Книга: Время и место - Юрий Трифонов

Вышел он после смерти писателя, и я не знаю, подвергался ли он чьей-либо талантливой редакторской правке, или так сырым и отправился в печать после очень долгих мытарств.

В целом мне книга очень понравилась, хотя отдельные страницы мне показались скучными и серыми.

Роман состоит из отдельных главок, повествование не цельное, движется рывками, а сами главки есть и удачные, и не ахти какие.

Очень интересно было читать о литературной закулисной кухне, о личной жизни главного героя, об отношениях с женой и женщинами на стороне, попадаются очень захватывающие и психологически точные зарисовки, которые так и просятся в бесконечное цитирование.

Также необычен подход Трифонова к изображению главного героя, за которым чувствуется сам автор, его собственная биография. Трифонов как бы раздваивается, свою душу он делит на две половинки, и одну из них отдает персонажу под именем Сашка Антипов, а другую так и отдает человеку, ведущему повествование в отдельных главках от собственного имени, причем оба персонажа активно общаются между собой и другими героями романа.

К сожалению, я так и не смог расшифровать прототипы учеников литературного курса, который вел в романе Борис Георгиевич Киянов, а в жизни метр советской литературы и советский литературный генерал Константин Федин, также я так и не смог узнать, кто же из реальных писателей скрывается под бывшим другом детства и юности Киянова под именем Михаил Тетерин, ни Вениамин Каверин, ни Михаил Зощенко под этот образ не подошли.

Я всегда тяготею к литературным закулисам и тому, как пишутся романы и рассказы писателями, и тому, как оценивает их критика и литературоведы.

Вот интересный отрывок из романа, где Киянов, обращаясь к ученику Антипову, пришедшему по поручению домой к заболевшему литературному метру, говорит о себе и своем творчестве следущее:

Признайтесь, Антипов, небось смотрите на меня и думаете: у старика жидкая бороденка, как у Ван Гога… И ногти серые, нечищеные… Да и проза у него какая-то серая. Сейчас так не пишут. Сейчас этак длинно, пышно, развесисто, под Толстого, а у старика какой-то поганый телеграфный стиль. А? Угадал?

Справедливости ради, следует сказать, что лично я никогда не мог читать ни знаменитые "Города и годы", ни "Костер", ни "Санаторий Арктур" Федина, меня от него отворачивает с первых же предложений какая-то деревянная фраза, какая-то надуманная искусственность, фальшь, я не чувствую за ней ничего, кроме натужного стремления выстроить невыстраимое, не вижу никакого писательского таланта, одна серость и никакие потуги не заставят эту серость сверкать.

Мне очень понравились размышления Трифонова от имени писателя Антипова над природой и механизмом умирания и распада семейного союза между мужчиной и женщиной. Для себя я выписал из романа очень много цитат на эту тему, кому интересно, могут обратиться к цитатам из романа здесь на сайте, а в своей рецензии приведу лишь одну, замечательную по точности образа:

Все, что должно было двигаться куда-то, оно и двигалось, по-видимому. Медленно произрастали, раскидываясь вдаль и вширь, ветви романа про Никифорова; медленно громоздились этажи кооперативного дома на окраине, медленно взрослели и уходили в неведомую страну дети, медленно отъезжали друг от друга две половины треснувшего плота, на одной половине стоял Антипов, на другой Таня, и никакого ужаса не было на их лицах, они разговаривали, шутили, принимали лекарства, раздражались, ходили в кино, и бревенчатые половины тихо расплывались своими путями, ибо нельзя ничего остановить, все плывет, двигается, отдаляется от чего-то и приближается к чему-то. И так же таинственно двигалось то, что возникло между ним и женщиной, жившей теперь в Ленинграде, которой он звонил чуть ли не каждый вечер, иногда ночью, в гостиницу, надеясь по голосу и словам угадать: куда все это плывет?

Не мог я оторваться и от психологической глубины прорисовки очень непростых отношений писателя Антипова с замужней женщиной по имени Ирина, за образом которой угадывается последняя жена Юрия Трифонова Ольга. Вот навскидку очень интересное наблюдение, в котором, как отражается океан в капле воды, отражаются все особенности типичной и женской, и мужской психологии:

Все было хрупко в первые дни после примирения, которое обозначилось счастливейшей ночью, были вместе с вечера до утра: она уехала будто бы в Ленинград на съемки. Но все было хрупко. Было хрупкое безумие — боялись касаться того и этого. Например, переезда в кооперативный дом и благородства такого-то. Когда она, забывшись, завела рассказ о великодушии такого-то, которому Мирон позвонил на другой день после Нового года, извинялся за хамство и такой-то разговаривал с ним очень терпеливо, дружественно, по-отечески и простил его, Антипов не выдержал: «Еще одна такая притча, и я, ей-богу, от тебя сбегу». Она отшатнулась. «Не пугай меня! Я не вынесу. Правду говорю, не вынесу». Но прошло немного времени, может быть полчаса, и она произнесла тихо: «А такой-то никогда не повышал на меня голос. За все четырнадцать лет». Он сказал: «Потому, наверно, что ты не рассказывала ему о благородстве других мужчин. С которыми ты спала». Она ответила: «Я не спала с другими мужчинами до тебя». И эти бессмысленные слова проникали в него как жар, как болезнь, и он им верил. Как можно не верить болезни, когда все нутро и кожа полыхают в огне? Однажды сказал после такой же бессмысленной фразы: «Тебя послушать, ты и с мужем не спишь никогда и не знаешь, как это делается. Спишь ты с ним?» Она ответила не сразу: «Да в том-то и дело, можешь мне не верить, но почти нет…» Он смеялся, махал на нее рукою, свистел насмешливо и верил. «Почти нет» — звучало убедительно. Чего ей стоило сказать «нет»? Он поверил бы. Но слово «почти» было когтистое, оно терзало его, хотя было глупо терзаться, раньше он этой пытки не знал, раньше его не волновало то, что он делит женщину с кем-то, муж был такой же неотделимой принадлежностью женщины, неудобной, но терпимой, как, скажем, ее жилище в доме, где жили антиповские знакомые, и он всегда немного трусил, провожая ее; как то, что ей часто приходилось уезжать в командировки и они расставались. Со всем этим он мирился, как с мужем, но так было прежде. А с Нового года что-то переменилось: он ослабел и нервничал больше, чем нужно… Все это куда-то двигалось, только неясно куда. Что могло быть дальше? Он не представлял себе. А она знала. «Я же говорила: будет скандал, люди нас разведут, но я буду любить тебя до конца дней».

Я прошу прощения за столь длинную цитату, но она, поверьте, стоит многократного перечитывания и размышления над природой отношений на стороне двух людей, состоящих в браке, а еще к тому же Трифонов так талантливо, с блеском, описал самую суть таких отношений, которые и порвать и бесконечно длить одинаково невозможно, как и развестись со своими половинами.

Очень толково и пронзительно описаны и писательские мучения Антипова над своим нескончаемым романом о писателе Никифорове, который пишет роман о другом писателе, тоже пишущем роман о писателе и так без конца, прием зеркал, бесконечно отражающихся от зеркального отображения.

В любом случае, роман Трифонова стоит прочесть, хотя над его некоторыми страницами придется, возможно, и поскучать.