Текст книги "Архив Смагина 3"

Васадзе выделил кабинет, и московские гости вполне сносно обустроились. Поздним утром Смагин, Арсентьев и Сеулин пили чай.

– Вера уехала рано, мы её подвезли, – сказал Арсентьев. – Васадзе нашёл машину, сдержал слово. Я вчера полистал дела, сегодня прошёлся по адресам.

– По всем?

– По всем, кроме двух уличных.

В глазах Смагина вопрос.

– Это те, которых на улице. Гопники.

– Ясно. Быстро, однако.

– Автомобиль – серьёзная поддержка. А два последних – здесь, недалеко. Выпросил велосипед у дежурного.

– Автомобиль – не роскошь, а средство передвижения, – задумчиво сказал Смагин.

Сеулин Михаил Афанасьвич.

Год рождения 1898.

Сотрудник УРР.

Служит в управлении со дня основания.

Архив Смагина.

УРР. Дело 25.6.32. «Живец на живца»

– Хорошая книга «Золотой телёнок». Недавно второй раз прочитал. Сильная вещь, – вступил в разговор Михаил Сеулин.

– Но спорная, противоречивая, – высказал своё мнение Арсентьев.

Смагин недовольно поморщился:

– Не без этого, не без этого. Ближе к делу, товарищи. Наблюдения, выводы? Кратко!

Арсентьев открыл тонкую папку, достал из неё два листка бумаги, подвинул их начальнику управления.

– Это всё? – спросил Смагин.

– Всё… в кратком изложении.

Смагин углубился в чтение, однако быстро прервал этот неудобный для других присутствующих процесс.

– Схема города есть? – спросил он, обращаясь к Арсентьеву.

– Нет. Пока.

– Надо найти. Места нанести сможешь?

– Город изучил пока слабо, адреса есть, нанесём. Как тут без схемы…

– Привлечёшь кого-нибудь из местных. Я Васадзе предупредил. Схема нужна, подробности, наблюдения, свидетельства – случайные, сомнительные, любые. Всё нужно.

Сеулин понимающе кивнул, допил чай, поднялся и вышел из кабинета. За ним последовал Арсентьев. Смагин посмотрел им вслед, хотел, было, что-то сказать, но махнул рукой и продолжил чтение. Достал из кармана огрызок карандаша, сделал пометки.

Не прошло и минуты, как дверь кабинета резко открылась. Смагин вздрогнул. Ворвался Васадзе, было видно, настроение у него не праздничное.

– Ещё одно убийство. Квартирное.

– Едем? – спросил Смагин.

Васадзе кивнул, достал платок, вытер шею и добавил:

– Меня с утра в горком партии вызывали. Воспитывали.

Смагин встал из-за стола, аккуратно свернул отчёт, положил в карман, оценивающе посмотрел на Васадзе.

– Воспитывали? Это они могут.

7

Пересечения

В пророчества Иван не верил, хотя к мистике вменяемой скептически не относился. Корнеев позвонил утром, поинтересовался, когда будет в конторе. Иван сообщил: нахожусь дома, минут через двадцать-тридцать доберусь. «На машине?» – спросил генерал. «Да, как обычно» – ответил Иван. «Жду, – сказал генерал. – Будьте осторожны!» Так и сказал. Хорошее пожелание! Вот и думай после таких напутствий, что сие означает: проявление заботы и вежливости или имеющее под собой веские основание предостережение?

Возможно, добираясь на работу, Иван пришёл бы к какому-то определённому ответу на этот вопрос, но его упорные размышления были прерваны. Пошёл слабый дождик – враг водителя, и в тот момент, когда Иван думал, включать дворники или нет, чёрный старый «мерседес» лихо его подрезал и пошёл впереди юзом: первые капли дождя и дорожная пыль – прекрасная смазка. Иван чудом избежал столкновения и, не тормозя, проскочил мимо незадачливого лихача. Если бы нажал тормоз – или столкновение с мерсом или встречная. Пронесло. Но рубашка на спине мокрая.

Лишь минут через десять, когда машина уже была на стоянке, и крутую езду сменила неспешная прогулка по безопасному тротуару, Иван вспомнил заботливое пожелание генерала, и ему стало немного не по себе. Бывает же такое!

