Текст книги "Кружева бессмертия"

– Иди, пообщайся. И не смотри на меня так, ты отлично знаешь, что боевым магам со жрецами богов лучше не ссориться.

– Боюсь, я не в настроении, учитель, – осторожно сказал Уолт, жаждущий оказаться вовлеченным в религиозный диспут примерно так же, как водяной – прыгнуть в костер.

– Ты из нас лучше всех знаешь, как можно сказать гадость райтоглорвину, делая вид, что просто интересуешься основами веры. К тому же я видел, как ты просматривал его бумажки.

– Ксанс их тоже просматривал…

– Ксанс новую комбинацию огненных заклятий хотел испытать на подходящем материале. В общем, не спорь. Иди, обменяйся любезностями, выслушай, чего он хочет, как-нибудь вежливо отвадь – и сразу в гостиницу.

– Вежливость не гарантирую, – пробурчал Уолт.

– По крайней мере, ты знаешь, о чем с ним говорить.

Уолт, уже не сдерживаясь, вздохнул. Да уж, знает. Райтоглорвины и жрецы Грозного Добряка из других рас старательно вбивали догматы веры в юные головы. Ошибись хоть раз, произнеся молитву, которая длится два часа, – и здоровайся с розгами. Забудь хоть одно из Святых Именований Грозного Добряка, количество которых около трехсот – и приветствуй темный чулан дня на два-три. А уж если не сдержишься и неосторожно выругаешься в адрес и райтоглорвинов, и монастыря, и самого Грозного Добряка – о, здесь в дело вступят младшие экзекуторы, которые изгонят из младых мыслей все следы присутствия убоговской силы, подвигнувшей на богохульство. И изгонят ведь, так изгонят, что если захочешь проклясть еще раз, то скорее язык себе откусишь.

Уолту повезло: он ни разу не общался с младшими экзекуторами. А вот веселый и улыбчивый Джонатан, не успевший вовремя прервать шутку о Грозном Добряке и двух эльфийках, после каморки экзекуции перестал и веселиться, и улыбаться. Что с ним делали – он никому не рассказывал. Боялся. Он вообще с тех пор всего боялся. И от этого младшие экзекуторы выглядели еще страшнее. Куда ужаснее тех магов, которых клял Урвянкер.

Уолту запомнилось это чувство. Чувство ужасной неизвестности. Он сбежал от этого чувства в Школу Магии и был счастлив, что его приняли. Просто был счастлив. До тех пор, пока не пришло время Тиэсс-но-Карана. Но это уже дела не касается.

Джетуш и Эльза отправились в гостиницу, а Уолт направился к жрецу. Богослужитель, такое ощущение, задрожал от предвкушения беседы. «Ну-ну, – мелькнула мысль, – и что мне сейчас будут втюхивать?»

Наставник конечно же прав. В целом магам лучше не ссориться со жрецами. Одним из источников магических энергий для заклятий как раз являются боги и их Истоки Силы в Равалоне. Но Уолту просто не хотелось разговаривать с богослужителем.

«Великий Перводвигатель, – уныло подумал Магистр, наблюдая, как жрец сам поспешил навстречу. – Ну что я ему скажу? Что предпочитаю верить в себя и близких друзей, а не полагаться на далекие сверхъестественные силы? Что для меня нет разницы между Грозным Добряком райтоглорвинов и Невидимым Розовым Единорогом ааргхов? Что как маг я уважаю божественные силы, но при этом стараюсь их особо не беспокоить, ибо в мире должно быть Равновесие? Да я сам в эту чушь о Равновесии не верю! Наставник, ну что я вам такого сделал?!»

– Приветствую вас в очередной раз и спешу спросить: ознакомились ли вы с литературой, которую я предоставил многоуважаемым магам? – жрец с ожиданием уставился на Ракуру.

Уолт сомневался, что скверно отпечатанные откровения жрецов Грозного Добряка можно называть «литературой». Чуть не сообщив, как собирался ознакомиться с литературой Ксанс, Уолт сдержанно кивнул.

– И какие мысли возникли у вас по прочтении?

