Текст книги "Уроборос. Ожерелье эффекторов"

Глава 2 Прикосновение

Тайны – они ограничивают наши возможности, чтобы их раскрывать.

Т. Соловьева

– Уф-ф… – быстро восстанавливая дыхание, с легкой улыбкой на губах, Дина Спица ввалилась в женскую раздевалку.

Да, физкультура это хорошо, конечно – бодрит, тонизирует, тело в форму приводит, но с фантазией у их физрука полный ноль: уже восьмой урок подряд – 40 минут бега по периметру площадки, как кобылы на ипподроме – тупо. Хоть бы в волейбол…

«Да сколько можно? Стоило на пять минут в туалет отлучиться и снова…» – увидев свою соседку по комнате в общаге, Ленку Звонареву, исходящую тихими рыданиями в углу, у своего шкафчика, она, игнорируя разноголосый девичий гвалт, шагнула к подруге, присев рядом и буркнула:

– Ну чего опять?

Молчание. Только всхлипы стали чуть громче.

– Говори же! Снова Блудов?

– Да, – невысокая невзрачная блондинка хлюпнула носом и зашептала. – Дин, сколько можно? Я так не могу. Чего он ко мне пристал? Я же вообще не высовываюсь.

– Вот потому и получаешь, дура. Сколько говорила тебе – нельзя быть такой робкой мышкой. Ладно, давай, выкладывай, что там у вас? Мне конкретика нужна.

– Да препод после физры стал нам о диетах говорить, что полезно для тела, здоровья, про фрукты и морковь в основном. А потом, на перерыве, этот балабол… – бледное личико Лены вдруг поплыло, предвещая очередной эмоциональный взрыв.

– Ты это брось, – Спица резко встряхнула товарку за грудки, ловко прерывая истерику. – Соберись. Нам с тобой по шестнадцать уже, а ты куксишься, как первоклашка. Не ной, говори по делу. Что этот дебил на сей раз выдал?

– Ну? Он же, как обычно, на публику работает, рисуется. Короче, спрашивает меня при всех: «Звонарева, а ты что про морковку скажешь?». Молчать нельзя, не отстанет, проверено, ну я и говорю, что, мол, в этом овоще много витаминов и фактор роста еще… А он мне: «Да, Леночка, ее-то тебе точно не хватает, только выбирай покрупнее. Тебя же размер беспокоит, фактор роста. Гы!». И тут его понесло по полной. Ты не представляешь, какие гадости он говорил про морковь и… гм… тех нестандартных способах, как мне использовать этот предмет. И все в таких подробностях, до мелочей. Срамота! Боже, как подобное можно девушке… Мамочки! – горемыка надрывно выдохнула и упала в объятья подруги, уткнувшись мокрой мордашкой в ее грудь.

– Все, все, успокойся.

Через пару минут Лена слегка пришла в себя и снова зачастила:

– А самое противное – люди кругом, девчонки, пацаны. Кто-то смеялся даже, и ни один не одернул нахала, – она резко выдохнула. – И так – каждый день, уже полтора месяца. Господи! Это же измывательство какое-то! Ты же понимаешь, он не остановится, никогда. Все! Не могу больше. Завтра же заберу документы.

– С ума сошла, одуванчик?! И куда дальше – в дворники пойдешь, или на трассу? Из-за одного ублюдка свою жизнь губить? Нет уж, мы по-другому поступим.

– Как?

– Есть у меня один способ, безотказный, – Спица резко поднялась. – Сиди тут, не высовывайся, Я все решу. Обещаю, с сегодняшнего дня он забудет о тебе.

Не дожидаясь ответа, девушка покинула помещение.

«Да, этот ушлепок совсем зарвался», – Динка со злостью пнула пустую пачку из-под сигарет на кафельном полу. – «И ведь кого выбрал, паскуда – самую беззащитную. Ленка… она же вообще, как из другого мира, словно ее в институте благородных девиц воспитывали, в девятнадцатом веке. Надо же – при слове „туалет“ краской заливается, дуреха. А этот и рад стараться, уродец. В одном Звонарева права, этот козел сам уже не остановится, не сможет. Если вовремя не тормознуть паскуду, он ей натуральный ад устоит. Ничего, уж я ему растолкую…».

