Текст книги "Начало всех Начал"

Глава 14

Ангелы освещали сад даже ночью на открытых местах, как днем, но когда пришел рассвет, Адам сжался, чувствуя себя открытым в своем позоре всему миру.

Ева пряталась за его спиной, листья с нее то и дело падали, она поддерживала их обеими руками, уже не ревела, а только жалобно всхлипывала.

Как только они заново укрепили пучки листьев и веточек на своих телах, прогремел могучий Голос, который Адам всегда слушал с ликованием и радостью, но сейчас ужаснулся, представив себе, что Всевышний появится здесь и увидит их обоих в таком позоре.

– Адам!

Однако Творец не появлялся, Адам потрясенно понял, что Он дал им время смастерить эту одежду, чтобы не смущать их, даже сейчас проявляя к ним снисхождение.

Оба вздрогнули, когда над садом снова раздался могучий Голос:

– Адам! Ты где?.. Что случилось? Раньше ты так охотно бежал Мне навстречу!

Адам промолчал, только пригнулся ниже и постарался отодвинуться дальше за кусты. Внезапно пришла мысль, что Творец все равно все видит, так зачем же спрашивает? Какая цель, если знает, где он, и даже видит?

– Где ты? – повторил Голос.

Как будто Ты не знаешь, мелькнула у Адама мысль. Ведь все знаешь, все видишь… так почему же спрашиваешь? Сад не настолько велик, чтобы в нем спрятаться.

– Я здесь, – ответил он наконец и сам ощутил, насколько его сильный голос звучит противно и жалко. – Здесь… за кустами.

– Как понимать тебя, Адам? – продолжал могучий Голос. – Совсем недавно ты слушался Меня и поступал согласно Моей воле, а теперь слушаешь жену, которая слушает Змея! В кого ты превращаешься, Адам?..

– Не знаю, – ответил Адам честно.

– Почему ты стал бояться Моего гласа?

– Я ощутил себя нагим, – ответил Адам, – лишившись единственной заповеди, которую Ты мне дал. Потому и спрятался.

Голос произнес мощно:

– Ты пытался спрятаться от Меня? Может ли кто спрятаться так, чтобы Я не знал, где он?

– Не может, – ответил Адам. Он переборол себя, поднялся на ноги и повторил: – И я уже не прячусь.

– Почему не идешь ко Мне?

Адам ответил с неловкостью:

– Все звери прикрыты шкурами, а я наг.

– Наг? Откуда ты знаешь, что наг? Или ты ел плоды с дерева, которое Я не позволял трогать?

Адам чувствовал, как подавляет его могучий Голос, страх и стыд придавили его тяжким грузом. Он ответил все тем же жалким торопливым голосом:

– Разве я грешил, пока был один? Ты был мною доволен. Но та женщина, которую Ты привел ко мне, ввела меня в соблазн и заставила нарушить Твое повеление!

Он сказал и тут же в ужасе зажал себе ладонью рот, понимая, что малодушно говорит совсем не то, что должен бы сказать, однако Всевышний уже перевел внимание на Еву и спросил у нее строго и печально:

– Что ты наделала, женщина? Ты не только согрешила сама, но и, что хуже, склонила к проступку Адама, своего мужа!

Адам застыл, теперь уже понимая, что, как и в разговоре с ним, Творец подталкивает Еву к тому, чтобы она признала, что поступила плохо, после чего ее можно слегка пожурить и простить. Он вскочил и хотел крикнуть Еве, чтобы не упорствовала, не увиливала, однако Ева с плачем прокричала, никого не видя и не слыша:

– Я? Всевышний, но это Твой Змей совратил меня и заставил меня нарушить Твои запреты! А Змея создал Ты!

Голос умолк, Адам с ужасом понял, что они оба совершили нечто худшее, чем просто нарушили запрет. После короткой паузы Голос произнес:

– Ладно, что сделано, то сделано, а что сказано, то сказано. За то, что ослушались Меня, Я наказал бы вас… но не очень, ибо малы еще и неразумны. Но ты, Адам, совершил больший грех, чем съел запретный плод!

Ева в удивлении посмотрела на Адама. Тот медленно поднял голову, в глазах были стыд и раскаяние.

– Да, я знаю, – прошептал он и снова повесил голову.

Ева вскричала в страхе и удивлении:

– Адам! Что за грех ты еще совершил?

Адам промолчал, а Голос сказал властно:

– Скажи ей, Адам. Я не могу тебя заставить, но если ты в самом деле мужчина…

Адам вздохнул тяжело.

