Автор книги: Юрий Ротенфельд
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
III. Вера и разум: проблема коэволюции
Вера – это такое отношение к умозрению, при котором его результаты принимают как достоверные и истинные без доказательства. И в этом смысле вера отличается от мышления, знания. Но вера представляет собой не только атрибут индивидуального сознания, она является и одной из форм общественного сознания. В истории философии и психологии различают несколько видов теорий веры: эмоциональные, интеллектуальные, волевые. В любом случае вера как социокультурный феномен является неотъемлемым атрибутом индивидуального и общественного сознания, без которого ни действовать, ни полноценно познавать человек не может.
Особым случаем проявления феномена веры является вера в сверхъестественное, иррациональное, т.е. религиозная вера, обусловленная потребностью человека в том, чтобы о нем кто-то заботился, чтобы его опекала и помогала в делах какая-то высшая сила, компенсируя его бессилие перед реальностью.
По мере духовного и физического развития, т.е. по мере того, как человек взрослеет и сам становится способным оберегать и заботиться о других, он шаг за шагом начинает верить в себя. Начинает понимать, что хотя все мы родом из детства, нельзя оставаться ребенком всю жизнь. А, значит, он не только освобождается от иррациональной веры, но постепенно переходит к рациональной вере, обусловленной опытом, знанием, философией и наукой. И, наоборот, регрессируя, он движется в противоположном направлении.
Поэтому религия выражает собой ту или иную ступень в развитии феномена веры, конституирует ее, закрепляет в массовом сознании. И подобно тому, как экономические отношения отражают социальный характер народа, т.е. господствующий способ взаимоотношений между людьми, так и господствующая форма религиозной веры отражает его духовный характер.
При этом надо признать, что и религия, и наука ищут одно и то же. Только религия – это интуитивное, иллюзорное восприятие разумности мироустроения, тогда как философия и наука – это осмысление того же самого в понятиях. В науке космос предстает не только как большая машина, но и как Вселенская Мысль, отраженная в слове, в абстракциях. Выходит, что религия мистифицирует и персонифицирует это разумное начало бытия, эти объективные законы природной самоорганизации, наделяя их сверхестественными иррациональными свойствами.
В контексте европейской, прежде всего, христианской культуры гносеологическая позиция веры приходит в противоречие с общими установками рационализма. Поэтому теология противопоставляет религиозную веру разуму человека, его знаниям. Это ощущается уже с первых шагов христианства. Так, апостол Павел пишет:
В другом же послании апостол Павел предупреждает о недопустимости увлечения философией, он пишет:
И это понятно, поскольку в еврейской религиозной среде, в которой существовала безоглядная вера в Бога, человек соизмерял весь ход своей жизни с «Торой», т.е. с «Руководством к действию». Поэтому он ощущал сильное недоверие к бесконечным спорам, к мудрости, которая в греческом обществе была желательна не ради какой-либо ее пользы, а ради нее самой. Это обусловило недоверие не только к философии, но и ко всей рационалистической культуре.
Вместе с тем, проблема соотношения веры и разума становится центральной проблемой христианства, которое вышло за пределы узко-этнической веры, это проблема соотношения еврейского монотеизма с языческой мудростью, т.е. с греческой идеей рациональности, с философией. И уже в раннем христианстве оформляется два направления: одно ориентировалось на гармоничный синтез христианского вероучения с философской традицией рационализма – Юстин, Климент Александрийский, другое направление считало эти идеи несовместимыми и резко противопоставляло христианство эллинской учености – Тертуллиан.
Тем не менее, христианская традиция – это не только желание осмыслить соотношение веры и разума, но и стремление согласовать библейское знание с научным знанием о природе и человеке, соединить христианскую теологию с античной философской рациональностью. Недаром уже в Евангелии от Матфея находим:
что свидетельствует об ориентации первых христиан на формально логическое мышление.
