Текст книги "По следам Чернобыля. Былые надежды"

Глава 5. Новые дела

Новый год москвичи встретили либерализацией цен, послужившей началом гайдаровской «шоковой терапии» и сразу полки продмагов стали наполняться продуктами. Причем, они дорожали с каждым днем иногда более чем на 30 процентов. Откуда сразу взялись продукты? Вывод можно было сделать только один: дефицит был создан искусственно, причем не на стадии производства, а в сфере распределения. Вслед за этим оживилась торговля и предпринимательская деятельность. Одним за другим начали открываться рестораны МакДональдс и Пицца-Хат. На дорогах стало прибавляться машин, потому что купить машину теперь мог любой желающий. Появилась возможность заработать, так называемые «быстрые деньги». Столбы, остановки и стены подъездов пестрели самыми разнообразными объявлениями, а с постоянной работы москвичи либо увольнялись сами, либо их сокращали. У многих москвичей появилось ощущение, что сейчас можно было либо сразу разбогатеть, либо очень быстро остаться ни с чем, или же волочить трудное безденежное существование. Это подвигало многих искать работу не по специальности, полученной еще при советской власти.

Быстрыми темпами развивалось частное предпринимательство. Появилось обилие коммерческих палаток. Надо сказать, что коммерческие палатки стояли везде, практически все центральные улицы города пестрили палатками самых разных форм. Продавалось все что угодно: напитки, сигареты, продукты, пирожки, музыкальные CD-диски, мелкая бытовая техника, вдоль каждой улицы вряд, а иной раз и хаотично стояли ларьки. В крупных парках и спортивных комплексах расположились на огромных площадях палаточные рынки. Одними из крупнейших стали вещевые рынки в Лужниках, Черкизовский рынок, а одним из самых известных мест продажи пиратской аудио-видео продукции того времени стал рынок Горбушка, расположенный на аллеях Филевского парка вблизи ДК Горбунова. Почти во всех спальных районах возникали продуктовые оптово-розничные рынки, где, подобно, современному супермаркету, можно было купить любой продукт: мясо, овощи, фрукты, газированную воду, пиво, хозтовары за небольшие деньги прямо с рук из лотка.

Москвичи, как и другие жители новой России, охотно покупали ваучеры, вкладывали деньги в безумные пирамиды «МММ», сопереживали сериалам «Богатые тоже плачут», «заряжали» воду на телепрограммах Алана Чумака, не пропускали выпуски ток-шоу «Поле Чудес» и смотрели бесконечные серии «Санта-Барбары».

Чувство неопределенности, граничащее с чувством растерянности, посетило и наших героев. Латов часто бывал у Белецкого, и они уныло смотрели друг на друга, попивая чай с сухариками. Пропало то воодушевление, что возникло накануне нового года после их визита в Госкомитет по делам Чернобыля. Оттуда не было новых известий. Они, как и договаривались, подготовили все необходимые документы и передали их еще тогда Старцеву. До сих пор не получили никакой реакции с его стороны. Как-то Латов сообщил Белецкому, что по данным соцопроса, проведенного его дядей, Михаил Сергеевичем, и его коллегами, москвичи оказались слабо подготовленными к борьбе за лучшую жизнь. 35% заявили, что не знают подходящих способов для выражения своего недовольства и только 12% опрошенных были готовы участвовать в митингах и забастовках; решиться на вооруженные выступления могли только 2%. Довольно многие затруднились с ответом.

В хорошем расположении духа был лишь Дерюгин. Он строил многочисленные планы и светился оптимизмом. И когда он замечал у своих коллег уныние, удивлялся этому, уверяя и Латова и Белецкого, что совсем скоро он получит необходимые средства и начнет осваивать нужные для них производственные мощности. Позже он предложил своим друзьям создать некую организацию, название которой еще нужно было придумать. Организация должна быть юридическим лицом и иметь собственный счет в банке, словом, как нормальная фирма. Эта организация должна заниматься производством и реализацией природных продуктов медицинского назначения. Он предложил Белецкому назвать такую организацию ассоциацией, которая могла бы объединять ряд подобного профиля фирм под общим руководством ассоциации. Белецкий предложил название «Примедиа», что означало бы ассоциация производителей природных медицинских продуктов. Дерюгину это понравилось, и он тогда же предложил Ивану возглавить эту организацию, став ее президентом, сам же он при этом становился вице-президентом. Кроме ассоциации, Дерюгин счел целесообразным учредить Белецкому частное предприятие с собственным банковским счетом. «Это предприятие вошло бы в состав ассоциации, положив пример, таким образом, для включения и других предприятий в ее состав. Ведь с чего-то надо начинать, – заявил он, – и кроме того у вас, Иван Павлович, будет свой банковский счет и вы сможете заключать договора и получать деньги на свой счет. Словом. Станете хозяином своего предприятия». Он вызвался оказать содействие в регистрации такого предприятия и Иван, подумав немного, согласился. Его ближайшей заботой теперь стало написание уставов для двух предприятий: ассоциации и своего частного предприятия, положений и некоторых других документов, которые требовались при регистрации. Дерюгин прислал к Белецкому своего юриста, молодого и симпатичного парня, москвича, который сразу взялся за предложенное ему дело.

