Текст книги "Трое в Долине"

Глава 4

Дорога становилась утоптаннее, под звездами заблестели, словно золотые, хатки, крытые соломой. Все невольно ускорили шаг.

Крайняя вросла нижними венцами в землю, а солома на крыше прогнила, свисала неопрятными космами. Мрак на ходу заглянул в окно: полутемная комната, треть занимает, как водится, печь, от нее тянутся полати, к окну придвинут стол, за столом в темноте угадывается лавка. На столе пламенеют диковинными цветами пять расписных ложек. Понятно, в доме три женщины и двое мужчин. Мужские всегда шире, а донышко оттопыренное. Одна с обугленным пятнышком на рукояти: прижигали, чтобы приворожить. Лежат выемками вниз, значит – наелись, а что оставлены на столе после еды, то для того, чтобы всем быть на том свете вместе. Дружная, значит, семья.

– Но бедная, – сказал он со вздохом. – Топаем дальше. Вон следующая вроде бы получше.

Второй домик огорожен, в отличие от первого, но такой забор любая коза перескочит, а через щели кур перетаскают как хори, так и лисы, вон лес темнеет за околицей. По ту сторону забора видны грядки, так что хозяин, скорее всего, простой халупник.

– Дальше, – определил он, – здесь живут лодыри.

Олег сказал с неудовольствием:

– Почему обязательно лодыри?

– А что, не видно?

– Может быть, просто мыслящая натура. Не до мелочей жизни…

Мрак хмыкнул, даже спорить побрезговал, шел дальше, пока не остановился возле пятой хаты от края. Просторная, хотя и в явном запустении. Во дворе истошно забрехал пес, но ветер донес во двор запах Мрака, пес в ужасе завыл и забился где-то во тьму, затих, но было слышно, как шумно дрожит и поскуливает.

Олег дотянулся через невысокий забор посохом, так упорно называл дротик, постучал по закрытым ставням. Выждал чуть, заколотил сильнее. Сквозь узкую щель, стебель не просунуть, пробивался узенький, как лезвие ножа, оранжевый лучик. Не лучина, у той красный оттенок, явно у хозяев горит настоящий светильник со свиным или бараньим жиром.

Таргитай шумно вздохнул, женщины понуждали Олега стучать громче, он заколотил сильнее. Наконец лучик перекрыло темным, глухой голос спросил сипло:

– Хто там?

– Мы, – ответил вместо Олега Мрак.

– Кто это?

– Люди, чудак, – ответил Мрак громче. – Да не сиди там. Выйди посмотреть, какое счастье подвалило.

Слышно было, как за ставнями затопало, грюкнуло, а после долгой паузы заскрипела дверь в сенях. В освещенном проеме возникла приземистая фигура лохматого мужика с топором в руке, деревянный щит в другой. Он подслеповато всматривался в темень:

– Ну, кто там такой смелый?

– Здоровья тебе, – поприветствовался Мрак. Он отступил в сторонку, чтобы оказаться в полосе света с головы до ног. – Ты отважный, ничо не скажешь! Другие боятся нос высунуть.

– А мне терять нечего, – ответил мужик настороженно. – Да и взять у меня неча. Кто будете?

– Счастье твое, – сказал Мрак значительно. – Как тебе повезло, я просто завидую!

Видно было, как мужик раскрыл рот, оглядел странников, посмотрел во все стороны, но нигде мешка с золотом пока не видно.

– Чего?

– Повезло тебе, говорю, – объяснил Мрак. – Гость в дом, бог в дом, верно?.. Мы твои гости. Давай пои и корми, спать как-нибудь сами уляжемся.

– Разве что ноги укроешь, – сказал Таргитай. – Одеяла у тебя есть? А то у меня зябнут.

Рожа мужика сразу вытянулась, он невесело смерил взглядом гигантскую фигуру Мрака, да и двое других почти не уступают, откуда только такие и вышли, разве что из леса, а две девки с ними настолько тощие и злые, что всю живность поедят… Особенно забеспокоился за кур, когда встретился взглядом с маленькой и рыжей с желтыми глазами.

– А может, – предложил он без всякой надежды, – на постоялый двор? Там и корчма…

Мрак облизнулся, но возразил:

– Мы с женщинами, не зришь?.. Приличные! Нам с ними в корчму никак. Мы в корчме не утерпим, мы там… гм… погуляем, а им это никак видеть не пристало. Так что давай оказывай гостеприимство, мы с дороги так устали, что в брюхо хоть сапог вбей!

