Текст книги "Идите в баню! Рассказы об общественных банях Москвы и ее пригородов с иллюстрациями. Книга 2. Часть 2"

Идите в баню!
Рассказы об общественных банях Москвы и ее пригородов с иллюстрациями. Книга 2. Часть 2
Юрий Смотров

© Юрий Смотров, 2023

ISBN 978-5-0060-9847-3 (2/2)

ISBN 978-5-0060-9153-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпиграф

Книга 2 Часть 2

Рассказ 17

Коптевские бани

Предыстория к рассказу

Неудивительно, что новогодние праздники для российских мужиков – отдушина среди холодов и слякоти середины зимы. Хоть и небольшой, но отдых, а куда двинуться в такие погоды? И вот мы идем в бани!

Иннокентия Павловича угораздило ломануться в тот после-новогодний день именно туда, в Коптевскую баню! Причем не первый раз в такие новогодние дни он ездил в бани и постоянно его встречи происходили практически в одном и том же ключе. Радостные гости и не очень веселая прислуга.

Есть ребята, которые тоже бы хотели отдохнуть по полной, как «эти», да вот не судьба, работа у них такая, нелегкая, в бане обслуживать господ. Моющихся, парящихся, пьющих и жующих, в кабинках сидящих, вообще ничего не делающих, занимающихся пустым разглагольствованием и краснобайством.

О тяжелой доле трудящихся

Большая часть рассказа будет о том, как воспринимает праздник персонал многих бань во время его прихода. Не Иннокентия лично естественно, а праздника, однако и его Павловича тоже здесь не ждали. Вероятно, они-то, персонально и посчитают, какой злостный поклеп сооружает для них он, хотя это и было уже давно, а их уже, наверно, по истечении времени бог знает когда, и след простыл, а там теперь работают другие гостеприимные ребята. Но, совершенно беззлобный Кеша, не смог обойти стороной прилизанный снобизм немногих действующих лиц, из числа халдеев заведения попавшихся в этот день на его пути.

Просто случай

Он, Иннокентий, очень надеется, что это будет единственная не очень лицеприятная заметка из всех своих «праведных, нелегких трудов» в назидание приходящим работать персоналиями в места отдыха очень усталых людей. Он верит, за пройденные быстротекущие годы все уже изменилось, а писанина эта о прошлом, о просто обыденным случае, произошедшим в этот после-новогодне-праздничный день. В назидание будущему поколению банных трудяг пишет он эту подлинную историю, произошедшую с ним несколько лет назад. Может очерк такой послужит тому уроком, кто знает? Сам Кеша полагает, круг лиц о тех, о ком пойдет речь в нашем рассказе, снискал себе уже другое место работы огромного и именитого мегаполиса.

Кеша Листозадов не будет в репортаже сглаживать острые углы встреч с нерадивыми сотрудниками или еще какими-то попадающимися на пути препятствиями и неудобствами для приходящих сюда помыться людей. Если же такое событие обходить стороной, то грош цена его оценкам посещаемых им банных сообществ.

А вдруг…

Может случится, что человек, начитавшись его комментариев, приедет в ту, или иную расхваленную баню и увидит совершенно противоположную картину? Наверно поэтому, предвидя возможные события, произведение его сегодня будет очень критическим и острым, нацеленным изъять из наших бань такие моменты бытия в определенные дни наших посещений.

Три мнения

Иннокентий Павлович Листозадов всегда, выходя после каждого сеанса, проведенного на той или иной площадке своего произведения, задавал себе следующие вопросы.

Какие впечатления от пребывания в конкретном месте он получил?

Какое личное мнение теперь он теперь о ней имеет?

Какие, на его взгляд, ощутимые удобства предлагают посетителям здесь для получения качественного отдыха?!

Что отвечать, когда спросят, понравились они ему или нет?

Человек он из прошлого столетия, видит все еще теми прожитыми годами, и глазами того, постсоветского поколения людей из светлого будущего.

Именно из них, из рассуждений и сравнений, вытекает строка за строкой в этих разоблачительных все и вся, банных его статьях и очерках.

Слухи

Прошлое неразрывно связано в настоящим и будущим таких мест, где зачастую происходит скопление людей, жаждущих жара, пара, незабываемых встреч и отдыха11
  Он раз за разом, из рассказа в рассказ подчеркивает значение бани для русского мужика.


