Текст книги "Сказки"

Юрий Иосифович Коваль
Сказки

© Коваль Ю. И., насл., 2019

© Ил., Казбеков Л. К., 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Сказка про тигрёнка на подсолнухе

В нашей далёкой уссурийской тайге жил-был тигрёнок.

Он был уссурийский от носа до кончика хвоста, и даже полосочки у него на спине были уссурийские.

Он дружил с белогрудыми медвежатами и с дядюшкой бурундуком, у которого на спине тоже были полосочки.

Только у бурундука полосочки шли вдоль, а у тигрёнка поперёк. А кто не понимает, тот пускай на картинку поглядит, куда у кого идут полосочки.

Но эта сказка не про полосочки, а про самого тигрёнка.

Всё лето тигрёнок играл со своими друзьями.

Как они играли? Очень просто.

Залезали все вместе на самый старый и огромный кедр и находили там самую большую кедровую шишку.

Они отрывали эти шишки и бросали вниз. Они думали, что шишка расколется и оттуда выскочат все орехи. Но шишка не раскалывалась, и орехи приходилось выковыривать. Но это было очень приятно – выковыривать из шишки орехи, пахнувшие смолой.

Такая игра называлась у них – шишкование.

Ну вы, наверно, знаете, что бывают такие игры: рисование, невнимание, орехоразгрызание. Вот эта игра очень на орехобросание-разгрызание была похожа.

Играли они, играли, и вдруг – стало холодно.

Пошёл снег, началась зима.

Вначале это была маленькая зима. И снегу чуть-чуть – на траве да кустах. А потом зима окрепла, набрала силу. Ударил мороз.

Однажды утром тигрёнок проснулся от холода. Смотрит – друзей его не видно. Нет никого.

– Где же они?

– Да они все спать легли, – протрещала птица кедровка. – Ты разве не знаешь, что медведи и бурундуки на зиму спать ложатся?

Тигрёнок этого не знал и очень удивился. Как же это так? Они все спят, а он не спит. Странно.

А если ты не спишь, что надо делать? Играть.

Стал тигрёнок играть со снегом. Подбросит снег лапой, а потом снежинки ловит. Играл-играл – надоело.

И тут началась метель. Стало очень холодно. Замёрз тигрёнок так сильно, что даже задрожал.

– Ты что, замёрз, что ли? – услышал он вдруг.

А это дядюшка бурундук выскочил из своей норки, которую вырыл под корнями деревьев.

– Залезай ко мне, – говорит, – согреешься. У меня тепло.

Вот полез тигрёнок к бурундуку, лезет-лезет, а влезть не может. Норка-то маленькая, а тигрёнок – большой.

И пока тигрёнок лез, бурундук зевал, зевал – да и заснул до самой весны.

Пошёл тигрёнок по тайге. Вдруг слышит – кто-то храпит. Посмотрел, а это старый кедр храпит.

«Неужели тоже заснул?» – подумал тигрёнок.

– Да ты что! – прокричала кедровка. – Кедры никогда не спят. Вот берёзки да осинки зимой засыпают, а кедры – никогда.

– Кто же это там так громко спит? – сказал тигрёнок и полез на вершину кедра.

А там недалеко от вершины было огромное дупло. А в дупле спала медведица со своими медвежатами.

Бурые-то медведи на земле спят, в берлоге, а вот уссурийские белогрудые на деревьях живут, на деревьях растут, на деревьях берлогу устраивают.

Заглянул тигрёнок в эту берлогу, а медведица приоткрыла один глаз и говорит:

– Ты что, малыш, замёрз, что ли? Залезай к нам, у нас тепло.

Залез тигрёнок в дупло и только хотел в клубочек свернуться, как медведица вздохнула, а после так выдохнула, что он вылетел из дупла. Летел он, летел по воздуху, а потом в снег упал. Но не сильно упал, не разбился, а только в снег зарылся. И пока он летел, он всё время думал: «Хорошо бы где-нибудь в клубочек свернуться, чтоб согреться».

И вот, когда он упал в снег, он сразу в клубочек свернулся и немного согрелся. Только он хотел закрыть глаза, чтобы заснуть, как вдруг увидел на земле под снегом семечко подсолнуха.

И тигрёнок сразу захотел это семечко разгрызть и съесть, но потом подумал: «Нельзя же всё на свете съесть. Пожалею-ка я это семечко, ведь оно, наверно, замёрзло». И тигрёнок подышал на семечко.

Семечко чуть-чуть шевельнулось. Подышал ещё – семечко треснуло, и из него появился зелёный росток.