– Ладно, – ответил мужик со вздохом. – Меня зовут Сидор, я живу один, так что разносолов не ждите. Колодец во дворе, вода чистая, жабы кому мешают, а сена в сарае много. Можете пожевать, если голодные, а нет – так отоспитесь с дороги.

Мрак увидел, как удивленно и настороженно вскинулся Таргитай, отступил, едва не упал через порог, огляделся по сторонам. Кивнул Мраку, чтоб не беспокоился, отступил неслышно, тьма проглотила без звука, как трясина глотает комья мха.

Озадаченный Мрак поинтересовался:

– А чего ж такой бедный? Ленивый?

Мужик тяжело вздохнул:

– Просто я такой одинокий… Чего стараться, у меня никого нет, кроме этой собаки… Да где же она?

Олег посоветовал:

– Так заведи еще одну собаку!

Мрак вытащил золотые монеты.

– Раз одинокий, то сбегай в корчму, принеси поесть. И пить, конечно.

Мужик расширенными глазами посмотрел на горсть монет, руку ему заметно тянуло вниз, даже мышцы напряглись под полотняной рубахой.

– Ого! Кого же это вы укокошили… Сейчас сбегаю! Девок тоже звать?

Мрак крякнул с укоризной, указал глазами на Кору и Лиску. Мужик выставил ладони, сочувствовал, все понял, поклонился и побежал со двора. У калитки едва не столкнулся с Таргитаем, тот пятился из тесного закутка между хлевом и курятником, на голове дударя были перья. Мрак пожал плечами, широким жестом пригласил женщин в дом.

– Сейчас принесет, – объяснил он. – Перекусим чем бог послал… черт, эти монеты я взял, бог хлебалом щелкал да дуду свою слюнявил!.. Олег, вон ведро, принеси воды. Из колодца, не перепутай со свиным корытом.

Олег ухватил ведро, он чувствовал себя виноватым, все-таки обе женщины таскаются за ним, выскочил опрометью. Мрак посмотрел в окно, мимо колодца как раз прошел Таргитай, всматривался в землю, будто разбирался в следах.

Женщины на крыльце вытряхнули пыль, хотя какая пыль на небесах, зато можно раздеться да грациозно повыгибаться, вроде что-то выколачивая. Мрак тяжело опустился за стол. Не хотел признаваться, но раны изнуряли, в глазах иной раз темнеет так, что видит только блуждающие огоньки. Яд затих, но тело терзает слабость, будто три дня не ел, а перетаскивал горы.

Через крохотное оконце видел, как во дворе мелькнула тень дударя, потом появился он сам, облепленный сеном. Снова заглянул в курятник, исчез, словно щупал кур, вылез, пятясь задом, перья уже не только в волосах, но и на ушах, осмотрелся и, как Мрак и подумал почему-то, поперся вдоль забора в дальний конец огорода.

Заскрипела калитка, Сидор едва протиснулся с огромным мешком на спине, его раскачивало. Мрак с тревогой подумал, что дурень мог нагрузиться вовнутрь раньше, чем загрузил мешок, теперь там может быть всякая гадость. Но, должно быть, тому помогали: в мешке кроме печеного кабана, еще горячего, исходящего вкусным ароматом, оказались три каравая хлеба, тоже горячие, только из печи, а еще сыр, тяжелый бурдюк, в котором булькало и переливалось, две жареные утки…

– Ну ты и лодырь, – возмутился Мрак одобрительно, – готового набрал! Уток мы могли бы и здесь… Или у тебя и дров нету?

Сидор помотал головой:

– Все будет! У меня еще три твои монеты. Дров возьмем у соседа справа, я у него всегда таскаю, уток и кур – у соседа слева, а годовалый кабанчик есть через два двора…

– Добро, – сказал Мрак. – Олег, зови Тарха! Что он там, песни так складывает?.. Женщины наши кончили воду переводить?

Кора и Лиска, стараясь показать себя друг перед другом, мигом накрыли стол, расставили все красиво и умело, Кора явно опережала Лиску, у той глаза от злости и ревности из желтых стали зелеными.

Таргитай вдвинулся в комнату, нагнулся, стараясь не задеть лбом низкую притолоку. Вид у певца был измученный. Не успел Мрак ядовито поинтересоваться, что именно искал по сараям, Таргитай обратился к Сидору:

– Послушай, хозяин… а где твоя коза?

