Текст книги "Метро 2035: Эмбрион. Слияние"

7. Против всех

13 ноября 2035 года. Воронеж. Левый берег

Ехали долго. Филя с удивлением узнала о некоторых сложностях, связанных с перемещением на лошадях. Это довольно неудобно с непривычки; их надо кормить, давать время на отдых, да и в целом не намного быстрее пешего перехода.

Хотя, конечно, быстрее. Раза в три.

Но все равно пришлось ночевать в каких-то развалинах по дороге, мерзнуть у никчемного костерка и ужинать сомнительными харчами, взятыми с собой провожатыми. Что боги княжества послали, то и съели. Даже коняшкам, похоже, повезло с едой больше.

Или они просто не умели жаловаться.

Проводники – три хмурых мужика на одинаково тощих лошадях – довели Филю до пригорода, поворота на Тамбовскую трассу. Места здесь были пустынные, да и родное убежище почти рядом, смысла вести ее дальше не было. Мужики с сомнением смотрели на видневшиеся вдали многоэтажки, качали головами и отплевывались, крестясь. Боялись сглаза, радиации и городских монстров, не иначе.

Причем непонятно, чего больше.

Насчет сглаза – это они про ее двойной зрачок наверняка, мортов не видно, а фон здесь нормальный. Если на крыши не лезть и левее не забираться, в сторону Минской.

– Марко передайте, что я добралась. Сделаю, что смогу.

Филя бросила поводья своей лошади, повернулась и, не прощаясь, пошла в направлении города. Снег похрустывал под ногами, успело уже насыпать и здесь. Чужих следов видно не было, что и к лучшему: ни людей, ни – тем более – мортов встретить не хотелось. Хотя стаи вроде как подчиняются Голему, но всегда есть риск натолкнуться на отдельных особей.

С непривычки от верховой езды болело все тело, но Филя старалась не жаловаться даже самой себе. Шла прямо, привычно оглядывая окрестности. Рюкзак за спиной, возвращенный Марко автомат на плече. Жить можно.

За последние полгода судьба ее совершила уже столько прыжков и переворотов, что дочь дракона начала привыкать. Предыдущие восемнадцать лет казались сонным размеренным существованием, несмотря на бои с соседними бандами, потерю некоторых друзей и суровую реальность жизни под землей.

Потом появился Кат. Воин. Она так его и звала. Муж… Непривычно. Вместо погибшего брата Книга дала ей другого защитника. Только счастье получилось недолгое – пока заживала раненая нога Ката, он еще терпел на одном месте, а потом – в поход, искать Чистый Град.

Зря, конечно, она бы и в родном убежище посидела оставшуюся жизнь, хоть и заманчиво найти сказочный край. Но – жена за мужем, как нитка за иголкой.

Так, мысли мыслями, а вот кто там возле совсем уже близкой девятиэтажки трется? По идее, территория уже их, детей дракона, но небольшая группа людей в сером к ним явно не относилась. Братья из этого… Шиловского леса, что ли? Куда их занесло. Кат рассказывал, что сами по себе они не очень агрессивны, максимум попытаются в жертву принести сову. Но если у них есть жесткий приказ, то могут и напасть.

Осторожнее надо бы.

– Добрый день, странники! – смело сказала Филя. – По каким делам в наших краях?

А ведь они дрались недавно с кем-то: у одного рука на перевязи, а второму голову замотали обрывком его же накидки. Вон бурые пятна проступают.

Филя сняла автомат с предохранителя, не таясь щелкнула затвором. В городе давно каждый сам за себя, не стесняться же этих чужаков.

– Здравствуй, сестра! Во имя Черного Пламени и великого Черноцвета скажи нам: ты из какого убежища?

– Вам-то что? Проваливайте к себе в лес.

– Неприветливы люди местные и вздорен их нрав, – вздохнул старший серый брат, оборачиваясь к своим помощникам. – Зло здесь повсюду, зло и обман.

Братья, к которым Филя подошла слишком близко, между тем обступали ее полукругом. Оружия в руках не видно, но кто из знает, что там, под серыми хламидами.

– Стоять! Ближе не подходите! – выкрикнула Филя. Ей сейчас особенно остро не хватало рядом Ката. Или хотя бы Винни с его автоматом. Впрочем, шесть человек, здесь и ребенок справится.

