Текст книги "Б и С спешат на помощь. Только из этой книги вы во всех подробностях узнаете об умопомрачительных приключениях двух друзей, ведущих популярную программу на радио…"

Б и С спешат на помощь
Только из этой книги вы во всех подробностях узнаете об умопомрачительных приключениях двух друзей, ведущих популярную программу на радио…
Юрий Иванович Мудренко

© Юрий Иванович Мудренко, 2016

ISBN 978-5-4483-1940-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Б и С спешат на помощь или история одного запутанного дела
Совершенная, слегка надуманная и почти правдивая история, случившаяся вопреки всему тайному, ставшему явным
Но кто мог со всем этим справиться лучше Б и С?

Глава 1. Утром в студии

Осеннее утро сегодняшнего дня было необычно теплым. А самым интересным было то, что среди промозглых дождливых дней, которые частенько наполняют содержание унылой поры, как, впрочем, было и в этом году, сегодняшний день резко отличался всем своим естеством. Он начинался по-другому, как бы сбросив с себя дождливый плащ и натянув на свое могучее тело летнюю футболку.

Геннадий почувствовал это сразу, лишь только выехал на работу. Он мысленно обрадовался тому, что сегодня, после нескольких ненастных дней, его машина не будет, наконец, забрызгана мокрой грязью. А так как дождь предыдущих дней прибил, буквально припечатал к земле всю пыль, то и на отполированной поверхности его легкового автомобиля марки «Фольксваген гольф» ее тоже не было. Из-за душного теплого воздуха пришлось даже снять пиджак. Было тепло, как летом, и это радовало больше всего.

Сергея, своего коллегу по цеху и партнера по шоу-бизнесу, Геннадий повстречал у входной двери.

– Привет, Серый!

– Здорово, коль не шутишь! – услышал он в ответ.

– Почему не заходишь?

– Да вот, свежим воздухом дышу, наслаждаюсь, а то сейчас как засядем с тобой до одиннадцати.

– Это верно! – резюмировал разговор Геннадий. – И все-таки пойдем. Ты же знаешь, что я опаздывать не люблю, а то опять все будут на нас с тобой коситься, и думать черт знает что.

Сергей засмеялся в ответ на такое замечание, но спорить не стал. Он и сам прекрасно понимал, что его друг прав, и прав на все сто процентов.

Через десять минут, сдав пропуска на входе, они оба оказались в уютной студии, которую не так давно реконструировали, заставив ее новой мебелью и напичкав современной аппаратурой. В самой студии царил рабочий полумрак, и только над столами, где обычно располагались ведущие утренней программы, ярко горел свет. Все было готово к утреннему эфиру, и, казалось, даже микрофоны застыли в ожидании этого почти торжественного момента. Однако чуда не случилось, все было, как всегда, когда кипела работа, звучала музыка, и ведущие бодрыми голосами старательно будили аудиторию посредством самого обыкновенного общения.

– Ты почту успел посмотреть? – спросил коллегу Гена.

Тот в ответ только головой отрицательно помотал, а потом засмеялся, когда Бугловский погрозил ему кулаком. Пожав плечами, чтобы жестом ответить «ну, извини», он продолжил диалог с дозвонившимся в студию слушателем, предоставив Геннадию проверить почту самому.

А писем сегодня, в чем убедился Геннадий, было значительно больше обычного.

– Серега! – буквально через минуту воскликнул он. – Я тут письмецо выцарапал интересное. Озвучить бы надо.

– А что за письмецо? – спросил заинтересованно Сергей, уже закончивший свой диалог в эфире.

– Да вот один чудак пишет, что отправляется на север золотишко мыть, – смеясь, произнес Геннадий. – Интересуется, что оттуда лучше всего привезти в Москву в качестве подарка?

– Так пусть золото и везет! – засмеялся в ответ Сергей. – Намоет, отмоет и везет.

Так прошел час, потом другой. Все шло своим чередом.

