Текст книги "Крах проекта «Человечество»"

Мы сами творцы своего несчастья

Я прошу вас понять и запомнить такую простую вещь – человечество ВСЕГДА уничтожало Землю и НИКОГДА этого в массе своей не осознавало. Только теперь этот процесс резко ускорился и мы уже не успеваем заменить один исчерпанный ресурс другим, почву суши – на плантации хлореллы на мелководьях океана. Тем более что и океан оказался более загрязнён и истощён, чем мы думали.

Мировой вылов рыбы сравнялся с рыбопродуктивностью мирового океана и составил 120 млн т в год. Примерно 70 млн т дают рыборазводящие хозяйства, которые крайне уязвимы к внешним воздействиям и очень зависят от состояния окружающей среды. К 2040–2045 годам рыболовство станет экономически нерентабельным.

Пример с ресурсами Мирового океана показателен для тех «оптимистов»-«леваков», которые считают, будто в мире ресурсов хватит для того, чтобы прокормить какое угодно количество населения, просто надо «всё взять и поделить». Если выловить всю съедобную рыбу из Мирового океана, добавить к ней всю рыбу, которую мы можем вырастить в питомниках, исходя из максимума кормовой базы, и поделить между всеми жителями планеты, то мы получим 500 млн т рыбы, или 170 грамм на человека в день, с чешуей, костями и внутренностями – или по 30 грамм филе. Причём на следующий год ловить в мировом океане уже будет нечего…

Ресурсные пределы Земли – объективная реальность, а не последствия капиталистического хозяйствования. И то, что человечеству не выжить в нынешнем количестве – реальность не менее объективная.

За последнее пятидесятилетие около 100 млн га пахотной земли утрачено из-за засоления, на других 110 млн быстро снижается продуктивность.

Скорость, с которой утрачивается гумус, плодородный слой, постоянно растёт. До промышленной революции она составляла примерно 25 млн т в год, последние несколько столетий – порядка 300 млн т в год, а за недавние 50 лет – по 760 млн т. Тоже понятно почему – люди из-за голода распахивают горные склоны, не успевают проводить противоэрозийные мероприятия и так далее – зато успевают завести новых детей.

Первое сравнительное исследование потерь почв, проведённое несколькими сотнями региональных экспертов, было опубликовано в 1994 г. В нём сделан вывод о том, что 38 % (562 млн га) сельскохозяйственных земель, используемых в настоящее время, уже деградировали (так же, как 21 % постоянных пастбищ и 18 % лесов). Степень деградации варьируется от средней до тяжёлой.

Город Джакарта постепенно захватывает окрестные земли со скоростью 20 тыс. га в год.

Во Вьетнаме теряется по 20 тыс. га в год рисовых полей – они идут под городскую застройку.

В период с 1989 по 1994 гг. в Таиланде 34 тыс. га сельскохозяйственных земель превращены в поля для гольфа.

В Китае с 1987 по 1992 гг. под строительство ушло 6,5 млн га пахотных земель, и одновременно 3,8 млн га лесов и пастбищ пришлось расчищать под пашню.

В США под полотно автомобильных дорог ежегодно отводятся более 170 тыс. га сельскохозяйственных угодий.

Предел урожайности почв для обычных культур уже достигнут. Дальше дело за генетически модифицированными видами. Но многие учёные протестуют против их применения.

Казалось бы, равновесие в биосфере можно восстановить силами людей, допустим, перерабатывая отходы. Но любая людская деятельность, даже переработка отходов, в свою очередь создаёт новые отходы, которых всегда больше, чем полезного продукта – в среднем в 2,5 раза. Иными словами, увеличив свой «экологический след» запредельным потреблением пресной воды и начав производить пресную воду самостоятельно (не ожидая дождя, а опресняя морскую), мы потратим столько энергии, что не уменьшим, а увеличим свой «экологический след». С посадкой леса – та же история. Лес на планете сажают миллионы человек, в этой работе велик элемент ручного труда. Обеспечение этих людей заработной платой и прочими ресурсами для их существования покрывает все выгоды для природы от посадок леса. То есть те, кто сажает лес, своим существованием вредят природе больше, чем помогают.

Вдумайтесь: даже те, кто заняты природовосстановительной работой, приносят природе больше вреда своим существованием, нежели пользы – своей деятельностью! Это – частное следствие так называемого «закона стрелы Аримана», о котором мы поговорим в заключительной части нашей работы. Используя шахматный термин, мы живём в мире цуцванга, где любой наш ход ухудшает наши позиции. Почему это происходит? Об этом вы прочтёте в следующих главах книги.