Окружил его тигрёнок своими мягкими лапами, положил на лапы голову, да и заснул под вой метели.

И пока тигрёнок спал – семечко согрелось и стало расти, расти, подрастать, вырастать, и даже постепенно расцветать.

И вот случилось настоящее чудо: прямо посреди тайги да посреди зимы расцвёл подсолнух.

Он вырос высоко-высоко, поднялся выше всех деревьев, под самое солнце, и уже там, под солнцем, подсолнух раскрылся.

И там, наверху, прямо на подсолнухе спал тигрёнок.

И было ему, конечно, тепло, потому что все бури и метели бушевали внизу.

– Тигрёнок на подсолнухе! – кричала кедровка. – Тигрёнок на подсолнухе!

Скоро пришла весна. Проснулись бурундук и медвежата. Забрались на подсолнух, а там – тигрёнок спит. Разбудили его.

– Как я сюда попал? – удивился тигрёнок.

– Ты семечко согрел, – сказал мудрый дядюшка бурундук, – а теперь оно тебя греет.

Вот и лето красное пришло, лето жаркое, уссурийское. Тигрёнок за подсолнухом ухаживает, когтями землю рыхлит, медвежата воду из ручья носят, подсолнух поливают. Хорошо тигрёнку. И всем зверям хорошо.

Наступила осень. Как-то вечером собрались друзья на подсолнухе, ягоды едят, орехи грызут.

– Хорошо-то как! – сказал мудрый дядюшка бурундук. – И видно далеко всё вокруг.

– Вот бы нам всем на подсолнухах жить!

– Ерунда! Ерунда! Ерунда! – кричала кедровка. – На всех подсолнухов не хватит!

И тут задул холодный ветер. Закачался подсолнух. Побежали домой бурундук и медвежата. Остался тигрёнок один.

И снова пошёл снег. Склонился подсолнух до самой земли от ветра да от снега. Опечалился тигрёнок. Забрался он под свой подсолнух и увидел на земле несколько последних семечек. Сгрёб их в кучку, прижал к себе, да и заснул.

И что же вы думаете? Наш тигрёнок все семечки согрел.

И вырос зимой посреди тайги целый букет подсолнухов. Раскрылись огромные цветы, и на каждом подсолнухе кто-нибудь под солнцем грелся.

Там – медвежонок.

Там – лисёнок.

Там – волчонок.

А уж на самом высоком подсолнухе крепко спал тигрёнок.

Сказка про Зелёную Лошадь

Жила-была на свете Зелёная Лошадь.

Глаза у неё были как крыжовник, грива – как хмель, который оплетает заборы и деревья, спина была как мягкий мох, и её всегда хотелось погладить. Чулочки на ногах – серебристые, как листья тополя, а уж хвост был похож, извините, на можжевельник. Жила Зелёная Лошадь на воле, в лесах и в глуши, и паслась где хотела. Заприметить её среди зелени было очень и очень трудно, и люди, которые ходили в лес, никогда её не замечали.

А жил ещё на свете человек, которого звали Ванечка, и он ничего не знал про Зелёную Лошадь. Ну, не слыхал, и всё.

Вот однажды пошёл Ванечка в лес. Брал-брал чернику – да и забрёл в глушь, где отдыхала Зелёная Лошадь.

Она дремала, вдруг слышит – кто-то идёт. Открыла глаза – Ванечка. Идёт прямо на неё, а её не видит. Того гляди – наступит! Что делать?

Зелёная Лошадь прекрасно говорила на русском языке, но что тут скажешь, когда прямо на тебя Ванечка с черникой прётся?!

Лошадь и сама растерялась и сказала вдруг:

– Чу-чу-чу…

Ванечка остолбенел. Он никак не мог понять, кто это говорит ему «чу-чу-чу».

– Чего-чего? – сказал он, а у самого губы затряслись. А глаза от ужаса так раскрылись, так широко-широко и бездонно, что Зелёная Лошадь заглянула в них и сразу его полюбила, навеки и окончательно.

– Тихо, – сказала она. – Спокойно, Ванечка. Это я тут лежу – Зелёная Лошадь.

– Кто!!! – закричал Ванечка. – Кто лежит? Где? Какая лошадь???

– Да не кричи ты так! – сказала Зелёная Лошадь. – Я – добрая.

И тут она махнула хвостом и встала перед Ванечкой во всей своей лесной красе. А Ваня вдруг увидел, как ожил перед ним куст можжевельника и вообще – весь лес!

– Уй-ю-юй! – заорал он дурным голосом, бросил корзину с черникой и дунул из лесу домой.

