Текст книги "Пушечный наряд"

Я шел по лесу, не выпуская берег из виду, иначе в начинающихся сумерках мог и заблудиться. Нашел тропку, по ней шагалось лучше и быстрее. Не доходя до города совсем немного, свернул с тропы и выбрался на берег. Крепость на берегу, и мне не следовало углубляться. Впереди показалась огромная темная масса – крепость! Теперь надо все делать осторожно, и главное – тихо.

Медленно я начал забираться на стену, пробуя руками и ногами прочность опоры. Сорваться в темноте вниз, на скалы – пара пустяков.

Вот и края стены. Я замер и прислушался. Метрах в десяти справа раздавался звук шагов, металлическое позвякивание – часовой. Стараясь не издать ни звука, спустился со стены на внутреннюю дорожку, вжался в угол. Хоть и темно, но часовой может увидеть, его глаза, как и мои, адаптировались к темноте. Часовой приближался. Я сжал метательный нож в руке, приготовясь к броску.

– Пьер, это ты? – раздалось сзади.

– Я, проклятый гасконец. Почему ты об этом спрашиваешь? Опять дрых на посту, да я тебя разбудил?

– Ах, оставь, Пьер, кому нужна эта служба. Уже лет пятьдесят никто на городок не нападал, пушки паутиной покрылись.

– Не твоего ума дело, каналья. Сейчас придет сержант со сменой, приведи себя в порядок, скоро придем в караулку, и можно будет вздремнуть.

– Скорей бы.

Часовые разошлись. Чуть не влип. Первого-то я услышал, а второй вздремнул на посту, и я мог получить удар штыком в спину. Меня пробил холодный пот, скоро смена караула. Я ужом взобрался на стену и лег на ее торце. Снизу меня увидеть нельзя, если только не лезть сюда специально.

Показался свет факела, и послышался звук шагов. К нам приближалось трое – сержант и с ним двое часовых на смену. Немного постояв и перебросившись парой шуток, старые часовые и сержант ушли. Надо выждать хотя бы час, когда притупится внимание, сейчас уже два часа ночи, а перед утром особенно хочется спать. От нагретой стены несло теплом, меня самого стало клонить в сон. Я ущипнул себя. Не хватало во сне захрапеть или, что еще хуже, – повернуться на бок и упасть со стены. Время тянулось медленно.

Наконец, решив, что часовые притомились, я сполз со стены. Звуки шагов справа были ближе, и я начал красться вправо. Вот передо мной появилась тень, потянуло запахом табака. Размахнувшись, я всадил нож ему в спину, метнулся к часовому и тихо опустил обмякшее тело. Повернулся назад, тихонько пошел навстречу второму часовому. Не дойдя до него пяток метров, услышал:

– Это ты, Франсуа? Опять куришь дьявольское зелье? Вот я скажу сержанту.

Ничего ты не скажешь сержанту. Я со всей силы метнул в него нож, угодив в сердце, бросился к нему и успел подхватить падающее тело, иначе звук упавшего часового и его мушкета мог насторожить других часовых, если они были.

Крадучись и прижимаясь к стене, чтобы не было тени, я спустился со стены вниз по ступеням. Ага, вот и пушки. Я сунул руку в ствол, пальцы наткнулись на круглое ядро. Очень хорошо.

Я достал из-за пазухи приготовленные камешки и щедро затолкал их в ствол, подтолкнув под ядро. В спешке при боевой тревоге никто не полезет в ствол, просто подсыпят свежего пороха к затравочному отверстию и по команде офицера поднесут к пушке фитиль. И вместо выстрела получат взрыв. Как ахнет! Ствол разорвет, канониров поубивает. Хорошо, если будут стрелять залпом, эффект будет значительно сильнее. Я забил камни в стволы всех двенадцати пушек, тихонько вернулся на стену. Мгновение подумал и, подобрав тела убитых часовых, перевалил их через стену. Далеко внизу послышался мягкий звук удара. Туда же отправил и их мушкеты. Пусть сержант будет в недоумении – куда девались часовые – может, в самоволку ушли вино пить или по девкам. Я заметил, что дисциплина у них тут была не на высоте.

