Текст книги "Воздухоплаватель. На заре авиации"

«Илья Муромец» получился во многом удачнее «Русского витязя». Первый полет произошел уже 23 декабря 1913 года. При тех же четырех моторах «Аргус» по 100 л. с. Каждый аэроплан мог брать на борт уже шестьдесят человек. В июне 1914 года «Илья Муромец» совершил рекордный полет с Корпусного аэродрома Санкт-Петербурга в Киев, пролетев больше тысячи километров за 12 часов 50 минут. К началу войны, к 1 августа 1914 года, было выпущено всего 4 «Ильи Муромца», а подготовленных авиаторов еще не было. Соединение бомбардировщиков «Эскадра воздушных кораблей» было создано 10 декабря 1914 года, и командиром ее назначили М. В. Шидловского. Первый вылет на боевое задание с бомбардировкой «Илья Муромец» осуществил 14 февраля 1915 года.

Все дни, пока проводился конкурс, Андрей находился на летном поле аэродрома. Любопытного и настойчивого авиатора приметили и разрешали в показательных полетах быть вторым, вместо летнаба. Для Андрея опыт бесценный. Он смог оценить взлетные качества, маневренность аэропланов разных конструкций. Маневренность тогда называли вертлявостью, определение довольно точное. Андрей присматривался к отечественным и импортным аппаратам в плане годности к военной службе, возможности установки вооружения. Попытки такие были постоянно, с момента службы аэропланов в армии. Так в 1912 году испытывались автоматические винтовки Рощепея.

Конкурс закончился, и Андрей решил посвятить оставшуюся половину своего отпуска культурной программе. Купил билет в Мариинский театр. Надел костюм, шляпу. Пожалуй, не хватало трости по моде тех лет. В театр пришел за полчаса до начала представления. Хотелось и театр изнутри рассмотреть, и собиравшуюся публику, довольно разнообразную. В основном была техническая и творческая интеллигенция, студенты, занимавшие места на галерке. Но была публика солидная – адвокаты, врачи, чиновники, чьи билеты были в партер или ложи. Внимание Андрея привлекла молодая дама с кавалером – офицером лейб-гвардии. Похожа на…. Пара приближалась, и Андрей понял – она, Настя собственной персоной. Судьба снова свела их вместе. Настя была целиком поглощена своим кавалером, а Андрей вовсе не горел желанием подойти. Его отвергли, некоторая досада была. В молодости такое помнится долго. Андрей смешался с толпой, оставшись незамеченным. Видимо, судьба, рок, провидение подавали сигнал, но многие ли из нас могут разгадать его? Он предположить не мог, что через несколько лет будет еще встреча, которая изменит его жизнь.

Андрей сидел в первых рядах амфитеатра, с удовольствием слушал и смотрел «Травиату». В бытность свою курсантом, а потом офицером времени и денег на такие мероприятия не было. А может, и желания. Для классической музыки созреть духовно надобно, любители рэпа или рока оперу не поймут. Не исключал Андрей, что с большим удовольствием пошел бы на концерт Лепса или группы «Ария» с Кипеловым. Так ведь нет их еще, а радио применяется в военных целях. Но неожиданно для себя получил большое удовольствие. Видимо, классика задела какие-то струны в душе, заставила сопереживать героям оперы. В гостиницу возвращался под впечатлением, даже пробовал напевать мелодию. В театре было много девушек и женщин, все в сопровождении мам или семей. Приличной девушке не подобало ходить одной. Условностей было много. Например, офицер должен был жениться на девушке благородного происхождения. Или офицеру не полагалось оставаться наедине с девушкой в закрытом помещении. О чести офицерской пеклись всерьез, даже поговорки были.

Жизнь – царю, сердце – женщине, честь – никому.

И не пустые слова были, им следовали. В городе проще было ходить в цивильном костюме. Если в форме, то козырять, да и не все позволялось, например, пить пиво на улице.

В один день шел по Литейному проспекту, увидел оружейную лавку. Интересно стало, зашел и ахнул. Предполагал, что увидит дробовики и в лучшем случае малокалиберные винтовки под патрон «Монте-Карло». А увидел нарезное оружие на любой вкус – американские Винчестеры под русский патрон, винтовки Нагана и Лебеля, револьверы, пистолеты, а уж ножей всех видов и размеров – целая витрина. А еще кожаные куртки на меху, унты, шапки меховые на любой вкус и кошелек. Глаза разбежались! Не во всяком крупном современном российском городе такое изобилие в оружейном магазине. Только попробуй купить что-нибудь в том магазине – запаришься бумаги собирать. А купить для начала позволят только гладкоствольное оружие, через пять лет – нарезное, но длинноствольное, а пистолет никогда. Не считать же всерьез оружием травматику. Боятся власти населению короткостволы продавать. В бывших советских республиках – Молдове, Прибалтике – можно, а в России нельзя. И отпор напавшему на тебя грабителю можно оказать только голыми руками или подручными средствами – камнем, палкой, как в первобытном обществе.