Энтузиазм Дерюгина бил ключом. «Что ж, – подумал тогда Иван, – это как раз в духе времени, сейчас все кому не лень становятся частными предпринимателями. Но не у всех это получается. Посмотрим, как это выйдет у нас», – решил он, и продолжил работу над документами. Однако через пару дней его вызывал к себе Жуков Юрий Сергеевич и попросил его связаться с Чебышевым Владимиром Ивановичем по срочному и важному делу. Чебышев, бывший при советской власти начальником департамента гигиены в Минздраве Союза, сейчас перешел в Минздрав России и там получил место заместителя начальника департамента. Это было понижение, но даже и такой вариант вполне устроил его. Могло быть хуже при переходе из союзного министерства в республиканское, где к тому времени все места были заняты.

Он встретил Ивана с улыбкой, как старого приятеля, который и сейчас мог оказаться ему полезным. Они и в самом деле были приятелями. Их связывали долгие товарищеские отношения. Как-то, будучи еще директором института, он по просьбе Чебышева выделил из кассы института доллары его сотруднице на командировку в Женеву. Интересно, вернул ли Минздрав институту те деньги, ведь было письмо Минздрава с просьбой оказать содействие. Теперь Ивану было уже все равно, вернул или нет. В памяти остались теплые воспоминания о той поездке совместно с сотрудницей Чебышева.

В процессе беседы вперемежку с теплыми воспоминаниями выяснилось, что во вновь созданном министерстве природы России организуется многопрофильный комитет, в состав которого будут входить представители различных министерств и ведомств, заинтересованные в охране окружающей среды республики. Чебышев рекомендовал профессора Белецкого в состав этого комитета, как официального представителя Минздрава России. Это открывало широкие возможности для налаживания связей, в том числе и материальных, с заинтересованными организациями. Иван по достоинству оценил предложение руководства Минздрава и поинтересовался, какие за ним обязанности.

– Посещай этот комитет и соблюдай интересы Минздрава, работая в нем, – с улыбкой объяснил Владимир Иванович, – будут проблемы или необходимость посоветоваться со мной, приходи. Я всегда рад тебя видеть. И вообще, ко мне часто обращаются за помощью или консультацией по вопросам окружающей среды и здоровья. Теперь я буду направлять всех к тебе. Ведь ты теперь главный специалист Минздрава по вопросам окружающей среды и здоровья. Если согласен с такой формулировкой, то уже сегодня я подготовлю приказ по министерству, копию которого получишь через несколько дней. Я позвоню к тебе. Кстати, какой твой телефон, а то мне пришлось разыскивать тебя через Жукова.

Иван оставил свой рабочий телефон на листе бумаги и спросил, уходя:

– Как ты думаешь, Владимир Иванович, мне стоит докладывать об этом решении дирекции института.

– Вообще-то стоит, хотя, мне кажется, что они так далеки от проблем экологии, как ты от сердечно сосудистой заболеваемости, – Чебышев весело рассмеялся, похлопал Ивана по плечу и пожал ему руку.

Через несколько дней Белецкий, заручившись солидным письмом, подписанным министром здравоохранения России, отправился в министерство экологии. Там по предварительной договоренности его встретила интересная женщина средних лет, которая занималась организацией работ комитета.

– Фирсова Лидия Ивановна, сотрудник министерства и ученый секретарь комитета по проблемам экологии. Прошу садиться, – предложила она Белецкому, – взяла предложенное ей письмо и внимательно ознакомилась с ним, – так это и есть вы профессор Белецкий? Много слышала о вас хорошего. Такой молодой и симпатичный. Что ж приятно будет работать вместе.