Экологический цуцванг

Есть такое правило, основанное на втором законе термодинамики, – отходов всегда больше, чем конечного продукта. В 1997 году компьютер в среднем весил 25 кг, а при его изготовлении больше 60 кг материалов уходило в отходы (не считая отходов от производства энергии и добычи полезных ископаемых). Сейчас компьютеры весят меньше, но соотношение продукта – отходов не изменилось, разве что отходы стали токсичнее. В теории мы можем переработать все отходы в полезный продукт, но на практике далеко не в каждой стране для этого могут найтись деньги. Либо получаемый из отходов продукт будет так дорог, что его никто не купит.

Предел по выбросам в атмосферу вредных веществ также достигнут. По данным Всемирной организации здравоохранения, 90 % населения Земли дышат воздухом, не соответствующим нормативам ВОЗ. Заметьте, речь идёт не о парниковых газах типа СО₂, а именно о вредных, опасных для здоровья людей примесях в воздухе.

И наконец, главный предел – время, отпущенное нам на проведение изменений. В главе, посвящённой состоянию водных ресурсов, мы расскажем об этом подробнее, но сейчас поговорим об урожайности. Для примера возьмём Грузию, импортирующую продовольствие в размере примерно 80 % от своей потребности, где в климатических условиях, сопоставимых с американскими, выращивается кукуруза. Только в США её урожайность – 120 центнеров на га, а в Грузии – 20. Примерно такие же низкие урожаи и у фасоли – около 7 центнеров. Выращиваются они раздельно, в основном на полях мелких землевладельцев. Низкие урожаи не позволяют использовать кукурузу и фасоль для корма скота, их и людям-то не хватает.

Казалось бы, в Грузии кровно заинтересованы в том, чтобы догнать Штаты по урожайности. И на самом деле есть простой способ её повысить. Если вьющуюся фасоль сажать вместе с кукурузой, в одну лунку опуская два разных семечка, то мы получим отсутствие нужды в азотосодержащих удобрениях, из-за недостатка которых, собственно, урожайность кукурузы так низка: бактерии, развивающиеся на корнях фасоли, снабдят азотом корни кукурузы. А кукуруза послужит естественной опорой для фасоли, которой теперь будут не нужны опорные шесты, что сильно облегчит её уборку. Таким образом мы можем повысить интенсивность использования гектара земли в два раза. И полученная смесь из двух растений станет идеальным кормом для скота, то есть тем, в чём страна эта очень нуждается.

Это, разумеется, не новость, метод совместных посадок известен достаточно давно, но массово в Грузии не применяется. Почему? Да потому же, почему не применяются прогрессивные методы биодинамического земледелия по всему миру. Почему идеи Рудольфа Штейнера поддерживаются лишь горсткой энтузиастов? Читатель, вероятно, уже готов ответить на этот вопрос. Причиной всех несчастий человечества является человеческая глупость? Совершенно правильное умозаключение, но слишком поверхностное. Может ли человечество стать умнее? Нет ли и тут пределов? Мы постараемся дать аргументированный ответ на этот вопрос в ходе дальнейших рассуждений.

Мы привыкли, размышляя, ставить телегу позади лошади, потому что считаем, что движение телеги – следствие того, что лошадь её тянет. Но если дорога пойдёт под уклон, движение телеги станет причиной того, что лошадь побежит, причина и следствие поменяются местами.

Причиной всего является природа или, по трактовке креационистов, Господь, Творец, Верховный архитектор всего. Всё остальное – лишь следствия, следствия следствий, следствия следствий следствий и так далее. Причина всего происходящего – одна, и поняв это, мы начинаем осознавать следствия тем, чем они есть, – чьим-то неправильным выбором…

Как вы далее увидите, обусловленная природными (экологическими) факторами неспособность большинства людей, этносов и государств к быстрому освоению нового, то есть иными словами – к прогрессу, и есть основная причина будущей скорой гибели человечества, основной ресурсный тупик. Разумеется, на сегодняшний день повышение урожайности – не решение проблемы, оно будет тут же перекрыто мировой рождаемостью. Казалось, в мире рождаемость уже падает. Но это было временное падение. Да, по прогнозам, на нашей планете при достижении численности человечества в 8 млрд к 2050 году рождаемость упадёт и будет иметь коэффициент 2,1 ребёнка на женщину. Это явление называется демографическим переходом. Но оказалось, что на коэффициенте 0,9 ребёнка на женщину происходит обратный демографический переход и рождаемость начинает увеличиваться, что уже сейчас наблюдается в северных странах.

