Текст книги "Трое и боги"

Глава 14

Прошел вечер, настала ночь, но изгои не появлялись. Только не случилось бы чего с недотепами. Правда, уговаривались ждать трое суток, но все же тревожно. Не рано ли отпустил, их еще надо на веревке, да на короткой…

С наступлением темноты ворота Города заперли. Мрак поднялся в свою комнату, разулся, рухнул на ложе. Усталое тело сладко ныло. Чувствуя, что засыпает, заставил себя подняться, запереть двери и окно. А дверь, вообще, хотел подпереть поленом, да не нашел подходящего. Мало ли кто сумеет подобрать ключ или пролезть как.

Таргитай считал его подозрительным, но ничто в волчьей натуре не позволяло полагаться на счастье. На удачу. Он часто ссылался на «авось», но сам же избегал его всюду, где мог. Удача приходит к тем, кто работает до седьмого пота и предусматривает все. Правда, тогда удача уже называется успехом, но он не спорил, когда дурни желали ему удачи, тем самым оскорбляя его. Простите, боги, дураков, они ж не виноваты, что дурни. А дурни не различают успех и удачу. К тому же их всегда больше. Попробуй всех перебить – земля обезлюдеет.

…Он проснулся внезапно. Что-то подсказало, в комнате кто-то есть. Сквозь приспущенные веки взглянул на дверь: та заперта на засов. Но от окна чувствовалось легкое движение воздуха, оно и разбудило. Он мог спать под грохот лавины, но, даже несмотря на страшное изнурение, по-прежнему просыпался от малейшего подозрительного шороха.

Мрак заставил себя лежать недвижимо. Чуть слышно скрипнуло, кто-то был уже возле постели. Ему показалось, что в темноте обрисовалась фигура. Слабый лунный свет блеснул на лезвии ножа. Кровь ударила в голову и мгновенно вздула все мышцы.

Движимый страхом, он метнулся навстречу незнакомцу, пальцы устремились к руке с ножом. Другой рукой ухватил чужака за пояс. Сжимая кисть одной рукой, другой поднял нападающего на уровень груди, с размаха швырнул в окно.

Раздался грохот, в полной тишине ночи оглушительный, будто палица бога крушила лес, треск, а затем дикий протяжный крик, который длился дольше, чем понадобилось снова лечь и укрыться одеялом.

Далеко внизу был чавкающий удар, будто баба бросила кучу мокрого белья на камни. Слышно, как хлопали ставни, донесся топот ног, возбужденные голоса.

Чуть позже загремели тяжелые шаги по лестнице. Кто-то громко и настойчиво постучал в дверь. Мрак ответил злым сонным голосом:

– Я заплатил за ночь! Пошли к Чернобогу!

В коридоре орали, дергали дверь, что-то требовали. Он сказал громче:

– Если я еще раз вылезу из-под одеяла, довольно вшивого, надо сказать, все выпорхнете в окно вслед за первым!

В коридоре стихло. Шаги удалились, Мрак снова заснул. Снилось ему на удивление мирное, словно был Таргитаем или даже Олегом: бабы… овцы… книги…

Утром, когда вымылся и оделся, на улице перед постоялым двором собралась, как ему показалось, половина Города. Все смотрели только на него. На каменных плитах двора было чисто. Только в щелях земля потемнела, впитав воду, да приняла коричневый оттенок замытой крови.

Хозяин постоялого двора подошел угрюмый и злой:

– У меня не часто разбивают окна. Придется заплатить еще и за ремонт.

– Мне? – удивился Мрак. – Я к твоему окну и пальцем не притронулся!

– А как же…

– Какой-то дурак прошел через мою комнату и вылез в окно. Которому ты дал ключ от моей комнаты. А что за обычай на твоем постоялом дворе давать ключи от чужих комнат?

Он говорил громко, видел заинтересованные лица. Хозяин съежился, сказал торопливо:

– Да-да, случилось какое-то недоразумение… Я сам все исправлю.

А Мрак повернулся к толпе и сказал громко:

– Кто-нибудь знает, где я могу найти вора, который побывал у меня в комнате и спер пояс?

Все исчезли с такой скоростью, словно были призраками. Только что стояли, щелкали хлебалами, глаза блестят, на рожах интерес такой, что хоть карманы всем повыверни, но едва произнес эти слова, как вся улица опустела.

