Текст книги "Знакомство с Централом Васька Вагина. Повесть"

Знакомство с Централом Васька Вагина
Повесть
Юрий Сигарев

© Юрий Сигарев, 2023

ISBN 978-5-0060-5997-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Знакомство с Централом Васька Вагина

В детстве и старших классах Васька называли вагиной. Было обидно, но обида прошла вместе со школой. И Васёк захотел идти в армию. Но мать его отговаривала: – Куда ты пойдёшь, сынок, с такой фамилией, тебе что школы мало?

Она действительно боялась за сына: – Вдруг из него там этого сделают? – плакалась она в плечо Васькову отцу.

В армию Васька так и не взяли, не позволило здоровье. Но это было лишь на бумаге, в реальности же мать договорилась с женой военкома. А за это Васёк лето отрабатывал у жены военкома в саду на заросших грядках и делал комплименты её красивой до безумия полноте.

После непопадания в армию, Васёк работал везде и понемногу. То в «Монетке» охранником, то в «Пятёрочке» грузчиком. Но уже в свои двадцать лет Васёк перебрался из задымленного Нижнего Тагила в столицу Урала город Екатеринбург, где взялся клеить на столбах и остановках объявления и подрабатывать курьером.

Снимал он в трёхкомнатной квартире комнату на Химмаше, в жёлтых дворах, в одной из старых двухэтажек у бывшего зэка Вована. Васек даже с ним подружился. Вован при себе постоянно таскал тюремные бусы и любил носить кепки восьмиклинки. У него их было аж 15 штук. Одну он даже подарил Ваську. Но Васек посчитал, что он не дорос до восьмиклинки и забросил её в шифоньер, «ведь в них ходили одни зычары».

Летело время и летели над старой двухэтажкой голуби, когда к Ваську в комнату постучался Вован и предложил ему встретиться с двумя красивыми девушками на одной из квартир Уралмаша. Васёк сначала растерялся. Ведь у него было мало девушек, всего две, да и с теми ни разу не было близости. Первая Юлька-Бегемот с 10 «Б» класса, весившая 90 с небольшим килограмм, вторая – Светка-Спасательный круг, та весила поменьше, около 85 кг.

С Юлькой Васёк неудачно потискался в школе. А со Светкой познакомился в «Монетке». Вместе таскали домой просроченную колбасу. Роман у них продлился 2 месяца, до первой интимной близости. Светка ушла от Васька, когда увидела его в чём мать родила. Её не устроил Васька Mini Cooper, который он пытался прикрыть руками. А ей нужна была настоящая фура. Такие она видела у кавказцев, когда жила в общаге. Так они и расстались, а Васёк с тех пор никого не встречал.

Поэтому на встречу с девушками Васёк, подумав, согласился, и вечером на маршрутке с Вованом поехал на Уралмаш. Вован настоял, чтоб Васёк надел восьмиклинку, а к ней остроносые туфли, чёрную рубашку, чёрные брюками, и вручил ему тюремную бусы. В таком виде Васёк походил на настоящего зычару.

На квартире, куда они приехали, оказались три девушки и здоровенный мужик. Ваську сразу же приглянулась одна. По имени Марина, а по прозвищу Палка. Палка была стройная, с симпатичным лицом и рыжими волосами.

Палкой её называли из-за высокого роста – почти под два метра. Сама она была из бывших солевых наркоманок. Но уже как год держалась на расстоянии от этого пагубного вещества. Она полгода лечилась в клинике на Широкой речке. А когда вышла, поменяла наркотики на бутылку пива «Соболёк». Марина хотела найти себе принца с деньгами, который увезёт её на белом Мерседесе, но нашла себе Васька который увёз её на такси эконом в жёлтую двухэтажку на Химмаше. Со спящими на чердаке голубями и сломанным домофоном.

Где-то по пути они купили 3 полторашки «собалька». Они сидели на диване и пили пиво, смотря фильм по DVD. Васёк полфильма двигался к Марине поближе, после чего взял её за руку. Такое он видел в кино. Но было уже поздно, Марина опустила свою голову и засопела с лёгким храпом. Из рта тоненькой струйкой стекала слюна.

Васёк пол ночи просидел и продержал Марину за руку, потом тоже уснул. Утром, когда Васька разбудил стук в входную дверь, Марины уже не было. Он открыл дверь и увидел трёх ментов.