Спускался я значительно дольше, и, когда ступил на землю, перевел дух. Нет, альпинизм и скалолазание не для меня.

Отойдя от крепости, я припустил бегом, уже начинало светать. Мне надо было убраться подальше, чтобы никто ничего не заподозрил. Будет вам подарочек, лягушатники.

Корабль уже был в условленном месте. Шлюпка стояла у берега, и не успел я запрыгнуть в нее, боцман уже оттолкнулся веслом ото дна, выталкивая шлюпку на чистую воду. Оказавшись на судне, я смыл грязь с лица и рук и переоделся. – Ну что, други мои, устроим французам шумное пробуждение? Форта с его пушками можно не бояться, у причала стоит лишь торговое судно, вооружения на нем нет. Разнесем дом губернатора, и с чувством глубокого удовлетворения можем отплывать домой.

Матросы чуть не гаркнули «ура», да я вовремя заметил разинутые рты и приложил палец к губам. Рано себя еще раскрывать. Мы вышли в море. Пушки уже были заряжены, левый борт – ядрами, правый – разрывными бомбами.

Вошли в гавань; на форте развевался королевский флаг, в подзорную трубу я четко видел лилии. Якорь не бросали, встали посреди бухты. Я указал цель, да она и так была хорошо видна – губернаторский дом – самый высокий, с красной черепичной крышей.

Сначала стреляли пушки левого борта – ядрами. После первого же залпа корабль развернулся, и грохнули пушки правого борта. Развернулись снова, перезарядились.

Я посмотрел в подзорную трубу – дом заволокло пылью и дымом, ничего видно не было. Ладно, мы не спешим, подождем немного, пыль усядется – будет видно, куда стрелять. Я перевел подзорную трубу на форт. Наши выстрелы не остались незамеченными – были видны фигурки французов, мечущихся у орудий, и даже фигурка офицера, поднявшего руку.

Я помахал ему рукой; пижонство, конечно. Офицер резко опустил руку вниз. Вместо ожидаемого залпа раздалась череда взрывов, форт заволокло дымом. Теперь им будет не до нас, да и нам как-то спокойнее.

Сзади подошел Георгий:

– Капитан, что вы сделали с фортом?

– Забил стволы камнями, а орудия уже были заряжены ядрами. При выстреле камни не дали вылететь ядрам, пушки взорвались, артиллеристов поубивало. Все просто.

– Да как просто, капитан – надо было залезть по стене, ночью, забить стволы пушек и спуститься вниз.

– Именно так, дорогой Георгий, только вы еще забыли часовых.

– И что вы с ними сделали?

– Сбросил со стены.

Георгий, не зная, то ли шучу я, то ли говорю правду, отошел от меня с удивленным лицом. Меж тем пыль осела и стала видна скособоченная крыша губернаторского дома.

– Левый борт, целься, залпом пли!

Не дожидаясь результатов залпа, развернули судно и грохнули всеми пушками правого борта. В городе поднялась паника – стоит в бухте чужой корабль, безнаказанно стреляет по городу, а форт, взорвавшись, молчит. Не война ли? По улицам бегали люди, тащили узлы. Никак из города бежать вздумали?

Но я не собирался причинять зло невиновным жителям. В губернаторских кознях они не виноваты. Сделав еще залп бомбами по развалинам дома, мы развернулись и, обогнув остров, направились в Атлантику.

Настроение было великолепным – карта не обманула, содержимое сундуков у нас в трюме, коварный губернатор наказан, матросы здоровы, корабль надежен, погода хорошая – что еще человеку надо?

Я спустился в каюту, выпил винца, и мне неожиданно взгрустнулось: ну привалила человеку, то есть мне, удача – срубил деньжат. Но для чего и кого? Где дом, любимая женщина, ради которой совершаются подвиги или зарабатываются деньги, где дети, в конце концов – кому я оставлю богатство? Или оно так и будет лежать в тайниках или банках, грея лишь душу владельца? Нет ответа. «Ветродуй» резал волну, несся к родным берегам.

Глава 7

Незаметно для себя я уснул за столом. Вероятно, сказалась бессонная ночь, выброс адреналина во время боя, общее нервное напряжение. Разбудил меня вошедший в каюту Георгий:

– Мы нагоняем испанский галеон, что будем делать?

