Книга: Борька, я и невидимка - Юрий Томин

Костя просто замечательный реалистичный персонаж, с таким никогда не скучно - на каждое сказанное ему слово у него тут же находится десять, и это как минимум. Бывает, что он спорит и привирает - но считает, что все плохие поступки совершает не он, а сидящий внутри него невидимка. А поскольку невидимка проявляет себя довольно часто, то жизнь Кости и всех окружающих его людей бывает совсем нескучной, а ситуации, в которые он попадает - весьма занятными.

В целом, это история о советских школьниках, их жизни, проблемах и взаимоотношениях, немного наивная, но зато добро и справедливость здесь всегда побеждают. А если и есть здесь поучительные моменты, то они ненавязчивы и не раздражают. Книгу можно только похвалить - в ней имеется все, чтобы ребёнок интересно и с пользой провёл время.

Вот вам небольшой отрывочек про то, как Костя Шмель говорил правду на уроке литературы:

"– А я, может, вообще литературу не люблю. Мне не нравится литература. Вот! – выпалил Костя и втянул голову в плечи. Костя стоял и ждал казни. Сейчас Владимир Иванович скажет: «Вон из класса». Костя даже вышел из-за парты и стал рядом, чтобы удобнее было идти к двери. – Так, – сказал Владимир Иванович. – Ты не любишь литературы… «Смелее, Костя! – шепнул невидимка. – Все равно выгонит». – Не люблю, – твердо, сказал Костя и сделал один шаг к двери. – Я честно. Вы же сами говорили, что лучше неприятная правда, чем приятная ложь. Вот я и говорю правду. Владимир Иванович, улыбаясь, смотрел на Костю. Знает Костя эти улыбочки. С такими улыбочками в два счета за дверь вылетишь. И Костя уже совсем готов был вылететь. Он даже не очень боялся, даже как будто немножко хотел, чтобы его выгнали. Все-таки – за правду. Владимир Иванович взглянул на часы. – Семь минут осталось, – сказал он. – Успеем. Давай, Костя, выкладывай, чего ты еще не любишь. Костя не удивился. Он вздохнул и снова встал за парту. Такое уж его, Костино, счастье: хочешь, чтобы выгнали, – не выгоняют, хочешь остаться, – выгонят. Костя опять вздохнул. – Мне не нравится, когда врут, – сказал Костя. Владимир Иванович кивнул. Мила Орловская хихикнула, хотя пока ничего смешного не было. – Еще мне не нравится смех без причины. Это признак дурачины, – сказал Костя, покосившись на Милу. Теперь засмеялись несколько человек сразу. Костя приободрился. – Мне не нравится, если я чего-нибудь не люблю. А если люблю, – пожалуйста, сколько угодно. Вот ботанику я не люблю – там цветочки всякие. Что я, буду цветочки нюхать? Или, может, духи?.. Я духи вообще терпеть не могу. А рисование еще, например, хуже духов. Рисуют всякие домики или кроликов. А если я хочу лошадь нарисовать или спутник, а не кролика? Может, я сегодня кролика не могу нарисовать, у меня настроение такое. Завтра нарисую, пожалуйста, а сегодня – лошадь. Конечно, я примерно говорю: пускай не лошадь, а корову или паровоз – это все равно. А может, я со всем рисовать не люблю. Зачем тогда рисовать? Знаете, Владимир Иванович, картина такая есть, называется «Опять двойка»? Все говорят: хорошая, прекрасная. А если я хочу другую картину посмотреть, например «Опять пятерка»? Есть такая картина? – Нет такой картины, – сказал Владимир Иванович. – Вот видите! – обрадовался Костя. – Сами говорите – нет. Зачем тогда мне рисование, если художники даже нарисовать не могут? Я ведь не художник. – Не художник, – согласился Владимир Иванович. – Ну, а что ты любишь? – Папу, – сказал Костя. Класс дружно захохотал. Наконец-то дождались. Костя любит папу! Смех, да и только. – И маму, – подсказал Алик. – Бабушку, – добавил Дутов и захохотал басом. – Еще? – спросил Владимир Иванович, как будто не замечая шума. Что-то обидное в смехе класса почудилось Косте. Папу-то он на самом деле любит. Над чем же тут смеяться? Костя обвел класс сердитым взглядом. – Еще мороженое, – сказал он, внезапно обидевшись на Владимира Ивановича. – Еще? – Северное сияние! – отчеканил Костя. – И дедушку, – снова пробасил Дутов. – А тебя я сейчас выставлю, Дутов, – сказал Владимир Иванович. – Мы говорим серьезно. Ведь так, Костя? – Так, – сердито отозвался Костя. Дутов сразу же съежился и проговорил неизвестно откуда взявшимся тонким голосом: – Владимир Иванович, я больше не буду. Учитель встал, прошелся вдоль доски, выжидая, пока утих нут ребята. – Честное слово… – опять заканючил Дутов. – Я слышу, Дутов, – сказал Владимир Иванович. – Садись, Костя. Времени осталось мало. Я постараюсь ответить па твои вопросы. Если, конечно, ты говорил то, что думал. Владимир Иванович взглянул на Костю очень внимательно. Косте внезапно показалось, что учитель волнуется. И почему-то Косте вдруг стало неловко – не за себя, а как будто за Владимира Ивановича, который вместо того, чтобы выгнать Костю из класса, собирался отвечать на нелепые вопросы про кроликов, лошадей или несуществующую картину «Опять пятерка». Все, что говорил Костя, было правдой только наполовину. Он не любил ботанику потому, что ему не нравилась Елизавета Максимовна. Он не любил рисовать – не хватало терпения. Но никто не заставлял его рисовать кроликов. Просто с кроликами получалось более складно. И картина «Опять двойка» ему нравилась. Просто «Опять пятерка» – выходило смешнее и интереснее. И Костя уже жалел, что он влез в эту историю. А еще он жалел, что не выучил литературу. Лучше было не выучить географию. – Знаете, ребята, – сказал Владимир Иванович, – раньше у каждого человека был хвост. Правда, это были не совсем люди, они только собирались стать людьми. Тогда еще не умели разговаривать. Даже ходили на четвереньках и только изредка вставали на задние ноги. Но вот постепенно эти будущие люди ста ли выпрямляться. Руки у них становились всё свободнее. И вот, наконец, кто-то из них взял в руки палку. Он повертел ее и бросил, так как не знал, что с нею делать. Потом взял палку другой, третий… сотый… А сто первый, вместо того чтобы убежать от хищника, взял и огрел его палкой по голове. Это был уже почти совсем человек, потому что у него были настоящие руки. Затем в руках появились камни и первые топоры. И вот оказалось: чем больше работали руки, тем умнее становилась голова. А чем умнее становилась голова, тем больше работы находилось рукам. И однажды чьи-то руки сделали как будто ненужную и совсем бесполезную работу – рисунок. А голова по-прежнему не давала рукам покоя. Она изобрела книги: сначала каменные, потом рукописные, наконец печатные. В книгах записывались забавные истории и научные открытия, описания путешествий и способы лечения болезней. Но главное – без книг люди быстро за были бы, чему они научились за тысячи лет своего существования. Ведь нельзя все помнить. Без книг не было бы ни кино, ни радио, ни даже мороженого, которое так любит Костя Шмель. Ведь рецепт изготовления мороженого забыть недолго, лет двести для этого вполне хватит. Тебе, Костя, не нравится делать то, что ты не любишь. Конечно, каждый чего-то не любит. Один не любит арифметику, и для него дважды два – восемь. Другой не любит ботанику и уверен, что арбузы растут на дереве. Третий не любит читать, и поэтому у него в запасе всего пятьдесят слов, из них тридцать ругательных… Конечно, можно жить и так. Но мне всегда кажется, что у такого человека под одеждой спрятан маленький хвостик. И каждый раз, когда он отшвыривает книгу, отказывается сходить в театр или музей, хвостик вырастает еще немного. А ведь так можно дойти и до того, что в руках у такого человека сперва окажется палка, а потом он станет на четвереньки…"