[Закрыть]. Они из уст в уста передают в распаренных разговорах, где побывали, когда и как там приняли, понравилось им это или нет.

Что – что, а этого у них не отнять, при знакомстве первые же вопросы начинают сыпаться и звучат примерно так: «А ты там-то был? А тут»? И пошло-поехало, – что, где, когда!

Все это называется народной молвой, недаром Владимир Высоцкий однажды взял и обозначил все разом, одной песней «Ходят слухи тут и там».

Уважаемый

Естественно, если хочешь ласки и внимания, то столица наша изобилует продуктовыми и иными рынками, где пришедший «только посмотреть» немедленно становится «уважаемым», причем ежеминутно, пока не выйдет оттуда с полными сумками и опустошенными карманами.

Но то заезжие, осевшие здесь гости южных республик, они очень любят наши кошельки. А вот почему тогда в банях мы не всегда являемся таковыми, «уважаемыми», независимо от того, с какими карманами, оттопыренными или наоборот пустыми мы сюда пришли. Парадокс!? Те умеют «уважать» – эти нет, хотя и те и другие вроде бы из одного замеса.

Да и понятно, без пояснений – уважение-то того, с фруктами и овощами, напускное, ненастоящее, ну да и хрен с ним. То ли дело банщик, тот смотрит на неуважаемого свысока, ему начхать, кто ты и что ты. Он здесь главное лицо.

Напрягнуть нарочито высокомерным надменным словцом, немудрено! А как еще? Иначе анархия, будут тут бегать с вениками по бане… Это было всего лишь предисловие ко всем баням, банщикам, кассирам и всем остальным, глубоко заинтересованным лицам.

Бирка

Коптевские бани

Баня эта, как и почти все в этой книге, родом из прошлого века, но и не так стара, как ее многочисленные подобные соплеменники города. Поэтому Кеша как-то даже уверен, традиции каждого заведения, вроде бы, каким-то образом передаются.

Или должны, во всяком случае, передаваться из поколения в поколение моющихся и парящихся жителей близлежащего одноименного района столицы. Рассказывать, как она выглядит, тут уже нет смысла, в советское послесталинское время мало уделяли времени на причудливость форм в архитектуре градостроительства. Людей надо было мыть, причем рабочих людей, проживавших больше в многочисленных заводских общагах или коммуналках, нежели в собственных квартирах с ваннами. Кеша и сам из таких, да кто не из них, подобных его роду-племени. Поэтому и строили на число, а не на красоту сооружений, причем бани должны быть из кирпича, что в общем-то правильно, соблюдалась преемственность наследия бане – строительства предыдущего XIX века.

Кому – куда…

Иннокентий Павлович, после долгого и нудно-поучительного вступления, наконец-то приступает к своему рассказу о жарком месте как сейчас говорят, – потусоваться с приятелями и замечательно приятно отдохнуть.

Наверное правильнее будет сказать, книга эта написано больше для знакомства с очередной баней иногороднего любителя, приехавшего в гости в столицу.

Вдруг, он прочитав эти строки, неожиданно возьмет и проявит желание побывать в ней, заявив при том своей жене явно категорически: – Иди куда хочешь..! А я в баню!

Ей это, как веником по голове!

Ведь она почти его уговорила его идти в Большой театр, на балет «Гуси на озере» или «Погрызунчик»22
  оба названия шуточные и придуманы Кешей


[Закрыть] и была намерена приобрести билеты, на вечернее выступление…

А тут муженек, взял да отчудил такое!!! В баню! Ишь, чего выдумал…

Крик! Скандал! Но против мужской воли не попрешь.

Однажды вечером

Вот что он увидел и сейчас опишет было почти сразу же, после новогоднего праздника какого, уж не помнит, года.

Заявившись сюда, каких либо традиций Кеша явно тут не обнаружил, а причиной тому, было отсутствие в тот день завсегдатаев бани.

Не исключено, что прошедший год те проводили, а Новый в уютном банном местечке встречать не спешили.