– Стойте, братья, стойте… – мягко согласился старший. – Она опасна.

Серые застыли. Филя отошла на пару шагов назад, не сводя с них глаз. И не опуская автомат, конечно.

– Преломи с нами хлеб, сестра.

– Со снотворным? – фыркнула девушка. – Ищите идиотов в зеркале. Уходите отсюда!

– Мы идем, идем, не волнуйся, – прямо-таки проворковал старший, махнув рукой.

Видимо, это был знак для всей банды: трое братьев рванулись к Филе одновременно. Автомат, поставленный на одиночную стрельбу, подпрыгнул в руках девушки. Она стреляла не задумываясь: в двух шагах от родного убежища попасть в руки этих придурков?

Вот уж спасибо!

Один остался лежать, где упал, на снегу из-под него расползалось алое пятно. Второй катался по земле, мешая остальным. Третий из нападавших наклонился и растопырил руки, будто хотел схватить ее под колени. Или это он от пуль так спасался?

Она выстрелила ему в макушку и отпрыгнула в сторону: уже мертвое тело по инерции упало на ее прежнее место.

– Я сказала – уходите! – повторила Филя.

Серых ей было не жалко, а вот патронов – очень. Если можно обойтись без дальнейшей стрельбы, то лучше бы так. К тому же на стрельбу недалеко от убежища должны обратить внимание патрульные, сейчас подойдут, нечего боеприпасами разбрасываться.

Раненый под ногами оставшихся троих братьев затих, дернувшись напоследок. Все-таки наповал, а то она уж сомневалась.

– Мы уходим… – сказал старший.

Один из его помощников откинул капюшон и оказался довольно миловидной женщиной, старше Фили на вид. Лицо портила только полоса какой-то кожной гнили, выползавшая из-под редких волос и уходившая вниз по щеке до шеи.

– Ты могла бы пойти с нами, сестра. Нам не хочется отдавать тебя в лапы наших новых союзников, если есть возможность познать Великое Черное пламя.

– Каких союзников? – недоуменно спросила девушка. – Новые совы?

Старший серый засмеялся. Жутковато, скривив губы, словно выполнял ненужный самому себе ритуал:

– Нет, не совы. Иди. Твоя смерть близка.

Филя не выдержала. Конечно, проще было отпустить их на все четыре стороны, но усталость, больная, будто отбитая палкой спина и неизвестность впереди сделали свое дело. Она выстрелила. Дважды. И старший, и его стоявший чуть в стороне брат упали. В живых осталась только женщина, пристально смотревшая на Филю.

В ее зрачках еле заметно мерцали язычки темного огня.

– Выбор твой неверен, – сказала наконец женщина и накинула капюшон.

Филя обошла ее, стараясь не наступать в окровавленный снег, и направилась к убежищу. Прошла она шагов пять, уже выбросив из головы неопасную на вид собеседницу, как что-то с силой ударило ее в левую руку повыше локтя.

Камень, что ли, бросила, сука серая?!

Оборачиваясь, девушка заметила в руках женщины нож. Короткий, как рассказывал Кат, пригодный в основном для метания. Ну или мясо порезать. Руку тем временем словно облили кипятком: она горела, пальцы отнялись и обвисли плетью. Вряд ли это камень…

Автомат в последний раз плюнул смертью. Женщина, уже закинувшая назад руку с ножом для броска, так и застыла на несколько мгновений, а потом тяжело завалилась назад, словно статуя богини мщения. На серой ткани накидки на груди расплылось небольшое пятно.

Только теперь Филя охнула, отпустила повисший на ремне автомат и ощупала здоровой рукой предплечье, сразу наткнувшись пальцами на короткую рубчатую рукоять.

– Вот тварь… Как же вытащить?!

Жар от плеча растекся уже по всей груди, боль дергала и отдавала куда-то в сердце. Должны уже прибежать. Кто-нибудь из своих, тут метров сто, не больше…

Филя с трудом дошла до стены, оперлась на холодные кирпичи, едва не уронив автомат. Зажала рукоять ножа, насколько позволяли силы, и дернула. От острого приступа боли девушка чуть не потеряла сознание, но, закусив губу, все же выстояла. Вытерла нож от крови прямо о брюки и сунула за пояс.

