Текст книги "Своя не своя жизнь"

6

Итак, первая точка – дом Юли. Живет она в Тушино, совсем рядышком с метро «Сходненская». Несколько минут пешочком дворами пройти до ее дома на Аэродромной. Вот он уже и маячит передо мной. Хотел по пути настроиться на встречу, заранее все нюансы продумать, но не получилось. Пока ехал в метро, сморило меня, весь путь в полудреме провел. Видимо, последствия ночных кошмарных снов. Ладно, разберемся по ходу.

Дом выглядит привычно, бывал я у Юли неоднократно, даже, случалось, ночевал тут. Подхожу к подъезду, металлическая дверь покрашена относительно свежей серой краской. Все правильно, так и должно быть, летом косметический ремонт в подъезде был, Юля еще жаловалась на головную боль от запахов краски.

Подъездная дверь заперта, замок кодовый, но без домофона. Так и должно быть. Набираю код, звучит характерный щелчок – дверь открыта. Отмечаю про себя очередное совпадение: код тот же самый, что и в моей прежней жизни. Поднимаюсь на четвертый этаж пешочком. Лифта у Юли в доме нет, но меня это не смущает. Я практически везде хожу по лестницам. Небоскребы, понятно, не в счет. Так что есть лифт, нет лифта – мне, по большому счету, без разницы.

Вот и Юлина дверь, обитая коричневым дерматином. Впрочем, за название материала не поручусь, слабо в этом разбираюсь. Ключа у меня от Юлиной квартиры нет, поэтому жму на звонок. У нее, кстати, ключа от моей тоже не имеется, что в изменившихся условиях немаловажно.

– Кто там? – раздается за дверью Юлин голос.

– Это я. Юля, открой!

– Кто «я»? Я Вас не узнаю.

– Юля?

– Да, меня Юлией зовут, но Вы кто?

– Да я это, Андрей.

– Какой еще Андрей? – дверь приоткрывается, но остается замкнутой на цепочку.

В образовавшемся узком пространстве виднеется Юля, которая удивленно смотрит на меня. Взгляд такой, словно она видит находящегося перед ней человека первый раз в жизни. Неужели мы с ней действительно не знакомы? Похоже, что так. Более того, тогда все выстраивается в логическую цепочку: и отсутствие ее телефона в моих контактах, и история с сайтом знакомств, и выражение лица смотрящей на меня сейчас женщины.

Надо как-то выходить из сложившейся ситуации.

– Извините, – произношу я, – видимо, ошибка. Мне нужна Юлия.

– Меня тоже зовут Юлия, но я Вас не знаю. Скорей всего, действительно ошибка. У нас тут несколько корпусов. Может быть, Вы корпусом ошиблись или квартирой? А как фамилия женщины, которую Вы ищете?

Надо быстро придумать не совпадающую с Юлиной фамилию. Мне не приходит в голову ничего более умного, чем назвать Евину:

– Селезнева.

– Тогда точно ошибка. Я – Веселовская. А Селезневых в нашем подъезде я вообще не знаю, да и Юлий других тоже. Правда, я не всех соседей по именам знаю.

– Простите, пожалуйста, что потревожил. Наверное, у меня в адресе опечатка. Еще раз извините. До свидания.

– До свидания, – отвечает Юля.

Я поворачиваюсь и начинаю спускаться по лестнице.

– Молодой человек! – останавливает меня оклик Юли. – А у Вас же, наверное, есть телефон женщины, которую Вы ищете? Так Вы ей и позвоните, сразу и найдете правильную квартиру.

– Да, да, спасибо большое, – я возобновляю спуск по лестнице, теперь уже окончательно.

Вот такое оно, второе существенное изменение в моей жизни. Оказывается, Юля никакого Андрея Пимушева не знает и никогда не знала. А чему я вообще удивляюсь? Ведь она не знает другого Андрея, которому не было никакой необходимости искать себе женщину на сайте знакомств. А Юля точь-в-точь такая же, как и в той моей жизни. И внешне, и фамилия совпадает, и живет там же, и даже сейчас болеет простудой – голос чуточку с хрипотцой звучал.