Нахмурившись, он пошел прямо посредине, высматривая, вслушиваясь. Видя высокую фигуру в одежде из звериной шкуры, всадники, что неслись посреди улицы и хлестали плетьми всех, кто не успевал шарахнуться с дороги, поспешно прижали коней к стенам, проехали, обдирая о камень колени, но и потом их глаза оставались встревоженными. У чужака лицо спокойное, но из темных, как вода в лесных озерах, глаз смотрит смерть.

Он увидел то, что высматривал. Молодой парень вынырнул из толпы, остановился, глядя на Мрака. И постоял ровно столько, чтобы тупой варвар заметил и узнал пояс.

Первое движение Мрака было даже не орать: «Держи, лови, хватай», – народ здесь себе не поможет, в соплях путается, три пальца не сочтет, – а обернуться волком и в три прыжка догнать и сомкнуть челюсти на тонкой хрупкой шее.

Парень медленно пошел по другой стороне улицы, держа глаз на варваре. Мрак двинулся к нему, но как только ускорил шаг, вор прибавил ходу. Все понятно, куда-то заманивает. Для того и пояс украден… Хотя того, кто украл, сейчас уже закопали, если здесь закапывают, а не распинают на столбах, но тот, второй, что подобрал пояс из руки убитого, жаждет увидеть его не на улице…

– Давно не слышал о тебе, Агимас, – пробормотал Мрак. Холодок скользнул между лопаток, словно острие ножа уже коснулось кожи. Одноглазый враг следует за ними по пятам. Чудом удается избегать его когтей, чудом побеждают, но тот лишь с каждым разом становится сильнее. И опытнее. А ловушки расставляет все смертоноснее.

Мрак впервые ощутил, что ему не хватает друзей. До этого тащил их и спасал, но сейчас как нельзя больше пригодились бы магическая мощь Олега и победоносный Меч Таргитая!

Переходя из переулка в переулок, он вышел на площадь. Парень оглянулся в последний раз, Мраку показалось, что вор оскалил зубы. В доме напротив раскрылись двери, вор шагнул через порог и пропал. Над дверью красовался щит с цветным изображением окорока. Харчевни везде одинаковы, как и корчмы. И в любом городе, при любом правителе, в любом племени их больше, чем храмов.

Мрак, набычившись, чувствуя, как тяжелая кровь раздувает мышцы, пошел к двери, где явно ждет ловушка. Но все-таки мы не избегаем встречи с тобой, Агимас!

Перед ним возник словно из воздуха и загородил дорогу молодой парень. Полуголый, как многие в Городе, но со странно белой кожей, белым лицом и белыми волосами. Даже глаза были серо-голубыми, как вода в северных морях. Его взгляд был оценивающим, как и взгляд Мрака.

– Тебе надо держаться от них подальше, – сказал он негромко. Мраку померещилось доброжелательство, но он не позволил природной подозрительности не то что взять волю, даже высунуть кончик носа.

– Я пришел за своим поясом, – ответил Мрак.

– Там две дюжины воинов. Тебя убьют прежде, чем ты скажешь «мама».

– Не трать времени, – сказал Мрак. – Лучше пусть вынесут пояс сами. Я могу что-то сломать. Я бываю очень неловким, даже дюже неловким.

Парень сожалеюще покачал головой:

– Ты безумен! Там сильнейшие. Я еще не видел, чтобы в одном месте собиралось столько головорезов.

Мрак пожал плечами:

– Ты с ними? Что ж, тебя похоронят вместе, в достойной компании.

– Ты что, совсем дурак? Как ты думаешь уцелеть?

В темных глазах оборотня играло грозное веселье.

– Не знаю. Если не сумею, то яму для меня придется рыть очень большую. Я возьму с собой не меньше половины этих сильнейших и храбрейших.

Он пошел прямо, не отводя взора. Парень невольно посторонился, Мрак прошел, задев его плечом. Спина напряглась, уши ловили каждый шорох, но тот стоял недвижимо.

Затем тот же негромкий голос стал совсем грустным:

– Меня зовут Аварис. Мы могли бы подружиться… если бы… было время.