А Лошадь думает: «Чего он так напугался? Надо ему всё объяснить, успокоить».

И она пустилась за Ванечкой вскачь.

А он выбежал из леса, чешет через поле к деревне, а за спиной слышит топот копыт. Оглянулся – о ужас! Лошадь! Зелёная! Мчится за ним через овсяное поле!

– Стой! – Лошадь кричит. – Стой! Не бойся меня!

А Ваня жарит ещё быстрей. Добежал до деревни, в избу ввалился.

– Мамка! – кричит. – Папка! За мной Зелёная Лошадь гонится!

Папка тоже дубина был здоровенная, выскочил на крыльцо, схватил грабли. И тут же орут оба:

– Лошадь! Зелёная Лошадь! Гони её!

А был у них сосед, по фамилии Подушкин. Он вышел из дома, увидел Зелёную Лошадь и быстренько всё сообразил. Схватил крепкую верёвку и накинул Лошади на шею. А потом кнутом стрельнул, кнутом пальнул – и загнал Зелёную Лошадь в загон. А загон этот был вроде такого огромного сарая с крышей. Называется – конюшня. Только коней в ней сейчас не было. Они в поле работали.

Привязал Подушкин Зелёную Лошадь, кинул ей сенца клок, а сарай запер на огромный висячий замок.

Вот как глупо попалась Зелёная Лошадь.

– Ну как? Ну что? – Ванечка к Подушкину подбегает. – Как там Зелёная Лошадь? Не брыкается?

– Какая ещё Зелёная Лошадь? – отвечает Подушкин. – Никакая это не Зелёная Лошадь. Это самая простая моя собственная лошадь, а зелёная она оттого, что в траве извалялась. Придумали ещё – Зелёная Лошадь!

Хотели Ванечка с папкою в щёлочку заглянуть, но Подушкин кнутом пальнул.

– Отойдите, соседи, от моей конюшни. Я к вам в сарай не заглядываю.

Отвязал Подушкин здорового кобеля от собачьей будки и привязал ко входу в конюшню. А звали этого кобеля – Амаркорд. Разинул Амаркорд усатую да клыкастую пасть и так рявкнул, что у окрестных собак на сто километров кругом шерсть дыбом встала. Папка говорит:

– Что это ты, Вань, придумал про Зелёную Лошадь?

– Эх, папка-папка, – сказал Ванечка и горько заплакал. Только теперь он понял, что счастье было у него в руках, а он от этого счастья убежал, да ещё и орал во всё горло. Горько-горько плакал Ванечка. Так долго и так горько он плакал, что навеки полюбил Зелёную Лошадь и понял, что теперь не будет ему, Ванечке, покою ни днём ни ночью.

Но ночь ещё не настала, а настал вечер. Вечером пригнали с работы лошадей.

Подушкин стоял у ворот и пересчитывал лошадей. И когда все вошли в загон, он снова двери запер.

И вот лошади увидели, что в конюшне стоит в стойле Зелёная Лошадь.

– Боже мой! – говорили они. – Зелёная Лошадь! Неужели это ты? Ведь ты же свободная лошадь, как же ты Подушкину попалась?

– Глупо попалась, – объясняла им Зелёная Лошадь, – из-за одного мальчика. Правда, очень хорошего. Я в него влюбилась.

– Как же это так, – всхрапывали лошади, – влюбилась в мальчика. Влюбилась бы в какого-нибудь достойного коня!

– Лошади всегда любили людей, – послышался вдруг низкий и сильный голос. – И особенно детей.

Это говорил Конь Вороной. Он подошёл к Зелёной Лошади и поклонился ей.

– Узнаёшь ли ты меня? – спросил он.

– Я тебя узнаю, Конь Вороной, – поклонилась в ответ Зелёная Лошадь.

– А сейчас надо подумать, – сказал Конь Вороной, – как тебе выбраться на волю.

И лошади сдвинули свои огромные головы, прижались друг к другу гривами и стали думать. Тихо-тихо думали они. Думали всю ночь и иногда шептались.

Ничего, конечно, и никому не шептал в эту ночь Подушкин. Но он думал, положив свою голову на подушку. У него, действительно, огромные на кровати подушки лежали. Толстые, как свиньи. И вот какие глупости думал Подушкин:

«Надо эту лошадь продать! В цирк! Сколько взять? Сколько дадут? А?»

И он стал считать и считать в уме, а потом засунул свой ум под самую большую подушку. А сверху ещё маленькой подушечкой, с гирькой внутри (чтобы не слетала), придавил.