«Гм, – подумал Уолт, – лучше тебе не знать…»

– Неоднозначные, – решил кратко ответить Магистр.

– Давайте поговорим о магии, – предложил жрец.

– Ну давайте. – Ракуре стало интересно, что богослужитель, который только получает Силу от Бессмертного, но не копит и не перерабатывает ее сам, может рассказать магу о волшебстве. Ладно, минут пять – десять можно и послушать, а там «вспомнить» о неотложном деле – и в гостиницу.

– Не задумывались ли вы, что магия заставляет смертного возгордиться и забыть о своем месте в мире? Не думали ли вы, что магия, раскрывая внешний мир, скрывает мир внутренний? Не казалось ли вам, что магия принесла в мир больше зла, нежели добра? Не возникало ли у вас когда-нибудь мысли о том, что если бы Тва́рец видел в магии путь совершенствования мира, то все смертные были бы чародеями, но на деле магия подвластна лишь некоторым? Не считали ли вы когда-нибудь, что религиозная вера и магический разум вполне совместимы, но только если помнить, что магия не есть суть смертных, а один из способов их пребывания в мире? Не хотелось ли вам…

– Так, стоп! – Уолт замахал руками, прерывая жреца. Кое-что в этих вопросах ему абсолютно не понравилось. Парень вроде неглупый, взгляд искренний, но, по всей видимости, о работе магов имеет представление только из лекций какого-нибудь Урвянкера. Надо ему кое-что объяснить. – Я, конечно, все понимаю. И маги гордятся своими способностями, и злоупотребляют ими, но… Простите, не напомните своего имени?

– Отец Игнасс, – улыбаясь во весь рот, сказал жрец.

– Отец Игнасс, почему вы решили, что магия принесла в мир больше зла, нежели добра? Разве вам не известно, что чары и лекарства от многих болезней создали маги, и вот уже несколько столетий только благодаря Конклаву не возникает эпидемий?

– Знаю, – продолжая улыбаться, кивнул богослужитель. – Но разве не маги создали ужасные заклинания, от которых гибли тысячи и десятки тысяч во время войн?

– Эта проблема уже давно отрегулирована Конклавом. Во время войн маги используют только вспомогательное волшебство, но не боевое. – Уолт не сдержался и добавил: – К тому же в предыдущие эпохи не только чародеи, но и служители Бессмертных не раз и не два обрушивали на простых смертных разрушительную Силу. И сейчас им даже Конклав, которому подчиняются волшебники, не указ.

– Грозный Добряк осуждает всех собратьев, которые позволяют своим слугам использовать силу для нападения, а не защиты, – скорбно сообщил отец Игнасс, но тут же снова заулыбался и спросил: – Но не будете же вы отрицать, что именно маги породили свободомыслие?

– Гм… Не совсем понимаю, что плохого в свободомыслии?

– Оно лишает ориентиров! – воодушевленно воскликнул жрец. – Мысль, что движется хаотично и случайно, не знает центра, который дает ей смысл!

– Свобода и есть этот центр, – раздраженно ответил Ракура, начиная подозревать, что его против воли втягивают в никому не нужный спор.

– Но кем дарована эта свобода? – Парень выжидательно уставился на мага.

– Мне кажется, я отлично знаю, к какому выводу вы хотите меня подвести, – сказал Уолт. Шаблонность слов жреца полностью разочаровала Ракуру. До такого не достучишься. Глупо было даже пытаться.

– Знаете? – удивился жрец.

– Магия есть выход за пределы дозволенного смертным. Выход за пределы есть нарушение. Нарушение есть разрушение. Разрушение есть убогопоклонение и отрицание Совершенства Тва́рца. Ну а это есть прямой путь на костер, ежели не повезет родиться райтоглорвином-вольнодумцем.

– Все не совсем так, как вы говорите… – начал богослужитель, но Уолт перебил его.

