Текст книги "Архив Смагина"

22
Морское танго

В море был змей. А из грота наполовину вылез огромный дракон. Именно так – иначе его не назовёшь. Как в книжках, как на картинках. Рептилия лениво посмотрела на деда и, хотя наметила себе в нём жертву, не сжалась, как пружина, не присела, как перед прыжком, не издала громогласного победного рыка. Дракон медленно выбирался из грота, смотрел, не мигая. Если бы дед Михаил был наделён большей фантазией и чувствительностью романтика, он бы уже отдал богу душу. Но он стоял и ждал – как ждёт жертва, не сумевшая спровоцировать сознанием массовый выброс адреналина, необходимого для активного сопротивления или стремительного бегства. «Хорошо, Кирилла не взял…» – только и подумал дед.

Дракон вылез из грота и двинулся к неподвижному рыбаку, но не прямо, а боком, его хвост, особенно кончик, заиграл, словно готовясь к удару. В этот момент сидевшее на крюке животное сделало сумасшедший рывок. Вода недалеко от берега забурлила, вспенилась. Канат зазвенел как металлическая струна, издал свистящий звук, подобно мощно натянутой и резко отпущенной тетиве лука, из воды вылетел крупный неопределённой формы предмет и с огромной силой ударил дракона в голову. Рана образовалась небольшая, но удар был сильным и, главное, неожиданным.

Дракон присел на передние лапы, его повело и он, судорожно подогнав правую лапу, начал слегка заваливаться на правый бок. Удержался, тряхнул головой и восстановил равновесие.

«Здесь, здесь!» – услышал дед. Он поднял глаза и увидел, как с почти отвесной скалы спускаются на верёвках двое мужчин. Их причудливое снаряжение и скорость, с которой они приближались, только дорисовали картину полной неправдоподобности происходящего.

Шум сзади. Дед обернулся – с моря приближался моторный баркас. «Как я его издали не услышал?» – только и подумал теряющий сознание ловец морского змея. Он перевёл взгляд на грот. Скалолазы уже спустились и ловко набросили на дракона большую сеть. Дракон отошёл от шока, вызванного ударом, но беспардонно наброшенная сеть стала для него не меньшим шоком. Баркас уткнулся в берег, на камни выпрыгнули Смагин, Сеулин, Маша в военной форме и санитарной сумкой, несколько милиционеров и гражданских не из местных. Чёрные шторки задёрнулись, далее дед ничего не видел.

Сказать, что прибывшие на баркасе три милиционера были в растерянности, значит, ничего не сказать. Двое, что были с винтовками, просто замерли. Третий выхватил наган, но следуя резкой запретной команде Смагина, быстро его спрятал. Скалолазы и подбежавшие к ним пассажиры баркаса уверенно орудовали сеткой, верёвками, выброшенными из баркаса деревянными шестами и брусьями. Маша склонилась над дедом. Смагин был спокоен. «Ну что, Миша, интересно? Видел ты такое? Вот тебе и ответ на вопрос, чем занимается наше управление» – сказал он, обращаясь к Сеулину. Тот неуверенно кивнул.

– Что с дедом? – спросил Смагин, подойдя к Маше.

– Сердце в норме, как ни странно. Без сознания, – ответила она, – такое увидеть…

«Понимаю», – согласился Смагин, подошёл к дракону, посмотрел, покачал головой и лишь сказал: «Удивительно!» Затем обратился к старшему от прикомандированных:

– Ну, как – довезём?

– Надо, как не довезти. Такой экземпляр… Перекантовать сможем, а вот погрузить – не знаю… Может помощь позвать из посёлка?

– Нельзя, потом разговоров не оберёшься, – ответил Смагин.

– Свидетели и так есть, – возразил старший.

– Чем меньше свидетелей, чем лучше, – жёстко сказал Смагин. – Погрузим.