– Но что, ебун тупоголовый, дочекался? – сказал один из ментов.

Васёк стоял и смотрел на ментов в недоумении.

– Давай одевайся, ебун, и поехали с нами. Что замер, как истукан? – грубо сказал другой мент.

Васёк пошёл одеваться в комнату, не понимая ничего. И вдруг обнаружил, что в одних плавках.

– Как вообще я мог в них оказаться? Что происходит? Вован? – начал кричать Васёк. Но Вован ещё не вернулся домой.

– Что происходит, граждане полицейские? – спросил Васёк у ментов дрожащим голосом. Но менты лишь ехидно улыбнулись, взяли Васька за руки и увели в свой УАЗик.

В ментовке Васёк просидел целый час на прикрученной табуретке в комнате дознания, потом пришёл молодой мужчина в гражданской одежде.

– Меня зовут Игорь Михайлович, я ваш следователь. Вы обвиняетесь по статье 132 части два, изнасилование в извращённой форме. Вы знаете такую Марину Котову?

Тут Васёк сразу же всё понял и от страха выпустил пахучего голубка из своей трусливой задницы. Васёк всегда был трусливый и особенно он боялся ментов. Ему казалось, что если он попадёт в тюрьму, то злые зеки будут над ним надругаться. Такое он видел в американских фильмах.

– Ты знаешь, что с тобой будет по этой статье в СИЗО? – резко перешёл на ты следователь. – Явку с повинной писать будешь?

– Я не насиловал её. Я не буду ничего писать. Мама, забери меня отсюда! – Васёк прикрыл лицо руками.

– Котова утверждает обратное. Она написала на тебя заявление.

«Заявление… Заявление… Заявление…» Эти слова, словно мантра, звучали в ушах Васька целых 10 дней в одиночной камере ИВС. Всё это время он упорно отрицал свою вину. Его мать привезла ему пакет с продуктами и вещами, но Васёк почти ничего не ел – аппетит у него пропал. Целыми днями он, как зомби, ходил по камере от стены к стене.

В последний, десятый, день перед отправкой в СИЗО на два месяца ареста, которые назначил ему суд на время следствия, Васёк стал еще больше переживать. И тут он вспомнил сцену из американского фильма, где заключенный маструбировал для снятия стресса.

Васёк направился в туалет, где на стене висела фотография красивой девушки, вырезанная из журнала Maxim. Он достал свой Mini Cooper, готовясь повторить действия героя американского фильма. Но удача снова обошла его стороной – внезапно открылась дверь камеры. Васёк подумал, что мама принесла ему новую передачу, и громко спросил: – Дачка? – Хуячка! На этап собирайся.

В автозаке Васёк был не один – с ним ехало трое других заключенных. Он крепко держал пакет с продуктами и вещами, прижимая его к себе. Неожиданно к Ваську повернулся один из зеков с наколками"не буди» на веках и спросил.

– Ебун что ли? -Врёт она всё. Я не такой, я не виноват. Вовка знает, – эмоционально начал оправдываться Васёк.

Зек усмехнулся: «Не ной, щенок. Вы все так говорите. Сначала взломаете мохнатый сейф, а потом говорите, я не виноват, я не такой. На лучше возьми себе. Тебе пригодится».

И отдал Ваську зэк тюбик детского крема с названием «лисичка».

Васёк всю дорогу до СИЗО смотрел на тюбик крема, не понимая, что с ним делать в тюрьме, пока не услышал крик ментов «выгружаемся».

Так Васёк оказался в этапном боксе, где собираются перед обыском зэки, когда их увозят на этап либо привозят с этапа. Народу в боксе было много и все галдели. От сигарет стоял дым коромыслом. Кто-то у кого-то что– то выпрашивал, кто-то пытался спрятать в одежде зажигалку и деньги.

Пожилой зэк достал пятитысячную купюру и запаял её в полиэтилен.

– Дайте крема кто-нибудь, – закричал он на весь бокс.

– Дай ему крем, – толкнул Васька зек с наколкой «не буди» на веках.

Васёк дал пожилому зеку крем, а тот, отойдя в угол, намазал запаянную в полиэтилен пятитысячную купюру кремом и засунул её себе в зад, засунув в штаны руку. Васёк Смотрел на пожилого зека и вспомнил, что видел такое же в американском фильме.

