Текст книги "Белый конь. Высокобезнравственная повесть"

Третья ночь

И такое возможно… Только для этого надо быть не мною – не смогу! Зинкой, например, моей лучшей подругой.

Откровенно сказать, Зинаида не красавица. Далеко не красавица. Высокая – да, стройная – да, ноги от ушей – да, но, черт возьми, не красавица! Брюнетка с носом, типа Джессики Паркер. До тридцати пяти дожила, все ребенка хочет, а замуж никак не выходится. Казалось бы, возьми, да роди от кого-нибудь – что ты! Так не принято! Она ж из генеральской семьи, там всю жизнь ножами с вилками едят, вековечные традиции – короче, каждый сходит с ума по-своему…

Как-то звонит мне, мол, поехали в секс-шоп выберем пластиковую морковку. Зачем, говорю, мне не надо. А когда скучно, разве ты не балуешься? У меня же Пам-Памыч есть, объясняю, даже если он досрочно выполняет пятилетку, всегда нахожу способ догнать его.

А тут Зинка обнаружила VIP-службу знакомств, ну, где там бизнесмены, депутаты и прочая знать – вообще, отпад. Во-первых, она засекречена, как подземный ядерный полигон, во-вторых, ни телефона, ни адреса в природе не существует, в третьих, Зинаида все-таки стала клиентом – что ж, не зря из генералов.

Понятное дело, не про наши чины, и я просто сгорала от личной любознательности, но Зинка все подала под постным маринадом.

– Ничего особенного, – молвила она с кислым лицом.

Ага, «ничего особенного» – так и поверила. Но с другой стороны, при ее знании всяческих свах, сводней, посещений подпольных домов свиданий (заносило и туда) и балов «Кому за 30» – опыта не занимать. Могла позволить себе и после сверхсекретной VIP-службы поморщиться. Уж она такое понарассказывала – уши в трубочку, глаза по чайнику. Да что, рассказывала, однажды уговорила и заманила, на вечеринку «Кому до ста!». Шок…

Я по запросам женщина скромная, что имею, тем и довольна – за лишним не гонюсь. Но в тот день подружка так страдала, аж больно смотреть, взяла и согласилась. Хотя собственных соображений не изменила. Например, считаю, коль мужчина-солидол и желает познакомиться с приличной дамой, он и сумму должен заплатить приличную. В ресторан пойти, на раут или еще какой званый ужин – да мало ли… Но ни в коем случае ни в библиотеку, ни в театр, ни в Дом культуры. Разве тогда, если, как Зинку, приспичит. Видала я тех приспиченных.

Девчонками мы в этот ДК на танцы бегали, а я еще в драмкружке занималась. Кого исполняла? К сожалению, не помню – значит, не Джульетту. Здесь играла лучшая группа в нашем городе «Аргонавты». Ребята уже были взрослыми, студенты, не то, что мы, пигалицы, а все равно от их музона кипятком писали. Нынче живой музыки нет – дискотэка. Так нам объяснила пожилая дама на контроле: «Сегодня дискотэка». На улице лето, а в помещении – Новый год. Будто и не меняются времена: крутящийся зеркальный шар у потолка, мигающие разноцветными бликами прожектора, ленты серпантина и кружочки конфетти под ногами. Музыка? Здесь музыку не слушают и танцуют невпопад – иные цели, другие задачи.

Зинаида вошла, как королева, но музыка не притихла и свет не стал ярче, кажется, никто и внимания не обратил – полумрак. Увы, здесь каждый самодержец в своем разоренном государстве. Тем не менее моя приятельница была бодра, как из бани.

– У стены стоять – западло, танцуем, – сказала она и мы прошагали в центр, присоединяясь к нескольким качающимся силуэтам.

– Зинуля, привет!

Ого, оказывается нас разглядели!

– Иришка, здравствуй, сладкая! Познакомься, моя подруга.

Я кому-то кивнула, кто-то кивнул мне.