Вечером, а то было 2 января, проследовав с юго-запада города по множеству московских улиц, улочек и закоулков по северо-западной части столицы, он подъехал с товарищем к кирпичному зданию из трех этажей. На его фасадной стене, на уровне между вторым и третьим, обратили на себя внимание горящие вытянутые, неоновым огнем светящиеся буквы с названием «Коптевские бани». Наконец-то мы на месте!

Бани

Среди сугробов и распаханных где-как машин стоянки быстро находим одно, как будто специально дождавшееся нас место для нашего автомобиля.

Видение в виде рассуждения

Вынимая из багажника банные сумки и вечного своего спутника зеленый и пушистый веник, Палыч на ходу развивал мысль своему товарищу, элементарно принялся втолковывать ему только что, пришедшую в голову фантасмагорию. Его вдруг осенила крайне важная мысль, которую надо донести. И не просто осенило, подвигло тому увиденные в дороге надписи, попавшие на глаза вывески различных заведений, с не совсем отечественными наименованиями. Не то чтобы он впервые увидал. До того, не обращал внимания и только сейчас обнаружив в горящем неоне исконное русское слово «Бани» как озарение то, ему и пришло ни дать, ни взять в эту секунду! Оно и стало поводом к размышлению!

Как не признать

Я не понимаю, – говорил Иннокентий Павлович, – почему «Бани», – это у нас бани! Почему не Бас Хаус до сих пор? Ведь такое странное сочетание слов «Резорт» (правда рядом опять русское Баня) он уже видел на стенах Краснопресненской бани. Вышагивая по хрустящему, только что выпавшему снегу, он, утрируя, продолжал разглагольствовать:

– Ведь все, что могли, аристократы – либералы хреновы, за тридцать лет переименовали на аглицкий манер, а тут загвоздка такая, бани!

Наверно, потому что не звучит? Или это все же наше? Наше, это, исконно русское, что нам досталось от предков! Как водка, икра и балалайка!

Значит не все под силу испохабить, не все наши названия можно изменить на свой лад!

Допустим

А идет, например, какой-нибудь иноземец и видит! Ба! Bath house! То есть, по-ихнему, баня. Зайдет, а там мужики русские, обнаженные до слез, с пучками веток дубовых или березовых, хлещут нещадно себя с пылу да жару.

Расстроится в конец иностранец и уйдет восвояси. Кеша видел азиатов в Сандунах, выкатив узенькие глаза, с испугом они смотрели, как два банщика обрабатывали заказ дородного клиента с окладистой бородой.

Тот, кряхтел и стонал от удовольствия, а японцы, однако, посчитали, что человека стегают в виде наказания, порка такая у русских! За дело поди дубасят, по пьяни навороченное. Еще с царя Ивана у них это принято. Затем, покумекав, все же сообразили, рассудив на свой лад так:

– Вот ведь какие они смешные, эти русские! Как же без загибона33
  авторское высказывание


[Закрыть], придумали тут развлечение себе! Всыпать самому себе аккуратно горяченьких «люлеей»!44
  это такие шанюшки


[Закрыть] Мазохисты этакие…

И невдомек им, жителям восходящего солнца, что это так наша общественная банька себя показывает!

Может у них она и есть, он как-то видел давненько по телевизору фурако в бочке кедровой, и еще есть сэнто, где про парилку, ни слова.

(Палыч не особенно вдавался, ему надо? Сколько там бань за рубежом и разных видов мытья, может не одна (и), а может и две (а)).

Так говорил Кеша другу, когда они, обвешанные банными атрибутами, вышагивали вдоль левой части кирпичного здания советской постройки, где из темноты над входом шапкой заманчиво и тепло, световым диодом изучалось слово «бани».

Тот вход, что с левой стороны объекта – наш. Справа – не наш. Чей-то их, маркета-универсама наверно, но Кешу с приятелем уже это совсем не волновало, они уже на месте.

Попросим на этом месте читателя простить за такое подробное описание приезда, с импровизированными и кропотливым высказываниями нашего героя. Иногда ему просто необходимы рассуждения, без них он не может ходить по баням. Те кто его хорошо знают, подтвердят.

Вид с промежуточной площадки с лестницы

Рассуждения о входе

Заходя через тамбур в двери первого этажа, картина такая.