Дракона запеленали так, что он и двинутся не мог. Специалисты по ловле зверей довязали последние узлы, приспособили деревянные бруски, катки и отвлеклись на перекур. Дед Михаил пришёл в себя, тяжело вздохнул, забеспокоился, насколько смог, огляделся по сторонам. Присутствие большого количества людей подействовало благотворно: он облегчённо вздохнул, перекрестился. Он понял: дракон пойман, связан – но пока был не в силах мысленно переварить происшедшее. Смагин наклонился, потрогал канат, измерил пальцами толщину. Подошёл к расщелине, осмотрел место закрепления необычной снасти, проследил взглядом место возможного падения вылетевшего из воды второго конца. Большой крюк, слегка, но спасительно оглушив дракона, отлетел рикошетом в камни. Туда Смагин и последовал. Нашёл крюк, присел, осмотрел. Обернулся, вопросительно глянул на деда Михаила. Старый рыбак был не в силах говорить, он развёл руками и виновато покачал головой. Такой рыбалки у него не было никогда. Смагин быстро прошёл к баркасу и вернулся, держа в руках кусок мешковины. Обмотал ей крюк и взглядом показал следящему за ним Сеулину – в баркас! Михаил с трудом высвободил штырь, свернул канат, прихватил упакованный крюк и понёс к баркасу. Маша пыталась ему помочь, но вовремя подскочил милиционер. В суматохе никто толком ничего и не понял, и потому нежелательных вопросов не возникло.

Над морем сгущались вечерние сумерки. Дракон был огромен и тяжёл. Однако привлечённые Смагиным звероловы с задачей справились быстро, помогла ручная лебёдка, имеющаяся на баркасе и пара запасных трапов, предусмотрительно прихваченных на биостанции. Баркас явно перегрузили. В нём разместилась лишь часть людей, остальные сели в лодку деда Михаила. Перед отплытием он силился что-то сказать Смагину, показывал на воду. Смагин устало сказал: «Потом, на сегодня хватит…» Старик особо не упорствовал.

23
Тролль

С момента своего появления Виктор Фабрикант сразу попал в заботливые объятия Ивана. Сформировался антикризисный триумвират: хозяин фирмы, финансовый директор и Иван Смагин. Что они там мудрили, я в подробностях не знаю. Все было окутано тайной, трио действовало с соблюдением строгой конспирации. Могу лишь по отдельным телефонным звонкам, репликам, отпущенным при личных встречах, а также с привлечением собственных догадок и, не скрою, некоторой доли фантазии сложить приблизительную картину происходящего.

В тот злополучный день, когда почта доставила третий пакет, Виктор, ознакомившись с его содержимым, подошёл к книжной полке. Где он? Нашёл. Схватил изрядно потрёпанный справочник. Полистал: есть, нет, не то, алфавит, чёрт побери, забыл, ага, вот, так и есть. На страничке, естественно, рядом красовались два фигуранта: Смагин И.Ю., Смагин А.А. Второй – не интересен. А вот первый… Именно эти данные были изящно напечатаны крупными чёрными буквами на единственном листке, выпавшем из пакета. Виктор понял, что от него требуется. От него требуется совсем немного – найти и убить человека, как и тех двух, могилы которых он уже посетил. И за это ему дадут денег, наверное, намного больше, чем в два предыдущих раза. Вот и все, проще не бывает. Если я не помню, это вовсе не означает, что этого не было, подумал он и осознал всю темноту, весь безысходный мрак того угла, в который его загоняют.

Надо звонить, надо, подумал Виктор, не хочется, нельзя быть убийцей – вольным или невольным. Виктор позвонил. Насколько смог, предупредил. Надо было подробнее? Как? Объяснить, как идут дела в фирме, рассказать о пакетах, о свидетельствах о смерти, о странных записках, о могилах, об убийствах… Забавный бы получился звонок!

Тем не менее, этот звонок означал, что Виктор ещё не упал под давлением обстоятельств. Обозначилось сопротивление. Но лишь обозначилось. Надо было закрепить этот мизерный успех. На следующий день Виктор позвонил второй раз. Волновался он ещё больше, плюс влияние зелёного брата… Он был рад, искреннее рад, что где-то далеко есть человек, который стал ему дорог, которого он пытается спасти – бес корысти, без расчёта, без надежды на благодарность. И этот человек жив.