Иван зашёл в генеральский кабинет. Обычно Корнеев восседал в начальствующем кресле. На это раз он встретил его стоя и на мгновенье посмотрел на него так, словно увидел привидение. Генерал спецслужбы, видящий привидение, это не кисейная барышня, столкнувшаяся с призраком. В его взгляде гармонично сочетались удивление, радость, недоверие и брезгливость. Странная реакция длилась долю секунды, но Иван не мог её не заметить. Не мог он её и понять.

Корнеев поздоровался и пригласил разместиться за совещательным столиком.

На нём находились два небольших белых листка, в которых Иван при ближайшем рассмотрении узрел две лежащие тыльной стороной фотографии. Без предисловий генерал перевернул одну. Иван засёк, что собеседник следит за его реакцией, по телу пробежал неприятный холодок, заработали надпочечники, он ощутил нездоровое волнение.

– Вы его знаете? – спросил генерал.

Иван внимательно посмотрел на фото, взял в руку, покрутил, меняя ракурс. Изображённый на фото худощавый одетый в небрежный узнаваемый пиджачок мужчина средних лет – Сергей Степашин, штатный сотрудник конторы. Конечно, он его знал, но не мог понять, в чём подвох.

– Да, – ответил Иван, посмотрел ещё раз на фото и отметил про себя, что он узнал не только фигуранта, но и плечо, торчащее слева. Попутно отметил про себя, что снимок сделан негласно. Во всяком случае, Сергей не видел, что его снимают. Что касается плеча, то здесь было, о чём задуматься. И за секунды, выпавшие на раздумье, с большой вероятностью предсказал содержание второй фотографии.

Корнеев ловко перевернул листок. Так оно и было. На снимке – тот же Сергей Степашин, а рядом с ним в пол оборота, в профиль – Иван Смагин собственной персоной. Здесь плечо он уже имел счастье рассмотреть более крупным планом. Увеличение изображения отрицательно сказалось на качестве, но детали Ивана не очень-то интересовали. Он пытался вспомнить событие. Сразу не получилось.

– Что из этого следует? – спросил Иван.

– Следует… То, что вы с ним встречались, – ответил Корнеев.

– Неоднократно, – подтвердил Иван и попытался понять, что происходит и что от него хочет напустивший туману начальник. Он решил сделать шаг первым и поинтересовался: – С ним что-то случилось?

– Трудно сказать. Он исчез. Испарился.

– Всякое бывает… – уклончиво отреагировал Иван на тревожную информацию.

– Вы праву, коллега, всякое. Но не с курьером.

Длинные паузы, испытывающий взгляд. Разговор нравился Ивану всё меньше и меньше. Он хотел гордо и независимо замолчать, затем мелькнула мысль встать и уйти. Но понял, не получится – закрутилось что—то серьёзное, исключающее юношескую задиристость и детскую гордость. Генерал одобрительно кивнул и внёс некоторую ясность:

– Курьер должен был доставить в тайник устройство с начинкой.

– Подарок для Глоты? – уточнил Иван, про себя отметил: недавнее предположение оказалось верным.

– Именно, – твёрдо сказал Корнеев.

Вот вам и невмешательство, вот вам игра на косвенных, это же терроризм, зло подумал Иван и с вызовом сказал:

– Насколько я понимаю, всё получилось, как задумано?

– Что вы имеете в виду? – не без раздражения спросил генерал.

– Глота ликвидирован, – не без вызова ответил Иван.

Корнеев замолчал. Растерянность не прошла, но хоть какая-то векторность обозначилась. Иван понимал: вряд ли его информированность, почерпнутая из общения с другими сотрудниками, есть тайна за семью печатями. Да и силуэт покойного Глоты говорил о многом. Надо было как-то прояснять ситуацию.

– Таинственное устройство – это телефон, – сделал ход Иван, понимая, что предположение может быть и ошибочным.

– Да, телефон, – без экивоков признал генерал.

Иван прикинул, как же не подвести Стаса, хотя не был уверен, что Стас спит и видит, как бы прикрыть его – чёртова служба! Генерал одновременно и развеял его сомнения, и напустил очередную порцию тумана:

– Легкомысленные разговоры среди сотрудников – страшный бич.