– А мне-то зачем крем? – спросил Васёк у зека с наколкой «не буди» на веках.

– Ну, а тебе, дружок, за твою статью, будут туда другое толкать…

Не закончив своё предложение зек ушёл на обыск. Пожилой зек вернул крем Ваську и сел рядом с ним.

– Первоход, что ли? – спросил он у Васька.

Васёк лишь кивнул и уставился на тюбик крема.

– Ну, если ты первоход, то давай я тебе проведу краткий ликбез по тюрьме. – предложил пожилой зек и продолжил: – Дверь это робот. Глазок это пика. Бак с водой зеки называют корова. Туалет зовут Светка. Второй ярус шконки называется пальма. В жопу я совал патрон с деньгами, чтоб менты на шмоне не нашли. Баней в тюрьме называют простой душ. Верёвка, которая тянется из окна одной камеры в другую, чтобы передать маляву или патрон с сигаретами, называется конь. Занимаются этим делом дорожники. По малолетке их называют коневые. Есть петухи, мужики и красные козлы. За хатой смотрит, так называемый смотряга. Чифир – это сильно крепкий чай, а купец послабже. Я вот, к примеру, уже давно не чифирю. Желудок больной. Да и сейчас мало кто уже пьёт чифир. Новое поколение пошло, пожрать лишь бы. Ну, в общем, увидишь остальное сам.

Васёк тогда практически ничего не понял. Он смотрел на тюбик крема, а в ушах звучали слова «толкать туда», и разносящийся по всему боксу гул и смех зеков. Васёк впал в состояние транса, а очнулся в пустом боксе, полном разного мусора. Неожиданно Васёк посмотрел на стену и увидел надпись:

«Ларик ЕКБ статья 158 часть вторая, 2 года общего режима. Колян-кислый статья 162 часть третья 7 лет 6 месяцев строгого режима».

Ну а третья надпись Васька окончательно вывела из себя, и он заорал на весь бокс: «Я не виноват, не виноват…»

Надпись гласила: «Ринат статья 132 пожизненно. Ебут каждый день».

– Что разорался, хер бычий? Пошли давай на шмон, – зашел в бокс и сказал толстый прапор. Васёк последовал за ним.

– Раздевайся и выкладывай всё из пакета на стол, – прапор потряс большими ключами.

Васёк быстро скинул с себя всю одежду и остался в одних плавках. Достал продукты из пакета, зубную щётку, мыло, пару сменных плавок и маечку с рисунком зайца из мультфильма «Ну, погоди!» Отошёл в сторонку и встал возле стены.

– Запрещённое есть? В дупло ничего не толкал? Телефон там, деньги, зажигалку? – ехидно спросил прапор, посматривая исподлобья, пока обыскивал вещи.

Васёк покачал головой.

– Снимай свои сексики и приседай два раза, – с улыбкой потребовал прапор.

Васёк снял плавки и стал приседать быстро и много.

– Два раза, тебе сказали. Смотри, разогнался спортсмен, понравилось что ли?

Сзади послышался голос и смех другого мента. Васёк перестал приседать и замер.

– Яйца подними, – изменился тон прапора. Стал грубый.

Васёк поднял мошонку и закрыл глаза. Ему стало стыдно и страшно. Он не хотел видеть свой сжавшийся от холода Купер.

– Что там такое? – голос прапора заставил Васька вздрогнуть.

– Родинка там, от мамы досталась, – Васёк открыл глаза и посмотрел на грязные берцы прапора.

– Так у него и на жопе такая, – заявил второй мент.

Васёк задрожал от холода. И снова впал в состояние транса, а когда пришёл в себя, то уже сидел на табуретке под звук бритвенный машинки. Ваську было жалко расставаться со своими волосами. Но расстаться пришлось.

Потом менты Васька увели в баню, кишащую людьми. Кто-то был вновь прибывшим, кто-то возвращался из других городов со следственных действий. Васёк застеснялся раздеваться догола при таком количестве зэков и решил помыться в плавках.

– Смотрите, мужики, какой ангел в плавочках к нам пожаловал, – послышался голос из толпы, а за ним волной прошёл хохот.

