Текст книги "Глава насекомых. Сказка-быль"

Под нижним листиком

 
Жука колорадского точит истома,
Как стать в огороде Главой насекомых.
Сменил и походку, и крылышек цвет,
Но толку большого от этого нет:
 
 
«Чтоб стать кандидатом в Главу насекомых,
Не те применял я, похоже, приёмы.
Хоть крепок я телом и молод в лице,
А хочется всё же поближе к пыльце.
 
 
Главе насекомых нужна подтанцовка.
Как лихо-то трётся с ним божья коровка!
И я б станцевал и прочёл бы стишок,
С Главой только б сесть на один корешок.
 
 
Эх, как мне к Главе протоптать бы дорожку?
Давно б с опостылевшей смылся картошки.
Но раз не пришёл благолепия срок,
Пока я под нижний залезу листок».
 
 
Жуку колорадскому хоть и знакома
Дорожка обратно к обжитому дому,
Но он, ожидая удобного дня,
Под листиком нижним присел у корня.
 

Только б не яд

 
Зелёная тля в огороде как дома.
По времени пост бы покинуть ей свой,
Но хочется быть ей среди насекомых
Над каждой букашкой бессменным Главой:
 
 
«Как много противных и мерзких букашек
Хотело б свернуть мой любимый проект.
У них не мозги, а какая-то каша.
Здесь я лишь с мозгами, а в них интеллект.
 
 
Преград понаделал надёжных я много,
Не справиться с ними и тысяче рыл.
Меня если сменят, то к жизни дорогу
Другим я проектам навечно закрыл.
 
 
Меня поменять им – себе же дороже.
Я должен остаться на Главном посту.
Проект только мой в огороде быть может.
Отвечу я лично за линию ту.
 
 
Хоть разных размеров, прекрасно все знают,
Другие пути заведут их в тупик.
Пусть все головой мне активно кивают,
Пока отыщу я им сытости пик.
 
 
До этого надо пожить им по средствам.
Пусть каждый листок сберегают теперь.
Немерено голода будет и бедствий,
Но к пику тому не дойти без потерь.
 
 
А кто в огороде уже неприлично
Пытается выбить уступки себе,
Тому объясню потихонечку лично,
Как им на чужом наживаться горбе.
 
 
Но есть среди них неуёмные твари.
Их следует как-то на время прижать.
Конечно, возможен кровавый сценарий,
Но лучше бы было его избежать.
 
 
По-моему слишком скромны мои планы.
Мой выбор букашки поддержат любой.
Расширить основу пора для обмана,
И следует всё же заняться собой.
 
 
Зачем же тесниться Главе в огороде,
Вдыхать с насекомыми всякую грязь?
Ландшафт неплохой за границами вроде.
Вот там и разлягусь, отрав не боясь.
 
 
Озвучил сейчас неплохую идею,
И участи этой мне не избежать.
На новое место отправиться б, где я
Начну и другие идеи рожать».
 
 
Глава насекомых с довольной улыбкой
Теперь приступил пожирать всё подряд.
Не так уж его положение зыбко,
Вот только б не слопать какой-нибудь яд.
 

Обида

 
Главе насекомых попался под вечер
Из их огорода зелёный кузнечик.
Узнала теперь от кузнечика тля,
Чьи всё же букашки и чья же земля:
 
 
«Ты хоть и мала, но не глупая вроде —
Главой насекомых был я в огороде.
Всегда как Главу принимали меня.
Ты ж просто зелёная цветом как я.
 
 
И хоть для Главы и мала ты росточком,
Никто и не знал, кто сидит на цветочке.
Дела проворачивал я налегке,
Пока ты меня заменяла в цветке.
 
 
Но ты до зимы ни о чём не печалься,
Меня заменяй и в цветочке качайся.
Букашкам чтоб всем рассказать о еде,
Мне надо попрыгать ещё кое-где.
 
 
Пока соберу я нектара охапки,
Ты только в цветке не откинь свои лапки.
Зимой отлежимся, а новой весной
Тебе разрешу подъедаться со мной».
 
 
Имея на место Главы свои виды,
Хоть тля проглотила язык от обиды,
Но всё ж показала улыбку Главе.
 
 
Кузнечик опять растворился в траве.
 

Прохладная речь

 
Уже опустилась на грядки прохлада.
Другим червякам изложить своё «вяк»
Приполз в огород из ближайшего сада
На яблоках там потолстевший червяк.
 