Иван опять начал закипать. Он подготовил пламенную речь о соотношении права и морали в любое, каким бы трудным оно ни было, время. Он хотел заявить, что не одобряет методы работы, которые граничат с терроризмом. Генерал упредил точку кипения:

– Это был не тот телефон, о котором болтал Стас. И пояснил: устройство должно было фиксировать всё – разговоры, изображения, посторонние шумы, перемещения масс, инфракрасные объекты…

Иван растерялся, ему стало крайне неудобно, он устыдился своего неразумного предположения. «Успокойся и включи мозг!» – дал он себе команду. Сработало.

– Подмена? – спросил Иван.

– Да.

– Кто доставил телефон Глоте?

– Агент. Это не наша организация.

– А агент взял из тайника?

– Так точно.

– А в тайник доставил или должен был доставить Сергей?

– Точнее не бывает.

Картина складывалась паршивая. Случайный разговор о продвинутом гаджете не был фантазией. Однако довольно странный и авантюрный проект не сработал – произошла подмена. Варианты сбоя: «изготовитель-контора», «контора-курьер», «курьер-агент», «агент-Глота». Результат известен – хитромудрому Глоте вместо чуда техники достался аппаратик с взрывчаткой, и даже силуэт на полу выглядел отвратительно.

– Фото откуда? – спросил Иван.

– Вам лучше знать, фон размазан, – ответил генерал, тяжело вздохнул и добавил: – Вы – последний, кто общался с курьером.

– Если последний… Да, такая встреча была, здесь, недалеко, – ответил Иван. Файл нашёлся, и он вспомнил не только встречу, но и некоторые подробности. – Но это вовсе не означает, что я и есть тот последний, кто контактировал с Сергеем. Я был одним из последних, кто объективно зафиксирован. Как снимки попали к вам?

– Это наши маленькие оперативные секреты, – ушёл от ответа Корнеев.

Весёлый разговор, подумал Иван. Курьер исчез, и этот факт однозначно намекает на возможность его, Ивана, участия – вольного или невольного – в этой комбинации.

– Вы назначали встречу Сергею? – спросил Корнеев.

– Нет, это случайность, – ответил Иван. – Я шёл к машине… Столкнулись, поздоровались, поболтали о безделицах и разошлись.

– И всё? – спросил генерал.

– И всё.

…Иван постарался вспомнить разговор с техническим гением Стасом. Детали спрятались в тумане, и это не удивительно, так как тема на тот момент гипотетического устройства выскочила случайно (опять случайно!) и выразилась в намёках, предположениях и смелых прожектах.

Кабинет Стаса с большой натяжкой оправдывал название. И можно было бы его смело назвать лабораторией. Но тогда бы родилась путаница: лаборатория как таковая находилась в подвале, а та комнатушка, куда без стука ввалился Иван, занимала крайнее положение в длинном плохо освещённом коридоре. Почему без стука? Как Иван объяснил, обитель скрывала от всего земного мира такая старая, облезлая и хлипкая дверь, что стучать по ней было просто неприлично и жестоко.

Стас сидел за столом и перебирал «железо». Какая очередная идея осенила его светлую голову, можно было только догадываться, при этом даже самое смелое предположение имело минимум шансов на истинность. Не в меру худой, довольно высокий, с длинными редкими волосами, аскетическими чертами лица и воспалёнными глазами Стас не производил впечатление физически здорового человека, но мысли и речи его говорили о столь ясном сознании и высоком уме, что всё эти внешние негативчики меркли перед его творческим эго.

Иван принёс очередную партию фактажа, заносимого Стасом в постоянно голодную базу данных. Несколько дней назад гость и хозяин кабинета—лаборатории живо обсуждали некоторые фантастические сюжеты, пришедшие им в голову в связи с анализом компьютерной практики начала девяностых годов.

В те яростные, жёсткие времена в основном «жёлтая» сомнительного – дважды и трижды сомнительного! – происхождения техника лавиной обрушилась на находящийся во взвешенном промежуточном состоянии оплот строителей коммунизма. Огромное количество граждан отвергли казавшиеся вечными и бесспорными заветы и ударились в бизнес.

