Текст книги "Тирания глупости"

А далее полюбуйтесь изящным слогом:

«Сегодняшний экономический кризис в России следовало бы сопоставлять не с Великой депрессией 1929–1933 гг. в Америке, поскольку там был циклический кризис, а у нас – системный, а с другим системным кризисом, который наша страна переживала при переходе от рыночной экономики к социализму».

Вот то, что он вспомнил Депрессию в США, говорит, что сам Илларионов не понимает, о чем говорит. И мы договорились, что мы простые бараны и руководствуемся в своих рассуждениях только тем, что известно каждому. Но Илларионов изящно отослал нас к разрухе после революции 1917 г. Ослам этого достаточно – тогда была разруха и сейчас разруха. Все в порядке! А баранам? Может, мы вспомним, что перед революцией были три года Мировой войны, а после нее – три года Гражданской? И если для Австрии, Германии, Франции война закончилась в 1918 г., то для СССР – в 1920 г. Тем не менее именно СССР восстановил производство товаров 1913-го, довоенного года раньше, чем эти страны. Польша, кстати, до разгрома немцами в 1939 г. так и не смогла этого сделать. Так что здесь сравнивать? Какой такой «системный кризис»? Далее.

«Страна стала сырьевым придатком? Сравнивая реальные цифры, мы видим, что таковым наше государство являлось как раз при коммунистах. Поскольку доля экспорта сырья в общем его объеме была существенно выше, чем сейчас».

Покажи нам, баранам, эти «реальные цифры», арифметик наш ненаглядный. Мы помним, что строили плотину в Египте, заводы во всем мире, поставляли во Францию пресс в 100 тыс. тонн, который она больше нигде не могла купить, половиной мирового оружия торговали. Отправляли на экспорт тракторы, автомобили, станки, самолеты. Это вы, сидя в своих институтах, ни для экспорта, ни для внутреннего пользования ничего не производили. А те, кто работал на машиностроительных заводах, помнят, сколько мы делали и продавали. В 1990 г. я очень долго ехал по дорогам Югославии и от нечего делать стал считать число советских легковых автомобилей во встречном потоке в доле к западным. «Жигулей» и «москвичей» было более 40 %. «Волг», правда, почти не было. А сегодня? Что сегодня мы шлем на экспорт, кроме нефти и руд? Не то что строить за рубежом, сегодня в Москве строительством занимаются 200 тыс. иностранных рабочих. Мы даже этот труд импортируем.

«Экономика СССР в гораздо большей степени зависела от импорта зерна, мяса, масла и иных базовых товаров. Если сравнивать по стоимостным объемам, то выясняется, что сейчас мы импортируем примерно вдвое меньше, чем в конце 80-х гг.».

Наконец дождались цифру от «экономиста» – «вдвое меньше». Нам, баранам, стоит вспомнить магазины СССР и сколько там было импортных товаров. Продовольствие – почти на 100 % наше. Барахло – ну, может, 20–30 % чешского, польского и тому подобного, а остальное – наше. Холодильники – наши, телевизоры, радиоприемники – наши, стиральные, швейные машинки, утюги, часы – все наше. И тем не менее, по словам Илларионова, мы импортных товаров тогда в стоимостном объеме покупали вдвое больше, чем сегодня! Причем покупали их тогда госорганизации СССР гораздо дешевле, то есть в натуре мы тогда импорта имели более чем в два раза больше, чем при Ельцине. Они потому и не лежали в магазинах, что были у нас в домах и на нас. Здорово Илларионов похвалил Ельцина, не правда ли? Но дебилам и так сойдет!

Илларионов продолжает:

«Но, несмотря на все это, по сравнению с устойчивыми годами – 1985-1987-м, – увы, сократился уровень потребления услуг. Правда, увеличилась площадь жилья на душу населения, число товаров длительного пользования – видеомагнитофонов, цветных телевизоров, компьютеров, отмечена бурная автомобилизация».

Каких услуг? Сейчас же мы не товары делаем, а услуги оказываем. Торгуем на улицах чем попало – от жевательной резинки до собственного тела. Не надо умалять достижений дедушки Ельцина!

Площадь жилья на душу населения рассчитывается так: берется площадь всех квартир и делится на численность населения.