– Ева, мой великий грех, что я поступил, как человек, а не как мужчина. Вместо того чтобы признаться в содеянном и раскаяться в недостойном поступке, я начал малодушно валить вину на тебя. Мужчины так поступать не должны.

Она охнула:

– Почему валить? Это я сама предложила тебе съесть! Господь, я одна виновата!

Голос прогремел:

– Да, виновата. Потому будешь изгнана из этого благословенного сада и не узришь его во веки веков.

– Хорошо, – ответила она послушно. – Да будет воля Твоя, Господи. Я виновата, и я понесу свой грех отсюда в места, куда скажешь. Но не наказывай Адама, я виновата одна.

– Адам тоже виноват, – продолжал голос, – но его вина меньше. Потому он останется в Эдеме и будет искупать вину. Он уже искупает ее тем, что страдает и терзается чувством вины. Страдания очищают душу!

Адам поднял голову. Черты лица заострились, все видели, как он стиснул челюсти, а добрые и всегда радостно-удивленные глаза теперь смотрят сурово. Плечи он напряг, будто перед схваткой, они стали шире и словно окаменели, напряженные, под кожей вздулись мышцы и проступили все жилки.

– Нет, Господь, – ответил он глухим голосом, – так не будет.

– Нет? – спросил Господь. – Что «нет»? Говори яснее.

– Ты ведь уже все знаешь, – укорил Адам.

– Но не ангелы, – напомнил Творец. – Я творю суд в их присутствии и с их участием.

– Нет, – повторил Адам громче, – я не останусь в раю.

Голос произнес тоже громко:

– И что ты будешь делать?

– Мы уходим вместе, – ответил Адам твердо. – Она – моя жена. Я должен беречь и защищать ее, если я мужчина. Да, она совершила проступок и подвела меня тоже. Но это моя женщина! И я за нее в ответе. Потому мы уходим в изгнание вместе.

В небе грянул гром такой силы, что устрашенные ангелы сперва затихли, затем разлетелись, как вспугнутые голуби. Заблистали молнии, а земля затряслась.

Адам ждал, что Творец пожелает допросить подстрекателя, однако Творец не произнес ни слова, тогда архангел Михаил сказал с готовностью:

– Привести и доставить Змея?

– Зачем? – ответил Голос. – Когда Я спрошу его, зачем он так поступил, он скажет: «Ты дал заповедь Адаму и Еве. Они пренебрегли Твоими словами, послушавшись не Тебя, а меня. Разве я виноват, что они обратили свой слух к ученику, а не к Учителю?»

Ангел спросил озадаченно:

– И… что Ты скажешь ему?

– Ничего, – ответил Голос. – Отныне да будет во веки веков так: любой суд да старается найти оправдание человеку, обвиняемому в тяжком прегрешении, но в деле подстрекателя отныне не будут искать никаких аргументов в его защиту. Да будет так!.. А теперь, хотя каждый обвиняет другого, наказание понесут все.

Адам с ужасом смотрел, как над садом все сильнее разгоралось сияние, к Всевышнему слетелись все ангелы и собрался высший Небесный суд.

– Сперва, – произнес Голос, – определим наказание Змею, затем женщине, наконец – Адаму. Итак, Змей приговаривается к тяжким карам. Первое: лишить Змея ног, так что ходить, подобно человеку, больше не сможет. Змей будет проклят больше всех диких и домашних зверей: раз в семь лет в муках будет менять шкуру, отныне будет ползать только на брюхе, в пасти будет носить смертельный яд, вражда воцарится между ним и человеком, отныне человек будет везде стремиться разбить ему голову… и последнее – он умрет.

Страшным холодом повеяло в саду, ибо последним словом Змей был лишен и бессмертия. Всевышний добавил строго:

– Змей, ты сейчас, как и все, слышишь Меня. Все, что ты получаешь сейчас, навлек на себя сам. Ты единственный, кто ходил, как человек, на двух ногах и мог говорить, но ты возжелал большего и потому потерял и то, что тебе дано. Ты был царь над животными, теперь ты ниже всех. Ты ел то же самое, что и человек, теперь ты будешь есть прах. Из-за того, что ты все время старался соблазнить Еву и в конце концов преуспел, рассчитывая, что после смерти Адама возьмешь ее себе, ты навлек на себя то, что сейчас имеешь.