 
Платформу свою излагал без замашек,
Без пены у рта и без слёз на щеках:
«Из сада хоть я, но как вы из букашек.
С проблемой я вашей знаком ещё как!
 
 
Конечно же, жил не на грядке, не в травке,
Но жизнь начинал я от корня, с низов.
Как вы из яйца я, и мелкой козявкой
Судьбу насекомых усвоил с азов.
 
 
Я полз по коре от ствола основанья,
Сквозь плотную тень пробивался я в свет.
В итоге я понял всю суть мирозданья —
Вкуснее, чем яблоко, верьте мне, нет.
 
 
Глава насекомых запудрил вас ловко.
Хоть тля по природе, но дурит легко.
А жук колорадский и божья коровка
От выдумок тли не ушли далеко.
 
 
Под едким дурманом сегодняшней власти
На грядках своих не загнулись пока,
Чтоб сада огромного стали вы частью,
Главой выбирайте меня, червяка.
 
 
Зачем есть картошку, морковь, помидоры,
Капусту, петрушку, редиску и лук?
Дорогу открою вам в сада просторы.
Там яблок на каждого тысяча штук.
 
 
Впитаете вкусные яблока соки,
Тогда уже все к освоению груш».
 
 
Букашки лежали под корнем осоки
В преддверии скорых метелей и стуж.
 

Тля, кузнечик, огород

 
Хоть грядут уже морозы,
Тле не до анабиоза.
Жизнь идёт как по клише,
Но тревожно на душе:
 
 
«День какой-то непогожий.
Но не он меня тревожит.
Всё ж, куда ни посмотри,
Что-то гложет изнутри.
 
 
Между грядок грязи каша.
Не собрать ли вновь букашек?
Мы с кузнечиком вдвоём
Снова им мозги зальём.
 
 
Хорошо б меня кузнечик
Посадил себе на плечи.
Хоть и разные мы с ним,
Только цветом всё ж одним.
 
 
Что же сделать, в самом деле,
Чтобы все позеленели?
Как убрать с букашек ту
От коровок красноту?
 
 
В огороде хоть морозы,
Надо всех поставить в позу,
А потом уже начать
С ними что-нибудь кричать.
 
 
Для развития их глоток
Дать нектар по пять щепоток.
Лишь бы всем, внимая суть,
От нектара не уснуть.
 
 
Кто одёжкой послабее,
Тот, глядишь, позеленеет.
Кто противится всерьёз,
Тех введём в анабиоз».
 
 
Раз пока ещё не вечер,
Всех Глава собрал на вече.
Утомил их геморрой,
Но букашки встали в строй.
 
 
Покрывал букашек иней.
Их Глава стоял над ними.
И пищал букашек сброд:
«Тля, кузнечик, огород!»
 

В мерзлоте

 
Ни противься как природе,
Тля уснула в огороде —
Повалил её всерьёз
До весны анабиоз.
 
 
Только тля дубасит пылко
Лапкой ближней по затылку:
«Отойду сейчас ко сну.
Кем вот встречу я весну?
 
 
На судьбу не уповая,
Пять сезонов был Глава я.
Всех от голода как мог
Насекомых уберёг.
 
 
В этом плане сам хоть лысый,
Демографию повысил.
Показатель налицо —
Что ни листик, то яйцо.
 
 
Я породой не из робких,
Протоптал повсюду тропки.
Раз уж ростом я с вершок,
Лез под каждый корешок.
 
 
Брал любую высоту я.
Вывел яды подчистую.
В огороде не с проста
И уют, и чистота.
 
 
Вёл за то борьбу открыто,
Чтоб букашки были сыты.
Всем наладил сон и быт.
Мною каждый не забыт.
 
 
Брался я за всё ретиво,
Планы есть на перспективу,
Как вот всем открыть глаза,
Голос чтоб отдали за?
 
 
Проползти бы по порядку
Мне сейчас от грядки к грядке
И, во всю стараясь прыть,
Норку к каждому прорыть,
 
 
Посидеть у каждой мошки
И покланяться им в ножки.
Может быть, тогда весной
Все пойдут опять за мной?
 
 
Если я их не подмажу,
Нет уверенности даже,
Ведь осенней-то порой
Каждый сдох у нас второй.
 