Иду назад по направлению к «Сходненской». В голове пустота. Думал, что когда с Юлей ситуация прояснится, то станет легче. А стало грустно. Вроде, ну кто она мне такая? Так, относительно недавняя знакомая, общение с которой помогало скрашивать одиночество. Одиночество, вызванное отсутствием Евы. Но теперь у меня есть Ева, живая, настоящая, не воображаемая. А все равно грустно, что из моей жизни уходит человек, о котором я что-то личное успел узнать, которого касался и целовал, с которым любовался летними закатами и искрящимися зимними сугробами. Теперь все это будет жить лишь в моей памяти. А может, мне с ней познакомиться заново? От неожиданности такой мысли я даже останавливаюсь. А как? Не будешь же возвращаться назад, снова звонить в дверь и говорить: «Извините, Юлия, пожалуйста, вот я тут подумал и решил предложить Вам познакомиться». Выглядит абсолютно бредово. Ответит она мне что-нибудь в таком духе: «Идите отсюда подальше. Вон у Вас на пальце обручальное кольцо красуется. Или Вы о гареме мечтаете?»

Стоп, обручальное кольцо! Я бросаю мгновенный взгляд на собственную руку. У меня на пальце действительно имеется довольно изящное колечко. Как же я вчера его ни разу не заметил, не ощутил? Вот сейчас начал ощущать что-то непривычное. Ведь раньше, в той жизни, его у меня никогда не было. А почему вчера ничего не заметил? Год на фронтоне дома заметил, а кольцо нет. Странно, очень странно. Я же его должен был уже в самое первое мгновение, еще на Лысой горе, почувствовать. Почему ничего не ощутил? Ну ладно, на улице на руки не смотрел, в «Магнолии» тоже не до этого было, к тому же я тогда уже знал о Еве и был абсолютно выбит из себя этой новостью. А дальше, когда в душе был? Я шампунь правой рукой набирал и все равно ничего не заметил.

А если этого кольца вчера не было? Если оно только сейчас появилось? Что-то мне плохо от такой мысли.

Если кольцо не сразу возникло, значит, странности со мной не закончились, а продолжаются. Это плохо, очень плохо, так можно опять куда-нибудь провалиться назад и снова остаться без Евы, а точнее – с Евой в Гималаях.

Нет, прочь подобные мысли. Ведь все изменения произошли мгновенно, когда чернота мне мозг пронзила. Значит, если кольцо потом появилось, то второй раз такую черноту я должен был ощутить. А больше капилляров у меня не лопалось. Или не капилляров, сейчас это не важно. А если второй раз такое во сне произошло? Надо успокоиться. Будем, как говорится, рассуждать логически. Если бы кольца вчера или сегодня утром не было, то, думаю, Ева наверняка бы заметила и отреагировала. А она молчала. Значит, кольцо было, просто я его не ощущал. Почему – не знаю, не замечал, и все тут. Правда, есть еще вариант, что я кольцо не ношу, поэтому Ева и не отреагировала. Тогда сегодня почему кольцо возникло?

Надо будет все аккуратно у Евы выяснить. Но очень аккуратно. Обручальное кольцо – тема для женщин важная. Кстати, а у самой Евы есть оно? Сейчас уже не поручусь. Вроде есть. Но теперь я ни в чем не уверен. Ладно, хватит об этом думать, все равно сейчас ничего не прояснится. К тому же, даже если кольцо потом возникло, Ева от этого не исчезла, Коля на месте, в квартире ничего не поменялось по сравнению со вчерашним днем. Короче, никакой трагедии не произошло, и это главное! Значит, я уже крепко в новой жизни укоренился, не так просто меня назад вернуть. Но все равно боязно. Сегодня здесь, а потом – раз! – и опять там, где до вчерашней Лысой горы был.

Что-то не хочется сейчас в Лосиный остров ехать. Хотя это одно из моих любимых мест. Не то что не хочется, а боюсь. Вдруг там среди деревьев снова куда-то провалюсь. Место малолюдное. Хотя вчера на Лысой горе людей было прилично. И девчушка славная, которую с родителями около идола встретил. И не знает эта девочка, что на ее глазах чудо настоящее произошло: был один Андрей Николаевич Пимушев, а стал другой. И родители ее тоже не догадываются, при каком событии присутствовали.

Да, родители… Может, мне сейчас к своим съездить? Я чувствую, как во мне вырастает желание посидеть рядом с ними, мысленно рассказать все, что происходит со мной. И давно я у них не был. Последний раз летом, в июле, наверное. Да, да, обязательно к маме с папой, именно сейчас, Лосиный остров подождет. Вдруг они мои слова услышат? Не верю я в это, но вдруг? Одно же чудо со мной уже произошло. Тем более, из-за Юли недалеко от Митинского кладбища нахожусь. Сейчас одну остановку на метро до «Тушинской», а там на автобусе.