Хорошая сталь, такой разбрасываться грешно.

В глазах плавала и покачивалась стена, но Филя стащила с повисшей руки куртку, достала из рюкзака полосу ткани. От слабости пришлось сесть на снег, но наплевать – она, как смогла, перетянула рану, помогая себе зубами.

– Тварь… Вот тварь, – беззвучно шептала она. Ругань помогала не раскиснуть, не отключиться прямо здесь. – Новые союзники у них… Как же больно-то!

На помощь так никто и не прибежал. Совсем ребята расслабились, перестрелка под носом, а ни патрульных, ни одинокого разведчика.

Опираясь на автомат – спасибо небольшому росту! – она встала, пошатываясь. Вытерла измазанную в крови руку и вцепилась в компенсатор: не стволом же в землю направлять.

Двести метров до входа в убежище пришлось идти почти полчаса, останавливаясь, вытирая мокрый лоб и ежик едва отросших волос под шапкой. Тишина. Спокойствие. Оглянешься назад – цепочка твоих же следов, и все.

Ржавая машина, испокон веков закрывавшая от чужих глаз люк, лаз в убежище детей дракона, была отброшена в сторону и валялась теперь колесами вверх в заросшем кустами палисаднике. Словно ураган прошелся по улице, только вот больше ничего не пострадало. Филя с трудом подняла автомат, повесила на плечо. Сейчас оружие важнее подпорки.

И нигде никого. Это плохо. Это – очень плохо.

На душе у нее стало тревожно. Банды, составлявшие население левого берега, воевали друг с другом постоянно. Захватить и разграбить чужое подземелье – мечта многих, но здесь что-то было не так. Ее бойцы должны были стоять до последнего – даже здесь у входа валялись бы тела, гильзы, была бы кровь. Но – ничего. Только отброшенный в сторону старый грузовичок, служивший убежищу камуфляжем входа.

Черт, да как же больно…

Филя полезла в люк, стараясь не задевать лестницу раненой рукой. Добралась до низа: герметичная дверь бомбоубежища, обычно закрытая на засовы – настежь. Часового ни перед ней, ни в коридорчике переходного шлюза. И опять – ни оружия, ни крови, ни следов боя. Мистика…

Ушли они все, что ли?! Но куда уходить из родного форпоста…

Взяла динамо-фонарик, так и лежавший на положенном ему месте у двери, в нише. Рука одна, а надо и автомат держать, и жать тугую рукоятку. Что важнее? Но без света никуда.

Так и пошла дальше, с цепляющимся за стены автоматом, зато подсвечивая себе дорогу. И так бы не заблудилась, всю жизнь здесь прожила, но надо смотреть по сторонам. Пытаться понять, куда все делись. Коридор. Каморки по сторонам. Желтый дрожащий луч выхватывал из темноты то ржавые кровати, то тряпки, то посуду. Холодные нерастопленные печки – она специально зашла в одну комнатку, потрогала рукой.

Людей не было. А вещи вроде бы на месте. И запах. Странный, не присущий убежищу запах, что-то мерзлое и тяжелое висело в воздухе.

Не похоже это на захват соседней бандой. Совсем не похоже. Скорее на внезапное бегство, только вот от кого и – главное – куда? Не могли же все убежать, что бы здесь ни было – костяк бойцов бы сражался за свой дом.

Она подсветила дверь в главный зал – сердце и смысл всего убежища, где проходили собрания под гордым изображением дракона, где гадали. Где она вышла замуж. Двери не было. Прямоугольник проема весь в зазубринах, петли торчат, наполовину выломанные из стены, а самой двери нет. Ощущение, что некто выгрыз себе проход в зал, а само полотно выбил лбом.

Вздохнув, Филя зашла в зал и остановилась, жужжа фонариком, обводя его светом помещение. Никто никуда не убежал. Все они были здесь, на полу, почти ровными рядами. И странный запах, мучивший ее всю дорогу по убежищу, шел именно отсюда. Синие после смерти, бритые наголо жители ее дома лежали, словно аккуратно сложенные безумным дровосеком бревна. Словно нарочно в дрожащий овал света попадали лица, искаженные ужасом, татуировки на висках.

