Текст книги "География любви"

География любви
Мечты сбываются
Юрий Иванович Прокопенко

© Юрий Иванович Прокопенко, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1. Стать выездным

1

У Ивана была мечта: поехать в научную командировку за границу. И не просто поехать, а сделать так, чтобы такие поездки стали частыми, превратились в систему его научной деятельности. В свои тридцать четыре года Иван и так достиг ни мало. Он врач, имел успешную практику на базе поликлиники на Кутузовском проспекте столицы, поступил в аспирантуру и через три года уже защитил кандидатскую диссертацию. Еще через пару лет стал старшим научным сотрудником. Иван преуспел и в общественной деятельности. Два года кряду он был председателем местного комитета профсоюзной организации института, стал членом ученого совета, а не так давно вступил в Партию. Теперь он член партийного бюро института. Пользуясь заслуженным успехом в коллективе и среди руководства, он сумел получить двухкомнатную квартиру в новом доме, построенном Академией медицинских наук, к которой относился его институт. Иван был женат, имел дочь. Все это составляло его анкету и любимое гнездо, дом, в который он всегда стремился.

Иван обладал привлекательной внешностью. Был выше среднего роста, но не долговяз, худощав, но широкоплеч. Красивая голова с густой шевелюрой черного цвета уверенно сидела на плечах. Свето-серые глаза привлекали внимание многих прохожих. Еще с ранней молодости он пользовался успехом у девушек и имел немало любовных романов. Повзрослев, стал еще симпатичнее и увереннее в своих отношениях с женщинами. Однако он соблюдал устойчивое равновесие между стремлением к любовным романам и обязанностью сохранять семью. Еще перед свадьбой он обещал своей невесте сделать ее счастливой и сейчас никогда не забывал об этом.

Сейчас Иван работал над докторской диссертацией. Можно сказать, что он был на полпути к ее завершению. Его научные отчеты, статьи, публикуемые в научных журналах, доклады на ученом совете института, различных научных конференциях всегда пользовались успехом у аудитории и одобрением со стороны руководства. Никто не сомневался, что Ивана ждет большое будущее в науке. Иван и сам верил в это. Но время шло, а он все еще оставался старшим научным сотрудником. Тщеславие, присущее ему, не оставляло его в покое. По природе своей он был удачливым, потому и не завистливым. И все же, иногда, он чувствовал что-то вроде несправедливости к нему со стороны судьбы или руководства. Что-то ему не хватало. Вот его товарищ по работе, Николай Левитин, моложе его на три года и кандидатскую защитил позже его, а уже руководитель международного отдела. Но о Коле позже. А сейчас вернемся к мечте Ивана.

Иван знал, что выехать за рубеж – это серьезная проблема. Для этого требовались веские аргументы и доказательства необходимости поездки. Он знал также, что некоторые сотрудники института регулярно бывают за рубежом. Ну, конечно, это, прежде всего, директор Института. Тот обычно ездил в составе научных делегаций от Академии или Министерства. Ездили также и некоторые руководители лабораторий. Но это были, как правило, достаточно взрослые люди, доктора наук и пользовались значительным авторитетом в научных кругах. Дважды за границей побывал и Коля Левитин, один раз даже в США. Мысли об этом нередко посещали Ивана перед сном, не давали ему быстро заснуть, а утром он просыпался раздраженным и сердитым. На что? Он и сам этого не знал. Зато хорошо знал, что для того, чтобы поехать в заграничную командировку, нужно было попасть в обойму так называемых «выездных». Помимо успешной карьеры, «выездной специалист» должен быть надежным, и лояльным к советской власти, проверенным товарищем. Лучше всего, если он член Партии или продвинутый комсомолец. Но, в любом случае, вначале заграничной карьеры требовалось прохождение через своеобразный фильтр – партийную комиссию старых большевиков. Вот уж где над тобой поиздеваются коммунисты-пенсионеры. Они сами придумывают вопросы и часто на эти вопросы только они знают правильные ответы. Легче конечно тому, кто в своей организации занимает какой-либо заметный партийный пост. Совсем хорошо, если он член партбюро или что-то в этом роде. Старики-коммунисты в таком случае смотрят на него как на своего приемника, строго, но уже теплее по отечески. Они могут потаскать его по разным вопросам и сделать различные наставления. Непременно выскажут пожелание с честью представлять нашу страну и партию (если такое случится) там, за рубежом, вести себя скромно, но с достоинством, не вступать в какие-либо незапланированные связи. Напомнят, что командировочный должен строго соответствовать техническому заданию, утвержденному партбюро первичной организации, и уж конечно не позволять себе какие-нибудь непристойности, как-то алкоголь, женщины, что вообще порочит высокое звание коммуниста.

