Текст книги "Штурмовая группа"

– Не разумею. Это ж не инглиш.

– Чего тут понимать. – Генка старательно вычищал затвор «Фермера». – Извиняется. За топорик. Махала сгоряча, не подумавши.

– Махала?!

– Девушки. Обе, – с удовольствием подтвердил потрепанный Иванов.

– Генка, да ты откуда знаешь? – застонала Мариэтта. – Темно же как в…

– А ты посвети.

Луч фонарика скользнул по невысокой фигурке. Рожица, несколько более раскосая, чем у доблестной воительницы ФСПП, смущенно улыбнулась и загородилась от яркого света окровавленной ладошкой.

– Определенно, девчонка, – сказал Андрей. – То-то наш Геночка так на выручку летел.

– Енот-полетун, – мрачно констатировала Капчага и осеклась.

Издали донесся бой барабанов и лай.

– Что, теперь еще и черти? – осведомилась Мариэтта и принялась проверять барабан своего «смит-вессона».

– Не, это подмога, – Генка ухмыльнулся, косясь на щебечущих местных амазонок.

Подмога торопилась изо всех сил, но все равно наверняка бы опоздала: несколько факелов, с десяток бойцов и три десятка настроенных рвать и терзать псов. Собаки с воем и лаем встретились с уцелевшими собратьями из упряжек, люди обнимались, со сдержанным изумлением поглядывая на незнакомцев и яркий фонарик в руках Мариэтты. При ближайшем рассмотрении воины в мехах оказались сплошь молодыми девчонками. Две амазонки, принявшие бой с волками, махали руками, с восторгом показывая на героя Иванова.

– Сергеич, нам бы обсушиться, чаю попить, – намекнул Генка.

– Ладно, пойдем, если приглашают. Ты ж без славы помрешь.

– Не помру, но как-то невежливо будет.

Поднялась страшная суета – аборигенки возились с нартами, стаскивали в кучу волков и погибших собак, собирали поклажу. Даже гильзы были разысканы в снегу. Материальными ценностями племя швыряться явно не собиралось. Генка был в гуще работы.

Андрей с Мариэттой стащили со склона убитого волка. Зверюга был тяжел, как молодой бычок.

– Гражданин начальник, если я хвост этому монстру отрублю, это будет живодерство?

– Это будет трофей. Только учти, хвостище еще обрабатывать придется. – Андрей протянул свой «экспедиционный».

До стойбища оказалось довольно далеко. Люди и собаки впряглись в нарты. Волокли поклажу с криком и смехом. Пухлая амазонка непрерывно колотила в бубен. Андрей помогал двум смешливым девчонкам нести подвешенную на короткую жердь волчицу. Вообще-то было тяжеловато. Мариэтта тоже согрелась – волокла собаку с переломанными передними лапами. Псина оказалась понятливой: не дергалась, лишь благодарно поскуливала.

Четыре яранги, лай возбужденных собак. Тепло. Маленький, но удивительно приятный огонь в примитивном очаге. Суета хозяек, доброжелательность, от которой совершенно невозможно уклониться. Андрею пытались развязать шнурки ботинок, неуверенно брались за мудреную одежду. Сами хозяйки уже были обнажены по пояс, – в теплой части яранги было действительно жарко. Молодые тела, кожа, отливающая бронзой, темные соски, костяные украшения…

– Скромный ты, начальник, – ехидно заметила Мариэтта. – Смотри, обидишь девушек.

– У меня правильное советское воспитание, – с достоинством заметил Андрей, разоблачаясь самостоятельно.

Вообще-то туземцы вели себя тактично. В стойбище обитали девятнадцать человек, из них всего двое мужчин – косолапый старикан и мальчишка лет восьми. Остальное население состояло из девушек 14–18 лет. Были две женщины постарше и совсем маленький карапуз, изумленно взирающий на суету пуговками-глазами.

Наконец все умудрились рассесться, хотя и в тесноте, но с некоторым удобством. Подали деревянные корытца с вареным мясом, жидким благоухающим жиром и иными яствами. Девчонка, сидевшая справа от Андрея, макнула кусочек мяса в жир, отправила в рот, приглашающе подпихнула гостя в локоть. Все улыбались и мило чавкали. Мясо было ничего, особенно если не думать, в каком именно виде оно бегало при жизни. Генка, сидящий напротив, наворачивал вовсю. Вокруг него щебетали черноволосые красавицы.

