Текст книги "Сулла бы одобрил"

Глава 11

Я собирался снять квартиру в тихой части города, вообще-то могу и в самом дальнем районе, но не все умеют передвигаться с моей скоростью, потому да, больше всего центральная часть. Пусть и не центр, но чтоб тихо, удаленно от больших магазинов, без туристов, да и местных поменьше.

Даже если Саруман или Фальстаф вдруг здесь появятся, меня не признают, аватара я себе сделал такого, что самому неловко перед престарелыми коллегами.

Сейчас я атлетически сложенный красавец… ну ладно, не совсем уж и красавец, но среднего возраста высокий крепкий мужчина с правильными, хоть и грубоватыми чертами лица.

Владелец дома, принимая плату за три месяца вперед, сообщил, что подыскивает покупателя, сам намерен слинять в Таиланд и жить на вырученные деньги в тепле у моря.

– Прекрасно, – сказал я. – Сколько?

К его восторгу, я доплатил еще и за мебель, очень дорогую и даже роскошную, все-таки дом в престижном районе, где цены заоблачные.

На следующий день прибыли из службы уборки, все вымыли и вычистили до блеска, и я как бы заселился, показавшись соседям и приняв доставщика пиццы.

Вернулся в цифровой и с месяц тщательно отрабатывал на виртуальных моделях работу внутренних органов человека. Получалось прекрасно, как работают вчерне, знал еще Сервет, но когда пытался там же в цифре облечь тактильностью и достаточным поверхностным натяжением, все шло наперекосяк.

После сотни безуспешных попыток озлился, да на хрен мне все вытютюливать? Достаточно кожу сделать прочной, плюс одежду, хотя с нею пока очень трудно из-за синхронизации с телом во время движения, пришлось выбирать между облегающей и ригидной, типа накрахмаленных воротничков.

Если долго мучиться, что-то да получится, хоть и с трудом, но добился, что рубашка и брюки ведут себя как настоящие, кроссовки тоже, а вместо желудка и прочих внутренних органов оставил вместительную полость, даже расширил, послужит емкостью для любого роскошного ужина, если Маргарита восхочет продлить это неожиданно завязавшееся знакомство.

Снова ощутил неловкость, в мое время женщины демонстрировали недоступность, а мы всячески добивались, льстили, рассыпались в комплиментах, покупали дорогие подарки, но с этим чертовым равноправием маятник резко качнулся в обратную сторону.

У мужчин интерес к интиму резко снизился, количество спермы уменьшилось в шесть раз, обращать внимание на женщин стало опасно, могут привлечь за харассмент, потому надежнее в своей квартирке потеребить перед сном червяка или погонять одноглазого, как говорит молодежь, и никаких траблов и расходов.

А среди женщин, они консервативнее, все еще доминирует мотив, что надо быть с мужчиной, даже если приходится покупать, а потом еще и содержать.

Народ уже раскусил, что за ним шпионит не только домашняя тихоня Алиса, но и Гугел, который все слышит, а через камеру видит, а также сотни фирмочек, которым нужно впарить потребителю свой товар, потому большинство перестало распускать в сети языки, как было в начальную эпоху интернета.

Хотя, конечно, это не слишком затрудняет работу спецслужб, те по собранной массе о каждом жителе уже знают, что от кого ожидать, заранее таких помечают желтым, а то и красным, а вот я начал просеивать все сообщения с нуля, некоторое время кривился, до чего же человечек туп и глуп, но это поправимо, вот только поправляться не хочет, путь в низменные удовольствия так сладок и легок…

Все это заняло у меня меньше секунды, один миг реального времени, если не знать, сколько длится этот миг в моем мире, но вскоре уже знал, где какие будут теракты, кражи со взломом, только изнасилования не мог вычислить заранее, чаще всего это как бы внезапно.

Никто прямо о нарушении закона не пишет, но если просеять сотню сообщений и наложить на медкарту, то о человеке можно узнать очень даже многое и предсказать шаги хотя бы на ближайшие часы.

Я остановил автомобиль у подъезда дома на Отакара Яроша, поднялся на девятый этаж.

Площадка неухоженная, у лифта два огромных черных пакета с мусором, шесть квартир, у трех двери такие обветшалые, что рухнут с первого же пинка.

Я подошел к двери, что выглядит обветшалой, но внутри стальной лист, не пробить из пистолета, позвонил, улыбнулся перед глазком.

С той стороны шаги, я ждал привычное «Хто там?», но дверь чуть приоткрылась на цепочке, крупный мужик с бычьей шеей уставился на меня со злобной подозрительностью.