 
Под такой-то показатель
Лишь кузнечик мне приятель.
Но и этот, деловой,
Тоже хочет стать Главой,
 
 
Лишь последний снег растает.
Кстати, где он обитает?
Мне во благо, может быть,
Конкурента усыпить?
 
 
Вдруг букашкам разным этим
Будет лучше он заметен?
Нет! По этому пути
Не получится идти.
 
 
Мне кузнечик пригодится.
Лучше буду с ним водиться.
Что ж лежу я? Хватит спать!
Ход к нему пора копать.
 
 
Как найду его, нароем
Нужных норок больше вдвое».
 
 
Проводя идею ту,
Тля упёрлась в мерзлоту.
 

Изголодавшийся паук

 
Утомлённый солнцем в доску,
Сети прочной к ловле мух
Ткёт паук с утра полоску
По часам не меньше двух:
 
 
«Что за резвые здесь мушки?
Хоть тугие сети, всё ж
Мне порвали три ловушки.
Так сетей не напасёшь.
 
 
Пожалели б старика-то,
Кушать хочется и мне.
Сеть закончить до заката
Хватит времени вполне.
 
 
Исхудал я телом малость,
Шевелиться нет уж сил.
Хоть какая б тля попалась,
Я и ей бы закусил.
 
 
Караулил днём и ночью,
Не состарился пока.
Не расстраивали б очень
Этим делом старика.
 
 
Я ведь тоже не железный.
Резво бегать – не моё.
Лучше б сами в сети лезли
И держались за неё.
 
 
Натяну на грядках сетку
Лишь одну из четырёх.
Ей свяжу поменьше клетку,
Чтоб брала и малых блох.
 
 
Хоть и много места в брюхе,
Хоть и морда вся в слюне,
Но мечтать о жирной мухе
Всё ж не стоит больше мне.
 
 
Ох, простуда! Ох, запоры!
Ох, опять радикулит!
Околею, видно, скоро.
Как ни встану – всё болит.
 
 
Ну-ка, ну-ка, где тут нитка?
Не хватает больше зла!»
 
 
На паучью сеть улитка
Ненароком заползла.
 

Зимние тумаки

 
Зелёная тля через мёрзлые грядки
До спящих букашек сквозь грунт добралась
И, чтобы проснулись, чесала им пятки,
Имея пока над букашками власть.
 
 
Кому-то понравилась эта щекотка,
А кто-то ей просто отвесил пинка.
Хоть тля и драла на брыкавшихся глотку,
Добавили ей и за то тумака.
 
 
Глава насекомых движениям грубым
Совсем не доволен: «Так это же бунт!
От этих ударов я ж стану беззубым.
Эх, как-бы поглубже засунуть их в грунт?
 
 
Отсеять бы тех, кто брыкается резво
И в сторону тычет властей и элит.
Им лапки прижёг бы калёным железом.
Ведь так наподдали, что тело болит.
 
 
Придётся позвать паука хоть на время.
Пускай насекомых Главе подсобит,
Охраны несёт пусть особое бремя,
Чтоб не был Глава недовольными бит.
 
 
А если кому-то из них не по нраву
Зарыться поглубже мой добрый совет,
Пусть сразу чинит над такими расправу
И пачками кушает их на обед.
 
 
На грядках и в грунте ветрище и холод.
Букашек строптивых в достатке у нас.
Паук утолит недовольными голод
И сделает на зиму нужный запас.
 
 
И где же защитник мой? Где паучище?
В облаву его поскорее! Ату!»
 
 
Быть может, Глава паука и отыщет,
Но всё же стратегию выбрал не ту.
 

Кузнечик в предвкушении

 
Зелёная тля успокоилась вроде,
Решила до лета немножко поспать.
И только кузнечик не спит в огороде,
Главой насекомых готовится стать.
 
 
Но должность Главы не небесная манна,
Не падает с неба кому-то она.
И раз быть Главой перспектива туманна,
Кузнечику стало теперь не до сна:
 
 
«На место такое не влезешь нахрапом.
Бессмысленно просто выпячивать грудь.
Что все от природы они близолапы,
Я должен букашкам хотя б намекнуть.
 
 
Кому они верят? Жукам и коровкам?
А может, ещё червякам земляным?
Букашкам скажу, что дурачат их ловко,
Не верили чтобы посулам иным.
 
 
Их божья коровка, ничуть не краснея,
Скрывая под крыльями гнусную суть,
Давно призывает ползти всем за нею
И держит на сладкие ягоды путь.
 