* * *

Вот и вход на кладбище. Сколько лет уже прошло, а каждый раз словно волна поднимается из глубины души. Словами не опишешь. Верно говорят, что время самый надежный лекарь. Это так, по себе знаю, но все-таки оно не способно вылечить до конца.

Слева от входа крематорий. Его тогда только что построили. А я ведь, пожалуй, и не заходил внутрь все эти годы. И не надо, не хочу видеть зал, стены. Хотя, наверное, их уже много раз перекрасили. Все равно не хочу. Лучше сразу по дорожке к колумбарию.

Вот я и пришел к вам, мама и папа. На плите, закрывающей нишу ячейки с двумя урнами, выбито на черном граните: «Николай и Мария Пимушевы». И ничего больше: ни отчеств, ни дат жизни. Мысль о такой надписи пришла мне тогда в голову неожиданно, словно из ниоткуда. Поначалу были против и дядя, и тетя. Но потом дядя Володя, папин старший брат, вдруг сразу согласился:

– А Андрей, пожалуй, прав, – сказал он при мне тете Тоне. – Просто имена и фамилия. Люди будут проходить мимо и думать, что здесь похоронена молодая пара. А Коля для меня всегда молодой. Он же младшенький.

Тетя Тоня тогда покачала головой, но возражать мужу не стала.

Сейчас я впервые пожалел, что на плите нет дат жизни. Тут, куда я попал, с моими родителями случилось то же самое и в ту же дату? Наверняка да, я ведь уже убеждался за вчера и сегодня, что почти все события совпадают, за исключением связанных с Евой. А мои родители погибли за несколько лет до начала нашей с ней семейной жизни, судя по штампу в паспорте.

Еще одна неотвязная мысль преследует меня. Приходил ли другой Андрей сюда так же часто, как и я? А часто ли бывал я сам? В первые годы да, а теперь раз в несколько месяцев. Почему я сомневаюсь в другом Андрее? Конечно, приходил, должен был приходить. Ведь он – это я, только в других обстоятельствах. Пожалуй, это сильная мысль пришла ко мне и, главное, правильная. Он – это я, а я – это он.

Ладно, сейчас не об этом, не для того я сюда пришел. А для чего? Ведь не верю ни в какой загробный мир. Не верю, но как же мне сейчас хочется поговорить с родителями и знать, что они меня слышат.

– Мама, папа, я пришел, – еле слышно шевелятся губы.

Мне кажется, что, будь на плите фотокарточки, мои родители улыбались бы. Но там только имена и фамилия.

– Мама, помнишь, как ты хотела познакомиться с Евой? – продолжаю шептать я. – Папа, ты, думаю, тоже хотел, просто вслух не говорил. Я пришел рассказать, что мы теперь с Евой вместе. Хотя вы же сами все знаете, если где-то существуете. Все видите: Еву, меня, нашу квартиру. Папа, а у меня взрослый сын, и зовут его Коля. Николай Андреевич, твой полный тезка. Наша семейная традиция продолжается.

Под ногами следы недавно закончившегося дождика. Небо пасмурное, низкое. Пожалуй, под таким небом лучше всего стоять на кладбище. Ничего не отвлекает. Хотя я бывал здесь и при ярком весеннем солнце. Каждый год в конце апреля обязательно стараюсь прийти, в годовщину Чернобыльской аварии. Вроде и никто мне эти люди, погибшие от лучевой болезни, а словно родные. Не знаю почему. Может, из-за того, что на одном кладбище с моими родителями лежат? А папа и мама так и не знают, что была эта катастрофа. Ведь случилась она на следующий год, уже не при их жизни.

Нет, правильно я все-таки сделал, что приехал сюда. Легче стало. Ощущение такое, словно нечто важное понял. Что именно – не знаю, но очень важное.

– До свидания, мама. До свидания, отец, – шепчу я прощаясь. – Пойду я. Спасибо, что помогли мне сегодня. Вы мне всегда помогаете. Пойду, вот только к ребятам из Чернобыля сейчас загляну.