Все они здесь. Все.

Как богиня смерти, обходящая свои владения, она прошла вдоль рядов. Рваные раны, укусы, оторванные конечности, а иногда и головы. Кто бы это ни сделал, ему не понадобилось ни единого выстрела. Многие тела были объедены, причем уже после гибели, и на крыс или что-то подобное списать было невозможно – следы как минимум укусов мортов, да и у тех пасть поменьше.

Подушки вокруг порваны, лужи крови засыпаны перьями из них и рваными кусками синтепона. Внутри все сжалось в тугой комок, но Филя не произнесла ни звука. Даже раненая рука почти не болела. Эта незначительная беда отступила перед глобальным горем.

У нее больше не было семьи. Друзей. Дома.

Девушка подошла к алтарю дракона. Подставка, на которой бережно хранилась Книга Перемен, была перевернута и сломана. Будто раздавлена чужими злыми пальцами, как ненужная скомканная бумажка.

Самого дракона, задумчиво смотревшего на зал собраний, видно не было: полосы давно высохшей, а скорее даже замерзшей крови покрывали картину почти полностью. Крест-накрест, кругами, разводами и кляксами. Единственный видимый глаз дракона был печален, он словно налился невыплаканными слезами, да так и застыл на мерзлой стене.

Филя поклонилась ему.

– Не спас своих Детей, создатель мира? – тихо спросила она. – Значит, так и должно было случиться… Хорошо, что брат не дожил.

Она отвернулась и пошла к выходу. Смотреть здесь было не на что. Не на кого. Незачем. Надо было жить дальше, хотя бы ради Ката.

И – ради мести.

Уже у самого выхода она обнаружила странное тело, точно не принадлежащее к жителям убежища. Здоровенный, метра два с половиной мутант, больше похожий на тритона, чем на человека. Запрокинутая назад голова, острые окровавленные зубы, даже после смерти обнаженные в злой ухмылке. Когти. Никакой одежды и вообще никаких примет, к кому эта тварь могла бы относиться. Не серый брат, это очевидно, но кто он?

Чей он, чтобы предъявить счет и получить полную оплату? С процентами.

Филя пнула ногой закоченевший труп и вышла из этого жуткого морга. Ее мутило – то ли от увиденного, то ли от раны. Нужны были тепло и отдых. Несмотря ни на что. Вопреки всему.

Ей показалось, что Дракон смотрит ей в спину, но Филя не стала оборачиваться. Коридор впереди был пуст. Она зашла в оружейку, которую покойный брат важно называл арсеналом: пусто. Ряды подставок под оружие, вывороченные на пол ящики, где хранились патроны и гранаты. Ничего. Неведомый враг забрал все, что нашел из оружия. Стало быть, это – не звери. Или не только звери.

«…новые союзники…» – вспомнила она на ходу, с трудом передвигая ноги. Серые плюс… кто?

Одни вопросы. А ответов нет. Какие там ответы – она сейчас потеряет сознание и сдохнет здесь, недалеко от всех своих друзей.

Каморка с лекарствами тоже была разграблена, но как-то странно: исчезли все таблетки, даже пачки блистеров активированного угля. Разбита часть ампул, но многие целы. Похоже, враг плохо разбирался в лекарствах.

Она рухнула на табурет, удачно стоявший возле шкафа с остатками медикаментов. Потянула на себя дверцу и стала искать необходимое. Спирт. Странно, люди бы забрали его первым делом, а он вот, почти литр в пластиковой бутылке. Вата. Шприц. Банка физраствора. Антибиотики. Все лекарства были давно просроченными, но это волновало Филю меньше всего.

Других все равно давным-давно нет.

Смешала порошок с физраствором, кое-как протерла участок кожи на бедре, спустив штаны, и вколола антибиотик. Дракон знает, поможет это или нет, но хуже не будет. Куда уж теперь хуже. Антигистаминное. Витамины. Жаропонижающее. Анальгин. Бедро уже болело от уколов, но какая это чепуха по сравнению с рукой.

И с душой, которую выжгли дотла.

Она с трудом встала и пошла в свою каморку. Какая разница куда, конечно, но Филе хотелось хотя бы посмотреть на родные стены. Прилечь на заботливо сколоченную братом лежанку – она в детстве пожаловалась, что ржавая панцирная сетка скрипит, вот он и собрал доски, заботливо смастерив новую кровать.

