Текст книги "Дневник Верховского"

Юрий Сафронов
Дневник Верховского

© Сафронов Ю. И., 2014

© ООО «Издательство «Вече», 2014

* * *

Предисловие

Судьба Александра Ивановича Верховского, последнего военного министра старой России, – одна из самых драматических и поучительных глав русской истории первой половины XX века.

Писать о личности А. И. Верховского не просто. Трудно дать ему исчерпывающую характеристику и при этом оставаться беспристрастным в оценках. Если в прежние десятилетия такие оценки были противоречивыми и даже диаметрально противоположными, то современные биографы Верховского отмечают, что ему были свойственны целеустремленность, редчайший интеллект, превосходная память, настойчивость, огромная жизненная энергия, неподдельная любовь к военной службе и стремление к творчеству. Отмечают его смелость, импульсивность и даже чрезвычайное самолюбие, «доводящее до самоистязания». Подчеркивают, что воспитывавшийся в традициях православия и преданности государю, Верховский искренне верил и искренне служил.

В силу неодолимых внешних обстоятельств жизненные идеалы Верховского дважды кардинально менялись, но и при этом он оставался абсолютно честным и верным офицерскому долгу. Когда из триады «За Веру, Царя и Отечество» Веру запретили, Царя не стало, то все-таки оставалось многострадальное Отечество… Именно члену Директории, военному министру А. И. Верховскому за пять дней до октябрьского переворота 1917 года судьба предоставила шанс быть «стрелочником истории» и перевести страну, летящую на всех парах в пропасть, на альтернативный путь развития. Россия была тогда в одном шаге от установления военной диктатуры, причем на вполне законных основаниях, без переворотов и революционных потрясений.

Куда бы ни забрасывала судьба Александра Ивановича, он старался честно и достойно исполнять свой долг офицера Генерального штаба Российской Империи. Возможно, что именно поэтому самим Провидением ему и предоставилась возможность быть свидетелем событий, разыгравшихся на Балканах летом 1914 года, в корне изменивших облик мира.

Без привлечения материалов из личного архива его сестры (в дальнейшем – л. арх.), частью которого является «Сербский дневник 1914 года» (в дальнейшем – С. дн.), трудно понять исключительно важную и вместе с тем до конца не исследованную роль Верховского в исторических событиях начала XX века, и, в первую очередь, в событиях, получивших название так называемого Балканского (июльского) кризиса 1914 года.

В мировой истории еще не было таких таинственных, рационально не объяснимых и трагических по своим чудовищным последствиям событий, о которых вот уже столетие не стихают споры. 15 (28) июня 1914 года в столице Боснии городе Сараеве в 10 часов 50 минут было совершено покушение на наследника Австро-Венгерского престола Франца Фердинанда и его супругу графиню Хотек. Эти роковые выстрелы, в свою очередь, вызвали цепную реакцию. Открылся «ящик Пандоры», и вскоре на человечество с невиданной силой обрушились войны, революции, эпидемии, голод и нравственная деградация общества.

Выдающийся английский философ Бертран Рассел говорил: «С 1914 года каждый, кто осознает тенденции, существующие в мире, глубоко встревожен ходом событий, который похож на предопределенный, роковой марш к еще большим несчастьям. Многие серьезные люди пришли к заключению, что гибель ничем нельзя предотвратить»[1]1
  Bertrand Russell // New York Time Magazine. 27 сентября 1953.


[Закрыть]. С течением времени непонимание проблемы лишь нарастало. Американский писатель Уокер Перси (1916–1990), скептически относившейся к научно-техническому прогрессу и цивилизации потребления, писал: «С Первой мировой войной весь мир распался, и мы до сих пор не знаем, почему. Ведь перед войной, казалось, люди стояли у порога необычной прежде мечты. Были мир и благополучие. Затем все распалось. С тех пор мы находимся в замороженном состоянии… В наш век было убито больше людей, чем за всю историю человечества»[2]2
  Walker Percy// American Medical News. 21 ноября 1977.