Далее она подробно рассказала о планах работы комитета, о его составе, о том, каким образом будет проходить его работа. Оказалось, что сейчас самым главным для России было создание нового экологического законодательства, направленного на сохранение окружающей среды в стране. За годы советской власти, сказала она, многое было упущено. Значительно снизился потенциал рек к самоочищению, во многих регионах промышленные выбросы в атмосферу заметно превышали допустимые, отсутствовала правовая база по ограничению выбросов. Все это было странным слушать Ивану, как гигиенисту, который верил в то, что гигиенические нормативы, в частности ПДК, должны были соблюдаться как закон.

– Да, – с грустью согласилась с ним Лидия Ивановна, – это так и должно было быть, но не было. И вся информация о нарушениях оставалась недоступной для многих органов власти, тем более для населения. Вот такое тяжелое наследство оставила нам советская власть. Предстоит много работы, но хочу обрадовать: нам выделены кое-какие денежные средства на оплату труда наших консультантов, коим теперь вы, как член комитета, будете являться. Так что трудиться будете не бесплатно. И то хорошо, – улыбнулась она, смело посмотрев прямо в глаза Ивану.

Перед уходом, она вручила Ивану некоторые материалы о предстоящей работе комитета и попросила подумать, какие предложения могут быть еще включены в план работы. О первом заседании комитета она сообщит дополнительно. На том и простились. Иван вышел из здания министерства, что тогда располагалось не далеко от метро «Проспект мира», и бодрой походкой пошел в сторону метро. На душе было весело. Предстояло интересное дело. Он мог теперь стать участником создания правовой базы для экологических законов страны. Вселяло надежду также и обещание выплачивать гонорары за эту работу.

Вслед за этими событиями появились новые, заполнившие жизнь завлаба профессора Белецкого новыми переживаниями. Узнав о том, что Белецкий назначен главным специалистом Минздрава России по проблемам экологии и здоровья населения, Жуков предложил ему провести анализ материалов, которые ежемесячно приходят от системы «АГИС-Здоровье». Эта компьютерная система была создана для определения взаимосвязей между уровнем загрязнения атмосферного воздуха в городах и распространенностью заболеваний населения. Система была громоздкой и сложной для понимания. Сейчас по прошествии многих лет, Белецкий это отчетливо понимал, хотя тогда и принимал определенное участие в ее разработке. В ту пору он работал в институте гигиены, где и создавалась эта система по приказу Минздрава Союза, затем Белецкий уехал служить в Кабул, а по возвращении ушел работать в институт дезинфекции. Затем эту систему перевели в другое учреждение, где она просуществовала некоторое время и уже в последние два года она перешла на попечение в институт профилактической медицины. И это было логично, ибо здесь был собран весь цвет специалистов в области эпидемиологии неинфекционных заболеваний. Но установлением реальных связей таких заболеваний с загрязнением окружающей среды они не занимались. И вот теперь Жуков дал поручение Белецкому посмотреть, как работает эта система и можно ли там что-либо сделать, чтобы она стала более информативной. Теперь, когда Белецкий стал главным специалистом Минздрава в этой области, такое поручение казалось ему логичным.

Пару недель Иван занимался этой системой и вскоре понял, что в ней с самого начала была заложена главная ошибка. Усредненные данные об уровнях загрязнения атмосферы и заболеваемости населения не позволяло установить какие-либо взаимосвязи. Например, заболеваемость раком легких никак не могла быть связана с уровнями загрязнения атмосферного воздуха окисью углерода, потому как установлено, что в этиологии рака легких принимает непосредственное участие бензпирен, признанный канцероген. А его концентрации как раз и не определялись в городском воздухе. Много было и других подобного рода огрехов. Все это Иван изложил в письменном виде и передал свои соображения Жукову, сказав при этом, что систему лучше передать в практическую службу и пользоваться ею как мониторингом загрязнений атмосферы в городах и распространенности заболеваний. И ни о какой взаимосвязи этих параметров говорить не стоит. Чтобы устанавливать такие взаимосвязи, необходимо проводить специализированные эпидемиологические исследования отдельных групп населения, например детского, как наиболее чувствительного к химическим загрязнениям. Жуков согласился с заключением Белецкого, тем более что он и сам был сторонником эпидемиологических исследований, и предложил присоединить к его лаборатории группу, входящую в состав его отдела. Эта группа занималась детской заболеваемостью, но отчетливых успехов у нее не было. По всей видимости, в группе не было научного лидера, руководителя и специалиста токсиколога, каковым был Белецкий. На предложение Юрия Сергеевича Белецкий отнесся с энтузиазмом, поскольку видел, что сейчас это как раз было слабым звеном в его лаборатории. Такое укрупнение его лаборатории пошло бы только на пользу делу, особенно в свете возможных работ в комитете по экологии.