– А что мы должны делать? Мы же не пираты, пусть себе плывет.

– Но они-то этого не знают. Когда мы приблизились, они пушечные порты пооткрывали, а у них с каждого борта не меньше семидесяти орудий.

– Повесь флаги с приветствиями и обходи. Ежели боишься, отойди от него в сторону.

– Я, пожалуй, так и сделаю.

Я вышел на палубу. Кабельтовых в трех-четырех по левому борту плыл параллельным курсом здоровенный – ну прямо современный «Титаник» – галеон. На кормовом флагштоке развевался испанский флаг. Я посмотрел в подзорную трубу. На капитанском мостике стояла группа офицеров, двое из них также в трубы разглядывали нас. А как же – диковина – парусов нет, какие-то винты на мачтах, а идет быстрее галеона. Я думаю, всерьез, как противника, они нас не расценивали, уж слишком разные у нас весовые категории – по вооружению, грузоподъемности, скорости. Я помахал в приветствии рукой. Испанец на корме в ответ – тоже. Порты закрылись, угроза явно миновала. К исходу дня паруса галеона растаяли далеко за кормой.

На ночь в дрейф не ложились; пока был ветер и волнения не было, надо было идти вперед. Первую половину ночи руководил судном боцман, вторую половину – «собачью вахту» – я. Георгий правил балом днем.

День протекал за днем, солнце сменялось дождем, иногда побалтывало, и мы уменьшали ход, но все время не отклонялись от курса и приближались к дому.

Мы не дошли и сотни миль до Фарерских островов, как навстречу нам показалось судно.

Подойдя поближе, я рассмотрел, что это военный фрегат, на корме болтался французский флаг. «Неужели так быстро узнали о Фор-де-Франсе?» – мелькнула мысль. Да нет, мы шли хорошим ходом, и нас просто никто не мог опередить.

Сблизившись, на фрегате выкинули флаги – остановиться, приготовить судно к досмотру. Ну, а вот это лишнее, никому досматривать корабль я не дам. Ежели бы я вез рабов, то плыл на запад, да и флаг у меня российский. Какого черта от меня надо этим лягушатникам? Чего-то я не слышал, чтобы мы воевали с французами; это, вам, господа, не восемьсот двенадцатый год, а посему – зарядить орудия левого борта книппелями, правого – бомбами.

Между нами было около двух кабельтовых. Французу стрелять далековато, а нам уже можно.

– По противнику – левый борт – целься, по готовности – огонь!

Загромыхали вразнобой пушки. Француз такого явно не ожидал, как же – пушек у него впятеро больше с одного борта, чем у меня на всем корабле. Вроде как шавка, что лает на слона. Паруса у француза, тем не менее, повисли клочьями. Мы развернулись, легли на параллельный курс и еще раз всем бортом угостили француза бомбами. От кормовой надстройки только щепки полетели. От злости или досады противник громыхнул залпом, да только слабо им оказалось, все ядра пошлепались в воду, значительно не долетев. Моим матросам не надо было приказывать – пока стрелял правый борт, левый уже перезарядился.

Вражеский корабль потерял ход, и теперь его под ударами волн разворачивало. Над палубой поднимался дымок. Это замечательно, сейчас им будет не до нас.

Мы подошли немного поближе, после залпа орудия надо было зарядить, и минут пять-десять у нас еще было. Развернув судно вправо, я скомандовал:

– Огонь по верхней палубе, залпом пли!

Пушки дружно громыхнули, выстрел был очень удачным: ветерок сносил пороховой дым в сторону, и попадания в подзорную трубу были видны великолепно. По-моему, мы выбили из французов спесь. Ради смеха я приказал боцману:

– Повесь флаги – «застопорить ход, приготовить судно к досмотру». – А сам смотрел в подзорную трубу. К моему удивлению, французы вывесили на корме белый флаг, закрыли пушечные порты. Вот это фокус! Что делать? Посылать людей на шлюпке – рискованно, уж очень у меня команда мала, нам просто не по силам дать отпор: завяжись рукопашная схватка, на фрегате только морской пехоты сотни три, да матросов немногим меньше. Тут как бы самому не влипнуть. Рисковать золотом не хотелось.