Если численность населения уменьшать, то площадь на душу населения будет увеличиваться. А при Ельцине началось капитальное уменьшение численности россиян. Так, что, естественно, на душу населения площадь построенных при коммунистах квартир должна увеличиваться. Стоят свои автомобильные, радиозаводы, а число всего этого увеличивается?! Замечательный Илларионов экономист – настоящий ельциноид! И настоящий ельциноид пишет:

«Думаю что те реформы, которые были проведены, – это максимум того, что можно было сделать при нынешнем руководстве».

Зачем скромничать – «максимум»? Можно было еще всех россиян дустом посыпать. Не успели. Поэтому и на второй срок это руководство лезет.

«Президент проделал, конечно, колоссальную эволюцию в своих взглядах, но все-таки остался человеком социалистического склада. Следствие этого – колебания и отступления последних лет».

Хотелось бы отметить, что определять генеральную линию туземному правительству не позволено и Ельцин не разу не отклонился от той линии, что ему наметили США. Не надо упрекать его в том, в чем он не виноват.

«Опыт восточноевропейских стран показывает, что чем решительнее страны рвут с прошлым, тем более впечатляющи результаты».

Хорошо показывает! До Валенсы Польша была в десятке наиболее развитых промышленных стран мира. А когда Валенса, напрезиденствовав, кстати, меньше, чем Ельцин, вернулся на родную верфь, то оказалось, что и верфи уже нет – закрылась. Как в песне: «На палубу вышел, а палубы нет».

На этом Илларионов статью закончил, но сотрудники «Огонька», отличающиеся своим «умом» даже в среде пишущих для дебилов, похоже, засомневались. Видимо, даже до них дошло, что в статье уж как-то слишком. И, чтобы у читателей-дебилов не осталось никаких сомнений, редакция «Огонька» дописала: «А. Илларионов известен как самый последовательный и острый критик “ельцинской пятилетки”».

Дескать, даже противники Ельцина признают его высочайшие достижения. Ну и «критик»! Как из комедии Шварца «Обыкновенное чудо»: «Ваше величество! Я вам грубо, по-стариковски, должен сказать: “Вы – гений!”» Если Илларионов – «самый последовательный и острый критик» Ельцина, то тогда кто я Ельцину – апологет?

Но не об этом речь. Писать такие статьи можно, только если уверен, глубоко уверен, что твои читатели – клинические идиоты, не способные обдумать мало-мальски простые жизненные проблемы. Такая статья – это плевок в рожу читателя, и его можно делать только тогда, когда ты сам глупец и уверен, что читатель с этим плевком счастливый пойдет и проголосует за Ельцина. И они идут, и они голосуют!

Вы можете сказать, что на самом деле все не так, на самом деле многие из тех, кто голосует за Ельцина, делают это из корыстных побуждений, отлично понимая, что Ельцин разоряет и грабит Россию. Понимают и идут голосовать? Но ведь это подлость!

Вот и убедите меня после этого, что за Ельцина голосует еще кто-нибудь, кроме подлецов и умственно неполноценных.

Сильно ли отличается от Илларионова, этого советника Ельцина, масса остальных ученых, в том числе и занимающихся не околоэкономической болтовней, а точными науками?

Профессионалы

Я давно уже критикую марксизм и Маркса, в частности в своих статьях о марксизме я писал, что представления марксистов о государстве как об «органе насилия», подлежащем уничтожению, – ошибочно. Эти представления уничтожают в органе управления народом ПРОФЕССИОНАЛОВ, меняя их на глупых р-революционных «авторитетов». Я делаю вывод – их, профессионалов управления, в любых революционных преобразованиях нельзя трогать как таковых, – их нужно умеючи заставить служить народу, возможно, расстреляв кое-кого для примера непонятливым. И внедряю в умы читателей конкретный прием, как это сделать. Кто еще в нашей прессе, кроме меня, так защищает ПРОФЕССИОНАЛОВ даже там, где их все ненавидят? И чего я добился в среде ученых?

Присылает мне В. В. Губин статью «В защиту Эйнштейна и Маркса» и не находит для нее лучшего начала, чем: «Уважаемый Юрий Игнатьевич! Вы часто говорите, что не любите профессионалов». Ну спасибо!