Она знала таких, как Блудов – недалекие трусоватые подростки среднего звена молодежной иерархии. Им далеко до лидеров, кишка тонка, а выделиться-то хочется, очки заработать, вот и изгаляются, кто как может. Но не каждый из них превращается в такого подонка – только те, у кого внутри сидит гнусный вонючий комплекс неполноценности, осознание того, что ты в чем-то хуже остальных, много хуже. Эта язва не заживает, наоборот – растет, зреет, мучает душу, прет изнутри гноищем, и ты исподволь начинаешь догадываться о своей ничтожности. И что делать тогда? Не смиряться же с таким. Нет, конечно. Надо доказать, что это не так, что ты гораздо круче, чем считает собственное подсознание, причем доказать не только другим, прежде всего – себе. Только вот вопрос: а как это сделать, что совершить? Набить морду более сильному или равному? Куда там… на это пороха не хватит, нет у тебя стержня на такие поступки. И что тогда? Остается беспроигрышный вариант – публично травить самых безответных, тех, кто не огрызнется, не сможет дать сдачи, ведь при этом ты ничем не рискуешь, а внутренняя самооценка тут же повышается, временно заглушая боль от того, что смердит из самого нутра. Но в том-то и проблема, что временно, потом все возвращается заново. Значит, чтобы постоянно гасить внутреннюю боль, чувствовать себя выше, унижение других должно быть регулярным, не прекращаться, никогда. И плевать, что при этом чувствуют те, кто оказался слабее.

«Да, Сашенька, такие, как ты не меняются по своей воле, таких лечить надо, народными методами!» – резким ударом ноги девушка распахнула дверцу мужской раздевалки и выкрикнула, заглушая гомон множества юношеских голосов:

– Блудов! Ублюдок! Ты где?

Тишина, секунды две, не меньше.

Затем блеющий тенорок слева, чуть дрожащий, с еле заметными нотками растерянности:

– Ты чего, Спица?

Вот он. Среднего роста, сутуловатый, русые сальные волосы, на курносом носу красуется парочка перезревших прыщей, серые глазки бегают по сторонам, стараясь ухватить реакцию сверстников, выдать лучший ответ на публику. Похоже, нашел – его голос неожиданно твердеет:

– Чё за концерт? Дури нажралась или с бодуна?

– Дури во мне своей хватает, – она резко шагнула к оппоненту, почти прижав того к стене, – и ты это знаешь. Про Звонареву ничего мне сказать не хочешь?

– Заступница нашлась. Ну, если так приперло, можно и перетереть. Только тут-то зачем, при народе?

Динка словно выплюнула:

– Так ты же при всех ее унижать любишь, вот давай при всех и разберемся. По-моему – справедливо. Короче, недоносок, слушай сюда, повторять не буду: еще раз она твой голосок поганенький услышит – я тебе язык вырву, без анестезии.

Она прекрасно понимала, что такого хамства от девчонки (даже такой авторитетной, как Динка) Сашенька не стерпит, ну не позволит ему тот самый комплекс, поэтому, уже развернувшись, сделав вид, что уходит, она с нетерпением ждала ответа, надеялась на реакцию, ей хотелось этого…

– Слышь, коза. Тебя куда несет? За базар можно и ответить.

Вот оно!

Девчонка резко обернулась, поймав взгляд соперника, в ту же секунду ее рука хищным щупальцем метнулась вниз, к самой промежности «героя», бесстыдно обхватив слегка выступающие причиндалы, ладонь мягко, но с силой сдавила их.

– Оу-ххх, – засипел Блудов, согнувшись вопросительным знаком. Его скривившееся от боли прыщавое личико стремительно приобретало мраморную белизну.