– Кто? Что?

– Пока никого.

Ответ Иры мне почудился странным. Огромный зал заполнялся быстро. Не битком, но люди прибывали и вскоре гул толпы начал перекрывать музыку. Все вокруг становилось нереальным, словно шли какие-то мистические кинокартинные съемки. Особенно странными выглядели мужчины. В отличие от обычных (которые в ресторанах), они представляли недружный отряд десятирублевых охотников (десять рублей – цена входного билета). Один такой приблизился. На вид трезвый, но с утренним выражением лица – это когда проснулся и до первой рюмки мимика никак не меняется. Чистенький: рубашка из прачечной, галстук из химчистки. Даже морозоустойчивый одеколон не смог перебить запах крахмала и реактивов. Смотрел на меня, как на повод выпить. Хорошо танец оказался быстрым, ретировалась в люди и прибилась к другому острову. Там все люди – острова, и я вдруг четко ощутила, как должна благодарить Бога за своего Пам-Памыча. И чего я капризничаю?

Зато Зинаида, это генеральское потомство, чувствовала себя, как рыба в воде.

– Не хандри, подруга, сейчас настоящие ребята подвалят.

«Настоящие»? Это какие? Типа из «Бригады»? Не думаю, чтоб тех киношных бандитов устроил бы местный рынок. Девчата тоже ведь десятирублевые. Или прикидываются, как мы с Зинкой? Попроще и без бриллиантов…

Мне исподтишка указали на здешнюю королеву. Венценосная особа представляла из себя директоршу «Универсама». Вот на ком злата-серебра! Как она не боится напугать простой люд? Ну что ты, пояснили мне, у нее ж дома полно водки, а ради этого люд готов подавить в себе любой страх, в том числе перед ее макияжем и возрастом.

А бравые парни на самом деле оказались из бригады, точнее, из дружины. От них несло законопослушанием, добропорядком и пивом. Девы к ним никли. Сделав пару кругов по залу, они сбросили алые повязки с рукавов и остались довольны.

Спокойная за Зинаиду, я покинула танцзал по-английски – уход Наташи Ростовой со своего первого бала никто не заметил…

А про VIP-знакомства я все-таки из Зиночки вытащила. Невозможно подобное в себе держать, на то и подруги. Поскольку адреса и телефоны службы как бы отсутствовали, встречалась она с благородными джентльменами, идальго и сеньорами в разных кафе. Явки и пароли каждый раз менялись и над свиданиями витал дух секретности. И как не витать, дабы притушить ореол известности, приглушить шелест денег, скрыть блеск безумия важных господ, крадущихся на тайные встречи.

– Да-а, – вздыхала Зинка, высаживая сигарету в три затяжки, – то, что им дано «сверх», делает их «над» другими людьми. Они физически не могут не смотреть свысока, не разговаривать снисходительно, не относиться к миру покровительственно – это ведь они его создали по собственным законам, – так рассуждала генеральская дочь, знающая бомонд не понаслышке. – Один, к примеру, денежный туз, пока я пробиралась к столику, рассмотрел меня с ног до головы и заметил, да, размеры его устраивают, типа длина ног от бедра, размер бюста и вместимость багажника. А сам, метр с кепкой, мог от дождя под моими титьками спрятаться и не промокнуть. Еще один, стряпчий, – процедила Зинуля, – разложил бумаги, на меня, мельком глянул и забубнил, мол, видеться будем по вторникам и четвергам с четырнадцати до шестнадцати, за что получу щедрое вознаграждение. Не жадный. Я спросила про воскресенье – не отреагировал. Наверное, до сих пор в том бистро сидит. Но одному, я, тупица взбалмошная, на удочку угодила, – и захохотала, будто в цирк попала. – Ай, подруженька, а почему и не цирк?! Нет, точно я когда-нибудь во что-то ужасное вляпаюсь! Ведь зная свой характер, стараюсь быть осторожной, оглядчивой, веду себя, чуть ли не ангел. У меня же за спиной не обычные крылья, а золотые погоны отсвечивают – надо честь семьи блюсти! Но тут другое, короче, слушай. Попался мне, а точнее, я попалась одному мэну. Натуральный, я тебя уверяю! Прикид, парфюм, маникюр, причесон – все на месте. И небезызвестный… Мне бы, дурочке с переулочка, задуматься, чего сей муж в службу знакомств обращается? Уж ему-то, казалось бы, и пальцем шевелить не надо… Но я губу раскатала и растеклась, как мысль по древу – полную сознательность потеряла. В общем, вечером, после хорошего застолья в дорогущем кабаке закатили мы к нему. Хоромы – елки-палки! Комнат не сосчитать. Здесь бы убивать и закапывать. Думаешь, я хоть на секунду насторожилась? Куда там! Веселюсь его шуткам, как недорезанная, а настроение, хоть через скакалку скачи. Разбежались мы. Он из гостиной в одну дверь, я в противоположную, где ванная. Возвращаюсь уже в пеньюаре.

