Текст книги "В переулках Арбата. Оттепель"

– Бедный, горлышко болит, а экзамен сдал хорошо.

– Он вообще-то хороший парень и очень даже симпатичный, только вот плохо, когда повязка спадает на шее. Надо следить Ваня, пока горлышко не залечится, – добавила учительница по литературе.

Иван смутился, сказал: «Спасибо, я постараюсь» и двинулся вниз по лестнице.

Впереди был выпускной вечер в школе. Когда собрались все в актовом зале, Иван немного взгрустнул, что среди приглашенных нет его родителей. Ему хотелось, чтобы в этот торжественный момент был в зале его отец, полковник Белецкий Павел Иванович. И хотя Иван не был медалистом, но, в целом, он окончил школу с хорошими показателями. «Ничего, – успокаивал себя Иван, – у него еще будет возможность порадовать родителей своими успехами». После торжественной части все собрались за праздничным столом, за которым естественно не было крепких спиртных напитков. Но что такое бокал сухого вина, когда на душе такая радость. Ребята тайно от учителей устроили маленькую выпивку. Потом, когда уже стемнело, во дворе школы разгоряченные спиртным ребята устроили «товарищеские разборки» и кому-то досталось. Потом всей гурьбой устремились на Красную площадь. Там встретили восход солнца и смешались с другими бывшими школьниками, знакомились с девчонками, конечно, подрались с каким-то парнем, который нетактично приставал к девочкам из их класса. Иван случайно встретился с Игорем и его друзьями и уже все вместе направились домой. Вот и все торжество. Школа закончилась, впереди свободное плавание.

Получив на руки аттестат зрелости, Иван первым делом направился в приемную комиссию Литературного института. Уже при входе он обратил внимание на объявление, висевшее перед дверью с табличкой «Приемная комиссия». Здесь же висели и другие объявления, содержащие порядок подачи документов, их перечень и сроки прохождения экзаменационных испытаний. Но прочитав первое объявление, Иван был просто ошарашен. В нем была ссылка на Постановление правительства и министерства образования СССР об ограничении приема абитуриентов на гуманитарные факультеты и вузы без двухлетнего производственного стажа. Это информация означала, что для Ивана сегодня и в последующие два года был закрыт путь в литературный институт, равно как и в любой гуманитарный факультет другого института. Осмыслив полученную информацию, он все же постучал в дверь приемной комиссии. В небольшой комнате было полно таких же, как он, молодых людей. Они толпились у столиков, за которыми сидели милые девушки, готовые рассмотреть ваши документы. Иван, пробившись к одной из них, попросил дать разъяснение по поводу объявления, висевшего у двери. «Все верно, – был ответ, – получайте стаж и приходите через два года. Мы с удовольствием рассмотрим ваши документы». И все. И никаких других вариантов. Он вышел из комнаты, постоял немного, послушал, о чем говорят ребята. Многие выражали недоумение. Большинство не понимали причин такого постановления. Но факт оставался фактом. Пока возвращался домой, многое передумал. И первой мыслью было попробовать удачу в Харьковском университете, где на историческом факультете учился его полтавский товарищ Вадим. А если и там не получится, то по возвращении из Полтавы найти подходящую работу для получения стажа.

– Иван, наплюй на все это. Тебе только шестнадцать и у тебя в запасе до призыва в Армию еще три года. Живи и радуйся. Школа позади. Давай собираться в Полтаву. Поедим хоть завтра или послезавтра. А сейчас – на вокзал за билетами.

Все завертелось очень быстро. Купили билеты на завтра на поезд с пересадкой в Харькове.

– А сегодня я предлагаю устроить прощальный ужин. Давай пригласим девчонок и повеселимся. Может быть тех, кто приходил тогда, помнишь?

– Я даже не знаю, как ее зовут, и сколько у нас осталось денег? Хватит ли на прощальный ужин.