Из-за прилавка выскочил приказчик, явно разглядевший офицерскую выправку Андрея.

– Что господин желает? Могу предложить пистолет немецкого производства – Маузер. Великолепный и дальний бой. На охоту или в экспедицию в самый раз.

Андрей интереса к Маузеру не проявил, имея такой же казенный. Приказчик, опытная шельма, настроение уловил.

– Да что же это я! Господин явно хочет приобрести новинку. Конечно же, Кольт! Год как выпускается в североамериканских штатах. Изволите взглянуть?

– Изволю.

Тут же на прилавок была выложена деревянная коробочка, откинута крышка, внутри бархатом обита, а на нем самый настоящий Кольт М1911. Андрей взял в руку. В руке сидит хорошо, но тяжел. Приказчик стал соблазнять.

– Посмотрите на патрон! Таким можно медведя убить! Мощь!

Патроны, в самом деле, крупные, калибр 11,43 мм.

– И сколько стоит?

– Только для вас! Вижу истинного ценителя! Семьдесят рублей и пачка патронов в подарок.

Для кого-то месячное жалование. Но у Андрея деньги были. Куда их тратить в крепости? Решил купить. Правда, приказчик пока не спрашивал о документах. Андрей не знал, какие бумаги нужны для покупки. Разрешение полиции? Он достал из кармана портмоне, отсчитал деньги. Приказчик вкрадчиво:

– Надо бы еще двадцать рубликов добавить!

– Вы же говорили – семьдесят!

– Ну не будет же господин носить оружие за поясом, как какой-нибудь бандит! Двадцать рублей – и вы получите прекрасную кобуру из шкуры буйвола. Разумеется, американской выделки.

– Хорошо! Вот вам двадцать и еще десять на па-троны.

– Господин понимает толк в оружии! Всегда будем рады вас видеть!

Приказчик уложил пистолет в деревянную шкатулку с ручкой, кобуру и несколько пачек патронов в бумажный плотный пакет, вручил с поклоном. Андрей вышел с покупками из оружейной лавки ошарашенный. Не знал, что в России любой человек мог свободно приобрести оружие. Оружейные заводы были, и не один, – в Туле, Ижевске, Сестрорецке под Питером, да еще и множество оружейных мастерских, вроде известного мастера Гольтякова. Пока войны не было, оружейные заводы заказами от казны загружены не были, делали оружие для гражданских целей. Россия огромна, рынок сбыта велик, разойдется не только отечественной выделки оружие, но и привозное, импортное. После революции и Гражданской войны большевики оружие изъяли, разрешили только гладкоствольное для охоты, да и то по разрешениям милиции и охотсоюза. А с началом Великой Отечественной войны изъяли даже его, впрочем, и радиоприемники тоже.

В гостиничном номере Андрей полюбовался приобретением, потом пересчитал наличность. Две с половиной тысячи, причем крупными купюрами, чтобы места мало занимали, сумма приличная. У семейных офицеров деньги на содержание семьи уходили, а у него сами скопились, ибо не тратил на карты и выпивку. Из одежды – пошив раз в год обмундирования, других больших трат нет. Многие офицеры свободные деньги вкладывали в банки. А только Андрей знал, чем это кончится. Грянет революция, и деньги станут простыми бумажками. Большевики выдвинут лозунг «Мир хижинам, война дворцам». И станут грабить банки, магазины, дома зажиточных людей. Курс рубля рухнет, потому лучший способ выжить – это бумажки обратить в золото, тем более на деньгах напечатано – обеспечивается золотом. Это сейчас напечатанному и сказанному верить нельзя, а тогда отвечали за каждое слово. И решил он утром в банк направиться. Выспался, позавтракал и в банк по соседству. Без проблем и очереди обменял рубли на золотые монеты в десять и пятнадцать рублей. По весу получилось не так много, граммов двести. Завернул их в чистый носовой платок. Смешно, но портмоне не приспособлено было для монет, тем более в таком количестве. Золото в любое время остается золотом. В гостинице посидел в кресле, вздохнул. До Первой мировой войны оставалось меньше года. Он офицер, имеет высшее военное образование и готов защищать Родину от противника, какой бы государственный строй в ней ни был – монархия, республика или другое. Это его земля и его народ, и он приносил присягу на верность. Но любая война – это в первую очередь страдания и смерть мирных людей: детей, женщин, стариков, людей слабых и беззащитных. Всю историю человечества шли войны – за передел территорий, за богатства, за выход к морю. Войны – это бедствие, но они и толчок дают к развитию промышленности, науки, как ни горестно это осознавать. Андрей все это прекрасно понимал, но изменить ход истории не мог, если только своей личной жизни. И, купив сегодня золото, он сделал первый шаг по своему обустройству в будущем. Хотя после размышлений, сам делая выводы. Кабы не слабость и нерешительность последнего государя империи да не большевистская революция как успешный итог хитроумной операции кайзеровской разведки, так и не случилось бы великих потрясений ни в России, ни в мире. Не зря умница Столыпин говаривал: «Вам нужны великие потрясения, а нам – великая Россия». Это он о реформаторах.