В студию звонили какие-то люди, рассказывая про себя всякие истории, напоминавшие большей частью серию мыльных опер. А порой некоторые их них и вовсе несли сущий бред, слушая который, можно было сразу же понять, что целью звонка был не рассказ о чем-то, а всего лишь одно единственное неуемное желание потрещать в прямом эфире, и неважно, о чем. Так все и продолжалось, пока не раздался звонок, изменивший настроение и весь ход утренней программы. Так бывает, когда бегущий человек вдруг неожиданно натыкается на каменную стену и застывает перед ней в полном недоумении и неведении, как ему дальше поступить, чтобы преодолеть препятствие. Примерно то же самое произошло и на этот раз. Дозвонившаяся в студию женщина взволнованно спросила:

– Это радио?

– Вы угадали! – ответил Геннадий. – Вы дозвонились прямо в студию, в прямой эфир.

– Тогда вы должны мне помочь! – продолжила женщина на том конце провода.

– Слушаем Вас! – теперь уже Сергей вмешался в разговор, мысленно отметив время на циферблате наручных часов. – Восемь пятьдесят пять.

– Дело в том, что я сама живу в Белоруссии, в городе Полоцке. – начала свой рассказ незнакомка. – И я никогда вам не позвонила бы, если бы не пропал мой муж. Все дело в том, что когда я проснулась, то его в постели не было. Я прислушалась, но поняла, что дома его тоже нет. Я потом в этом удостоверилась.

– Ну так это же часто так бывает, – засмеялся Сергей. – Вы еще спали, а он пошел на работу.

– Да нет, ни на какую работу он не пошел, – торопливо заговорила женщина. – Я знаю точно, что он в Санкт-Петербург уехал. Тайком от меня.

– Вот это да! – присвистнул теперь уже Геннадий. – А позвольте узнать, что он там забыл?

– Да! – присоединился к разговору Сергей. – С чего это вдруг он так внезапно сорвался и уехал? И почему Вы думаете, что именно в Питер?

– Я в этом уверена, – сильно волнуясь, произнесла женщина. – И на то есть веские причины.

– Так, давайте-ка по порядку, – предложил Геннадий. – Вы нам расскажите всю суть подробно. А мы уж решим, что делать и как Вам помочь. Для начала представьтесь, пожалуйста, а то как-то неудобно говорить с человеком, не зная даже имени.

– Меня зовут Наташа, – назвала свое имя женщина.

– Очень приятно, – произнес Геннадий, одновременно с этим показывая жестом оператору, чтобы он записал этот разговор. – А теперь расскажите, в чем дело.

После небольшой паузы женщина начала свой рассказ. Говорила она быстро и сбивчиво, вероятнее всего из-за волнения, и из ее повествования стало ясно, что ее мужа зовут Кирилл Гамузов, что еще на заре бизнеса, так сказать с самого начала перестроечных процессов, Кирилл стал заниматься торговлей. И все шло замечательно. Он с завидным постоянством стал обрастать связями и набираться торгового опыта, и со временем крупные фирмы стали с удовольствием с ним сотрудничать. А три года назад он встретил своего бывшего товарища Валентина Саневича, с которым они были знакомы со школьной скамьи. Тот занимался поставками куриного мяса. Именно тогда старые друзья договорились вести бизнес вместе. И все было замечательно до тех пор, пока в их жизни не появился Виктор Романовский.

– Я хорошо знаю, как его зовут, потому что его имя и его фамилия постоянно слетали с языка моего мужа и его компаньона по бизнесу, – сказала женщина. – И поначалу их отношений все шло просто замечательно. С компанией, которую представлял Виктор, были подписаны все необходимые договорные документы. Романовский представился очень сильным и крутым бизнесменом, и Кирилл вместе со своим другом Валентином поверили ему.