Поворачиваюсь и иду, не оглядываясь. Не люблю оглядываться. Мы теперь придем сюда с Евой. Стоп, как же я не сообразил? Ева же наверняка вместе с другим Андреем много раз приходила. Да не с другим Андреем, надо отвыкать от этого, а со мной. Со мной, но только без меня. Опять я запутался. Будем считать, что со мной, но я это не помню. Вот такая рабочая гипотеза, за неимением лучшей. А хорошо все-таки, что на кладбище побывал. Светлее на душе стало.

* * *

Усевшись в автобус, начинаю думать, куда податься дальше. В Лосиный точно не поеду: во-первых, очень далеко, а во-вторых, что-то не тянет сегодня. Но домой рано. Я ведь хотел во время прогулки наметить план своей жизни на ближайшие дни. А если точнее, то план освоения в новой жизни, которая свалилась вдруг «по щучьему велению, по моему хотению». Неужели это из-за моих многолетних мечтаний о Еве и кусания локтей, которые, как известно, укусить нельзя, что-то где-то в мире щелкнуло? А почему нет? Вселенная – штука сложная и, по сути, в основном не изученная, неведомая. Мне уж точно.

Вдруг на память приходит, как я только что на кладбище рассказывал родителям о Коле, о соблюдении семейной традиции с именами. Странно, что раньше никогда не задумывался: дядю Володю зовут Владимир, а не Николай. А он старший брат. Правда, у них еще была сестра, самая старшая. Но она умерла в младенчестве. Ничего о ней не знаю, даже имени. Надо было спросить, пока возможность имелась. А сейчас не у кого. И дядя Володя, и тетя Тоня уже умерли. Есть, правда, их сын Леша. Но тут целая куча разных «но». Во-первых, он давно уехал в Канаду, куда-то под Ванкувер, и в Москву совсем не приезжает. В новом веке, двадцать первом, ни разу не был. А может был, но только я не знаю? Нет, вряд ли, нечего ему здесь делать. Последний раз Леша прилетал на похороны тети Тони. Она на пару лет дядю Володю пережила. Один прилетал, без семьи. Жена у него местная, в смысле, канадка; дочка была. Сейчас, может, еще дети появились – не знаю.

Но это я все во-первых. А во-вторых, он сильно на меня обижен. И на отца своего. Из-за квартиры. После той катастрофы, если бы не дядя Володя, непонятно, где бы я сейчас жил. В коммуналке, наверное. Нас же трое было в квартире прописано: родители и я. И вот нет мамы и папы в одночасье, я остаюсь один в двухкомнатной квартире. Если честно, мне тогда было все равно, что будет, настолько мир стал черным и ужасным. А вообще-то по тем правилам, по советским, должны были подселить жильцов, оставив мне только одну комнату. Но дядя Володя пошел в райисполком сразу же, сумел там договориться, что сам пропишется в квартиру. Не знаю, было нарушение или нет, но в итоге его прописали. Он еще вроде в райком партии ходил. Может, сыграло то, что дядя Володя у себя на заводе председателем профкома был. Хотя завод к дому нашему никакого отношения не имеет и вообще в другом районе расположен. Точнее, располагался – сейчас снесли уже и жилые дома построили. Вот так, своей пропиской дядя Володя спас для меня отдельную квартиру. Не знаю, как отнеслась к его поступку тетя Тоня, но Леша точно был обижен. Почему собственный отец помогает не ему, а племяннику? Можно же было его ко мне в квартиру прописать. Я один раз услышал случайно, как дядя Володя Леше говорил:

– Почему о нем так забочусь? Да пойми ты, наконец, у Андрея никого на свете не осталось: ни отца, ни матери. Никого! Кроме нас. А ты? У тебя я есть, мама. И кроме того, сын, запомни раз и навсегда! Дядя Коля – мой любимый брат, младшенький. С детства я его опекал. Считай, что это мой долг перед ним.

Да, если бы не дядя Володя и тетя Тоня, не знаю, как я выжил бы тогда. Надо к ним тоже на кладбище сходить, но уже не сегодня, а специально. И все-таки почему дядю Владимиром назвали, а не Николаем? Может, это бабушка моя настояла, чтобы старшему сыну имя деда дать, отца своего? Сейчас это не узнаешь, бабушку свою я никогда не видел, она в Казахстане умерла, сослана туда была после того, как мужа репрессировали. А вот дети ее, мой отец и дядя Володя, сумели потом в Москву вернуться. Как – не знаю. Вообще о семье своей, о предках мало знаю. Отец не любил рассказывать, слишком много горя пришлось хлебнуть. А о маме моей и говорить нечего: в войну маленькой девочкой потерялась, в детдоме росла и родителей своих совсем не помнит. После войны пыталась найти, но никаких следов.