– Сергеич, Мань, вы кушайте. Народ обижается, может, невкусно? Жир нерпичий, вполне свежий. А вот то, что прэрэм зовется, – колбаска оленья.

– Ген, ты как их понимаешь? – поинтересовалась Мариэтта, обгрызая полоски кожи с подвяленным мясом. – Я ни слова не улавливаю.

– Так они же красноречивые, – удивился Иванов. – Как не понять? Сергеич, ты зелень попробовал?

Андрей утвердительно промычал – квашеная зелень с мясом шла неплохо.

– Генка, а ты не можешь спросить – их не сильно обидит, если я выйду посмотреть на раненую собачку? – неуверенно поинтересовалась Мариэтта. – Ну, на ту, что я тащила? Мне ее абзац как жалко.

Генка после бурного обсуждения с соседками и стариком сказал:

– Они не против. Даже наоборот. Им тоже жалко, но собачка того… Все равно хромая не выживет.

– Живодерские времена, – заворчала Мариэтта, выбираясь к пологу. Андрей и две девчонки, накидывая одежду, полезли следом.

Собачкой занялись в соседней яранге. Андрей подсвечивал фонарем – огня двух крошечных светильников было маловато. Пес скулил, Мариэтта шепотом ругалась. Девчонки переговаривались, в костоправстве они кое-что понимали. Андрей тоже подключился, шины пришлось изготавливать из чьих-то хорошо обглоданных и очищенных ребер. Псина взвизгивала от боли, но терпела. Кости вправили, зафиксировали.

– Вот, будешь какое-то время прямоходящим, – сказала Мариэтта псу, поглаживая пышный загривок.

– Эректусом, значит, – подсказал Андрей.

– Пошленько, гражданин начальник.

– Еще бы. Хомо эректус – человек прямоходящий. А твой дружок, стало быть, канис эректус – собак прямоходящий.

– И откуда вы такой умный, гражданин начальник? Ладно, пусть Эректус. Хотя он, в отличие от всех эректусов, смотри какой умный.

Аборигенки дружно хихикали, словно все понимали. Андрей несколько смутился – раскосые красотки смотрели откровенно.

– Похоже, вы, Андрей Сергеевич, можете выбрать, – небрежно сказала Мариэтта. – Девы здесь истосковавшиеся, а я вполне понятливая. Они вообще-то обе симпатичные. Так что…

– Нет уж, это по Генкиной части. Пошли прэрэм доедать.

Пес на своих «костыликах» благодарно запрыгал за людьми, но в тепло его не пустили. В яранге и так было тесно – голый по пояс Генка демонстрировал народу достоинства «Фермера». Девчонки благоговейно внимали, разглядывали патроны. С огнестрельным оружием здесь были неплохо знакомы – имелось два до изумления разболтанных однозарядных ружья.

– Толковый народ, – с удовольствием сказал Генка. – На лету все схватывают. И совсем не суеверные. В луну и солнце только верят.

Девушки по очереди мерили футболку гостя и хохотали. Старик грозил кривым пальцем. Тихо постукивал бубен. Почему-то было удивительно уютно.

– Старый, если бы мне кто сказал, что я моржовой колбасы обожрусь, – в жизни бы не поверила, – заявила Мариэтта, облизывая пальцы.

– Колбаса оленья. Вот тот рулет – моржовый. Кажется, кымчыт называется.

– Я смотрю, вы местных леди с полуслова понимаете. Ты себе парочку подружек выбрал? Все к тому идет. Никто не против. И я в том числе. Я девушка продвинутая, без предрассудков.

– Мерси. Только ты меня окончательно не развращай. Можно я целиком и полностью на тебя сосредоточусь?

– Ну, сильно возражать не буду. – Мариэтта улыбнулась. – Плохая из меня развратительница.