Христианство – это грандиозная попытка соединить «Руководство к действию», выраженное в форме иррациональной веры, в т.ч. и веры в нравственный прогресс, с древнегреческой идеей рациональности, с формально логическим мышлением. Это было желание соединить действия людей не только с их верой, но и с их разумом, с теоретическим мышлением. Но если правоверным иудеям в таком воссоединении не было нужды, то возникает вопрос, по какой такой причине оно понадобилось христианам?
На мой взгляд, дело заключается в том, что иудаизм – это монотеизм, это иррациональная и чистая вера в Бога, и только в Бога, отдельно стоящего от человека, над человеком:
«Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим».
Христианство же – это дуалистическая вера, это и вера в Бога, и вера Человека в самого себя. Поэтому христианство – это вера и в разум человека, в дух истины.
Но если веру человека в самого себя обозначить как аутотеизм, а веру в Бога или богов как аллотеизм, то христианству в какой-то мере приходится объединять эти две формы веры. Это вынуждало христиан отходить от безоглядной веры иудеев и поневоле двигаться в противоположном направлении, а, значит, опираться на рациональную веру, на дух истины, на знание.
Христианство – это переход от веры в потустороннего Бога Отца к вере земного Сына Человеческого в самого себя. А это – революция, переворот в направлении веры. От веры в кого или во что угодно – к вере Человека в себя, в свой собственный разум и свои собственные силы. От веры в иррациональное – к вере в рациональное, переход к философии, к науке, и, далее, к европейскому атеизму. Выходит, христианство – это самый момент переворота от аллотеизма к аутотеизму, от иррационализма и мифологического мышления к рационалистическому мышлению и науке, к антропотеизму. В гносеологическом плане этот переворот подобен коперниканскому перевороту и переходу от геоцентрической картины мира к гелиоцентрической картине.
Аристобул Александрийский из Панеи (сер. II в. до н. э.) был одним из первых, кто осознал необходимость соединить веру с разумом и пошел по пути философского переосмысления монотеизма. С него, а, возможно, и ранее, начинается прогрессивное развитие веры за счет примирения ее с разумом. Происходит и новое, третье после элеатов, Сократа и Платона, искажение сути самой греческой философии: ее попятное движение от диалектико-логического мышления целым спектром сравнительных понятий (Аристотель) к дологическому и формально-логическому мышлению классификационными понятиями (Платон). И формальнологическое мышление становится обычной, наиболее распространенной формой мышления для иудейских, арабских и христианских писателей.
Кроме Аристобула, а возможно, и других авторов, особенно серьезную попытку синтезировать веру с разумом, соединить «Тору» с греческой философией предпринял Филон Александрийский (20 г. до н.э. – 54 г. н.э.). Поэтому его можно считать основателем не только еврейской философии, но и предшественником христианского мировоззрения. В дальнейшем его учение оказало сильное влияние и на отцов церкви, что напрямую вело к патристике (лат. рatres – отцы) – философско-теологической мысли 2—8 вв.
Климент Александрийский (середина 2 в. – ок. 215 г.) признавал философию, которая подчинена откровению.
Тертуллиан (160—220) безоговорочно ставит веру выше разума, который всячески принижает. Выступает против обсуждения священного писания, тем более еретиками.
Ориген (ок. 185—ок. 254), высоко ценя знания, ставит задачу синтеза античной философии: платонизма и стоицизма с христианством. В своей школе он составляет такой учебный план, по которому изучались логика, физика, астрономия, геометрия и др. Ориген не сторонник буквального понимания текста священного писания, поэтому он выделяет три возможных прочтения смысла Библии: буквальное, моральное и философское. Сам же отдавал предпочтение философскому смыслу истолкования Библии.
Августин Блаженный (354—430) формулирует перед теологией задачу: «познать в свете разума принятое верой».
Боэций (ок. 480—525) и Иоанн Дамаскин (ок. 675—753) – ориентируясь на античную философскую традицию – на Аристотеля и Порфирия – заложили основы средневековой схоластики.