– Так там на плавочках ещё и сердечки нарисованы, – раздался громкий голос, и снова пошёл смех волной.

– Где ты взял такие сексики, малыш? – спросил у Васька худой зек с ног до головы в наколках.

Это заставило Васька потянуться обратно к штанам.

– Мне мама на 23 февраля подарила, – ответ Васька вызвал новые волны смеха, и тот через секунду оказался в одежде.

Васёк так и не помылся, а мент уже вёл его по продолу централа. В руках Васёк держал матрас, белые простыни с жёлтыми пятнами от пролитого чифира и засаленное одеяло.

Централ, по которому вели Васька, был построен в царское время, а теперь имел семь корпусов с камерами. Раньше централ был исполнительный, в нём исполнялись смертные приговоры. Казнили выстрелом в затылок. Казни давно уже прекратились, а атмосфера, оставленная тем временем, осталась до сегодняшнего дня.

Звук ключей, скрип открывающихся железных дверей камеры 524 пятого корпуса, и мысли «но, а тебе, дружок, будут толкать туда»… Васёк снова впал в состояние транса. Пришёл он в себя уже в камере, где было три человека.

Лёха-велик родом с Екб сидел за кражу велосипедов. Угонял дорогостоящие велосипеды и продавал их на рынке барыгам по дешёвке. Как говорят, отдавал за гроши. Гроши, полученные от барыг, он тратил на дозу наркотика. Леха был старым опиумным наркоманом и новые наркотики, заполонившие на то время весь Екатеринбург, презирал. По тюремной жизни он был простым мужиком, считающим блатных приспособленцами. Называл их «голодными». Лёха-велик сидел не первый раз и проехал много красных зон, где смог остаться, кем он был и есть.

По ночам Лёха занимался тюремной дорогой. Как говорят зэки, был дорожником. Отправлял по верёвке в соседнюю камеру тюремную почту: малявы, патроны с чаем и куревом или с тем, что ему давали зеки. Если кто-то новый заезжал в камеру, то он переписывал данные человека и посылал их в котловую камеру, где сидел смотрящий за корпусом.

В котловой камере писались курсовые малявы со всеми данными зеков, прибывших на Централ или уезжающих с него. Лёха также, как и все остальные зеки в этой камере, находился тут временно, пока не осмотрят врачи.

Камера была карантинной.

В той же камере прибывал Женя-кабина. Прозвище кабина он получил из-за своей большой головы. Зеки говорили ему в шутку, что у него не голова, а кабина, из которой вышел водитель посать и не вернулся. Он был второходом, ещё не доехавшим до зоны. Предыдущее дело кабины закрылось за недостачей доказательств. Тогда кабина просидел в Централе полгода. За это время он нахватался верхушек от блатных и считал себя – блатным. Когда он пытался что-то втереть сокамерникам по тюремным понятиям, то велик всегда говорил ему: «Закрой свою кабину, пока в неё не вернулся водитель». Сидел кабина по 111 статье. Избил свою сожительницу. В камере он ничем не занимался. Только выносил мозги своим сокамерникам пустыми разговорами о блатном мире.

Третьим сидельцем был Коля Фазенда. Гастролёр по Свердловской области. Ездил по городам и воровал металл на дачных участках. Преступление, за которое его взяли, он совершил в Полевском, украл дорожный знак. Как он умудрился его вытащить, так никому и не рассказал. Лишь повторял «фирма секретов не выдаёт». Фазенда тоже был простым мужиком, как и велик. Он делал тюремные бусы. Мог сутками не спать и сидеть над самодельной свечкой, сделанной из баночки от таблеток, фитиля и подсолнечного масла. Он плавил одноразовые бритвенные станки, делал бусинки, после чего собирал их в бусы. За такой труд ему присылали с других камер курево, чай и конфеты.

Смотрящего в камере не было, так как в ней находились только вновь прибывшие. Хотя кабина где-то глубоко внутри считал себя смотрящим.

– Что замер, пацан. Давай, кидай свой матрас на пальму и рассказывай. Как звать? Откуда ты? И за что? – вылез из-под одеяла велик и спросил у Васька.

– Тутошний я. Здесь я за… Наговорила она на меня. Наговорила, – пробубнил себе под нос Васёк и вдруг закричал, прижав к стенке свою задницу: – Не виноват я. Ребята, не надо…

– Тише. Тиши, – успокоил Васька велик. – Ты за мохнатку что ли заехал?