Тот опешил:

– Коза?

– Ну да, коза.

Сидор наморщил лоб, звучно поскреб в затылке, наконец просиял лицом:

– А, коза!

– Коза, – подтвердил Таргитай.

– Коза, значит… А зачем? Для каких, извиняюсь, нужд?.. Все-таки с вами две девки…

Таргитай объяснил терпеливо:

– Я певец, слагатель песен, понимаешь?.. О твоей козе весь мир в лапти звонит, я просто обязан увидеть такое чудо. Может быть, даже спою про нее.

Сидор сокрушенно развел руками:

– Нет у меня моей козы. Как ни порол, а все равно такая подлая тварь уродилась, что никаким битьем не исправишь. Хуже бабы, правда!.. Ну, почти хуже. Продал. Пусть теперь другие мучаются.

Мрак посочувствовал:

– Правильно. Из плохой козы не сделаешь хорошую девку. Да и зачем козу портить?..

Его руки между тем умело разделывали кабана, нож у Сидора всего один, а с топора есть как-то неловко при женщинах. Последние две недели не помнили, ели ли вообще, а сейчас насыщались, как три голодных кабана желудями, потом ели уже как гуси, неспешно, но все подряд, а когда пришла пора выклевывать самое лакомое, рассмотрели, что уже едва не погрызли и деревянные миски, на которых блестят остатки горячего сока.

Женщины ели без торопливости, показывали красивые руки, вежество, с двух сторон подкладывали Олегу самые лакомые куски. Таргитай уже начал поглядывать завистливо, в волхвовстве что-то есть, только Мрак посмеивался уголком рта: у кого длинные руки, тот сам достанет.

Сидор поинтересовался с набитым ртом:

– Долю пытаете аль от доли лытаете?

– Беду на свои задницы ищем, – объяснил Мрак любезно.

– Кто ищет – тот всегда найдет. Особо такое… Как говорится: смелый сам себе беду найдет, а на тихого бог нанесет.

– Это точно, – согласился Мрак. Он показал Таргитаю кулак. – Мы такие тихие, такие тихие!..

Сидор поинтересовался:

– В лес небось собрались?

– Точно, – удивился Мрак. – А что, может быть, даже знаешь, куда нам?

– Бог дорогу укажет, – сказал Сидор значительно.

Мрак с сомнением взглянул на Таргитая:

– Тогда мы пропали!

– Вот-вот, – сказал Сидор. – Сильна рука бога!

Таргитай углядел на печи миску с крупными орехами, тихохонько взобрался на самый верх. Орехи все как на подбор, скорлупа тонкая, а ядрышки сочные, блестящие…

– Сильна, – согласился Мрак. Он зевнул, начал вставать из-за стола. – Это ты в самую точку.

– Все мы под богом ходим, – вздохнул мужик.

Мрак покосился на печь, Сидор прав, Таргитай в самом деле уже там, на самом верху, чешется, перекосив харю, а пасть работает, как ветряная мельница, с хрустом перемалывая орехи сразу горстями.

– А богу сверху видно все, ты так и знай!

Мрак проворчал:

– Наш бог хоть и видит, но больше любит авось, небось и как-нибудь.

Мужик распахнул рот:

– Да неужто?.. Такой бог?.. Быть того не может!.. А наш все чего-то требует! Нет, ваш лучше. Как, говоришь, его кличут?

Олег злорадно улыбался, видя, как Мрак сопит и грозно сдвигает брови, но богословские диспуты – это не секирой отмахиваться, оборотень в конце концов кивнул на волхва, вот тебе умелец по богам, да не только, как оказалось, по богам.

– Нашего бога зовут Сварог, – объяснил он Сидору, пожалев оборотня. – На нашего бога надейся, но сам к берегу греби. Да и вообще ручками двигай, мозгами шевели. А то с таким богом… гм… Нашему богу закон не писан!..

Мрак не дослушал мудрствований, тихонько вышел. Свежий ночной воздух наполнил грудь с такой поспешностью, что Мрак закашлялся. В боку кольнуло, он ощутил мокрое, словно приоткрылась ранка.

В темноте со стороны сарая доносилось довольное конское фырканье. Глаза уже привыкли, он различил стройный силуэт Коры, она расчесывала коню гриву, гладила, что-то шептала в оттопыренные уши. Мрак подошел, кивнул одобрительно:

– Лучшая скотина после человека!.. А то лучше человека даже.