Ангелы охнули, когда сверкающая шкура Змея опала с его тела. Он согнулся, упал на четвереньки, руки и ноги его укоротились и пропали, а он вытянулся, превратился в длинную отвратительную гадюку и со злобным шипением торопливо уполз, забившись между камней.

Ангел Люцифер пробормотал:

– Не слишком ли жестоко, Господи? А где же милосердие?

Голос Всевышнего прогремел мощно и раскатисто:

– Я не упомянул о его главном проступке, так как это касается лично Меня. Он оклеветал Меня, сказав Еве: «Он потому запретил вам есть от этого дерева, что Сам ел от него, а теперь боится, что вы сможете стать подобными Ему, то есть способными творить миры». Но я наказываю не за то, что оклеветал лично Меня, а за то, что… оклеветал. И отныне все, распространяющие дурную молву, будут наказываться особенно жестоко.

Вспугнутые ангелы робко возвращались, сад снова засверкал неземным светом. Гремящий над Вселенной голос произнес со всесокрушающей мощью:

– Теперь определим вину женщине. В суде тебя не будут выслушивать в качестве свидетельницы. Раз Адам послушался и поверил своей жене, и та его подвела, то решено, что женщинам как свидетельницам доверять нельзя. Ты будешь в муках рожать детей и воспитывать их в великих трудностях. Ты будешь подчинена Адаму, ибо он из вас двоих все же более стоек перед искушением. И последнее – ты умрешь.

Ангел Рафаил сказал просяще:

– Господин, этот грех падает на Еву и все ее потомство? Но нет ли возможности хотя бы потомству искупить ее вину?

– Да, – прозвучал Голос, – такую возможность оставим. Женщинам вменяется зажигать свечи перед наступлением субботнего дня. Склонив Адама к греху, Ева погасила вселенский свет, ибо душа мужчины – это свеча Творца. Поэтому вновь разжечь утраченный свет – задача женщины.

– Я прослежу, – пообещал Рафаил.

Голос прогремел:

– И, наконец, приговор Адаму. Твоя сила убудет, Адам, как и твой рост, и твои знания. Ты станешь нечистым, ты посеешь пшеницу, а пожнешь тернии, и ты будешь, подобно животным, есть траву…

Адам не выдержал, закричал:

– Тогда убей меня сразу! За что Ты обрекаешь меня стать им подобным?

Ангелы притихли в ужасе, но Голос внезапно смягчился:

– Я слышу сильнейший стыд в твоем крике. Что ж, если ты устыдился, то будешь есть хлеб. Однако добывание средств к жизни будет причинять скорбь, ты будешь трудиться в поте лица… И последнее – ты умрешь. А теперь – идите!

Адам и Ева повернулись и пошли, почти не соображая, что делают. Адам тут же обернулся, он чувствовал, как в нем закипает гнев, и спросил с угрюмым вызовом:

– А где выход?

– В любую сторону, – прогремел Голос, – в любую, Адам. Ты свободен.

– Я и был свободен, – огрызнулся Адам. – Ева, не отставай. Я сам хочу покинуть это место, где нам все нельзя!

Ангелы переглядывались, Люцифер сдерживал довольную усмешку. «Нельзя» относилось только к одному дереву, но обиженный всегда преувеличивает, а это хорошо, пусть клин между Творцом и его созданием вгоняется глубже.

Их догнал могучий Голос:

– Вам не прожить в этих… фиговых листочках. Возьмите одежду!

Далеко на земле зашевелилась блистающая шкура Змея. Адам не успел сказать и слова, как шкура разделилась пополам, моментально облекла его тело, оставив открытыми голову, шею и руки. Точно так же укрыла Еву, и, глядя на жену, Адам понял, что Ева вздохнула с облегчением. Фиговые листья все время осыпались на землю, а в этой шкуре в самом деле очень удобно.

– Спасибо! – вскрикнула Ева.

– Пойдем, – сказал ей Адам резко.

Она прошептала:

– Ты не хочешь Его поблагодарить?

– Нет, – отрезал Адам.

– Почему?

– А что Он такого сделал? Чуточку смягчил пинок?.. Так это чтоб мы не сразу сдохли. Если помрем сразу, Он тогда удовольствия не получит.

Она быстро шла рядом, стараясь попадать в такт его шагов, но разозленный Адам двигался быстро, Ева отставала и догоняла бегом.

– Все равно, – сказала она тихо, – мне сейчас в этой одежде лучше, чем в листьях. А так далеко я не заглядываю. У меня для этого есть ты, Адам.