– Справа от входа скамейка, у стены напротив пролета лестницы кожаный диван с висящим над ним на стене, непонятно для кого, телевизором.

Потому как смотреть его можно.

Кеша это понял вот так (в этом месте он просит не принимать его доводы всерьез): если кому-то приспичило срочно увидеть какой-нибудь сериал, то он должен находиться на межэтажном пролете и сидеть на ступеньках лестницы, кто желает могут и постоять.

Однако же, это затруднит проход тем, мимо снующим туда и сюда гражданам на помыться, а потом вернуться обратно.

Если же вы присели на диванчик, его наверно слышно, а смотреть спиной, задрав голову назад и вверх – сложно, да и зачем?

При входе сюда и потом на выходе, Кеша с приятелем внимательно оглядели и диван, и все вокруг, однозначно заключив между собой свое сугубо личное мнение:

для гостя это место вообще ни о чем, разве только проходя мимо почитать информацию на стене.

Как правило, в этих местах для посиделок, а тут целый диван, нужно добавить ко всему табличку «Больше трех не собираться»!

Особенно актуально оно после бани, то есть на выходе из нее чар.

Для персонала при дверях

Слева от входящего дверь в служебное помещение. Если трактовать его по общенародному наименованию, проще будет называть его кандейкой, предназначенной для обслуживающего персонала.

Вправо в баню, влево дворецкая

Каморку эту облюбовал тот, кого вправе можно назвать вахтером, консьержем (по модно-импортному) или дворником, должно быть, имеющим отличный слух.

Возможно, для этой персоны такая блажь, как телевизор на стене напротив, посмотрите, читатель, какой вид! – с этой позиции он отлично просматривается, но плохо прослушивается.

Слава Бане! (Кеша не стал в хвалу этакого восклицания, приплетать Бога, хотя достаточно было воскликнуть Легкого пара! Что было бы аналогично или логично.) Охранника здесь он не увидел! Они его почему-то напрягают. Был с ним случай, давненько правда, о чем он теперь молчит.

Заходим

Что? Куда? (рассказ очевидца Листозадова)

Мы поднялись на второй этаж, прямо на площадке обнаружили кассу, над ней висящие часы (засеки время всяк приходящий), и блестящие рога створок турникета. Не оплатишь, не проедешь…

Слева через него проем в общий гардероб, на оба разнополых отделения.

Барьер этот был подобием уже привычным камням преткновения некоторых московских бань средней руки. Они ничем не отличался от тех, про которые наш Кеша уже публиковал в своих очерках. Богатые же бани этим стараются не грешить, подозрением на нежелательную зайчишную «протечку», дабы не унижать недоверием прибывающих в гости состоятельных господ.

А вот на периферии

В Кешиных рассказах таких мест, где людей не боятся и доверяют свободное прохождение по билету или брелоку в кабинку, будет достаточное количество, особенно в регионах.

Поэтому, если и водятся «зайцы» или «ханурики», всякие неугодные нон грата, путь им, как правило, дополнительно преграждают не только начиненные электроникой железно-никелевые помощники, но и мощные накачанные пожилые стриженные или совсем лысые дядьки.

Неправда все это

Возражений будет много по такому поводу, и Палычу приходиться в этом-таки месте оговориться: он знает, человеческие препятствия по методу метрополитена сделаны более для удобства засекания времени прихода граждан, чем проникновения чужеродной массы и ненужных персон. В пустых, малопосещаемых банях ограничение времени абсолютно бессмысленная мера.

А что если взять и отменить! Время-то? Это шутка, конечно, Кеша не раз писал, что если так сделать, всю кухню сожрут, все, что пьется, выпьют!

А где потом брать? Как-то побывав в подмосковной бане «Красногорская душа»55
  (авт. изменение названия)


[Закрыть] в полном одиночестве, он посетовал молотящему локтями его тело массажисту из Калуги:

Трудно что ли сделать безвременье и народ пойдет!

Тот ответил, что его это не касается, но баня имеет два дня в неделю (мужской, женский) по сниженной цене и народу в те дни полным-полно. Еще бывает общий день, сегодня такой модно называть словом семейный66
  Про него вы узнаете в рассказе о бане в Красногорске, являющимся пригородом столицы.