Я уже и не знаю, какие слова подобрать. Давайте скажем так: я считаю, что только профессионалы могут обеспечить нормальную и улучшающуюся жизнь народа. Но кто «профессионал»? По Мухину – только тот, кто может сделать Дело – товар или услугу, нужную людям для лучшей жизни. И только!

Никакие бороды, умные слова, ученые звания и реклама для меня не имеют значения. Можешь прочитать кучу книг и запомнить их, можешь защитить диссертации и стать «действительным членом» – для меня ты не профессионал, а просто член, если ты не сделал ничего нужного людям, не сделал Дела. Поэтому для меня Ленин – профессионал, Сталин – выдающийся профессионал, а Маркс – как в детстве не понимал, что такое государство, так и в старости ничего не понял. И вся Лондонская библиотека ему помочь не смогла.

Я не люблю не профессионалов, а людей, не понимающих смысла употребляемых ими слов, людей, не представляющих, что эти слова описывают. И не терплю людей, которые не делают Дело.

Уверен, что, прочитав это мое пояснение, меня поняли еще меньше, чем раньше. Почему?

Маяковский как-то писал, что у нас поэтом себя считает тот, кто умеет после слова «отца» написать «ламцадрица-цаца». Не важно, что он не понимает значения этого слова, важно, что в рифму.

Какие слова принято ставить рядом со словами «Эйнштейн» и «Маркс»? Правильно – «великие» и т. д. Называй так, и будешь выглядеть как умный. В. В. Губин, к примеру, пишет:

«Поэтому Ваша ссылка на знаменитого электротехника Н. Теслу, сказавшего о теории относительности: „Считать это физической теорией могут только наивные люди“ – у физиков может вызвать лишь смех: ссылки на него в этой области так же основательны, как ссылки одного нашего современного изобретателя в области ядерной физики на Жукова и Косыгина».

Не в рифму Тесла сказал, не в рифму. Хотя Тесла – отец промышленного электрического тока и в физике он разработал его философию. Насколько Тесла велик по сравнению, скажем, с Эйнштейном, читатель может определить, оглянувшись, – в любом электрическом приборе и устройстве находится Дело, в начале которого стоит Тесла. Однако Губин пишет:

«…рассматривать известные тогда так называемые элементарные частицы как истинно элементарные. Вот они и пытались встроить недопустимое в теорию и удивлялись, что это приводит к противоречиям. Вот с чем связана та трудность, о которой упомянул Блохинцев. Тут не знаешь, смеяться или плакать! За полвека до того Ленин в „Материализме и эмпириокритицизме“ сказал известную всем (до перестройки) фразу: „Электрон так же неисчерпаем, как и атом…“ Ее заставляли всех учить, вдалбливали, разжевывали, но – как об стенку горох».

А какое отношение к физике, товарищ Губин, имеет В. И. Ленин, чтобы его суждения об атоме считать «основательными»? В данном случае дело не в Ленине, а в том, что для вас в одном случае мнение профессионала Теслы не годится, а мнение любителя Ленина, случайно сказавшего банальное «ламцадрица-цаца», уже является неоспоримым доказательством. И что мне делать с такой вашей логикой – смеяться или плакать? Я ведь теперь не уверен, что вы понимаете смысл слова «наука», хотя употребляете его. Вот вы пишете:

«Принципиальное согласие с Фоком – это главное, а остальное – замечание побочное, относящееся к трудностям согласования разных теорий, к развитию более широкой теории, и вдобавок не вполне корректное». И еще: «Теории никогда не бывают абсолютно точными и совершенными. Они уточняются и развиваются постепенно».

Простите, но разве вы не замечаете, что, запрещая критиковать теорию относительности Эйнштейна, вы наглухо закрыли пути развития других, возможно, более правильных представлений о мире? И это, кстати, был вывод моей статьи. Истина – это не то, о чем вслед за прессой талдычат миллионы. Это то, что не боится критики. Вы же, физики, ее боялись и боитесь. Вы пишете:

«Теперь об упоминаемой Вами критике Максимовым теории Эйнштейна. Максимов выступал по существу и соответственно критиковал не Эйнштейна, а саму теорию относительности, причем только специальную и, напомню, созданную не только Эйнштейном. Академики Фок, Тамм, Кикоин и другие выступили против Максимова тоже по делу, именно потому, что теория относительности работала и была необходима в расчетах, а Максимов вместо нее предлагал шиш с маслом. Понятно? Так что суть „доноса“ академиков – оградить работающую, возможно, приближенную и временную вычислительную модель от некомпетентной, неконструктивной (не дающей ничего взамен) и разрушительной критики».