Компьютерная и оргтехника закупалась по налу, безналу, бартеру – без разбора, и что самое пикантное, всё это олицетворение цивилизации быстро находило себе место в банках и государственных учреждениях, на крупных предприятиях. Руководители этой мощной сферы бытия, получая немыслимые откаты, изо всех сил способствовали новациям, и никому не приходило в голову даже задуматься о способах поставки и многочисленных нюансах авангардного технического вооружения. Ну, а что касается программных продуктов, зарождения массового хакерства и особенностей национального генерирования математики, то здесь лучше всего сделать большую—пребольшую лакуну.

В связи с обозначенной теперь уже давней исторической страничкой Иван забросил игровую темку. Если исходить из ставшей уже банальной теории заговоров, то волна компьютеризации как ничто другое подходила под задачу полной дезорганизации промышленной, финансовой и, как следствие, общественной жизни. Путей, по меньшей мере, два. Поставка некачественных техники и программ и умышленное внедрение всякого рода троянов, как действующих самостоятельно, так и управляемых дистанционно – через сети, почту, радиосигналы.

Стас – человек широких взглядов, он никогда не отказывался от обсуждения самых смелых гипотез, вплоть до предположения, что Бог имеет образ мощнейшей радиогалактики, своего рода соляриса с вселенской компетентностью. Поэтому данный аспект жизнедеятельности гигантской структуры, находившейся в критическом состоянии, не вызвал у него ни шока, ни стремления к глубокому анализу. Он лишь лаконично заявил: технически такое вполне возможно. Что касается организационной части, то здесь он не видел бесспорных подтверждений предложенной теории. Техника завозилась настолько хаотично, в процесс включилось столько временных, неустойчивых и случайных агентов, что вряд ли можно было при таких вводных сформулировать и тем более реализовать обрисованную Иваном задачу.

Затем Стас замолчал, долго смотрел сквозь Ивана, включил кофеварку и продолжил:

– Однако аналогия интересная.

Иван не стал уточнять и приготовился.

– Интересна она пересечениями.

Иван надел на себя маску заинтересованного внимания.

Стас разлил по чашечкам кофе, подвинул сахарницу с торчавшей их него изящной и изрядно потускневшей ложечкой и живо пояснил:

– В конечном счёте, любой сложный процесс, в том числе и тот, что ты упомянул, можно разбить на понятные и вполне анализируемые составляющие. Поставщики, посредники, получатели, склады, объёмы, как в стоимостном, так и в натуральном выражении, основные игроки, мелкие сошки и так далее. Даже при поверхностной систематизации картина хаоса, набросанная мазками случайностей, приобретёт вид огромной таблицы, заполненной цифрами и фактами. И поверь мне на слово: заинтересованный и понимающий человек в этой гипотетической таблице увидит немало.

– Согласен, – сказал Иван, отхлебнул горячего крепкого кофе. – Это – как анализ предприятия, отслеживаем информационные потоки.

– Совершенно верно – большого, давшего серьёзный сбой предприятия. Вернёмся к нашей таблице. Она наглядна, в ней при желании и усидчивости выше среднего можно найти многое. Но полной картины она всё равно не даст. Ибо представляет она собой большой архив, и не более. И анализ её максимум, что может дать, это бесконечное количество частных голых фактов. Как думаешь, почему?

– Потому что мы изначально задумали таблицу как сборник цифр и фактов. Формат их изложения мы не задавали.

– Поздравляю, коллега! – Стас оживился, глаза заблестели. – Наши точки зрения совпадают. В нашей таблице нет пересечений. А надо сделать так, чтобы они были.

Иван не стал перебивать собеседника, так как хорошо знал, насколько легко Стас меняет и направление, и содержание разговора даже без сопутствующих факторов. А если сбить, тогда точно основная нить будет потеряна.

– Вот этого недостатка архивного я и хочу избежать. Вот ты принёс мне очередную партию фактов. Можно её тупо внести в определённую страницу, ячейку, и если поисковая система продумана, через час или когда-нибудь в светлом будущем человек понимающий, возможно, сможет обогатить свою память нашими данными. Именно – возможно. Ибо где гарантия, что он наверняка будет знать, что, где и по каким признакам искать.