В конце коридора что-то мелькнуло. Филя подняла голову, потрогала локтем автомат, но решила не волноваться. Всех, кого могли, уже убили. И ушли. Нет здесь никого, это глюки из-за раны и переживаний.

Она дошла до своей комнатки, откинула тяжелую холодную тряпку, закрывавшую вход и протиснулась внутрь. Да, и здесь все на месте – их с Катом кровать. Вещи брата. Даже автомат, который отдали бойцы с «Площади Ленина» после его смерти.

Филя села на постель и, не удержавшись, завалилась к стене. Рана кольнула болью, словно в нее угодили пальцем. Спать. Просто спать. Рюкзак и свой автомат – на пол, никому они не нужны, нет до нее и ее вещей ни малейшего дела оставшимся в живых.

А мертвым – тем более.

Она прикрыла глаза. Коктейль из лекарств бродил по крови, совершая чудеса. Или ей кажется? Тряпка бесшумно отодвинулась в сторону, Филя почувствовала только движение воздуха. Встать, схватить автомат… Нет, она ничего не успевала сделать.

– Тихо. Я не враг, – сказал кто-то из темноты.

– А кто ты?

– Гм… Хороший вопрос, – говоривший явно ухмыльнулся. – Друг, стало быть. Мне Кат говорил, что в этом убежище…

– Кат?! – несмотря на рану и неведомое существо в темноте, Филя скатилась с кровати и вскочила. – Где он? Что с ним?

– Тихо… Мало ли кто здесь еще есть, кроме нас и покойников. Не кричи.

– Где он? – требовательно повторила Филя.

– Фонарик зажги. Я, конечно, в этих потемках ориентируюсь, но говорить удобнее при свете.

– Лучше свечку, у меня здесь была… – девушка на ощупь покопалась в тумбочке: да, лежит. И шуршащий спичками коробок рядом, все как она и оставила.

В дрожащем свете свечи собеседник оказался рослым мужиком в камуфляже. Стоит себе, привалившись к стене у входа, автомат у ног, рядом с тощим рюкзаком. А зрачки еще забавнее, чем у нее, – по одному на глаз, это да, но вертикальные. Человек-кот. Или змей, кому как больше нравится.

– Леший меня зовут, – сказал он. – Я искал детей дракона, да вот, похоже, прибрал их кто-то в лучший мир. Ты из них?

– Нет, блядь, погреться зашла… – фыркнула Филя.

Странно, но от присутствия этого человека… ладно, мутанта, комок льда внутри треснул и начал таять. Было в нем что-то основательное. Как в муже.

– Не ругайся, – мягко ответил Леший. – Ругаться я и сам умею. Думал помощь здесь найти, а оно видишь как вышло. Кат…

– Откуда ты его знаешь? – перебила Филя.

– Да что ж ты такая суетная. Знаю. А ты ему кто?

– Жена, – уверенно ответила девушка.

– Ага… Филя, что ли? Но ты ж у князя в темнице…

– Меня Марко отпустил. Еще и людей с лошадьми дал сюда добраться.

Леший хмыкнул:

– Так и советник княжий в деле? Вообще ни хрена не понимаю. Да и ладно. Печку можем растопить? А то нежарко тут у вас. И жрать охота.

Часом позже Леший сидел у огня, поглядывая на заснувшую от лекарств Филю. Рану он ей обработал, уколы – если они еще как-то действуют – должны помочь. Понятное дело, что оставаться дальше в убежище нереально. Лично ему соседство сотни трупов как шло, так и ехало, но жену сталкера искренне жаль.

Надо ее уводить отсюда, да только куда?

Из всего, что он здесь видел и слышал, понятно, что порчи и военные Базы – далеко не все действующие лица в городе. Серые братья? Здешнее побоище не походило на дело рук человеческих, значит, звери. Или мутанты.

Чертов Воронеж, что ж здесь все так сложно…

Филя что-то сказала в своем тревожном болезненном сне, но он даже не разобрал. Вот она, бесспорно, союзник. Ради Ката пойдет куда угодно, но куда им идти вдвоем, где искать силу, хотя бы равную порчам?