Не согласен! Суть доноса – всегда! – вызвать репрессии начальства по отношению к объекту доноса. И только. Донос может быть и благородным, но не в данном случае. Эти академические доносчики имели достаточно места в своих изданиях, чтобы ответить на любую критику без репрессий к критикующему и к органу, напечатавшему его.

Но все эти ландау и Сахаровы без колебаний пошли на донос. И Максимов критиковал не «вычислительную модель», а то, что эта модель вписана в теорию, которую он за таковую не считал. И потом – что же это за «теория», если для нее даже слова человека, предлагающего «шиш с маслом», являются «разрушительной критикой»?

Вы скажете, что я цепляюсь к вашим словам, которые вы не всегда, возможно, удачно применили. С одной стороны, это так, поскольку, повторяю, я не люблю авторов, для которых слова – это только слова, некие «ламцадрица-цаца», но, с другой стороны, я все же хочу показать читателям тот смысл, который именно в СССР стоял за непогрешимостью официальной науки. Почему эта «наука» так отчаянно боится критики?

За что науку уважать?

Дам цитату из В. В. Губина, несколько большую, чем нужно:

«Науку надо уважать, а с нею – и ее создателей, и лидеров. Почему надо уважать науку? Потому что она – наиболее полное и систематизированное знание. Если бы было что получше в отношении знаний, то именно это и было бы наукой: „лучше гор могут быть только горы“. И ведь бывали такие гении, что в своей области глубоко разбирались! Такими были Маркс, которого Вы, Юрий Игнатьевич, постоянно полощете, и Эйнштейн, которого Вы, на Ваше несчастье, ни к селу ни к городу выбрали своей мишенью в № 10"Дуэли" в статье „Гений еврейской сотни“. Надо сказать, подавляющее большинство физиков-теоретиков всего мира относятся к Эйнштейну с теплым уважением и почтением не только за его знания, интуицию, многочисленные достижения и явную заинтересованность в истине (даже если слышали о каких-то его действительных или мнимых промахах в физике – кто не без греха!), но и за его благожелательность к другим».

Люди своим трудом обеспечивают себя продуктами и услугами жизнеобеспечения. Не будут работать – вымрут! Вошь сидит на теле человека, не работает, но пользуется продуктами труда человека – его кровью. Это – паразит. Люди вшей давят, и я не знаю, найдется ли кто-нибудь, кто будет доказывать, что это несправедливо?

Но есть и люди-паразиты, марксизм их определил очень узко – только капиталисты. Те, кто пользуются продуктами труда людей, но сами в производстве не участвуют. Но разве это все паразиты? И разве прибавочная стоимость, идущая рантье, – это единственная часть продуктов, изымаемая у труженика? А налоги? Они ведь могут во много раз превышать собственно ту часть прибавочной стоимости, что остается капиталисту.

Вы скажете, что врач и учитель, солдат и чиновник, которые живут на эти налоги, тоже вносят свою лепту в обеспечение жизни людей, они тоже делают свое Дело и не являются паразитами. Да, но только те, кто делает Дело. А много ли их в толпе сосущих налоги? Много ли было ученых, делающих Дело, в толпе советских ученых? Сколько – 1 %? Или 2 %?

Каждый четвертый ученый мира был советским, но разве каждый четвертый нужный людям научный результат наш? Сколько среди вас, советских ученых, чистых паразитов? За что советский народ вас кормил?

Вы говорите: «Науку надо уважать». За что? За то, что она ловко приспособилась сосать кровь у народа? Научилась сама себя венчать лаврами докторов и академиков?

Уважать нужно не науку, а только ту ее часть, что делает Дело – добывает знания, нужные народу для лучшей жизни. И только.