Жуков пригласил к себе Белецкого и руководителя группы эпидемиологии детских заболеваний, о которой он говорил ему накануне. В кабинет вошла симпатичная женщина средних лет с пучком волос на затылке, прямым тонким носом и крупными очками на переносице. Это была Ильина Елена Михайловна. Здесь, в кабинете Жукова и произошло их знакомство, которое позже перерасло в успешное сотрудничество и даже больше. Но это все будет потом. А пока Белецкому предстояла поездка в Швейцарию, к профессору Гею, крупному специалисту по аскорбиновой кислоте. Иван посмотрел его публикации и понял, что если хочешь вооружиться необходимыми знаниями для понимания роли аскорбиновой кислоты в формировании резистентности организма, то нужно встречаться с профессором Геем. Вместе с Белецким в Швейцарию отправлялась одна из сотрудниц отдела Жукова, некто Наталья Александровна Харламова.

Белецкий не был знаком с Натальей Александровной. Он лишь немного знал ее мужа, сотрудника Минздрава Союза. В ту пору Белецкий был директором института, а Харламов возглавлял отдел медицинской техники. Их знакомство состоялось на поприще медицинского оборудования, которое курировал институт дезинфекции. Преимущественно, это касалось стерилизации и приборов, необходимых для этого. Белецкий был председателем комиссии, которая занималась и этой проблемой. Это обстоятельство явилось поводом для более близкого знакомства двух сотрудников института, летевших сейчас в Берн. Наталья Александровна с удовольствием приняла предложение Белецкого поговорить на эту тему.

Они удобно устроились в креслах. Ее круглые коленки, заманчиво выглядывавшие из-под узкой юбочки, время от времени прикасались к его ногам. Тогда Ивану очень хотелось погладить их, но он сдерживал себя. Они фактически не были знакомы до последнего времени. Иван видел Наталью несколько раз в конференц-зале на заседаниях ученого совета и даже пару раз заметил, что и она незаметно смотрела на него. Иногда они случайно встречались в коридорах института, но он всякий раз не находил повода для знакомства. Они провожали друг друга теплыми взглядами и только. Тогда он еще не знал, что она работала в отделе Жукова. И вот теперь случилось так, что они вместе летели в Швейцарию и это ли не лучший повод для знакомства?

Наталья Александровна нравилась Ивану. Она действительно была хороша собой. Светлые волосы и карие глазки, небольшой слегка курносый носик и чуть припухлые губки, бархатная кожа на приоткрытой шейке – все это напоминало ему его милую знакомую в далекой юности. И когда Иван отводил свой взгляд от Натальи Александровны, он вспоминал ту, с которой у него был бурный роман. И в те годы на ее месте могла быть Наталья и у них тоже могла быть любовная история. Такие мысли сопровождали Ивана в полете все время, пока их не встретил в аэропорту профессор Гей. Лирические воспоминания остались в прошлом, наступили серьезные будни заграничной командировки.

Оставив гостей одних, профессор объяснил, где находятся ближайшие магазины, и пожелал хорошо провести время в прогулках по городу. Завтра утром он отвезет их в его лабораторию. Разместившись в своих номерах и освежившись с дороги, Наталья и Ивана пустились по маршруту, рекомендованному им профессором Геем. Они знакомились с товарами, размещенными в просторном магазине, примечали каждый то, что он хотел бы купить, и продолжали свой путь. Во время такой прогулки Наталья крепко вцепилась в руку Ивана, давая возможность ему почувствовать свою грудь. Иван обнимал ее за талию, поддерживая своей рукой. Так бродили они по городу и магазинам, отдавая должное старинной архитектуре, не пострадавшим от времени каменным строениям готической формы, пока не почувствовали усталость и голодные позывы желудка. Да, пришло время обедать. В холле гостиницы их ждал скромный ресторанчик и незатейливое меню. Расходы за обед были записаны в гостевую карточку. Иван предложил Наталье короткий отдых и продолжение вечера в его номере.