[Закрыть].

Действительно, в Первую мировую войну лишились жизни около 20 млн солдат и гражданского населения, а в общей сложности в XX веке было убито около 100 млн человек, что превышает в четыре раза число всех погибших за предыдущие 400 лет!

Общепринято считать, что выстрелы в Сараеве, прозвучавшие 15 (28) июня 1914 года, стали лишь предлогом, но не причиной для начала величайшей трагедии в мировой истории. Об этом убийстве как профессиональными историками, так и «интерпретаторами» и «интерпретаторами интерпретаторов» было написано к настоящему времени более 4 тысяч сочинений разного толка едва ли не на всех языках мира, но лишь незначительная часть из них может считаться серьезными исследованиями. Недаром считается, что истина обратно пропорциональна количеству версий. Как говорит пословица, «ко всякой лжи свое приложи!»

Публичное пространство за годы, прошедшие с момента покушения, оказалось сильно засоренным. Среди публикаций на тему сараевского убийства встречается много фальшивок, подтасовок, предвзятости, особенно в вопросе поисков подлинных виновников в развязывании Великой войны. Ищущие сенсаций лжеисторики и недобросовестные публицисты (по остроумному выражению Ключевского – «публичные девки публицистики») продолжают и поныне использовать, например, материалы австрийского историка, профессора Венского университета Ганса Юберсбергера, служившего во внешнеполитическом ведомстве Риббентропа, – материалы, основанные на недостоверных, сомнительных и предвзятых источниках. Козырной картой этого автора стал прямой подлог – он изменил текст предсмертного письма полковника сербского генштаба Димитриевича таким образом, будто бы в сараевском заговоре принял непосредственное участие военный агент в Сербии полковник Генерального штаба В. А. Артамонов. Публикация Юберсбергера до сих пор пользуется популярностью в среде известной части историков. На ее основе в некоторых европейских странах одновременно, как по команде, огромными тиражами издаются и переиздаются книги сомнительного свойства.

В последнее время появляется все больше публикаций, в которых на первое место в событиях на Балканах летом 1914 года выдвигается капитан Генштаба России А. И. Верховский. Разумеется, что желающих подправить мировую и отечественную историю всегда хватало, и не только за рубежом. Ловко оперируя правдоподобными выкладками, периодически гальванизируется версия об участии Генерального штаба России в сараевском заговоре, делаются попытки оправдать агрессивную политику монархии Габсбургов и кайзеровской Германии на Балканах, представив дело так, будто Центральные державы оборонялись от происков Сербии и России.

В 1941 году Гитлер использовал публикацию бывшего поверенного в делах Сербии в Берлине М. Богичевича, перешедшего на германскую службу, и работы историков «школы» Вегерера, чтобы обосновать фашистскую агрессию против Югославии и Советского Союза доводами геополитического порядка вроде «славянской опасности». В директиве о походе против Югославии он повторил ряд положений австро-венгерского ультиматума Сербии от 23 июля 1914 года.

Историки и писатели всегда стоят перед сложным выбором. Существует огромное количество фактов, и все они пропускаются через сознание автора, поэтому ошибки в трактовке исторических событий неизбежны. Однако, чем бы ни пришлось заниматься исследователям: поиском фактов и документов либо поиском смысла и концепции – все равно со всей остротой встает вопрос об их гармоничном сочетании в одно целое. Борьба мнений, концепций и подходов, равно как и отрицание разного рода искажений нередко решаются третейским судом новых исторических источников. Таким источником, несомненно, может стать «Сербский дневник» Александра Ивановича Верховского, являющийся уникальным историческим документом.

Уникальность дневника состоит, прежде всего, в самой его сохранности, учитывая исключительно насыщенную событиями биографию А. И. Верховского, его многочисленные аресты и переезды. После своего возвращения из Сербии Верховский оставил на время «Сербский дневник» у своей матери, а после вынужденного ее бегства в Киев от ужасов «красного террора», дневник перешел на сохранение к его сестре Татьяне, беззаветно любившей своего сводного брата.