Подсчитали остаток, прикинули расходы и решили, что хватит вполне, если на вокзал они поедут на метро. Игорь тут же направился к телефону-автомату и набрал нужный номер.

– Привет, это я. Ну, все в порядке. Иван согласился. Мы уже взяли билеты и сейчас поедим домой. Давайте через пару часиков подъезжайте. Да, мы зайдет в гастроном, и все купим. Ну, если хотите, то можете прихватить и это. Кстати, Иван спрашивает, как зовут твою подругу. Ну да, с которой он спал тогда. Катя? Очень хорошо. Ждем вас, пока. – И повесив трубку, повернулся к Ивану. – Оказывается, твою подружку зовут Катей. А ничего девчонка, правда?

Прощальный ужин удался на славу. Пили водку и закусывали жареной колбасой со свежими огурчиками. Слушали новые джазовые мелодии, записанные на рентгеновской пленке, отчего звук был слегка «шершавый». Потом немного танцевали, и Катя все время вопросительно заглядывала Ивану в глаза, как будто чувствовала себя виноватой за прошлую встречу. Иван крепко обнимал ее податливое тело и нежно целовал в шейку. Время от времени Иван вспоминал Анечку Ларину и жалел, что с ним сейчас не она, а другая женщина, к которой Иван не испытывал теплых чувств. Недавнее огорчение, полученное Иваном в Литературном институте, в один миг перечеркнуло все его планы, которые казались такими реальными и близкими. А вместе с ним полетели в тартарары, и все мечты, связанные с Анечкой. Ну что он теперь ей скажет, как объяснит все происшедшее? И как она все это воспримет? Зачем он ей, такой неудачник.

Остаток вечера и всю ночь они провели в постели. На этот раз Иван почувствовал настоящее влечение к Кате и был рад этому чувству. Был рад тому, что с ней, этой молодой женщиной, не нужно быть благоразумным или еще каким-то, нужно просто быть самим собой.

Глава 5. Дорога в лето

Братья Белецкие, Иван и Игорь ехали в поезде из Москвы в Полтаву. Это было изнурительное путешествие с пересадкой в Харькове. Еще вчера вечером они выехали с Курского вокзала столицы. Ехали в общем вагоне без плацкарты. Свободных мест практически не было, даже чтобы поужинать, им пришлось попросить соседей уступить на время место у столика. Ели сваренные в крутую яйца с огурцами и полу копченую колбасу. Спали сидя и проснулись рано с тем, чтобы сделать пересадку на местный поезд, шедший до Полтавы. И вот теперь уже полдень, а до конечной станции оставалось не менее полутора часов. Поезд тащился страшно медленно, со всеми остановками на полустанках и разъездах. Железная дорога была одноколейной, и это создавало трудности при разъезде двух встречных составов: кто-то один должен уступать другому. Почему то чаще получалось так, что уступал именно тот поезд, в котором ехали братья. Ах, если бы стрелочники знали, как им хочется быстрей оказаться в родных пенатах, в этом чудесном городе, к которому прикипели их души еще с детства и который назывался Полтавой. Сейчас их там ждали родители, старший брат Олег и их близкие родственники, живущие там: бабушка Галя и ее дети Петр и Вера. Их ждала великолепная речка Ворскла, про которую была сложена легенда со времен Петра Великого, уронившего подзорную трубу в реку и быстрое течение унесло ее. Потому и получилось название реки: (Вор) (скло). Полтава – это всегда лето, солнце, горячий золотой песок на пляже и прохладная вода в реке. Полтава – это изобилие ягод и фруктов, овощей и материнского тепла, с которым их мать готовит вкусную еду. Ничего вкуснее они никогда не ели. Полтава, наконец, это девушки, знакомства, встречи под луной, объятия и поцелуи. Как же можно не стремиться ко всему этому, когда ты окончил школу и тебе еще мало лет, наконец, ты отпущен в свободное плавание.