Кора слабо улыбнулась, но вдруг без всякой связи сказала горячо:

– Ну и что? Я тоже могу ездить на коне. Я утку на лету бью из любого лука!.. Я не буду помехой. Зато пригодиться смогу.

Она с надеждой поглядывала в сторону хаты, но в окнах уже было темно. Олег если и не спал, то предпочитал не высовываться. Он знал, как бить Ящера по голове, но не умел разговаривать по-мужски с женщиной, а тут ему подбросили сразу двух.

– Может быть, – согласился Мрак, – может быть, когда-то и настанут времена, когда мужчины охилеют настолько, что женщинам придется коня на скаку, в горящие избы, воевать, даже работать… но пока что мы есть на это, а вас бережем для других нужд. Иначе урон нашей мужской чести будет, поняла?

– Нет, – ответила она сердито.

– Жди нас, – велел Мрак.

– Что ж я, должна сидеть, как дура, возле окошка, ждать и потом выбегать навстречу с радостным визгом?

– Зачем? – удивился Мрак. – Можешь выйти навстречу с целым выводком. Ты вон какая здоровая, у тебя детки пойдут крепенькие да веселые!.. Я не указываю пальцем на Сидора, но уж больно сразу он начал причитать, что такой одинокий и что, окромя собаки, у него никого нет… Главное, что теперь тебе никто никого не навязывает: ни родители, ни соседи, ни вся родня, что всегда наперед знает, кому с кем и когда.

Он умолк на полуслове, на крыльцо вышел отяжелевший Олег, следом Таргитай, слышно было, как оба мощно вдохнули свежий ночной воздух. Таргитай закашлялся, завопил, ругая жуков, что летают как дурные, прямо в рот влетел, дурак слепой, а еще с крыльями.

Олег сел на ступеньки. Красные волосы под светом звезд стали серыми, он казался седым и очень старым, печальным. Мрак похлопал Кору по крутому плечу, как хлопал бы упитанную лошадь по крупу, пошел к друзьям.

– Что будем делать? – спросил он с ходу.

Олег подвинулся, Мрак опустился рядом. Таргитай навалился наеденным брюхом на перила, те сразу затрещали.

– Можно, конечно, незваными припереться в Долину Битвы Волхвов, – предложил Олег, – и там орать, что мы, люди, мир спасли, это надо зачесть при раздаче пряников…

Таргитай возмутился:

– Ничего себе пряник! Власть над миром.

– А что можно еще? – поинтересовался Мрак.

Судя по его виду, он как раз и собирался идти прямо в Долину, но не изощряться в своих правах, а просто бить по голове всех, кто восхочет стать властелином всей земли.

– Не знаю, – признался Олег.

Таргитай подумал глубокомысленно, предложил:

– Надо сходить к упырям… или к этим, лешим.

– Зачем?

– Поговорить по-доброму! – сказал Таргитай убежденно. – Им станет стыдно, сами откажутся. И упыри, и лешие, и даже боги. Нам отдадут это самое Перо.

– Перо не у них, – напомнил Олег.

– Попросят Рода, чтобы нам отдал!

Мрак что-то прорычал, словно с треском грыз кости, а у него пробовали отнять, Олег скривился, будто пожевал кислицу:

– Догонят и еще дадут.

А Мрак крякнул зло:

– Еще и нас станут упрашивать, чтобы взяли. А знаешь, Тарх прав…

– Я завсегда прав! – вскричал Таргитай.

– Поздравляю, – сказал Олег оборотню.

– Спасибо. Лучше, как говорит Тарх, пойти к упырям, лешим, а понадобится – то и к богам. Когда все соберутся в Долине, то руки отмашешь, не одну дубину разобьешь!.. А так можно с каждым в отдельности, как Таргитай говорит, побеседовать, усовестить.

Таргитай едва не повизгивал, даже Олег задумался, морщит лоб, хотя и так все ясно. Мрак хоть и лохматый, а сразу понял и согласился.

– Значит, с утра в лес? – спросил Таргитай, но в вопросе было больше утверждения. – Если не на упырей, то на леших напоремся. Их как сосновых шишек! Там на месте сообразим, как и что…

– На месте, – обронил Олег горько.

– А что?