– Такой гарантии нет, – хитро поддержал разговор Иван.

– А я хочу, чтобы была, – заявил Стас. – Набор фактом, даже исчерпывающий, и система фактов – это не одно и то же. Всё они по каким—то признакам пересекаются. Вот я и прорабатываю эти связки, ключевые моменты. Пытаюсь их связать. Если получится – мы увидим не только таблицу, но и много другого интересного.

Иван не стал сбивать торжественный тон: идея, высказанная Стасом, не была принципиальной новой и по схеме сложной. Но вот её реализация представляла, безусловно, огромный интерес.

– И что же требуется для создания таких пересечений? – спросил Иван более из приличия, чем из надежды получить исчерпывающий ответ.

– Совсем немного – понимание задачи и желание её реализовать. Ну, и ещё некоторые мелочи – надо иметь, простите за нескромность, светлую голову и чугунный зад. И то, и другое имеется, надеюсь, не подведут.

– Ещё, наверное, желательно не ошибиться в параметрах. Иногда встречаются такие причудливые переплетения и фактов, и судеб, что на голову не натянешь.

– Встречаются! – Стас отхлебнул остывший кофе, широко улыбнулся и спросил: – На маршрутке ездишь?

– Конечно. Иногда.

– Нервничаешь, когда водитель тянет время на остановке?

– Иногда, когда спешу. Но понимаю – ждёт пассажиров.

– Зря «понимаешь». Его ожидания никакого отношения ни к плану, ни к заработку не имеют. Это – самообман, ложная посылка. Сезонность, время суток, погода, плотность маршрута – вот определяющие факторы. Так и мы часто…

Стас вздохнул, замолчал. Ивану хотелось знать, собеседник понимал под конечной фразой, но он не стал настаивать на продолжении, предположив не без оснований, что Стас продолжит сам. Так и получилось, но получилось с некоторыми нюансами.

– Я понимаю, – продолжил Стас, всякие там мудрёные игрушки—прослушки с хитрой начинкой для Глоты или Носаря – дело нужное. Но это отдельные приёмы. А меня интересует система действий. Любая структура подчиняется внутренним законам существования и развития, реагирует на внешние воздействия. В полной мере это относится и к криминальной структуре. Я хочу формализовать эти сложные отношения.

– Планы у тебя наполеоновские, – высказал своё мнение Иван. – С шефом делился?

– Планы у меня стасовские. А насчёт генерала – рановато ещё. Его убедить надо, доказать и показать жизнеспособность программы. И это правильно. Так что тружусь я пока дома, наметится что-то удобоваримое, перенесу сюда и продемонстрирую. На пальцах ничего ни показать, ни доказать невозможно.

– Резонно. Просто так придти поболтать – не получится.

Стас согласно кивнул, поковырялся в железяках, и Иван уже решил, что аудиенция закончена. Но Стас неожиданно продолжил:

– Опера давно водят Глоту? – вопрос был скорее риторический.

Иван на всякий случай согласно кивнул.

– Иногда его теряют, – задумчиво сказал Стас.

– Возможно, – Иван просто не знал ни о процессе, ни о результатах наружного наблюдения. Но он не стал разочаровывать приятеля разъяснением статуса привлечённого консультанта.

– Но «иногда» – не считается. В основном-то он на виду, всё пишется, а отдельные случаи – не в счёт.

– Скорее всего, так, – согласился Иван, никогда не вникавший в оперативные проблемы.

– Наблюдение ведут разные люди, отчёты сдают вовремя, – продолжил Стас. – И теряется Глота не «иногда», а два раза в месяц, с интересной периодичностью. При этом меняет машину и отпускает водителя. Вывод: о слежке он хорошо осведомлён и ему на неё наплевать. Но бывают моменты, когда не наплевать. Что это за моменты?

– Вопрос ко мне? – уточнил Иван.

– Нет. Даже не знаю, к кому. Никого конкретно и всех вместе эти мелочи не интересуют. А эти мелочи и есть пересечения.