Бубен тихо постукивал в соседней яранге, оттуда доносились приглушенные взрывы хохота. Андрей пил чай со стариком. Мариэтта свернулась, положив голову на колени начальника. Чай был крепкий, пили с крошечными кусочками пайкового шоколада. Старик покачивал головой, рассказывал, аккуратно прихлебывая из щербатой чашки. Общую суть Андрей ухватывал – жесты старика были доходчивы. У рода наступили тяжелые времена: охотники погибли, детей мало. У соседей на заходе так же. На восходе вообще люди кончились. Плохие времена.

Рядом со стариком сидел мальчишка, с восторгом рассматривал Генкин вороненый инструментальный нож. Утомленный карапуз, раскинувшись, посапывал с другой стороны.

– Что ж они так? – сонно сказала Мариэтта. – Мужиков порастеряли. Так и совсем вымереть можно.

Старик снисходительно улыбнулся, показал пальцами в шрамах.

– Говорит, у моей подружки красивые глаза. Как у настоящих людей, – перевел Андрей.

– По-моему, он сказал – у твоей жены. Я, между прочим, не совсем еще сплю. Старый, как мы их понимаем?

– Все мы люди, все мы человеки.

Старик еще шире улыбнулся, показывая беззубые десны, и принялся подливать чай.

Бубен в соседней яранге все еще постукивал – отгонял злых духов. А может быть, призывал луну не спешить.

Андрей обнимал девчонку, осторожно дышал ей в затылок. Лежать на мехах было удобно, никаких диких запахов Андрей уже давно не чувствовал. Вот только волосы Мариэтты упрямо пахли далекими солнечными травами. Капчага лежала неподвижно, но не спала.

– Мань, а ты знаешь… – прошептал Андрей, едва ощутимо касаясь губами теплой шеи.

– Знаю. Ты меня любишь. Я давно знаю. Мне не обязательно говорить. Я тебя всего знаю, Старый.

Тишина. Только потрескивание огня, рокот бубна. Далеко взвыл волк, немедленно ответили собаки – это тоже тишина. В эту ночь ничего не случится.

– Знаешь, мы могли бы здесь остаться.

– Ага. Только у нас дела. Генка останется.

– Думаешь?

– Ты и сам так думаешь. Самое место здесь Иванову. Он здесь нужен. Если, конечно, сегодня пополам не перетрется. Кобелище ужасный. Они его обожать будут.

– Все к лучшему. Мань, я тебя хочу. Только не сейчас.

– Ой, расстроил. Конечно, не сейчас. Старый, я с тобой как сто лет живу. И, что прикольно, не надоело. Обними покрепче…

* * *

Генка слегка осунулся, но выглядел бодрым.

– Сергеич, тут такое дело…

– Хм, дай угадаю. Оставить тебе инструмент и передать привет Хеш-Ке?

– Ну, типа того. Она самая прекрасная из всех распрекрасных, но тут дело в другом…

– Да не мнись ты. И так понятно.

Разговаривали на свежем воздухе. Воздух казался хрустальным от мороза, но солнце сияло и летели по снегу веселые тени. Стойбище взялось за утренние хлопоты, только две девчонки, скобя нарты, не сводили тревожных взглядов с молодого пришельца.

– Сергеич, я им вправду нужен, – нервно пробормотал Генка.

– Да что ты заладил? Ты человек свободный. Жаль такого бойца оставлять, но тебе «добро» свыше дали. Значит, имеются основания.

– Да что там «основания», главное, вы с Манькой на меня не обижайтесь.

Андрей обхватил парня за плечи:

– Оставайся, дурак. Решил, так оставайся. ФСПП – организация мощная, замена бойцу найдется. Мы, конечно, заскучаем. Так что нам мешает в гости заглянуть? Уж чтобы кружка чая и кусок прэгрэма всегда имелись.

– А то! НЗ всегда будет. – Генка засмеялся, махнул рукой сердечным подружкам. Те, взвизгнув, побежали к слегка оторопевшему Андрею. В следующий миг барышни неумело трясли руки начальнику «КП-29» и хохотали. Андрей не удержался, прыснул. Мариэтта обхватила девчонок:

– Эй, смотрите, мы его бодрым и работящим оставляем! Не заморите стервеца.

Оказалось, что стойбище не работает, а дожидается решения пришельцев. Генка здесь действительно был нужен. Гости мгновенно оказались окружены, все смеялись, осторожно трогали за одежду. Андрею мгновенно презентовали искусно сплетенную подвеску непонятного назначения.