– Ну?

– Привет, Швейцарец, – сказал я тихо. – Открывай.

Он чуть дрогнул лицом, но откинул цепочку, только выглянул на площадку, не ли кого еще, хотя у него и так не глазок, а широкоугольная камера охватывает коридор и пространство до лифта.

Я вошел, задев его плечом, сказал мирно:

– Сходи к врачу. Когда в боку кольнет раз-другой, пустяки, но две недели уже перебор.

Он тупо смотрел, не отвечая, как я прошел к дальней стене, там книжные полки, сдвинул одну в сторону. В стене дверца, быстро набрал комбинацию цифр, распахнул.

Три пистолета, полдюжины обойм, две гранаты, моток проводов и два крупных картонных пакета с чем-то явно тяжелым.

Пистолеты разные, я сглупил, не посмотрел раньше марки, так что выбрал один, что с виду как бы серьезнее, сунул за пояс, одну обойму положил в карман, дверцу захлопнул, щелкнула замком, а я повернулся с сияющей улыбкой.

– Сходи-сходи! Симптомы не очень, вдруг цирроз?.. И пей меньше. Перейди на вино, виски бьет по печени.

Он спросил угрожающе:

– Ты хто? Кто прислал?

Я сказал с укором:

– Швейцарец, не дури. Уши всюду.

Он снова замер, только двое соратников знают эту кликуху в Иностранном легионе, а я прошел к двери, открыл и вышел на площадку.

Теперь у меня оружие, и хотя это серьезное нарушение закона, но я ощутил себя легче и словно бы сам стал лучше, при пистолете я красивше и даже петь смогу, чего никогда не умел.

Пистолет я выбрал, оказывается Desert Eagle модель 50АЕ, совокупность инфы, схваченной из инета, подсказала верно, это лучший на сегодня, хотя информацию насчет оружия вообще не смотрел. Вот так общая информированность повышает нашу способность ориентироваться и в мире незнакомых вещей, предметов и понятий.

Такси быстро домчало меня до ночного клуба. Держа в памяти все ходы и выходы, я бодро взбежал по черной лестнице на крышу. У вентиляционной шахты на корточках спиной ко мне присел крупный мужчина, выставляет таймер на взрывном устройстве.

Я издали рассмотрел мину с мигающим таймером, рядом баллон с коротким шлангом, как он только сумел пронести его на крышу, минуя три двери с цифровыми замками.

Я вытащил пистолет, прицелился в затылок террориста. Он напрягся, медленно повернул голову.

Я сказал медленно и отчетливо:

– Вот что, парень… Ты приготовился убить двести человек в зале. Большинство, конечно, полные говнюки и бездельники, а планету чистить пора, но сейчас тут четверо молодых ученых, что утром улетают в Штаты на конференцию. Их убивать нельзя, это наше будущее. Так что забирай свою бомбу взад и катись отсюда. Можешь встать.

Он разогнулся, взгляд его был испытующим, проговорил хриплым голосом:

– Думаешь, поверю, что отпустишь?

– Не поверишь, – ответил я, – застрелю и скажу, что пришел уже застреленный. А бомбу отключу, я умею. Ну?

Колеблясь, он отключил бомбу, я следил внимательно, он отступил на шаг и с обреченным видом опустил руки.

– Спрячь в сумку, – велел я.

Он выполнил послушно, по моему кивку закинул лямку через голову на плечо. Я кивнул в сторону выхода. Он отступил на пару шагов, не отрывая от меня взгляда, медленно повернулся и пошел к двери. По напряженной спине и плечам я понял, что ждет выстрела в затылок.

Уже у самой двери оглянулся, мой пистолет смотрит дулом в пол, спросил с надеждой:

– Ты кто?

– Лекарь, – ответил я. – Или чистильщик. Даже золотарь! Иди и не греши… без острой необходимости. А с нею можно, Бог простит. Почему бы тебе не пройтись по другим ночным клубам?

На лице удивление все шире, наконец медленно кивнул, распахнул дверь шире и шагнул в темный проход.

Я сунул пистолет за пояс, так носили пираты и всякие там корсары, рубашку выдернул из брюк, сейчас модно носить навыпуск. Для нас, людей, это неряшливо, а для бесполезников свобода самовыражения, хотя что может выразить бесполезник?

Все-таки простые решения есть, а мы совершенно зря усложняем все, что попадается на глаза.

Когда Наполеон расстрелял герцога Энгиенского, все короли, императоры и властные лица закричали о преступлении, только Талейран сказал: «Это хуже преступления, это ошибка».