Разговоры такого рода обычно оставались незавершёнными. Хотя бы по той причине, что завершения у них просто быть не могло. Но Иван всегда был рад пообщаться с интересным технарем, ибо из всех его временных и где-то даже императивных коллег Стас был «живее всех живых». А это уже немало. А если принять во внимание, что Иван всегда покидал импровизированную лабораторию воодушевлённым и заточенным на рабочие подвиги и непростые размышления, то такие взаимополезные встречи стали для него просто необходимыми.

О чём говорит этот извлечённый из памяти эпизод? Изделие было. И сбой был. И виновный был и есть. И при определённом раскладе этим виновным может стать он, Иван. Всё правильно. Но почему «изделие»? А вот почему – Стас не говорил о телефоне, он говорил об игрушке. А телефон и в буквальном, и в переносном смысле нарисовался позднее. Тоже интересно.

8

Живец на живца

В дневном свете комната, где произошло преступление, выглядела довольно богато. Красивый шкаф, выполненный небесталанным мастером под красное дерево, старинная большая кровать, постельное бельё ручной работы… Здесь же стояли далёкие от изыска сундук и две тумбочки, они не вписывались в убранство спальни и выглядели так, словно их пригласили ненадолго в гости из забытого чулана. В постели – труп, лицо перекошено ужасом. Зрелище непривлекательное, явно были видны следы удушения.

Два милиционера, молодой высокий красавец и старый располневший служака, эксперт в гражданском описывали место события. Темперамент способствовал живой и беспредметной дискуссии, которая без ущерба делу прервалась с появлением Васадзе и Смагина. Милиционеры вытянулись, эксперт продолжил колдовать на подоконнике, похоже, начальство его не очень интересовало.

Васадзе, не скрывая охватившего его раздражения, исполнил неопределённую отмашку и скомандовал:

– Продолжайте. – Взял себя в руки, полностью осознав, что виноватых здесь, в этой комнате, нет, запоздало, но тепло, искренне сказал: – Здравствуйте, товарищи!

Милиционеры опять вытянулись, эксперт улыбнулся.

Смагин прошёлся по комнате, осмотрел подоконник, окно, слегка потеснив эксперта. Склонился над трупом, опять подошёл к окну, выглянул наружу, скользнул взглядом по комнате, втянул воздух носом. Спросил, обращаясь к милиционерам:

– Кому-то плохо было?

Милиционеры не поняли.

– Валерьянка. Запах. Кому-то плохо было? – разъяснил он.

– Хозяйке, – внёс ясность эксперт. – Супруге… Вдове, то есть. Она в соседней комнате. Там соседи, они же понятые.

– Кто обнаружил труп? – спросил Смагин.

– Не могу знать, я позже приехал, – отрапортовал, собирая свой чемоданчик, сотрудник.

– Ясно, – сказал Смагин и строго посмотрел на милиционеров.

– Труп обнаружила хозяйка, – сказал молодой. – Жена… – покосился на эксперта и поправился: – Вдова… Подняла шум, прибежали соседи. Они вызвали врача и нас… милицию. Затем обморок…

– Где обморок? Где случился обморок?

– Здесь. В этой комнате. Затем её перенесли в соседнюю. Сейчас ей лучше.

– Она может говорить? – спросил Смагин.

– Да. Её опрашивают, – ответил пожилой милиционер.

– Мне надо с ней поговорить! – сказал Смагин.

– Она напугана, волнуется. Говорит по-грузински…

– Ещё бы… – сказал Смагин, в очередной раз окинул взглядом покойника, кровать и спросил: – А почему супруга спала отдельно? Они в ссоре?

Трудно было понять, кому адресован вопрос, но ответил на него тот же упитанный служивый:

– Вязала она, доделывала заказ какой—то…

В комнату заглянул, затем нерешительно вошёл третий милиционер в форме. Странно, подумал Смагин, уголовный розыск должен заниматься, у них с формой не строго, любовь к порядку тоже должна иметь границы… Вошедший держал в руке блокнот. Он нерешительно посмотрел на Смагина, Васадзе и спросил безадресно:

– Разрешите?

– Входи! – бросил Васадзе.