Сестра Верховского понимала ценность такого исторического документа и, как видно из ее личного архива, собирала, по мере возможности, все материалы, относящиеся к Сербии и Югославии. Она, как участник Великой войны и Георгиевский кавалер, из рассказов своего брата знала, какие, казалось бы, ничтожные поводы могут служить причиной возникновения мировых катастроф. Можно считать чудом, что дневник уцелел во время обысков ВЧК в 1918–1919 годах, смог пережить блокаду, пожар и связанный с ним потоп. Оказалось, что рукописи не только не горят, но и не тонут! Удивительно, что при столь секретной командировке, Верховский рискнул вести дневник. Разумеется, что он делал записи, соблюдая крайнюю осторожность и осмотрительность. А. Верховский не дал своему дневнику никакого названия, поэтому название «Сербский дневник Генерального штаба капитана Александра Верховского» можно считать условным. Дневник написан автором в обыкновенной общей тетради объемом 56 листов, по внешнему виду не отличающейся от студенческого конспекта, но его содержание помогает приоткрыть завесу с одной из самых больших тайн XX века. Все же риск хранить у себя подобные исторические документы, письма, и фотографии был велик – можно было поплатиться не только свободой, но и жизнью. Наверное, все должно делаться во «благовремении», поскольку документы такого рода могут быть иногда «опаснее, чем динамит». Во всяком случае, этот «динамит» мог взорваться и уничтожить всю семью Верховских и его ближайших родственников, – таковы были «традиции» тех непростых времен. Вследствие таких обстоятельств даже члены семьи А. И. Верховского не знали о существовании дневника. В данном случае осторожность была не лишней: «А ты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени; многие прочитают ее, и умножится ведение»[3]3
  Книга пророка Даниила. 12.4.


[Закрыть].

Рушились царства, сменяли друг друга гениальные тираны и бесцветные лидеры, уходили в небытие целые поколения народов. Миллионы людей в результате войн и смут оказались «в рассеянии» по всей планете, и все действующие лица, о которых писал в дневнике Верховский, давно покинули земную юдоль…

В 1938 году о судьбе А. И. Верховского после его очередного (уже пятого ареста начиная с 1918 года) известий не было. Он словно бы «пропал без вести» в мирное время. Оставалась еще слабая надежда, что «органы» разберутся, справедливость восторжествует, и Александр Иванович, наконец, вернется домой… Эти надежды оказались тщетными. Недаром Ф. М. Достоевский пророчески вкладывал в уста Шатова слова о «бесах» революции и даже предсказал «революционные тройки»: «О, у них все смертная казнь и все на предписаниях, на бумагах с печатями, и три с половиной человека подписывают»[4]4
  Достоевский Ф. М. Бесы. Ч. II. Гл. 6.


[Закрыть].

К настоящему времени об Александре Ивановиче Верховском издано огромное количество публикаций. Многие из них страдают искажениями, неточностями и фальсификациями.

Профессор С. Н. Полторак справедливо заметил, что «А. И. Верховский – яркая и до сих пор во многом загадочная фигура. Этот человек, воспринимавшийся современниками по-разному, до сих пор не оценен по достоинству. Его роль в истории России еще только предстоит оценить по-настоящему»[5]5
  Полторак С. Н., Голубев А. А. Александр Иванович Верховский: первый опыт анализа историографии // Клио. 2006. № 1 (32). С. 54.


[Закрыть]. С учетом новых сведений о пребывании в 1914 году А. И. Верховского на Балканах, можно добавить к характеристике, данной С. Н. Полтораком: «…и мировой истории…».

В. О. Ключевский отмечал в своей «записной книжке», что «историк – это наблюдатель, а не следователь». Сложная, яркая и загадочная фигура А. И. Верховского, выхваченная прожекторами истории из сумрака сложной и противоречивой эпохи XX века, действительно заслуживает объективной оценки, но никоим образом не подходит для сведения с ним исторических счетов.