Прошёл день, второй. На счёт поступили деньги. Формулировка та же. Вот это было и страшно, и непонятно. Ужасная, но казавшаяся ему понятной схема дала сбой. Или дьявольщина форсируется? Виктор понял, чего ожидать. Вечерняя почта доставила пакет. Когда вскрыл, не удивился. На стол порхнуло свидетельство о смерти, перед глазами мелькнула известная фамилия и бумажка с координатами. И главное – благодарность за работу! То есть, работа выполнена. Кем? Виктор попытался восстановить события последних дней. До деталей – не получилось, но и достаточно длительного провала он не обнаружил. Пусть, на какие-то минуты находит умопомрачение, пусть. Но этого времени недостаточно, чтобы совершить преступление. Надо найти человека, подготовиться… Получается – явное раздвоение личности. И этот, «второй», как его вычислить, остановить, обезвредить? Не просматривается он, не подаёт никаких сигналов, затаился – до поры до времени.

Что делать? Выть, биться головой о стену, стреляться? Кладбище то же, номер понятен. Разрыв в номерах большой – Виктор даже не предполагал, что в мир иной уходит так много людей. Былой ужас прошёл. Но накатила новая мощная волна безысходности. Виктор вызвал такси, поехал на кладбище, быстро нашёл свежую могилу. Все совпало.

Нетрудно представить его состояние и, тем более, не трудно понять, что был он недостаточно внимателен. И все же, когда шёл к могиле, Виктор обратил внимание, что справа, ловко и быстро лавировал среди захоронений человек. Ни на типичного посетителя кладбища, ни на праздношатающегося он не был похож – не вписывался. Об этом Виктор подумал вскользь – не до детективных наблюдений. И ещё в деформированный последними событиями мозг закралась мысль, что этого человека он уже видел – в прошлое своё посещение.

Виктор не мог рационально объяснить возникшее предположение. По большому счёт он понимал: воспринимать в таком состоянии обрывки больной фантазии всерьёз – дело неблагодарное и даже опасное…

Но именно этот человек побывал на могиле несколькими минутами раньше Виктора, осмотрелся, поправил венки таким образом, чтобы все имеющиеся надписи с данными покойного предстали глазам невольного посетителя. Этот человек привык действовать наверняка. Так он поступил и на этот раз, не оставив Виктору никаких шансов, кроме шансов на безумие. Обязательное неоднократное посещение Виктором кладбища было неотъемлемой частью его ёмкого плана, нацеленного на стопроцентный результат.

И вот тогда Виктор поплыл. Память подводила, он был готов поверить во что угодно. Хоть в двойственность, хоть в тройственность своего сознания. Идти сдаваться? Тогда все – полная безнадёга. Но оптимист, все ещё сидевший в выживаемом характере Виктора, подсказывал: не спеши, есть надежда, все нелогично, неестественно – это напасть, это наваждение.

Виктор прислушался к неумирающему оптимисту и поступил пусть не очень креативно, но просто и, главное, как он посчитал, непредсказуемо. Он сбежал. Сбежал на озеро, на которое, кстати, имел реальные юридические права. Не так давно его фирма заключила с властями долгосрочный договор аренды этих земельных и водных угодий. Планировалось строительство многопрофильной базы отдыха. Но события последних месяцев показали, что человек предполагает, а кто-то располагает. И этот кто-то реально существовал. В этом были убеждены финансовый директор, Иван Смагин, а теперь и частично оживший Виктор Фабрикант.

Жизнь в шалаше и даже раздумья о реальных опасностях – одичавших собаках, кабанах, наших родных хулиганах – в сравнении с напряжением последних дней показались Виктору раем. Страхи, они тоже бывают разные, и рассматривать их надо в сравнении. Сравнение было в пользу озёрного бегства. Виктор понимал, что и выбранное им отшельничество не может продолжаться не только вечно, но и даже достаточно долго. Ему просто нужна была пауза, надо было ожить. Потому сказать, что он панически скрывался от неведомой опасности, не будет верным. Виктор ходил в деревню, бродил по берегу, открыто сиживал у воды, испытывая рыбацкое счастье. В нём проснулись инстинкт охотника и детское озорство. Местных он не трогал – будут бить сильно и долго. Что касается приезжих, то не гнушался возможностью утянуть что-нибудь лакомое или полезное для быта.