– Пострадавшая говорит, что видела украденные вещи, – тихо доложил он, зачем—то глядя в блокнот.

– Где? – оживился Смагин.

– Здесь в комнате. Когда услышала шум, зашла и увидела. Они были завёрнуты в покрывало. Большой свёрток лежал у окна.

– Как лежал? – Васадзе засуетился, прошёлся по комнате и заглянул под кровать.

– И ещё. Она говорит, что окно было закрыто. И соседи то же самое говорят. Но соседи говорят, свёртка не видели…

– Значит, не открывали. Не открывали. Ну и нервы…

– Ты, Андрей Викторович, о чём? – спросил Васадзе.

– О нём. Всё о нём. Он был здесь, когда она вошла. На шум… Как он его? – вопрос Смагин адресовал эксперту.

– Подушкой.

– Другие повреждения?

Эксперт отрицательно мотнул головой, указал взглядом на труп:

– Но… сами видите.

– Вижу. Сразу увидел. Как его перекосило… Но ведь темно… странно… Значит, не успел. Помешала она ему. И когда она шум подняла, за соседями побежала, был здесь. И свёрток от окна отодвинул. И когда её валерьянкой отпаивали, тоже был здесь. Соседи свёртка уже не видели. А хозяйке не до этого было. А когда всё переместились в комнату, собрал награбленное и ушёл. В окно.

– Как здесь? Где здесь? – раздражённо спросил Васадзе.

– Может, здесь. – Смагин подошёл к шкафу и показа рукой на довольно широкую нишу. – Может, здесь. – Он широко открыл шкаф. – А может, здесь, под кроватью.

– С мешком в окно? – Васадзе не скрывал сомнения, прошёлся по комнате, выглянул наружу, затем открыл шкаф и даже лёг на пол, чтобы досконально осмотреть пространство под кроватью.

– Надо бы чердак, крышу проверить! – почти приказным тоном сказал Смагин.

– Там двое наших! – проинформировал вошедший после опроса хозяйки милиционер.

– Закончат – пусть доложат. Немедленно! – отчеканил Смагин.

Милиционер с блокнотом спешно вышел из комнаты, но не прошло и минуты, как он возвратился и извиняющимся тоном сообщил:

– Они уже здесь.

Смагин вышел из спальни, Васадзе последовал за ним. В полутёмном коридоре мялись два милиционера, эти были в гражданской одежде. Мне б столько людей, подумал Смагин и спросил:

– Зацепки есть?

Милиционеры переглянулись и промолчали.

– Нашли что-нибудь? – переиначил вопрос начальник управления.

– Никаких следов, – доложил, как можно было догадаться, старший.

– Никаких? – переспросил Смагин.

– Никаких, – ответил старший и замялся в нерешительности, глядя на Васадзе. Наконец продолжил: – Вот только…

– Да что ж вы всё время смущаетесь, как в гостях, это я и мои коллеги московские должны смущаться, приехали, вмешались… Говорите толком! – попытался перекроить обстановку Смагин.

Старший кивнул, его подчинённый развернулся и пошёл в конец коридора. У двери лежал свёрток. Он поднял его и возвратился к начальству.

– Вот… – сказал он и развернул тряпку.

Глазам начальства и подтянувшихся милиционеров предстала разорванная пополам кошка. У Смагина загорелись глаза, Васадзе слегка отшатнулся.

– Молодец! – сказал Смагин. – Пойдём – покажешь.

9

Пересечения

Юрий Нестеров, имевший квалификацию водолазного специалиста и соответствующий опыт, заметил, что Сашка темнит. У парня изменилось настроение – молчит, раздражается по мелочам, отводит взгляд. И главное – отлынивает от погружений. То рука болит, то нога, то «со вчерашнего» мутит. Рука, нога – лечи. Мутит – в барокамеру: любое похмелье снимет. Дело житейское, но нельзя же постоянно подменяться?

Начались непонятности недели две назад. Да, именно тогда, вроде, в пятницу – как раз перед выходными – страхующий Михалыч в конце дня между делом шепнул Юрию: «Сашка вернулся сам не свой». И добавил: «И раньше времени». Через пару дней пацан стал хитрить. Нырнул на пару метров, подмотал линь и отсиживался, «отрабатывал» время. Бригадир одёрнул. Подействовало. Поработал Сашка несколько дней без эксцессов, и опять начал хандрить.