Часть 2
ИЗГНАННЫЕ ИЗ РАЯ

Глава 1

Далеко впереди величественно блистали радостным огнем огромные ворота. От них струился ликующий свет, а за ними сразу начиналась недобрая тьма.

Ева увидела в кустах свою кошку, радостно подхватила на руки. Кошка мурлыкала довольно и жмурила глаза, но, едва увидела, куда ее несут, начала бешено вырываться. Ева попыталась удержать, однако кошка исцарапала ей руки, зашипела и, выпрыгнув, быстро-быстро помчалась обратно.

За Адамом увязался пес, на кошку разозленно гавкнул, но не погнался, хоть и вздохнул с жалостью.

Ева оглянулась, всплеснула руками.

– Смотри, он не отстает!

Адам остановился, повернулся к псу. Тот с тревогой и надеждой смотрел ему в глаза.

– Останься, – сказал Адам невесело. – Изгоняют только нас. А ты живи здесь счастливо.

Пес взглянул на него с укором и, обогнав, хотел было выскочить за ворота первым. Адам быстро вскрикнул:

– Стой!..

Пес остановился.

– Сидеть!

Пес сел и смотрел с радостным ожиданием, что ему прикажут что-то еще, а он выполнит и покажет, какой он умный, преданный, любящий своего замечательного большого друга.

– Так и сиди, – приказал Адам. – А вечером иди пугать уток на озере, погоняй лягушек, ты всегда их любил загонять в воду.

Но как только они с Евой подошли к воротам, за которыми уже не будет возврата, пес сорвался с места и, догнав Адама с Евой в четыре гигантских прыжка, проскочил в них одновременно с изнанниками. Ворота с грохотом закрылись.

Адам вздохнул, пес подпрыгивал и, встав лапами ему на плечи, старался лизнуть в лицо. На морде читались любовь и преданность, а также клятвенное заверение, что куда Адам, туда и он, верный друг.

– Хорошо, – произнес Адам растроганно, – я знаю… мне в этот миг открылось будущее… ты и все твое потомство после смерти будете уходить в рай. Всем собакам отныне предназначено место в саду Эдема… потому что ты верность и дружбу поставил выше всех благ.

Он умолк, виновато посмотрел на Еву. Она вздохнула и постаралась как-то спрятать за спину оцарапанные руки.

Тьма постепенно рассеивалась, это не тьма, а хмурый рассвет, рассвет нового мира, в котором придется жить. Адам зябко передернул плечами. Совсем недавно казалось, что сад Эдема бесконечен, но вдруг пришло озарение, что сад – это только клочок ухоженной земли, а весь мир – это и есть вот бесконечная желтая выжженная глина, из которой торчат редкие пучки чахлой травы, далекие грозные горы, темнеющий вдали высокий лес…

Он пересилил страх и сказал громко:

– Пойдем, Ева. Этот мир беден, но это наш новый мир! И никакой тиран не будет указывать, как нам жить.

– Да, Адам, – ответила она послушно, – как скажешь, Адам.

Он чувствовал ее страх и трепет, она так прижималась к нему, что мешала идти, вздрагивала и пугливо оглядывалась, а когда ступили на непривычно твердую и колючую землю, старалась поднимать ноги повыше, но все равно одна нога оставалась на этой страшной земле.

Навстречу дул пронизывающий ветер, становился то ледяным, то невыносимо жарким. Земля содрогается под ногами, издали доносится тяжелый гул. Белое от облаков небо заволокло сизыми тучами. В их глубинах блистают грозные сполохи, а когда прорываются наружу, глазам становится больно от ослепляющего блеска.

Кусты не расступались, как в саду, вскоре их руки покрылись кровавыми царапинами. Тела и ноги защищала дивная одежда, сшитая из шкуры Змея, но Адам уже не думал о прощальном подарке Творца, он настороженно поглядывал по сторонам и тащил Еву за руку.

Пес умчался и почти не показывался, возбужденно шныряя по кустам, пугая птиц и вынюхивая землю с незнакомыми запахами.

– Адам, – прошептала она в слезах, – мне страшно…

– Это наш мир, – повторил он громко, почти крикнул. – И мы будем жить, как хотим! Ты помнишь, что этот лжец сказал? Он говорил, что, если отведаем плоды этого дерева, мы умрем!.. Но мы живы.

Небо потемнело, они оба услышали могучий Голос, но непривычно тихий, словно доносящийся из неизмеримо далекого места:

– Ты уверен, Адам?