А на самой маленькой подушечке, только на другой, без гирьки, и в другом доме спал Ванечка. Но он спал недолго и вдруг проснулся. Смотрит – вокруг него ночь. В окне – луна. На улице светло, и всё сверкает лунной зеленью.

Ванечка оделся и вышел на крыльцо. Сердце его сжималось оттого, что есть на свете Зелёная Лошадь. Он перелез через забор и пошёл к конюшне. А на пороге конюшни, как известно, спал в этот момент огромный и злой кобель, по имени Амаркорд. Амаркорд на ночь наелся свинины и поэтому храпел так жутко, что у конюшни крыша тряслась.

Ванечка потрогал замок и стал его ковырять гвоздиком. Но замок не открывался, и тут Амаркорд перестал храпеть. Он проснулся, но глаза пока не открывал. Он вот что подумал первым делом: «Свинина была тухловатая. Живот болит. Свинья всё-таки этот мой Подушкин, тухлой свининой накормил. Ну ладно, открою теперь глаза и посмотрю, кто это замок ковыряет».

И он приоткрыл глаза и увидел Ванечку. Разинул пасть и только хотел рявкнуть, как Ваня сказал:

– Погоди, Амаркорд, помолчи. Подушкин выскочит с ружьём и меня застрелит. Я тебе потом кость принесу.

– Ладно, – Амаркорд говорит. – А ты что тут, это самое, делаешь?

– Лошадь открываю. Там моя Зелёная Лошадь.

– Я её видел, – кивнул Амаркорд. – За такую лошадь я бы вообще всю конюшню изломал.

И Ваня снова стал в замке ковыряться, а Амаркорд советы давал:

– Да ты его кирпичом!

– Это кто там замок открывает? – послышался голос из конюшни.

– Это я, Ваня. Хочу Зелёную Лошадь освободить. А ты кто?

– А я – Конь Вороной, – сказал Конь Вороной. – Такой замок гвоздиком не откроешь. Ты лучше залезай к нам в конюшню через слуховое окно. Надо Зелёную Лошадь развязать. Подушкин её верёвками опутал.

Ваня взял лестницу и через слуховое окно залез в конюшню. И хоть темно в конюшне было, но луна помогла, и Ваня всех лошадей развязал. А Зелёную Лошадь обнял за шею и погладил, и она ему долго ещё в ухо о чём-то шептала.

– А теперь, Ваня, – сказал Конь Вороной, – вылезай обратно и иди домой, поспи немного. А как рассветёт – вставай и спрячься в кустах бузины. Посмотришь, что будет!

И Ваня пошёл спать, и встал пораньше и всё сделал, как Конь Вороной велел.

С рассветом проснулся Подушкин. Позвал работников:

– Берите верёвки! Поведём Зелёную Лошадь продавать!

Работники взяли верёвки, а Подушкин двери конюшни отворил.

И тут вырвался Конь Вороной и сшиб Подушкина с ног, а за ним и остальные лошади работников пораскидали, и последней выбежала Зелёная Лошадь. Она махнула через забор и помчалась к лесу, за нею и другие лошади поскакали. Подушкин видит: убегают денежки! Схватил ружьё и только хотел выстрелить, как Ванечка выскочил из куста бузины и крикнул ему сзади:

– Руки вверх, гражданин Подушкин!

Подушкин с перепугу ружьё уронил, и оно само так шарахнуло, что работники вместе с дробью по кустам рассыпались.

А Подушкин видит – Ваня стоит. Схватил мальчика и кинул в погреб, а крышку бочкой с рыжиками придавил. Ваня стал в погребе кричать, а ничего слышно не было. Голос его через рыжики наружу не мог пробиться. Подушкин отвязал Амаркорда, сам сел на велосипед и помчался к лесу ловить Зелёную Лошадь и других коней. И работники все сели на велосипеды. Такая получилась дурацкая картина: впереди Амаркорд здоровенный – ревёт белугой, а за ним велосипедисты по грязи чешут. Лошадей-то они всех переловили.

– Где Зелёная Лошадь? – Подушкин кричит.

А она рядом, в кустах на опушке лежит, а её никто не видит. Не замечают – и всё.

– Амаркорд, ищи! Следы нюхай!

Амаркорд следы нюхает, а ему и нюхать ничего не надо, он и так Зелёную Лошадь видит. Но не хочет Зелёную Лошадь Подушкину выдавать. Не из-за тухлой свинины, а просто характер такой.

– Ты уж меня извини, – это он Лошади незаметно говорит, – сообщу тебе одну неприятность. Подушкин твоего Ванечку в погреб засунул, а сверху бочкой придавил.