– Ай, – сказала хохочущая Мариэтта, – этак они и тебя уведут. Может, это любовный амулет? Приворожат даже без бубна.

– Вряд ли, меня уже жуткая осквернительница могил захомутала.

* * *

Настоять, чтобы не провожали, было трудно. Солнце уже сияло над сопками, казалось, даже на заснеженные склоны лег намек на весну. Остатки «КП-29» уходили налегке – все раздарили, кроме личных стволов и фотоаппарата. Андрей пощупал живот и покачал головой:

– Я столько чаю в жизни не пил.

– Хороший народ. – Мариэтта вздохнула и сказала увязавшемуся за гостями Эректусу: – Всё, поворачивай, тебе вообще лежать нужно.

Пес насторожил уши – левое было порядком порвано. Восторженно гавкнул.

– Да я тебе все скормила, – с сожалением сказала Капчага. – Одни патроны в кармане болтаются. Иди домой.

Пес дал почесать себя за ушами, развернулся и бодро поковылял к стойбищу.

– Вот ни слова не понимают, а всё всем понятно, – печально сказала Мариэтта. – А у нас объясняешь, объясняешь – как глухие.

– Пойдем, осквернительница. Нам еще отчет писать. Хорошо, что глухие читать умеют.

– Идем. – Мариэтта обернулась. Эректус сидел на вершинке, увидев, что на него смотрят, коротко взвыл.

– Провожают!.. – Капчага всхлипнула. – А встречать нас некому. Вот жизнь, а, Старый?

– Жизнь, она такая. Только встречать нас будут. И координаторская группа, и милиция. И еще одно хвостатое. Небось уже орет-ругается, что утренним молоком и сосиской не обеспечили. Склочное животное, между прочим.

– Ох, пойдем. Я, кажется, дверь в пищеблок плохо захлопнула.

Глава 3
Зачем Топтать Свою Любовь

Deutschland Radio. «Власти города Киль называют эвакуацию с судов в Любекской бухте «национальным позором». Водолазы продолжают работы…»

Радиостанция «Шансон-24». «…А теперь давайте поднимем настроение слушателям. Для вас споет Григорий Морг. Слушаем «Рухнувшую звезду»…»

www.dom.666.2. «Хохрякин и Золотницкая провели ночь вместе! «…!» – сказала Музикина. Что ответят влюбленные?!»

Из сводки ФСПП

Патрульная служба

13 мая. 19.45

– …Еще раз повторяю: со службой вы знакомы, разжевывать и на азы напирать никто не собирается. Да и некогда. В специфику втянетесь в процессе. Вопросы есть? Нет? Отделение, встать! На выход…

Класс зашумел, два десятка парней и мужиков порядком проголодались и засиделись. Курсы были краткосрочные, и плотные десятичасовые занятия порядком выматывали. Если учесть поездки на стрельбище и медцентр, так и вообще… Марик подхватил рюкзак, нахлобучил яркий берет: своей формы у ФСПП еще не было, пока выдали эмчеэсовскую, но с крупными лейблами-липучками нового ведомства на груди и спине.

– Россошко, Шумилову, Морозовскому – остаться…

Тьфу, опять что-то.

В коридоре шумели, а капитан-инструктор без долгих слов вытряхнул из конверта нашивки:

– Выпускаетесь командирами патрулей. Завтра к 7.00 на повторное собеседование к психологам. Звание вам присвоено в любом случае, а распределением они и займутся.

– Так вроде еще три дня занятий, товарищ капитан.

– Сокращаем. Грамотных учить – только портить. Поздравляю со званием. Свободны.

В коридоре Никола Россошко пробурчал:

– Блин, еще и «сопли» прилепили.

– Так и оклад повыше, – заметил рассудительный Морозовский.

– Что мне оклад? У меня уже мозг набекрень без всяких там «свищей» и «проколов». Жопу отсидел, руки от пальбы уже трясутся. Это надо ж за две недели так человека уделать.

– Чего уж теперь? – пробормотал Марик. – Пойдемте жрать, в животе сосет.