Знаю я тот пеньюар! Фонарный столб сам начнет ток давать и на стену полезет.

– Сижу с ножками в кресле, курю не в затяг, чтоб потом не задохнуться. Жду. Душа трепещет, как курица на сносях. Уж сколько я в ванной провозилась, ты представляешь, а его все нет. Жду, а его все нет! Волноваться начала, затягиваюсь… И тут вдруг раздался грохот, будто танки. Ближе, ближе, я на ноги вскочила, а навстречу мне из распахнутых дверей – он! Голый, на роликовых коньках, а впереди набухшая сарделька! «Хватай, – велит, – и катай!» И понеслась я, как Ассоль под алыми парусами, по всем апартаментам. А куда деваться?

Ну, роликовые коньки еще ладно, а вот однажды…

Однажды поздним вечером, когда на противоположной стороне земли в Канзасе случились три подряд торнадо, а в мексиканской тюрьме заключенные устроили бунт (можно проверить по газетам), на бедную Зинулю накатило. При том, по мощности – точно торнадо, а по неукротимости – антигосударственный мятеж.

Кинулась к записным книжкам с прошлыми, настоящими и возможно будущими телефонами. Но поздний вечер оказался по настоящему зимним. За окном мело аж звенело, ветер сыпал пригоршнями, словно крушил хрусталь, а снежинки больно кололись, как стеклянные. Люди носа не казали, сидели по домам и радовались теплу. А Зиночку в кресле бил озноб, будто не было заклеенных окон, толстых штор и раскаленных батарей. Диск крутился в холостую. Кокетливые интонации, жеманные хихиканья, капризные возгласы, томные вздохи, зазывные сюсюканья, игривые взвизги, жаркий шепот и жадные причмокивания – пропадали зря! И только через полтора часа страстной борьбы за выживание раздался обнадеживающий щелчок. Некий Петя отозвался на призыв, но, по всей вероятности, глядя в окно, поставил суровые условия, ни в какой центр он не поедет, а будет ждать Зиночку на остановке.

Петя жил на Менделеева, человека далекого, как по времени, так и по расстоянию. За улицей Менделеева начиналась неизвестность. Зинка засобиралась. Но поскольку ей предстояла не быстрая пробежка в булочную и обратно, а долгожданное свидание: обстоятельная подготовка, плюс дорога, плюс непогода, про которую влюбленная дама абсолютно забыла, сыграли свое подлое дело – Пети на остановке не стояло. Опоздала девушка! Может, кто и зарыдал бы от горя, или кинулся догонять, уходящий в вечность, автобус, или пал бы духом и замерз прямо на остановке – но только не Зинаида.

Оценив унылую местность, и, разглядев сквозь вьюгу несколько светящихся в отдалении пятиэтажек, она вспомнила, что ее возлюбленный обитает в одном из домов возле остановки. Вдобавок, на сегодняшний день имя Петя не самое распространенное. Ура, сказала храбрая женщина и отправилась в поход.