Я дал команду, мы развернулись и отправились на восток. Поучили немного французов, не всегда сила оказывается права. Как говаривал герой фильма «Брат» – не в силе правда, и я с ним был согласен. Пока французы поменяют в море паруса да залатают пробоины, как раз подойдет испанский галеон, что мы оставили позади. А уж как любят на море испанцы французов – знают все. И, по-моему, французам достанется на орехи. Но этот случай заставил меня насторожиться. В самой Атлантике корсаров и прочей нечисти почти нет, а вот недалеко от берегов можно было ожидать еще не одной неприятной встречи.

Может быть, пока не поздно, повернуть на север и, обогнув Скандинавию, идти в Архангельск? Я решил посоветоваться с Георгием. Он отмел мои раздумья сразу.

– Побойся Бога, Юрий. Пока придем в Архангельск, в России осень будет. Дороги развезет. Чтобы увезти груз, тебе надо будет не менее четырех телег на один сундук, считай, уже двенадцать телег, к тому же сам на чем-то ехать должен. Охрана опять же нужна – это люди и подводы. Сможет ли такой обоз пробиться по осенней слякоти?

Выслушав, пришлось признать его правоту. Аргументы были уж очень убедительные.

– Да, ты прав, Георгий, об этом я сразу не подумал. Мне хотелось просто выбрать безопасную дорогу домой.

– А мы и прежним путем пройдем. Судно хорошее, плавание и баталии только укрепили экипаж. К тому же команда в тебя верит, ты приносишь удачу. Все, что ты задумываешь, исполняется. Так бывает не часто. Люди верят тебе, Юрий, и после рейса хотят продолжать службу у тебя – после отдыха, разумеется.

– Я уже думаю об этом и хотел бы просить тебя, Георгий, тоже остаться. Дело, я думаю, найдется.

– С удовольствием. Помогу тебе знаниями, опытом и всем, чем могу.

Мы скрепили сказанное рукопожатием.

Было, было у меня в голове еще одно приключение, вояж, если угодно. Но пока о нем и думать рано, до дома бы добраться.

Итак, решено, идем через Балтику. Опасно, флот у шведов сильный, а Швеция не в ладах с Россией, воевать хочет. От союзников – Польши да Германии – толку немного. Георгий пошел прокладывать курс на Балтику, а я задумался – что делать с ценностями? Можно зарыть клад, как я это сделал с сундуком пиратского капитана, а можно положить в какой-либо банк, западный – это точно. В России банков еще нет, и появятся не скоро. Если в банк, то какой страны? Лучше бы в швейцарский, но пока нет такой страны – Швейцария.

Остаются английские, французские, голландские. Но в периоды Наполеона и Гитлера эти страны были в оккупации. Уцелеют ли деньги? Я решил часть денег положить в английский банк, а другую половину закопать в землю в России. Нельзя класть все яйца в одну корзину, это уже давно известная истина.

Я вышел на палубу, подошел к Георгию:

– Прокладывай курс на Великобританию, идем туда.

Тот лишь удивился, но не сказал ни слова, снова склонился над картой. Наверное, лучше иметь дело с банками в Лондоне, но вспомнив про бомбежки гитлеровскими ракетами ФАУ-1 и ФАУ-2 Лондона, решил выбрать другой город. Ближе всех был старинный город Эдинбург.

– Георгий, курс на Эдинбург!

Георгий проложил курс и дал рулевому указания. Мы повернули вправо.

…Вдалеке справа по борту медленно проплыл Абердин, мы вошли в залив Ферт-оф-Форт и бросили якорь в гавани Эдинбурга.

На шлюпке я добрался до города, вместе с Георгием отправились на поиски банка, и наши усилия увенчались успехом. Остановленный нами кэб подтвердил, что банк в городе есть, и согласился отвезти нас туда. Здание банка производило солидное впечатление – в стиле викторианской эпохи – мрачноватое, в три этажа, со швейцаром у входа. Внутри сновали клерки. Я на английском спросил управляющего, и меня любезно проводили. Из-за стола встал одетый в сюртук английский джентльмен в полном смысле слова.