Душ, переодевание в легкую одежду и вскоре Наталья предстала перед Иваном с влажными после душа волосами. В руках она держала пакетик с фруктами и печеньем к чаю. Иван открыл бутылочку виски, купленную им еще в аэропорту в Шереметьево. Они были рады тому, что сейчас предоставлены друг другу, и никто им не мешает. Наталья подошла к Ивану так близко, что смогла поправить его прическу, убрав слегка волосы со лба.

– Вот так ты еще больше похож на Ален Делона. Знаешь, недавно в кардиоцентре моя знакомая сообщила, что все они пришли к выводу, что наконец-то в нашем институте появился красивый мужчина. Многие считают, что ты похож на него.

– А ты как относишься к нему? – спросил Иван, слегка притянув к себе за талию Наталью.

– Это мой любимый актер. Я считаю его самым красивым актером Европы.

– Значит, и я тебе нравлюсь? – с улыбкой спросил Иван.

– Нравишься и очень. А я тебе нравлюсь?

Вместо ответа Иван привлек еще ближе к себе Наталью и нежно поцеловал ее в губы. Затем он предложил ей стаканчик виски, и они выпили за успешное начало их совместной командировки. Потом они продолжали весело болтать по поводу того, как все удачно получилось, что Жуковский сам не полетел в Берн, а направил сюда Ивана. И вновь целовались. А когда Иван попытался проникнуть к ней под халатик, она нежно остановила его.

– Ты так и не ответил мне, нравлюсь ли я тебе.

– Знаешь, когда я был еще юношей, у меня была девочка, ее звали Анечка, и я ее очень любил. Так вот ты, это она, только повзрослевшая. Я когда увидел тебя впервые, сразу подумал, не ты ли это. Вот мой ответ, боюсь влюбиться в тебя. Что тогда будем делать?

– Что делать? Любить друг друга, – сказав это, Наталья сама расстегнула все пуговки на своем халате и полуобнаженная прильнула к Ивану.

– Твоя грудь все время искала встречи с моими руками. Теперь они встретились, – он нежно ласкал ее обнаженную грудь, затем стал целовать ее. Наталья застонала.

– Она и сейчас ищет встречи с тобой. И не только грудь.

Они закрепили свои чувства стаканчиком виски и так под аккомпанемент этого жгучего напитка опустились на постель. Больше не было слов, была любовь и ласки.

Утром, получив легкий завтрак в гостиничном ресторане, они вышли на улицу в ожидании машины профессора Гея. Было свежо и пасмурно. Иван поднял воротник своего белого плаща и подумал о том, что надо было одеться потеплее. На Наталье было плотное демисезонное пальто. Она пыталась заглянуть в глаза Ивана и угадать его настроение после вчерашнего вечера. Но в это время подъехал старенький «Пежо», за рулем которого сидел профессор Гей. Он пригласил своих новых коллег присоединиться к нему. Начиналась деловая часть их командировки.

Лаборатория профессора Гея представляла собой длинный ряд комнат, сообщавшихся между собой дверями с особым устройством, блокирующим перетекание воздуха из одного помещения в другое. И вообще, со слов сотрудницы лаборатории, все в ней сделано по правилам GLP, что означало «хорошая лабораторная практика». В эти правила входил и ряд других требований, выполнить которые в условиях нынешней лаборатории, которой руководил Иван, было не реально. Не говоря уже о тех приборах, которые автоматически анализируют как содержание аскорбиновой кислоты в пробе, так и ее чистоту. Лаборатория выполняла многие функции. Она контролировала качество препарата, производимого на Швейцарской фармацевтической фабрике, анализировала при необходимости содержание аскорбиновой кислоты в продуктах питания и в крови человека или лабораторных животных. Таким образом, эта сугубо специализированная лаборатория нужна была всем в стране и покрывала все возникающие потребности. Потому и пользовалась большим спросом и популярностью среди заказчиков, а, вместе с ней, пользовался большим авторитетом ее руководитель, профессор Гей.

К концу показа Белецкий достаточно утомился и приуныл. Он понял, что все это не для него. В лучшем случае ему нужен был бы портативный прибор – анализатор содержания витамина С в капле крови, что было бы вполне приемлемо для массовых эпидемиологических исследований. Вот такие простые требования и не больше. Профессор Гей понял Белецкого и пообещал к концу их пребывания подготовить необходимые предложения по этому вопросу.