Бросаю взгляд за окно. Автобус едет по центральной части района Митино. Если сойти и потом пересесть у радиорынка, то можно быстро приехать в Братцево[4]4
  Братцево – усадьба на реке Сходне в Северо-Западном административном округе города Москвы.


[Закрыть], а там и Сходненский[5]5
  Сходненский ковш – памятник природы, часть московского парка «Тушинский». Представляет собой природный «амфитеатр» с оползневым рельефом вокруг болотистой поймы реки Сходни.


[Закрыть] ковш рядом. Красивейшее место! Но сегодня, пожалуй, туда не пойду. Часто мы с Юлей по кромке ковша бродили, от ее дома это недалеко. Надо, чтобы история с Юлей зарубцевалась, тогда и к ковшу можно будет пойти. А сегодня лучше по-другому сделаю. Сейчас сойду и отправлюсь пешочком в парк, что от метро «Волоколамская» тянется. Замечательные там виды: холмы и холмики, пруд, причудливой архитектуры жилые дома вдали словно сказочные. Прекрасное место, мне всегда легко думается. А сейчас о многом надо поразмышлять.

* * *

Вот я и в парке. Красиво кругом, чувствуется приближение пика осени с очаровывающими мою душу всякий раз танцами желтых и красных листьев под музыку подхватывающего и уносящего их ветра. Эх, как было бы хорошо сейчас вообще ни о чем серьезном не думать. Просто бродить, смотреть на низкое серое небо, на пруд, на гуляющих вокруг митинских жителей. А теперь, после вчерашнего? Столько перемен в жизни, а завтра вообще непонятные перспективы. Надо будет идти на работу, кого я там встречу? Вдруг у меня начальник незнакомый? Или другому Андрею поручили заниматься проблемой, о которой я ни сном ни духом? За всю жизнь привык добросовестно к служебным обязанностям относиться, а тут может полное фиаско случиться. А что я сейчас могу решить? Только томиться в безвестности до утра понедельника. Нет, стоп, кое-что могу. У меня телефон начальника и некоторых коллег в контактах есть в мобильном. И вообще, почему я до сих пор детально не изучил список своих контактов?

Так, достаю телефон. Уф, телефон начальника есть, фамилия в контактах совпадает. Имя у меня для краткости не записано, но, надеюсь, что все в порядке, тоже совпадет. И еще обнаруживаются четыре номера мобильных телефонов коллег, тут уже с именами. Пока все совпадает. Становится легче дышать. Надо, когда домой приду, еще попробовать с ноутбука на корпоративную почту войти. У нас IT-шники реализовали удаленный доступ, но, честно говоря, работает он фигово: то зависает, то выкидывает назад при входе. Ладно, приду домой, попробую. Если не получится, не беда, пока ведь все совпадает. А на работу я стараюсь заранее приходить, хотя бы на полчасика, чтобы успеть посмотреть, что на почту пришло. Завтра стоит еще пораньше прийти, перелистать все сообщения хотя бы за пару последних недель, вдруг действительно окажутся задания, не совпадающие с теми, которые я в своей прежней жизни делал.

Так, с работой вроде разобрался пока. Вот с Евой что делать? Меня и тянет к ней, и боюсь я страшно. Надо же ее будет поцеловать в первый раз, чего никогда не было, только в мечтах виделось. Нормальный путь какой у людей? Сначала романтические свидания, потом все остальное. У меня же шиворот-навыворот: не целовал ни разу, а она – моя жена и мать нашего взрослого сына. Может, стоит сейчас позвонить и спросить о самочувствии? Не знаю, хочется так сделать, но мне неведомо, как поступал в таких случаях другой Андрей. К черту другого Андрея! Не могу я постоянно на него оглядываться, надо рисковать. В конце концов любому человеку свойственно меняться. Так и объясню, если Ева удивится моему звонку.

– Привет! Как ты себя чувствуешь? – начинаю телефонный разговор с самых банальных фраз.

– Ничего, лучше стало. Как там Лосиный остров в сентябре поживает? – спокойно отвечает Ева.

По ее тону и отсутствию удивления понимаю, что не ошибся. Видимо, другой Андрей тоже позвонил бы.