– Нам вечно не хватает времени, – сказал Олег с отчаянием. – Мы кидаемся спасать… но не успеваем даже по дороге сообразить, как спасать, что делать для спасения!.. Что делать правильно.

Мрак громыхнул:

– А что непонятно? Как говорит наш Тарх, будем усовещивать поодиночке. Вот только секиру наточу, а то щербинку заметил.

Олег сказал несчастливо:

– Ты не понял. Поговорить с ними, пообщаться, понять их мысли, чувства, стремления… Может быть, они лучше нас! Может быть, Перо им и надо отдать по праву? Мы же ничего не знаем. Мы только знаем, что если чужие, то бей по голове! Сразу, ничего не спрашивая. А упыри, как я знаю от Боромира, самый древний народ на земле. Их создали даже раньше богов. Не может быть, чтобы не накопили великой мудрости, что доныне им неведома истина, даже Великая Истина…

Таргитай слушал, развесив уши, челюсть отвисла. Мрак махнул рукой, поднялся, не спорил. Пока что миром правят не те, у кого великая мудрость, а у кого дубина больше.

– Спать, – распорядился он. – А то вот-вот рассветет.

Таргитай вздрогнул:

– А?.. Что?

– Стоя спит, – сказал Мрак со злым восхищением. – Ну, Тарх, быть тебе не простым богом, а великим!.. Лодырей на свете больше, чем… чем людей.

Олег обхватил Таргитая за плечи, тот все равно не проснулся, увел причуду небес на сеновал. Сидор сказал, что если оголодают, то можно и сена пожевать, так что надо попробовать покормить Таргитая. Хоть и бог, а во сне пожрет все, что ни подсунь.

Мрак проводил долгим взглядом их залитые звездным светом фигуры, но искоса следил и за движением на пороге развалюхи, что когда-то была сараем. Когда друзья исчезли, слышно было, как шебаршатся, укладываясь, он поднялся, держал взглядом Лиску, что, не замеченная Олегом и Таргитаем, сидела сиротливо на пороге.

Она торопливо вытерла слезы, а когда Мрак подошел и сел рядом, у нее был прежний надменный вид, а нос задорно вздернут. Только на щеках все еще блестели мокрые дорожки. Ее желтые звериные глаза светились хищно, свирепо. Мраку чуть улыбнулась уголком губ, ноздри вздрогнули пару раз, ловя запахи.

– Не могу спать… – признался он. – Аж лапы дергаются… то есть руки… так хочется пробежаться по селу, загрызть какую скотину… Чую коров, телят, а свиней тут целые стада!.. Давно не смаковал во рту живой крови…

– И я, – ответила Лиска тихо.

Она отводила взор, но смотрели оба в одну сторону. Звезды освещали соломенные крыши, сараи, далекие плетни, а еще дальше темнела стена загадочного леса. Оттуда шли настоящие будоражащие запахи.

Мрак проговорил мечтательно, так непривычно светло для грубого оборотня:

– Лес… Деревья… Как пахнет живицей!.. Даже сейчас, ночью. А днем жуки гудят, сладкий сок сосут, пчел отпихивают… На каждом дереве птицы верещат, в кустах птичьи гнезда, там яйца на выбор… Эх, как давно я не рыскал по лесу в волчьей шкуре!

Лиска кивнула, в глазах ее были благодарность и понимание:

– Ты все понимаешь.

– Еще бы, – согласился Мрак. – Я-то понимаю, я ведь настоящий волк, а не какая-то там рыжая, что курей крадет. Волк чует запах оленя за версту, а если стадо свиней прет, то и за две!.. А когда птицы по кустам начинают гнездиться, я издали скажу, сколько в гнезде яиц будет…

Лиска вскинулась:

– Подумаешь! А я даже знаю заранее, в каких кустах какие эти, что в перьях, гнезда начнут вить!

– Брешешь, – не поверил Мрак.

– Могу, – обиделась Лиска. – Я ж не тупой волк, что мельче лося ничего не видит! Я могу разглядеть заячьи уши знаешь за сколько верст?..

– Ну, зайца… Зайца и лось углядит! А мышь?

Лиска фыркнула:

– Мышь!.. А ты знаешь, кто по мышам лучший охотник?

Мрак знал, потому и спросил, теперь слушал, как Лиска торопливо, захлебываясь словами, рассказывает тонкости мышиной охоты, где приемов и хитростей куда больше, чем в простой гонке за дурными зайцами.