Жертвой его набега стал и Иван. Добыча – кое-что из еды и блокнот с вложенной в него ручкой. Там он, узрев в пометках Ивана оккультный смысл, и своей рукой на последних страницах блокнота сделал некоторые сумбурные записи, отражавшие более поток кипящего сознания, чем суровый реализм раздумий сознательно выбравшего свою участь Робинзона. «Чтобы познать истину, надо все поставить под сомнение», «финдиректор + два «я» получается 3», «револьверный аккредитив», «неандертальцы не болели насморком», «нумерология двадцатичной системы – это интересно!» Вот эти и другие глубокие по смыслу записи увидел Иван, когда мы выехали на пикник. Я не буду приписывать своему другу волшебную прозорливость и добавлю: среди корявых тезисов имелась запись, которая все ему объяснила. Довольно криво и достаточно крупно там было написано: «И. Ю. Смагин, спасти не удалось!!!»

Виктор понемногу прозревал. Этому процессу в значительной степени способствовали пояснения Ивана. Со слов финансового директор он давно понял, что игрок, загоняющий в угол и Фабриканта, и его фирму, личность явно неадекватная, закомплексованная, склонная к позёрству и не обделённая криминальным талантом. Даже с учётом таких предварительных поверхностных характеристик общая картина организации кризиса носила явные маниакальные штрихи. А человека с больной психикой трудно просчитать, он не предсказуем.

24
Морское танго

Дед Михаил лечился виноградным самогоном, который при известной смелости можно было назвать коньком, и мёдом. Помогло. Смагин вежливо, но настойчиво попросил его не болтать много о морском гаде. Что касается дракона, тут был дан зелёный свет, и герой невероятного приключения дал полную волю своему красноречию и фантазии. Кирилл на деда обиделся, но дулся недолго. Он компенсировал своё неучастие в этой могучей победе возможностью её бесконечной творческой доработки и весьма вольной интерпретации. Дракон уже имел шесть лап, летал, плавал, нырял, топил корабли и творил другие невообразимые злодеяния. Смагин Кириллу в этом потворствовал. Старания этого неравного союза привели в конечном счёте к тому, что и мальчику и другим летописцам события местные жители, гости посёлка и близлежащих окрестностей просто перестали верить.

Что касается гада, то здесь старого рыбака приняли в свои заботливые руки педантичные ихтиологи. Дед рассказывал, повторял, дополнял и даже пытался рисовать. Последнее получалось плохо. Пригласили художника – дело двинулось. Смагин не вмешивался в этот творческий процесс, но отметил для себя необычную обыденность исследования. Для привлечённых учёных рассказ старика выглядел не более, чем обычное свидетельство чего-то бесспорно реального.

Выводы Смагина удивили и основательно опустили на землю. Лысый, неуклюжий, постоянно протирающий очки неопределённого возраста профессор широким жестом пригласил Смагина к столу. Там лежало несколько крупных рукотворных иллюстраций и несколько развёрнутых на нужной странице иностранных книг. «Рыба–ремень, король сельдей…» – только и сказал профессор. А остальное Смагин увидел сам. Длинное извилистое тело, вес несколько сотен килограммов, здоровенная голова с гривой–короной. Рисунки были чёрно–белые. Смагин уточнил, как это чудо выглядит в цвете. Ему пояснили. Увидеть такое возле берега или утлого рыбацкого судёнышка…

И здесь уместным будет вспомнить разговор Смагина с певцом крымского края Волошиным. Поэт, писатель, художник не горел желанием делиться с кем-либо своими предположениями, тем более, с представителем какого-то непонятного управления. Чекист, он и есть чекист. Но, видимо, Андрей Смагин чем-то смог его расположить, и Максимилиан Волошин пошёл на контакт.