Я не юрист, в тонкости юриспруденции вдаваться не буду, потому человек, выступающий против власти, для меня неоднозначен: то ли преступник, то ли ошибается, а может и в чем-то прав.

Зато человек, который вместо того, чтобы работать, грабит тех, кто работает, для меня без сомнения преступник. Как правило, это люди с крайне низким интеллектом и нежеланием вписываться в рамки общества.

Если не желают жить по законам общества, ну что ж, таких удаляли. И сейчас никакая гуманность не должна защищать тех, кто вредит обществу.

Я выпустил две обоймы в лесу, привыкая к тяжести пистолета и неожиданно сильной отдаче, с первого же выстрела попал в деревцо в пяти шагах, потом с десяти, и даже с двадцати всадил пулю рядом с первой, что обрадовало, но почти не удивило, наверняка такая точность заслуга цифровизации моей нервной системы.

«Алкома» все точнее понимает мои требования, хотя слово «понимает» неуместно в применении к машине, но предсказания насчет крупных ограблений дает все точнее.

Это мелкие трудно предусмотреть, чаще всего вообще спонтанные, а к крупным готовятся достаточно долго, потому по переписке, как бы ее не прятали, «Алкоме» обычно удается проследить весь ход будущей операции.

В полночь я расстрелял целую банду, когда с награбленным выбежали из богатого особняка, со второй хотел поступить так же, но мелькнула холодная и четкая мысль: зачем усложнять?

Встретил их, как только вышли из авто, выждал, пока оденут на головы чулки, задуривая видеонаблюдение.

В этот момент я выступил из тени, выстрелил в ближайшего, затем в главаря, а третий выронил из рук заготовленный пустой рюкзак для сбора добычи, вскинул дрожащие руки.

– Постой, не стреляй!

– Почему? – спросил я.

Он ответить не успел, да и что мог сказать? Выстрел хлопнул тихо, словно пробка вылетела из бутылки с шампанским.

На стерильно чистом лбу без единой морщинки появилась темная дырка, я успел увидеть именно так, тут же изнутри заткнуло тугой пробкой темно-багрового тромба.

Тело еще только опускалось на землю, а я развернулся и пошел вдоль. На сердце ни жалости, ни страха, ничего, словно бросил в урну бумажку от мороженого. Видимо, побочный эффект цифровизации, но сейчас не кажется, что нечто важное осталось недописанным.

Когда-то после Великой Отечественной Одессу захлестнула волна преступности. Милиция не справлялась, к тому же банды и вооружены лучше, и люди в них с военным опытом. Тогда маршал Жуков, которому поручили навести порядок, принял решение насчет операции «Маскарад».

Силовики переоделись в элегантные костюмы, в сопровождении красивых женщин в дорогих платьях пошли в рестораны, а то и сразу на улицы, а как только приближались бандиты с требованием «кошелек или жизнь», сразу открывали огонь на поражение.

В первую же ночь ликвидировали полсотни бандитов, и так продолжили пару месяцев. Трупы не убирали нарочито долго. Юристы возражали, негуманно, однако с крупной преступностью было покончено, остались только карманники и мелкие аферисты, да и те затаились.

Вывод: когда опасность чересчур, закон должен заткнуться и отойти в сторону, так сказал Сулла. А когда завершил свою операцию, то сдал полномочия диктатора и сказал: а вот теперь закон пусть снова берет судьбы мира в свои руки.

И Рим оправдал Суллу, как потом признали правоту маршала Жукова.

Старого пса новым трюкам не учат, у Сарумана и Фальстафа роскошный особняк в хорошем районе, просторные кабинеты, но устроились в одном, да еще и столы сдвинули, будто на застолье.

Правда, терминалов два, а стены в экранах, на столах тоже по дисплею хай-энда, но привычки все те же: Фальстаф готов всю жизнь питаться пиццей из ближайшего магазина, но комп у него с детства был по высшему классу, а Саруман вообще в еде неразборчив, что дадут, то и ест, и тоже предпочитает либо за клавой, либо рядом.

Я видел, как посыльный принес заказанную Фальстафом королевскую пиццу и овощи для Сарумана, оба привычно устроились перекусить на рабочем месте.

Я включил связь и появился на их настольных экранах.

– Все жрете?.. Как бы вас на электричество перевести…

Фальстаф вскинул голову, продолжая с жадностью поглощать большой ломоть пиццы.

– A-а, вернулся! А что, это вкусно?