Время шло медленно, и также медленно тащился этот пассажирский поезд. И вновь остановка, ожидание встречного. В полупустом вагоне были открыты многие окна, и врывавшийся свежий воздух со стороны зеленых полей, простиравшихся за окнами состава, приносил ароматы полевых цветов и создавал комфортный микроклимат. Иван стоял у окна и думал о своем. Он не мог себе представить другую профессию, кроме как быть писателем, создавать образы и сюжеты. Но как теперь добиться своей мечты? И вообще, есть ли другой путь достижения этой цели? Состав дернулся и медленно начал набирать скорость. Игорь открыл глаза. Он, казалось, несколько задремал и теперь повертел головой, стараясь включиться в ситуацию.

– Далеко еще? – спросил он Ивана.

– Часа полтора, наверное, можешь еще подремать. Я тебя разбужу за полчаса.

Сам же Иван вновь уставился в окно. Он видел какие-то постройки, кучи угля, насыпанные вдоль полотна, здание вокзала, пролетевшее уже довольно быстро мимо поезда. «Это был не разъезд, – подумал Иван, – это была какая-то станция. Жаль не успел прочитать название». Поезд набирал скорость, и мысли Ивана уносились далеко от этих мест. Он опять в Москве, на лавочке у памятника Гоголю и рядом с ним сидит белокурая красавица с карими глазками и в легком летнем платье. В ее руках ветка сирени и она время от времени помахивает ей, как-бы отгоняя несуществующих насекомых. Он также вспомнил их любовную близость и поцелуи, ее тонкий стан и полную упругую грудь, аромат ее духов и вкус «Чинзано». Что же все– таки произошло? Почему она так резко изменила свое отношение к нему? И была ли это любовь, может быть всего лишь кратковременное увлечение, навеянное весенним ветерком. Ведь было же такое увлечение у Инны Седых, и оно быстро прошло, как только она столкнулась с болью. Но Анечка ничего этого не испытывала. Уверен, ей было приятно, когда Иван целовал ее всю, она сама этого хотела и страстно желала получить эти ласки. Наверно, стоило все-таки позвонить к ней перед отъездом, может быть, она ждала его звонка? Теперь уже поздно думать об этом. Иван многого не успел сделать до отъезда в Полтаву. Он не зашел ни разу к Марине, после того как увидел ее с тем мужчиной. Кто это был? И совсем не обязательно, что это был ее жених. Она тоже могла ждать, когда Иван навестит ее. Впрочем, она могла сама позвонить к нему, хотя бы затем, чтобы узнать, как он сдает экзамены.

Поезд продолжал катиться в Полтаву и по мере того, как он приближался к этому городу, воспоминания Ивана постепенно угасали, уходили в прошлое. И на смену им всплывал яркий образ другой девушки, Аллы, черноволосой красавицы с карими глазами и обворожительной фигурой. Они познакомились на пляже летом прошлого года. Она стояла по пояс в воде и смотрела в сторону братьев Белецких.

– Ты посмотри, какая девушка, – восхищенно промолвил Олег, – Иван, а тебе слабо с ней познакомиться?

– Могу попробовать, – Иван решительно парировал замечание Олега, и смело направился в воду.

– Здравствуйте, – Иван подошел к девушке и с улыбкой стал объяснять ей, – вы конечно можете меня прогнать, но дело в том, что там, на берегу стоит парень, это мой брат Олег, а меня зовут Иван. Олег сказал, что вы ни за что не захотите со мной познакомиться. Но я набрался смелости и стою перед вами.

– Почему он так решил? – спросила девушка, улыбнувшись Ивану.

– Нам вы показались настолько красивой и независимой, что рассчитывать на успех было бы просто чудом.

– Меня зовут Алла, и я с удовольствием познакомлюсь с вами и вашим братом. Вы не местные парни, верно?

– Верно, мы из Москвы. А как вы поняли, что мы не местные.