– Случилось это в 1911 году, – начал он свой рассказ. – Многие отчаянные головы пытались тогда бросить вызов небесам, штурмовали аэронавты и небо тропиков. Был среди них и голландский пилот Хендрик Ван Боссе. Он прокладывал воздушный путь с Явы на остров Сумбава. Его машина потерпела крушение, и в лучших приключенческих традициях этого авантюрного яркого времени он оказался на необитаемом острове.

Смагин почесал затылок и в душе уже начал жалеть, что настоял на продолжении разговора: тропики, необитаемый остров…

– И представьте себе, молодой человек, – продолжил Волошин, – дерзкий европеец, безлюдный остров в южных морях, катастрофа, падение в воду… Пилот с огромным трудом выбирается на сушу и от перенесённых страданий, усталости теряет сознание. А когда он очнулся, то увидел… как вы полагаете, что?

– Аборигенов, наверное… с копьями, – единственное, что смог предположить Смагин.

– Нет, он увидел дракона, огромного ящера. Как не помутился его рассудок, объяснить трудно. Отважный пилот прожил на острове год – среди этих бестий. Драконы – хищники, но его не тронули. У голландца был «маузер» и небольшой запас патронов, спички, нож. Он ловил рыбу, охотился на мелких животных. На острове имелись кокосы, молодая бамбуковая поросль… Словом, выжил. И не только выжил, но и построил плот и добрался до близлежащего острова, населённого людьми.

Смагин замер, как гончая, почуявшая добычу. Он сказал:

– Сказочная история, трудно поверить…

– И не только вам. Голландец окрестил жутких животных «драконами острова Комодо». Ему никто не поверил, что, впрочем, неудивительно. И прошло немало времени, прежде чем ему удалось добиться организации экспедиции на экзотический остров. Дракон – это гигантский варан. Газетчики окрестили этот случай тропическим феноменом, но серьёзный читатель в этот рассказ не очень верил. А когда все подтвердилось, появилось немало желающих и посетить тот остров, и позаимствовать у него часть его удивительной тайны. И при царском дворе тоже нашлись угодники. Ну, чем Ялта, к примеру, хуже тех островных тропиков?

– Ничем и даже лучше, – дипломатично высказался Смагин.

– И не только вы так думаете. Вот и решили угодники порадовать государя сказочным драконом. По слухам, хотели его разметить на биостанции, и даже для этой цели был подготовлен вольер, о питании позаботились. Но, как это часто бывает, старались, спешили и людей насмешили. Дракон сбежал. И чтобы не делать достоянием либеральной общественности такой конфуз, да не навлечь на себя гнев монарха, решили услужливые придворные звероловы историю эту утаить. Тем более, что времена были смутные – война. Ну, а потом, не до этого было. Рассказ этот непроверенный, многое теперь поменялось, но, сдаётся мне, может он вам помочь…

Вот это уже было горячо. Смагин тепло поблагодарил Волошина, и затем уже завертелась машина поиска: библиотека, архивы, опросы. И получалось так, что не выдумка этот дракон. Шесть лет – не такой большой срок. Варан прожорлив, конечно, но и рыбы в воде немало, живности на берегу не меньше, плюс хозяйский скот. Забил, съел, залёг. Зимой только вот не понятно, как он перебивался. Но подсказали, что могут быть тёплые источники в пещерах Карадага, да и зима здесь не лютая. Когда Мария показала рисунок и рассказала историю попавшего в беду мальчика, предположения окончательно окрепли.

Несмотря на предупреждение деда, Кирилл «по очень огромному секрету» поделился со Смагиным своим рассказом о происшедшем в гроте. Что могло напугать артельщиков?.. Других свидетельств много. Плюс разорванная лошадь, утопленник с перекошенным лицом. Смагин доложил свои соображения начальству, его начальство связалось с другим начальством – приехали звероловы. Война не всех выкосила. Были среди них и такие, что уже имели дело с гигантским вараном. И для них рассказ о драконе, к немалому разочарованию Смагина, не звучал столь фантастично и ужасно, как для других участников операции.

Видно, этот варан с тропического острова и доконал местных жителей в прошлом году. Не реагировать было уже нельзя, потому и направили отряд красноармейцев для поимки опасного животного. А он, хитрый гад, их так и ждал…

Слухи понемногу утихли. Пришло время покидать этот благодатный край. Дел впереди много. И жителям спокойней: какие тут покой и спокойная работа, если чекисты с утра до вечера глаза мозолят?