– Да неужели? – Магистр прищурился. – А не сказано ли Грозным Добряком святому Седрику, что любой верный, на шаг отступивший от предписаний, не достоин посмертия в раю и отправится в Нижние Реальности, будь он хоть до конца жизни благочестивым? А не вещал ли Глас на Одинокой горе, что спасутся те, кто примет Силу лишь Грозного Добряка, а иные, пусть и добрые дела творящие, сгинут вместе с убогами в Бездне?

– Вы знакомы с Писанием? – обрадовался жрец, совершенно проигнорировав тон Уолта. Магистр чуть не застонал. Ну ради чего он тут старается? Парень фанатик. Вера превыше разума и все такое.

– Не поймите меня неправильно, – богослужитель вдруг погрустнел и стал выглядеть старше. Уолт насторожился. – Я… я понимаю, что маги никогда не увидят ту реальность, которая открывается верующему сердцу. Даже верующим магам это тяжело. Мы видим мир по-разному, понимаете?

– Мир один, – ответил Уолт. – Граней много. Не хочется, чтобы все разнообразие было сведено к чему-то одному.

– Я, – жрец зачем-то огляделся по сторонам, – раньше тоже был магом. Да-да, учился в Ордене Пентакля! – поспешно добавил он, заметив сомнение в глазах Уолта. – И я знаю: маги и ученые досконально разобрали физику тела смертных, вскрыв удивительные возможности организма и психики, открыв такие единицы его бытия, которые раньше невозможно было представить. Маги и мудрецы полностью изучили метафизику духа, разобрав строение ауры, структуру Локусов Души, архитектонику тонких планов и пути жизненных духов. Но еще я знаю, что ни маги, ни кто-либо иной не смогли познать, что есть душа, для чего Тва́рец создал наш мир и какая цель у каждого из нас. Магические искусства не могут дать ответы на эти вопросы!

– Душа – это то, что заставляет двигаться тело, – пробормотал Уолт, немного опешивший от страстной речи богослужителя. Бывший маг? Гм…

– Простите, что?

– Так определял душу Агристотэл. Философ, не маг. Простите, отец Игнасс, но мы с вами не поймем друг друга. Я верю в то, что маги нужны миру, и это их личное дело, откуда брать Силу. Вы в это не верите. Приводить доказательства мы можем бесконечно, убеждать друг друга имеем возможность столько же, но оба упремся лбами в этот предел – веру. А вера штука скользкая и до безобразия упрямая.

– Многоуважаемый Магистр, дело не только в вере. – Жрец вздохнул. – Дело в том, откуда идет вера, в ее источнике.

– Для моей веры мне вполне хватает вот этого, – Уолт постучал себя по лбу. – Собственной головы на плечах и разума.

– А сердце?

– Что – сердце? – нахмурился Уолт.

– Разве можно обойтись без сердца?

– Некролюды обходятся, – сказал Уолт. – Андеды обходятся. Андеды, правда, безмозглые, но некролюды вполне разумны. Они, как вам должно быть известно, и государство в Заграбии построили, и вполне мирно живут, не помышляя о завоевании ближайших стран, хотя кому как не им устраивать войны?

– Печально, что на каждый мой вопрос отвечает ваш разум, а не душа, – вздохнул жрец. – Может, вы просто не хотите услышать ее?

И тут Уолт разозлился. Да что этот парень может знать о его душе? Да жрец даже и догадаться не может, что она собой представляет! А если бы смог, то бежал бы сейчас отсюда, сверкая пятками.

Жрец осторожно отступил на шаг, напряженно вглядываясь в Ракуру. Спохватившись, Магистр попытался выглядеть как можно безразличнее. Парень ни в чем не виноват. Неизвестно, что заставило мага стать жрецом, но это его выбор. Уолт, конечно, подобного не одобрял, но это мнение Уолта. Пусть Игнасс хоть вешается, если захочет. Главное, чтобы другим смертным не навредил своим поступком.

– Простите, отец Игнасс, но мне пора, – делая вид, что прислушивается к чему-то, сказал Ракура. – Наша работа здесь выполнена, и мы возвращаемся в Школу.