 
Букашки и вправду как малые дети —
Поманят и тут же ползут как на мёд.
На вызов коровки я должен ответить.
К рывку, к революции пусть не зовёт.
 
 
Хоть есть кое-где в огороде цветочки,
Конечно же, это не с фруктами сад.
Я всё потихонечку сосредоточил,
А кто-то пророчил банкротство, распад.
 
 
Убрать бы с дороги всех тех, кто мешает,
Друзей обращая во благо себе».
 
 
Кузнечик, победу свою предвкушая,
Размазал слюнищи на нижней губе.
 

Подсчёт

 
Глава насекомых к букашек подсчёту,
Уверен, что будет он ей по плечу,
Что справится лучше с задачей, чем кто-то,
Назначил указом своим саранчу.
 
 
Должна саранча посчитать всех букашек,
Зелёных и красных, кто к осени жив,
И тех, кто остался, на разные чаши,
По цвету суммарно затем разложив.
 
 
Уж как там пыхтела, уж как там старалась,
Не знают букашки, не знает Глава,
Но больше зелёных в одной оказалось,
Чем есть в самом деле живых, раза в два.
 
 
Беда приключилась с подсчётом у красных,
Не так посчитала и их саранча.
 
 
«Куда подевались коровки, не ясно? —
 
 
Они суетились, жужжа и ворча. —
 
 
Никак, мафиозная снова система?
Никак, объявился невидимый спрут?
Уверены были заранее все мы,
Что красных букашек к зелёным сопрут.
 
 
А где же букашки все жёлтой породы?
Не видно таких среди нас ни одной.
Они же, как солнце, светили нам сроду,
При них ведь теплее под снегом зимой.
 
 
Куда голубые ушли идиоты?
Ведь видели их каждый день, каждый час.
Эх, как саранча начудила с подсчётом!
Хребет бы за это сломать ей сейчас.
 
 
За это подрезать ей надобно крылья.
Пусть скачет кузнечиком, ползает тлёй».
 
 
Итоги подсчёта оставили в силе.
Пропавших букашек сравняли с землёй.
 

Кто там наверху

 
Зима в огороде. Хоть есть и не просят,
Никто их из норок наверх не тянул,
Букашки в раздумье, в каком же вопросе
Их кто-то как будто опять обманул.
 
 
В ударе коровки, снуют тараканы,
Забегали шустро в полоску жуки:
«Всё! Хватит терпеть! Не допустим обмана!
Ведь ползают здесь не одни дураки.
 
 
Нас чем-то травили всю осень и лето.
Не выжили многие в этом аду.
Призвать бы кого-то за это к ответу,
Чтоб знали, какую давать нам еду.
 
 
Узнать бы кто там во главе наших грядок,
Не вышел ли гада правления срок?
Раз всех он направил намеренно к яду,
Какой от такого правителя прок?
 
 
Давно уже ходят какие-то слухи,
Что к лету получат зелёный окрас
Коровки, жуки, тараканы и мухи.
Такая расцветка не радует нас.
 
 
Так кто ж там зелёный над нами стоящий?
Узнаем мы всё же, кто есть – ху из ху?»
 
 
Одну лишь букашку из многих бузящих
Устраивал тот, кто сидел наверху.
 

Оранжевый бред

 
Букашка зелёная горестно плачет,
Приснилось сегодня ужасное ей,
Как будто на грядки явился захватчик
Оранжево-рыжий большой муравей.
 
 
Букашка то лапки раскинет, заохав,
То бурно доводит печали свои,
То всех убеждает, как будет им плохо,
Появятся рыжие вдруг муравьи.
 
 
Букашка пугает, состроив гримасу,
Какой муравей причиняет всем вред,
И хочет, чтоб вся насекомая масса
Поверила в рыже-оранжевый бред.
 
 
Букашка со сном своим шустро носилась,
Не видя под лапками видимых ям.
Букашка кричала, что ей же приснилось,
Что только кузнечик задаст муравьям.
 

На крутом бугре

В загоне

 
Стоит в загоне рыжий Конь,
А рядом – толстый Бык.
Над ними крышу «съел» огонь.
Конь к холоду привык.
 
 
Быку не жарко тоже здесь,
Но всё же у Быка
Всегда еда с подстилкой есть,
Рогожа на бока.
 