И вот совсем недавно от тех событий, о которых идет речь, его вызвали в международный отдел Минздрава. Иван почувствовал, что это начало его международной научной карьеры. С трепетом в сердце Иван переступил порог кабинета, где ждал его сотрудник международного отдела. Пригласив сесть, он осведомился, знает ли Иван английский язык. Получив положительный ответ, он перешел на английский. Побеседовав с Иваном несколько минут, сотрудник удовлетворенно улыбнулся и протянул Ивану пакет.

– Посмотрите, – предложил сотрудник, вынимая содержимое пакета. – Это приглашение на международную конференцию по вашей специальности.

Иван взял письмо, написанное на английском языке, и быстро пробежал по тексту. Он успел заметить, что письмо было написано на его имя, что в указанный срок в Софии (Болгарии) состоится научная конференция по ультрафиолетовому излучению и что в работе конференции примут участие сотрудники европейских стран и США. Оргкомитет конференции, учрежденный Всемирной Организацией Здравоохранения, приглашает принять участие доктора Белецкого Ивана в работе конференции. Все расходы организация берет на себя. Регламент конференции прилагается.

– Что вы на это скажете? – спросил сотрудник международного отдела.

Иван пожал плечами: «Только то, что написано в письме».

– Это понятно. Я не могу понять другое. Как случилось, что вы не включены в список сотрудников института, рекомендованных для международного сотрудничества. Этот список составлялся и утверждался дирекцией всего несколько месяцев назад. И сейчас к нам приходит приглашение сотруднику института, не включенного в список.

Сотрудник отдела показал Ивану список и, не выпуская его из рук, положил листок в папку. Иван увидел некоторые знакомые фамилии, которые и так выезжают в зарубежные командировки. Он также успел заметить в этом списке фамилию своего товарища, Николая Левитина. Он также успел заметить фамилию исполнителя данного документа. Это был все тот же Н. Левитин.

– А еще друг называется. Втихую, за его спиной, подготовил такой документ и ничего не сказал ему. Ведь мог же предложить и его кандидатуру, – с обидой подумал Иван.

– Как видите, сроки поджимают. Я думаю, вы еще не выезжали за границу. Это будет ваша первая поездка. И хотя Болгария – дружественная страна, но там будут ученые из капиталистических стран, в том числе и из США. Надо серьезно подойти к этому вопросу. А Левитину я сделаю замечание за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Как так случилось, что он не включил вас в этот список? Зачем мы тогда вообще здесь работаем, говорим о подготовке резерва кадров для международной работы? Чтобы не затягивать время я передаю вам на руке весь пакет документов и это сопроводительное письме на имя директора о направлении вас в научную командировку в Болгарию. И сегодня же начинайте готовить все необходимые документы. Левитин вам поможет, это его служебная обязанность. Я ему позвоню. Желаю успехов.

Иван вышел из Минздрава в смятенных чувствах. С одной стороны, было приятно получить приглашение ВОЗа на конференцию. Значит, организаторы конференции ознакомились с его трудами и сочли нужным пригласить именно его на конференцию. Вместе с тем, возникло чувство тревоги: успеет ли он подготовить все необходимые документы, пройдет ли он партийную комиссию, справится ли с языком. А немного спустя его вновь посетила неприятная мысль о Коле Левитине. По всей видимости, тот не хотел успешного продвижения Ивана в международных делах, он видел в нем конкурента и вообще не хотел пускать его за границу. Иван нехорошо выругался по адресу своего товарища. Но так как Иван не был злопамятным, он постарался больше не думать об этом. Зачем? Ведь им работать вместе долгие годы и лучше сделать так, чтобы Николай изменил свое отношение к нему.

Через несколько дней Иван проснулся в хорошем настроении. Сегодня у него партийная комиссия. «Выездное дело» Ивана Белецкого продолжается. К трем часам он прибыл к зданию райкома Партии на улице Кропоткина. Это был старый красивый особняк, идеально отремонтированный. При входе стоял постовой милиционер. Иван часто бывал здесь, посещая своего инструктора по различным вопросам.