– Благослови вас Грозный Добряк за славное деяние, – богослужитель улыбнулся, осеняя Уолта крестом. Магистр слабо улыбнулся. Райтоглорвины утверждают, что крест означает соединение двух противоположных путей (а именно Грозной и Доброй Ипостаси) и является изначальным символом Грозного Добряка. Но любой интересующийся магосемиотикой или просто магическими символами знает, что крест использовался еще Магами-Драконами для обозначения единства Неба и Земли, мира горнего и дольнего. А уж о множестве других магических систем можно было и не вспоминать: в той или иной мере они основывались на чарах Магов-Драконов, которые и обучили смертных волшебству.

– Однако подумайте еще раз о нашем разговоре, – попросил жрец. – Это сущая малость, разве нет?

– Подумаю, – сказал Магистр.

Ага, как же. Уолт собирался забыть и задание, и жреца, как только отряд вернется в Школу. Думать он собирался только о магии крови и, иногда, о пиве. Или наоборот, кто знает.

Магистр уходил, а жрец стоял и внимательно смотрел ему вслед. Когда маг скрылся из виду, богослужитель ухмыльнулся, выбросил буклеты и поспешил следом за чародеем. Неожиданно он словно растворился в воздухе. Успей Магистр заметить происшедшее с отцом Игнассом, он бы удивился, узнав вязь заклятий, которую до этого использовала Дайра. Аура жреца не являла ни малейшего намека на такой же, как у Грантер, уровень оперирования Силой. Но Уолт не видел. Вообще никто не видел: улица пустовала, а каменные одно– и двухэтажные дома взирали на нее закрытыми ставнями. Город притих и затаился, словно чувствовал, что в его обыденность готовится вторгнуться нечто необычное.

Глава третья

Создание портала из ничего – долгое и нудное занятие. Это относится к любому заклинанию, но когда дело касается Переходов, то нужно учитывать еще и фактор сопротивляемости пространства. Заклинание представляет собой совокупность заклятий, простых преобразований Эфира в более сложные. Эфир разными способами проявляет себя в материи, сознании, информации, времени, пространстве и прочем. Что касается пространства, то тут дело осложняется тем, что постоянно приходится принимать во внимание три его разных вида: пространство всего мира, пространство вещей этого мира и пространство сознания, пребывающего в мире и оперирующего вещами. Вообще создание Перехода дело неблагодарное, если он не закреплен специальными ритуалами или не является естественным источником. Портальные Свитки обычно помогают избегать проблем с первым при отсутствии второго, представляя собой компактную форму длительной магической церемонии по преобразованию пространства. Однако Конклав запрещал использование портальных Свитков в пределах определенных территорий Равалона. Как всегда особо не распространяясь о причинах. Нет, маги уровня Архиректора наверняка знали эти причины, но чародеи вроде Уолта могли только догадываться.

Город Террокс, где отряд Магистров выполнял задание, располагался как раз на запретной для портальных Свитков территории. Переходы в Терроксе разрешалось создавать только вручную. Впрочем, как заметил Джетуш, для открытия портала в городе было полно идеальных мест. Естественные источники Переходов практически встречались на каждом шагу. И внезапно оказалось, что все они исчезли.

Семеро боевых магов сидели в гостиничном номере и думали. Сидели, точнее, только шестеро. Джетуш расхаживал по комнате и думал. Уолт, Ксанс, Бивас, Бертран и Эльза расселись за круглым столом посреди комнаты. Дайра демонстративно расположилась в кресле в углу комнаты, подальше от остальных.

Уолт снял с себя плащ и наконец-то остался в простой одежде. Штаны и сапоги, рубаха и камзол – что еще надо боевому магу? Только побольше боевых заклятий в ауре и верные товарищи. Сумка со Свитками рядом, складной магический посох под рукой, в одном из Локусов Души заботливо приготовлен схрон с Острым Запасом, и так приготовлен, что, сработай рядом даже орб, пожиратель магии, Уолт все равно с легкостью достал бы меч из привязанного к ауре субпространства. Ну и еще пара магических секретов за пазухой – в переносном смысле слова, разумеется.