– Так пошли. – Никола помял в пальцах нашивку. – Хоть бы слепили нормально. Вон нитки торчат.

– Торопились…

Марик заехал в «Космический». Вообще-то теперь избегал здесь отовариваться – знакомых больно много, да и ощущения не очень-то… Но сегодня повод был. Набрал продуктов, бутылку светлого чилийского – Светке оно нравилось. Потом поднялся наверх. Медведей оставалось всего два. Наверное, того самого, прыгучего, и не было – списать были должны. Ну да все равно. Розовый крупный зверь сел в тележку, глуповато, но довольно улыбался.

– Вас раньше отпустили, что ли? – Светка брякнула на стол сковороду и спешно резала хлеб.

– Угу, выпуск у нас завтра.

Подруга немедленно замерла, через секунду хлюпнула носом. Да, с этим у нее быстро.

– Брось, – сказал Марик, ставя бутылку чилийского. – Нервы нервами, а мне уж точно спокойнее будет. Я ж тогда чуть в штаны не наделал. Теперь хоть ствол на службе будет. Время сейчас смутное…

– Дурак. Успокоил, называется.

– Так я успокою, – пообещал Марик, обнимая подругу сзади. – Сейчас по капельке…

– Точно, дурак. Я же тебя теперь и не вижу почти.

– Чего на меня смотреть? Так, пощупала иногда, и ладно. А когда меня нет – вот тебе для тактильных ощущений…

Светка потрепала глупого розового зверя между ушей:

– Господи, вот же придумал. Что я тебе, маленькая?

– Не, это я маленький. Что-то к игрушкам потянуло.

– Ага, ты маленький-премаленький…

Картошка остыла. Бутылка янтарно сияла в свете крошечного кухонного бра… Поскрипывало старое кресло… Светка постанывала, закидывая голову… Ох, развалится когда-нибудь кресло. Опять хозяева нудить начнут…

* * *

Окончательно проснулся Марик уже на собеседовании. Сначала новый врач просканировал будущих командиров патрулей, курсанты ворчали – о негативном воздействии полевого томографа на потенцию ходили самые нехорошие слухи. Потом, очевидно, в качестве стимула для воспроизведения этой самой потенции заявилась психолог. Очень даже такая… бодрящая девушка. Ну, не то чтобы по возрасту девушка, но откровенно хороша. Садиться не стала, оперлась об инструкторский стол, улыбнулась лучезарно:

– Коротко, товарищи бойцы. О текущих событиях, задачах и целях ФСПП вы знаете. Надежды, что на вас город возлагает, несомненно оправдаете. Так что мозг я вам выносить не стану. Сами спрашивайте. Меня Наталья Юрьевна зовут. Специалист я относительно осведомленный, могу растолковать всё, что входит в ваш допуск, и даже чуть больше.

Россошко кашлянул:

– Извините, Наталья Юрьевна, вопрос-то, наверное, непосредственно к командованию. Почему именно нам лычки дали? Лично я точно не заслужил. Зачеты сдавал средненько. Медицину – вообще с пересдачей.

– Но сдал ведь? – психолог улыбнулась. – В целом вы подходите. Кроме того, каждый прошел обследование. У всех уровень коэффициента Экст выше единицы. До поисковиков вы не дотягиваете, но и принижать ваши таланты и способности не стоит.

– У меня Экст меньше 0,5, – сказал Марик.

– Так у вас, Шумилов, личный опыт противодействия. Сейчас такой опыт на вес золота. Если вы не против, я с вами отдельно побеседую. Очень мне будет полезно как профессионалу. Что касается звания, то в ближайшем будущем пройдет реорганизация структуры. Вводится новое штатное расписание, гм, если не ошибаюсь – взводного и ротного звена. Работать будем и одновременно формироваться. Опыт появится, новые наработки…

– Значит, опыт скоро появится? – мрачно уточнил Морозовский.

– Вот в этом нет ни малейших сомнений. – Психологша смотрела прямо в глаза высокому курсанту. – Готовьтесь, бойцы…

Беседа была действительно короткой. Новоиспеченные командиры патрулей вывалились покурить, а Марик остался с психологом.

– Да ты садись. И рассказывай. – Наталья Юрьевна села за первый стол, и Марику пришлось устраиваться рядом.