– А в бочке что? – Лошадь спрашивает.

– Точно не знаю, но кажется – рыжики. Ты ночью приходи.

Подушкин с работниками до самой темноты велосипеды ломали, но Зелёную Лошадь найти не могли. И вернулись в деревню.

А там – переполох. Ванечка пропал! Папка его и мамка по деревне плачут, а найти не могут.

И вот снова наступил вечер, а потом ночь, и прискакала в деревню Зелёная Лошадь. И сразу к Подушкину во двор.

– Как раз вовремя, – сказал Амаркорд. – Подушкин спать лёг.

– А Ваня где?

– Да вон в погребе, за конюшней.

Лошадь заглянула за конюшню и увидела подушкинский погреб. Подушкин вырыл его глубоко в земле, в самом тёмном месте, сверху насыпал кучу песку и опилок. На верхушке этой кучи и была дверь, на которой стояла сейчас бочка с рыжиками.

Хотела Лошадь бочку свернуть – не получается.

– Попробуй вдарить задними копытами, – Амаркорд советует. – Как следует брыкнись!

Лошадь прицелилась, брыкнулась как следует, – и покачнулась бочка.

– Стой! Стой! Не бей бочку! Не бей! – закричал кто-то.

Удивилась Лошадь, и Амаркорд удивился. Оглядываются по сторонам, а кто кричит – не понимают.

А Подушкин в этот момент крепко спал. Крепко, да не очень. И снилась ему Зелёная Лошадь. И такая она была красивая, что Подушкин вдруг полюбил эту Лошадь изо всех сил. Вот как бывает во сне. Полюбил Подушкин Зелёную Лошадь и завертелся. И до того он довертелся, что самая маленькая подушечка (в которой гирька) свалилась и ударилась об пол. А на полу медный таз лежал. Загремел таз и подскочил от удара. А мыши, которые по полу бегали, от страха запутались в шнурке, который со стола свисал. Шнурок вниз поехал и зацепил кастрюлю с гороховым супом. Кастрюля свалилась, и такой тут начался грохот, что тарелки с полок попадали. И вообще тут всё начало падать:

кочерга,

ухваты,

телевизор,

буфет,

стулья,

керосиновая лампа,

горшок с кашей.

В общем, всё, что было в доме, всё на пол упало.

Подушкин проснулся. Смотрит – всё, ну буквально всё, на полу валяется! И во дворе грохот стоит. Это Зелёная Лошадь бочку брыкает. Брыкнёт – и сразу слышит:

– Не бей бочку! Не бей!

– Да кто же это кричит-то? – Лошадь сказала.

– Да это мы, рыжики, кричим! Ты как ударишь – у нас весь организм сотрясается. Ты лучше выбей крышку!

И тут на улицу выбежал Подушкин.

– Лошадь! Зелёная Лошадь! Я в тебя во сне влюбился!

А Лошадь Подушкина не слушает. Ударила крышку копытом – рыжики из бочки выскочили и разбежались во все стороны.

Пустую бочку Лошадь легко толкнула, и из погреба Ванечка вылез. Дрожит весь, замёрз. Лошадь вместе с Амаркордом стали его оттирать, да согревать, да дуть на него. Согрели кое-как.

– Иди, Ваня, скорее домой, – сказала Лошадь, – а уж утром в лес приходи.

Ваня побежал домой, папку с мамкой успокаивать, а Подушкин подошёл к Зелёной Лошади и говорит:

– Послушай, Зелёная Лошадь, я без тебя жить не могу. Может, и ты полюбишь меня?

– Слушай, Подушкин, – вмешался Амаркорд. – Сам же Зелёную Лошадь в конюшне запер, Ванечку в погреб засунул. Ну как, скажи, любить такого обормота?

– Не ворчи, Амаркорд, – сказала Зелёная Лошадь. – Я всех люблю.

– А когда же мы снова встретимся? – спросил Подушкин. – Я очень хочу тебя увидеть.

– Это просто, – сказала Зелёная Лошадь. – Приходи в лес, погуляй немного, а как услышишь, что у тебя за ухом кто-то шепчет и дышит тепло, скажи такие слова: «Зелёная Лошадь, это ты? Ну, здравствуй же, здравствуй!» Тут оглянись – и меня увидишь.

Сказала так Лошадь и махнула через забор. На следующее утро Подушкин сразу, конечно, побежал в лес. На велосипеде.

Потом велосипед под кустик спрятал и стал гулять. Вдруг слышит – кто-то шепчет у него за ухом, шепчет и дышит тепло.