Бивас и Бертран были одеты, как и Ракура. Ксанс по неизбывной традиции Ночных эльфов носил облегающую серую одежду с кучей серебряных вставок. Только в левом ухе эльфа поблескивала золотая сережка, которая на самом деле была не украшением, а мощным штурмовым заклинанием.

Эльза предпочитала давать знать, что она Магистр. Обтягивающие кожаные штаны, по которым змеились надписи из рун, неизменно приковывали взгляды местных мужчин, для которых женщина и ворох юбок были неразрывными понятиями. Вместо сорочки магичка носила сплетенную из мелких колец кольчугу. Кольчужная рубашка была создана из мягкого мифрила, сплава, недавно открытого гномами. Он стоил безумное количество денег из-за своих качеств, делающих его практически невесомым, но не менее крепким, чем традиционный мифрил. Именно поэтому кольчуга не наносила вреда коже Эльзы. Поверх кольчуги магичка надела легкую куртку с символом Школы Магии на рукавах – изображением скрещенных волшебных посохов на фоне рун «Sholias» и «Maagir». На поясе в ножнах висел маленький кинжал из солнечного золота. Еще одна безумно дорогая вещь. Что ж, внучка королевского боевого мага Олории могла себе позволить подобное. К тому же, Уолт должен был признать, что ей идет этот стиль.

Дайра куталась в плащ, такой же, от которого недавно избавился Уолт. В ее случае Ракура тоже вынужден был признать: черный Бестии шел. Казалось, будто вокруг Дайры клубилась тьма. Это сильно подчеркивало тот образ, который Грантер стремилась создать. И образ подходил ей, что уж тут поделать. Мрачная, но симпатичная.

Джетуш тоже носил плащ, но не черный, а красный, расписанный самыми разнообразными символами Стихии Земли: от простых пиктограмм карликов до сложных иероглифов Земных эльфов.

Уолт рассеянно вертел в руках ритуальную фигурку бога Гурмеса, Хозяина Всех Путей. Фигурка божка по форме была идентична гурмам, мраморным колоннам с каменной головой на вершине, которые стояли на каждой дороге в Роланских королевствах. Наследие сгинувшей в веках Роланской империи пережило своих создателей. Давно никто не строит новые тракты, давно никто не ставит новые гурмы, но все равно каменные головы следят за всем, что творится на путях новых государств. И дают возможность магам создавать порталы из любой точки Роланских королевств. Однако почему-то сейчас фигурка не сработала. Эльза и Джетуш провели обряд, создали заклинание – и ничего. Преобразованная ноэзисом чародеев Сила влилась в статуэтку, стремясь использовать ее ноэму, однако гиле пространства даже не шелохнулось.

Совершенно ничего. Прям как в исследованиях Уолта. Два года он корпел над магическими структурами крови, пытаясь выполнить обещание, данное после боя с одним из самых ужасных чудовищ, с которыми Намина Ракура когда-либо встречался. Целый год Уолту казалось, что он продвинулся дальше своего предшественника, но неожиданно возникли препятствия, преодолеть которые арсенал современной теории и практики магии крови не помогал. А ведь не за горами был конец аспирантуры, экзаменационный Вызов Воплощения элементалей и защита кандидатской. Не говоря уже о множестве иных мелочей, связанных с различными проверками Уолта на пригодность профессии боевого мага. И самая худшая из них – это та, которая с Великими боевыми заклинаниями…

Намина Ракура печально вздохнул. Как тут не вздохнуть, тем более печально? Из Великих боевых заклинаний он сумел овладеть только Разъяренным Фениксом, да и то было запрещено Конклавом. Однако когда толпы Тварей рвутся к Алым равнинам, а вас только двое, на запреты особо не обращаешь внимания. Джетуш обучил Уолта Фениксу за считаные дни, но те дни Ракура не забудет никогда. Такого насилия над Локусами Души нельзя забыть.

– Послушайте, мне одному кажется наше нынешнее задание довольно-таки странным? – вдруг спросил Бертран. Рыжеволосый, плечистый, на лице – печать десятков поколений северян, хирды которых радостно грабили все, что попадалось им на пути. Бертран замечательно смотрелся бы в гуще сражения, рубя своих врагов напополам, от плеча до поясницы. Однако Бертран был миролюбив, а в боевой магии предпочитал больше всего теоретический ее аспект.