Мрак медленно поднимался по расшатанным ступенькам. Что ж, впереди его ждет смерть. Хуже того, могут изувечить. Он будет ползать с перебитыми ногами, – сколько видел на улицах с протянутыми руками, бывших отважных воинов, ветеранов битв! Холодок по спине, лапа страха на сердце. Если бы увидеть другую дорогу!.. Но пока только эта.

Он вошел в корчму. Там ели и пили завсегдатаи, каких встречал во всех городах и весях. Однако спина одного показалась знакомой. Мрак замедлил шаг, страх уже не касался сердца, а сдавил с такой силой, что стало трудно дышать.

С каждым шагом сильнее ощущал запах гари. К нему примешался и поглотил все запах горелого мяса, человечьего мяса! Незнакомец обернулся, словно услышал шаги или же предупредили взгляды его людей. Сердце Мрака остановилось вовсе. Он жестоко ошибся насчет противника. Смертельно ошибся. Не Агимас…

На него смотрел… Мардух!

У колдуна вместо лица была черная обгорелая маска. В щелях, где когда-то были глаза, полыхал адский огонь. Выходец из преисподней и сейчас был накален – с него сыпались чешуйки горелой плоти.

– Давно не виделись…

– Мало били? – удивился Мрак. – Ладно, вздуем еще.

Он придвинул лавку и сел. Мардух сидит напротив, справа и слева мгновенно очистились места. Они оказались за столом одни. Все головы в корчме были повернуты к ним, но кое-кто из случайно затесавшихся в недоброе время поспешил выскочить.

– Пора вернуть долг, – прохрипел Мардух. Он словно сдерживал крик жгучей боли. Его отпустили на время из адского пламени, но раскаленные угли сжигали изнутри. И не затухали. – Для меня прошла вечность… Я все еще в том огне…

Темные глаза Мрака смотрели без тени сочувствия.

– Ты пошел за шерстью, вернулся стриженым. Так бывает. Забыл, что нам уготовил? И почти… да, почти прикончил нас.

– Так то я!

– Гм… да, конечно, тебе можно.

– Еще не вечер, – напомнил Мардух.

– У Ящера, – согласился Мрак, – но здесь для тебя ночь. Я не знаю, как тебя отпустили в мир живых…

Черная головешка вместо головы дернулась.

– Ящер дал мне шанс… Если я принесу твою голову… и головы еще двоих зверей, то огонь в моей яме погаснет… может быть.

– Пояс у тебя?

Мардух кивнул:

– Да. Разве варвар может стерпеть такое оскорбление?

– Ты великий колдун, – признал Мрак. – Правда, равных тебе нет. Я еще не слыхивал, чтобы мертвые вот так появлялись среди живых… Об этом будут долго рассказывать…

Он не ошибся: Мардух себя любил, обожал, любил слушать о себе хвалебное, любил, когда часто упоминали его имя. Сейчас, несмотря на муки и сжигающие внутренности раскаленные угли, все-таки слушал. Обгорелые кости, что когда-то были пальцами, дергались, сухо постукивали по крышке стола. Перед ним пусто, хотя перед другими, о которых говорил бледный юноша, Аварис, громоздились груды костей, словно каждый в одиночку съел кабана. А может, и съели, кто знает, откуда привел эту мразь колдун.

Горячая струйка пота побежала по спине. Уже не мог смотреть в жуткие глазницы, где бушевало адское пламя. Страх расползался по всему телу. Он всегда недолюбливал мертвых – так говорил, на самом же деле страшился до темноты в глазах. А этого мертвеца, худшего из всех, не хотел бы увидеть ни за какие пряники.

Люди за столами уже опустили ладони на рукояти мечей и ножей. Иные сели так, чтобы в любой момент быстро выхватить оружие. Их было не меньше двух дюжин. А отборными бойцами выглядели в самом деле.

– Ладно, – сказал Мрак, – я не пойму, с чего я сегодня добрый… Наверное, к дождю. Здесь дожди бывают? Ты можешь отдать пояс и убраться обратно… целым.

Кроваво-красные впадины глаз Мардуха загорелись так, что все черное лицо пошло багровыми пятнами, будто раскаленные угли начали прожигать кожу.

– Уверенная речь, – процедил он сквозь остатки зубов. – Ты не заметил, сколько вокруг тебя народу?