Фома Аквинский (1225—1274) доказывал, что разум и вера не только отличаются друг от друга, но вместе с тем образуют единство, гармонически согласуются между собой. В случае, если рациональные выводы противоречат Откровению, это свидетельствует об ошибке в рассуждении. Поэтому Фома отдавал предпочтение догматам веры. В философских основаниях своего богословия он опирается, главным образом, на учение Аристотеля. Однако увлеченность аристотелевской философией, пришедшей на смену платонизму, не устраняет внутренней противоречивости схоластики, как и других форм веры.
Средневековая христианская мысль развивалась не только в своей собственной атмосфере. На осмысление поднятых отцами церкви вопросов значительное влияние оказали произведения арабских философов, которым, подобно христианам и иудеям, пришлось примирять незыблемость Корана с философскими знаниями, а, значит, стихийно переходить от теоцентрической картины мира к антропоцентризму.
Одной из крупнейших фигур, завершающих развитие арабоязычного аристотелизма, был Ибн-Рушд или Аверроэс (1126—1198), который считал, что истина заключена в философии Аристотеля. Но почему же тогда религиозные сочинения более эффективны в воспитании народа? Данное обстоятельство Аверроэс объясняет тем, что не все люди готовы воспринять всю истину. Поэтому он предлагает разделить людей на три класса в зависимости от их способности воспринимать истину. Одних можно убедить красноречием – дологическое мышление (Ю.Р.). Другим нужны доказательства – формально-логическое мышление (Ю.Р.), а третьи удовлетворяются только философскими и математическими доказательствами – философское и научное мышление (Ю.Р.). Толпа имеет веру, которую на основе умозрения ей дают теологи, и только для немногих людей верой становятся доказательства чистого разума, философии и науки. Тогда зачем этим людям Откровение?
Кроме того, необходимо вспомнить и о великом еврейском мыслителе Моймониде или Рамбаме (1135—1204), учение которого оказало значительное влияние и на развитие еврейского законоучения, и на еврейскую средневековую философию. Заветной мечтой Маймонида было примирить истины еврейской веры с истинами разума, с аристотелевской логикой, что было созвучно мыслям многих арабских и христианских средневековых философов. Аргументы Рамбама были настолько убедительны, что оказали определенное влияние на многих схоластов, даже на Фому Аквинского. Есть мнение, что Маймонид, единственный из философов нашей эры, символизирует собой
Становится очевидным, что древний библейский период иудаизма не нуждался в мудрости греков по причине господствовавшего в то время мифологического, теоцентрического или дологического способа мышления. Напротив, центральной проблемой второго, раввино-талмудического ортодоксального периода в развитии иудаизма стала проблема совмещения Торы, т.е. «Руководства к действию» с греческим рационализмом, с антропоцентризмом.
Средневековая философия вне зависимости от своей конфессиональной ориентации пыталась решить вопрос о гармонизации формы веры с формой мышления. Поэтому главной задачей схоластики, как и всех других форм веры, которые опирались на идеи Платона и Аристотеля, было рациональное обоснование своего вероучения на основе законов формальной логики.
Если же рассматривать вопрос в историческом плане, то в целом среди теологов преобладало представление о возможности примирить веру и знание. Причем отношение церкви к рациональному знанию прогрессивно, поскольку оно эволюционирует от анафемы рационализму до тезиса «церковь – друг науки». Это обусловлено эволюцией веры: от веры в Бога Отца, к вере в Сына Человеческого, от теоцентризма к антропо– и социоцентризму. И этот антропологизм ощущается в западном христианстве более, нежели в восточном. Поэтому в самой своей сокровенной глубине христианское вероучение всегда тяготело к рациональности при безусловной доминанте веры. Не случайно в своей энциклике Папа Римский Иоанн Павел II пишет:
В контексте приоритета христианской веры сегодня ставится вопрос об «интегрирующем» диалоге теологии, философии и естествознания как конвергенции их аргументаций с последующим получением синтетической истины. Но, поскольку христианство сочетает и веру в Бога Отца, и веру Человека в себя, соединяет аллотеизм с аутотеизмом, иррациональную веру в Бога с верой человека в знание, постольку непротиворечивая синтетическая истина невозможна.