Как видите, даже уменьшения рождаемости нам ожидать не следует. Да и не поможет уменьшение рождаемости избежать истощения ресурсов. Ведь рост потребностей у людей продолжится, один обыватель-потребитель может уничтожать ресурсы планеты, как тысяча людей, тратящих их исключительно на пропитание. И второе: успеем ли мы достичь «плато рождаемости» до катастрофы, намечаемой Деннисом Медоузом на середину нынешнего века?

Реприза

Итак, мы обозначили для человечества несколько пределов, к которым мы уже подошли, а некоторые уже перепрыгнули: допустимое количество производства энергии на планете; площадь почв, пригодных для использования, которая постоянно уменьшается; урожайность основных культур, пределы которой также уже достигнуты, если не учитывать ГМО. О пределах иммунной системы человека и о пределах загрязнения вод, как самых ближайших, мы поговорим после. А сейчас вернёмся к главному, на мой взгляд, пределу – пределу запаса времени у человечества.

Люди по-разному адаптируются к переменам. Многим нужно больше времени, чем другим. Более того, часто люди начинают активно сопротивляться переменам, потому что следствия перемен, хотя их и создали они сами – античеловечны, антигуманны по духу. Немногие смогут и захотят жить в мире глобальной экономии всего – от воды до пищи, и, на мой взгляд, правильно сделают, потому что выживание, сопряжённое с ущемлением человеческого достоинства, не стоит своей цели.

Ограничение затрат исключительно выживанием и обеспечением необходимого, то есть минимального комфорта, лишает мотивации к зарабатыванию сверх меры, а следовательно, к желанию создать что-то совершенно новое, за которое заплатят миллиарды. Но человечество именно в таких новинках нуждалось всю свою историю. Наконец, это просто унизительно – жить по принципу «от каждого норма, каждому – пайка».

Лишь возможность бесконечной экспансии есть основа прогресса. В этом и кроется причина вечного спора между экономистами и экологами. Если первые полагают рост возможностей человечества бесконечным, то вторые говорят о каких-то пределах, не понимая, что если росту поставить пределы, то он просто прекратится и даже минимальные потребности человечества правительствам придётся покрывать с помощью методов продразвёрстки. В Советской России уже был поставлен такой эксперимент – и выяснилось, что без надежды обогатиться человек перестаёт работать.

Но, может быть, стоит ради выживания остановить науку, технологии, производство и направить все силы на равное распределение продуктов труда по земному шару? Нет, эта мера не приведёт к выживанию хотя бы потому, что эволюция бактерий не остановится и в скором времени мы получим «супербактерию», на которую разработанные лекарства не действуют, а новые без развития науки и технологий уже не создать.

Деннис Медоуз, один из авторов книг о пределах роста, предполагает, что мир (весь целиком, несмотря на культурные и прочие различия) будет устойчив, если примет два определения достаточности и будет действовать в соответствии с ними: одно касается материальных потребностей, другое – размеров семьи. В итоге, по его плану, на планете обитало бы примерно 8 миллиардов людей, имеющих в среднем двух детей на семью, с уровнем жизни людей с невысоким доходом, таким, как в низшем классе европейских стран на конец ХХ века. При этом он полагает, что эффективность технологий будет возрастать, люди будут по-прежнему творить и изобретать, иначе всё равно продолжающееся удорожание производства, происходящее из-за удорожания добычи ресурсов, не компенсировать.