– Выговор у вас не местный, не полтавский и даже не украинский. Теперь все стало на свои места: вы из Москвы и речь у вас московская.

Потом Иван пригласил ее прогуляться вдоль пляжа к тем местам, где река была глубже. Там они купались и загорали на теплом ласковом солнышке. А когда вернулись на прежнее место, Иван познакомил Аллу с Олегом. Причем, сделал он это, как если бы Алла была его хорошей знакомой. Он проводил ее до лестницы, которая вела в верхнюю часть города. Там жила Алла. Потом начались их встречи не только на пляже, но и вечером, в зеленой роще, тянувшейся вдоль берега реки. Так родилась у них любовь, скрепленная горячими поцелуями. А потом Алла уехала в Харьков сдавать экзамены в театральное училище и вернулась уже студенткой. Любовные свидания продолжались до конца лета, пока Иван не уехал в Москву, а Алла в Харьков. Долгие месяцы Иван ждал письма от Аллы, и они приносили ему желанную весточку от любимой, где она вновь и вновь объяснялась ему в любви и не чаяла, когда вновь увидит и обнимет своего Ванечку. И вот скоро долгожданная встреча, может быть даже сегодня.

А сейчас Ивана завлекал вопрос: скоро ли будет мост через Ворсклу, за которым на высоком холме появится старый монастырь с высокой башней-колокольней. Для братьев это был знак того, что скоро вокзал и они каждый раз, когда приезжали в Полтаву, с волнением ждали этого момента. Но поезд вновь сделал остановку. Колеса перестали стучать, и установилась необычная тишина. Так бывает всегда, когда вдруг неожиданно прекращается надоедливый шум. Иван подошел к окну. За окном не было ни станционных строений, каких-либо амбаров или сараев, ни жилых домов. Была тихая степь, залитая солнцем, и редкие деревца стояли вдоль железной дороги. Было слышно пение птиц. Наверно это был очередной разъезд. И как ни утомительно было такое ожидание, все равно раньше положенного срока не приедешь в Полтаву.

Поезд тронулся и вскоре прогромыхал по железному мосту через Ворсклу, а через минуту Иван действительно увидел монастырь, стоящий на высоком холме. Он знал, что внизу этого холма, уже не так далеко, стоит их дом и скоро появится вокзал. Иван позвал брата:

– Игорь, хватит спать, подъезжаем, смотри, вон монастырь.

Игорь подошел к окну. Посмотрел на величественную картину за окном вагона и сказал:

– Да, стоит вечно и ничего не меняется с годами.

На его лице было мечтательное выражение.

И вот уже появилась платформа, поплыли привокзальные здания. Как и ожидали братья, на платформе их поджидали Олег и Петр. Оба были в белых рубашках и черных брюках, загорелые и веселые. Они увидели братьев в окне и двинулись за вагоном, медленно ползущим вдоль платформы. Всё! Путешествие закончилось. Впереди воля и отдых.

Поезд окончательно остановился, и на ступеньках вагона появились Игорь и Иван. На фоне Олега и Петра они казались бледными, хилыми и уставшими. На платформе было весьма оживленно: то там, то здесь слышались приветствия, видны были жаркие объятия и поцелуи. Всем казалось, что свершилось маленькое чудо, и сбылись откровенные желания – одни приехали отдыхать, другие – наконец-то увиделись с родственниками и друзьями. Было уже за полдень и солнце палило нещадно. Пройдя через холл вокзального здания, где от мраморного пола и высоких потолков исходила прохлада, все четверо выбрались на привокзальную площадь.