Васёк кивнул.

– Ты подумал, что тебя здесь будут дрючить?

Васёк опять кивнул, и все засмеялись.

– Не гони. Ебать тебя здесь никто не будет, – продолжил велик, – Баба хоть не малолетка?

– Нет. Я в фильмах такое видел Что за это… – Васёк отошёл от стены.

– Какие фильмы? Насмотритесь херни, а потом трещите по этапу чушь. Здесь все живут по понятиям и по совести.

Велик встал со шконки и подошёл к Ваську: – Беспредел только в козлячих хатах бывает. Но авторитетом тебе уже точно не стать и за твоей статьи.

Васек опять попятился и прижал свой зад к стене.

– Давай, присядь лучше за столик. Что опять жопу прижал? – улыбнулся велик.

Васёк сел на лавку у стола и немного успокоился.

– Чифирнёшь? – спросил и снова улыбнулся, показав уже жёлтые зубы, велик.

Васёк кивнул.

Велик заварил чифиру и напоил им Васька.

– Ух, как круто! – сказала тот с выпученными глазами и стал рассказывать в деталях, что с ним произошло.

– Да, хорош, сказочник, – перебил Фазенда. – Кого не встретишь по 132 статье, тот всегда говорит, что он не виноват.

– Ну, правда, ребята. Вовка знает. – начал оправдываться Васёк.

Зекам, на самом деле, было всё равно, у них были свои проблемы и мысли, не дающие покоя. Им грозил свой реальный срок, и каждый переживал об этом, хоть и не показывал никому.

В первую же ночь Васёк лёг спать в штанах, решив, что пока мама не передаст ему семейные трусы, он не снимет штаны. Полночи Васёк не мог уснуть слушая крики: “ Ослабь коня. Забирай. Что патроны не подписаны?» Слышались голоса велика и голоса из других камер. К середине ночи всё слилось в единый гул, и Васёк уснул, как когда-то он засыпал в поезде, когда ехал с мамой во Владивосток, слушая монотонный звук колёс.

В камере Васька назначили, как говорят зеки, по пищеблочным делам. В его обязанности входило следить за общим столом, чтоб тот был постоянно в чистоте, получать пищу и варить чифир на всех сокамерников. Посуду сокамерники мыли сами. Велик объяснил Ваську, что такими делами занимаются шныри. Но шныри бывают в основном у блатных, а за стол Васька никто никогда не упрекнет.

Через несколько дней Васёк познакомился с баландёром по прозвищу кореец, а по имени Федя. Баландёр был настоящим корейцем, и всем зекам было интересно, почему у него русское имя. Но это так осталось для всех тайной. Федя также, как и Васёк, находился в тюрьме первый раз. Поэтому, когда приговор по его уголовному делу за избиение пяти человек вступил в законную силу, то он сразу же пошёл в хозобслугу, чтобы не ехать в зону, а отбывать свой срок в тюрьме.

В тюрьме опера проводили беседы с теми, кто только познаёт тюремную жизнь, и нагоняли на них жути такими зонами, как ИК-2 общего режима.

ИК-2 находилась по соседству, и там творился козлячий беспредел. Как говорят зеки, «сплошная жопа». Но корейца Федю это особо не пугало, ведь он когда-то занимался смешанными единоборствами и весил около 100 кг. Федя просто любил много кушать и поэтому остался в баландёрах. В хозобслуге тюрьмы были также парикмахер, библиотекарь, банщик, каптер, электрик, сантехник и многие другие.

С баландёром Федей Васёк быстро подружился, и через 2 дня кореец стал давать в камеру лишнее масло и накладывать черпак с горкой. Обычно Федя стряхивал лишнюю кашу с черпака одним резким движением кисти. Этому он натренировался, пока занимался этим ремеслом. На самом деле Федя ждал, когда Васёк угостит его чем-нибудь сладким и вкусненьким. Но у Васька, к этому времени, из продуктов уже ничего не осталось.

В первый же день пребывания Васька в камере, кабина знатно покушал его продуктов. Дай то. Да это. Только и было слышно от большеголового кабины. А когда велик закричал на кабину: «Отстань от него, чайка вологодская. Только и знаешь, как свою кабину жратвой набивать». То было уже поздно, у Васька из продуктов осталась лишь одна конфета.