Недостаток правдивой информации как о самом А. И. Верховском, так и о событиях в Белграде в 1914 году и явились отправной точкой для создания этой книги.

Автор

Часть первая. Правда и ложь о событиях в Белграде в 1914 году

Глава I. Прелюдия к Великой войне

Если в Европе начнется война, то она начнется из-за какой-нибудь проклятой глупости на Балканах.

Отто фон Бисмарк

Большинство авторов публикаций, связанных с темой сараевского убийства так и не смогли ответить на главный вопрос: почему началась та война? В сущности, все споры относительно покушения на Франца Фердинанда и сегодня сводятся к одному: кому это было выгодно? Кто, выражаясь современным языком, был «заказчиком» убийства эрцгерцога?

Вопрос этот кажется совершенно неразрешимым, поскольку свои интересы в Балканских делах были у Германии, Франции, Великобритании, Австро-Венгрии, России и в немалой степени у самой Сербии. Известный литературный герой бравый солдат Швейк полагал, что убийство Фердинанда подстроили турки. Нечего, мол, было австрийцам отнимать у них Боснию и Герцеговину…

Строго говоря, война была не в интересах монархов Германии и России, крепко повязанных близкими родственными связями. Казалось, что воевать совсем нет причин. Императорские и королевские дома Европы, в течение более чем двухсот лет укреплявшие династические связи и образовавшие фактически единую семью, внезапно оказались по разные стороны фронта. Более того, в большинстве случаев эта линия проходила, как отмечал великий князь Кирилл Владимирович, «буквально по постели». Бельгийский король Альберт, приобретший широкую популярность в начале войны своим ожесточенным сопротивлением немецкой оккупации, был женат на баварской принцессе Элизабет. Николай II – на принцессе Гессенской. Английский король Георг V – на принцессе Текской из вюртембергского королевского дома. «Кайзер Вильгельм был внуком королевы Виктории, сыном ее старшей дочери»[6]6
  Кирилл Владимирович. Воспоминания. М., 2006. С. 308.


[Закрыть].

Заслуживает внимания и такой факт взаимоотношений родственных дворов: король Румынии Карл I Гогенцоллерн был генерал-фельдмаршалом русской армии и соблюдал нейтралитет вплоть до своей кончины. Его преемник король Фердинанд I в 1916 году выступил, наконец, на стороне России, т. е. фактически против Вильгельма II Гогенцоллерна. Мария, дочь румынского короля Фердинанда I, стала супругой Александра Карагеоргиевича, будущего короля Сербии; король Греции Константин был женат на сестре кайзера Вильгельма II.

По существовавшей традиции кайзер Вильгельм II (кузен Вилли) и император Николай II для торжественных встреч со своими родственниками надевали иностранные мундиры тех войсковых частей, в которых они состояли шефами.

Примечательно, что 9-й Уланский полк именовался полком Его Королевского Высочества эрцгерцога Австрийского Франца Фердинанда. Вскоре после убийства эрцгерцога, по высочайшему повелению императора Николая II, впредь было предписано именоваться просто 9-м Уланским Бугским полком.

Князь императорской крови Иоанн Константинович (1886–18.VII.1918, мученик Алапаевский шахты) был женат на Елене Петровне Сербской (1884–1962), дочери сербского короля Петра Карагеоргиевича от его супруги Зорки Черногорской. Это родство еще больше было скреплено кровными узами после рождения Всеволода Иоанновича (крестины его состоялись 12 января 1914 года в Мраморном дворце в Петербурге). В Белграде при королевском дворе, как отмечал секретарь русского посольства В. Н. Штрандман, царило приподнятое настроение. Теперь три славянские династии: Романовых, Карагеоргиевичей и Петра Негоша объединялись в одну единую семью. Время показало, однако, что такие родственные связи не явились преградой для начала опустошительной Великой войны.