Кроме того, мировоззренческая ориентация, направленная на соединение иррационально-мистических предпосылок теологии с субъективными, формально-логическими выводами философии, предопределила схоластический стиль как теологии, так и философии на всем пути их совместной эволюции. Но известно, что «если слепой поведет слепого, то оба упадут в яму»1515
От Мтф.,15, 14.
[Закрыть]. Это означает, что субъективистская, формально-логическая форма философского мышления изначально не могла дать полного и объективного знания, хотя она в полной мере соответствовала нуждам любой иррациональной веры.
Вместе с тем, архаизм современных религий, как и абстрактно-всеобщий, субъективистский дух самой философии, требуют сегодня новой постановки вопроса о соотношении разума и веры, философии и религии. А, значит, ставит вопрос о создании такой формы философского мышления, которая смогла бы дать объективную истину, и такой формы веры, которая не противоречила бы новому состоянию разума. Что же касается философии, то ее будущее, на мой взгляд, связано с освоением логики конкретных наук, т.е. конкретно-всеобщего способа мышления, которое мы обсудили выше. А вот эволюцию форм общечеловеческого феномена веры можно представить в виде непрерывного перехода от одной крайности к другой:
Политеизм – Монотеизм – Дуализм – Атеизм – Неотеизм
Политеизм – это вера во многих Богов.
Монотеизм – вера в единого Всесильного Бога.
Атеизм – это отрицание веры в богов и вера человека в себя.
Неотеизм – вера в Человечество как мыслящую, действующую и верящую в себя общепланетарную субъективность – социоцентризм.
При этом политеизм и монотеизм можно охарактеризовать как аллотеизм, поскольку человек верит во что угодно: в Бога или во многих богов, только не в свои силы. Атеизм и неотеизм можно охарактеризовать как аутотеизм, поскольку объектом и субъектом веры оказывается Человек и Человечество. Христианство, примиряющее веру и знание, в явном виде сочетает и веру в Бога, и веру Человека в себя. Поэтому христианство является откровенно дуалистической формой веры, тогда как иудаизму и исламу, также примиряющим веру и знание, дуализм присущ в скрытой, латентной форме.
Что же касается последующего за дуализмом этапа в развитии веры, то его можно обозначить как антропоцентризм, как еще одну попытку соединить феномен веры с идеей рациональности. Это атеизм и все, что связано с эпохой Возрождения, подготовкой буржуазных революций, с культурой гуманизма1616
Манифест 2000: Призыв к новому планетарному гуманизму//Здравый смысл, N13, 1999.– С. 2 – 36.
[Закрыть]. Вера человека в себя и свои силы, переход от крепостничества к буржуазным рыночным отношениям, стремление к свободе на основе определенных моральных норм были закреплены коперниканской революцией и логикой конкретно-научного мышления в новых культовых заведениях – в Храмах Науки.
Именно школы и университеты обусловили появление прослойки интеллигенции, которая не была связана с церковью, что привело к созданию на Западе великой современной рационалистической культуры. К сожалению, то бедственное состояние школ и университетов, которое существует сегодня в СНГ, и то униженное состояние «жрецов науки» никак не может соответствовать священному слову «Храм» и сакральному слову «Жрец».
Одной из впечатляющих попыток обосновать мировую религию без Бога — социоцентрическую религию – было учение К. Маркса. Она обусловлена верой человека в себя, в вождя, партию, класс, это попытка соединить веру с наиболее нравственными действиями людей, с идеей социализма и коммунизма, с разумом и научной теоретической философией. И только ущербность господствующего по сей день формально-логического, абстрактно-всеобщего способа мышления, берущего свое начало в учениях элеатов, Сократа и Платона, не позволила марксизму разобраться в закономерностях общественной эволюции. Не позволила ему создать подходящую для этой цели конкретно-всеобщую, диалектико-логическую философию и осуществить до конца этот поистине грандиозный план.