Адам вздрогнул, ощупал себя.

– Ну… да, уверен!

– Адам, – прозвучал Голос, в нем слышались усталость и бесконечное терпение, – ты отличаешься от животных, которые знают только одну смерть. У них нет ничего, кроме тела. Они могут умереть только телом. Человек же может умереть и совсем иначе… Когда ты отламывал для своего первого костюма из фиговых листков зеленую ветвь, она еще долго оставалась зеленой. Уже оторванную, ее все еще не отличить от других веток, которые соединены с деревом и питаемы его соком! Но она, увы, отделена… и скоро умрет.

Он ощутил холодок в теле, спросил все еще упрямо:

– Значит, я скоро умру?

– Что значит «скоро», – ответил Голос. – Вон та мошка, что сейчас села тебе на плечо, родилась сегодня, прожила долгую счастливую жизнь и к вечеру умрет от старости. Ты мог бы жить вечно, получая от Меня, как ветка от дерева, жизнь… но ты отломил себя от Меня. И ты уже умер в этом высоком смысле.

Адам чувствовал холод во всем теле, но напомнил себе, что это страх, а не подбирающаяся смерть, и огрызнулся:

– Пока что я такой смерти не чувствую. Наверное, я, как ветка, отломился от тебя давно.

– Нет… ну, ладно. Тебя больше беспокоит судьба твоего тела из праха? Оно вернется в прах, пусть и не скоро по твоим меркам, но теперь вернется. Главное во всем этом неприятном деле, что ты потерял Меня, Адам. А потерял потому, что избрал не ту дорогу.

В Голосе звучала вселенская печаль, Адама пронизывал холод все сильнее, однако рядом Ева то и дело прижимается к нему теплым боком, словно старается именно от него почерпнуть силу и защиту, и Адам сказал громко и уверенно:

– Но это моя дорога!

– Ты не знаешь, что на ней…

– Узнаю, – отрубил Адам.

– Ты настолько уверен в себе?

– Да, – ответил Адам дерзко. – И я больше не хочу, чтобы Ты контролировал каждый мой шаг! Все, что я делаю, я делаю по своей воле.

– Ты и раньше делал…

– Нет, Ты мне все навязывал!

Голос прозвучал с ясно различимой в нем грустью:

– Теперь ты будешь делать Мне все наперекор?

– Если понадобится, – отрезал Адам. – Я все буду делать то, что нужно нам, а не то, что считаешь правильным Ты.

Ева прошептала умоляюще:

– Не ссорься с Ним…

Адам ответил резко:

– Пусть Он больше не вмешивается в нашу жизнь! Я не хочу Его ни видеть, ни слышать.

После тяжелой и страшной паузы, когда Ева вся сжалась от ужаса и ежесекундно ждала, что всесокрушающий гнев Творца испепелит их, раздался вселенский Голос:

– Да будет так. Отныне ты никогда больше не увидишь Меня и не…

Ева вскричала отчаянно:

– Господи, Ты же видишь, в нем говорит обида! Не забывай, в нем часть Тебя… и даже во Мне! Не лишай нас хотя бы своего Гласа!

Снова после паузы Голос произнес:

– Да будет так. Вы не увидите меня больше, но слышать будете… хотя обещаю не докучать вам даже звуками Своего Голоса. И еще… Как вы поступили со Мной, так с вами поступят и ваши дети!.. И вам дано будет ощутить, что сейчас чувствую Я.

Адам крикнул через плечо:

– Ну вот и хорошо! Я буду справедливым!

– Они отринут тебя, – прозвучал Голос, – и уйдут от тебя!.. И так отныне будет среди людей. Дети будут ссориться с родителями и уходить от них! Скажут в гордыне своей, что старики ничего не понимают, а они, молодые, знают лучше, и уйдут, дабы показать вам, как правильно!.. И будешь скорбеть бессильно, не в состоянии вразумить. Так и все твои потомки не смогут, и так будет в каждом поколении!

Адам подхватил под руку устрашенную пророчеством Еву.

– У нас все будет иначе!

– Как? – спросил Творец саркастически.

– Справедливо, – огрызнулся Адам через плечо.

– Справедливо – это мало.

Адам закрыл уши ладонями.

– Все-все!.. Не хочу Тебя больше даже слышать!

Вслед прогремел затихающий Голос:

– Да будет так… Отныне и во веки веков Я никогда не заговорю с тобой, Адам. Но я пока что оставляю дорогу открытой для твоего обращения ко Мне.