Какие стимулы будут предложены для того, чтобы люди работали в этой системе, творили, изобретали? Очевидно, только тоталитарные, причём левые или правые, уже неважно. Других-то не останется. Так и вижу негров-комиссаров ООН, на митинге убеждающих рабочих Рура гнать план, потому что в Бирме дети голодают…

«Устойчивое состояние потребует меньшего потребления природных ресурсов, но гораздо более высоких моральных качеств», – как-то сказал упоминаемый уже нами Герман Дейли. Только вот не пояснил, с чего вдруг эти высокие моральные качества возникнут, причём у всех людей на планете разом. По опыту жизни в России каждый из нас знает, что дефицит не способствует появлению более высоких моральных качеств – скорее наоборот…

Правда, есть ещё один вариант – система планеты придёт в равновесное состояние в результате «обратной связи», своей реакции на действия человечества. Единственное моё опасение – человечество может этого не пережить…

Итак, мы, вероятно, убедили читателей в том, что роста развития у человечества уже не будет и по многим параметрам началась стагнация – к примеру, всё больше и больше стран на планете не могут прокормить сами себя, всё больше людей бросают свои дома, потому что их поглощает пустыня, всё в большем количестве рек нельзя брать воду для полива полей, и так далее. Весь вопрос в том, сколько у нас времени для изменений – двадцать лет, двести, или, как предполагает Деннис Медоуз, время уже ушло и катастрофа неизбежна?

Продолжаем в этом разбираться…

Андрей Столяров
Проблема бездны

Утверждение, что мы сползаем в глобальный кризис, уже стало банальностью. Все признаки этого налицо. Нарастает политическое ожесточение, приводящее к конфликтам не только между малыми странами, но и между мировыми державами, расширяются зоны хаоса (спонтанных военных действий), охватывающие сейчас громадные регионы, финансовые рынки бьются в конвульсиях, прыгая то вверх, то вниз.

Никто не понимает, что с этим делать.

Однако, вероятно, самым опасным, но, как ни странно, и самым малозаметным является сейчас глобальный экологический кризис, о котором написал в своей яркой статье Юрий Шевчук. Мы натолкнулись на «пределы роста». Близится исчерпание экологической ёмкости планеты Земля, что ставит под угрозу существование всего человечества.

Главное – нет осознания этой угрозы. Богатые страны наращивают сверхпотребление, считая, что имеют на это полное право. А страны бедные не обращают никакого внимания на экологию, уничтожая окружающую среду, поскольку её заслоняет для них проблема элементарного выживания.

Кажется, что надежды нет.

Мы неуклонно сползаем в бездну.

Вместе с тем можно вспомнить уроки истории.

Примерно 20 тысяч лет назад, в верхнем палеолите, тоже разразился колоссальный экологический кризис. Тогда были изобретены лук и стрелы, копья, копьеметалки, дротики, ямы-ловушки, метод загонной охоты… И в Африке, и на просторах Евразии разразилась, как пишут исследователи, «настоящая охотничья вакханалия». Причём «если природные хищники, в силу установившихся естественных балансов, добывают прежде всего больных и ослабленных особей, то оснащённый охотник имел возможность (и желание) убивать самых сильных и красивых животных, причём в количестве, далеко превосходящем биологические потребности. Обнаружены целые «антропогенные» кладбища диких животных, большая часть мяса которых не была использована людьми». В результате за короткое время были истреблены почти все крупные животные (мегафауна), разразился масштабный голод и человечество оказалось на грани гибели.

Численность тогдашнего населения Земли сократилась во много раз.

Тогда тоже, вероятно, казалось, что человечеству уже не выжить.

Надежды нет.

А теперь посмотрим, что произошло дальше.

А дальше вспыхнула так называемая «неолитическая революция»: появилось сельское хозяйство – производящая экономика, которая была эффективней экономики присваивающей (охоты и собирательства), и вместе с ней – целый комплекс строгих экологических ограничений: нельзя охотиться в период размножения животных, нельзя убивать беременных самок, нельзя убивать детёнышей, нельзя разорять птичьи гнёзда, и т. д. и т. п.

То есть появились гуманитарные технологии, ограничивающие агрессию.

И мы выжили.

С большими трудностями, понеся колоссальное количество жертв, но человечество всё же продолжило существовать.

Или можно вспомнить пример из недавней истории. Конец 1950-х – начало 1960-х годов. Противостояние двух великих держав – США и СССР. Безудержная гонка вооружений, разрастание ракетно-ядерных арсеналов, агрессивные заявления, угрозы с обеих сторон. Берлинский кризис 1961 года, Карибский кризис 1962 года. Мир стоит в пяти минутах от атомного армагеддона, грозящего уничтожить на Земле всё живое.

И что дальше?

А дальше мгновенно (в масштабах истории) возникает целый комплекс гуманитарных технологий, опять-таки ограничивающих агрессию. Прямая линия связи между президентами СССР и США, меры предупреждения о военных учениях и случайных запусках, договор об ограничении испытаний ядерного оружия, договор об ограничении числа ракет, наконец, Хельсинкские соглашения.