Князя Николая Черногорского считали «тестем Европы». Всего у него было 12 детей: три взрослых сына, две дочери умерли в детстве, две дочери замуж не вышли. Старшая дочь Зорка была женой Петра I Карагеоргиевича, ставшего сербским королем. Елена вышла замуж за итальянского короля Виктора Эммануила III, Анна – за князя Франца Иосифа Баттенберга (1861–1924), брата князя Болгарии Александра I, а другой брат женился на младшей дочери английской королевы Виктории. Наибольшую известность в исторической литературе получили Анастасия (Стана) (1868–1935) и Милица (1866–1951), вошедшие в семью Романовых. Они стали женами великих князей Николая Николаевича и Петра Николаевича, внуков Николая I, следовательно, двоюродных дядей Николая II. Три черногорки окончили Смольный институт: будущая королева Италии Елена – в 1891 году; великая княгиня Анастасия – в1884 году, а великая книягиня Милица – в 1882 году.

Негоши и Карагеоргиевичи, пользуясь бесспорной красотой черногорских принцесс Станы и Милицы создали при петербургском дворе свою могущественную партию. Они неразрывным образом сплотили между собою интересы Белграда, Петербурга и Цетинье. Первый муж Анастасии, герцог Лейхтенбергский, шутливо называл принцесс «черногорскими пауками»; поскольку им удалось в течение долгих лет ценою неимоверных усилий опутать многих, «точно паутиной»[7]7
  Лемке М. 250 дней в царской ставке. Пг., 1920. С. 298.


[Закрыть]. Это влияние сестер-черногорок осуществлялось разными способами и в том числе воздействием на своих супругов. Считается, что Великий князь Николай Николаевич оказал сильнейшее давление на колебавшегося Николая II, и в ночь на 18 (31) июля 1914 года император под этим давлением объявил всеобщую мобилизацию.

Граф С. Ю. Витте в своих воспоминаниях хорошо отзывался о короле Петре Карагеоргиевиче, лично ему знакомом, несмотря на расхожее в то время мнение о его участии в заговоре против королевской династии Обреновичей, но довольно нелицеприятно отзывался о сестрах-«черногорках», которые его, Витте, ненавидели из-за отказа выделять Черногории большие средства из российского бюджета. Витте писал: «Вообще эти особы крепко присосались к русским деньгам. На одной из их сестер (старшей) был женат князь Петр Карагеоргиевич, теперешний сербский король, поэтому они также интриговали против короля Александра (Обреновича. – Ю. С.), так ужасно погибшего от рук убийц вместе со своей женой… Замечательно, что когда король Александр женился на бывшей фрейлине своей матери, сделав таким образом mesaliance, то «черногорка № 2» (Анастасия Николаевна. – Ю. С.) говорила, что король дурно кончит»[8]8
  Витте С. Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 2. С. 267, 268.


[Закрыть].

Король Александр Обренович действительно трагически ушел из жизни. Он вместе с супругой королевой Драгой был с чрезвычайным хладнокровием и жестокостью убит в ночь на 29 мая (11 июня) 1903 года офицерами-заговорщиками белградского гарнизона, входящими в организацию «Черная рука». Среди заговорщиков были два брата почившего первого супруга королевы Драги, полковника Машина. В монографии В. Теплова, изданной в 1903 году в Петербургском издательстве «Русский Вестник», было отражено мнение русского общества и Царствующего Дома Романовых на это событие. Ключевыми словами в монографии можно считать такие: «Сербы покрыли себя не только позором Цареубийства, – что уже само по себе не допускает двух мнений, – но и своим поистине зверским образом действий по отношению к трупам убитой ими Королевской Четы. После того, как Александр и Драга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями: они поразили Короля шестью выстрелами из револьвера и 40 ударами сабли, а Королеву 63 ударами сабли и двумя револьверными пулями…»[9]9
  Рожинцев А. О жизни и убиении королевской четы Обреновичей. г. Тихвин. 10 июня 2008.


[Закрыть].

Напоследок заговорщики сфотографировались рядом с трупами, видимо, на «долгую память». Затем были устроены народные гулянья по случаю уничтожения династии Обреновичей. Убиенный король и королева не были даже по-христиански погребены, их трупы еще несколько дней лежали во дворе дворца.