– Да я сейчас не в Лосином, а по Митино брожу.

– По Митино? На кладбище был?

– Да, вот по пути решил, что стоит съездить.

– И правильно! Мы же с лета не были. И сейчас ты еще на кладбище?

– Нет, сейчас в самом Митино. В парке, что от «Волоколамской» начинается.

– Да, завидую я тебе. С удовольствием прошлась бы тоже.

– Ничего, приеду – расскажу. Ты, главное, выздоравливай.

– Выздоровею! Я почти выздоровела. Завтра на работу пойду. Обидно только, что выходные дома провести пришлось.

– Евочка, а не устроить ли нам романтический вечер? – я начинаю ощущать в себе некоторую смелость.

– Чего вдруг?

– Завтра же годовщина нашей свадьбы.

– Так это завтра, и дата не круглая. Что-то раньше ты такого не предлагал.

– Ну, то раньше. Надо же начинать, годы идут, ностальгия…

– По чему ностальгия? По тому, как ты мне три раза предложение делал?

Вот так новость! Реплика Евы просто выбивает меня из колеи. Оказывается, что я целых три раза делал ей предложение. А первых два раза Ева, выходит, отказала? Да, обнаруживаются серьезные события, опыта моей прежней жизни точно не хватит. Надо придумать, как без лишних подозрений узнать историю нашей женитьбы.

– И по этому факту тоже! – стараюсь перевести разговор в полушутку.

– Ладно, я не против в принципе. Но только не сегодня. Температура небольшая пока осталась, поэтому сегодня пить вино не стоит. Давай завтра вечером. В конце концов годовщина свадьбы завтра, а не сегодня.

– Хорошо. Не скучай. Я еще погуляю.

– Гуляй, конечно, я же знаю, какое удовольствие ты от этого получаешь. Пока, – в телефоне слышатся короткие гудки.

Если не считать новости о троекратном предложении руки и сердца, то все остальное прошло штатно. Не обязательно, чтобы первый блин выходил комом. А почему первый? Уже сутки, как у меня жена есть, пора и привыкать начинать.

Вот еще что с Колей делать? Умом понимаю, что это мой сын, но чувств никаких не испытываю. Может, времени прошло слишком мало? Сутки лишь, а событий на целую жизнь хватит. Да, правильное сравнение мне в голову пришло. Именно на целую жизнь. Проблема в том, что она, ну, как минимум немалая часть, мимо меня прошла. Дурацкое положение – я не знаю собственной жизни. Да, я же о Коле думал. Почему особых эмоций нет? Ведь относительно Евы чувств и ощущений хоть отбавляй. Но Ева – это Ева, тут и говорить не о чем. Странно, но когда я о ней мечтал десятилетиями, то ни о каком сыне просто не думал. Наверное, не верил, что мечты эти могут оказаться не пустыми. Конечно, не верил. Чего уж себя обманывать – так и было. Хотя иногда в мыслях проскакивало и желание насчет дочки. Чтобы она обязательно была похожей на Еву!

Ладно, нет дочки – и нет. К сыну привыкну постепенно. В конце концов, он уже взрослый. Поладим, думаю. Интересно вообще-то получается, если со стороны взглянуть. Живет такой вот Коля на свете и не ощущает, что у него вчера вместо одного отца возник другой. Физически тот же самый, гены прежние, но судьба иная. Да что Коля, если сама Ева подмены не заметила. Вот что удивительно. Боюсь даже подумать, какая трагедия для нее будет, когда рано или поздно все откроется. Я на месте Евы вообще с ума сошел бы.

Может, мне стоит не дожидаться, а самому ей открыться? Не сейчас, конечно. Надо удобный момент найти, подготовить ее морально. В конце концов, я же не виноват, что на месте другого Андрея оказался. Надо, пожалуй, откладывать объяснение как можно дольше, продержаться. Пусть Ева с Колей ко мне привыкнут. Про Колю вообще разговор особый. Не стоит ему правду открывать, это же такой удар по психике, что всю жизнь человеку сломать можно. Откроюсь только Еве. Тут деваться некуда. Лишь бы она приняла меня, нового. А дальше с ее помощью как-нибудь выкрутимся. Представляю свое обращение с просьбой: «Ева, расскажи мне, пожалуйста, мою жизнь, которую я не прожил». Звучит бредово, причем абсолютно! А что делать? По сути, так оно и есть.