Вскоре Васёк обошёл всех врачей, сдал флюорографию, заполнил тесты психолога, и его повели на распределение к начальнику СИЗО. Вместе со своими сокамерниками. Перед переводом в другую камеру Фазенда подарил Ваську тюремные бусы, попрощался и сказал «это тебе на память». А кабина сказал Ваську «не забывай меня, малой, и посылай мне патроны когда словишь дачку. По курсовой узнаешь, где я буду сидеть».

– Пошли ему булку хозяйского хлеба, – засмеялся велик

И всех увели по разным корпусам и камерам.

Васёк надеялся, что его распределят в третий корпус, где сидели первоходы. В этом уверил его велик. Но Васька, по какой-то странной ошибке, перевели во второй корпус, где сидели отъявленные рецидивисты. И посадили в следственную камеру 224.

– Здравствуйте, ребята, – с улыбкой на лице зашёл в камеру Васёк.

– Здорово. Ребята во дворе бегают, а здесь мужики сидят, – громко ответил зек, сидевший на шконке с подогнутыми под себя ногами. Показал взглядом под умывальник и добавил: – Кроме нашего машошинского петуха Фомы.

Васёк заметил, что под умывальником сидит старый страшный зек и что-то стирает в тазике. Васёк попятился назад.

– Не бойся, он не кусается. Иди сюда, малой, лучше, – улыбнулся зек, сидевший на шконке с подогнутыми ногами.

Ваську было несложно догадаться, что это и есть тот самый – смотрящий за камерой.

– Вы глядите здесь? – подойдя, спросил Васёк.

– Что? – удивился зек.

– Ну, я имею в виду подсматриваете или… – этими словами Васёк вызвал смех в камере.

– Ты что дебил, что ли? Подсматривают, знаешь где? – ответил зэк и встал со шконки.

– Ну, я же в первый раз, – ответил Васёк, уставившись на сланцы зека сорок пятого размера.

Смех снова пронёсся по камере, где было 40 человек.

– Ну, тогда это всё меняет, малой. Мужик хоть? – спросил зек и сел обратно на шконку.

Васёк кивнул и сел рядом с ним.

– Меня большой дразнят, – зэк протянул свою большую руку Ваську и крепко пожал.

– А я – Васёк, – ответил Васёк и стал снова разглядывать сланцы большого.

– Что ты всё на ремень Фомы смотришь? Давай лучше рассказывай, что и как. Статья там. Ну, в общем, т. д. и т. п. – сказал Ваську большой. – И заварите кто-нибудь чаю. Ты что будешь, купец, чифир? – спросил большой у Васька.

– Чифирок, – скромно ответил тот.

– Во, бля, первоходы пошли, уже чифирят, – улыбнулся большой.

И Васёк за 30 минут поведал свою историю.

– Ты что думаешь, если ты выучил свою получасовую байку, то мы должны здесь все в это поверить? Ну так-то вроде интересно было. Малость держит, сука, – похлопал по плечу Васька большой.

– Мужики, я не виноват, честно говорю. Вовка знает, – начал оправдываться Васёк.

– Это тот Вовка, что с бусами в восьмиклинке на Химмаше живёт?

Смех опять сразил всю камеру.

– Слышь, ты клоун? Слушай меня внимательно. Мне посрать на все твои байки, главное, чтоб ты в хате пользу нёс. Будешь стоять на атасе, глядеть в щель в роботе. А спать будешь посменно, вон с тем каталой на пальме, – большой показал пальцем на второй ярус шконки возле зарешеченного окна.

На шконке сидел зек, тасуя карты.

– Мама, вышли 300, я поймал терсиста, – улыбнувшись, сказал зэк с картами.