Мрак сделал вид, что только сейчас заметил.

– Они… тоже мертвяки?

– Зачем? У смерти среди живых немало помощников. Вольных и невольных. Ты удивишься, узнав, сколько их.

– Гм… Тогда, как я уже говорил, могилу придется рыть большую. И глубокую.

Мардух сказал медленно, с расстановкой:

– Ты хотел пояс? Что ж, бери. Вот он.

Он наклонился, обдав Мрака тошнотворным запахом горелого мяса. Тот не шелохнулся, и Мардух, не опуская глаз, вытащил из-под стола плетеную корзину. Под чистой тряпкой блеснули булатные бляхи на его широком, сшитом в три слоя ремне. На обгорелом лице появилась широкая трещина, оттуда пахнуло жаром, на стол выпали гаснущие на лету искорки. Несмотря на дикую боль, колдун усмехался – настолько был счастлив расквитаться с врагами!

– Ну что же ты?.. Жалеешь, что меня убить невозможно? На этот раз – даже магией?

Мрак медленно протянул руку, в голове метались, как зайцы, и сталкивались лбами глупые мысли. А умных у него отродясь не бывало. Убьет Мардух его сейчас или велит убить другим? Или жаждет как-то потешиться? Одно ясно: живым из этой комнаты не выпустит. Он уже выпустил однажды.

Мрак, все так же не отрывая взгляда от колдуна, туго опоясался ремнем, защелкнул булатную пряжку размером с небольшой щит. Ощутил надежность толстой кожи, укрепленной железными пластинами, каждая со щит молодой черепахи.

Внезапно глаза Мардуха сузились. Мышцы вздулись, а кожа лопнула, обнажив окровавленную плоть. За столами начали подниматься, ожидая сигнала. Мечи поползли из ножен, глаза каждого были на Мардухе.

До двери шагов десять. Пройти их не смог бы даже Таргитай с его всеистребляющим Мечом, не смог бы Олег с волшебным Жезлом… Сейчас Мардух велит схватить, чтобы самому вырвать глаза…

Мардух начал приподниматься со словами:

– Убейте…

Мрак ударил кулаком в лицо, перевернул стол и прыгнул в окно, выставив перед собой корзину. Рама треснула и разлетелась в щепки. Жуткий страх охватил, когда вылетел в пустоту, сердце замерло в смертельной тоске… Он всегда боялся высоты, потому лететь на Змее было не радостью, как дурному Таргитаю, а мукой, и сейчас похолодел так, что на землю рухнул глыбой льда.

Он ударился о твердое, быстро откатился. Из дверей выскочили один за другим вооруженные, сопящие, с озверелыми лицами. Мрак подхватился на ноги и встретил их молча и расчетливо. Теперь он был на родной земле, она вся родная, стоял твердо, а кто попытается… что ж, Таргитай тоже любит намечтать себе золотые горы…

Четверо остались распластанные, как жабы на дороге, ступеньки забрызгало красным. Остальные, похоже, наконец-то поняли, что немногословный может оказаться не слаще ревущего в ярости. Там, в глубине коридора, крики, звон оружия, но теснились с бледными лицами, не выходили.

Мрак бросил секиру и выдернул из-за плеча лук. В пустом проеме окна появился Мардух, как раз в момент, когда Мрак натягивал тетиву. Звонко щелкнуло по пальцам. Колдун не успел понять, что ударило и смогло проломить грудную кость, его, бессмертного и неуязвимого в мире живых! – но в защищенной магией груди полыхнул настоящий огонь.

Он выкрикнул страшно:

– Ты увидел… увидел меня…

– Ну-ну, – поощрил Мрак.

– Так пусть же так же ясно увидишь и свою смерть!

Черная кровь хлынула изо рта. Мардух ухватился за раму, удерживая себя на ногах, прохрипел, выплевывая кровь:

– И пусть это… будет… часто!

Он начал опускаться, но еще до того, как исчез из поля зрения, черная кровь превратилась в черный дым. Тот брызнул изо рта, ушей, глаз. Колдун исчез, обратившись в дым.