Далее Наташа сказала, что они стали поставлять куриное мясо в Россию. Объемы поставок стали расти, и муж был очень этим доволен. Однако несколько месяцев назад он стал чернее тучи. Как потом выяснилось, возврат денег стал уменьшаться и уменьшаться, а потом и вовсе прекратился, и виной всему был их новый знакомый бизнесмен Виктор Романовский, внезапно и безо всякого объяснения прекративший не только возврат денег, но и всяческие контакты со своими белорусскими компаньонами. Осознание того, что их цинично и беспардонно обманули, провели, как маленьких, наивных и ничего в этой жизни не видевших детей, только усугубило ситуацию и еще больше ухудшило и без того паршивое настроение. Друзья, немного погоревав, решили, что слезами горю не поможешь, а потому надо отправляться на поиски того, кто так нагло и бесцеремонно их надул. С этой целью месяц назад в Санкт-Петербург уехал Виталий, и вот вчера вечером он позвонил Кириллу.

– Он его нашел, – всхлипнула женщина. – Не знаю, как, но нашел. Муж еще вчера собрал вещи, чтобы ехать в Питер. Я пыталась его отговорить от этой затеи, но мне не удалось. А ночью он, воспользовавшись тем, что я заснула, взял вещи и уехал, оставив на столе короткую записку со словами «Прости, так надо». Я знаю, что будет беда. Они поклялись убить это ничтожество, но я не хочу, чтобы мой муж брал грех на душу. Не хочу. Вы должны мне помочь их остановить. Да их и самих могут убить за эти проклятые деньги. Помогите!

В трубке послышался плач. Это Наташа не могла больше сдерживать своих слез от охватившего ее чувства тревоги и волнительных переживаний.

– Наташа! – обратился к собеседнице Геннадий. – Вы меня слышите? А как найти вашего мужа?

Но тут, как назло, связь оборвалась, и в трубке раздались короткие гудки.

– Как не вовремя! – произнес Геннадий.

Затем он повесил трубку телефона и сначала посмотрел на Сергея, а потом обвел взглядом всех присутствующих в студии, отметив про себя, что пока шел диалог, в студию подтянулись практически все сотрудники.

– Заведите музыку! – попросил Сергей, первым нарушивший нависшую тишину. – Поставьте что-нибудь, пока мы тут консилиум собираем.

Их коллеги, застывшие на месте подобно зомби, очнулись, как ото сна, и уже через мгновение в эфире зазвучала первая попавшаяся под руку композиция.

– Так, ребята, работаем, – произнес Геннадий, первым вышедший из состояния легкого шока.

Шутить ему явно не хотелось.

– Давайте решим, что можно предпринять в данной ситуации, чтобы помочь звонившей женщине? – задал он философский вопрос.

Глава 2. А тем временем в Питере

В восемь пятьдесят утра этого самого дня на кухне маленького одноэтажного домика, снятого за смехотворную плату, в небольшом пригороде Санкт-Петербурга на деревянном табурете за старым обшарпанным прямоугольным кухонным столом в одних трусах и в тапочках на босу ногу восседал Виктор Романовский. Молодая женщина, с которой он жил весь последний год, на работу уехала рано, еще тогда, когда Виктор досматривал очередной сон. Девушку, по странному стечению обстоятельств, тоже звали Наташей. Она была молода, заносчива, строптива, однако при всем при этом с Романовским спорить не решалась. Так уж сложилось. Она прекрасно помнила, что на момент их знакомства денег у нее не было совсем, на работу ее никто не брал, а вот Виктор почему-то остановил свое пристальное внимание именно на ней.

Как пара они смотрелись весьма потешно: он, тридцати двух лет, упитанного, даже весьма полного телосложения с выпирающим вперед огромным животом, на коротеньких и толстых ногах с выражением лица, какое бывает только у лизоблюдов, с зачесанными назад волосами, прихваченными на скору руку черной резинкой. И она, высокого роста девица, примерно на полголовы выше Виктора, со стройной фигурой, большой грудью, и тонкими с приятной кривизной ножками. В общем, эта пара бросалась в глаза сразу. А когда Виктор в момент разговора тряс своей козлиной редкой бородкой и шарил серыми жуликоватыми глазами, представляя свою пассию, то редкий человек мог сдержаться, чтобы ехидно не улыбнуться, а, отойдя в сторону после разговора, не произнести:

– Это абсурд какой-то! Ну и урод!