– Не вздумай глушить его сразу в карты. Нелюдское это, – пригрозил ему большой…

Позже Васёк познакомился с Колей по прозвищу минёр. Коля был атасником, кем предстояло стать Ваську. Минёр всё подробно объяснил Ваську, что касалось атасного дела. Научил Васька крутить из газеты патроны, писать и подписывать малявы. Минёр сидел в камере уже год и всё это время не мог осудиться. Обвиняли его по 159 статье. Он занимался телефонным мошенничеством. Звонил на любой телефонный номер и рассказывал заранее придуманную историю. Если брала телефон старая бабушка, то он говорил ваш внук попал в аварию или в милицию и нужна финансовая помощь, иначе у него будут проблемы. Как говорил минёр, из 100 звонков один мог сработать. Ну, а где-то на тысячном звонке сработал звонок в 02, и минёр приехал в тюрьму.

Родом он был с Каменска -Уральска и имел там жену, которая помогла ему получить прозвище минёр. Когда предыдущий срок он отбывал в одной из колоний Свердловской области, то жена ездила к нему каждые 4 месяца на длительные свидания. Как-то, в очередной раз, когда жена ехала к нему на свидание и не успевала на поезд, минёр позвонил в 02 и сказал, что поезд заминирован. Так жена успела приехать на свидание, а через месяц к минёру снова приехали на свидание, но уже вольные менты. Приехали и добавили ему за эту шутку полтора года. Так он и получил своё странное прозвище.

Летело время, и летели теперь уже над Централом голуби, где у решетчатого окна их ловил киргиз. Киргиз был мусульманином, сидевшим за убийство. Он не ел тюремную баланду, так как она варилась в основном из свинины. Киргиз выживал на голубях. Подкормит хлебушком, схватит тюремную курочку, а потом приготовит её на тюремной плитке, сделанной из кипятильника.

– Будешь? – киргиз протянул Ваську кусок мяса.

– А что это? – спросил тот и взял у киргиза кусок мяса.

– Курочка централ, – улыбнулся киргиз. – Да ты ешь, ешь. Это не петушок же, – снова улыбнулся киргиз.

Васек кушал и приговаривал: – Да, вкусно на самом деле. Прям, как у меня мама готовит.

Так киргиз Васька приучил к голубиному мясу.

Снова летело время, и голуби теперь уже спали ночью на крыше Централа. А Васёк сидел и смотрел в щёлочку двери за атасом, чтоб предупредить дорожника Славяна, если пойдет мент. Но однажды сон закрыл Ваську глаза, и он прокараулил атас. За что впервые был наказан смотрящим ударом ладошкой по шее и щеке. От удара Васёк испустил громко газы и заставил смеяться всю камеру.

Пришло время бани, и Васёк снова решил не ходить мыться. Ему до сих пор было стыдно показываться в своих, как говорили зэки и менты, секси трусиках.

– Ты что чёрт, что ли? – спросил у Васька минёр.

– У меня плавки, – ответил Васёк и опустил глаза.

– Что – жопорезы? – засмеялся минёр.

– Плавки, плавки, – начал оправдываться Васёк.

– Ха. Вот я и понял, почему ты спишь всё время в штанах, – снова засмеялся минёр. Потом достал из своего баула трусы ниже колена и отдал их Ваську. Тот переоделся в туалете и вышел счастливый.

– Вот теперь ты настоящий зычара. Только мыло не роняй в бане, а то наклонишься, чтобы поднять его и… – не закончив, минёр дружески хлопнул Васька по плечу, и они всей камерой пошли в баню.

В бане Васёк опять решил мыться в трусах, так как всё ещё стеснялся своего Mini Coopera. Кроме того, у Васька появился новый пунктик «только мыло не роняй в бане, а то наклонишься, чтобы поднять его и…»

– Мама, – прошептал Васёк, когда мыло выскользнуло у него из руки и упало на кафельный пол.

– Что ты пялишься на него? Поднимай. Я же пошутил. Тем более ты в трусах. Никто не увидит твоего улыбающегося чужого, – успокоил Васька минёр и засмеялся истерическим смехом.

Но Васёк так и не поднял мыло, сказав минёру, что у него есть ещё кусок и технику безопасности он всё-таки не будет нарушать.

– Ты что, дебил что ли? Какая техника безопасности? Мы что, бля, в цеху, что ли? Я же серьёзно говорю, что пошутил.

Но в фильмах, которые смотрел Васёк, никто никогда не шутил, и поэтому он мылся дальше без мыла и в трусах.

Киргиз тогда даже подумал, что Васёк принял ислам. Ведь в трусах мылись только одни мусульмане.