Разумеется, что отношение в самой Сербии к правлению Обреновичей было, мягко говоря, неоднозначным. Не все сербы были в восторге как от стиля их правления, ориентированного на сближение с Австро-Венгрией, так и от их жестокого убийства.

Уместно процитировать сербского премьера Н. Пашича: «Почти 500 лет сербский народ боролся против Турции… но, тем не менее, он испытывает гораздо большую ненависть к цивилизованным немцам, чем к варварам-туркам». Пашич считал сербский народ «самым несчастным на свете», ибо король-предатель (Милан Обренович) отдалил страну от России и «подчинил швабам».

Но кто может сегодня знать, как сложилось бы мироустрйство в XX веке, если бы Обреновичи остались на троне?

Верховский тоже коснулся в своем дневнике щекотливой темы этого жестокого убийства. Он писал: «До войны (1912 года. – Ю. С.) его (Петра Карагеоргиевича. – Ю. С.) восшествие на престол, несколько сомнительное, делало его не слишком популярным» (С. дн. 21.II).

Граф С. Ю. Витте по поводу убийства Обреновичей писал: «Многие держатся того мнения, что в заговоре, который привел Петра Карагеоргиевича к престолу, участвовал, между прочим, и сам Петр Карагеоргиевич, что ему было известно об этом заговоре, о том, что будут убиты король и королева Сербии. Насколько это верно, я не знаю. Должен только сказать, что со времени вступления Петра Карагеоргиевича на престол конституционного государства, к каким принадлежит и Сербия, он себя держит в высокой степени корректно-конституционно, так что он представляет собою короля, против которого нельзя сделать никакого упрека…»[10]10
  Витте С. Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 2. С. 268–269.


[Закрыть].

Известный своей жестокостью султан Оттоманской империи Абдул-Гамид, узнав о событиях в Белграде, пришел в такой ужас, что с ним сделалось нечто вроде нервного припадка. Подробностей он не захотел и слушать. Турецким газетам цензурой было воспрещено писать о событиях. Напечатано лишь то, что «король и королева сербские скончались»[11]11
  Русский листок.18 (5) июня 1903.


[Закрыть].

Одна турецкая газета писала, что «Его величество король сербский Александр и королева Драга умерли от удара молнии».

Считается аксиомой, что королевский род Обреновичей угас навсегда. Вместе с тем бывший председатель Совета Министров Российской империи В. Н. Коковцов в своих воспоминаниях упоминал про некоего сербского офицера Матвеева-Обреновича (в другом месте просто «серб Обренович»), находившегося вместе с ним и Верховским в начале 1918 года под арестом в Петроградской ЧК на Гороховой, д. 2[12]12
  Коковцов Владимир Николаевич. Из моего прошлого (1903–1919). Минск, Харвест, 2004. С. 834.


[Закрыть].

Родословная этого сербского офицера Обреновича остается до сих пор неизвестной так же, как и его дальнейшая судьба.

В 1913 году торжественно отмечалось 300-летие Дома Романовых. В том же 1913 году в Берлине по случаю помолвки кронпринца Вильгельма собрались за одним столом династические родственники Европы. Поднимались тосты, провозглашались здравицы, велись переговоры.

Об этой встрече монархов в Берлине в 1913 году Григорий Распутин вспомнил перед началом Первой мировой войны и очень четко, простым, «народным» языком в своей телеграмме из Тюмени в Петербург, отправленной на имя императора 20 июля 1914 года, обозначил коварство германцев:

«О милый дорогой, мы к ним с любовью относились, а они готовили мечи и злодействовали на нас годами, я твердо убежден, все испытал на себе, всякое зло и коварство получит злоумышленник сторицей, сильна Благодать Господня под ее покровом останемся в величии»[13]13
  Платонов О.А. Жизнь за царя. Правда о Григории Распутине. СПб., 1996. С. 291.