Когда укладывали вещи, Смагин ещё раз посмотрел на свой трофей – завёрнутый в мешковину огромный рыбацкий крюк. «Вроде, ясно, – подумал Смагин, – но легенда о морском змее, скорее всего, так и останется легендой… Ну, а дед – пусть радуется тому, что остался жив, и тому, что не взял с собой мальчонку… »

25
Тролль

Ближе к вечеру Виктор Фабрикант, грязный, заросший, открыл красавицу-калитку и, пошатываясь, зашёл во двор. Проверил почтовый ящик – пусто. Медленно пошёл к дому, споткнулся, чуть не упал. Коряво перекрестился, отвесил поклоны на все четыре стороны и, бормоча что-то невразумительное, вошёл в дом. Желательно было принять ванну, привести себя в порядок. Беспорядок был впечатляющий. На столе – дежурная бутылка конька. «Вот она, родимая», – громко воскликнул Виктор, и налил почти полный бокал. Крякнул, выдохнул воздух, пробормотал: «Ну, и гадость!» Бокал не тронул.

Рядом с бутылкой лежал мобильный телефон. Посмотрел – батарея села. Поставил на зарядку. Вскоре высветились пропущенные вызовы. Этот – понятно, этот – тоже, этот – тем более… Все звонили по нескольку раз.

А вот и незнакомый номер. Гадать не было смысла. Требовались время и терпение. И тут телефон ожил. Тот самый неизвестный номер. Виктора бросило в пот.

– Виктор Андреевич, – услышал он гнусавый лакейский голос и подумал: «Что-то знакомое…»

– Да…я слушаю, очень внимательно слушаю, полон внимания и уважения, – как сомнамбула ответил он и по-идиотски хихикнул.

– Виктор Андреевич, это я – Серёга, таксист. Вы помните меня?

– Как же вас всех, ангелов, упомнишь. Кто ты, дорогой мой человек?

– Таксист, Серёга. Я вас возил несколько раз…

– Даже так? И когда?

И здесь Виктор угадал. Прозвучали три даты. Именно в эти дни были убиты три фигуранта, и эти смерти доставили ему столько страданий. Не мог и не должен был он их помнить. Прокол.

– Интересно, – промямлил Виктор, я так много на такси не ездил, я езжу на служебной машине или хожу пешком…

– Ну как же, Виктор Андреевич, я даже адреса могу назвать.

И назвал. Это были адреса покойников. И это Виктор не должен был стопроцентно знать. Опять прокол.

– Ну, может и ездил… А чего, собственно, мил человек, желаете?

– Вы обещали меня на работу взять. Помните?

– Никак нет. Может, и обещал, но не помню.

– Как же так, а я надеялся. Посмотрите, Виктор Андреевич, может, вспомните… А я пока не буду мешать, позже перезвоню.

А вот это неплохо. Даты, адреса названы. Есть время уточнить, схватиться за голову, если она ещё на месте. Так как появился и реальный свидетель, который возил на место преступления. А там где один, там и другие свидетели. Амба. Виктор посмотрел на стакан с коньяком и машинально облизнул губы. Он вспомнил. В каком-то учебнике по психологии приводился пример, как мужчины невольно реагируют на появление красивой женщины – облизываются. Рефлекс. А я – на стакан, усмехнулся Виктор. Ждать пришлось довольно долго – «таксист» выжидал – пусть Фабрикант свыкнется с мыслью, что он в тупике, что все его опасения и предположения оправдались, что он – маньяк, страдающий раздвоением личности и в конечно счёте – и сумасшедший, и убийца. Прозвучал звонок. И Виктор развязным тоном ответил кратко:

– Приезжай – все решим.