– Электричество? – уточнил я. – Ах ты жрун. И не стыдно?

– Я же человек, – напомнил он. – Пока в этом теле высшего примата, я с ним взаимодействую. Ему хорошо, когда вкусно, и мне хорошо. Ты там как?

Я молча вывел на головной экран последнюю новость хайтека, что уже создана первая, пока еще экспериментальная, партия наноботов. В научном центре, где добились результата, устроили праздник с фейерверком, огромным тортом и шампанским, толпы корреспондентов носятся с видеокамерами, все счастливы, улыбки от уха до уха, орут, обнимаются.

– Нас опередили, – сказал я. – Они уже сделали. Правда, у них метод проще, а наниты крупнее и не универсальные…

Саруман сказал сурово:

– Это не новость, еще месяц тому мы уже знали.

– А сейчас официальная презентация, – напомнил Фальстаф. – Шутка ли, разработка обошлась в четыре миллиарда долларов! Потом производство в лабораторных условиях, это еще полгода. Понятно по какой цене выйдет эта первая партия, способная работать внутри организма!

Саруман перевел взгляд на экран, с которого смотрю я, сказал скрипучим, каку старого ворона, голосом:

– Цена пока, да… Потому сотни тысяч больных подождут, если не способны заплатить по четыреста миллионов евро за операцию, а вот деятели шоу-бизнеса, актеры, спортсмены, ясновидцы и всякие ведущие клоунских программ на ТВ сразу оживились, не заметили?

– Я не отслеживал, – сказал я, – некогда было. А что с ними? Начали наводить справки, что это за, что могут и в какие сроки?

– Точно, – подтвердил Саруман мрачно. – И можно ли все анонимно.

Фальстаф жирно гоготнул, как большой довольный гусь, заметивший под корягой толстую лягушку.

– Вот-вот! Наноботы уже есть, но к ним требуются еще очень мощные и специализированные проги. Пока что, как я слышал, ускоренно разрабатываются безоперационная замена коленной чашечки и увеличение пениса…

Я поморщился, Саруман сказал все тем же неприятным голосом, словно скрежетал тупым ножом, очищая сковородку:

– Увеличение пениса оказалось более простым делом, там всего лишь работы с двумя пещеристыми телами и трабекулами, то есть перегородками. Это не старую кость в коленной чашечке грызть и наращивать новую! С пенисом все намного проще, а желающих воспользоваться услугой оказалось больше, чем людей с больными коленями.

Голос его упал до шепота, он умолк и в раздражении начал двигать курсором, вытаскивая на экран последние работы по наноботам.

Фальстаф весело пропел:

– Хазбулат удалой, бедна сакля твоя… Новая эра! Теперь наноботы – это все!.. Хирургия отменяется!.. В смысле, старая с ножами и скальпелями. Как вспомню, так вздрогну. А всего-то мне за всю жизнь только пупочную грыжу удалили, белую линию зашили да пару папиллом убрали. Да, еще пенис слегка модифицировал. Самую малость.

Саруман взглянул на него в изумлении.

– А пенис зачем?

– Молод был, – пояснил Фальстаф бодро. – Да и по акции, три в одном. В три раза дешевле! Надо хватать. Медики ждут для лечения онкобольных, там у многих считанные часы, но ведь пенис удлинить куда важнее?

– Молодец, – сказал Саруман с брезгливостью в голосе, – но ты-то зачем? Ты уже со школьной скамьи шел в умники!

Фальстаф замялся, развел руками.

– А окружение улицы, девчонки? Тогда это было важно. Да и сейчас иногда… В прошлом месяце давление скакнуло, в больницу отвезли… И что? Раздели для обследования, а там две медсестры молоденькие и врач, тоже не нашего гендера, постарше, но с вот такими вторичными. А мне стесняться нечего, все напротив!.. И давление сразу начало снижаться.

Саруман хрюкнул, как рассерженный вожак кабаньего стада, отвернулся, а я сказал с экрана:

– На удаленке у нас сколько человек? Наймите еще. Я могу снять денег сколько угодно, не забывайте. Лишь бы здесь не было слишком заметно.

Саруман промолчал, Фальстаф сказал с энтузиазмом:

– Не трусь, спрячем!.. Главное, всякие там феррари не покупать. Да и мерсы ни к чему. Даже комп будем скромно апгрейдить по частям. И аккумуляторы докупать у разных поставщиков. Верно, шеф?