Она стала ходить по этажам, звонить в каждую квартиру и спрашивать, не здесь ли живет Петя.

Подвиг ее длился недолго. Уже в третьем подъезде дверь открыл заспанный старичок и сказал:

– Да. Но он уже спит.

– Будите!

Петя вышел в одних трусах, босиком и вытаращил глаза.

– Чего смотришь, милый? Снимай сапоги! – и протянула обутую ногу. – Снимай! А вы, дедушка, идите, отдыхайте.

Не знаю, как там удалось дедушке отдохнуть, но Петя трудился до рассвета. А рассветы зимой поздние…

Зинка как-то вздохнула:

– Эх! Стоит мой белый конь у подъезда, жует травку, а подарить его некому.

Четвертая ночь

Он был настоящим конем. Я бы сказала, белым конем. На таких обычно приезжают принцы.

Приезжают, соскакивают, похлопывают по холке:

– Ну, ты пока – туда-сюда… А я тем временем – то да сё…

Может, не так обыденно, может, гораздо торжественнее. Приезжают, сходят, музыка, рота почетного караула, хлеб-соль, «Будьте любезны, в залу», а коня незаметно под белы рученьки в сторону, чтоб под ногами не путался. По крайней мере, ни на одной фотографии, ни в одном кадре кинохроники его не видать – сплошь официальные лица.

Прискакал он на Новый год. Но этому предшествовала целая история. Началась она ранней осенью. Ах, осень, томная пора! Конечно, если весна впустую, лето впустую – все надежды на осень…

Но Машка заглянула еще дальше:

– Как мы собираемся встретить Новый год?

– Ты что, с ума сошла? – сказали мы, не прерывая томления. Дело было в кафешке, пили кофе, лениво судачили. – Не видишь, осень на дворе.

Нашли кого осадить.

– Осень окажется краткой, как май, декабрь – не месяц, а пшик. И что?! Будем сидеть под елочкой у кого-то из нас и пялиться друг на друга? Или попремся в ресторан, где рожи от наших особо не отличаются, а?

Глаза у Машки блестели. У нас – нет, а у нее – да. Значит, там появилась идея.

– Выкладывай, – сказали мы.

Идея оказалась безумной, как сама Машка. Чтобы все трезво осмыслить, нам пришлось тоже маленько свихнуться. Это ж надо такое придумать! И только она, Машка, Мария Владимировна, филолог, кандидат исторических наук, преподающая в институте социологию – самая умная. А дело сводилось к объявлению в газете. Мол, милые, независимые, довольно привлекательные леди приглашают для встречи Нового года самостоятельных и достойных джентльменов.

Идея тут же наше сообщество расколола, затем объединила и в конце концов смешала в кучу. Каждая выдвигала «pro» и «contra». Ну, «за» – как-то совпадали, а «против» – бред, вплоть до ужастиков типа всеобщего отравления, ограбления и прочей мокрухи. Загажены мозги у народа – ничего не скажешь.

У Зинки-матерщинницы, как всегда в тему, нашелся скабрезный анекдот.

– Решили две барышни устроить веселый вечерок. Одна говорит, надо позвать тридцать два мужика. Зачем так много, удивляется вторая. Та ей объясняет, половина не придет, еще половина окажется алкоголиками. Из оставшихся, половина – импотенты. Но ведь еще четверо, недоумевает вторая. Первая усмехается, а вдруг нам захочется еще по разику…

Вот так, хихикая, болтая и фантазируя, мы поручили Маше заняться воплощением ее собственной идеи. И не потому, что она автор и временем располагает, главное, у нее есть постоянный тайный воздыхатель, а значит, лучшие куски со стола будет оставлять нам.