«Вот она, моя бесценная красная книжица, – подумал Иван, доставая из бокового кармана пиджака и протягивая постовому милиционеру при входе в Райком партии свой партийный билет, – мой входной билет во всякие высокие инстанции и научные круги, входной билет в успешную карьеру. Но и сам я не простак, соответствую своему входному билету. Так держать, старички-коммунисты, потягаемся с вами в вопросы-ответы, а там посмотрим. Ведь не будете вы топить своего соплеменника, свою смену. Так ведь?» – с этими мыслями Иван поднимался по лестнице по направлению к большому кабинету, где заседала партийная комиссия. «Надо беречь ее как зеницу ока, как-бы не скрали ненароком», – он правой рукой ощутил угловатую плотность корочки в кармане пиджака и, успокоившись, поздоровался с очередью. На стульях сидели человек шесть, да кто-то еще отошел на время, предупредив, что занимал очередь. Сев на стул подальше от двери и ближе к окну, взглянул на улицу, которая носила имя Кропоткина, большевика-революционера, и, осознав, что он среди своих, успокоился окончательно. Двери кабинета открывались не часто, очередь двигалась медленно, но, спешить было некуда. Иван уселся на стуле поудобней, открыл портфель и, подумав чуть-чуть, достал последний номер научного журнала, где была опубликована его очередная статья. Ему нравилось время от времени перечитывать свои статьи. Большая часть текста симпатизировала ему, но отдельные фрагменты вызывали досаду. «Здесь надо было привести дополнительные аргументы, доказательства. Получилось как-то легковесно». На этом месте его критические мысли по поводу статьи были прерваны подошедшим к нему молодым инструктором Райкома партии. Он как раз курировал их организацию.

– Здравствуйте, – сказал он, протягивая руку для приветствия, – вам назначали на три, если я помню, а сейчас уже четверть четвертого. Нехорошо заставлять ждать занятых людей. Что читаете, – заглянул он в журнал, здороваясь за руку с Иваном, – это ваша статья? Поздравляю. Это, наверно, всегда приятно читать свои мысли.

– Вообще-то приятно, но не всегда. Иногда, как ни стараешься, не можешь сказать то, чего хочешь, – ответил Иван.

– Да, кстати, я еще не получил сводку о семинарах за текущий месяц. Задерживаете, Иван Павлович. Я из-за этого не могу составить общий месячный итог.

– Виноват, закрутился. Завтра сводка будет у вас.

– Добро, пришлите с кем-нибудь, чтобы самому не тратить время. Да, кстати, а время-то идет. Пойду, напомню членам комиссии, что они задерживают важного товарища.

– Ни в коем случае, старики они очень обидчивые. Ведь они считают, что их дело самое важное из всех дел.

– Да, пожалуй, вы правы, с ними надо полегче.

С этими словами инструктор пожал Ивану руку и скрылся за дверью кабинета. Через десять минут Ивана пригласили.

– Это кто у нас? – спросил председатель, посмотрев на Ивана из-под стекол очков.

– Это Белецкий Иван Павлович, – привстав со стула, сказал инструктор, – заместитель секретаря партбюро института по идеологической работе, кандидат медицинских наук.

– Здесь есть рекомендация и ходатайство секретаря, товарища Борового. – Сказал председатель, перелистывая лежащие перед ним страницы. – Знаем Борового, хороший коммунист, надежный товарищ. Ну, если есть его ходатайство, то нужно думать, что товарищ Белецкий не будет иметь проблем. – Председатель снова взглянул на Ивана. Тот почувствовал что-то недоброе в его взгляде.

– А скажите нам, старым большевикам, куда вы собрались ехать и почему? Какая на то причина?

– Я еду в Болгарию, – ответил Иван. Но председатель нарочито остановил его:

– Пока что вы никуда не едите, молодой человек. Мы еще посмотрим, как вы подготовлены к тому, чтобы оказаться за рубежом.

Иван никак не ожидал таково поворота дел. С чего начать, чтобы задобрить этого вредного старика. Видать, он чем-то или кем-то обижен. Но если так, то, причем здесь я. Эти мысли мгновенно пролетели в голове Ивана, и он не спеша начал свой рассказ.