Лицо Мрака осталось таким же угрюмым. Повезло, что Мардух встретил первым его, оборотня. Не помог бы ни Меч, ибо пьет кровь только живых, ни магия Олега – она только для белого света и его существ…

Но он, человек-волк, знает единственное уязвимое место себе подобных – оборотней, вурдалаков, нежити, выходцев из преисподней. И в колчане среди боевых стрел всегда хранится одна с серебряным наконечником!

Может быть, такая же пригодится для себя.

Когда возвращался к постоялому двору, повстречал Каража. Похоже, мальчишка просто ждал его, но не желал показывать, что привязался к варвару.

Навстречу двигалась группа всадников в дорогих плащах и блистающих доспехах. Ехали по-хозяйски, народ шарахался к стенам. Мальчишка что-то кричал сзади, но Мрак был слишком погружен в тягостные думы, а волчье чутье, остерегающее от опасности, молчало.

Он очнулся, увидев занесенную плеть. Другой всадник перехватил первого за кисть:

– Брось! Ты забыл, что случилось с Гараном?

Первый оскалил зубы:

– Пусти! Я видел, как тот варвар повредил Гарана… потому…

Он с такой силой выдернул руку, что второй всадник едва не слетел с коня. Но Мрак уже очнулся, выходя из размышлений, расправил плечи. Глаза всадника расширились, а другие ахнули и задержали дыхание. Варвар словно сошел с портика княжеского дворца, где статуя легендарного основателя Вечного Города, истребителя чудовищ, Первочеловека.

– Ты носишь меч, – указал Мрак. – А кто берет его в руки, тот должен уметь пользоваться.

Всадник сказал свирепо:

– А умеешь ли пользоваться секирой ты?

– Проверь, – предложил Мрак.

Всадник с радостной усмешкой потащил из ножен меч. Мрак неспешно, не отрывая глаз от противника, вытащил из ременной петли секиру. Опять среди всадников был такой вздох изумления, словно ахнули и кони. Но на варвара смотрели уже как на обреченного к закланию быка.

– Вот это хорошо, – сказал всадник. Он победно оглянулся на друзей: – Видели? Эти медведи чего-то стоят с их лесной силой, но когда дело коснется благородного оружия…

Сзади мальчишечий голосок заорал истошно:

– Мрак! Ты одурел? Они с детства учатся владеть мечами. А этот у них – сильнейший!

Мрак развел плечи, стараясь проделать это помедленнее, чтобы в самом деле походить на неуклюжего медведя.

– Эт ничо… Главное – богатырский удар.

– Но ты не умеешь! – заверещал Караж.

– Умение – для слабых. Сильному умение не надобно.

Он повернулся к противнику. Усмешку едва сдерживал: слишком у всех на виду кто что думает. Мальчонка в отчаянии, те дурни в блестящих доспехах уже делят его шкуру, толпа безмолвствует. Похоже, ему сочувствуют больше. Не потому, что симпатичнее, народ в любом краю сочувствует слабейшему…

Когда берешь в руки меч, должен быть готов, что встретишь человека с таким же мечом. Или даже острее. И ты должен уметь владеть своим, иначе не стоит цеплять через плечо перевязь с оружием.

Воин в красивом плаще и блестящем панцире ожидал неуклюжего варвара, он и встретил его. Боромир говаривал: не бойтесь врага, чьи доспехи блестят. Мрак слышал это часто, но слова пролетали мимо ушей. Кто в Лесу слыхивал о доспехах вообще?

Сейчас Мрак держал секиру обеими руками, как дубину. Зубы оскалил, перекосил рожу в страшной гримасе. Все так, как народ ждет от него. Но это не значит, что это и получит.

Щеголь с мечом, длинным и разукрашенным, надменно улыбался. Вокруг уже собралась толпа, его подбадривали криками: все-таки свой. Щеголь сделал выпад, Мрак отбил, но сделал так неуклюже и в последний момент, что в толпе заорали, а улыбка щеголя стала шире.

Теперь Мрак замахнулся сам. Щеголь без труда мог бы отбить, но он сделал еще эффектнее: отшатнулся – и варвар едва не свалился вслед за своей тяжелой, как бревно, секирой. Он взревел в звериной злобе, начал широко рубить воздух, каждый раз едва не падая от своих же богатырских замахов.