Уф, тяжело мне в жизни будет. Особенно в первое время. Дальше привыкну. В конце концов, разведчики-нелегалы выучивают придуманную им биографию с самого детства и ничего – справляются. А у меня с другим Андреем до определенного момента, похоже, все совпадало. Ведь Ева помнит и прогулку по Лефортово, и кинотеатр «Родина». Значит, что-то потом произошло. Видимо, знаковое событие. Надо подумать внимательно. А чем я сейчас занимаюсь? Разве не обдумыванием? Нарезаю круги по парку в Митино и думаю, думаю, думаю. Только с результатами пока не очень. Стоп, ведь Коля, похоже, прямое отношение к физике имеет. Тут его познания нужны. Но спрашивать осторожно придется, крайне осторожно. Может, вечером и попробовать? Он же сейчас на Клязьминском водохранилище с девушкой и приятелями, а я и забыл. И у Евы не поинтересовался, когда звонил. Разве хорошие отцы так поступают? А черт его знает, как отцы поступают, темный лес для меня. Но я бы при прочих равных поинтересовался. Будем считать, что другой Андрей так и делает. Ведь он – это я, а я – это он в конечном счете.

– Ева, забыл спросить, а Коля вернулся? – выпаливаю вопрос, как только Ева берет трубку.

– Нет еще, но я с ним разговаривала. Все в порядке. Кстати, мог бы и сам сына набрать, поинтересоваться.

– Мне кажется, что тебе удобнее. Ему проще с матерью поделиться.

– Вот ты всегда такой! – в голосе Евы растет раздражение. – Чуть что – сразу ко мне: «Поговори с Колей, ты же мать». А ты отец, и это не только мой сын, но и твой. Он же не дочка, чтобы с мамой больше делиться. Ладно, бесполезный разговор, тебя уже не переделаешь. Ты все в Митино?

– Да, но скоро буду возвращаться.

– Тебе виднее, – заключает Ева и заканчивает разговор.

Да, мой вопрос явно вызвал у нее раздражение. Но, судя по реакции Евы, другой Андрей поступил бы ровно так же. Оставим в стороне, плохо это или хорошо. Главное, что так же. Надо в общении с Колей и сегодня вечером, и дальше больше на Еву ориентироваться. Слушать, что она говорит, как говорит, за выражением глаз следить.

Начинаю дрожать при мысли о неизбежности возвращения домой. Но делать это придется. Не бомжевать же мне! Ничего, все будет хорошо. Только повнимательнее надо быть.

* * *

Добираюсь до дома уже в преддверии сумерек. Машинально бросаю взгляд на торец здания. Там красуются цифры «1956». Непривычно, но зато в таком случае дома меня ждет Ева, а не пустая квартира. А руки все равно дрожат. То ли боюсь не увидеть Еву (мало ли что может быть, ничему не удивлюсь), то ли, наоборот, боюсь встретиться с ней, с такой непривычной.

Проворачиваю ключ в замочной скважине и рывком толкаю дверь. Сразу виден Евин красный плащ. Так, уже легче, есть определенность.

– Ева, я вернулся! – кричу в направлении комнаты. – Коля дома? Никуда идти не надо?

– Нет, не надо, – слышится в ответ голос, к которому я начинаю постепенно привыкать. – Все дома есть. Не забудь – носки сразу стирать!

– Хорошо. А Коля приехал?

– Нет еще. Но он звонил. Они уже в Москве, сейчас Риту отвезет домой и приедет. Если, конечно, не задержится у нее. Но он обещал, что быстро приедет домой.

Закидываю носки в ванную и босиком шлепаю в комнату. Ева сидит за столом и рассматривает какие-то красивые средневековые соборы на своем ноутбуке. Я целую ее в щеку и легонько приобнимаю за плечи. Со стороны Евы никаких возражающих движений. Видимо, другой Андрей так каждодневно и делает. А мне сейчас хочется романтического поцелуя, которого никогда еще не было. Как же упоительно пахнут волосы Евы! Еще чуть-чуть и я начну сходить с ума. Все, решено! Первый романтический поцелуй будет завтра вечером. Повод очень удобный и естественный – годовщина свадьбы. Ева ни о чем и не догадается. А я целые сутки буду мечтать о завтрашнем вечере. Что-что, а мечтать я умею, всю жизнь только этим делом и занимаюсь.