– Понимаете, мне город сразу показался подозрительным, – продолжил Бертран. – Ну как бы объяснить… Он же никакой!

Уолт согласно кивнул. Город действительно был никакой. Серые дома, серые улицы, серые площади. Только огромные склады гильдии выбивались из серого бытия города, колоссами возвышаясь над домами. Даже ратуша, центр городской власти как-никак, выглядела неприметной. В первый день пребывания боевых магов в Терроксе бургомистр, в чьи обязанности входила встреча официально прибывших чародеев, сам пришел в гостиницу и скромненько поскребся в двери. Тихая, меланхоличная личность, по сути. Он печально поприветствовал Магистров, будто уже тогда догадывался, что им за работу полностью не заплатят (а может, знал, ведь представительство гильдии под боком не первый год), и осведомился, не нужно ли им чего. Фигурой и тоном голоса он прямо-таки умолял, чтобы нужно ничего не оказалось. Уолту его даже стало жалко, хотя чего жалеть первое лицо города? Магистры ничего не потребовали, и бургомистр, печально улыбнувшись, пригласил их заходить в ратушу, если будет время. Фигура и тон при этом не изменились.

И вроде пересечение дорог рядом, все условия для развития, но жизнь здесь кипела только в представительстве Торговой гильдии. Смертных на улицах было мало, раз-два и обчелся, а в гостинице номер занимали только они, Магистры, да приезжие купцы. Хотя, стоит отметить, по вечерам в кабаках сидела масса народу, и гулял люд обычно всю ночь.

– Не обращайте внимания, – отмахнулся Джетуш. – Обыкновенный город контрабандистов. А гильдия им потворствует, доля у нее в этом несомненно. Однако думаю, до королевских служб кое-какая информация скоро дойдет, – он нехорошо улыбнулся.

Уолт невольно посочувствовал Торговой гильдии Великой Франкии. Джетуш был оскорблен – а оскорблять Земного мага остерегались даже Младшие Владыки элементалей. В магическом мире все знали историю о том, как исчезла гора Арай из Ничейных земель вместе с Каменными Змеями, посмеявшимися над смертным, который по-хорошему предложил им никогда больше не появляться вблизи южных деревень Когессы и не посягать на крестьянский скот и самих крестьян. В горе еще оставался отпечаток бога, некогда обитавшего в ней и исчезнувшего по непонятной причине, и Каменные Змеи вовсю пользовались остатками его Силы. Точнее, пользовались, пока на склонах Арая не появился Джетуш Малауш Сабиирский.

– Надо понять, почему пропали потенции порталов, – сказал Ксанс. – С чем это связано. Дело может быть и не в нас, не так ли?

– Думаешь, совпадение? – недоверчиво спросил Бертран.

– Может, и совпадение, – не дав ответить Ксансу, сказал Джетуш. – Я уже проверил. Никакой волшбы, направленной против нас. Потенции порталов исчезли… ну, если прибегнуть к метафоре, то они исчезли, как иссякнувший родник. Природа забрала их обратно в свое лоно. Никакой магии.

– А если это не магия смертных? – Уолт выразительно помахал фигуркой.

– Боги? Зачем им это понадобилось?

– А вот это мы и должны понять, прежде чем… прежде чем начнутся другие странности. – Уолт поставил фигурку на стол. Да, если это Бессмертные, то лучше заранее приготовиться.

– На Прорыв не похоже, – задумчиво продолжил Ракура. Остальные аспиранты с завистью покосились на него, даже Дайра. Он был единственным из них, кто участвовал в закрытии Прорыва Тварей. А для боевого мага закрыть Прорыв означало многое. Это практически сдача всех тестов на квалификацию, разве что неофициальная. Считалось, что Уолт получил доступ в некоторые недоступные для общего пользования отделы библиотеки Школы как раз по причине закрытия Прорыва на Алых равнинах. Ошибались, правда, но Уолт поддерживал эту версию. Знать, за какие заслуги перед Школой Архиректор позволил Ракуре листать некоторые запретные фолианты, широкой общественности было незачем. Совершенно.