Закончился рабочий день, и профессор Гей предложил гостям поездку на его дачу. Это была гордость профессора. Мало того, что она располагалась в дачном поселке высоко в Альпах, он сам построил ее, по собственному проекту и оборудовал устройствами и приборами, обеспечивающими комфортное пребывание в ней круглый год. Все это, конечно, не могло не быть предметом особого интереса Белецкого, как владельца собственной дачи в Подмосковье. На эту тему у них завязалась живая беседа, и пока добирались по горной дороге на дачу, профессор Гей детально рассказывал ему о ней, отвечая на многочисленные его вопросы.

Гостей встретила маленькая, сухонькая и седенькая женщина лет семидесяти. Она все эти дни оставалась в доме одна, и все время поджидала мужа с гостями. Ужин был готов, оставалось его лишь разогреть в микроволновке. После ужина, пока профессор убирал со стола, и ему в этом помогала Наталья Александровна, фрау Хильда взяла Ивана за руку и повела показывать достопримечательности ее дачи. Таковые были на самом деле. И прежде всего, это те предметы, которые она создавала своими руками. Вот, например, перила этой деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, были идеально отполированы и вскрыты лаком. Она объяснила Ивану на ломаном английском (ее родным языком был немецкий, которого Иван не знал), что для того, чтобы получить такую гладкую и красивую поверхность, ей пришлось пять раз покрывать ее лаком, последовательно стирая его тонкой абразивной шкуркой. Иван восхитился и заметил, что у него не хватило бы на это терпения.

На ночь Ивана поместили в небольшой комнатке в левой части здания, в стороне от двух спален, где расположились супруги Гей и Наталья Александровна. Засыпая, он все еще ждал, что его незапертая дверь вдруг откроется и в полумраке комнаты появится женская фигурка в домашнем халатике. Но этого не произошло. Вместо Натальи он увидел в окошке серое небо без признаков весеннего солнца. За ночь дом успел достаточно остыть, и в комнате было довольно холодно. Он вспомнил свою дачу, в которой, как ни топи ее с вечера, к утру становилось также прохладно. В доме не было слышно каких-либо признаков пробуждения, какие обычно бывают по утрам в деревянных домах. Иван решил понежиться еще немного в постели, пока не позовут его к завтраку. Но уже минут через двадцать дверь приоткрылась и в проеме показалась светловолосая головка с сияющим личиком, которая с улыбкой поприветствовала его и предложила вставать с постели. Иван протянул к ней руки.

– А я ждал тебя вечером, никак не мог заснуть. Думал, что ты придешь.

Наталья подошла к нему и уселась на краешек кровати.

– Глупый, как я могла, когда моя спальня находилась рядом со спальной профессора. Подожди, у нас еще все впереди, – она продолжала мило улыбаться, наклонилась и поцеловала его. Иван удержал Наталью в своих объятиях, но ненадолго. Действительно, пора было вставать. После завтрака профессор Гей, увлеченный своими успехами в области агротехники, познакомил Ивана с его методом раннего выращивания овощей в теплице при помощи гидропоники. Корневая система растений запитывалась с помощью больших инъекционных игл, через которые из бутылочек подавался специальный раствор, содержащий необходимые для роста микроэлементы. Сама теплица располагалась на горном склоне, обращенным в южную сторону. И сейчас, пока профессор демонстрировал Белецкому свои достижения, солнце уверенно выглянуло из-за горных вершин и на грядках сразу стало теплее и веселее. Иван взял на заметку этот метод и решил непременно опробовать его у себя на даче.

Перед поездкой в горы профессор Гей предложил Ивану свое демисезонное пальто, и Иван с благодарностью заменил им свой белый плащ. Теперь можно ехать в горы. «Пежо» не спеша преодолевал поворот за поворотом, уверенно продвигаясь к горным хребтам. Справа показался железнодорожный вокзал, откуда со слов профессора им предстояло возвращаться к себе в гостиницу. Вокзал располагался на высоте порядка 800 метров над уровнем моря и совсем не был похож на железнодорожную станцию, которую мы обычно можем встретить в России. Здесь было несколько небольших домов вдоль узкой платформы, у стен стояли лавочки, выкрашенные в зеленый цвет. Все это скорее напоминало игрушечную железную дорогу или декорацию к спектаклю, чем настоящую станцию.