 
По ним не плачет гневный кнут
И от ярма нет ран.
 
 
Проведать, как друзья живут,
В загон зашёл Баран.
 
 
Давно друзей не видел он.
Баран разинул рот.
Он явно чем-то удивлён,
Хоть рядом нет ворот:
 
 
«Я вас не вижу много лет.
Вот прячетесь вы где!
Вас на поляне сочной нет,
Не ходите к воде».
 
 
Заржал довольно рыжий Конь:
«Да! Жизнь уже не та.
Хоть и в загоне вечно вонь,
Но всё ж нет хомута.
 
 
Я раньше вечно что-то вёз.
Оглох уже, смотри,
От скрипа страшного колёс
И вёз не воз, а три.
 
 
Стою теперь без сбруи я
И без подков, босой».
 
 
«Зелёная и длинная
И пахнет колбасой,
 
 
Что это? А?» – Баран спросил.
 
 
Конь закусил губу.
 
 
Баран смеялся, что есть сил:
«Узнал свою судьбу?»
 
 
«Ногой по стойлу постучи
И сплюнь через плечо.
Про колбасу пока молчит
Хозяин наш ещё.
 
 
Он мне работу по душе
Даёт всегда весной.
Произвожу я малышей.
Ведь я же племенной».
 
 
И тут Барана отругал,
Вступившись, толстый Бык:
«Зачем Коня-то напугал,
Ходячий ты шашлык?
 
 
Я тоже долго был с ярмом.
Теперь я племенной.
Я, может, не блещу умом,
Но он всегда со мной.
 
 
Кто виноват, что у Коня
Работы больше нет?
Не запрягают и меня.
Что делать? Дай ответ.
 
 
Парнокопытными нас всех
Хозяева зовут,
Но в жизни ждёт того успех,
На ком рога растут».
 
 
Всё, что сказал Барану Бык,
Он выслушал и вот
Баран проблеял сквозь язык:
«Я сам рогатый скот».
 
 
Увидел Бык, что и Баран
Имел свои рога.
Он мог оставить много ран,
А шкура дорога.
 
 
Ретировался старый Бык,
Стал заикаться. Но
К нему Баран уже привык,
Друзья ведь всё равно:
 
 
«Другая жизнь скоту нужна,
Не то настанет срок —
Полстада и полтабуна
Останется без ног.
 
 
Вам вместо поля и лугов
Загон дороже стал.
А кто из вас к чему готов
Я слушать здесь устал.
 
 
Раз вам не нужен больше труд,
Луга и водопой,
Пусть стойла вам бока потрут.
Дружите меж собой.
 
 
А у меня теперь семья —
Барашек-сын подрос.
Кто виноват, что делать, я
Отвечу на вопрос».
 

Интервью

 
Васильком бугор украшен,
Молодой густой травой.
Скачет весело Барашек,
Ловко вертит головой.
 
 
То на солнышке резвится,
То понежится в тени.
 
 
Над Барашком сели птицы,
Стали спрашивать они.
 
 
«Кто такой хороший пляшет?
Как тебя, малыш, зовут?»
 
 
Носик свой задрал Барашек:
«Первый день я, птички, тут.
 
 
Прошлый год на этом поле
Мой отец траву щипал,
А теперь по доброй воле
На кастрацию попал».
 
 
«Лишь вчера на месте этом
Папа твой как бык мычал».
 
 
Им Барашек: «Прошлым летом
Папа маму повстречал.
 
 
Мне сказал он, между прочим,
В вертикальном чтоб я был
Положении устойчив
И стабильность сохранил.
 
 
Чтобы быть скорее сильным
И улучшить жизнь себе,
Должен я всегда обильно
Кушать утром и в обед.
 
 
Не страшны мне сны ночные
И не страшен сон дневной —
Все продукты основные
Постоянно подо мной.
 
 
Есть трава, что мягче теста,
Есть и жёсткий горький хрен.
Он значительное место
Занимает на бугре».
 
 
«Ну, а если вдруг прольётся
Душ холодный из небес?»
 
 
«И тогда трава найдётся.
Я в неё по шею влез.
 
 
Под травой тепло как в бане.
Застрахован я всегда
От погоды колебаний,
Если дождь придёт сюда».
 
 
«Если вдруг травы не станет,
Как ты будешь дальше жить?»
 
 
«Я желудка всплеск желаний
Постараюсь подавить».
 