Это полностью соответствует концепции техно-гуманитарного баланса, которую в своё время сформулировал А. П. Назаретян. Если технологическое развитие опережает гуманитарное, то возникает кризис, который преодолевается за счёт появления новых гуманитарных технологий. Кстати, аналогичную «теорему баланса» сформулировала примерно в эти же годы Группа конструирования будущего (Сергей Переслегин, Андрей Столяров, Николай Ютанов) на примере производящих и управляющих технологий.

И вообще, если обозреть историю глобальных кризисов с древнейших времен до наших дней, то можно убедиться, что каждый раз, когда человечество оказывалось на краю бездны, оно, видимо инстинктивно, начинало строить через эту бездну надёжный мост, который позволял её пересечь.

Будем надеяться, что данный инстинкт спасёт нас и в этот раз.

Глава 2. Жажда (аллегро)

Экспозиция

Вода уходит из нашего региона…

Под торфяными залежами болот Ленинградской области исследователи обнаруживают сапропель, а это означает, что всего 2–3 тысячи лет назад на месте болот были озёра. Но и болота исчезают – учёные болотной станции Гидрологического института «Ламмин – Суо» под Зелено-горском из года в год наблюдают, как их «эталонное» болото зарастает сосновым лесом, теряя воду.

Вода уходит, и никто не знает куда. Вероятней всего, в море, его уровень медленно, но растёт. Семьсот лет существовал водный путь от Выборгского залива до Ладоги. Он обмелел в XIV веке. Сохранились следы людских попыток прорубить поднявшиеся из земли скалы и проложить канал по старому руслу… К Копорской крепости и Гостилицкому дворцу ещё в XVIII веке приставали корабли, поднимавшиеся вверх по рекам от Балтики. Теперь от тех рек остались сухие канавы или тонкие ручейки. Тихвинская водная система, когда-то служившая дорогой для караванов барж, сейчас в жаркое лето почти пересыхает.

В прошлом году падение уровня воды отмечалось на Онежском озере, в реке Свирь и на Ладоге…

В посёлке Согиницы, в излучине реки Важинки, стоит деревянная церковь, построенная в конце XVII века. Лиственницы, что пошли на её стены, хранят память о климате того времени. Видно, как широкие годовые кольца – свидетельство того, что дерево росло в условиях переувлажнённости – сменяются постепенно всё более узкими кольцами. Переувлажнение лесов – следствие так называемого малого ледникового периода и его отголосков на Севере. Тогда аномально холодная погода, снег в июне и неурожаи (семь «годуновских» неурожайных лет подряд) вызвали Смутное время в России. А затем вода стала уходить – и не только из нашего региона. Изменения рельефа и климата не закончились в незапамятные времена. Они продолжаются и влекут за собой катастрофу для цивилизации.

Так что сегодня поговорим о жажде в прямом смысле этого слова.

Разработка

«Взять всё и поделить!»

Если мы посчитаем суммарный годовой сток всех рек и водоёмов мира (включая возобновляемые подземные водоносные слои), то пресной воды у человечества окажется много: 40 700 км³ в год, этого достаточно, чтобы заполнять все североамериканские Великие озёра каждые четыре месяца. Кажется, что мы находимся очень далеко от предела потребления пресной воды, ведь текущее потребление воды человеком составляет всего одну десятую предельно допустимого количества – 4430 км³ в год (цифры взяты у Денниса Медоуза).

Но на самом деле использовать весь сток пресных водоёмов невозможно. Многие источники воды носят сезонный характер. Примерно 29 000 тыс. км³ годового стока поступает в океан при паводках. Остаётся только 11 000 тыс. км³, которые можно расценивать в качестве круглогодичного источника, причём сюда входят и стоки рек, и возобновимые подземные водоносные слои.

Но ведь можно в период паводка запасать воду впрок! И люди стали строить гигантские водохранилища. К концу XX века дамбы позволили использовать дополнительно 3500 км³ воды в год. Но дамбы приводят к затоплению земель, причём, как правило, первоклассных сельскохозяйственных угодий. И они же приводят к увеличению испарения из водохранилищ, уменьшая тем самым доступное количество воды, а также меняя водные экосистемы – как озёрные, так и речные. В конечном итоге водохранилища эвтрофируются, заполняются илом и становятся неэффективными, так что считать их устойчивым источником нельзя, это – временная мера.