Оставалось два дня отпуска, и Андрей потратил их на осмотр города. Бродил по улицам, разглядывал дома, дворцы. После революции какие-то будут разрушены, многое изменится, и стоит запечатлеть в памяти город Петра. Например, все, что имело отношение к царской фамилии, большевики уничтожат. Весь мир хотели разрушить, а затем… Зачем разрушать, если мир меняется эволюционно?

Полный впечатлений, немного опечаленный тем, что этого города уже не увидеть, а будет другой, похожий, но уже не тот. Поскольку город – это не только дома, но и люди, общественный уклад жизни. С такими мыслями Андрей сел в поезд на Варшавском вокзале. В купе с ним попал какой-то заурядный чиновник, и почти все время Андрей спал, или смотрел в окно, или сидел в вагоне-ресторане.

И снова служба, полеты. На стрельбах из личного оружия Андрей выпустил магазин из штатного Маузера, а потом достал Кольт. Авиаторы непривычным пистолетом заинтересовались, сами по нескольку выстрелов сделали.

Потом зима настала, механики сменили колеса на самолетах на лыжи. Андрей границу изучил до деталей и в полетах старался лететь впритирочку, пытаясь разглядеть что-нибудь интересное на запредельной стороне. Но никаких передвижений войск или техники не наблюдалось.

Между тем в Европе складывались союзы государств. С одной стороны, Антанта – Россия, Франция, Великобритания, имевшие союзниками США, Канаду, Австралию и Новую Зеландию, с другой – Тройственный союз – Германия, Австро-Венгрия, Османская империя и присоединившаяся к ним позже Болгария. У каждой страны свои интересы. Германия хотела земель, ибо свои исконные были уже плотно заселены, и хотела урвать от России Польшу, Украину и Прибалтику. Забегая вперед, можно сказать, получилось. По Брестскому миру отдали, с одобрения Ленина. Не был он собирателем земель русских. Отдал, что немцы просили, а еще Финляндию, завоеванную предками. Надо было отрабатывать немецкие деньги, а еще свою власть в России удержать.

Повод для войны нашелся. В Сараево 28 июля 1914 года член движения «Молодая Босния» Гаврило Принцип убил эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника престола Австро-Венгрии. Германия уже 1 августа объявила войну, верная союзническому долгу. В дальнейшем в войну оказались втянуты 38 государств, или 62 % населения мира.

Когда в авиароте объявили тревогу и на построении зачитали приказ об объявлении военного положения и начале войны, все военнослужащие были в растерянности. Один Андрей знал, но лицедействовал, так же притворно удивлялся. Почти сразу в роте, как и во всей армии, появились патриотические настроения. Силы сторон практически равны по численности армии, даже по количеству самолетов.

Однако немецкий Генеральный штаб разработал план Шлиффена. По нему Германия за сорок дней должна была разгромить Францию, а потом всеми силами атаковать Россию. А сорок дней потому, что именно столько требовалось Российской империи для мобилизации, и немцы о том знали. Уже 2 августа Германия захватывает Люксембург, а 4 августа – нейтральную Бельгию. Двадцатого августа германские части вышли к границе Франции, а 5 сентября достигли реки Марны.