– Вы правы, Александр Ефимович (Иван заранее узнал имя председателя. Он полагал, что называть его по имени отчеству будет лучше, доверительней). Я получил приглашение от Всемирной Организации Здравоохранения принять участие в международном совещании экспертов по биологическому действию ультрафиолетового излучения.

– Как это, получил приглашение? Именное? Что во всем Союзе не было более зрелых специалистов? Почему именно вы получили приглашение?

– Направление исследований, проводимых в лаборатории лучистой энергии, в которой я работаю, принципиально отличается от взглядов на биологическое действие уф-излучения, которое преобладает на Западе.

– Так, и здесь разногласия с Западом? Надеюсь не идеологические? – почти шутя, сказал председатель, оглядев своих товарищей поверх стекол очков.

– Я думаю, скорее географические. В Советском Союзе значительная часть населения проживает в северных широтах, где большую часть года сохраняется дефицит уф-излучения.

– И в этом у нас дефицит, – пошутил кто-то из членов комиссии, – ну-ну, продолжайте. Это становится интересно.

– Так вот, – продолжил Иван все больше воодушевляясь, – в западных странах, особенно в южных штатах США, существуют территории с выраженным избытком солнечной радиации, а это приводит к раку кожи. Там частота заболеваемости раком кожи очень высокая.

– А у нас? – спросил все тот же старый большевик.

– А у нас рак кожи встречается значительно реже, часто как профессиональное заболевание. Но это другая история. Зато у нас высокий процент заболеваемости рахитом среди детей, проживающих в северных широтах. В целях профилактики рахита и связанных с ним других заболеваний в нашей практике используется облучение ультрафиолетом от искусственных источников. Другими словами, восполняется дефицит естественного солнечного уф-излучения. Вот именно этот опыт интересует западных ученых. Ведь там во многих местах также ощущается уф-дефицит. Например, на Аляске, в северных широтах Канады, в Скандинавских странах.

– Ну что ж, с этим все понятно. Как ученый, профессионал вы подготовлены вполне достаточно. Меня интересует другой вопрос: а за чей счет вы будете пребывать за границей? Ведь там, на рубли не проживешь, даже в Болгарии.

– Вместе с приглашением я получил финансовое обеспечение командировки в виде чека Томаса Кука.

– Того самого Кука, который попал в поэму Маяковского?

– На этот вопрос я затрудняюсь ответить. Мне прислали чеки в размере тысяча долларов. По этим чекам я должен приобрести билет на самолет в оба конца, оплатить в Софии гостиницу, ну и какая-то часть будет предложена мне в качестве командировочных.

– А кто же решает все эти финансовые вопросы здесь у нас в Союзе? – спросил один из членов комиссии.

– Я отчитываюсь перед бухгалтерией Минздрава и должен строго руководствоваться рекомендациями по расходованию средств.

– Вот это хорошо, – сказал председатель, – я знаю, что на командировочные расходы выделяется совсем немного денег, так что не загуляешь, и не будешь особенно бегать по магазинчикам. Да и что можно купить в той Болгарии?

Председатель оглядел членов комиссии, осведомился, есть ли у кого вопросы и, убедившись, что таковых больше нет, решил отпустить Ивана с миром.

– Ну что ж, товарищ Белецкий. Это у вас первая зарубежная командировка. Желаем вам удачно выступить на совещании. Не забывайте об интересах нашей страны. Помните, что даже из малого строится большое. Если каждый вот из таких бравых ребят принесет стране хоть по крупице, то жизнь наша станет богаче, а здоровье лучше. Надеюсь, излишне вам напоминать о нормах поведения за рубежом. Строгость и скромность. И никогда не забывайте, что вы гражданин Советского Союза и член нашей Коммунистической Партии. Надеюсь, с политическими вопросами у вас все в порядке, проверять не надо.

– Коммунист Белецкий – член партбюро института, зам. секретаря по идеологическим вопросам, – напомнил присутствующим инструктор райкома.

– Да, мы помним об этом, потому и разговор у нас был совсем другого рода, чем с иными соискателями права на зарубежную поездку. До свидания, товарищ Белецкий Иван Павлович.

Белецкий порывисто встал и смущенно улыбаясь, раскланялся во все стороны и поспешно вышел из кабинета. Через приоткрытую дверь Иван расслышал сетования председателя.