Предложив сесть, угостил сигарами и чаем. Поговорив по английской привычке о погоде, я перешел к главному.

– Я бы хотел положить в ваш банк ценности.

– Вы клиент нашего банка?

– Пока нет, но хочу им стать.

– Похвально. О какой сумме и в какой валюте идет речь?

– Монеты, золотые монеты, сумму пока назвать не могу, я бы хотел, чтобы вы приняли по весу.

– Хорошо, банк не имеет возражений. Давайте монеты.

– У меня золото не с собой, надо доставить. Не подскажете, где можно нанять фургон для перевозки?

Лицо управляющего банком вытянулось. Но он быстро взял себя в руки.

– Если речь идет о значительной сумме, банк бесплатно выделит вам фургон и, если надо, – охрану.

– Нет, охрана не нужна. С вашего любезного согласия мы воспользуемся фургоном.

Управляющий позвонил в колокольчик, вошел служащий, которому управляющий прошептал в ухо распоряжение. Через несколько минут фургон был у подъезда, и мы вышли.

Прибыли к судну. Узлы с монетами уже были готовы и лежали в отдельной кучке, матросы быстро перенесли их в фургон. По моему распоряжению четверо вооруженных до зубов – штуцера, сабли, пистолеты – матросов сопровождали фургон. Мы с Георгием не спеша шли следом.

Подойдя к банку, двоих матросов поставил на охрану входа, двое помогали банковским клеркам перетаскивать деньги. Долго длилась процедура взвешивания: маленькие, но точные весы не годились, пришлось использовать большие, напольные. Педантичные англичане замучились, пока весь груз не был взвешен и посчитан. Управляющий был ошарашен. Таких больших сумм никто за историю банка не сдавал. С радости он не знал, куда нас и посадить.

Наконец, мне была выдана бумага с сургучными печатями, и я был вписан в несколько книг. Засунув бумагу в карман, провожаемые чуть ли не всем персоналом банка, мы с Георгием отправились на судно.

Был уже вечер, и я решил дать команде на сутки отдых, все-таки переход был длительным. Хотелось покушать свежего мяса и вообще немного набраться свежих впечатлений.

Я выдал – к большой радости команды – жалованье за месяц плюс добавил по три золотых каждому призовых. Свободные от вахты ринулись в город по злачным местам – кто в поисках женщин, кто – выпивки.

Мы с Георгием решили посетить местный паб. Нашли недалеко от порта выглядевшее приличным заведение, заняли столик, заказали шикарный ужин и несколько кружек эля. Не спеша вкушая, я решил завести разговор о деньгах.

– Георгий, если бы не ты с мыслью обследовать сам берег, не видать бы мне клада, как своих ушей. Какую долю ты хочешь?

Георгий ответил быстро:

– Корабль, команда, карта и идея твои, Юрий. Тебе и решать. Дашь – хорошо, не дашь – я и так получаю приличное жалованье.

– Коли так, выделяю тебе пять процентов от найденного. Как выйдем в море, на глазок пересчитаем, отложишь себе. Теперь ты богатый, даже очень, человек. Что собираешься делать с деньгами?

– Еще не думал. Семье отвезу.

– Это понятно, но ты же не будешь лежать все время на постели и есть блины с икрой?

Георгий почесал в затылке.

– Честно скажу, не думал.

– Есть у меня еще одна задумка. Как придем домой, передохнем с месяц, пойдешь ли со мной? Можно будет еще заработать, но можно остаться и ни с чем.

– Денег у меня на жизнь уже хватит, благодаря тебе. А кто же откажется от приключений. Я пока не знаю, что ты придумал, но согласен. Человек ты, Юрий, здравомыслящий и, что важно, – удачливый, можешь на меня рассчитывать.

Мы скрепили договоренность рукопожатием и вечер провели весело, наблюдая за танцующим народом, не спеша вкушая блюда. Честно говоря, эль мне не понравился. И что находят в нем англичане?

День стояли в порту: как я и обещал, дал матросам отдых. Лишь неугомонный боцман договорился с портовым начальством, и нам подвезли свежую воду и продуктов. Будет у команды сегодня ужин из свежатины. Рыба и солонина уже приелись.