– Зелёная Лошадь! – закричал Подушкин. – Это ты? Ну, здравствуй же, здравствуй!

Оглянулся – страшная рожа с клыками на него чесноком дышит! Амаркорд! (Я совсем забыл рассказать, что Амаркорд любил котлеты рубленые с чесноком.)

А потом в лес Ванечка пришёл. Походил немного и слышит: кто-то шепчет у него за ухом и дышит тепло.

– Зелёная Лошадь! Это ты? Ну, здравствуй же, здравствуй!

Оглянулся – а это и вправду Зелёная Лошадь.

Стал он её спину мягкую гладить, гриву заплетать, а потом они умчались куда-то вместе…

Сказка про Алёшу

В этой сказке с самого начала ничего не было.

Верней, что-то было, но – в темноте.

И тут появился человек, который стал эту темноту есть. Потому что это была не темнота, а шоколад. И вообще, это всё было шоколадное яйцо, внутри которого и была темнота. А человек, который съел яйцо и шоколадную темноту, назывался мальчик Алёша.

Алёша и увидел первым то, что было в яйце. А был там какой-то ботинок, какой-то красный нос, какой-то колпачок, какая-то палочка. Только стал Алёша всё это пристраивать друг к другу, как послышался голос:

– Постой! Ты не так делаешь! Я сейчас сам себя соберу.

– Нет, я соберу, – сказал Алёша и собрал того, кого хотел.

– Так, теперь тебе понятно, кто ты такой? Ты – гномик.

– Я? Гномик? Не может быть!

Гномик посмотрел в зеркало и сказал:

– Да, действительно, похоже. А как меня зовут?

– Автомофей!

– Не может быть! – вскричал гномик. – Какое счастье! Неужели у меня такое чудесное имя! Автомофей! Вот это да!

– Ну, давай, – сказал Алёша. – Давай теперь исполняй поскорее моё желание!

– Да не умею я.

– Умеешь, умеешь, не притворяйся. Взмахни своей палочкой – и всё получится. Хочу второе шоколадное яйцо.

– И что – в нём тоже гномик?

– Да нет, гномиков больше не надо. Пусть будет автомобиль. Ну? Автомобиль для Автомофея и для меня. Исполняй скорее!

Автомофей взмахнул своей палочкой – и новое шоколадное яйцо явилось перед ними. Алёша быстро разломал его, съел шоколад, а гномик Автомофей быстро собрал новенький автомобиль.

– Ну, давай теперь дальше, – сказал Алёша. – Делай третье шоколадное яйцо.

– А что в нём будет?

– Сам не знаю. Давай, что получится.

– Лучше не надо. А то ещё получится что-нибудь не то.

– Прошу тебя, сделай. Шоколаду хочется.

– Ну, пожалуйста, – сказал гномик, взмахнул палочкой, и на столе появилось третье яйцо.

Алёша съел шоколад, а из яйца-то объявился маленький человечек, лысый и усатый, в клетчатом пиджаке, с папиросой во рту.

– Автомофей, – сказал гномик и протянул руку, чтобы познакомиться.

Но человечек оттолкнул гнома, плюхнулся за руль автомобиля.

– А у мене фамилие Жипцов, – сказал он и только завёл машину, как Алёша быстренько вытащил его из кабинки.

– Стой, Жипцов, – сказал он. – Это машина Автомофея.

– Чего-чего? – сказал Жипцов. – Это мой «Москвич-Бенц», а ты, Автомофей, катись отсюдова!

И он хлопнул Автомофея по лбу.

Тогда Алёша схватил его и засунул в сахарницу. Дело-то всё на кухне происходило, и там на столе стояла синяя сахарница.

Этот противный Жипцов стал скакать по кускам сахара и кидаться осколочками сверху в гномика Автомофея.

– Вот видишь, – сказал Автомофей, – зря ты съел это третье яйцо.

– Да ладно, ничего особенного, – сказал Алёша. – Пускай в сахарнице пока посидит, а мы лучше с тобой покатаемся.

– Так ты же не залезешь в машину.

– А ты взмахни палочкой и сделай меня маленьким, как ты. Покатаемся, а потом ты меня расколдуешь.

Автомофей взмахнул палочкой – и Алёша стал таким же маленьким, как и сам гномик Автомофей.

Залезли они в машину и стали по столу носиться. Мимо хлебницы, мимо недопитой чашки чаю и, конечно, мимо сахарницы, в которой Жипцов сидел.

А Жипцов изловчился, за цветок василёк ухватился и по стебельку слез вниз на стол. Там рядом букет стоял полевых цветов.