Однако все это не мешало им быть вместе. К слову сказать, Виктор вообще не любил быть один. Ему, как человеку, постоянно мечтающему о власти, нужна была свита, а уж из кого эта свита состояла, было абсолютно неважно. Самое главное, как он считал, свита придавала ему солидный вид крутого человека и избавляла от страха, который он испытывал, когда оставался с чужими людьми один на один. Особенно он боялся тех, кому успел насолить хоть раз в жизни. Несмотря на то, что Виктору от рождения было уже тридцать два года, но в его памяти прочно держались воспоминания о тумаках и оплеухах, отпущенных ему его оппонентами на разных этапах его жизненного пути. Он дал бы, конечно, за них сдачу, но и этого страшно боялся, потому что понимал, что получит еще. А бить его было за что.

Именно поэтому, пытаясь укрыть Виктора от этих самых тумаков, судьба забросила его в пригород Санкт-Петербурга, в старый заброшенный дом с примитивным печным отоплением, где он и сидел в восемь пятьдесят на табурете, уже окончательно проснувшись, но еще не одевшись, и потягивал крепкий кофе, наполнивший в утренний час не только кухню, но и все комнаты неповторимым ароматом. В доме никого не было, поговорить было не с кем, и это угнетало Виктора больше всего, а чтобы хоть как-то поднять себе настроение, он слушал радио. На самом деле ему самому было абсолютно все равно, какую радиостанцию слушать, и он никогда даже не утруждал себя мыслью переключить регулятор настройки каналов. Он просто тупо слушал все подряд, даже особо не вникая в суть утренних программ, выполнявших для него роль некого будильника. Эти передачи создавали призрачный фон какой-то далекой цивилизации, в некоторой степени успокаивая сознание и готовя его к новому рабочему дню. Такая картина повторялась с завидной маниакальной периодичностью изо дня в день. Дело в том, что Наташа, уходя, делала громкость приемника почти на всю катушку, чтобы дать возможность своему сожителю проснуться окончательно, чтобы он, чего доброго, не проспал до обеда, а потом не обвинил в этом саму Наталью.

И Виктор привык каждое утро, лежа в кровати, слушая музыку или чью-либо болтовню в эфире, нехотя открывать сначала один глаз, потом другой, потом потягиваться до приятной истомы и только после этого вставать с постели, хмуро осознавая свое одиночество в эту самую минуту. Выйдя на кухню, он делал громкость динамиков чуть тише и приступал варить кофе, без обязательной утренней чашки которого не мог себя даже представить. И пока грелась в чайнике вода, Виктор сидел на стуле и предавался воспоминаниям, отвлекаясь от них лишь в те минуты, когда по радио начинали рассказывать невероятную историю о том, как какой-то приезжий стал здесь, в Питере, за короткий срок миллионером, сделав состояние на совершенной ерунде, называемой современным бизнесом. Он слушал все это с упоением, потому что и сам был неместным, приезжим, одним словом, новой питерской лимитой. Кроме того, у него на руках все еще оставался его старый советский паспорт, и не потому, что он оставил его себе на память, а потому что не удосужился его своевременно обменять на новый. Для этого были свои причины, и причины весьма серьезные. Одним словом, живя вместе со всеми в новой России, он фактически был призраком, статистической единицей, затерявшейся в дебрях прошлых лет. Его, с одной стороны, это не устраивало, особенно когда надо было решать какие-либо вопросы, связанные с подписанием документов, где не верили на слово, а сразу же просили предъявить паспорт, чтобы занести в договор его серию и номер. Именно поэтому ему на все встречи приходилось брать с собой человека, которому он мог доверять, и который, соответственно, мог подписать все необходимые бумаги. А кто мог лучше играть такую роль, чем женщина, любовница, сожительница? Можно было бы, конечно, и мужчину привлечь для секретарства, но Виктор голубым не был никогда. Он хоть и был по природе жутким трусом, но все-таки был гетеросексуалом, а поэтому ему, как воздух, как глоток живительной влаги, нужна была женщина, которая могла бы выполнять все функции сразу. А с другой стороны, жизнь со старым паспортом была ему только на руку, потому что можно было водить за нос даже самого черта и оставаться при этом не узнанным, так сказать, инкогнито.