За день несколько капитанов стоящих в гавани судов подходили поинтересоваться – что за судно такое, где паруса? Я любезно показывал и объяснял, сам попутно расспрашивая – как обстановка на Балтике, кто с кем воюет, не шалят ли разбойники? Со слов опытных морских волков – обстановка была спокойной, но с плаванием надо было поторопиться, надвигались осенние шторма.

Следующим утром мы вышли из Эдинбурга. Отдохнувшая команда весело скалила зубы, слушая о похождениях матросов. Некоторые лица были украшены синяками и ссадинами, видно, в кабаках успели почесать кулаки. Прошли проливы, вышли в Балтику. На траверзе Киля к нам подошло судно, на корме болтался флаг Ганзейского союза. Нам дали команду остановиться.

– Русские, что везем?

– Ничего, пустые идем.

– Медь, железо не везем?

– Нет, сказали уже – пустые.

– Трюм хотим осмотреть.

Ладно, пусть смотрят. Узлы скромной кучкой лежали в углу трюма, не привлекая внимания, а товаров на продажу у нас не было.

С брига Ганзы отошла шлюпка, по штормтрапу поднялись трое моряков. После взаимного обмена приветствиями боцман открыл мои трюмы, и я вместе с офицером брига спустился туда. Трюм был невелик, просматривался от трапа.

Офицер обвел взглядом трюм, ничего не сказал, поднялся наверх.

– Есть ли у вас еще трюмы?

– Нет. Боцман, проведи по палубе, пусть убедятся.

Прогулявшись по судну и ничего для себя полезного не найдя, офицеры спустились в шлюпку, и она отчалила. Мы продолжили путь. Рядом стоящий Георгий спросил:

– С чего бы Ганза решила нас осмотреть? Странно это, они обычно грузовые суда досматривают, чтобы без пошлины никто не провез меха, воск, медь и железо. Наше судно слишком мало для грузов. Странно.

Я уже выкинул этот случай из головы, посоветовал Георгию сделать то же самое. Ну, досмотрели, со стороны Ганзейского союза – нередкая вещь, ничего необычного. Этот разговор мне вспомнился на следующий день, когда наперерез нам вышел военный фрегат, несущий на кормовом флагштоке флаг Голландии и вымпел Ганзы. Видно все-таки не понравилось что-то офицеру досматривавшего нас ганзейского судна. На мачте взвился вымпел – остановиться! Подтверждая сигнал, грохнула пушка. По ходу судна, не долетев сотню метров, шлепнулось ядро. Как вы мне все надоели – пираты, французы, Ганзейский союз.

– Право руля! – скомандовал я. – Канониры к стрельбе ядрами левым бортом – готовсь, правый борт – книппелями!

Сделав резкий поворот вправо, мы оказались за кормой ганзейца.

– Целиться по баллеру руля! По готовности – огонь!

Загромыхали пушки, от кормы ганзейца полетели щепки, корабль завилял.

Я смотрел в подзорную трубу: попадания были, но вот перебили мы баллер или угодили в рулевые тросы – непонятно. Не подставляясь под бортовой огонь, сделали крутой поворот влево, описали полукруг.

– Огонь правым бортом по парусам!

Грохнули пушки, с визгом полетели книппеля. Паруса изодрались в клочья, такелаж порвался. Судно потеряло ход и встало. Неплохо для начала – у противника нет хода, и судно не слушается руля, но больших повреждений нет. Паруса можно заменить вместе с такелажем в море, но вот руль – только в доке, так что судно нам уже не противник.

Подбежал боцман – что заряжать будем?

– Да ничего, пусть болтаются в море, кто хочет – или добьет, или в плен возьмет. Разворачивайся и уходим.

Мы удалялись от кормы. Судно Ганзы хоть и без хода, но пушки целы, не хватало вдогонку получить ядра в корпус. Отойдя на полмили, повернули на восток. Через неделю показался Финский залив. Почти пришли. Надо заходить в Иван-город, вода и продовольствие на исходе: это не двадцатый или двадцать первый век, холодильников нет, много не возьмешь. А одними сухарями питаться уже надоело.