[Закрыть]

Сидят целый день в ресторане, в основном пьют пиво, другие напитки, приводят много ребятишек.77
  Если бы не приличного размера бассейн, хрен бы много привели…


[Закрыть] Но им, персоналу, это не нравится, работы много, и уже есть мысль запретить такие беспардонные дни.

Времени достаточно

Мы приобретаем билеты на трехчасовой с половиной сеанс, что вполне достаточно грамотно, учитывая отдых с совмещенными процедурами.

Пройдя привычный турникет, продвигаясь далее по лестнице, на третьем этаже попадаем в мужское отделение.

Стена пота88
  (не путать со стеной плача)


[Закрыть]

Справа стена, расписанная автографами посетителей, по ней можно определить как географию побывавших здесь гостей, так и их персональные данные. Все навечно отмечено: как зовут, кто откуда, когда и с кем. Подобие википедии, но на кирпиче.

Википедия

Г-образный коридор с многочисленными дверями, повсюду проходы, заходы в какие-то помещения, их много, но наша задача – раздевалка, а там посмотрим.

Она слева, отмечаем, в ней не тесно, достаточно обширна в сравнении с теми банями, где мы уже побывали, за некоторым исключением. А так, как верхнюю одежду сдали в гардеробе второго этажа, в кабинки влезло все принесенное.

Раздевалка

Дальше

Раздевшись, двигаемся по коридорам, разыскивая, куда нам далее-то направляться?

По пути слева попадается комната №4 для тех, кто еще остался в 90-х, и никак отсюда не выберется, или замучила ностальгия по тому времени, таких навалом, но нам туда почему-то не хочется. Минуем эту дверь быстро, впопыхах, как что-то нехорошее, опасливо озираясь по сторонам, не выскочил бы кто из неё, из упомянутых не к ночи.

По спине пробежал холодок.

Почти у цели

Продолжаем поиски входа в саму баню, подсобки уже надоели, здесь много входов и выходов, поэтому не знаем, какие и куда.

Спрашивать пробегающих не стали, все равно не скажут, Москва таки, ну и пошли наобум, заглядывая в каждую дверь. Персонал, возможно, точно знает, и тоже вряд ли подскажет, им сегодня не до пустяков, праздничные дни их «достали».

Идем по наитию, пробираемся через предбанник, с разукрашенными по новогоднему стенами и навороченный всякими атрибутами, и если Иннокентий в очерке пройдет даже боком в его описании, у нас и страницы будет недостаточно.

Реплика создателя книги

В нечитающей в стране это много, а он пишет кратко. Эта книга на сей день, прямиком от автора, тем более с автографом стоит всего пару кружек пива в бане, но порошковая вода полезнее. Выпил – сходил, иль отпотел в парилке, а тут читать надо, время терять, да и пыль от нее на полке…

в…

Палыч по пути продолжал рассказывать другу, а заодно и вам, читающий народ, свои воспоминания начала века. Наконец-то они вошли в зал отдыха.

Бывалый

Я и раньше здесь был, – сообщил Кеша товарищу, где-то в начале двухтысячных, еще до ремонта. Он припоминает, отсеки тогда были винной коробкой из ДСП, окрашенные в белый цвет, если ничего не путает.99
  Допустим с Астраханской


[Закрыть]

Все было тогда по-другому, он помнит, из предложений был чай, входящий в стоимость билета.

Банщик в обслуге состоял один, не как сейчас, и являлся он представителем еще тех поколений, словоохотливых советских банщиков1010
  (P. S. Этот рассказ был уже написан, когда не так давно Иннокентий Павлович все же повстречал последнего советского банщика в бане №6 города Нальчик столицы Кабардино-Балкарской республики.)


[Закрыть]. – Ныне таких уже нет, в наш век чувствуется настороженность и ожидание опасности от посетителя. Вдруг гость упарится в ресторане в стельку и отчебучит, что либо недозволенное! Веником по башке!!! Как даст!!!

Рассказ сотрудника банно-прачечного комбината

Так вот: дело было в начале текущего века… повел сказ Кеше старый банщик.

Слово в слово…

Иннокентий же, эту банную историю еще буквально вчерашних, прошедших девяностых беспредельных годочков, решил сейчас передать из своих уст, так как помнил, своим случайным соседям.