Глава 5

Олег дернулся, но проще вырваться из-под обрушившейся скалы, чем из-под ладони, что зажала ему рот. Он замычал, знаками показал, что все понял, молчит, как сушеный гриб на морозе. В темноте жутко горели желтые глаза оборотня. Мрак приложил палец другой руки к губам, медленно отнял ладонь:

– Пора.

Олег шевельнул губами, Мрак с его чутким волчьим слухом уловил, что спрашивает волхв, кивнул:

– Буди Тарха. А я оседлаю коней.

– Коней?

– Я уже сторговался тут с одним. Или ты понесешь нас в вихре?

– Если бы знать куда, – ответил Олег шепотом, – а…

Он замялся, глаза трусливо ускользали то вправо, то влево, а то и вовсе начинали ковырять дырку в земляном полу. Мрак качнул головой:

– И тебе не стыдно их будить так рано?

– Стыдно, – ответил Олег с облегчением.

– Вот и пусть спят.

На дворе уже бледный рассвет, а далеко на востоке чуть окрасился алым край земли. Небо постепенно светлело, звезды почти все втянулись обратно в небесную твердь, как улиткины рожки, лишь самые крупные еще поблескивали над темными вершинами далекого леса.

Олег поднял Таргитая, вытащил наружу и держал обеими руками – дударь все еще не мог проснуться, Мрак вывел коней. У седла одного висели в широких ремнях огромная дубина и секира на длинной рукояти. Мрак на вопросительный взгляд волхва пожал плечами: мол, сторговал задешево, а секиру не бросать же, такой прелестью можно разбить не одну голову.

– А ножи? – спросил Олег шепотом.

– И ножи пригодятся, – огрызнулся Мрак. – Лучше тебя выброшу, чем оружие.

– Мрак…

– А че?.. Мужчина при оружии – вдвойне мужчина. А если еще и не шибко грамотный, так и вовсе герой.

Сонный Таргитай клевал носом, но истинный борец за справедливость не может смолчать, когда обижают человека:

– Грамотные тоже люди.

– Люди все разные, – ответил Мрак. – Есть воины, ими движим мир, есть волхвы, эти похуже, но тоже люди, есть совсем лодыри… но их тоже зачем-то создал Род, если их в самом деле создал он, а не… гм… ну а есть и вовсе… тьфу, боги, которые на трех свиней корма не разделят…

Он швырнул ему, как Таргитаю почудилось, свежесодранную волчью шкуру:

– На. Рубаха у тебя, конечно, с петухами, но в лесу останешься голым.

Таргитай с готовностью, хоть и с жалостью, сбросил порванную одежку – больно красивая, но в волчовке, понятно, любой сучок скорее обломится, чем порвет волчачью кожу.

Мрак вспрыгнул на коня, Олег уже трусливо вертелся возле ворот. Таргитай взобрался на своего коника, и прохладный утренний воздух сразу превратился в холодный встречный ветер. В ушах засвистело, захлопало, волосы трепало, а кожа на лице от холода сразу огрубела и растеряла ночную мягкость.

Копыта дробно стучали по утоптанной дороге. По обе стороны тянулась распаханная земля, потом пошла степь. Утренний воздух был колючим, наполненным сыростью, но зверье уже носилось в густой траве, а насекомая мелочь жадно слизывала росу, пока та не исчезла под лучами солнца.

Конь Олега скакал в сторонке, волосы трепетали, как жаркое пламя, но лицо волхва было мертвенно-бледным, нос заострился, скулы торчали остро, натягивая сухую кожу. Зеленые глаза неотрывно смотрели вдаль, друзей не замечал.

Мрак пустил коня вскачь рядом, бросил с преувеличенной беспечностью:

– Не грусти! Я говорил с ними. Кора найдет себе хорошего человека, она просто создана для семьи. А Лиска уже душой там, в чаще. Она бы с нами тосковала по лесу, по своему племени.

– Ты прав, – ответил Олег нехотя, но глаза все так же смотрели только вперед.

– Разве ты хотел бы сделать их несчастными?

Олег наконец оглянулся на село, где остались Кора и Лиска, вздохнул:

– Ты прав. Друзья приходят и уходят, а враги остаются. А то и плодятся, как тараканы.

Сзади донесся довольный вопль певца:

– Тараканы? Тараканы – к деньгам! Это хорошо, что тараканы. А то скоро есть будет не на что.