– Если ты имеешь в виду классический Прорыв, то да, не похоже, – сказал Джетуш. – Однако сразу замечу, что и на неклассический тоже. Если, правда, нам не повезло повстречать новую разновидность.

– Фюсис, боги, убоги, – перечислил Уолт. – Если Фюсис, то, как я понимаю, мы спокойно можем покинуть город в дилижансе. Если боги, то я живо поймаю святошу и заставлю его испросить для нас защиты у Грозного Добряка. Пообещаю ему, что раскаюсь, приму постриг и уйду миссионером в Преднебесную империю, обращать тэнгу в истинную веру. А если убоги, то опять же обратимся к святоше, и стоит Разрушителю здесь появиться, как Грозный Добряк самолично явится отдубасить нарушителя Договора. Он их, если не знаете, очень не любит.

– В последнем случае от Террокса камня на камне не останется, – покачал головой Джетуш. – Нет, Уолт, если это Бессмертные забавляются, то нам нужно уходить подальше от города. Жителей наши проблемы затронуть не должны.

– Если только… – вдруг сказала Дайра и замолчала.

– Да, Дайра? У тебя есть версия?

Стоит заметить, что Джетуш, хоть и был холоден с Грантер, но не игнорировал. Уолта Дайра раздражала, и ему нередко приходилось сдерживать эмоции, если он был вынужден общаться с Бестией. Гордость и гордыня – вещи разные, и если первое Ракура уважал, то второго терпеть не мог. А в Дайре бурлила гордыня напополам с уверенностью, что она переплюнет в Великом Искусстве всех магов Равалона. Поскольку все, кто не Дайра, дураки и вообще. Тем не менее, ведя практические занятия по боевой гидромагии, Уолт старался оценивать Дайру объективно. Как-никак должность младшего преподавателя обязывала.

– Если только дело не в самом городе, – сказала Темная Бестия. – Это как в книге Тулкара Небесного. Пропавшие города. В них тоже исчезали источники порталов.

– Пропавшие города? – нахмурился Джетуш.

– Что еще за книга Тулкара Небесного? – спросил Бивас. – Никогда о такой не слыхал.

– Не удивительно. Она написана не на всеобщем языке, а на высокой макатыни, которую сейчас знают только те, в чьих жилах течет благородная кровь, а не такие, как ты, – бросила Дайра в ответ.

«Она нервничает», – подумал Уолт. В присутствии Джетуша Бестия обычно не позволяла себе подобных выпадов.

– Я знаю высокую макатынь, – сообщил Бертран. Дайра злобно глянула на него. – Нас ей жрец Граммара в приходской школе обучал. А книга Тулкара Небесного – это написанный двести лет назад придворным магом Тагбора свод мифов о магии Небесного Града и Нижних Реальностей.

– Я как-то листал эту книгу, – кивнул Джетуш. – Скучная вещь, стоит сказать. Куча сплетен и ни одного научно подтвержденного факта.

– А у нас в Ночных лесах все знают, что Тулкар, когда приезжал на наши лечебные источники, просто украл книжку сказок и переделал в этот свой свод, – не преминул сообщить ухмыляющийся Ксанс, стараясь не смотреть в сторону Дайры.

– Вот даже как? – удивился Джетуш. – Ну, боги ему судьи. Если честно, я смутно помню, что там говорилось о пропавших городах. Дайра, не могла бы ты осветить этот вопрос?

– Что здесь освещать? Пропавшие города – это пропавшие города. Цитадели эльфов, гномьи крепости, человеческие поселения, которые однажды просто исчезли вместе со всеми населявшими их смертными. А в некоторых городах пропали только смертные. Пустынные улицы, пустые дома, все говорит о том, что они спокойно начали новый день – и в один миг исчезли.