Давайте классифицируем знания, о которых вы пишете. Кроме тех, что нужны народу, бывают знания, которые вообще никому не нужны. Скажем, ученый сидит у своего окна и записывает, когда кто выходит из стоящего напротив дома. Потом пишет диссертацию «Исследование времени выхода из дома алкашей такого-то района города Москвы». И начинает после ее защиты из налогов получать зарплату в два раза больше. Затем пишет докторскую диссертацию «Возвращение алкашей домой» и начинает получать в пять раз больше. А затем пишет книгу (монографию) «Алкаши и время сна» и становится академиком, до конца жизни высасывая из тружеников еще 1000 руб. ежемесячно. И он действительно «систематизирует знание». Но кому, кроме него, это знание нужно?

Есть знания, которые, возможно, будут когда-то нужны, но сегодня от них нет проку. А в будущем их получить будет гораздо дешевле, так как прогресс удешевляет исследования. Скажем, сегодня определение химических элементов в материалах ускорилось в тысячи раз даже по сравнению с тем, что было всего 30 лет назад. И ненужные тогда химические знания, даже точные, получать было глупо.

Есть знания, которые либо нельзя в данный момент получать, либо, если невозможно их не получить, они должны быть тайными и сугубо для служебного пользования. Это знания, которые наносят сегодня вред своему народу. Скажем, такой вред перед войной и в ходе войны несла генетика с ее принципом неизменности генов и наследственности. В те годы работы эсэсовского ученого Тимофеева-Ресовского поднимали в бой немецких солдат, уверенных в своем расовом превосходстве, не давали им сдаваться, освобождали их от угрызения совести при уничтожении советских людей. Любой ученый, как и любой человек, должен быть сначала гражданином, а уж потом всем остальным.

Кстати, другой автор, написавший в защиту Эйнштейна, но попросивший не печатать его письмо, написал в связи с этим так:

«И разговоры о том, что нам нужен практический результат (помните, как при аресте Лавуазье ему сказали, что республика не нуждается в опытах), рано или поздно приведут, к сожалению, к загниванию не только науки, а и жизни. Практическими же результатами рекламировал себя Т. Д. Лысенко – очень неудобный для русофильской патриотии человек – а вышло так, как и должно было получиться.

Кстати, это подводит нас к следующему моменту. Реакция академиков на статью Максимова, конечно, была несколько истеричной, и Коба, конечно, дискуссии поощрял, но не забывайте, что незадолго до этого (почти с совпадением по времени с борьбой против космополитизма) расправились с генетикой, причем руками генетиков же (об их качестве умолчим). Так что, хваля Иосифа Виссарионовича, давайте принимать во внимание множество сопутствующих факторов, прежде чем выносить приговор».

Арестовавшие Лавуазье люди были не очень большими философами (последние такой работой обычно брезгуют), но мысль выразили очень точно – Французской Республике в тот конкретный момент от химика Лавуазье нужно было огромное количество пороха, а не химические опыты «вообще». Как гражданин Лавуазье обязан был это понимать. И никакие научные заслуги от этого не освобождают. Если вошь попила барской крови, то это еще не значит, что я не могу раздавить ее на собственном теле. Но все же Лавуазье обезглавили не за химию, а за политику, точно так же, как за политику сел в тюрьму и Вавилов, которого считают главным оппонентом Лысенко.

Давайте затронем это дело, но, как предлагает скромный автор, «примем во внимание множество сопутствующих факторов».

Взлет и падение Лысенко

Книгу с таким названием написал Жорес Медведев. Уже то, что он лучший друг Солженицына, должно нас предупреждать о том, что он сделает все, чтобы не показать, почему взлетел Лысенко и кто его свергнул. Но специфика таких книг в том, что они не могут провести единой линии, поскольку их очень тяжело написать полностью без каких либо фактов. Поэтому, с одной стороны, по словам Медведева, получается, что Лысенко по наущению Сталина расправлялся с «истинными» советскими учеными – Вавиловым и пр. (Надо бы было Медведеву, конечно, ответить и на вопрос – зачем? Но он прямо на этот вопрос ответить не может, а косвенно пытается внушить мысль, что делали это Лысенко и Сталин просто так – от природной глупости.)

С другой стороны, если рассмотреть факты из этой книги (цитаты документов, статей, стенограмм), то ситуация выглядит иначе, чем в медведевском мифе о Вавилове и Лысенко.