Пришвартовались в порту, дал матросам день на отдых, потом заберем воду. Устал экипаж, почти полгода болтаемся в море. Мы с Георгием отправились в трактир. Заказали обильный ужин, не спеша потрапезничали, стали обсуждать дальнейший путь. Мне надо было в Москву. Пока Петербург не построен, Москва столица, да и родня у меня там. Кораблик мой для моря невелик, но везде ли пройдет по рекам? Судили-рядили с Георгием, решили узнать в порту у купцов – велика ли вода, не было ли засухи, каким путем лучше пройти?

На следующий день, пока боцман занимался водой и продовольствием, а матросы отдыхали, мы с Георгием обошли все корабли у причалов, выбирая российские, что шли по рекам; подробно расспрашивали о водных путях – где мели, где пороги, как лучше пройти. Почти везде получали обстоятельные ответы: помочь собрату – дело святое, может случиться, что на обратном пути сами расспрашивать будут.

Совместными усилиями путь был намечен, и через два дня мы уже вышли из Иван-города. Где по воде, где волоком по суше с помощью бурлаков, протискиваясь по реке, цепляясь мачтами за деревья, почти смыкающиеся над узостью, но мы пробрались в Москву на моем судне. Ошвартовались, где всегда я ставил свои суда – недалеко от стрелки Яузы и Москвы-реки.

Поскольку родственников у матросов в Москве не было – почти все они были из Пскова, Новгорода, Твери и других городов – то все они остались на судне. Георгий остался за старшего. Я же, наняв извозчика, поехал на Петроверигский переулок, в мой дом, ставший уже почти чужим после смерти Михаила. Приняли меня неплохо, накормили, отвели комнату для отдыха. Но родственной близости я не чувствовал и, отъевшись и отоспавшись за два дня, пошел на корабль. Половина команды сошла на берег, благо, жалованье позволяло. Вторая половина под руководством боцмана занималась мелким ремонтом и наведением порядка: драили палубу, красили железо на блиндированных бортах. Повезло мне с боцманом, хозяйственный мужик.

Я с Георгием зашел в каюту. Он доложил, что на судне все было в порядке и в принципе, коли набрать продовольствие, воду и порох, можно снова отправляться в путь.

– Вот что, Георгий! Мне надо время, подготовиться к новому походу. У тебя есть пара недель, забирай свои ценности – можешь для охраны взять двух самых толковых матросов – и езжай домой. Успеешь за пару недель в Новгород обернуться?

– За две могу не успеть: неделя туда, неделя обратно, так и дома я побыть немного должен, а то уж и дети меня позабудут – какой обликом у них отец.

– Хорошо, договорились. Иди ищи коней или корабль попутный, время пошло.

Георгий убежал, вернулся через два часа, собрал пару узлов с ценностями, что мы отложили ранее. Взяв уже готовых сопровождать его с вооружением матросов, зашел попрощаться и уехал на подводе, на прощание помахав рукой команде.

Я сидел в каюте, прикидывал, что нам нужно из инструментов, одежды, какие припасы нужны. А задумка у меня была – сходить на Урал, посмотреть, что с изумрудными копями, кои разведывал я для совместного использования с купцом Демидовым. Рудознатцев мне теперь не надо, места залегания известны, там даже знаки на скалах оставлены и, хотя карты у меня не было, почти все места я хорошо помнил. Коли выбраны уже копи – так тому и быть; ежели нет, можно набрать изрядно изумрудов. Здесь и сейчас они в цене, а сидеть на печке не по мне, душа просила движения, приключений. Я вызвал боцмана.

– Надо собираться в новый поход, однако идем не в моря – на Урал. Дело к зиме, вот, приготовил я список – полушубки, валенки, рукавицы – это одежда, да инструменты по списку – ломы, молотки, кайла, ведра. К тому же продуктов набрать. Вот тебе деньги. – Я протянул мешочек с серебром. – Займись с утра. Бери матросов человека три, нанимай подводы и по списку все покупай. Ежели упустил я чего – спросишь. А порохом, картечью и прочим припасом для штуцеров и пушек я займусь сам.