Генштаб Российской империи по настоянию государя Николая II совершил глупость. Решили начать войну, не отмобилизовав армию. Уже 4 августа Русская армия под командованием Ренненкампфа начала наступление на Восточную Пруссию. Германия такого не ожидала, серьезных сил здесь не имела, стала отступать. С Западного фронта немцы срочно по железной дороге стали перебрасывать самые боеспособные части, пытаясь остановить русское наступление.

С большим трудом и потерями немцы отбили наступление русских войск не в последнюю очередь потому, что подготовлено и просчитано оно было плохо, наспех. Фактически Россия спасла Францию от разгрома путем потери своих 1-й и 2-й армий. На какое-то время на Восточном фронте установилось неустойчивое равновесие, позиционная война.

На Западном фронте шли серьезные авиационные бои с участием одновременно десятков аэропланов. На Восточном фронте воздушные бои имели куда меньший размах. Тяжесть потерь заставила французов провести анализ. Оказалось, в первую очередь легкой добычей для германских «Фоккеров» и «Альбатросов» становились аэропланы с толкающим винтом и только потому, что летчик-наблюдатель не мог вести огонь из пулемета или личного оружия в задней полусфере. Немцы как раз имели излюбленный прием – зайти сзади, в хвост, подобраться поближе и с малой дистанции открыть огонь. Расположение двигателя и винта сзади предполагало двухбалочную схему и горизонтальное хвостовое оперение в виде коробки. Даже с отсекателями пуль стрелять было опасно из-за возможности повредить свой аппарат. И Франция запретила постройку «Вуазенов», «Фарманов» и других моделей аэропланов такой конструктивной схемы. В воздушных боях и немцы, и французы быстро поняли, что личное оружие пилота – пистолет или карабин – исход воздушного боя не решает, только пулемет. И как только пулеметы стали массово устанавливать на аэропланы в Германии и Франции, сразу появились асы. Даже один сбитый самолет противника вызывал уважение к пилоту.

Во Франции и России звание аса давали за пять сбитых самолетов, в Германии – за семь. В Германии самым известным асом стал Манфред фон Рихтгофен по прозвищу Красный Барон, ибо летал на самолетах, окрашенных в красный цвет. Он ухитрился сбить восемьдесят французских аэропланов, но сам погиб в апреле 1918 года. На втором месте по результативности был Э. Удет, сбивший 52 аэроплана, а на третьем – Герман Геринг, имевший двадцать две победы. Кто бы мог знать, что вскоре он станет министром авиации при Гитлере.

Лучший пилот в русской авиации штабс-капитан Александр Казаков имел шестнадцать подтвержденных побед и пять неподтвержденных. Подтвердить победу должны были наземные части – пехота, артиллерия. На втором месте был подпоручик Личико Василий с шестнадцатью победами, а на третьем штабс-капитан Павел Аргеев с пятнадцатью. Однако первым открыл счет воздушных побед в Первой мировой войне наш Петр Нестеров, 26 августа 1914 года сбивший немецкий аэроплан тараном. К сожалению, Нестеров погиб.

У Франции асов было больше, ибо воздушные бои с немцами были массовые. На первом месте Рене Поль Франк с семьюдесятью двумя победами, причем в одном из боев ухитрился сбить шесть самолетов германских. В Первую мировую войну этот своеобразный рекорд никто не смог повторить. Во многом победы Франка были обусловлены тем, что летал он на одном из лучших самолетов тех лет – SPAD VII.

Вторым шел Жорж Гинемер, имевший прозвище Свирепый Демон, одержавший шестьдесят три победы, погибший в сентябре 1917 года, воевавший на «Ньюпоре» X и XI модификаций.

Последний в тройке был Шарль Нанджессер по прозвищу Рыцарь Смерти, одержавший 45 побед. Исключительно недисциплинированный, мог, возвращаясь из боя, улететь в Париж и там предаться всем столичным соблазнам – вино, женщины. Пропал без вести 8 мая 1927 года при попытке перелета на самолете из Парижа в Нью-Йорк.

Верховным главнокомандующим Российской императорской армией был Николай Николаевич Романов, дядя царя Николая II. Командующим Северо-Западным фронтом, действующим против Пруссии, где дислоцировалась восьмая германская армия, был генерал от кавалерии Яков Григорьевич Жилин. Восточным фронтом Германии командовал генерал фон Гинденбург. По мнению немцев, самой слабой стороной Антанты была Россия. До лета 1915 года Россия успешно вела наступление, потом стойко оборонялась в позиционной войне.