Проехав еще с десяток километров, добрались до Юнгфрау, которая представляла собой зубчатую железную дорогу, расположенную в Бернских Альпах. Ее протяженность составляла 9 километров, и больше семи километров всего пути проходил по туннелю, вырубленному в горных скалах. Перепад высот, который она преодолевала, составлял 1400 метров. Дорога брала начало в Кляйне-Шайгер, затем поднималась на перевал Юнгфрауйох. Иван, конечно, пытался запомнить все эти названия, которые с большим увлечением произносил профессор Гей, но понимал с очевидностью, что сделать это не удастся. Кроме того, путешествие само по себе настолько увлекало его, что запомнить какие-либо отдельные детали просто было невозможно.

– Промышленник А. Гуйер-Целлер, – продолжал свой рассказ профессор, как заправский экскурсовод, – в 1894 году получил разрешение от федерального совета на строительство железной дороги. Создание Юнгфрау было целью всей его жизни, он считал, что каждый человек имеет право повидать необыкновенную красоту этой вершины. В 1896 году он также получил и разрешение на строительство электростанции, которая должна снабжать железную дорогу электричеством. До момента появления Юнгфрау местные жители носили вручную на гору кресла-носилки, в которых восседали богатые путешественники. Изначально дорога должна была исполнять роль туристического аттракциона для финансово обеспеченных людей. И в наши дни подъем, занимающий не больше часа, обходится довольно дорого.

Конечная станция железной дороги «Юнгфрау», находящаяся здесь на высоте 3454 метров, является самым высокогорным вокзалом Европы. Здесь расположен городок Интерлакен, который выступает опорной точкой для посещения региона Юнгфрау. Это место отгорожено от глубокого провала длинным парапетом. По другую сторону провала располагается гряда высоких гор и необитаемые ледники, чья территория довольно труднодоступна. С интервалом в одну-две минуты с вершин этих ледников с оглушительным треском срываются огромные глыбы льда и несутся на дно провала, где рассыпаются в мельчайшие кусочки, превращаясь в воду и устремляясь к руслам рек и озер. Можно часами стоять у парапета, вникая в тайны природы, созданные не нами и живущие независимо от нас. Так было тысячи, а может быть и миллионы лет назад, так есть сейчас и так должно быть вечно. Остается только с благодарностью отнестись к тем людям, которые живут здесь и сохраняют все это природное богатство. Иван в этот момент с завистью подумал о Швейцарии, стране, которая практически никогда не воевала и делала своей главной заботой сохранение и накопление благ. Ни тебе войн, ни тебе революций, все живут и наслаждаются окружающим миром и думают лишь о том, как сделать так, чтобы все это сохранялось вечно. Ради этого стоит жить.

Профессор Гей прервал мысли Ивана и то, о чем думала Наталья, предложив им познакомиться с национальной альпийской кухней. Он повел их в ресторанчик под необычным названием «C & M cafe und mehr». Инициалы означали Кристина Жуке и Мэндель Инэбнит, которые превратили деревянное шале в уютный и стильный ресторан. Одним из фирменных блюд, имеющим наибольшую популярность среди многочисленных посетителей, было «Шнипо» или шницель и потэйто (картофель, по-английски). Запивали прохладным светлым пивом, местного производства. На десерт было предложено фирменное пирожное «Черный лес».

Казалось, что вовремя подоспевший обед вполне мог завершить корзину приятных впечатлений, полученных от экскурсии в горные Альпы. Но еще одна жемчужина ждала их впереди. Спустившись вниз на Кляйне-Шайгер по зубчатой железной дороге, они нашли свою машину и продолжили путешествие. Как и обещал профессор Гей, он повез их к городку Бриенц, неподалеку от которого раскинулось горное озеро. Бриенцское озеро – невероятно красивое чудо природы. Оно располагается внутри естественного котлована, в скалах. Озеро является самой живописной достопримечательностью Швейцарии. В чистейшей изумрудной воде отражаются окружающие водоем леса, а на востоке возвышаются снежные вершины Хаслиберга. По своей форме Бриенцское озеро напоминает гигантского удава, возлежащего среди скал. Его длина составляет 14 километров, а самый широкий участок равен 3 километрам. Это излюбленное место рыбаков, а также на озере проводят выходные местные жители, приезжающие сюда семьями на велосипедах. Рядом с озером находятся великолепный Гисбахский водопад, старинный замок Голдсвил, деревня Ринггенберг с древней барочной церковью.