– Ага, – Ксанс довольно закивал. – У нас баллада такая есть. О Пирусе Храбреце и Черном городе. Пирус как-то во время своих путешествий попал в Черный город, где никого не было. И вот идет он по городу, а тут его…

– Подожди, Ксанс. Дайра, ты говорила, что перед исчезновением городов пропали источники порталов. В той книге, которую я листал, об этом не было ни слова, это точно, такое запоминается.

– Это потому, что в библиотеке Школы неполная версия книги Тулкара. Единственный полный экземпляр, написанный самим Тулкаром, – тут Грантер бросила на Ночного эльфа уничижающий взгляд, – хранится в сокровищнице короля Тагбора, и читать его могут лишь избранные. Тулкар писал, что подобное событие свершилось и при его жизни. Тогда в Тагборе исчез пограничный гарнизон, полностью исчез, с казармами и пристройками. Тулкар проводил расследование и был удивлен отсутствием источников для Перехода. И он предположил, что подобным образом обстояло дело и в пропавших городах, ведь в них жили Великие маги, способные в случае непосредственной опасности открыть Переход и уйти.

– Это тоже может быть проявлением Фюсиса, – задумчиво сказала Эльза. – Мы до сих пор не знаем, как появляются Заводи. Возможно, это действительно изначально части нашего мира, выдавленные из него.

«А она голова. Палец даю на превращение, что никто, включая Джетуша, о Заводях не вспомнил!» – подумал Уолт. Да, Заводи. Автономные субпространственные континуумы, выражаясь научно. Альтернативное название прижилось, когда Скользящие, маги, специализирующиеся на путешествиях в другие реальности, в ином измерении набрели на пространственные образования, которые в том мире так и назывались: Заводи. Целые острова с холмами, равнинами, лесами, горами, реками, озерами, зверями и птицами, а иногда еще и с разумными смертными. И висели эти острова над некой синеватой бездной без начала и конца, одновременно являясь и не являясь частью Равалона. Попасть в них возможно было только через порталы. Все дело в метрике пространства и материи как структуре отображения конечных единиц бытия – именно так однажды сказал Уолту Алфед Лос, когда они сидели в таверне. Уолт запивал пивом очередную неудачу в эксперименте, а Алфед просто говорил, даже не обращая внимания, слушает его товарищ или нет. Впрочем, Алфед разбирался в таких тонких материях, в каких Ракура мог честно признать себя полным профаном, и поэтому Уолт всегда его слушал.

Больше всего этих внеположенных основному миру кусочков пространства-времени располагалось в Снежной империи. На Ундориане это государство, по сути, занимало небольшую часть суши, протянувшись тонкой полосой от Эквилидора и Пограничья к Ледяному морю. Но, учитывая Заводи, которые Снежная империя завоевала, размерами всех территорий страна могла сравниться с Серединными землями. А это, знаете ли, немало.

– Предположим, Заводь. – Джетуш согласно кивнул. – Однако есть одна неувязочка со всеми нашими теориями. Одна потенция портала все-таки осталась. Мои элементали только что ее обнаружили.

Земной маг взмахнул рукой. Над столом появилась светящаяся модель города. Уолт присмотрелся. Масштабы выдержаны точно, вот гостиница, вот представительство, вот ратуша, а вот злополучные склады. А красная мерцающая точка в длинном полутораэтажном здании неподалеку от ратуши, стоит полагать, источник портала, о котором говорил наставник.

– Что скажете? – Земной маг внимательно смотрел на подопечных.

Бертран высказался в том духе, что это странно, что все потенции Переходов пропали, а эта осталась. Бивас прямо сказал, что перед ними ловушка и надо идти бить всем морды. Ксанс предположил, что порталы возвращаются, и этот – провозвестник остальных. Дайра предпочла отмолчаться. Эльза, хмурясь, заметила, что, вероятно, Бертран и Бивас правы.

– Уолт?

– Смутные предположения, учитель. В магии пространства загадок не меньше, чем в магии крови. Но что-то мне подсказывает, что портал может дать нам ответы на все интересующие вопросы. – Уолт подумал и добавил: – Если мы все-таки не решим воспользоваться дилижансом.