– Как твое самочувствие? – чуть было не забыл поинтересоваться, но вовремя спохватываюсь.

– Температуры нет. Горло першит, но немножко. Завтра точно иду на работу.

Черт, я же до сих пор не знаю, где моя жена работает. Надо будет выяснить, но очень аккуратно. Прямо как игра в «морской бой». Чуть что – подорвусь на мине.

– Я тогда в душ пойду? – вопрос звучит робко, даже самому заметно.

– Иди! – разрешает Ева. – И про носки не забудь, напоминать мне уже надоело.

– Не забуду.

– И не занимай ванную надолго. Сейчас Коля уже должен приехать, ему тоже с дороги в душ захочется.

Похоже, я в своей семье нахожусь на последней строчке в иерархии. Сначала Ева, на второй позиции – Коля. Но обиды никакой не чувствую. Вот в прошлой жизни был в этой квартире всегда первым и… единственным. И что хорошего? Лучше так, как сейчас, чем в одиночестве. Пусть Ева всегда будет самой-самой первой, лишь бы рядом, вместе со мной. А то, что Коля в приоритете, вполне естественно – для любой матери ее ребенок важнее. Даже если ребенку 20 лет.

Теплые струи приятно падают на голову и плечи, растекаясь ласкающими потоками по всему телу. Пожалуй, горячей воды стоит прибавить. Люблю, когда потеплее. Ну что, подведем итоги? Первые сутки прошли. Начал ли привыкать к радикально новой жизни? Не знаю, много сложного. Но одно ясно абсолютно – назад не хочу! Здесь есть главное – Ева, и я не хочу, не могу и не должен ее потерять. Там тоже есть Ева, но она совсем другая, с потусторонним взглядом на фото, которые мне периодически удается отыскивать в интернете в сообществах странствующих по индийским, тибетским, непальским и прочим ашрамам. У той Евы впалые щеки, болезненно заострившийся нос и самое ужасное – погасший взгляд человека, которого уже не интересует обычная человеческая жизнь. Сколько раз я ловил себя на мысли, что Ева фактическим умерла, лишь ее тело странствует по земле, предоставленное самому себе. Понимал, что звучит кощунственно, но никак не мог отделаться от чувства, что это правда. И самое горькое было осознавать, что прежняя Ева прекратила существование из-за меня.

И ужасаться от непоправимости, невозможно исправить прошлое.

От мрачных мыслей о Еве прошлой меня отрывает голос Евы нынешней, подошедшей прямо к двери ванной:

– Андрей, хватит уже плескаться. Коля вернулся. Давай освобождай душ!

Я послушно начал заканчивать водные процедуры и, уступив место сыну, направился в комнату скоротать время за ноутбуком. Ева находилась на кухне, откуда доносились и приятно щекотали нос вкуснейшие ароматы. Что-что, а голодным в этой жизни я точно не останусь. Вообще-то ноутбук был включен с целью посмотреть новостные сайты. Обычно я с жадностью поглощаю ключевую информацию с РБК и потом с наслаждением читаю блоги на сайте «Эха Москвы». Но сейчас все идет наперекосяк: вижу новость, пробегаю глазами и тут же забываю, о чем она. Не дает покоя ожидание того, как мы все втроем сейчас соберемся на кухне за ужином, и мне надо будет в постоянном напряжении следить, что говорю или, наоборот, почему не к месту помалкиваю.

Если о Еве я хоть что-то знаю, хотя бы о прогулке по Лефортово на четвертом курсе, то Коля – просто «черный ящик» из школьных задачников по занимательной физике. Входят столько-то проводов, выходят столько-то, напряжение, сила тока, надо определить, что внутри. У меня точные науки шли на среднем уровне, особыми талантами природа не наделила, но такие задачки-головоломки разгадывать любил. Иногда даже получалось. А вот сейчас как разгадать, когда передо мной сидит мой сын, такой здоровенный «черный ящик» выше меня ростом, о котором я ровно ничего не знаю? Стоп, насчет физики мысль интересная. Я же хотел воспользоваться случаем и порасспрашивать его о всяких параллельных мирах. Вот и чудесно! Убью сразу двух зайцев, даже трех: получу нужную информацию о параллельных мирах, видимо, квантовых, попутно узнаю, где Коля учится, и наконец избегу опасных тем за ужином. Да, это я здорово придумал, идея толковая, так и поступим.