Леший сплюнул. Пламя, тихо ворчавшее в буржуйке, самодельном ведре с уходящей в вентиляцию трубой, отражалось в кошачьих зрачках. Плясало свой вечный равнодушный танец, где не было места ничему живому.

8. Не сторож я брату моему

13–14 ноября 2035 года. Воронеж. Левый берег. Голем

Очень непросто жить, когда не чувствуешь себя человеком.

Когда ты вообще не человек. В самом прямом смысле – даже речевой аппарат, эта основа общественных отношений, у меня от рождения не работает. Рот есть, язык тоже, зубы – удивительно, но все на месте! – а ни звука.

Непросто, но я привык. Так даже лучше.

Про то, что кожа синяя, и вовсе думать не стоило. Тоже мне отличие, люди сами бывали такого цвета. Когда умирали от холода на улицах, оставленные их богами.

А пока еще были живы, они называли меня Голем.

Зато морты никак не звали, они чувствовали и помогали молча. Брату казалось, что зверушки мне подчиняются, но это бред. Заблуждение. Им просто нравилось мое общество, а мне – их сила и свобода. Смешные людские предрассудки – слуга и хозяин, команда и послушание. Это же самое важное в жизни, сила и свобода, одно без другого не бывает!

Странные мысли с утра, но тут уж какие были… Что мне оставалось, кроме мыслей, раз я – немой?

В городе творилось что-то неладное, клянусь костяными гребнями. И так Воронеж – не самое простое место для жизни, но за последнее время все изменилось к худшему. Ментальный фон… Как его звали мои смешные друзья, освобожденные братом из изолятора… запах мыслей? Вот он стал тяжелым. Давящим.

Что-то затевалось, витало в воздухе, падало невидимыми камнями с неба на мою синюю голову.

В каморку один за другим зашли три мутанта, просто боевой отряд какой-то – жаль, не очень понятно, с кем мне воевать. Нам. Им. Да что за месиво сегодня в голове…

– Сегодня день охоты, – подумал один из них.

Имен не было, поэтому я называл их по-своему. Первый, второй, третий. Большой, зубастый, тихий. Можно – Прыгун, Тритон, Псих. Мне все равно, мы чувствовали друг друга на расстоянии. Им тоже – как назовут, так и будет. Они – некоторые – могли говорить, а я… Я мог слышать. И отвечать, но что мои мысли были для них: шепот в голове, изображения перед глазами, эмоции? Кто их знает. Я даже не спрашивал.

Их много еще было – Колобок тот же, устанешь перечислять.

Морты вообще думали картинками, а мышление единого организма, того, что из Круга-в-круге, я воспринимал как грозовую тучу. Жирную, капающую на землю кровью и гноем, шевелящуюся на задворках моего разума.

Слава небытию, я хотя бы не окунался в нее с головой.

– Битва, – подтвердил я. – Знаю. Видение, Прыгун.

Он покрутил лягушачьей головой, подскочил, разевая зубастую пасть. Не хотелось бы однажды поссориться – кто знает, на чьей стороне будет сила. Без которой нет свободы.

И это еще не вся компания. Освобожденных мутантов было с полсотни, но некоторые совсем тупые. Часть не прижилась даже у меня и ушла восвояси, вряд ли они пережили начало зимы на поверхности. Безногий Змееныш – опять же, это я так прозвал – тот по глупости напал на отряд викингов в развалинах возле вокзала. Там и так-то места странные, да и жители им под стать, но еще и Змееныш… Кажется, его убили. Все лучше, чем сидеть в изоляторе, но хуже нашей имитации жизни.

Того, чем был занят я, мое убежище и морты в окрестностях.

Нас было около тридцати. Точнее вам сказал бы только обученный математик и счетовод. Плюс стаи мортов, а тех сосчитать не смог никто. Они к тому же плодились с немалой скоростью, возмещая умерших от голода и погибших в драках.

– Кровь. Еда. Кости. – Коротко, но определенно выразился Псих. Остальные кивнули. – Мозги…

Откуда я взял эти словечки, ставшие их именами? Из мыслей людей, конечно. Передо мной остатки миллионного города – кое-кто выжил, часть из них – довольно образованные особи. Достаточно пройтись незаметной расческой по их головам, издали, не обращая на себя внимания – слов я насобираю тысячи. Моя метелка, сухой пучок щупалец для ловли мыслей, действовала безотказно.