Боцман долго читал список, шевеля губами, кивнул и ушел. Половину забот с меня снял, надо бы жалования добавить. Ладно, посмотрю, как справится с поручением. Я же на следующий день отправился на лошадях в Тулу, в России лучший порох пока изготавливали здесь. Времени искать шведский или немецкий не было – в основном он продавался за границей. За три дня я успел в Туле купить несколько бочонков артиллерийского пороха и бочонок пороха для штуцеров и пистолетов, каждое его зерно было меньше по размерам. Также купил картечи, ядер и свинцовых пуль общим весом почти в двести пудов. Купленное уложили в подводы, образовавшийся обоз из шести подвод медленно тронулся в обратный путь, и только через неделю мы въехали в Москву.

Вся команда в поте лица разгружала телеги, в первую очередь порох – не дай Бог, кто-то закурит рядом. Каждое ядро носили вдвоем на носилках. Закончили почти ночью и без сил повалились на палубу. Я не пошел в дом к Михаилу, улегся спать в своей каюте. Утром меня разбудил боцман с докладом о работе. Приобрел и сложил в трюм почти все из списка, купил бы все, да деньги кончились. Я дал еще мешочек серебра, сразу выплатил команде жалованье, не забыв добавить боцману за хлопоты. Я знал, что жена умерла у него несколько лет назад, все хлопоты по семье лежали на старшем сыне, и боцман был рад каждой копейке. По местным меркам я и так платил команде очень прилично, по приходу в Москву никто даже не заикнулся об уходе, но и работу спрашивал строго. Да, гонял команду, особенно первоначально, до седьмого пота, так не по дури, а чтобы обучить стрельбе из пушек и штуцеров, обращению с судном.

Все это пригодилось в походе, люди осознавали и не роптали. Мало-помалу через неделю после моего возвращения из Тулы все припасы были куплены, корабль был почти готов. Я отпустил в краткосрочный отпуск половину команды, в первую очередь тех, у кого недалеко были семьи. Пока особенно делать было нечего, с оставшейся командой решил сплавать к месту, где был спрятан сундучок пиратского капитана и закопать оставшиеся ценности, отложив себе на жизнь.

Поутру, только начало вставать солнце, как мы втянули сходни, бросили швартов и вниз по реке, подгоняемые попутным ветерком, поплыли. После обеда уже были на месте, еще с воды я узнал облюбованный мною раньше камень. Нос судна ткнулся в берег, сбросили сходни, один из матросов привязал кораблик к дереву, а я поднялся на кручу. Ничего подозрительного не обнаружил, дерн был цел, травка зеленела. Закапывать туда же не стоит, решил я, и, отойдя от камня в другую сторону пять шагов, воткнул палку. Спустившись вниз, взял лопаты и прихватил боцмана. Вдвоем мы выкопали яму подходящих размеров, сообща перенесли ценный груз из трюма. Запыхались таскать тяжесть в гору, но посвящать еще кого-то в место хранения ценностей я опасался. Слаб человек, не сам соблазнится, так по пьяной голове проболтается.

Опустили узлы, закидали землей, уложили дерн. Я придирчиво осмотрел место – ничего не указывало на то, что здесь что-то лежит или недавно копали, только трава примята – да через пару дней поднимется, тогда и вовсе ничего не заподозришь.

Отдохнув на взгорке и полюбовавшись видами лесов и реки, спустились к кораблю. Матросы на костре уже приготовили знатный ужин, наловив рыбы и сделав уху. Часть рыбы пожарили целиком на прутиках. Был даже большой кувшин пива. Перекрестившись и прочитав скороговоркой «Отче наш», сели ужинать. Аппетит нагуляли отменный и вскоре уже стучали ложками по дну котелка.

Наевшись, улеглись спать. Плыть ночью против течения да еще без штурмана не хотелось. Фарватера я не знал, хотя проплывал эти места не раз. К вечеру следующего дня вернулись в Москву к своему причалу. Нас радостно встретили два вернувшихся матроса и Георгий. Все были рады увидеть свой корабль. Оказывается, они вернулись вчера вечером; не найдя судна, решили, что мы перегнали судно к другому причалу, и весь сегодняшний день бегали по берегам, высматривали корабль. У Георгия, грешным делом, мелькнула мысль, что мы ушли в новый поход без них.