Итак, мы посчитали устойчивый сток рек как ресурс, который можно использовать. Но не весь он доступен людям. Бассейн Амазонки располагает примерно 15 % мирового стока пресной воды, но проживает здесь только 0,4 % мирового населения. Северные реки Евразии и североамериканского континента имеют сток около 1800 км³ в год, но на их берегах мало кто согласен жить. То есть примерно 2100 км³ пресной воды в год относятся к стабильному, но труднодоступному стоку.

Значит, у нас получилось: 11 000 км³ – это устойчивый сток, ещё 3500 км³ дают водохранилища, вычтем из этого количества 2100 км³ труднодоступных вод, в итоге остаётся 12 400 км³ в год – это устойчивый и одновременно доступный сток. Таков предсказуемый верхний предел количества пресной воды, доступной для использования человечеством. (Есть ещё и невозобновимые источники воды, о них речь пойдёт ниже).

Из него, как уже было сказано, мы сейчас забираем всего 4430 кубокилометров воды, и половина её теряется безвозвратно, становясь частью картона, или яблока, или булки, а вторая загрязняется до невозможности использования.

Из этих 4430 кубокилометров примерно 58 % тратится на сельское хозяйство. Знаете, сколько расходуется воды на стакан чая? Далеко не один стакан. Чайный куст необходимо поливать, надо охлаждать двигатели уборочной техники и перевозящего продукт транспорта, используется вода и при производстве упаковки. В итоге, по приблизительным подсчётам, косвенные затраты воды на производство стакана чая объёмом 250 мл составляют 30 литров. А на чашку кофе объёмом 125 мл уходит около 140 литров воды.

Еще 38 % забирает промышленность. Нам остаётся только 8 % на личные надобности – питание и гигиену.

Разделим 4430 кубокилометров воды между семью миллиардами жителей планеты и получим цифру в 633 кубометра воды в год. Из них, мы помним, на личное потребление расходуем 8 %. Это – всего 50 кубометров в год, или 50 000 литров. Достаточно, чтобы не умереть от жажды, но не более того. О ежедневной ванне (объёмом в 600 литров), о смывной канализации (по шесть литров смыва за раз, 5000 литров в год), о привычке надевать чистую одежду каждый день можно забыть. Вот что такое равенство по Шарикову – если «взять всё и поделить». Это мы поделили используемую воду. А разделив весь доступный нам возобновимый поверхностный сток вод между жителями, так, чтобы в реки возвращалась лишь очищенная вода, мы получим на человека в девятимиллиардном мире «полудня XXI века» всего 112 кубометров воды, или 112 000 литров. Это предел. Одна ванна через день, в той же воде стираем, её же используем для смыва канализации. Причём следует учитывать, что нормированное распределение такого тяжёлого и неуплотняемого продукта, как вода, очень сложно наладить, тем более в масштабах всей планеты. Разве что тоталитарными методами. И так экологи становятся невольными идеологами нового фашизма.

Мы всё чаще встречаемся с предложениями ввести распределение природных ресурсов (вариант – дохода от их продажи) между всеми жителями земного шара «по справедливости», то есть поровну. О различных подобных предложениях типа «Проекта Венера» мы поговорим в дальнейшем. Спешу успокоить сторонников «равенства права на природные ресурсы» – если всё поделить на всех, этого будет очень мало. Настолько мало, что смерть покажется избавлением от мучений такой жизни.

Кстати, всю доступную воду мы всё равно не сможем освоить. Возвращаемые в реки и озёра сточные воды, как правило, всё равно будут загрязнены, и система естественной очистки уже не справится с этими загрязнениями, а это означает, что ниже по течению люди будут получать уже загрязнённую воду. Подобную картину мы наблюдаем в Средней Азии, где уже вышли за предел потребления пресной воды. Так что, если хотите заглянуть в будущее мира – добро пожаловать в Туркмению.

Мы опять уткнулись в тупик. Похоже, это закономерность? Или мы ошиблись в арифметике?