На Покров дали первое объявление, на Ноябрьские второе и – достаточно. Поток звонков ширился, как Енисей. У Марии Владимировны началась чудесная пора встреч, бесед и прочих мурлыканий. Полтора месяца она питалась за счет кавалеров, отдать должное, не всякий раз сытно – некоторые кандидаты на новогодний банкет обходились чашечкой кофе или на худой конец бокалом шампанского. Они, в основном, видели в предстоящем предприятии дармовщинку и возможность погулять на халяву. Не тут-то было…

Порой Машка разрывалась между свиданиями и тогда мы по дружески ее дублировали. Одна из таких дубль-встреч досталась мне. Мой соискатель, в отличие от большинства машкиных, меня накормил. Он шутил, задавал точные вопросы, рассказывал забавные истории, производил приятное впечатление, хотя был не совсем в моем вкусе. Что ж, подумала я без зависти, любой из наших он может глянуться.

Новый год приближался и поток катастрофически мелел. Зинкин анекдот оказался не только в тему, но и прозорлив. К 30-му декабря оставалось лишь пять претендентов, а 31-го, за два часа до праздника появился один. Как раз тот, кого рекомендовала я. Нагруженный!. Дамам – по букету, шампанское, прочее спиртное и фрукты. Как доволок – загадка.

Воссели мы вокруг стола и стали изображать принцесс, даже Машка. Ее пассия встречал Новый год в кругу семьи. Играть в «Ваше высочество» с ним оказалось легко. Он каждой уделял достаточно внимания, балагурил, выдавал экспромты, а танцевал, как чемпион мира по бальным танцам. Принцессы выпивали и томились, нежно прижимаясь к его плечу в ослепительно белой рубашке. Смокинг он позволил себе снять только через два часа после Нового года. Но потом девушки значительно поскучнели, когда стало ясно предпочтение он выказывает только одной – мне. Я не возражала, на то и новогодняя ночь, чтоб не возражать.

Поехали ко мне уже светлело. Точно помню, легла с ним, проснулась без него и в памяти – абсолютная пустота. Ладонь бесполезно хлопала по холодным простыням, а на имя его отзывалось эхо.

1 января – обязательное продолжение Нового года, сколько приготовлено, сколько недоедено, а ведь может пропасть. Собрались где-то к пяти пополудни. Почему пришла одна, никто меня не спросил, но и четверти часа не прошло, стали вспоминать минувшую ночь и хорошее настроение. Ничего не скажешь, новогодний праздник удался и не без помощи нашего гостя.

– Нет, он все-таки молодец! – сказала скупая на комплименты Зинка. – Скажу откровенно, уморил, давно я так не смеялась, хотя блондины не в моем вкусе.

– Танцует он изумительно, – подхватила Маша, – как он вел меня в аргентинском танго! Мне казалось, вообще не касаюсь пола. А насчет блондина ты ошибаешься. Он темненький, как Антонио Бандерас.

– Разве темненький? Скорее лысоватый…

Прозвучало еще несколько мнений, и ни одно не совпадало. В конце концов все воззрились на меня – ясно, кто должен разрешить спор и расставить точки над i. Я лишь глупо улыбалась и что-то мямлила.

Но вдруг раздался спасительный звонок и в квартиру влетел вихрь – он! И снова смех, музыка, танцы, скоморошьи игры, жмурки и «бутылочки». Я пыталась в него всмотреться, запомнить, однако все летело в тартарары и весело смешивалось «в доме Облонских». Мы вновь уехали вдвоем, вновь оба рухнули в постель и вновь я проснулась одинешенька с такой же пустой башкой. Ничего, кроме головокружения…

До Рождества у нас с девушками каникулы. Не каждый же день гулять – ни денег, ни здоровья не хватит. Перезванивались… Звонил и он. Странно – голос издалека, словно по межгороду, о любви говорил, о том, как скучает. Удивительно! Это с двух-то раз? Пыталась его представить, ну, как бы ответить взаимностью: не представляется, не скучается, не любится – видать, не созрела еще.