Ради возможного интереса, а в бане как не поболтать, такое редко встретишь, что бы молчали.

Ну а, так как слышали и они новоявленные кратковременные приятели, тогда это не будет секретом и для вас читатель.

Действующие лица он надеется повзрослели, посидели на полках горячих парилок и осознали, что дальше так жить нельзя! Теперь они справно стоят на входах и выходах предприятий, охраняя честь и покой тех же граждан, с кем довелось когда то тесно общаться по работе в те страшные для страны годы.

Кеша кратко, в двух словах изложит ее, на этих страницах повести о бане любознательному подписчику, если таковой среди вас найдется.

О давнем

В те годы, – сообщал свои давние наблюдения последний советский банщик (а годов-то еще прошло всего-навсего несколько)1111
  2007 году он поведал ему такую историю


[Закрыть] – сюда по выходным часто наведывались местные «бригады» с одноименным названием нашего заведения.

И обязательно, – один браток из всей этой толпы залив трубы «нажирался в дребедень, до блуждающего взгляда синевы неба в очах, в поисках иных пришельцев».

Его, в образе потрепанного банного веника, когда земля ногами кренделя выписывает, по окончании застолья, «готовенького ко всему», несколько дружно человек выносили из помещения бани.

Интересно, сообщил ему банщик такую подробность, интересно было еще и то, что это никогда не повторялось с одной и той же личностью, каждый раз, был новый братан из одноименной бане группировки.

Никогда не было такого, когда вытаскивали двоих, персонаж был всегда в единственном числе.

В зале отдыха

Обслуга

В этот день банька была заполнена на все сто, и пробегающий мимо официант предложил товарищам освободающийся отсек в дальнем углу помещения.

Друзья в дальнейшем отметили, что обслуживающий персонал зала-ресторана, а именно официанты бара, в большинстве своем молодые люди, в тот день были, мягко говоря, не совсем приветливы. Бедолаг можно понять, наступил Новый год, народ балдеет, а они тут носятся с тарелками, как угорелые, бросив друзей, молодых подруг и жен дома на произвол праздничной судьбы.

На обычные простецкие вопросы новичков ответы были пренебрежительно резки, даже в некотором роде оскорбительны. Это не могли не заметить и подсевшие к ним за столик гости столицы пожелавшие посетить после обильно проведенного праздника баньку, так сказать выпарить шлаки.

Они приехали откуда-то с Урала, в январские длинные выходные, к родственникам и недоумевали такому гостеприимному в кавычках приему.

Иннокентий стал бы, что ли писать про нерадивость обслуги в этот час, но ему стало, как бы жалко ребят. Он объяснил им, что по Москве это бывает не часто, а только в такие заполошные для персонала дни.

С того дня прошло немало времени, навряд ли те, кто тогда так «радостно» их встречал, еще работают в этом месте. Пусть это будет в назидание всем, кто приходит на такую нелегкую работу: угождать отдыхающим людям.

Соседи

И как обычно, завелся разговор, естественно, о банях, каждый расхваливал свою1212
  (Иннокентий Павлович надеется, он съездит и в Нижний Тагил или другой город региона, посетит и расскажет вам в последующих произведениях про уральские бани.)


[Закрыть].

Как уже указывалось свыше, Палычу не хотелось огорчать приехавших гостей города, а чтобы у них сложилось общее представление о банной столице по одному такому приему, он, как мог, развлекал их рассказами о том или ином благоприятном месте, куда они бы могли еще съездить.

Можно допустить, не в тот день, не в тот час прибыли – сообщил он соседям по кабинету.

«Понятно, – говорил соседям Палыч, – персонал за праздники устал, народа много в эти дни приходит, да и очень молод контингент работников по сравнению с другими местами, здесь опыт нужен». А такое, не часто встретить можно.

Если взять Сандуны, к примеру, так там-то волки своего дела. Слышны постоянные предложения на новенького, а у официанта от зубов отлетает заученное: Чего изволите? Выпить-закусить? Быстро, культурно – старая школа, та что там, правдивее будет указать – дореволюционная. То есть, те собаку съели, или кошку, так говорят, вроде про таких, кто очень опытен и держится за свое рабочее место.