[Закрыть].

Ничто не предвещало начало войны в 1914 году. Сараевское убийство не нашло никакого отражения в творчестве В. И. Ленина. Он нигде в своих трудах не упоминал ни о Г. Принципе, ни о Франце Фердинанде, ни о заговорщицкой организации «Черная рука», но еще в конце января 1913 года, находясь в Кракове, он послал письмо Горькому на о. Капри, в котором (в постскриптуме), мимоходом отметил: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей восточной Европе) штукой, но мало вероятно, чтобы Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие»[14]14
  Ленин В. И. Собрание сочинений. Изд. 4. М., 1955. Т. 35. С. 48.


[Закрыть].

Очевидно, что сараевские выстрелы должны были рассматриваться всего лишь как инцидент, осложнявший дипломатические отношения между Австро-Венгрией и Сербией и способный обострить внутриполитические конфликты с некоторыми национальными меньшинствами. Примечательно, что исполнители теракта были хотя и австрийскими подданными, но являлись этническими сербами, входившими в заговорщицкую организацию «Млада Босна», среди них: Г. Принцип, Н. Габринович, Т. Гребеч и Д. Илич.

К началу XX века в жизни государств решающую роль приобрели мощные промышленные объединения (монополии) и банки, фактически диктовавшие свою волю правительствам. Тем самым влияние финансового капитала распространялось не только на хозяйственную, но и на политическую жизнь. Начиналась серьезная подготовка к борьбе за передел мира и сфер влияния… И все-таки в большинстве случаев противоречия между мировыми державами к 1914 году не были совсем уж антагонистическими, и по большому счету не было достаточных причин стремиться к войне. Потому вполне допустимо ставить вопрос о субъективных факторах, элементах случайности, и даже в какой-то степени о предопределенности, которой столь много места уделял в своем творчестве Л. Н. Толстой.

Нельзя не заметить одной особенности. Дата начала войны с Германией оказалась для православной России значимая, символическая: 19 июля (1 августа) был днем памяти обретения (в 1903 году) мощей прп. Серафима Саровского, всея Руси чудотворца («Саровская Пасха»).

Было и другое «совпадение». Маневры в Боснии, закончившиеся убийством 15(28) июня 1914 года Франца Фердинанда и его супруги и вызвавшие мировой кризис, совпали со знаменательным для всех сербов памятным днем утраты ими государственной независимости, случившейся после битвы на Косовом поле в 1389 году.

Вероятно, в Европе были известны слова Николая II: «Мы не можем больше позволять всякой сволочи наступать нам на ноги»[15]15
  Писарев Ю. А. Тайны 1-й мировой войны. Россия и Сербия. М., 1990. С. 19.


[Закрыть]. Эти слова относились, конечно же, к Германии и Австро-Венгрии, но сказаны они были все-таки в узком кругу придворных и вовсе не означали желания развязать войну. Это подтверждается, в частности, публикацией в «Правительственном Вестнике» в воскресенье 31 января 1915 года текста телеграммы (до того секретной) от (16) 29 июля 1914 года. В этой телеграмме, составленной лично Николаем II, император предлагал кайзеру Вильгельму II передать австро-сербский спор международному третейскому Гаагскому суду. На этот исторический документ кайзер ответить не соизволил, поскольку он в тот день председательствовал в известном совете в Потсдаме, на котором было уже все решено.

Россия, считавшаяся покровительницей и защитницей православной Сербии, не захотела остаться в стороне от событий, и, когда начались военные действия против Сербии, Николай II отправил еще одну телеграмму германскому кайзеру, союзнику Австро-Венгрии. Русский император, «во имя старой дружбы», просил кайзера «помешать союзнику зайти слишком далеко в неблагородной войне, объявленной слабой стороне».