Попробуем ещё раз посчитать…

Ведь в мире присутствует и тенденция к уменьшению потребления воды. Уже сейчас рост кривой увеличения водопотребления заметно замедлился, а в некоторых европейских странах график даже пошёл вниз. Использование воды во всём мире сейчас составляет лишь половину количества, предсказанного 30 лет назад с помощью экстраполяции экспоненциальных кривых. И если бы у нас в запасе было лет двести…

Двухсот лет в запасе у нас нет, вода кончится раньше. Уже сейчас около трети мирового населения проживает в странах, которые испытывают среднюю или сильную нехватку воды. В России около половины её населения лишены доступа к нормативно чистой питьевой воде. К 2030 г. без удовлетворительной очистки воды будет оставаться 5 миллиардов человек, то есть подавляющее большинство населения Земли будет употреблять загрязнённую воду. И если для питья ещё можно будет набрать воды в родниках или купить в магазинах, то принятие душа или купание в реке будет чревато болезнью желудка или печени.

Загрязнение воды вызывает её «цветение», то есть развитие в ней цианобактерий, которые, в свою очередь, сами вырабатывают смертельные для всего живого яды. «Цветущая» вода становится местом размножения комаров, в том числе и малярийных, ареал распространения которых стремительно продвигается на север. По подсчётам Всемирного Банка, под угрозой заражения малярией к 2050 году окажутся 5,2 миллиарда человек.

Проблемы с загрязнением и недостаточной очисткой сточных вод касаются не только некоего «третьего мира». Россия, себя относящая к «серебряному миллиарду», имеет те же проблемы. Каждая пятая проба водопроводной воды в стране не соответствует ГОСТу по химическим показателям, а каждая одиннадцатая – по биологическим. В колодцах и скважинах положение дел ещё хуже. У нас только от 9 % до 12 % канализационных стоков нормативно очищается. Кроме того, для многих открытых водоёмов стоки – не основной путь загрязнения. Основной – диффузный, когда загрязнения поступают из атмосферы, а также – с сельскохозяйственных угодий и из донных загрязнённых отложений. Сегодня только 1 % поверхностных источников соответствует 1-му классу, на который рассчитано большинство систем водоподготовки в нашей стране – это коагуляция, отстаивание, фильтрация, обеззараживание хлором. Для очищения воды из других источников до такой степени, чтобы её можно было бы подать в водопровод, нужны мощные водоподготавливающие сооружения, на которые в большинстве городов России нет денег.

Дефицит воды и её загрязнение приводят к невозможности самообеспечения страны продовольствием. Из рек Колорадо, Нил, Инд, Ганг, Хуанхэ (Жёлтая река), Сырдарья и Амударья, Тигр и Евфрат – на орошение и снабжение городов забирается столько воды, что они мелеют на протяжении части или всего года. К тому же свой вклад вносит и таяние ледников. Они тают с такой скоростью, что к середине века уменьшатся на 65–70 %, что означает уменьшение воды в этих великих реках на 40–50 %, или, с другой стороны, крах таких государств, как Индия, Пакистан, Ирак, Иран, Китай, стран Средней Азии и Закавказья…

В самых сельскохозяйственных штатах Индии – Пенджабе и Харияне – уровень грунтовых вод понижается каждый год на полметра. В Северном Китае из скважин выкачивается ежегодно 30 км³ воды, и это одна из причин, по которым мелеет Жёлтая река. Из водоносного горизонта Огалалла, снабжающего водой одну пятую всех орошаемых земель США, ежегодно выкачивается 12 км³ воды. Его истощение уже привело к прекращению орошения на 1 млн га сельскохозяйственных земель. Центральная долина Калифорнии, где выращивается половина всего урожая фруктов и овощей штата, перерасходует примерно 1 км³ подземных вод в год. По всей Северной Африке и Ближнему Востоку воду выкачивают из пустынных невозобновляющихся подземных горизонтов. Это разрушает водоносный горизонт за счёт просачивания солёных вод, проседания грунтов или просто истощения.

Поначалу последствия нехватки воды носят в основном локальный характер. Но затем они распространяются на другие страны, всё шире и шире, и тогда становятся заметны в международном масштабе. Вероятно, первый симптом нехватки воды – идущий сейчас рост цен на зерно, пока ещё незначительный. Второй симптом – миграция из засушливых районов, вначале – сезонная, «трудовая», затем – постоянная, которая в 2030 году, по подсчётам ООН, составит от 24 до 700 миллионов человек. Третий – рост заболеваемости шистосомозом и гельминтами. Уже сейчас носителями паразитов являются более 90 % населения Земли. Паразитов внутри наших организмов более 100 видов, от невидимых глазу амёб до кольчатых червей размером в несколько метров.