При каждом конском скоке в его неплотно привязанной суме звякало и постукивало. Так, пустячки: золотишко из дворца Перуна, камешки… Но дурень прав, при их простодырости все это уйдет, как вода сквозь пальцы.

И все же Олег чувствовал, что без стыда может смотреть только перед собой, там цель, там великая цель, там обязанности для мужчин. На Мрака не оглядывался, да не увидит тот в его глазах стыд, что сбежал все же трусливо, не решившись на разговор, схоронившись за спиной бесцеремонного оборотня.

Не замедляя галопа, пронеслись через лесок. Дорогу перегородила река, широкая и страшноватая, но волчье чутье вывело на мель, а затем и на брод. Правда, в одном месте все же пришлось плыть рядом с конями, но на берег выбрались, хоть и мокрые с головы до ног. Солнышко уже выглянуло над лесом, от одежды пошел пар.

Еще когда мчались через первую деревню, несчастный Таргитай взвыл:

– Мрак!.. Мы ж еще не ели!

– А вчера? – удивился Мрак. Ветер срывал его слова и уносил, отчего они показались Таргитаю совсем уж злыми и равнодушными.

– Олег! – воззвал он. – Скажи ему, что лучше каждый день есть!

Олег молчал, взглядом подгонял деревья, что неслись навстречу, зелеными тенями проскакивали по бокам и смыкались сзади, отгораживая от двух женщин, о которых надо заботиться, потому что женщины, потому что слабее, потому что долг всякого мужчины заботиться о женщинах, своих или чужих. Мужчины для того и существуют, чтобы беречь и защищать женщин, через которых великий Род осуществляет свой замысел!

Похоже, и Мраку трудно оставить их вот так, хотя он успел шепнуть, что обе будут больше счастливы без них, чем с ними, но все же оглядывается, нюхает воздух, спешит убраться подальше, отгородиться лесом и рекой… Понимает, что, несмотря на доводы рассудка, кто-нибудь из них, а то и как раз вопреки этим доводам…

В небе заливался жаворонок, потом озадаченно умолк посреди витиеватой трели. Мрак и Олег не заметили, но Таргитай, чуткий к песням, сразу вскинул голову.

По синему-синему небу медленно тянулся оранжевый след, словно ползла крохотная золотая гусеница, роняя шерстинки. Эту шерсть раздувало ветром, ибо след вначале был тонкий, как острие сосновой иглы, а потом ширился все больше и больше, теряя блеск, пока шерсть не рассеивалась без остатка.

Таргитай сказал встревоженно:

– Только бы жаворонка не заклевала…

Олег очнулся от дум, посмотрел дико:

– Какого… жаворонка?

Таргитай ткнул пальцем в небо:

– Жар-птица пролетела… А там жаворонок пел. Как думаешь, не клюнула?

– В небе места много, – проворчал Олег рассерженно, – разойдутся.

Мрак тоже на скаку задрал голову:

– Ого! Да это Огненный Змей!

Олег покачал головой:

– Точно видишь? Я бы сказал, что просто падающая звезда.

– А почему не вниз, а через все небо к западу?

Олег долго думал, а Мрак ехидно посоветовал:

– А ты ответь, как все волхвы: мол, неисповедимы пути богов!

Олег буркнул:

– Все исповедимо. Рано или поздно, но исповедимо.

Он покачивался в седле в такт скачке, нахмуренный, злой, словно эта падающая звезда, двигаясь не так, как представлялось верным, задела его лично, оскорбила, наплевала с высоты, вытерла свои звездные ноги. Мрак сочувствующе покачал головой, но смолчал. Трудную дорогу уготовил себе молодой волхв. Молодой, но из-за того, что постоянно морщит лоб, хмурится, о чем-то напряженно размышляет, даже ему, Мраку, чудится, что волхв старше его по меньшей мере вдвое.

Ехали до обеда, уже шагом, потом скакали вдоль реки, наконец Мрак проворчал:

– Вон там дороги сходятся… Убей меня бог… тьфу!.. если там не корчма.

Только с его волчьим зрением можно было разглядеть перекресток, когда Олег с Таргитаем и эту дорогу видели не дальше чем на версту, дальше все расплывалось в жарком мареве. А когда ветерок поднимал и гнал пыль навстречу, то и уши своих коней видели не всегда.

Следом за Мраком корчму учуяли кони. Подбодрились, начали потряхивать гривами, жеребец под Мраком даже слабо ржанул, призывая других идти шибче.