Вильгельм отвечал, что виновники «подлого убийства» в Сараеве «должны получить заслуженное возмездие». В другой телеграмме кайзер просил Николая II проявлять сдержанность и в любом случае не переходить границ Германии…

Убийство эрцгерцога вызвало негодование воинствующей части австро-венгерского общества, направленное, прежде всего, против сербов. По всей Австро-Венгрии прокатилась волна антисербских выступлений и погромов. В политических кругах немалый резонанс имела статья в газете «Reichspost», написанная австрийским офицером, который указывал на Россию как на виновницу убийства. Тезис о виновности России подхватили и некоторые влиятельные английские газеты, например, «Daily Chronicle», утверждавшие, что часть вины (если не вся вина) падает на Россию, политика которой якобы всегда направлялась на устранение невыгодных противников на Балканах.

В Вене при дворе даже не скрывали радости, поскольку Франц Фердинанд в придворных кругах не пользовался особой популярностью. Говорили, что сам августейший дядюшка император «Лоскутной империи» говорил по поводу убийства своего племянника: «Высшая сила навела порядок, который я тщетно пытался поддерживать. Бог, наконец, направил все на верный путь, и я теперь смогу умереть». Произносил такую «эпитафию» престарелый Франц Иосиф или нет, но даже если это была придворная сплетня, то очень показательная… Австрийские обыватели тоже особенной печали по поводу убийства не испытывали. В столице Венгрии, Будапеште, ничего не подозревавшие венгерцы праздновали какой-то праздник, играл военный духовой оркестр. После получения известия об убийстве эрцгерцога на несколько минут празднование прервалось, а затем вновь заиграл оркестр, и венгерцы веселились до поздней ночи…

Факты свидетельствуют, что Россия уже давно не стремилась к наступательным войнам. Впервые в истории народов, еще 12 августа 1898 года, император Николай II обратился ко всем государствам с приглашением собраться на конференцию для обсуждения вопроса о прекращении вооружений, непрерывное возрастание которых подрывает в корне экономическое благосостояние народов. Эта попытка провалилась, и руководство России, не желая в принципе ни с кем воевать, вынужденно готовилось к военным столкновениям в будущем (хочешь мира – готовься к войне).

А. Верховский в своей книге «Россия на Голгофе» писал, когда и с какой стороны, по его мнению, следовало ожидать нападения на Россию: «Разбойничий договор, почти насильно навязанный нам немцами в 1904 году, во время нашей войны с Японией, обесценил главный продукт нашей торговли – хлеб, и с этого времени мы фактически стали данниками Германии, выплачивая ей многомиллионную контрибуцию ежегодно. Мы вынуждены были это терпеть. Война с Японией настолько обессилила нас, что мы и думать не могли о сопротивлении, о неисполнении требований, становившихся назойливее год от года. Но, наконец, за 10-летний период, прошедший со времени Мукдена и Цусимы, мы оправились, армия постепенно стала приходить в порядок; три урожайные года подряд, удачно реализованные, дали огромный толчок всем производительным силам страны; Россия экономически окрепла, и Государственная Дума могла в 1914 году дать в распоряжение военного ведомства миллиардное ассигнование, чтобы в несколько ближайших лет догнать Германию в области технической подготовки армии, и тогда… русское общество мечтало кончить с Германским экономическим засильем раз и навсегда. Войну ждали в 1917 году»[16]16
  Верховский А. И. Россия на Голгофе (из походного дневника 1914–1918 гг.). Пг., 1918. С. 5, 6.


[Закрыть]. (Выделено мной. – Ю. С.)

О расстановке сил в 1914 году интерес представляет мнение германской стороны. Министр иностранных дел Германии Г. фон Ягов писал немецкому послу в Лондоне князю К. М. Лихновскому: «В основном сейчас Россия к войне не готова. Франция и Англия также не хотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат, ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа (имеется в виду Тройственный союз. – Ю. С.) все более слабеет. В России это хорошо знают и поэтому безусловно хотят еще несколько лет покоя»[17]17
  Величайшие события в мировой истории. Хронос. История дипломатии. М., ОГИЗ. 1941. Т. 2. С. 776–777. http://history-x.ru/04/002/080/004.htm


[Закрыть].