Обычно в тех случаях, когда багаж был невелик, Белецкие не пользовались такси, чтобы добраться до дома. К тому же и очередь была довольно длинной и такси подъезжали не так часто, как хотелось бы ожидающим. Проще было идти пешком по зеленой улице, мимо фруктовых садов, окружавших частные строения. В этой тихой части города в основном селились бабушки и дедушки, нигде не работающие и живущие на пенсию. К ним – то, как раз и приезжали многочисленные родственники отдохнуть в тишине и повидаться с родными. А отдых здесь был славный: теплое лето, мало дождей и река рядом, изобилие ягод и фруктов по удивительно низким ценам. А соскучишься по цивилизации, недалеко троллейбусная остановка и через десять-пятнадцать минут ты уже в центре живописного города. Театр, исторические памятники, множество магазинов и несколько ресторанов всегда к вашим услугам.

Но Белецкие из года в год приезжали сюда на каникулы не только за этим. Ольга Григорьевна была родом из Полтавы. Здесь проживает ее родная тетя Галя, некогда приютившая ее, еще совсем маленькую девочку после смерти матери и вырастившая ее до поры замужества. Баба Галя была слегка полновата, ходила в длинной темной юбке и легкой обуви, пышные черные волосы без заметной седины всегда были уложены на затылке и покрыты белым платком. В молодости она была красивой женщиной, но сейчас, когда ей уже к семидесяти, возраст взял свое. К тому же она страдала от гипертонической болезни и почти не лечилась. Случилось так, что у нее не было пенсии, а сидеть на шее у детей она не могла. Во время войны погибли два ее сына, Павел и Николай. И теперь у нее остались сын Петр и дочка Вера от второго брака. Второй муж тоже умер. Сама она, будучи малограмотной, не хлопотала о пенсии. Немного денег ей присылал Павел Иванович, полковник в отставке, но последнее время размер его пенсии урезали, как у большинства военных пенсионеров, и возможности помогать значительно сократились. Летом у бабы Гали был собственный бизнес – своего рода сервис для отдыхающих, приезжающих в Полтаву в большом количестве. Отдыхающим надо было что-то кушать, ведь фрукты и ягоды вместе с овощами это конечно хорошо, но хочется чего-то более существенного. Питаться в столовой или кое-как, «всухомятку», конечно не хотелось. Мясные кулинарии в то время отсутствовали, а на рынке был преимущественно «живой» товар. Были куры и кролики, но живые, а приготовить из них полуфабрикат, годный для кулинарной обработки, дело сложное, требующее определенного навыка и возможностей. Вот баба Галя покупала «живой товар», несла в мешке домой, (и это в ее возрасте!), резала и общипывала кур, забивала кроликов. Следующим ранним утром она вновь отправлялась на базар, продавала свой готовый товар, а разница в стоимости «живого» товара и продукта, готового к приготовлению, составляла ее прибыль. Кроме того, у нее накапливалось значительное количество куриных перьев, сушились натянутые на специальных рогатках кроличьи шкуры, которые потом также продавались в специальные заготовительные конторы. Так и пробавлялась баба Галя в летнюю пору. Когда кончался летний сезон, и разъезжались отдыхающие, ее бизнес затухал, и с деньгами становилось худо.

Живописная улица, по которой привычным маршрутом от вокзала до дома шли братья и Петр, подошла к концу и плавно перешла в прибрежную зону, покрытую травой и песком. У кромки воды и в самой речке плескались купающиеся, многие лежали на песке и подстилках, получали солнечные ванны. Большинство были уже загоревшие. Ступая в городских туфлях по песку, ребята подошли к лодочной переправе и погрузились в лодку. Здесь в летнюю пору с раннего утра и до позднего вечера работал один и тот же лодочник, сухощавый, загорелый и уже далеко не молодой человек. Река была не слишком широкой, и лодка медленно продвигалась к противоположному берегу под частыми взмахами весел. Казалось, что эти движения не составляли особого труда для лодочника. Переправа была платной, но стоила копейки.

Противоположный берег реки, куда перебрались братья на лодке, тоже представлял собой пляж, песок которого то и дело набивался в туфли. Хотелось снять обувь, носки и идти босиком. А еще больше хотелось сбросить с себя одежду до трусов и кинуться в прохладные воды реки. Но ничего этого делать братья не стали и продолжали идти по песку с походными сумками, испытывая неудобства и жару. Их рубашки уже промокли от пота на спине, но вот эти мучения кончились и их путь продолжился по такой же тихой и зеленой улице, что была на противоположной стороне реки. Эта улица вела их к дому.