Адам отрезал твердо:

– Этого не будет! Ева, пойдем быстрее. И не слушай Его больше. И не обращайся к Нему!

Все ангелы молча наблюдали как за судом, так и за исходом людей из сада Эдема. И сейчас, затаив дыхание, наблюдали, как у Евы взметываются волосы, она в недоумении то и дело придерживает их, еще не догадываясь заплести в косу или как-то еще закрепить, а у Адама лишь сузились глаза и ноздри часто раздуваются, поглощая новые запахи.

– Ты ушел от Меня, – повторил Творец уже неслышно для Адама и Евы, – полный гнева и гордыни… и отныне от тебя дети вот так же будут уходить в ссоре, затаив в сердце гнев и обиду. И будут клясться, что никогда не вернутся…

Азазель появлялся то справа, то слева, наконец решился и возник прямо перед Творцом, полный ликования, но напустил на себя смиренный вид и спросил кротко:

– А они не вернутся?

Творец бросил на него быстрый взгляд. Как бы ни прикидывался Азазель, но все ангелы видны насквозь со всеми словами, как сказанными, так и теми, что будут сказаны.

– Сейчас, – произнес Он, – нет.

– А потом?

– Все возможно, – ответил Он задумчиво. – Я на это надеюсь. Но если и придет, то Адам будет выглядеть совсем иначе.

Азазель спросил непонимающе:

– Как?

Творец сдержанно усмехнулся.

– Он будет больше похож на вас. Но только внешне.

Азазель застыл с раскрытым ртом.

– Как это можно, Господь?

– Пока точно не знаю, – ответил Господь. – Путь Адама будет длинным. И все зависит…

Он задумался, Азазель ощутил священный трепет, еще не видел, чтобы Творец надолго задумывался, даже весь этот мир творил быстро и уверенно.

– От чего зависит, Господь?

– От самого Адама, – ответил Он.

Птицы кричали в страхе, покидая гнезда, из нор поспешно выбрасывались дивные звери, деревья с треском разламывались, обнажая дупла. Адам не оглядывался, только услышал, как далеко позади страшно треснула земля. Ева оглянулась, закричала в ужасе, заставив повернуться и Адама.

Он ощутил, как смертельный холод пробежал по жилам. Из огромной трещины, куда могла бы провалиться гора, выметнулся исполинский факел и сжег нависающие над ним тучи. Там образовалась широкая оплавленная дыра, а струя стремительно бьющего вверх огня начала жечь небосвод и расплываться по нему во все стороны.

Из трещины в багровом пламени с грохотом и треском вылетали немыслимо огромные камни. Целые скалы кувыркались в воздухе, а снизу с силой дул огненный ветер и бросал их в хрустальную твердь неба.

Ева снова оглянулась на бегу, лицо ее было перекошено ужасом.

– Адам, что происходит?

– Ничего, – ответил он, упорно глядя перед собой. – Он показывает нам, что Эдем был создан только для нас. И теперь в ярости и разочаровании рушит там все, что мы оставили.

Она некоторое время бежала следом молча, потом крикнула:

– Но Он сказал, что создал для нас не только Эдем, но весь этот мир!

Адам долго не отвечал, и лишь когда подземный гул отдалился, а ветер перестал горячим дыханием терзать спину, ответил хмуро и очень настороженно:

– Это и раздражает. Придется быть очень осторожным, чтобы и с миром не случилось то же самое.

Ева оглянулась снова.

– А что, – спросила она жалобно, – если бы мы раскаялись настолько, что Господь простил бы нас? Куда бы Он нас вернул, если Эдем уже уничтожен?

Адам буркнул:

– Не отставай. О другом думать надо.

– Но все-таки…

Он поморщился.

– Если бы мы настолько пали, чтобы проситься обратно… и если бы Он удовлетворил свою жажду мести и вернул нас, то, думаю, либо сделал бы Эдем снова, это для него так же просто, как для тебя расплакаться, или взял бы нас в другое место. В конце концов, тот сад был всего лишь тенью другого Эдема.

– Другого? Какого?

– Настоящего.

Она спросила жалобно:

– Адам, я ничего не понимаю! А мы были в каком?

– Настоящий на небесах, – ответил он нетерпеливо. – Не отставай, Ева! Мы должны найти безопасное место.

– Что такое… безопасное?

Он вздохнул.

– Увидишь. А пока закрой рот.