Заступницу несло невесть куда. Она не знала, чем закончится этот концерт, но была твердо уверена – иначе никак. Если сейчас отступить – Ленке конец, девчонка, чего доброго, и в петлю полезет, с нее станется, а этот… он же тогда совсем распояшется. Нет, решать проблему надо немедленно, жестко, радикально.

Спица склонилась, приблизив губы к уху парня, и рявкнула так, чтобы слышали все:

– Так что ты там о морковке говорил? Может тебе ее куда-то пристроить, пока моя рука рядом? Ты как, с ориентацией не определился еще? А то вдруг понравится?

– Ну, все, с… ка… – прошипел юнец, – конец тебе, однозначно. Только время дай – закопаю, вместе с подружкой…

– А чего тянуть-то? – Дина убрала ладонь с больного места любителя потрепать языком, отступила на шаг и вызывающе развела руки в стороны, как бы обращаясь ко всем. – Я за свои слова отвечаю, это всем известно. А вот ты… не факт. Раз сказал – действуй, – она выдержала щадящую паузу, дав отроку отдышаться, восстановиться от уходящей боли. – Закопать решил? А давай прямо сейчас, здесь. Если не трус.

Вот оно – ключевое слово, на которое всегда отвечают подобные особи, пожираемые изнутри собственными демонами неуверенности.

– Ладно, – в ожившем взгляде Сашки читалось нескрываемое торжество, – сама напросилась. Я девчонок не бью, но ты будешь исключением, дорогуша. Такое не прощают.

Группа парней синхронно расступилась, освобождая место для ристалища.

Вот она, минута истины…

Кто-то выставил смартфон, собираясь заснять грядущее безобразие на видео, но Спица так зыркнула на горе-оператора, что тот отшатнулся и смущенно спрятал гаджет.

«И откуда берутся эти видео-паразиты? Какой кайф снимать грязь человеческую? Не понимаю», – она резко выдохнула и перевела взгляд на противника.

Пора!

Девушка чувствует знакомый звон в ушах. Мышцы гудят, наливаясь энергией, адреналин действует, подстегивая реакцию. Тут, главное – холодный мозг, расчет, никакой ярости – она только мешает, ослепляет, в состоянии исступления можно нарваться, пропустить, проиграть. Конечно, это не первая ее драка, и пусть тот, кто напротив, раза в полтора тяжелее и имеет противоположный пол, но внутренне он уже уязвлен, да и его тщательно скрываемая робость никуда не делась.

С утробным шипением парень бросается вперед и делает широкий выпад с правой. Его кулак летит в скулу соперницы. Она резко уходит влево и точно бьет снизу. Апперкот великолепен. Челюсть недруга звонко клацает, голова откидывается назад и тело любителя мучить слабых, жалко опрокидывается на спину.

Она не обольщается, понимая – это далеко не все. Одного девичьего удара недостаточно, чтобы вырубить шестнадцатилетнего парня. Хоть и оглушенный, он быстро поворачивается на бок в попытке встать.

Нет уж… Динка давно усвоила правило уличной драки: «не позволяй врагу подняться». Подло, бесчестно? Да, но это жизнь.

Прыжок вперед, и с широченным замахом ноги, девица обрушивает удар по раззявленному рылу соперника. Шнурованный подъем кроссовки с силой впечатывается в лицо, сворачивая нос, плюща мягкие ткани. Да, нога – не рука, тут и женской мощи достаточно.

Хлюпающий звук, и тишина. Только получивший свое упырь тупо трясет окровавленной мордой, не в силах встать. Это нокаут, однозначно. Да и сотряс есть, наверняка.

Бой окончился, не успев начаться, как и всегда. Только в кино драки между героями длятся бесконечно, в реальной жизни все иначе.

Победительница раскрыла, было, рот, чтобы сказать что-то кислотно-презрительное, но поняла вдруг – уже не стоит. Того, что сделано – достаточно, слова тут будут не к месту.