Долгое ожидание

В подтверждение его слов, не вытерпев часа ожидания, приятель пошел в буфет узнавать про уже давненько заказанные блюда. Подойдя к стойке бара, он увидел перед собой кислолицего халдея, с видом только что проглотившего зеленую муху. Он взял да и спроси на свою шею: не забыли ли они, про заказ.

Времени ведь, немало прошло.

Свой интерес заказчик проявил очень уж слишком вежливо, а в столице это показывать – большая слабость. С какой-то интеллигентной неловкостью, застенчивостью и непреодолимой скромностью, что дескать, извиняется, что отвлекает от дел занятого человека.

На что бармен, в свойственной такой профессии людям надменной форме снобизма, вызывающим тоном быстро «поставил» вопрошающего на место:

– Мы тут не «эти» (кого тот имел в виду под этими? Остается догадываться). Кеша подразумевает, что эти, это те, где очень для него не вкусно, и поставим на этом точку.

Впрочем, в тот год все было еще не так, как сейчас. Тогда бренд, на который ссылался бармен, присутствовал на нашем рынке под другим именем и пока еще не «укочевал» из России.1313
  (Автор просит читателя извинить за много раз высказанное в предложениях указательное местоимение «тот, не тот, не тот и эти» и попросил редактора оставить все так, как есть)


[Закрыть]

– Мы не «эти», мы того, здесь не греем, мы готовим! – повторил он еще раз свысока стойки назидательно и вредно.

Иннокентий Павлович, бывалый банщик-любитель, всякого навидался.

– Не обращай внимания, – успокоил он глубоко уязвленного товарища, – такое обычно говорят люди – не профессионалы своего дела.

Дискурс

И как часто бывает у собравшихся в таком месте, за кружкой «кваса», тут же родилась новая тема для обсуждения, разгорелась полемика. Примерно как в песне Поезд «Машины времени»

Один говорил так:

– Молодые люди находятся на такой работе не по любви к официанству, они попали сюда по случайности, а не по призванию. Видимо, соблазнились какими-то шанежками, или им при поступлении манны небесной наобещали.

Другой же вторил:

– Может им хочется показать себя главнее, значимее пред находящимися у них в гостях директорами, врачами, предпринимателями, гражданами творческих профессий, да мало ли кем являются пришедшие к ним отдохнуть люди в эти праздничные дни.

Представьте, что когда-нибудь такой персонаж из этих банных работников попадет, допустим, на прием к оскорбленному ему гостю?1414
  А если это будет зубной врач!


[Закрыть]

– Ничего не будет, имеющие профессии для людей, как правило, ответственные господа и на такие глупости дилетантов не обращают внимания.

Вот этот факт, – отмечает Иннокентий, – не имеет отношение только к Коптевской бане, а отражает его к тем, где такое происходит повсеместно. Как правило, среди молодых и неопытных служащих. Отдыхающие естественно, не безвозмездно, пришли сюда в гости, они оплатили пребывание и вправе чего-нибудь спросить иногда и по пустякам. Про спросить-то и пойдет ниже описываемый сюжетик.

Напутствие для случайных гостей

Общеизвестная, неоспоримая действительность такова – радушия и благодушия, как созвучны эти слова, как раз и не хватает во многих Московских банях в эти дни, а вот в пригороде столицы все зеркально наоборот. Где бы, ни был Иннокентий Павлович в Подмосковье, в других городах, везде он отмечал прием гостей на высшем уровне, там банного клиента ценят и уважают. Гостеприимство, как и банные устои и традиции, к тем уставшим от повседневности людям, кто к ним пришел для получения качественного отдыха присутствуют, такое радует.

Зеркало

Москва – это настороженность и недоверие, не только в банях, такое непонятное превосходство к посетителю чувствуется практически везде, где бы он ни был. Статус центра определяет и модальность приезжающего сюда на работу человека.

Но не все так

– Конечно, бывают неподобающие моменты и от приходящих гостей, как правило, по пьяному делу, – говорит соседям по кабинке Иннокентий Павлович.

– Такое уж тут место, особенно когда, изрядно приняв на грудь, перегревшийся начинает бузить. Оно бывает крайне редко.