Большой, красного кирпича, еще не до конца достроенный, он был творением Павла Ивановича. Этот дом он начал строить несколько лет назад, когда ушел с воинской службы на пенсию, получил выходное пособие и право на землю под строительство загородного дома. Тогда Белецкие долго думали, где строить дом, под Москвой как дачу или в Полтаве, где жила баба Галя со своими детьми. Все же Полтава оказалась роднее, да и старая хата бабы Гали, наполовину разрушенная немецкой бомбой, уже совсем пришла в негодность. Новый дом состоял из двух отдельных половин: одна для семьи бабы Гали с детьми, а другая для семьи Белецких, которые, как видно, решили до конца связать свою судьбу с Полтавой.

Во дворе дома их встретил Павел Иванович. Пригласив приехавших братьев в дом, отец стал рассматривать их.

– Да, исхудали вы за это время. Похоже, деньги, что мы вам оставили, потратили и потом голодали, – сказал отец с укоризной.

Их разговор прервала Ольга Григорьевна, приглашая детей и других домочадцев к столу. Она была неутомимой труженицей: содержала свою семью, а летом еще и бабу Галю с детьми. Ходила на базар, таскала тяжелые сумки и кошелки с продуктами, ягодами и фруктами, готовила, убирала в доме, стелила постели, следила, чтобы никто из детей не ложился немытым. Вот и сейчас она суетится в большой комнате, накрывая на стол. Маленькая, подвижная и неутомимая. Иван всегда испытывал трогательные чувства к своей матери и на этот раз твердо решил помогать ей в таскании тяжелых сумок и кошелок с базара.

Позже, после обеда, они решили пойти к реке искупаться. Для приехавших братьев это было кстати. Они скинули свою городскую одежду, и одели легкие сатиновые шаровары, легкую рубашку и летние сандалии. Теперь так и только так они будут ходить на пляж. А идти было не так далеко: проселочной улицей, которая переходила в перелесок. Еще немного и вы уже на берегу реки. Уже слышен неразборчивый гомон людских голосов, погружающихся в прохладную воду, возгласы купающихся и плеск воды. В первый момент, Иван ощутил неловкость, как это бывает всегда, когда впервые появляешься на пляже в окружении загорелых людей. Недолго думая, и не давая себя рассматривать, Иван погрузился в прохладную воду и широкими взмахами поплыл к противоположному берегу. Чувство свежести посетило его и, немного поплавав, он выбрался на берег, на теплый песок. Иван подставил руки под лоб и закрыл глаза. Солнечные лучи согревали его спину и ноги. Гомон людских голосов удалялся и Иван стал погружаться в полусонное состояние, когда еще не видишь сны, но уже не контролируешь окружение. Еще вчера он проснулся в постели с Катей и вновь занялся любовью. Тело худенькой женщины было подвластно ему и отвечало взаимностью. Он и сейчас ощутил все это вновь. Его грезы разрушил Олег.

– Ну ладно, хватит на сегодня. Солнце горячее, а ты совсем белый, как бы не сгореть. А потом, ты с дороги, уставший, так что ополоснись и пойдем домой. Поужинаем, посидим, послушаем музыку.

– А где Игорь, что уже ушел?

– Нет, они с Петром пошли погулять по пляжу.