 
Птицы вновь вопрос Барашку
Задают: «А кто главней,
Всё же ты или папашка?»
 
 
«Папа мой пока сильней.
 
 
Состязаться мне с ним рано.
Вот травы наемся впрок,
Буду я как он бараном,
Преподам ему урок.
 
 
А пока я на досуге
Протоптал ногами круг.
Я гарант того, что в круге,
У отца за кругом луг.
 
 
Скоро он про всё забудет,
Чем теперь владею я.
У него за кругом будет
Компетенция своя».
 
 
Птицы вновь: «Тебе известно,
Что полями рыщет Волк?»
 
 
Это был вопрос нелестный.
На мгновение умолк
 
 
Наш хвальбун: «Пока я в круге,
Я с волками буду строг.
Всех волков в лесной округе
Я скручу в бараний рог».
 
 
«Ну, а как насчёт свободы,
На верёвочке ведь ты?
Или ты из той породы,
У кого одни мечты?» —
 
 
Птицы вновь его спросили.
 
 
Ткнул Барашек в землю рог,
Камень маленький осилил,
Ну, а колышек не смог.
 
 
«Ты же станешь инвалидом.
Хватит землю ковырять».
 
 
«Фридом бэттэ зэн нот фридом», —
Стал Барашек повторять.
 
 
Он с улыбкою на морде
По-английски говорил,
Будто он английским лордом
В позапрошлой жизни был.
 
 
«Вот нашёл себе заботу.
Будет он теперь потеть,
Чтобы вместо несвободы
Мог свободу он иметь», —
 
 
Зашептались птички дружно,
Бесполезный труд узрев.
 
 
А Барашек стал окружность
На крутом топтать бугре.
 

Пищевая цепочка

 
На бугорке под деревом пасётся
Барашечек с кудрявой головой.
Он не грустит, а весело смеётся
Над сладкою и горькою травой.
 
 
Во рту Барашка хрен как сахар тает.
О нём округу облетела весть.
И семь волков собрались в волчью стаю,
Чтоб молодой баранины поесть.
 
 
Бугор с Барашком волки окружили.
 
 
«Ты кто такой?», – спросил его вожак.
 
 
«Я – сын Барана. Мы всегда здесь жили», —
Сказал Барашек вожаку, дрожа.
 
 
«Что ж папа одного тебя оставил?
Ягнёнок ты или уже подрос?
Своих не установишь нам ты правил.
Кого бы съесть на ужин, вот вопрос».
 
 
«Давать себе оценку рано вроде.
Себя я отклассифицировать
Хотел, конечно, как по новой моде,
Но вот шкалу мне трудно подобрать.
 
 
Хоть раньше среди вас ни разу не был,
Не будем наводить тень на плетень,
Наклеим мне всем вам понятный лейбл.
Я то, что так искали вы весь день.
 
 
Заняв позицию к вершине ближе,
Не просто я забрался на бугор.
Впитал я всё, что под ногами вижу,
И ценностей всех базовый набор.
 
 
Ну, а какой у вас набор, известно.
И это ваше дело, но понять
Придётся, хоть волкам и овцам тесно,
Должны по нашим правилам играть.
 
 
Чтоб волки были сыты, овцы – целы,
Восьмым возьмите в стаю вы меня.
Тогда мы сообща займёмся делом
И будем отношения менять.
 
 
Искореним мы хищников натуру.
Хоть это будет выглядеть смешно,
Построим вам свою архитектуру.
Не весело вам будет, а грешно.
 
 
Расставим все акценты и нюансы.
В восьмерке нашей буду я главой.
Отныне волки-вегетарианцы
Питаться будут сеном и травой.
 
 
Нам так сто лет хотя бы продержаться,
Тогда повестку можно будет смыть.
И вегетарианцами остаться
Всем хищникам придётся, может быть.
 
 
Вы не стесняйтесь, кушать начинайте.
По сути овцы тоже ведь трава.
Желудок свой травою наполняйте
И напевайте песенки слова —
 
 
Мы жажду хищников в себе остудим.
Не надо нам каких-то ждать чудес.
Мы в дружеском ключе работать будем.
Нам нужен луг, а не дремучий лес.
 
 
Пока не перестанет мир крутиться,
Жевать траву мы будем волчьим ртом.
Мы не соскочим со своих позиций,
Чтоб не расхлебывать беду потом».
 