Sic transit gloria mundi77
  Sic transit gloria mundi (с лат.) – Так проходит мирская слава (прим. автора).


[Закрыть].

Да, отныне место Блудова – на дне. Куда ж еще тому, кого побила девчонка. Самое забавное в том, что он сам – автор того, что стряслось, сам напросился. А ведь веди себя, дурень, достойно, не задирай других – жил бы проще, без проблем.

– М-да… – Сергей сгорбился, опустив раскаленный лоб на кисти рук. Мозг просто отказывался принимать увиденное, услышанное, пережитое. Да и как возможно поверить в подобное? Немыслимо. Его рациональный разум современного человека, закоренелого материалиста, прагматика, находился в полнейшем смятении, пасовал, не в силах признать, что старый знакомый мир перевернулся в одночасье, оказавшись совсем не таким простым и познанным.

А может…

Как хотелось, чтобы все это оказалось фарсом, мистификацией, чьей-то безумной затеей, идиотским фейком. Эх, если б так, он первым посмеялся бы над собой с огро-омным облегчением. А идеальным раскладом было бы сейчас вдруг проснуться и понять, что вся эта чушь – просто кошмар, морок. Но, увы, что-то в облике новой знакомой, во взгляде ее диких глаз, в каждом движении, слове, убеждало лучше фактов. Как бы ни желалось обратного, но само естество его духа, та часть, что отвечает за некое потаенное интуитивное чувство, вопило: «она оттуда, так и есть!».

«Да что я, как тупой упертый ретроград, цепляющийся за старое!» – взбеленился он вдруг и мысленно отхлестал себя по щекам. – «Прими истину, Ночин, не трусь. Вот оно – то исключительное событие, о встрече с которым мечтал бы каждый нормальный человек».

Стало полегче.

– Выходит, ты – настоящая путешественница во времени? Как же это получилось у тебя?

– Помог кое-кто, – глаза девчонки сверкнули изумрудным. – Погоди. У меня вопрос: то, что ты назвал… Шумер – это часть вашей человеческой истории, или что-то из иных сфер?

– Конечно наша. Они, собственно, и основали людскую культуру, первыми ввели письменность, земледелие, законы, построили города… еще задолго до египтян.

Лони выдохнула с заметным облегчением:

– Хвала Ану88
  Ану – бог неба, одно из трех верховных божеств Шумера (прим. автора).


[Закрыть]!

– Ты о чем?

– Я была уверена, что окажусь не только в другом времени, но и в ином мире. Он так выразился. Может неверно поняла? Но, похоже, я все-таки там же – на Земле, просто слишком далеко прыгнула в будущее, – она неожиданно широко улыбнулась, стремительно восстанавливая самообладание. – Ну а если так, здесь живут не монстры, а люди, такие же, как ты, с ними, надеюсь, легче найти общий язык.

– Секунду. Только что ты сказала «он». Кто это?

Странница из прошлого поймала его взгляд и замерла на пару мгновений, словно читая что-то в душе хозяина квартиры. Наконец выдохнула, переходя на шепот:

– Чутье никогда меня не обманывало, надеюсь, на сей раз тоже. Уверена, ты – хороший человек, тебе можно доверять. Тем более, наша встреча не случайна, это уж точно, дураку ясно – нас намеренно свели, кто-то свыше. Поэтому… короче, ты имеешь право знать, – речь девушки претерпевала какую-то еле заметную метаморфозу. Внимательно слушая, Сергей вдруг понял, что меняется – ее иноземный акцент становился все слабее с каждой фразой, быстро исчезал. Он не заметил, в какой момент собеседница перешла на чистейший русский язык.

Девчонка продолжала:

– Моего отца зовут… – она вдруг судорожно дернула подбородком, будто от сильной боли, – звали Балих. Очень хочется верить, что он жив, если не так… я не знаю, смогу ли пережить это. Нет, уйду за ним!

– Ты так любишь своего родителя… Впечатляет.