Опять летело время и летели над Централом голуби, а к Ваську приехал тот самый следователь. Игорь Михайлович.

– Ну, что, Вагин, так и будете утверждать, что невиновны? Или всё-таки напишите явку с повинной? – спросил у Васька следователь. Он, то открывал свою кожаную папку, то закрывал её. Делал вид, будто нервничает.

– Я серьёзно не виноват, дяденька следователь. Я спал в ту ночь, и у меня никогда не было девушки. Светка она и то… – оправдывался Васёк, сидя в клетке для подследственных.

– Ты хочешь сказать, что ты девственник? – следователь перешёл на ты и заговорил громче.

Васёк кивнул.

– Пидороллер, что ли? – заулыбался следователь.

– Вы что говорите такое, дяденька? Нет, я не такой.

– Ну, а какой ты тогда, Вагин? – следователь встал из-за стола и подошёл к клетке.

– Тереблю я, – ответил Васёк и посмотрел на начищенные туфли следователя.

– Дрочишь, что ли? – с усмешкой поинтересовался следователь.

Васёк кивнул.

– Что ты мне здесь дурака включаешь?

– Не виноват я, – проскулил Васёк.

– Знаешь, что я могу?! – закричал следователь и ударил ладонью по столу. – Я на тебя всех висяков повешаю! Над тобой ещё не надругались?! Как твоя жопа поживает?! Болит?!

– Мне ничего не было и не будет! Спросите у Вовки с Химмаша! Я не виноват! – вдруг тоже закричал Васёк и от страха закрыл глаза.

– Хорошо, как хочешь. Ты всё равно напишешь мне явку, – спокойно ответил следователь и нажал на кнопку вызова дежурного.

Васька увели обратно в камеру, где он просидел до следующего дня, перебирая в руке бусы и не чуя своей беды. А когда на следующий день его назвали на перевод в другую камеру, то где-то в глубине его задница почуяла неладное.

Все зеки в камере были уверены, что Васька переводят в третий корпус, так как он был первоходом и не мог содержаться здесь. Ваську тоже казалось, что его переводят в третий корпус.

– Пиши маляву. Счастливо, малой, – попрощался минёр, и Васька вывели с матрасом и своим почти пустым пакетом на продол.

Так Васёк оказался в шестом корпусе. В камере 613. Между собой зеки называли её – пресс-хатой. Там находились гады и пересиженые суки, на ком уже негде было ставить проб. Их руки были замараны кровью по локоть. Для таких, как они, не было, ни левых, ни правых. Это были мрази даже среди преступного мира. Сидели они не первый раз, и раньше в красных зонах творили беспредел. Теперь же они сидели в этой камере и работали на оперативников, выбивая явки с повинной у тех, кто отрицал свою вину. Ещё в эту камеру менты закрывали за какую-нибудь провинность. Как они говорили, «на перевоспитание». Гады в этой камере не знали жалости и пощады. В преступном мире им был вынесен смертный приговор. Какой беспредел творился в камере 613, Васёк не видел даже в американском кино.

Вспорхнули голуби с крыши Централа, и Васька завели в камеру 613. В руке у него были бусы.

– Здорово, мужики, – с улыбкой и думая, что его встретят дружески, поздоровался Васёк.

– Здорово, пизда у коровы, а у нас часик в радость. Но тебе не в радость, – встал со шконки здоровенный под два метра зек по прозвищу деревня.

– Ты петух? – раздался голос из туалета и оттуда вышел такой же высокий и здоровенный, с выпирающим пузом, зэк. Он держал в руке рулон туалетной бумаги и довольно улыбался, глядя на Васька. Прозвище его было стих.

– Ты петух? – снова повторил стих и подошёл к Ваську ближе.

– Мужик я, – Васёк попятился.

– Будешь значит скоро, – сделал злобное лицо стих. – На вон, держи туалетку. Будешь пока смотрящим за бумагой.

Стих сунул в руку Ваську туалетную бумагу и забрал у него бусы.

Потом они с деревней сели на шконку доигрывать незаконченную партию в нарды.

Васёк присел на лавку у стола и стал смотреть на рулон туалетной бумаги, ничего не понимая.

– Сейчас они доиграют и познакомяться с тобой, малыш, – раздался из-под шконки голос, и Васёк увидел молодого симпатичного юнца лет двадцати.