 
«Ты всё сказал? – вожак стал улыбаться. —
Иди-ка лучше в гости ты ко мне».
 
 
«Идти мне в гости или оставаться
Не может быть навязано извне.
 
 
В глобальной ситуации с питаньем
Ваш кризис вам самим не разрешить.
Займитесь лучше личным воспитаньем.
Нельзя же каждый день овец душить.
 
 
А кто не конвертирует желанье,
Стать просто вегетарианцем чтоб,
Получит всё же поздно или рано
За жизнь мою заслуженную дробь».
 
 
Недолго разговор их продолжался.
С бугра сбежала стая, наконец.
А на бугре под деревом остался
На колышке верёвочки конец.
 
 
Барашек думал, что волков он круче,
Болтая на своём крутом бугре,
Но тянут бедолагу в лес дремучий,
Чтоб место предложить на шампуре.
 

Клон и волки

 
В дремучий лес лугами и полями
Барашка тащат волки на спине.
У ямы тушку бросили, а в яме
Котёл с водой кипящей на огне.
 
 
Барашечек очухался от тряски,
Открыл глаза и тут же замер он —
Вокруг него сплошные злые маски.
Барашек понял, это всё не сон.
 
 
Он только что счастливым был барашком,
Резвился, вольно прыгал на бугре.
Теперь он оказался в месте страшном
И что-то кипятится на костре.
 
 
Но выбраться оттуда как-то надо.
Барашек срочно выход стал искать,
И начал он под жадным хищным взглядом
Волкам копытом пыль в глаза пускать:
 
 
«Загадили вы лес своим помётом.
Всё запахом вокруг заражено.
Скрутить в бараний рог мне вас охота
И мордой ткнуть вас в ваше же давно.
 
 
Вот если б вы в два раза меньше ели,
А лучше бы щипали вы траву,
То ёлками тогда бы пахли ели
И стало б больше зайцев наяву.
 
 
Теперь вы есть баранину хотите?
Ну, что ж, тогда смирюсь с такой судьбой.
Но только вы заранее учтите,
Не вкусный я, подскажет вам любой.
 
 
Я плод эксперимента был на воле.
Не просто выбран был бугра уклон.
Меня сейчас зовут Барашек-Долли.
Папашки своего я полный клон.
 
 
Травой питался я, не просто травкой.
В траве модифицирован был ген,
И, съев меня, вы станете козявкой.
С вас шерсть сползёт от морды до колен».
 
 
Вожак в ответ: «К чему твои новеллы?
Здесь стая собралась не на пикник.
Ты был там, на бугре, как будто смелый.
Что ж в логове головушкой поник?»
 
 
Барашек вновь: «Я думал будет саммит
В формате новом восемь, а не семь.
Сказали на бугре об этом сами
И вроде согласились вы совсем.
 
 
Верёвку, волки, с шеи мне снимите.
Без галстука хочу побыть сейчас.
Пока в котле вы воду кипятите,
Пошепчемся мы с кем-нибудь из вас».
 
 
Стянув с себя постылую верёвку,
Кто хищник, а кто жертва позабыл,
Слова во фразы складывая ловко,
Барашек вожака опять долбил:
 
 
«Вы зубы спрячьте временно на полку,
Не то зубов лишитесь вы совсем.
Что вредно каждый день и даже волку
Зубами кости грызть, известно всем.
 
 
Смиритесь, если дальше жить хотите.
Вам думать надо не про мясо, про
То, как худеть. Как перышко взлетите.
Зубам своим вы сделайте добро.
 
 
Вам дам я для зубов рецепт особый.
Полынь вы вместо мяса бросьте в суп.
Тогда бульон хоть пробуй, хоть не пробуй,
Его полюбит каждый волчий зуб.
 
 
В полыни столько много аромата.
Сплошной с полыни в супе витамин.
Его бульон особого формата
И должен быть, как минимум, томим.
 
 
Баранина с полынью не в формате.
Не стоит мясом портить супа вкус.
Архитектуру пищи поменяйте.
Что вам сказал, мотайте всё на ус».
 
 
Пока шептал он Волку про приправы,
Всё думал как ему быстрей спастись.
Ему не по душе их волчьи нравы.
Скорей бы на бугор опять пастись.
 
 
На суп переключив вниманье зверя,
Барашек смог покинуть тёмный лес.
Что смылся он от Волка, сам не веря,
На свой бугор под дерево залез.