Отхлебнув очередной глоток остывающего черного заварного кофе «Паулиг» и потянувшись назад при помощи рук, сложенных в замок над головой, отчего произошла непроизвольная мерзкая отрыжка, Виктор вдруг застыл в такой позе на некоторое время. Именно в этот момент из кухонного радиоприёмника он услышал диалог ведущего популярной программы с девушкой Натальей из Белоруссии, из города Полоцка. От того, что он услышал, дыхание в зобу сперло, а пульс участился настолько, что сердце чуть было не выскочило из грудной клетки наружу. Виктор весь превратился в слух, медленно и бессильно опустив руки на колени. В горле у него мгновенно пересохло. В том, что говорили о нем, не было и тени сомнения. Услышанный диалог в прямом эфире пробил Виктора до мозга костей. Он вдруг понял, что откуда-то к нему незаметно подкрадывается большая неприятность, чего он всегда опасался, и имя этой неприятности – возмездие, так сказать, расплата за бесславные дела, которые он успел натворить. Разыгравшееся воображение тут же довершило создание ужасающих по своей сути картин, убивающих своей натуральностью, и ему от этого стало страшно, так страшно, что в нагретой кухне, где до этого даже в трусах было жарко, он внезапно почувствовал предательский озноб. Пальцы его рук похолодели из-за оттока крови, нос тоже похолодел, зубы стали выбивать морзянку, а внутри, примерно там, где находится сердце, что-то сжалось в комок, отчего стало трудно дышать. Именно оттуда изнутри по всему телу разошлась мелкая противная дрожь, которую Виктор испытывал всегда, когда понимал, что его скоро будут бить, и бить очень сильно. Дрожь с каждой минутой усиливалась еще и оттого, что время новых оплеух и тумаков ему было неизвестно. Это могло случиться через день или через два, а могло произойти и через пять минут. Он понимал, что надо взять себя в руки, постараться успокоиться, чтобы вновь обрести возможность трезво оценивать ситуацию.

Когда по радио зазвучала музыка, Виктор очнулся и потихоньку стал выходить из состояния скованности и оцепенения. Он практически сполз с табурета, как ящерица сползает с горячих камней, и, глядя, не мигая, в окно, выключил на кухне свет. Потом он выключил приемник. Наступила зловещая, но необходимая тишина для того, чтобы иметь возможность прислушаться к тому, что происходило вокруг.

– Может, они уже здесь! – дрожа от страха, подумал Виктор.

Он понимал, что если бы сейчас кредиторы добрались до него, то помочь ему было бы некому. В этом случае его местоположение становилось западней. Как говорится, вход один, но и выход тоже был один. Виктор буквально прокрался к окну и осторожно выглянул во двор. Картинка вокруг его логова была обычной: у самого окна, практически упершись в стекла своими ветками, стоял горделиво куст крыжовника, за ним располагались несколько убогих грядок с сорняками и три облезлых и скрюченных деревца вишни. Виктор скользнул взглядом дальше, понимая, что за ветками огромного куста в темном помещении его не видно совсем. Осмотрев все вокруг очень внимательно, и ничего подозрительного не заметив, он немного успокоился и стал более или менее здраво рассуждать.

– Так, одеться надо! – лихорадочно подумал Виктор.

С этой мыслью он вбежал в соседнюю комнату и стал надевать на себя одежду, которая была разбросана по всей площади небольшого помещения. Это вчера после маленькой вечеринки, так сказать, прелюдии любовных утех, Виктор так быстро раздевался и так яростно разбрасывал свою одежду, что теперь с трудом отыскивал то, что надо было на себя нацепить. Не мудрствуя лукаво, он стал машинально одевать на себя то, во что был облачен вчера.