Однако самому ему подобные случаев не попадалось, пьяные, конечно, бывают часто, не без этого, но какие-то спокойные, пар потому как расслабляет. Не помнит он буянистых гостей. Не самолет это, здесь пространство другое, да и народ в большинстве своем мужики, тут не подебоширить, вмиг скрутят и отхлещут веником по заднице. Позор-то какой! Вся жопа в листьях! Другой раз уже не придет.

Хотя, воспользовавшись случаем, рассказал вновь образованному кругу знакомых следующую историю посещения им одной из бань Дальнего Востока.

Второй рассказ Иннокентия – соседям по столу

Дело было, лет пятнадцать назад, в марте месяце.

Приехал он как-то в гости к тетке своей, в город Благовещенск, тот, что, на границе с Китаем. Естественно, в планах – обязательное посещение бани. Она в двух шагах от дома, а Кеша и раньше бывал в ней, в конце прошлого века. Почти сразу помчался погреться.

Пьяная баня

Захожу, беру билет, образовался вопрос:

– Мне б, веник прикупить?

Кассир на ресепшене говорит:

– Приобретешь на месте, у банщика.

– У банщика, так у банщика… Их хлеб! Главное, что бы вторичного использования не подсунул…

Захожу в отделение, ищу его повсюду, но нет нигде!

– Где банщик? – интересуюсь у проходящего мимо, пошатывающегося голого товарища, с рожей кумачового цвета стяга страны, что совсем рядом, через реку буквально в трех-четырех километрах, отсюда.

Мелькнула мысль – вот так запарился, аж шатает. Пар, поди, хорош…

Надо бы веник и побыстрее туда, в парилку, так же буду расхаживать… довольный.

Тот ему не совсем ясно, промямлил: где-то по углам поищи… Если нет нигде, то придет скоро! Его, наверно, послали…

А куда послали…? И за что? Он не обратил тогда, внимание на реплику гражданина при диалоге.

Пока бродил и искал, краем глаза видел компании сидящих за круглыми пластиковыми столами людей, глядящих на стоящие перед ними многочисленные стеклянные емкости с жидкостями.

Нет! У них стояли не кружки с пивом! На столах стойко торчали настоящие белоголовые бутылки с нашей, русской родимой водкой. Это его несколько удивило?! Ранее он такое, не встречал на своем длинном банном пути.

Пьяный в дрова, банщик

Нашел он его, банщика-бегунка, где-то на задворках помещения, не в его кандейке, а за углом в районе туалета, мирно спящего на лавочке рядом с ведрами, шваброй и еще чем-то, из оборудования его труда.

Растолкав того, он спросил: где взять веник?

Личность с отсутствующим на лице взглядом, вначале спросонья ругнулось, а затем с таким же безразличным видом и вялым взмахом руки указало куда-то туда: – там, мол возьми, мать твою, за ногу… Не мешай нам спать.

Листозадов огляделся, рядом с ними больше никого не было.

Тогда Кеша задал следующий вопрос: сколько он им, то есть ему должен за банный атрибут? На то, усталый, хворый с вина и без вины человек, опять махнул рукой, видимо полагая: потом нальешь… и рухнул обратно, в то же положение.

Пьяный веник

Пошарив по углам он нашел, и выбрал себе не потрепанный, а вполне сносный веничек, коих в распоряжении ослабленного на этот момент усталостью от беготни банного персонажа находилось немало, Они валялись везде и были разбросаны по каморке где как придется, вперемешку с кучей сухих зеленых листьев.

Он еще раз взглянул на храпящего и махнул на него, сверху вниз его же веником, для проверки крепости листочков и двинулся раздеваться, рассуждая про себя:

– Вот мил человек, разгар дня, а он в лежку, как лист осенний. Уже потом, в процессе, понял, баня-то, оказывается, – пьяна! Причем вся, поголовно. Оказывается, именно он, банщик, и является тут первым гонцом до точки, когда кому-либо маловато бывает. Не безвозмездно, естественно, мотается туда-сюда, пока ноги носят. Потом, обессиленный от хлопот этаких, прилаживается немного отдохнуть. Помотаешься весь день на побегушках, так и без задних ног можно остаться к концу смены. Вот и сваливается человек дела на «пять минут» подальше от глаз.