Первое, что оставляют за кадром, – это разница в задачах Вавилова и Лысенко. Вавилов был только ученый, то есть человек, пытающийся найти скрытые закономерности в биологии. А Лысенко имел три ипостаси: он был руководителем всех ученых (президент ВАСХНИЛ); он был агрономом; он был ученым.

К этому нужно добавить, что на тот момент ген был гипотетическим объектом. Предполагалось, что есть «нечто», что несет в себе ответственность за наследственность. Лысенко этим «нечто» считал другое.

Но главное в том, что он оставался ответственным руководителем. И слово «ответственный» – не пустой звук, как сегодня. Ему как руководителю, президенту ВАСХНИЛ ставилась задача поднять продуктивность гектара сельхозугодий СССР, задача в цифрах и сроках, задача заведомо невыполнимая, перепугавшая его предшественника на посту президента ВАСХНИЛ – Вавилова, но он брался ее решать, потому что именно решение этой задачи нужно было его народу. Он не мог выполнить задание на 100 %, да и никто не мог, но при нем продуктивность сельского хозяйства неуклонно росла. Увеличение производства хлеба и мяса, а не увеличение научных отчетов и научных конференций было его целью, и вместе с этим увеличением «взлетел» и Лысенко. Его одержимость была и причиной его падения.

Медведев пишет, что в 1956 г. якобы генетики начали открытую борьбу с Лысенко, написали против него около 300 писем и т. д. То есть мы должны поверить, что люди, которые до сих пор занимались только доносами друг на друга и охотно свидетельствовали в суде против коллег, вдруг напали на «любимца» ЦК КПСС.

В книге Медведева даже упоминаний нет, что это Лысенко выступил против хрущевской авантюры «подъема целины» и что именно это и предопределило «храбрость» генетиков.

Лысенко предлагал деньги для целины вложить в традиционные хлебные российские районы, в улучшение их земель, в подъем их урожаев, а целину оставить скотоводству и не трогать до тех пор, пока не будут найдены и разработаны конкретные агротехнические приемы земледелия именно для этих районов. Он предупреждал, что хрущевская авантюра даст несколько урожаев, а затем приведет к эрозии почв и пыльным бурям. Именно за это его и убрали с поста президента ВАСХНИЛ. А с целиной именно это и случилось.

С 1947 по 1955 г. валовая продукция сельского хозяйства (с Лысенко, но без целины) возросла на 65 %, а с 1958 по 1965 г. (с целиной) – лишь на 10 %. Хрущев вынужден был вернуть в 1961 г. Лысенко в президенты, но ненадолго. Этот одержимый опять выступил, теперь уже против «кукурузного» идиотизма генсека, и был убран навсегда.

Таковы взлеты и падения выдающегося ученого и выдающегося Гражданина.

Лысенко никогда не подстраивался под власть имущих. Против вейсманистов-морганистов Вавилова он публично начал выступать в 1936 г., когда «любимцем партии» был Вавилов. Он требовал от ученых ВАСХНИЛ участвовать в создании советского хлеба, а они давали ему отчеты о размножении мухи дрозофилы. (Эта муха является основным материалом для генетических экспериментов.) В 1939 г. Лысенко этот конфликт описал так:

«Если в указанный срок не будут получены эти сорта, будет сорвано хозяйственное мероприятие. Кто будет нести ответственность за этот срыв? Думаю, что не менделизм и не дарвинизм вообще, а в первую очередь Лысенко как руководитель Академии сельхознаук и как академик по разделу селекции и семеноводства. Поэтому если бы менделисты, мобилизовав свою науку, дали хотя бы намек на то, как в 2–3 года получить сорт ржи и в 3–5 лет – сорт пшеницы, приспособленный к суровым сибирским условиям, неужели можно думать, что я бы от этого отказался?»

Если отойти в сторону от мифа и рассмотреть споры того времени в биологии, то это был конфликт руководителя, обремененного тяжестью народно-хозяйственных задач, и подчиненных, которые плевать хотели на эти задачи. Конфликт гражданина своей страны и орды паразитов, которые, обжирая страну, служили не ей, а некой «науке», причем брали себе право еще и определять, что именно страна в данный момент должна считать «наукой». И если называть гонения на этих ученых «лысенковщиной», то и сопротивление их этому гонению следует назвать «вавиловщиной».