Вот Жипцов притаился за солонкой, а гномик Автомофей говорит:

– Что-то этого противного Жипцова не видно.

Алёша затормозил и говорит:

– Кажется, он за солонкой спрятался.

Вот они вышли из машины и пошли к солонке. Тут Жипцов вдруг выскочил, выхватил у гномика волшебную палочку и стукнул его палочкой по лбу.

Тогда гномик выхватил у Жипцова палочку и тоже стукнул Жипцова по лбу.

Тогда Алёша выхватил палочку и говорит:

– Вы что, с ума сошли? Это же волшебная палочка. Сломаете ещё, чего доброго.

Тогда Жипцов подскочил к Алёше, выхватил у него палочку и бросил её. И упала палочка со стола на пол.

– Вот и всё, – сказал Жипцов. – Теперь ты, Алёша, останешься таким же маленьким, как мы с Автомофеем.

И он вскочил в машину.

Вот Жипцов стал носиться по столу и всё время старался на Автомофея наехать, но гном отскакивал.

– Погоди, Жипцов! – кричал ему Алёша. – Вот придёт мой папа, он тебе задаст. А я, когда снова большим стану, посажу тебя в сахарницу, а букет отодвину.

– Плевать я на вас хотел! – отвечал Жипцов и носился всё быстрее и быстрее. И так он глупо катался, что врезался в хлебницу; машина разбилась, мотор заглох, а Жипцов вылез из машины с огромным синяком на лбу.

– Сломался радиатор, – сказал Автомофей. – И карбюратор. Надо чинить.

Он достал из кармана ключ и молоточек и стал чинить машину. А Жипцов с грязными ногами залез в солонку и разлёгся там, как будто на морском песочке.

«Хоть бы папа скорее пришёл, – думал Алёша, – он меня спасёт».

И вот в двери загремел ключ, и в дом вошёл папа.

– Алёша! – крикнул он. – Ты где?

«Я здесь, на кухне!» – хотел крикнуть Алёша, но крикнуть ничего не смог… Он как-то неожиданно замер. И гномик замер, и Жипцов тоже замер. Алёша и не знал, что куклы при живых людях перестают двигаться и разговаривать. А он-то в куколку превратился!

– Где же мой Алёша? – говорил папа. Он ходил по квартире и всюду искал сына.

Пришёл он, конечно, и на кухню. Смотрит – на столе машинка, а рядом с ней гномик и ещё две куклы. Одна из них очень на Алёшу похожа. И ещё он увидел много серебряной фольги, в которую шоколадные яйца завёртывают.

Фольгу папа выбросил в мусорное ведро, а Алёшу в руки взял.

– Вот как, – сказал он, – здорово теперь кукол делают. Даже на Алёшу похожа.

«Папа!» – хотел крикнуть Алёша, но крикнуть ничего не мог.

Заплакал тогда Алёша, но и заплакать у него не получилось.

Сел папа за стол, кукол в сторону отодвинул и стал суп есть. А когда он пообедал, ушёл в свою комнату и сел уже за компьютер.

– Ха! – засмеялся тогда Жипцов. – Помог тебе твой папочка! Будешь ты теперь, Алёша, маленькой куклой!

Но тут гномик Автомофей прошептал Алёше на ухо:

– Главное – достать волшебную палочку. Вон из той бумажной салфетки сделаем самолёт и на пол улетим. Ты только не плачь. Надо Жипцова обмануть.

– Эй, Жипцов, – сказал Алёша, – я давно мечтал куклой стать, чтобы на игрушечных машинках кататься и на самолётиках летать.

Вот они достали из вазочки салфетку и сложили из неё самолётик. А чтоб самолёт хорошо летал, приделали к нему моторчик. Ну, этот самый автомобильный моторчик. Из машины его достали и в самолёт вставили. Это всё Автомофей сделал своим ключом и молоточком.

– Чего это вы такое делаете? Чего это такое? – бегал вокруг них Жипцов. – Я тоже такое хочу!

А они нарочно в самолёте только два места сделали, чтобы Жипцова не брать. Он хотел за хвост зацепиться, но они успели улететь.

Вот стали они по кухне летать – то над холодильником полетают, то к стенным часам взлетят. Налетались, накатались, вдруг видят – Жипцов на парашюте летит. Он, оказывается, из бумажной салфетки себе личный парашют сделал.

Они приземлились поскорей, – а Жипцов уж к палочке бежит. И они побежали. Скорей! Скорей!

И тут в кухню вдруг вошла мама. И они все замерли на месте.

А мама вернулась с работы, и ей захотелось попить чаю.