– Надо подготовить для Бюро Райкома предложение о дифференцированном подходе к соискателям. Ну что мы тратим время вот с такими людьми, которые больше нас обо всем знают.

– Не уверен, Александр Ефимович. Вот такие гладенькие и умненькие, в первую очередь могут продать. Что они испытали в жизни. Сколько ему лет, тридцать два, тридцать пять, а он уже кандидат наук, член партбюро института, крупный ученый, получил приглашение от Всемирной организации. Все это может отрицательно сказаться на парне. С такими вот как раз надо построже.

На том дверь закрылась плотнее и Иван не смог расслышать, чем кончился спор двух старых коммунистов. Признаться, теперь ему уже было все равно. Он стал выездным, почти. Хотя впереди анкета МИДа и выездная виза. Но положительное заключение райкома партии почти означало успех всего дела.

– Белецкий, приезжайте завтра с отчетом сам и получите заключение комиссии. В чужие руки его давать не положено, – довольно сухо придержал Ивана вышедший из кабинета инструктор.

– Что ни будь не так? – спросил озадаченный Иван.

– Да, нет, все в порядке. Члены комиссии остались довольны. А я как всегда оказался виновным в том, что, видите ли, не подготовил комиссию, чтобы они не задавали дурацкие вопросы. Наверно впредь нужно готовить краткую аннотацию на каждого впервые выезжающего заграницу.

– Наверно это было бы полезно для членов комиссии и к протоколу будет чего подшивать, – согласился Иван, пожал руку инструктору, и быстро спустился по лестнице, направляясь к гардеробу.

2

Иван остался доволен результатом. На следующий день он получил от инструктора райкома заключение партийной комиссии, и выездное дело завертелось. Пока все бумаги проходили должные инстанции, Иван занимался подготовкой научного доклада, который предназначался для обсуждения на рабочем совещании в Софии. Доклад должен прозвучать на английском языке и потому Иван пыхтел над переводом русского текста написанного им доклада на английский язык. Это было совсем не просто. Такие обратные переводы всегда доставляют трудности для непрофессионалов. А Иван не был профессионалом в знании английского языка. Он легко переводил научные тексты с английского на русский и даже научился немного подрабатывать на этом. Он сотрудничал в «медицинском реферативном журнале», где за небольшие деньги делал переводы статей с английского на русский и составлял краткие рефераты. Это позволяло ему получать свежую информацию по его специальности, поддерживать знания английского языка в рабочем состоянии и иметь небольшую прибавку к скромному жалованию старшего научного сотрудника. А вот делать обратные переводы было непросто. Потому и пыхтел, подбирая многочисленные обороты на английском из научной литературы. Он надеялся, что так будет понятней смысл его доклада англоязычной аудитории.

Все было готово к отъезду в Болгарию. Вместе с ним должна была лететь некто доктор Гвоздикова Алла Петровна из Харьковского института гигиены труда. Она тоже должна представить доклад. Он не сомневался, что текст доклада у нее готов, но вот сумеет ли она его прочитать, участвовать в дискуссии. Ведь Гвоздикова почти совсем не знала английского языка. В Минздраве Ивану намекнули, что, скорее всего, зачитать текст доклада придется ему и заниматься синхронным переводом в ходе работы совещания тоже. На эти предложения Иван только пожимал плечами: ему самому бы справиться со своим докладом и, кроме того, он не знает тематики Гвоздиковой. Ее тема относилась к промышленной гигиене и там много специфических терминов. Коля Левитин, товарищ Ивана по работе и руководитель международного отдела в институте, посоветовал Ивану не спорить с руководством, как бы не накликать беду. В конце концов, Гвоздикова сама должна отвечать за себя, а кроме того в Софии работают две бывшие аспирантки Института, которые свободно владеют русским, а одна из них и английским. Это была Соня Табанова, очень милая женщина, с которой у Ивана был мимолетный роман и взаимная симпатия. И сейчас вспомнив ее, Иван подумал, что было бы приятно поработать с ней в Софии. Но как знать, будет ли она участвовать в работе совещания.