Щеголь умело управлял конем, отступал, уворачивался. Наконец его меч рассек воздух слишком близко, Мрак отшатнулся запоздало, кончик чиркнул по груди, оставив узкую полоску крови. Толпа взорвалась приветственными криками, симпатии перешли на сторону ловкости. Щеголь раскланялся, его глаза время от времени прыгали к друзьям, а движения становились все грациознее и эффектнее.

Мрак видел, как мальчонка прижимает ладошки к встревоженному лицу. Но уже и лицо щеголя начало меняться – явно готовится к завершающему удару. Он поиграл с варваром, показал свое умение, оставалось только закончить так же красиво…

Его меч замелькал как молния. Мрак, чувствуя, как жизнь повисла на волоске, перехватил секиру одной рукой, увидел изумление в глазах врага, резко отбил удар и бросил лезвие вниз. Звякнуло, толпа ахнула, как один, и замерла.

Щеголь быстр, успел дернуться в сторону, но – недостаточно скор. Правое плечо с рукой, еще сжимающей меч, отлетело на три шага, ударилось тяжело о землю, брызнув во все стороны красным.

Срубленные начисто белые кости, быстро заполнившиеся кровью, торчали на том месте, где было плечо. Это длилось лишь мгновение, но тут же у коня подломились ноги, он рухнул с жалобным ржанием. Бедное животное разрублено почти пополам, из страшной раны торчали ребра, внутренности полезли наружу, сизые, начали на глазах раздуваться. Срубленная по бедро нога в щегольском сапоге дергалась в пыли, быстро подтекала кровью.

Щеголь лежал на спине. Кровь хлестала из плеча и обрубка ноги. Страшно было смотреть на еще живого полчеловека.

– Ты… – прохрипел он, – ты… Это запрещенный удар!

– Да? – удивился Мрак. – Кем?

– У нас… не знают…

– Будут знать, – пообещал Мрак.

Он легко нагнулся, сорвал с шеи убитого цветной платок, вытер лезвие секиры. Толпа стояла, окаменев. Все смотрели то на умирающего, то на чудовищное оружие в огромной волосатой руке. Теперь варвар держал его умело, и по тому, как двигался, видно, что умеет обращаться. И видно, кто с кем играл на самом деле.

Мрак сказал медленно:

– Даже у такого болвана… могут найтись друзья… Если считают, что он был прав, обижая бедного странника – это я о себе, – то готов обсудить это с этой же секирой в руке.

Круг стал шире, мужские лица начали исчезать. Всадники слезали с коней, подходили осторожно, еще не веря в случившееся. Мрак посоветовал:

– Можете принести его в жертву своим богам.

– Зачем? – спросил один тупо.

– Может быть, в другой раз поможет.

– Нам боги и так помогают, – ответил всадник глухо.

– Да?

Караж визжал и прыгал. Глаза огромные, как у большой рыбы. О таком даже не слышал!

Остались немногие, кто смотрел с интересом или даже подбадривающе. Внезапно один грузный мужчина выдвинулся, шагнул к Мраку, запустив руку за пазуху.

Мрак насторожился, сжал секиру крепче. Мужик остановился в двух шагах.

– Эй! Я выиграл на тебе сто монет. Будешь драться еще где, только свистни! Хороший трюк, я рад, что разгадал вовремя.

– Хорошо, что не он, – пробормотал Мрак.

Мужик показал в усмешке зубы.

– Для меня тоже. Держи свою долю.

Мрак принял пригоршню монет, смутно удивляясь этим горожанам: что за люди?

…Подошла вторая ночь, изгои не появлялись. Мрак, чернее грозовой тучи, спать не ложился. Когда крики гуляк чуть стихли, он разделся донага, открыл окно. Притаившись во тьме, выждал, когда улица хоть на миг опустеет, полез через подоконник. Уши подергивались, ноздри раздувались. В темноте справа по улице он заметил по шорохам и запаху троих мужиков с веселой девкой, справа – старца и немолодую женщину. Между ними двадцать шагов, луна ушла за тучку, и он рискнул.

Ударившись оземь, поднялся уже волком. Не отряхнувшись, тут же неслышными скачками понесся в тени вдоль стены. Луна не показывалась, но зачем она? Теперь мир стал иным – миром запахов и звуков. Если днем мудреца отыскать не удается, возможно, получится ночью?