Ну, в самом деле, по всем характеристикам Костя Шмель должен бы стать отрицательным персонажем: дерзит учителям, спорит с одноклассниками, нервирует сестру. И, тем не менее, он так симпатичен, что на протяжении рассказа его и жалеешь, и смеешься и успеваешь очень сильно полюбить. Пожалуй, я и не вспомню подобного образа в детской литературе.

Нет в книге и привычных нравоучений и дидактических интонаций. А, между тем, мораль существует: имея общие интересы, занимаясь общим делом не по указке сверху (сбор пузырьков и т.д.), а по собственной инициативе, ребята «сдружаются», и дружба их крепнет с каждым днем как внутри класса, так и с бывшими «врагами» из параллели.

Оформление книги, как в прочем и всей серии «Мальчишки и девчонки», выше всяких похвал. Я уже писала, что переиздавать, на мой взгляд, гораздо сложнее, чем издавать с нуля, так как жива память о «первоисточнике». Так вот особенно подкупает столь бережное отношение к начальному варианту, за что ИДМ отдельное спасибо. Книгу сразу же хочется взять в руки и читать! Наш папа взял полистать и зачитался так, что дочитал до конца!

Ну а дочка после прочтения спросила: «Кстати, а «Дубровский» у нас есть? Хочу узнать, кто его там хотел погубить!»

В шестом «Г» классе шум и хохот! Сегодня дел невпроворот: Здесь обсуждают план работы На день, на месяц и на год! Неплохо бы в конце недели Вопрос в газете разместить: «А можно ли на самом деле Мальчишке с девочкой дружить?» И с шестибэшниками, может, Окончить спор о пузырьках? Ведь и они, конечно, тоже Хотят работать на станках! Не нужно для себя рыть яму, Ведь снова попадешь на мель! Но правду говорит упрямо И лжи не терпит Костя Шмель! На место ставит Зинаиду, Всем объясняет, что к чему, Как будто кто-то, кто не виден, Диктует действия ему! А кто – поймете по картинке! Ну, угадали? Раз! Два! Три! Ведь это подлый невидимка, Что есть у каждого внутри!

Книгу я прочитал в детстве, перечитывал раз пять - и буду еще. Она очень классная и очень современная. Не только потому, что главный герой - тролль примерно 90-го уровня, но и потому, что помимо ладного сюжета, убойного слога и шикарных диалогов содержит массу прикладных советов и подсказок, необходимых каждому. Например: "Мне нравится, когда меня ругают люди, которые мне не нравятся. Вот когда меня ругает Елизавета Максимовна, наша классная руководительница, мне как будто даже щекотно. Потому что она мне не нравится. Если Вика Данилова – мне всегда смешно. Я ее терпеть не могу. Она староста. Только когда ругают папа и мама, выходит как-то непонятно. Я их люблю, но все их слова уже наизусть выучил. Поэтому получается не смешно и не обидно. А если бы меня выругал какой-нибудь фашист, я бы, наверное, на небо залез от радости."