Вдруг она увидела на полу самолёт из бумажной салфетки и маленьких куколок. Куколок подняла и на подоконник поставила. А про самолётик она подумала, что это просто смятая бумажная салфетка. Непонятно даже, как это мама моторчик не разглядела. Короче, она взяла веник и подмела весь пол. И вместе с парашютиком и самолётиком подмела волшебную палочку и стряхнула в мусорное ведро.

– А где Алёша? – спросила она у папы.

– Ума не приложу, – сказал папа.

– А ты приложи, – сказала мама, – подумай.

Папа думал-думал, но ничего не придумал. Он только сказал:

– Ты знаешь, здесь куколка есть, очень на Алёшу похожа.

Мама взяла в руки Алёшу, поглядела и сказала:

– Похожа, но не очень. У нашего Алёши глаза весёлые, а у этого грустные. Того гляди – заплачет!

И она поставила Алёшу обратно на подоконник. А на подоконнике лежало много-много яблок – то ли проветривались, то ли дозревали, сам не пойму.

И так получилось, что Жипцов оказался за огромной антоновкой с одной стороны. А гномик и Алёша – с другой.

– Очень хорошо, что мы на подоконнике, – сказал Автомофей. – Вон видишь, прямо к подоконнику прижимается занавеска. Мы по ней вниз спустимся. Давай скорее, пока Жипцов не видит!

И тут на них накатилось огромное яблоко.

– Эй, берегись! – кричал Жипцов. – Я вас сейчас яблоками задавлю!

И пока Жипцов катил яблоко – а сделать это было нелегко, – Алёша и Автомофей спустились на пол по занавеске и побежали к мусорному ведру. А оно стояло под раковиной, и залезть в него было невозможно.

А Жипцов катил-катил антоновку и до того её докатил, что она с подоконника свалилась и по полу покатилась с огромной скоростью – прямо на Алёшу с гномиком. Они еле успели за ведро спрятаться, как яблоко с громом ударилось о ведро.

И тут, конечно, в кухню вбежала мама. Видит – на полу яблоко, а на подоконнике Жипцов стоит.

– Эй, папа! – закричала она. – Иди сюда!

Папа пришёл на кухню, осмотрел место происшествия и говорит:

– Ну и что?

– А то, – говорит мама. – На подоконнике было три куколки, а теперь только одна. А яблоко на полу валяется.

Папа взял в руки Жипцова, осмотрел его внимательно.

– Довольно противный тип, – сказал он. – А где же кукла, на Алёшу похожая, и гномик?

Они поискали на полу, под столом, за яблоками, за холодильником, а за ведро помойное не заглянули.

– Странная история, – сказал папа. – Пропали две куколки. Ну ладно, надо хоть эту сохранить. Суну-ка я её в сахарницу.

– Вот ещё, – сказала мама. – Очень уж он грязный.

– А я его вымою, – сказал папа и включил кран.

Он вымыл Жипцова вначале горячей водой, а потом холодной, два раза намылил и потёр железной щёткой, которой сковородки трут. Натёр его как следует и сунул в сахарницу.

Так Жипцов во второй раз в сахарницу попал!

После этого папа с мамой снова своими делами занялись.

Как только они ушли, Алёша с Автомофеем принялись хохотать. И так громко они смеялись, что Жипцов их услыхал.

– Ах, вот вы где скрываетесь! – закричал он из сахарницы. – Теперь понятно!

По цветочку василёчку он вылез из сахарницы и подбежал к самому краю стола.

– А в ведро вам никак не влезть, – сказал он, оценив обстановку. – А волшебная палочка там! Ха!

– Да и тебе со стола никак не спрыгнуть, – сказал Автомофей.

– Ерунда! – сказал Жипцов. – Я сейчас ещё один парашют сделаю, спущусь вниз, вам обоим дам в ухо и нос разобью, а сам в ведро залезу, возьму волшебную палочку и наколдую чего хочу.

– А чего ты хочешь? – спросил Алёша.

– Очень простого, – сказал Жипцов. – Я хочу стать большим настоящим человеком, а вас с гномиком Автомофеем засунуть в карман и пойти в пивную: пиво пить, ругаться и драться.

– Никак не могу понять, – сказал Алёша гномику. – Нас с тобой двое, а он – один. Почему он в себе такой уверенный?

– Потому что дурак, – ответил гномик. – Дураки всегда в себе очень уверенные. Ну ладно, наплевать на него, нам надо скорее в ведро залезть и палочку достать. Давай совок мусорный к ведру приставим и по ручке залезем, пока Жипцов парашют делает.