Вместе с тем современное человечество продолжает испытывать нужду в общей вере. Эта потребность становится все более и более очевидной в связи с интернационализацией экономики и обострением глобальных проблем. Отсюда следует необходимость в новой попытке соединить веру с идеей рациональности, необходимость перехода от теоцентрического мировоззрения к социоцентрическому. В новой вере должна проявить себя не только личностная, индивидуальная сущность человека, но и его сверхличностное духовное начало, его обращенность ко всему социуму, ко всей планете, и даже больше, ко всему Космосу.
Такой секулярной верой, на мой взгляд, может и должна стать вера в Человечество: неотеизм. При этом культ Человечества раскрывает перед индивидом смысл его жизни, дает высшие ценности и нормы, делает его членом глобального духовного сообщества, братства и дает основание для сопротивления злу. Обеспечив солидарность людей и целостность общества, такая вера облагородит поведение индивидов, даст им возможность ощутить чувство долга и по отношению друг к другу, и по отношению к главной святыне – к Человечеству, а, значит, предопределит заботу людей и об окружающей их природе.
При этом смысл тезиса тиранического и крепостнического времени «жизнь – это борьба» в условиях буржуазного и особенно постбуржуазного времени подобно изменению в направлении веры, изменяется на противоположный. Сегодня на повестку дня выдвигается лозунг «жизнь – это служение», поскольку в современных условиях действительный успех сопутствует именно тем, кто через служение другим добивается осуществления своих личных планов. Само служение становится для людей смыслом их жизни, потребностью, необходимым условием их существования. И надо, чтобы эти базовые общественные отношения получили, наконец, общественное признание, стали священными, то же касается и Храмов Науки.
Служить Человеку и Человечеству, науке и искусству, своим клиентам и любимым, всей окружающей природе – это наивысшая потребность и призвание зрелых во всех отношениях людей. Тем более, речь идет о взаимном и вознаграждаемом служении в условиях свободного обмена ресурсами, т.е. в условиях социально-этичного рынка. Разговор идет не о порыве одиночек, а о массовом явлении, способном проявить себя во всех сферах жизни. Мера социальной зрелости человека определяется не только физиологическими факторами: способностью воспроизводить себе подобных и заботой о них, но и тем, каким из возможных способов вступают люди в отношения друг с другом, как развито их мышление и др.
Поэтому вера, будучи одной из виртуальных составляющих человеческого характера и одним из ресурсов общечеловеческой эволюции, должна развиваться в той же последовательности, в какой идет развитие и всех других его ипостасей: интеллектуальной, социальной и т. п. И она должна указать человеку на достойную подражания жизненную позицию, на достойный образ жизни. Осознав, наконец, себя в качестве единого общепланетарного субъекта, главная задача которого выжить, человечество должно изменить не только свою глобальную идеологию и политику, но и веру. Она должна стать не только глобальной, но и способной организовать жизнь общества на основе знания и морали, образования и воспитания, на принципах свободы и ненасилия, самоорганизации, творчества и любви. Поэтому социальная эволюция – это, прежде всего, духовный и нравственный прогресс. А любовь – это не фундамент человеческого бытия, а его вершина, главная из святынь, возводимых современным человечеством.