К слову сказать, над тем, что носить, он никогда не задумывался, то есть, совсем не задумывался. Он просто брал все, что попадалось под руку, и надевал на себя, даже не удосужившись посмотреть, чиста ли его одежка, и отутюжена ли она. Именно поэтому чаще всего на нем были надеты основательно заношенные потертые джинсы и прочие вещи не первой свежести. Из-за собственной неопрятности и неаккуратности Виктор обычно имел вид не крутого бизнесмена, которого мнил и старательно изображал из себя, а начинающего бомжа с жуликоватыми повадками и бегающими глазенками, говорившими о том, что их хозяин находится в постоянном поиске как бы что-нибудь украсть, стянуть под шумок. Сейчас же было не до условных рефлексов, а потому его глаза проворно шарили, подобно тепловозному лучу, по комнате в поисках того, что можно быстро нацепить на себя. Пары носков он так и не нашел, а потому надел разноцветные.

– Черт с ними, – зло подумал Виктор.

Когда с процедурой одевания было покончено и оставалось только обуться и надеть на себя куртку, он вспомнил про мобильный телефон, который вчера вечером разрядился окончательно, а вот зарядить его никто не удосужился. Виктор быстро схватил телефон и подключил его к электрической сети при помощи зарядного устройства. Убедившись в том, что телефон стал заряжаться, набираясь энергии про запас, Виктор, не теряя времени, стал продумывать свои дальнейшие шаги.

– Интересно, – подумал он, – что же все-таки обозначают слова белорусов о том, что они меня нашли?

С этими мыслями он еще раз выглянул в окошко кухни, потом в окна двух других комнат, но ничего подозрительного во дворе не заметил. Как ему вести себя дальше, Виктор уже успел придумать, решив в первую очередь покинуть свой домик и дистанцироваться от него. Слова белорусов о том, что он обнаружен, могли означать и то, что кредиторы знают, где он живет, а потому ему как можно скорее надо было покинуть жилье, которое в любую минуту могло превратиться в западню. Может быть, как раз в эти минуты они либо едут сюда, в Ольгино, либо уже идут по направлению к его дому.

Виктор не стал дожидаться подобной развязки, потому что встречи с этими ребятами не искал и вовсе. Он отключил зарядное устройство от сети и посмотрел на дисплей мобильного телефона, на котором высветилось всего одно деление зарядки.

– Мало! – нервно подумал Виктор. – Но надо уносить ноги.

Он осторожно приблизился к входной двери и, на мгновение прислушавшись к тому, что происходило снаружи, открыл дверь, которая предательски скрипнула ржавым металлом петель.

– Вот блин! – пронеслось в голове Виктора. – И почему я их до сих пор не смазал, а ведь сколько раз собирался?

Однако вопрос так и остался висеть в воздухе, очевидно, дожидаясь лучших времен, а Виктор осторожно вышел на крыльцо и, оглядевшись по сторонам, закрыл дверь на ключ. Выходить со двора он решил не так, как обычно, через калитку, а просто перелез через забор за домом. Там, как раз вдоль забора, проходила незаметная для чужаков лесная тропинка, которую знали только местные жители, и которая вела прямо к железнодорожной платформе. Тропинку эту знал и Виктор. Он хорошо помнил, как местные мальчишки ему когда-то показали этот путь, за что теперь он мысленно был им благодарен.

Уже через несколько минут Романовский шел по лесной дорожке, вдыхая утренний аромат чистого лесного воздуха, которого в городе днем с огнем не отыскать ни за какие деньги. Земля под ногами была влажной от переизбытка впитавшейся в почву воды, заполнявшей отпечатки ног беглеца при каждом шаге, делая их невидимыми для посторонних глаз. Северная сторона деревьев, росших вдоль тропинки, сплошь и рядом была покрыта проросшим на них густым зеленым мхом, а кроны деревьев надежно закрывали небо над головой, поэтому любой путник чувствовал себя, как в сказке, следуя по живописному коридору приветливого леса.