Вечером был устроен ужин в честь приезда братьев. Была потребность пообщаться семьей, расспросить сыновей про то, как они окончили школу, какие получили отметки на экзаменах и какие у них планы на предмет поступления в институт. Братья от ужина не отказались, но к разговору были не совсем готовы. Игорь сам для себя уже решил, что ни в какой институт он поступать не будет, а погуляет до призыва и все. Ему до чертиков надоела учеба, все эти школьные предметы, смысла в которых он совсем не видел. Служба в армии его не страшила. Физически он был крепок, любил и занимался спортом и отличался хорошим аппетитом. Ивану тоже не хотелось сейчас обсуждать свои проблемы, в частности, то, что он не будет учиться в Литературном институте, по крайней мере, еще два года. А, кроме того, он получил приглашение на встречу с ней. Эту весточку принесли Игорь и Петро, которые встретили ее на пляже.

В назначенное время Иван подошел к нижней площадке деревянной лестницы. Алла уже стояла наверху. Их разделяли сто одна ступенька. Еще прошлым летом он сосчитал их, провожая ее каждый вечер домой. Алла помахала ему рукой и быстро начала спускаться по ступеням. Вот уже первый пролет, второй. Иван любовался ее фигурой в легком платье, подчеркивающим тонкую талию. При каждом шаге приподнимался подол платья, и снизу были видны ее стройные загорелые ноги. Еще немного и она оказалась в его объятиях.

– Здравствуй Ванечка, – слегка задыхаясь от быстрого движения по лестнице и волнения, сказала она. – Я давно уже здесь, сгорала от нетерпения скорей увидеть тебя, а ты все не шел и не шел. Я уже стала бояться, что ты вовсе не придешь, не хочешь меня видеть.

Она говорила быстро, торопясь, боясь не успеть высказать всех своих чувств. Здесь были и радость встречи и огорчения разлуки и мечты о будущем. И страхи потерять его, своего любимого мальчика. Вдруг она остановилась, резко преградив ему дорогу, и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Ты любишь меня? Или у тебя появилась другая девушка? Признавайся.

Иван выдержал ее пытливый взгляд и подозрения в неверности ей.

– Я с тобой моя любимая, – был его ответ.

Потом дотянулась губами до его губ, прижалась к нему всем телом и страстно поцеловала его. Иван крепко обнял ее, и ответил ей горячим поцелуем. Это было прекрасно. Он продолжал обнимать и целовать ее. Тело ее извивалось в его руках и прижималось к груди, животу, ногам. Так они целовали друг друга довольно долго, пока не заметили мужчину и женщину, которые шли им навстречу по той же дорожке, где они стояли.

– Ой, погоди немного, те двое – мои соседи, и если они видели, как мы целовались, обязательно расскажут маме.

– А ты боишься этого?

– Нет, не боюсь. Но не хотелось бы огорчать мать. Ведь всякая мать волнуется за свое дитя. Да еще за девушку и такую красивую, – кокетливо поведя глазами, сказала Алла.

– Есть поводы маме волноваться? Как ты там, в студенческой среде? Ребята пристают, ухаживают?

– Перестань, не до ухаживаний. Знаешь, какой трудный курс. Много тем по специальности, актерское мастерство, гимнастические упражнения, да еще и общие предметы: литература, история, история партии, английский язык. Говорят, что первый курс всегда труднее других. Нескольких ребят отчислили за неуспеваемость. Вот будешь сам учиться в институте, узнаешь тогда.

– Еще надо поступить. Здесь есть большие проблемы. – И Иван, нежно обнимая ее за талию, стал рассказывать о том, что его сейчас огорчает. Алла вскоре перебила его.

– Ну, давай в этот прекрасный вечер не будем говорить о плохом. Всякие трудности можно преодолеть. Главное, что мы вместе, встретились, наконец, и у нас с тобой все лето впереди.

И действительно в этот вечер они больше не возвращались к трудным и проблемным вопросам. Они гуляли по тропкам и дорожкам вдали от фонарей, опять целовались и обнимались, испытывали страсть и желание быть еще ближе друг к другу, но останавливались, не сговариваясь, понимая, что пока этого делать нельзя. Они тогда были уверены в их совместном будущем. Иван был оптимист, и у него еще не было опыта сталкиваться с жизненными трудностями.