Дорога, что шла вдоль реки, связывая деревни, села и веси, пересекалась с дорогой из леса. В этой не было видно ни выбитой колеи, ни утоптанной до твердости камня земли, эта дорога не вилюжилась, а тянулась прямая, как копье кочевника, и Олег некстати вспомнил старую поговорку, что тот, кто ездит прямо, дома не ночует.

Слева от перекрестка на синем небе темнела неопрятная соломенная крыша постоялого двора, доносилось ржание, вкусно пахло конскими каштанами. Дом обнесен высоким забором, без щелей, но ворота распахнуты.

Мрак сразу заметил коновязь, ухоженный колодец с воротом, немалый сарай, где разглядел коней, жующих овес. Двери постоялого двора распахнуты, а судя по веселой песне, на первом поверхе корчма.

Они въехали на середину двора, огромные и настороженные, руки на рукоятях ножей, глаза придирчиво пробежали по открытым окнам, откуда доносился стук посуды, пьяные голоса, песни, веселые выкрики.

Мрак соскочил на землю, распорядился:

– Тарх, тебя кони любят! Позаботься.

Олег спрыгнул следом, с натугой размял застывшую спину. Таргитай подхватил коней под уздцы, хотел повести по кругу, остуживая, но подбежал услужливый мальчишка, явно один из хозяйских сынов, Таргитай отдал с охоткой, а сам спешно догнал друзей уже на крыльце.

Мрак свернул в конюшню, поглядел, куда мальчишка поставил коней. Последние ясли были пустыми. Мрак удивился, что ясли такие маленькие, разве что для жеребенка, да и то… потом услышал легкий стук маленьких копыт, увидел идущего вдоль рядов крохотного человечка с конскими ушами, покрытого шерстью.

Он кашлянул, чтобы не напугать конюшника, здесь зовомого баганом, у него не такие острые глаза. Когда конюшник испуганно метнулся в сторону, сказал громко:

– Не бойся, я не чужак. Мы коней тут поставим. Ненадолго, нам скоро опять ехать. Смотри, если заболеют, я твои конские уши к дверям прибью!

Из темноты раздраженно пробурчало:

– Неча тут чужих ставить! Своим есть нечего.

– Ищи, – сказал Мрак угрожающе. – Какой же ты хозяин?

– Да хозяин я, хозяин…

– То-то.

Олег и Таргитай ждали на крыльце. Он распахнул дверь в корчму, отшатнулся. Запахи жареного мяса и разваренной гречневой каши ударили с такой силой, что даже Олег сглотнул слюну, а Таргитай за их спинами жалобно взвыл. Низкий потолок едва просматривался сквозь дым, с поперечной балки свисали черные космы копоти.

За всеми столами сидели и насыщались крепкие мужчины. Крепкими выглядели даже те, что явно пашут землю, но трое-четверо выделяются осанкой и даже одеждой: сплошь умело выделанная кожа, что не рвется там, где полно колючек, сучьев и торчащих веток. Лица грубые и темные от солнца, так что не такие уж дремучие здесь леса.

Олег еще осматривался, приткнуться всем троим негде, а Мрак дружески похлопал одного по плечу:

– Мужик, а мужик!.. Ты уже поел… ах, еще не поел? Ну, все равно, иди на улицу. А мы сядем.

Мужик, а с ним и двое других начали наполняться тяжелой кровью. Глаза налились, как у быков, красным, а массивные кулаки, казалось, прогибают стол. Мрак вздохнул, его рука метнулась к поясу, острый нож блеснул и застыл у горла мужика. Рядом горло другого уже щекотал острым лезвием Олег. В зеленых глазах не было даже злости, как у Мрака, это напугало Таргитая больше всего.

Но это, похоже, почему-то напугало и мужиков. Не говоря ни слова, боясь сделать лишнее движение, тихонько выползли из-за стола, на цыпочках выбрались за дверь. Мрак проводил их недобрым взглядом:

– Вот из-за таких невеж и говорят про нас, лесных людей, всякие нехорошие вещи.

Они спрятали ножи, Олег отряхнул лавку, прежде чем сесть:

– Это про нас, таких овечек?

В голосе было полно яда, но Мрак не заметил. Он привык давать сдачи, как велел Покон, а раз уж приходилось еще и защищать изгоев, то надо успевать сдачу дать раньше.