– А разве можно по-другому? Уж не знаю, как здесь, а у нас, в Ки-ен-ги, нет ничего более святого, чем кровное родство.

– Да, это существенно, я понимаю, но есть же в жизни более значимые, фундаментальные вещи.

– Нет, – гостья бросила на парня удивленный взгляд, – у нас – нет. Вижу, ты не совсем понимаешь, насколько это важно для черноголовых. Попробую пояснить на примере. Наша страна – не рай, там живут разные люди, злодеев тоже хватает. Однажды, в месяц ше-гур-куд99
  Ше-гур-куд – «месяц жатвы» в шумерском календаре, соответствовал времени сбора урожая осенью (прим. автора).


[Закрыть], трое мужчин совершили жуткое преступление: они ворвались в дом странствующего купца, ограбили его, а затем, чтобы не оставлять свидетелей, убили не только хозяина, но и всю его семью, включая детей. По счастью, преступников быстро нашли, приговорили к смерти и бросили в яму. На следующий день пришла пора праздника урожая. Тогда правитель Эреду вызвал к себе женщину – ближайшую родственницу душегубов и сказал ей: «Смотри, перед тобой стоят трое убийц: твои муж, брат и сын. Их ждет мучительная казнь. Но сегодня великий день – время главного торжества моих соплеменников и по установившейся традиции я могу помиловать одного из приговоренных, только одного. Откровенно говоря, мне все равно, кто это будет, поэтому дарю право выбора тебе. Не тороплю, подумай хорошенько, прежде чем давать ответ». Женщина поразмыслила минуту, а затем ответила: «Мой государь, мужа мне дал этот мир, если его умертвят, я буду скорбеть, но рано или поздно найду себе другого супруга. Сына преподнесла собственная жизнь, коль не станет его, я погорюю, но рожу еще одного. А вот брата мне даровали сами Небеса, и ежели сгинет он, у меня никогда не будет брата. Повелитель, мне очень жаль всех троих, после казни горю моему не будет предела, но раз есть шанс спасти хоть одного, я выбираю рожденного моими отцом и матерью». Энум1010
  Энум – правитель города у шумеров (прим. автора).


[Закрыть] сдержанно улыбнулся и произнес: «Будь по-твоему, мудрая женщина»1111
  Приведенный фрагмент является свободной авторской аллюзией на описанный в хрониках реальный эпизод из шумерской жизни.


[Закрыть].

– Да, берет за душу, – молодой человек задумчиво хмыкнул. – Рассуждала бедняга довольно цинично, но что-то в этом есть. Надо же, как разительно меняется менталитет общества со временем. Если бы в подобной ситуации оказалась современная дама, она наверняка выбрала бы сына, почти уверен в этом. Но мы отвлеклись. Ты говорила об отце. Продолжай, пожалуйста.

– Он – величайший мудрец нашего мира, постигший природу сущего. О, Небеса, он знал почти все, умел такое… У папы были грандиозные планы, но, как говорят у нас: «не загадывай многого – разозлишь богов». Так и вышло.

– Что случилось?

– Не хочу сейчас об этом. Скажу одно: когда стало совсем горячо, отец попытался спасти меня, зашвырнув далеко вперед, в будущее. Он сказал: «в иной мир-время», но теперь я понимаю, что он имел в виду – за такой чудовищный интервал тысячелетий мир просто не мог не измениться, он действительно стал другим. Я чувствую это.

– А что сталось с ним – твоим родителем?

– Не знаю, – юная брюнетка опустила взгляд. – Все произошло так быстро… Он обещал, что мы обязательно встретимся, но там было такое… страшно… Я надеюсь, он смог выжить, – ее речь вдруг окрепла. – Нет! Он никогда не врал мне, ни разу не подводил. Раз сказал – так и будет. Уверена – он найдет меня.

Сергей пружинисто вскочил, не в силах оставаться на месте и начал мерить комнату шагами:

– Стоп! Скажи, я верно понял – твой папаша вот так запросто взял и переместил тебя сюда, на десятки веков вперед?