Попытка «решения» была неудачной. Ко двору подъехало такси, двигатель работал. Виктор открыл калитку. Мы с Иваном и Глебом затаились за забором. Не знаю как, но таксист почуял опасность и рванул, чуть не сбив вышедшего к машине Виктора. Иван чертыхнулся, я стоял в растерянности: не удалось! Мы подскочили к Виктору. «Не уйдёт!» – уверенно сказал Иван и стал поспешно искать в памяти телефона нужный номер, чертыхался и поминал какого-то генерала. Я был полон сомнений: куда и кому бы он ни позвонил, даже генералу, оперативных действий по задержанию машины ожидать было трудно.

Водитель такси старался сдерживать эмоции, но был ошарашен таким поворотом событий. Он не ожидал, никак не ожидал, что этот недоумок приготовит ловушку. Поток сознания нарастал и бил в виски. Виктор, этот простофиля, вышел неподобающе его состоянию уверенно, этого не могло быть. Он вышел с взглядом победителя. И артист он плохой! В гриме он бы меня не узнал. Можно, конечно, было сделать так, чтобы узнал. Но этот, последний, довод был оставлен про запас – чтобы добить, поставить точку. Не каждый день приезжают гости с того света, не каждый день они катают представителей этого бренного мира по ночной дороге вдоль кладбища… Не получилось!

Выживаемый этот Фабрикант! И был не один. В одиночку ему со мной не справиться. Но кто его помощники? Полиции нет, погони нет. Какие-то лохи выскочили… Думали, со мной так легко разделаться?! Таксист вёл машину рискованно, но умело – и опыт есть, и нервы – жаловаться не приходилось. До выезда из города было недалеко.

Таксист понимал: надо оторваться, выехать из этих путаных трущоб, ещё оторваться и затем – по просёлочной. Где-то произошла ошибка, он не все предусмотрел, но шанс скрыться был. Он вёл машину уверенно, вовремя переключал свет, соблюдал правила обгона. Вечерний час пик давно минул, прошедший день был рабочим, – в это время на загородном шоссе машин было немного.

Тихо, рекламные щиты вдоль дороги вытянулись в сплошную светящуюся линию, она цепляла взгляд, мерцала, раздражала. Это ещё не конец. Вопрос в том, на каком этапе Фабрикант начал встречную игру? Не мог же он сразу все просчитать? Это невозможно. Этот пигмей, это ничтожество не может идти ни в какое сравнение с истинными игроками. Он уже несколько дней назад должен был быть в психушке или в петле. Резко заболела голова – от волнения? Ничего – ОН мне поможет! Да, я сдружился с дьяволом! Уж лучше с ним, чем с этим сбродом, не способным ни на мощный креатив, ни на решительные действия. Они все так и будут копаться в мусорниках, заменяющих голову, и искать оправдание своего никчёмного существования. Ими надо управлять, управлять – как неразумной паствой, как стадом.

Видимость ухудшилась. Туман? Глянул по сторонам, дымки нет, но перед глазами все плывёт, словно сбилась резкость. Какое-то монотонное гуденье вкралось в мозг и прошлось грубой кисточкой по нервам. Он отметил, что не чувствует своего тела, оно не слушалось, стало чужим. Хорошо, дорога прямая – руки как деревянные, повернуть руль трудно, похоже, невозможно. Лицо горело, нос, уши, брови стали тяжёлыми. Надо сбавить газ – не получается, нога словно парализованная. Огромным усилием воли он заставил себя поднять правую руку. Надо повернуть зеркало заднего вида. Надо посмотреть, что с лицом, что со мной. Он повернул зеркало.

На заднем сиденье сидела и смотрела безучастно вперёд жуткая образина с дикими глазами, бордовой пупырчатой кожей. Это ОН? Кто это? «Зачем? Я не звал! Ты кто?» – дико заорал таксист. Рефлекс сработал и опередил ужас. Он оглянулся – никого. Руки не слушались. Машину понесло на обочину. Никого? Он глянул в зеркало – ОН опять смотрел на него. Нога давила на педаль, машина буквально взлетела, ударилась о землю, пошла юзом, перевернулась раз, ещё раз. Удар был страшным. Единственный пассажир так и не понял, что в зеркале он видел себя. Машина загорелась. Рекламные щиты растянулись вдоль дороги, они были единственными безучастными свидетелями странной и страшной трагедии.