День отъезда неумолимо приближался. И по мере его приближения у Ивана возникало какое-то неопределенное чувство тревоги или тоски, как-то посасывало под ложечкой. Вероятно, Иван все же волновался перед первой в его жизни зарубежной поездкой. Нельзя сказать, что Иван раньше не уезжал из дома. У него нередко случались служебные командировки, и он по неделе и даже больше не бывал дома. Конечно, он все это время скучал по дому, по жене и дочке. Его всегда тянуло домой и понимание того, что скоро он вернется, создавало хорошее настроение, своего рода успокоение. Он и сейчас, еще не уехав, старался больше думать о том, что совсем скоро он вернется из своей первой зарубежной командировки, привезет жене и дочери гостинцы, и они вновь будут вместе и счастливы, пока не придет время следующей командировки. Возможно даже зарубежной.

Идея внедриться в систему зарубежных командировок пришла к Ивану давно. Во-первых, это было престижно, придавало дополнительный вес и авторитет Ивану как молодому ученому в глазах его коллег по институту, друзей и родственников. Во-вторых, это повышало его рейтинг и на международной арене, о котором он давно мечтал. Это, безусловно, повышало его шансы в работе над докторской диссертацией, так как материалы диссертации, доложенные за рубежом, многого стоили. И, наконец, зарубежные поездки могли приносить дополнительный доход в семейный бюджет и позволяли привозить «из-за бугра», как было принято тогда называть заграницу, модные вещи, в первую очередь для своей любимой жены. Ведь когда они поженились, Иван был студентом четвертого курса, а его восемнадцатилетняя супруга была воспитателем в детском саду. Денег в семье было мало, часто не хватало на приобретение хорошей одежды, Иван часто подрабатывал, когда и где это было возможно. Он старался сделать все, чтобы его юная жена не испытывала нужду. Еще тогда он пообещал ей, что скоро придет час и в ее семье появится достаток, что она будет приобретать добротные красивые и модные вещи. Ведь молоденькой женщине, обладающей незаурядной внешностью, всегда хочется одеваться не хуже других, особенно подруг, особенно тех, которые исподтишка завидуют ей, молодой жене кандидата наук, красивого мужчине, нежно любящего ее и заботящегося о ней. Но, шли годы, а ощутимый достаток не появлялся. В семье росла дочь, которая также требовала приличного содержания, да и Иван, пользующийся большим успехом в коллективе и как ученый и как мужчина, тоже нуждался в поддержании своего имиджа. А тут еще купили «Жигули», накопив половину суммы большими стараниями, а половину, взяв в долг на три года у Коли Левитина. Одним словом, нужно было проявлять активность, чтобы оправдать свои обещания. И Иван стал думать, как, наконец, можно обеспечить семью.

Еще полгода назад руководитель международным отделом, где Николай Левитин работал старшим научным сотрудником, уехал в длительную командировку в Швейцарию, и директор назначил на его место Николая. Впредь до прохождения по конкурсу. Это назначение было неожиданным для всех. Ведь Николаю едва исполнилось тридцать. Он только два года назад защитил кандидатскую диссертацию, и всего полгода работал старшим научным сотрудником. Но он был сыном академика Николая Николаевича Левитина, бывшего в свое время директором института гигиены, где сейчас работал его сын, вернее внук. Вообще это была запутанная история. Коля Левитин в действительности был внуком академика и сыном его дочери, рано ушедшей из жизни. Поскольку в ту пор Коля остался без отца, о котором он мало что знал, академик взял и усыновил маленького Колю, несмотря на то, что у него тогда уже были еще два сына. Так Коля Левитин стал сыном академика Левитина и в свои юные годы весьма пользовался этим. Старик академик безумно любил внука-сына, многое позволял ему и часто прощал его шалости.

Коля Левитин был, безусловно, способным мальчиком. Он знал английский язык, начав изучать его с трехлетнего возраста, хорошо учился в школе, а потом в медицинском институте. А закончив обучение и став врачом, поступил в аспирантуру в институт гигиены, в котором когда-то его отец был директором. Не исключено, что в этом помог ему его знаменитый отец, и директор института, будучи благодарным учеником академика, всячески содействовал продвижению молодого Левитина. Надо заметить, что Коля и сам был весьма привлекательным и симпатичным парнем. Хорошо воспитанный, образованный, интеллигентный и остроумный молодой человек был общим любимчиком в коллективе института. И когда он стал руководителем международного отдела многие научные сотрудники, занимавшие руководящие посты в институте, с новой силой потянулись к нему. Это было понятно, так как от него теперь во многом зависело то, будет или не будет включен в план международных командировок тот или иной научный сотрудник. А поехать за рубеж хотелось многим. В их числе был и Иван. И хотя Иван и Коля Левитин уже давно считались приятелями и, может быть, даже друзьями, и новое назначение Коли Иван воспринял поначалу без мысли о какой-либо выгоде для себя, все же потом он подумал, что всю сложившуюся ситуацию надо заново переосмыслить. И сделать это нужно совместно со своим приятелем. А пока, Коля был уже руководителем отдела, а Иван все еще оставался старшим научным сотрудником, хотя защитил диссертацию двумя годами раньше. Эта несправедливость требовала корректировки.