Первый боевой вылет на разведку Андрей осуществил 2 августа. Вылетели с летнабом с целью определить дислокацию германских войск, расположение артиллерийских батарей, если таковые обнаружатся. Заправка – под пробку. Из оружия – Маузер у Андрея и Наган у летнаба. Взлетев с аэродрома, Андрей сразу стал набирать высоту, а только маломощный двигатель нестерпимо долго тянул аэроплан вверх. Восемьсот метров набрали к моменту подхода к границе. Летнаб Кагальницкий сразу топографическую карту приготовил, карандаши, пометки делать. Для начала следовало обследовать приграничную полосу, шириной пятнадцать-двадцать верст. Только пересекли кордон, Андрей аэроплан вправо развернул. Кагальницкий голову за борт свесил, потом бинокль, висевший на ремешке на шее, к глазам приложил. Через несколько минут ткнул рукой в плечо Андрея, большим пальцем за спину показал. Обернулся Андрей. Сзади, ниже и левее немецкий аэроплан. Медленно, из-за небольшой разницы в скоростях, настигает. За ревом мотора выстрела Андрей не услышал, а только ударило что-то по стойке с растяжками. После дошло – пуля. Стреляет по русскому «Ньюпору». Еще перед вылетом на задание Андрей предупредил летнаба пристегнуться ремнями. Собственно, ремень для каждого пилота один – поясной. Значительно позже появились еще и плечевые. Андрей крутой вираж заложил, с креном, как практиковался. Ручку держал, пока вираж в боевой разворот не перешел. И вот уже немец справа и спереди. У «Ньюпора», как более тихоходного аппарата, радиус разворота меньше. До германского «Фоккера» сотня метров, никак не меньше. Злость Андрея взяла. Кнопкой откинул крышку деревянной кобуры, вытащил Маузер. Патрон уже в патроннике был. Снял с предохранителя, прицелился. Бах! Бах! Один за другим десять выстрелов. Если и попал, то вреда не нанес. За «Фоккером» дымного следа не видно, и пилот цел, кулаком Андрею грозит. Дистанция для пистолета для стрельбы с руки велика. Были бы свободны обе руки, можно было пристегнуть к пистолету деревянную кобуру – приклад, огонь точнее бы был, да «бы» мешает. Как аэроплан пилотировать, если двумя руками огонь вести? А сейчас и вовсе практически безоружен. Магазин пуст, а одной рукой перезарядить невозможно. А германский самолет рядом. Выстрелы захлопали. Это Кагальницкий из штатного Нагана палить стал. Понятное дело, в белый свет. Мощь нужна и скорострельность. Даже если попадешь одной пистолетной пулей, что толку? Пробьет она оперение крыла или фюзеляжа, сделав дырку в полотне. Надо или в мотор попасть, или в пилота. Расстроился Андрей, он лучших результатов ожидал. Но немецкий пилот все же снижаться стал, не понравилась ему пальба. Вроде столкновение быстротечное по времени было, а посмотрел Андрей на часы и охнул. Бензина минут на двадцать полета осталось. На левом запястье вместо часов компас, что в Петербурге купил. А часы карманные, как у многих, в маленьком часовом карманчике на галифе, да еще с цепочкой, чтобы не обронить. Развернул самолет курсом 110 градусов, плавно обороты поднял, ручку медленно на себя, чтобы высоту набрать. Случись остановка двигателя, можно будет спланировать. Над Граево прошли, уже крепость вдали показалась, за ней аэродром. А двигатель раз чихнул, другой и остановился. Винт по инерции покрутился немного и застыл. Страшно было видеть его неподвижным, а еще рев мотора пропал, и стало слышно, как свистит ветер в расчалках крыльев.

– Дотянем? – крикнул Кагальницкий.

– Одному богу известно!

Если ветер попутный, должно получиться. Лишь бы не потерять скорость, тогда аппарат свалится на крыло. Андрей медленно отдал ручку от себя, аэроплан опустил нос и стал снижаться, зато не терял скорость. Минимальная, на которой «Ньюпор» может держаться, – пятьдесят километров в час. А как их угадать, если приборов нет? Как говорят в авиации, «на честном слове и на одном крыле» долетели до взлетно-посадочной полосы. Аппарат уже раскачивался, грозя свалиться в штопор, а тут спасительная земля! Колеса побежали по земной тверди, шурша травой и мелкими камешками. Тоже непривычный звук, ведь мотор своим ревом глушит все. Совсем немного пробежали и остановились. А к аэроплану не спешит аэродромная команда, звука мотора не слышали, своими делами занимаются. Полосу освобождать надо.