– Люди. Еда. Скоро, – ответил я Психу.

Яркими картинками, слова для него – пустое. А так он все понял, упал на нижние колени и выпустил изо рта струйку тягучей слюны.

Ну да, мы ели людей. Они в нас стреляли, мы их жрали. Как по мне – все довольно честно, чем мы хуже мортов? Мясо человеческих особей позволяло нам выжить, хвала небытию, не питаться же летучими мышами или корой деревьев.

Я не врал. Никому и никогда не врал – это сложно сделать мысленно. И мне действительно было видение: я и сейчас его помнил, глядя на капли слюны Психа на холодном замшелом полу. Глядя на облака их дыхания в спертом воздухе подвала.

Мы сейчас сидели под бывшим домом культуры одного из воронежских заводов. ДК, как говорят люди. Сколько ненужных слов было придумано для простых вещей. ДэКа. Завода. Тьфу…

Крыша, безопасность, тепло – вот описание, ясное каждому. Хотя с теплом большие проблемы. Я вообще не мерз, хватало и куска ткани, чтобы спать прямо на снегу, а вот Тритону приходилось плохо. Разжечь огонь для него я мог, но поддерживать – нет желания. А сам он глуп: или обгорит, сунув прямо в костер лапы, или будет тупо смотреть на угасание пламени, пока то и вовсе не кончится.

– Вперед. Пора. Морты, – я мягко подтолкнул их к выходу.

Нечем дышать, от каждого шел гнилостный дух хищника. Я и сам – не исключение.

Длинными подвалами, стены которых щедро покрыты мхом и серой плесенью, мы вышли наружу. Из разных щелей, провалов и каморок к нам молча присоединялись друзья.

Мы были страшны. Мы давно завоевали свою территорию – между светящимся синей гнилью предков водохранилищем и заводом СК с другой стороны. Между огромным перекрестком и вдоль бывшего Ленинского проспекта до самого Чернавского моста. Все это была наша земля, которая сама по себе нам не требовалась. Развалины, заросли, берег. Но это – наши охотничьи угодья.

К выходу добрались уже полным отрядом. Кроме больного Землееда, явно умирающего от радиации у себя в подвале, и неведомо куда пропавшего Штопора. Этого никто не видел неделю.

Морты уже ждали нас снаружи. Десятки собачек из ближайшей стаи, остальные бегали по городу. Позвать всех для меня не было проблемой, но они тут же передрались бы от голода. Пусть будут эти, их хватит.

– Друзья. Не охота. Драка. – Прикрыв глаза, я сообщил всем.

Картинки сменяли друг друга: тепло, сомнение, ярость. Стон. Такой звук обычно раздается перед смертью.

Если вы меня не слышите, объяснить я не в силах. Друзья слышат. Брат слышал. Брат… Он снова где-то рядом, но я чувствую его запах мыслей, доносящийся из жирной кучи единого Круга. Не мог же он уйти туда добровольно?

Или же – мог. После нужно узнать, необходимо. Брат – важен, несмотря ни на что. И жена его где-то неподалеку, движется сюда, в город. Странно, они же уходили в свой глупый поиск…

– Мост. Враг. Смерть.

Так все и должно быть. Нам с Черноцветом нечего было делить все эти годы, но момент настал. Не я его выбрал, это время схватки. Несколько съеденных серых? Думаю, причина не в них, друзья давно на них охотились, как и морты, не делая различия в пище по цвету надетых на нее тряпок.

– Первые. Первые!

Морты коротко рычали, подпрыгивая в нетерпении. Какое послушание, какие команды? Они просто хотели мне помочь.

Да будет так. Они побежали впереди, высунув узкие языки и оскалив зубы. Летящая на кривых лапах смерть. Пружина, которой разрешили выпустить наружу тщательно сбереженную силу. Свобода и скорость.

Первый морт, разведчик, завыл, почуяв запах врага. Еще далеко, еще не на нашей земле, но уже различимый в воздухе.

– Идем. Кровь. Бой.