– Да.

– Но как?! – голос молодого человека сорвался, как у подростка перед признанием. – Боже! Как возможно такое? Если прыжки в будущее осуществимы… Это же величайшее из открытий человечества. Даже в наш просвещенный век мы ни на шаг не приблизились к экспериментам над временем, ни малейшего шанса, даже не пытаемся. А тут… фантастика! И вы совершили это в ту эпоху, когда просто не могло быть никаких предпосылок для подобного: ни знаний, ни теории, ни соответствующих приборов, механизмов, инструментов – ни-че-го. Немыслимо! Разве что твой отец – волшебник высшего уровня. Ха!

– Тебя удивляет это потому, что вы заблудились, выбрали иной путь изучения всего, что вокруг, весьма сомнительный.

– Вот как? – мужчину покоробила речь новой знакомой. – Ну, коль ты такая умная, подскажи верный курс. Как постигал природу твой отец?

– Тут не надо ничего усложнять. Он всегда говорил, что лучший инструмент для изучения мира дан нам самим Создателем, это наш мозг, что находится в теле и неукротимый дух познания, что живет в душе. Вот все, что нужно, ничего более. При правильном использовании для этого дуэта не существует препятствий, тайн.

– Ты можешь объяснить, как конкретно он делал это?

Девушка улыбнулась собеседнику, словно ребенку:

– Разве непонятно? Напрямую: разум – объект, через погружение в суть вещей и процессов. Конечно, этому предшествовали десятилетия тяжелых тренировок, работы над своим внутренним «я», упражнений по дисциплине ума, но папа смог. А затем, будто произошло некое превращение – у него вдруг все стало получаться. Это происходило так: отец полностью отрешался от всего внешнего и уходил в запредельный транс, погружаясь все глубже в природу исследуемого явления (целью анализа могло быть что угодно, от строения мельчайшей частицы, до процесса в ядре Сириуса, размер и расстояние тут не имели ни малейшего значения). Его разум проникал в самые потаенные закоулки изучаемого предмета, постигая самую его суть, до мелочей. С каждым днем получалось все лучше. Чем больше узнавал этот великий человек, тем легче, увлекательнее проходили следующие этапы открытия сокровенного. Процесс шел лавинообразно, все шире, глубже. И вот, однажды наступил момент, когда мне показалось: для моего родителя не существует больше тайн, он узнал все. Но когда я сказала ему об этом, папочка рассмеялся. До сих пор помню его слова: «Куг-Лу, милая, по природе своей человек не способен на такое, увы, наш мозг несовершенен. Но ты почти права – я достиг пика, данного смертному, выше не прыгнешь, а то, что скрыто от меня – скрыто навеки. Тут ничего не поделаешь, остается только смириться».

Смуглая странница во времени притихла на минуту, тепло улыбаясь чему-то, и вдруг бросила с вызовом:

– Но отец и не думал отступать – выбрал иной путь. Все просто: если ты сам уже на вершине, дальше некуда – помоги забраться другому. Вон он и начал знакомить меня с премудростями мироустройства, передавать то, что умеет, медленно, осторожно, малыми порциями, понимая, насколько я тогда еще не была готова к подобному. Настоящий учитель не просто даст инжир ребенку – он научит его самого забираться на дерево и срывать плод. Так и папа, вместо того, чтобы выдавать голые данные, он учил меня процессу постижения, готовил мой разум к этому, тренировал. До сих пор помню, как у меня впервые получилось войти в транс, погрузиться в суть изучаемого объекта, это было… восхитительно. Лиха беда начало. Дальше пошло легче, у меня действительно получалось, все глубже, быстрее. Параллельно он знакомил меня с методами прямого воздействия на вещество, на поля, на мозг человека… Ты же понимаешь, одних знаний недостаточно, надо уметь ими пользоваться, применять на практике. И у меня получалось, – она подняла взгляд и выдохнула с нескрываемой горечью. – Это было великолепно. Знаешь, я убеждена – ни одно удовольствие мира не сравниться с этим небывалым восторгом истинного осмысления природы мира, отворения его сокровенных тайн. Да, конечно, я не была ровней отцу, куда там… хотя в какой-то момент мне показалось, что смогу дойти до конца, что достигну лет через двадцать уровня своего учителя. Но… не стоит загадывать многого.