Вместе с тем возникает вопрос, почему же в отношениях между многими и многими людьми властвует не любовь, а продолжают господствовать авторитарные отношения? На мой взгляд, потому, что в отличие от интеллектуальной компоненты человеческого характера, которая благодаря опережающему развитию образования и науки сегодня у большинства людей чрезвычайно развита, две другие компоненты – социальная и духовная, в своем развитии намного отстают от требований времени. И вина за это отставание лежит на философии, на современных идеологиях и политических партиях, на современных мировых религиях, покоящихся на консервативном, формально логическом мышлении! Это объясняет, почему идея взаимного служения не стала еще общепризнанной идеей и общепринятой нормой человеческой жизни, общей идеологией всех групп и движений, официальной государственной политикой, построенной не на принудительном единомыслии, а на всеобщем понимании происходящего.
Как справедливо отмечает по этому поводу Э. Фромм, во всех теистических системах предполагается реальное существование высшей духовной сферы, которая выходит за пределы человека, нуждающегося в ее любви и покровительстве – аллотеизм (Ю.Р.). В нетеистических системах не существует духовной сферы, лежащей вне человека или выходящей за его пределы – аутотеизм (Ю.Р). Человек становится настолько плодотворным и духовно зрелым, что он уже сам способен любить, служить и оказывать покровительство.
Многие недоразумения в обществе имеют место оттого, что люди по-разному понимают и переживают то, во что они верят. Но каждый индивид, как показал Фрейд, сохраняет в своем подсознании все стадии развития. Вопрос лишь в том, насколько он поднялся от самых примитивных форм веры к высшим, и добавлю, от самых примитивных отношений и форм мышления к наиболее совершенным формам.
Проводя параллель, существующую между любовью к родителям и любовью к Богу, психоанализ показал, как вначале привязанный к матери ребенок находит новую привязанность в отце. А в период полной зрелости происходит переворот, в результате которого он освобождается от покровительства родителей и устанавливает в самом себе материнское и отцовское начало.
«То же самое развитие мы можем наблюдать и предвидеть в ходе истории человечества: от первоначальной любви к Богу… к состоянию зрелости, когда Бог перестал быть внешней силой, когда человек сам проникается принципом любви и справедливости, когда он становится единым целым с Богом, и наконец – к тому моменту, когда человек говорит о Боге только в поэтическом, символическом смысле»1818
Там же, С. 240.
[Закрыть] – подчеркивает Э. Фромм.
Выходит, что разум, вера и действия человека определенным образом связаны и с его возрастным развитием.
При этом будущие события во многом формируются верой, сегодняшними ожиданиями людей, убежденностью в их осуществлении. Общая вера, опирающаяся на диалектико-логическую рациональность, на идею взаимного служения окажет решающее влияние на весь ход грядущих мировых событий. Если же такой общечеловеческой веры не будет, то вполне возможно, что всех нас ожидает бесславный конец.
Отсюда следует, что людям третьего тысячелетия нужна не только новая философия, способная дать объективное знание, что обусловит между ними взаимопонимание, но и новое руководство к действию. А, значит, нужна глобальная вера Человека в самого себя, вера в интеллектуальный и нравственный прогресс Человечества. В итоге мы наблюдаем коэволюцию не двух социальных феноменов, а трех: разума, веры и действия. И если мы действительно хотим чего-то достичь, мы должны разобраться в ситуации, верить в возможность достижения поставленной цели и действовать.
Взаимодействия Вера Разум
1. Тиранические – Политеизм – Мифологическое мышление
2. Крепостнические – Монотеизм – Филологическое мышление
3. Буржуазные – Атеизм – Философское мышление
4. Мессианские – Неотеизм – Научное мышление
Из сопоставления социальных взаимодействий, веры и разума видно, насколько развитие общественных отношений и веры отстает сегодня от развития научного мышления. Это обусловлено слабостью философии, которая должна не только объяснять жизнь, но и с полным пониманием делать ее лучше. Став, наконец, объективным научным знанием, она должна помочь Человеку преображать себя, делать все возможное, чтобы он не столько ощущал свою причастность к Идеалу, сколько становился Им. Трудность заключается в том, что необходимость новой рациональности, нового философского способа мышления приходится обсуждать с людьми, пользующимися всего лишь мифологическим или филологическим мышлением.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