Прыгун спешил за мортами. Его длинные задние лапы отталкивались от земли, сгибаясь в двух суставах, не успевая зарыться в снег. Он быстр. И похож на лягушку, но сам об этом не догадается никогда. Тритон бежал за ним на четвереньках, поводя вытянутой головой. Темно-оранжевая полоса вдоль спины, от короткой шеи до совершенно человеческой плоской задницы, налилась кровью.

Мы шли за ними. Не спеша, но и не задерживаясь. Холодно, но каждый знал – его согреют бой и добыча. Отставал только Черепаха – наша тяжелая ударная сила, медленный, но упрямый. Кажется, он – женщина, но точно не знаю. Главное, его почти невозможно победить в бою, слишком толстый панцирь.

Тяжелая полоса дороги, упавшим великаном разрезавшая лед водохранилища надвое, показалась перед нами. Дамба ВОГРЭС. Что означали эти буквы, я даже не стал выяснять в чужих головах. Достаточно звонкого сочетания звуков, как Тритон языком щелкнул: дам-ба-во-грэсссс. Убежище наше уже позади, здание ТЭЦ – да зачем столько странных слов, предки?! – осталось левее.

На дамбе, среди ржавых коробок машин, далеко впереди стал виден враг.

– Сов. Сов. Сов.

Вдоль нашего отряда шелестело это слово. Я и сам уже видел – над плотной группой людей в сером крутились в небе три страшные птички. Мы были готовы и к этому, но неприятно. Они злые и сильные, это вам не слабые людишки в смешных плащах с капюшонами. Это – серьезный враг.

– Спокойно. Сила. Бой.

Я своей волей, своим мысленным шепотом успокаивал друзей. Приглаживал их нервно поднятые вверх хохолки чувств. Мортов успокаивать незачем, они плевать хотели на любого врага. Смерти для них не было. Только добыча и победа.

От серых шла волна силы. Мысленной, но это даже хуже, чем физическая. Наверное, сам повелитель пламени и чего там еще вылез из своего заповедного леса. Это даже хорошо, мы разделаемся с врагом одним ударом. Людей можно не считать, а птички… Ну что ж, птички без своего властелина тоже были обречены.

Все складывалось неплохо, как мне тогда казалось.

– Сила. Боль. Враг.

Да, Черноцвет начал давить на нас. Ощущение встречного ветра – это у меня, не знаю, как у друзей. Прыгун вон остановился, передумав гнаться за мортами. Стоял и ждал чего-то. Я бы сказал: думает, но… ему особо нечем.

Собачкам по-прежнему все равно – передовой разведчик уже добрался до серых, сейчас вцепится в первую жертву. Или не вцепится – на месте группы врагов вдруг появились огромные языки черного маслянистого пламени, из которых во все стороны били короткие молнии.

Твою ж мать… Морт-разведчик взвыл и отшатнулся в сторону, улетая через дыру в ограждении вниз, на лед. Скатился по крутому скату из почерневших бетонных плит.

Утро перестало быть томным.

Утро перестало быть…

Мир остановился и пропал, я не видел ничего, кроме этого пламени. Кроме молний. Меня затягивало куда-то внутрь огня, раскинувшего крылья над дамбой.

– Голем, я здесь…

Со мной говорило это черное пламя, не знаю уж, великое или не очень, но притягивало, зараза, не хуже магнита. Я чувствовал себя танцующей кучкой железных опилок перед ним.

– Это вызов на бой? – уточнил я.

Похоже, этот понимал меня не картинками, можно просто разговаривать, хотя и мысленно. Словами. Не часто, но случается и такое.

– Вызывают равных, щенок! – заворчало пламя. В нем раскрылись два гигантских равнодушных глаза: посмотреть на муравья у себя под ногами.

Я молча надавил на него остатками своих сил. Тем немногим, чем владел с рождения. Любой из друзей, да и мортов, примени я к нему такой удар, уже валялся бы без сознания. Но было ли сознание у этой твари?

– Не сомневайся. Я вполне реален!

В ответ прилетел удар куда большей силы. Я упал на колени в снег, не обращая внимания ни на что. Ни на визжащих вокруг мортов, сбившихся в растерянную кучу перед непонятным облаком огня, ни на друзей, потерянно бродивших, сталкиваясь друг с другом. Совы все так же кружили над нами, но и их я не видел.