Бригадир не спешил проводить воспитательную беседу. Погружения были плановые, объёмы работ по обслуживанию очистных сооружений станции позволяли не напрягаться, словом, бежать впереди паровоза не было необходимости. Но и терять человека не хотелось: водолазы, тем более, хорошие, на дороге не валяются. Надо было что-то делать. С этими мыслями Юрий привычными движениями проверил оснащение, «обслюнявил» маску и, ловко спустившись по скользкому металлическому трапу, погрузился в мутную воду. Он мог проследовать к четырём плановым точкам даже вслепую и иногда проверял себя – смогу-не смогу? Мог. Но злоупотреблял мальчишеством редко.

Солнечные лучи пробивались сквозь ниши в металлоконструкциях и причудливо обозначали путь светлыми пронизывающими грязную воду столбами. Поржавевший металл покрылся причудливой водной растительностью, где сновали туда-сюда не менее причудливые водные обитатели – мелкие и шустрые.

Не море, конечно, но тоже – водный мир. Вода тянет. Даже заброшенный и никому не нужный блок ТЭС со временем привлёк внимание: поставили забор, машины зачастили и автобусы. Вряд ли бизнесмены производство какое разместят: устроят какую-нибудь базу отдыха с бордельеро…

В вертикальные световые коридоры время от времени врывались мальки и более солидная мелочь. Их преследовали стайкой полосатые речные флибустьеры – окуни, не стало бы эксклюзивом и появление щуки. Но в этот раз щуки не было. Возможно, она затаилась в тени или покинула засаду, отлучившись по каким-то своим щучьим делам. Появится – куда она денется.

Ни умение, ни опыт не гарантируют стопроцентной безопасности даже в самой ординарной ситуации. Это Юрий знал хорошо, потому что в истинности этого простого тезиса убеждался неоднократно. Он хорошо помнил, как, охотясь на охладительном пруду на угрей, занырнул в яму и в полумраке попал в рыбацкую сеть. Только благодаря хладнокровию, тщательно продуманным и исполненным действиям удалось, уподобившись ожидаемой добыче – угрю, сантиметр за сантиметром выскользнуть из сети, всплыть на поверхность с минимальными потерями – без пояса и закреплённого на нём ножа.

Опытный водолаз Нестеров хорошо знал опасности, порождаемые даже слабым непредсказуемым течением. Его старому товарищу, не ныряльщику—салаге, на входе в колодец завернуло визуально не заметным потоком воды ноги. Пока бригада пребывала в состоянии панического поиска выхода из критической ситуации, запас воздуха кончился.

Юрий тогда отсутствовал на станции, и теперь грех судить непосредственных участников трагического погружения. Но шанс спасти водолаза был – выдернуть за страховочный линь стоящей на берегу машиной. Что бы произошло с ногами, сказать трудно, но человека можно было спасти. Но никто не догадался. А если даже догадался – не решился.

Юрий не раз представлял себе, как он ныряет, цепляет, выбирается на сушу, закрепляет дополнительный трос, бежит к машине и подгоняет её на позицию, обеспечивающую оптимальный угол усилия… Он и сейчас представил себя в кабине – спокойным, уверенным в себе, тщательно, как снайпер, подбирающим режим газа и сцепления… Он даже увидел условного регулировщика, показывающего ему двумя руками «осторожно, помалу!» А то я и без тебя не знаю, что «помалу», подумал Юрий, и внезапно отметил, что потерял чувство реальности.

Голова раскалывалась. Вокруг – полумрак. Игры света нет. Наверное, Солнце зашло за облако. И гул в голове. Шёпот, слабые неразличимые голоса и… плач – всё было в этом захватившем мозг накатывающемся волнами чужом и пугающем шуме. Это не губительная рыбацкая сеть, не невидимое подводное течение – просто с головой непорядок. Но такой непорядок, что тело парализовано и не понятно, куда лучше: вперёд, назад, на берег или в глубину—вечность.