Только Виктор теперь не обращал внимания на девственную природу этого лесного уголка. Его мысли были сфокусированы на другой проблеме, появившейся в его сознании несколько минут назад. Ему, во что бы то ни стало, надо было срочно попасть на завод, туда, где находились производственные площади его предприятия, где в маленьком железном сейфе, встроенном прямо в стену еще бывшим владельцем мясного производства, были спрятаны деньги, которые ему могли сегодня понадобиться. И если бы не это обстоятельство, то Романовский вряд ли бы отправился на предприятие, прекрасно осознавая, что его могут подкараулить и там. Он торопливо шел и обдумывал свои дальнейшие шаги, пока не уперся в бетонную плиту железнодорожной платформы.

– А вот и станция! – очнувшись от невеселых мыслей, подумал Виктор.

Он остановился неподалеку в кустах и стал рассматривать всех тех, кто уже находился на бетонной площадке с железными перилами, а также двигался к ней и от нее. Через минуту он отметил, что тех, кого следовало опасаться, ни на платформе, ни вблизи ее пока что не было. Это позволило немного перевести дух, однако из соображений собственной безопасности, Романовский решил пока что на платформу не выходить, и дождаться поезда, стоя здесь в кустах. Он посмотрел на часы, а потом, припомнив расписание, вычислил, что первым на станцию по всем расчетам должна была прибыть электричка, которая шла в направлении Санкт-Петербурга, и только через четыре минуты – та, которая двигалась в противоположном направлении. Такой запас времени гарантировал, что в любом случае ему удастся уехать раньше, чем на станцию приедут его преследователи, даже если они едут именно на этом электропоезде.

Пейзаж на платформе не менялся, да и людей, ожидавших поезда, было мало. Виктору это было на руку. Дело в том, что те, кто ездил отсюда, из Ольгино, в город на работу, сделали это гораздо раньше, поэтому сутолоки не было, пространство хорошо просматривалось, и это вполне устраивало беглеца.

Через три минуты подошла электричка, издав на подходе к станции протяжный гудок, дабы никто из пешеходов не вздумал приблизиться к железнодорожному полотну на опасное расстояние.

– Пора! – сам себе отдал команду Виктор и вцепился обеими руками в стальной каркас платформы, а потом с превеликим трудом из-за собственных габаритов и мешавшего живота влез через перила наверх и сразу же сходу буквально закатился в вагон, неудачно споткнувшись на самом пороге.

Пол в тамбуре был грязный, а потому Виктор весь перепачкался. Поднявшись, он осмотрел себя. Колени и локти были грязными, живот тоже. Мало того, когда Романовский поднимался, он ухватился руками за железную штангу стоп-крана, которая тоже была выпачкана черным мазутом, отчего ладони Виктора стали черными и вонючими.

– Черт меня возьми! – выругался Виктор.

Он вытер руки, как мог, о стены тамбура, создав ненароком незамысловатое граффити, и после этого прошел в вагон, где было много свободных мест. Дойдя до самой середины вагона, он уселся на свободную скамью, широко расставив свои ноги. Сердце в груди бешено колотилось от волнения и совершенных телодвижений. Он то и дело ожидал, что вот-вот чья-то рука опустится к нему на плечо, и строгий голос кредитора настоятельно предложит ему выйти в тамбур для нелицеприятной беседы. А потом его будут сильно бить, даже не бить, а, вероятнее всего, пинать ногами, как надувной шарик, вот только улететь ему не удастся.

На его счастье ничего такого не произошло. Машинист проговорил в нос название следующей станции, автоматические двери электропоезда закрылись, и поезд, тронувшись с места, быстро набрал скорость и повез своих пассажиров в Питер. Мимо проносились силуэты придорожных столбов, столбиков, кустов и деревьев, и только синее небо с редкими белыми облаками как будто бы неподвижно замерло над землей. Буквально через две-три минуты мимо окон идущего электропоезда промчалась встречная электричка, в которой, возможно, ехали те, кто так жаждал встречи с Романовским.

– Не судьба! – почему-то подумалось Виктору.

Он отвел глаза от окна, исподлобья осмотрел всех пассажиров вагона и, не обнаружив среди них ни одного знакомого лица, снова погрузился в свои невеселые размышления.