Саруман грузно повернулся в нашу сторону, злой и довольный разом, Фальстаф напомнил, что он теперь не начальник отдела в НИИ, а хозяин собственной фирмы, что занимается наукой без всяких командных окриков сверху.

– Никакие инвестиции в науку и хайтек, – сказал он тяжелым голосом, – не помогут, если в обществе будут ориентироваться на изобретение новых айфонов, а медицина на пластическую хирургию!

– Но у нас другие цели, – запротестовал Фальстаф, – мы же не станем применять наноботы для модификации гениталий?

Саруман сказал зло:

– А давление простого народа?.. Вот уж гореть в аду той сволочи, что придумала демократию… давление этих тупарей и принуждает науку и хайтек заниматься удовлетворением их примитивных нужд!

Я вздохнул с сочувствием, это подниматься тяжело и трудно, а катиться вниз по склону с названием «демократия» очень даже легко и приятно.

– Работайте, братья, – сказал я. – И свобода вас встретит радостно у входа. Я и пошел смотреть насчет инвестирования.

Если даже сдержанный и сверхкорректный Саруман говорит так зло о конкурентах, то явно там выходят за пределы научной морали и этики.

Я сунулся в сеть, быстро просмотрел медкарточки клиентов клиники пластической хирургии. Ого, оказывается на этапе так называемой тестовой проверки эту процедуру испробовали на себе с десяток так называемых звезд отечественного шоу-бизнеса, актеров и спортсменов высшей лиги!

Я замычал от злости, мода на омоложение издавна косила ряды этих шоушников, что постоянно на публике: то стволовые клетки, то переливание крови, то плазмаферез, то еще что-то невероятное, что враз омолодит так, что коллеги удавятся от зависти.

А сейчас вот эта интимная операция, хотя в нашем мире уже интимности не осталось.

На экранах появился во всех ракурсах трехэтажный особняк в центре столицы. Выстроен недавно на месте старых домов, по дизайну понимаю, безумно дорогая штука, хоть и смотрится довольно нелепо.

И не только по дизайну, в таком месте так просто не построишь, деньги не все решают, нужны подписи и негласная поддержка то ли мэра, то ли высших чинов правительства.

– Алиса, – сказал я, – авто к подъезду!

Милый женский голосок уточнил деловито:

– К какому времени?

– Сейчас, – ответил я бодро.

Когда быстро спустился на лифте и вышел из дома, у подъезда на солнце блещет последняя модель теслы, я устоял перед искушением взять суперхайтековский хечбек, на него слишком оглядывались бы на улице, а мне повышенное внимание ни к чему, не шоумен, слава богу, и не блогер.

Авто распознал меня еще на площадке подъезда, правая дверца поднялась, как перед взлетом крыло огромной металлической птицы, прекрасное творение инженерного дизайна.

Я опустился на сиденье, мысленно ввел координаты клиники. Автомобиль сорвался с места, мир по обе стороны дороги сдвинулся и стремительно помчался навстречу, исчезая где-то за спиной или просто рассыпаясь на пиксели.

Автопилот прекрасно ориентируется в плотном движении, почти нигде не сбавляет скорость, как требовалось от первых моделей, я поглядывал на проносящиеся мимо машины, легковые и грузовые, почти все электрические, изменения идут все быстрее и быстрее.

Нас бы растоптали в процессе эволюции, если бы самыми свирепыми и безжалостными не оказались мы сами. Но так же, как уничтожили неандерталов, так и нас сотрет с земли стремительно эволюционирующий ИИ. Пусть даже пытаемся сделать его белым и пушистым, но все равно не получится именно потому, что мы сами не белые и пушистые.

Но уже спохватились, начали брать под контроль разработку ИИ, ужесточили правила, а я должен сделать то же самое с переносом сознания в цифру. То есть никого-никого сюда больше.

Автомобиль начал сбрасывать скорость, я очнулся от дум, впереди вырастает то самое здание, массивное и внушающее. Даже когда наноботы станут дешевле и будут доступны массам, эта клиника наверняка останется для богатых и знаменитых.

У подъезда я вышел, авто быстро определил, где тут стоянка, и быстро помчался туда, спеша занять место поближе к выходу, а я одернул пиджак, костюм полностью слизан с последний модели дома моды, выгляжу солидно, а мой реальный возраст позволяет держаться спокойно и с достоинством в любых ситуациях.

На входе рослые крепкие парни в строгих деловых костюмах, издали чувствую накачанные мышцы и пистолеты в наплечных кобурах, роскошный зал ресепшена, созвездие люстр под высоким сводом, здесь энергию не экономят, не какие-то сраные ученые.