В большом институте всегда происходит ротация кадров: молодежь подрастает, занимает высокие посты, в том числе и руководящие. Кто-то из руководителей лабораторий и отделов, напротив, покидает свои посты по разным причинам, часто с неудовлетворительными показателям своей работы и неудовольствием начальства. В результате в институте возникают вакансии. Так и сейчас освобождалось место руководителя научно-организационного отдела и Иван, пользуясь хорошим расположением к себе директора института и, главным образом, заместителя директора Евгении Ивановны, решил попытать удачу. К тому времени у Ивана были две солидные научные публикации в соавторстве с директором института в большом академическом журнале, а совместно с Евгенией Ивановной им были подготовлены два сценария и сняты две телепередачи о работе института. Ивана знали и уважали в институте, особенно молодые сотрудники женского пола, коих было большинство. Его выступления на ученом совете всегда оставляли приятное впечатление, так как Иван умел отчетливо и ясно излагать свои мысли, его голос и интонация речи вызывали желание слушать. И Иван решился на дерзкий поступок. Он постучал в дверь кабинета Евгении Ивановны. Переступив порог, он сразу приступил к делу.

– Евгения Ивановна, у меня к Вам дерзкое предложение.

Евгения Ивановна сняла очки, отодвинула рукопись, над которой работала, и закурила очередную сигарету. Она много курила, и это был ее недостаток, в котором она сама признавалась. Но ничего не могла с этим поделать. Евгения Ивановна предложила Ивану присесть и посмотрела на него с улыбкой.

– Как Вы сказали, дерзкое предложение? Интересно. Я готова выслушать Вас, Иван Павлович.

– Евгения Ивановна, я знаю, что у дирекции имеются определенные трудности с научно-организационным отделом. Об этом не раз говорил директор, особенно его не устраивает слабая работа проблемной комиссии, наладить которую так и не удалось Владимиру Петровичу. Он подал заявление о переходе на другую должность.

– Да, в этом и моя вина, – согласилась Евгения Ивановна, – я просто не в состоянии совмещать координацию научных исследований в институте и работу проблемной комиссии. Ведь она объединяет работу более восьмидесяти институтов и кафедр по всему Союзу. Мы даже не знаем толком, сколько учреждений и ученых работают на нашу проблему. Ну, как можно управлять всем этим хозяйством?

– Евгения Ивановна, в этом как раз и суть моего дерзкого предложения. Как Вы посмотрите на то, если я стану руководителем научно-организационного отдела?

Евгения Ивановна широко раскрыла глаза, загасила сигарету и с восторгом произнесла:

– Лучшего я даже и не ожидала. Вы сможете стать мне хорошим помощником. Слава Богу, а то ведь Геннадий Иванович (директор института) мне давно дал задание подобрать кандидатуру на это место. А где я ему возьму? Ведь работа отдела требует серьезной перестройки, наладки. Но я уверена, у Вас это получится. А что долго тянуть, вот сейчас возьмем и пойдет к директору. Решать надо сходу.

Она взяла телефонную трубку и попросила секретаря соединить ее с директором. В трубке послышался серьезный голос хозяина.

– Геннадий Иванович, я нашла подходящую кандидатуру на пост руководителя научно-организационного отдела. Да, он здесь, в моем кабинете. Да, мы готовы к вам сейчас зайти.

– Наверно, надо было сказать о ком идет речь.

– Уверена, он поддержит вашу кандидатуру.

Она встала, открыла дверь кабинета и вышла в приемную. За ней вышел Иван.

– Не закрывай, пусть проветрится. Наташа, – обратилась она к секретарю, – открой, пожалуйста, там форточку.