Долго его не было. Появился на Крещенье, в самые морозы. В тот вечер пришла мама, она живет на соседней улице. Звонок, она открывает дверь и вваливается он. Если мама была в гостях, этот, как у себя дома. С обязательным букетом, грудой пакетов со снедью и выпивкой. Говорить излишне, маму он обворожил. Ах, ах, ах, кудахтала она, когда я полуобмороженная появилась на пороге, где ты его откопала, не зря археолог, нынче такие не водятся, а заводы не производят!

Через десять минут я забыла о морозе, мне было жарко и томно. Он помог мне скинуть шубу и шапку, разул, устроил моим посиневшим пальцам особый массаж, напоил горячим грогом, и, пока я окончательно приходила в себя под душем, накрыл стол. Он еще не хило готовил, натуральный кулинар. Мама млела от его блюд, я бдела и держала ухо востро!

Обычно любимая мамочка остается у меня до утра. Но ему удалось ее, восхищенную, нагрузить подарками и выпроводить. Она ничего не соображала. Через четверть часа позвонила мне, с удивлением обнаружив себя в собственной квартире, ах, совсем не заметила, как добралась.

Мы остались вдвоем, и вот она – постель!

Я так скажу, нет корабля на горизонте, есть корабль на горизонте, всегда живешь в предчувствии, в предощущении – он обязательно появится и приблизится. Стоит закрыть глаза, слышно его дыхание, различимы его запахи, губы касаются плеча и круги нежности расходятся по коже. Ладони лишь всплывают над тобою, а волны ласки уже сталкиваются в прибое и, изгибая тело, несут его на упругие, мускулистые рифы. Волосы расплескиваются по подушке, голова мечется, сминая наволочку, словно ищет укрытие от урагана. Крик зреет в тебе, но он растаскивается по кусочкам сердцем, легкими и душою: стон – слабое эхо вопля…

Господи, я только размечталась, а он уже пыхтит! Даже не заметила, когда взгромоздился. Пардон, господа, а где сладкое прикосновение уст? Где рвущая до боли страсть?! Война полов проходит мирно. Верхи управляют по-старому, а низам как-то все по барабану. Так, в размышлениях и задремала.

Проснулась, снова рядом никого. Но, судя по звукам из кухни, по аромату кофе, мне готовили завтрак в кровать. Угадала. На мою голову случились выходные. Пришлось дважды откушивать на простынях, а бесконечные «я тебя люблю» смахивали на монотонный дождь.

Ну, и ясно, на мои попытки здраво разобраться, мама в хор с подругами:

– Ты капризная!

– Нет, рохля. Вы вон какие самостоятельные, он ни к Машке, ни к Зинке, ни к другим не подъехал – шасть ко мне. Почувствовал, мой батман невысок, не могу сходу забросить ногу в седло.

– Но ведь с ним, как за пазухой.

– Смотря в каком месте эта пазуха находится.

Они не поняли. Они подумали, я претензии предъявляю. Мол, и кормит и поит, и даже крестик на золотой цепочке подарил – кровь пью и тазобедренным суставом кручу. Не пью и не кручу. Просто я этим местом ничего с ним не чувствую – не любовник, а анестезиолог какой-то. Да еще исчезает постоянно. Правда, для меня это не недостаток, для меня это благодать – чем реже, тем лучше.

– Да ты что?! Может он секретный работник! Пашет где-нибудь, как лошадь.

– Вот именно! – воскликнула я, осененная догадкой. – Лошадь он. Конь в яблоках.

– Белый! – возразили мне.

– Пусть будет белый. Зато я не кобыла! Кто угодно, но не кобыла. А если честно, принцесса я. Вон у меня и королевство имеется, пусть небольшое, но мое. И трон, и правлю я у себя как хочу. Иногда получается безалаберно, так потому что принца нет. Пусть безлошадного, но принца. Зашибли где-то скакуна. А просто конь без всадника? Да ну его…

А идея о встрече Нового года так и остается актуальной.