– Потрясающе! – понимая, насколько невероятно звучит рассказ девушки, Сергей не мог не верить ей, более того, он знал – так все и было. В этом убеждало его какое-то внутреннее экстра-чувство, какая-то базовая инстинктивная интуиция, вылезшая вдруг из глубин подсознания мужчины в момент его первого контакта с незнакомкой. Что это: первородная память, опыт тысяч поколений предков, их совокупный дар распознавания правды? Кто знает… но с этим невозможно было спорить. – Боже! Ну и Балих! Как не хватает этого гения нашему миру.

– А уж мне как…

Сколько чувств в этой реплике…

Он поднял глаза на собеседницу, впервые взглянув на нее не как на источник информации, а как на гостью, девушку, наконец, и поразился переменам, произошедшим в ней. Это была уже не та робкая испуганная потеряшка, озябшая, голодная, растерянная, с взглядом брошенного щенка. Нет, за минуты их диалога она разительно изменилась, превратившись в бойкую, уверенную в себе юную женщину, раскрепощенную, дерзкую, слегка кокетливую – настоящую экзотическую красотку (не чета современным глянцевым дивам, штампованным по единому лекалу). И вот что поразительно: несмотря на долгую беседу, открывшую много, в ней самой только добавилось некой очаровательной таинственности, неподдельного шарма пришелицы из иной эпохи.

«Вот это метаморфоза!» – Серёга слегка ошалел, даже смутился, встретив ее взгляд. – «Хотя… все очевидно – она убеждена, что только что встретила мужчину, того защитника, союзника, спутника, путь которого переплетен с ее судьбой, девчонка действительно верит, что я не обычный клерк, а избранный, предоставленный ей Провидением. Она видит во мне защитника, проводника по нашей эпохе, вот потому и расслабилась, раскрылась, стала самой собой».

– Сколько тебе лет? – он прокашлялся, восстанавливая охрипший вдруг голос.

– Миновало мое восемнадцатое лето.

«Ого! Хотя… так и есть, пожалуй. Чуть ниже и тоньше, чем полагается, но тут надо учитывать акселерацию – современные подростки значительно быстрее зреют физически, не то, что в те времена».

Ее взгляд, он все чаще останавливается на собеседнике, и в девичьих глазах не просто интерес, там нечто большее…

Неожиданно почувствовав ответное движение откуда-то изнутри собственного первобытного естества, молодой человек заметно напрягся, усилием воли подавляя волну чувств, резко включая рассудок: «Ты что, Ночин, совсем сдурел, кобелина? Тут знаковое событие, пришелица из прошлого, а ты все об одном… Угомонись, дурень», – и тут же железный приказ-установка собственному подсознанию. – «Забудь!».

Неловкая десятисекундная пауза…

– Так, у меня идея, – он глупо хохотнул и энергично хлопнул себя ладонями по коленям. – Одета ты не по-нашему, да и легко слишком. В таком виде не выйдешь на люди, а если выйдешь – замерзнешь. Предлагаю следующее: сейчас ты примешь ванну…

– Чего?

– Скоро поймешь. Поверь, тебе понравится. А затем мы тебя облачим в современное. Выбор имеется – ко мне иногда младшая сеструха в гости заглядывает, летом, на каникулы, так что у нее шмоток тут – вал, – слегка приободрившийся хозяин бросил взгляд на фигуру девушки. – Размеры у вас с ней совпадают, практически, так что подберем тебе достойный прикид. Ну что расслабилась? Поднимайся.