– Значит, я нес службу на контроле торгового зала непродовольственных товаров…

– Стоп. Рапорт я читала. Внимательно. Просто расскажи о собственных впечатлениях и мыслях. Можно не в хронологическом порядке…

Марик рассказал. Путаясь, перепрыгивая с одного на другое. О глазах «палача из «Космического», о торговом зале, который казался бесконечным… О храбром медведе…

– Вот это да… Розовый, значит? – Наталья Юрьевна, по-девчоночьи подперев подбородок рукой, восторженно слушала. – Может, он медведица?

– Скажешь тоже. Китайцы до таких извращений еще не додумались.

– Да я не в этом смысле. – Психолог хихикнула. – Там эти медведи еще остались?

– Один остался. А предпоследнего я вчера купил. Может, на складе…

– Да я на твоего не претендую. Просто хотелось взглянуть. – Наталья Юрьевна, которая казалась уже не холеной журнальной красавицей, а просто симпатичной специалисткой-коллегой, выудила из сумочки визитную карточку. – Вспомнишь еще что – звони. Это центральная диспетчерская психологического центра ФСПП. Но мне обязательно всё передадут.

– Ага. Только я вряд ли что еще вспомню. Там и было-то минут пять.

– Так не только по «Космическому». Если что-то этакое еще возникнет. Хотя бы и на твоем собственном психологическом фронте. Мы в этой сфере затяжные бои и ведем. Тебя, извини, как лучше: Марат или Марик?

– Да к Марику и привык. Марат сильно… революционно.

Наталья засмеялась, протянула узкую ладонь:

– Успеха, Марик.

В коридоре подвалили сослуживцы:

– Во, охмурила секс-бомба?

– Ага, – согласился Марик, – профессионально сцапала. Но пользы от нее, видать, побольше, чем от нас, новобранцев с «соплями».

– Мне срочно нужна сексуально-психологическая помощь, – озабоченно заметил Сашка.

– Так для начала к штатному обратись.

Парни заржали: оба штатных психолога Патрульного центра подготовки без труда вскидывали на стол почти стокилограммовый кофр «двуликого януса». Прямиком из армейцев перевели мощных специалистов.

* * *

Самое странное, что сдавать личное оружие не требовалось. Наоборот, начальство рекомендовало носить стволы при себе и в неслужебное время. Автомат – можно и в оружейку. Но патрульная машина постоянно у закрепленного водителя, бронежилеты и спецоснащение в усиленном багажнике. Поговаривали, что скоро для всех служб ФСПП будет официально введен режим постоянной готовности.

Марик шел по проспекту 60-летия Октября, нес пакет с бананами. Пока торчали на вызове у Даниловского, успели затариться. Фрукты на тамошней базе на диво дешевые, и хотя особо экономить смысла не имелось, инстинкт всё одно срабатывает. Тем более проторчали долго, хотя вызов был ложным. Кладовщик сам повесился. Сканирование ничего не дало. И хотя тамошнее УВД изо всех сил «стрелки переводило», не желая на себя дело брать, все равно пришлось им оформлять. Координатор ФСПП в конце концов «полицаев» откровенно послал. Да, жертва себя на шестиметровой высоте подвесила. Ну и что такого? Лестницу имел мужик, вот и взобрался. Может, в детстве летчиком мечтал стать. Не срослось, вот и…

Вообще срасталось все трудно. За неделю службы Марик втянулся, начал улавливать нюансы. Взять хотя бы контакты с милицией-полицией. Там всё еще по-старому мыслят. Но даже не это пугает, а плавное, но неуклонное давление собственного руководства. Что там, наверху, такое страшное знают? Хотя бы Наталью свет Юрьевну вспомнить. Вовсе не зараженный «Психой» человек с топором её пугал и не покупатели порубленные. Шире наверху смотрят, масштабнее…

Марик пощупал локтем ПМ. Новая кобура под курткой пристроилась удобно. Три запасных магазина в чехле-подсумке пистолет уравновешивают. Пока самое лучшее ФСПП дают, не жмотничают. Но когда тебе приказано такой боекомплект на себе таскать, невольно задумаешься. Это доверие такое, или уже им, наверху, наплевать? Не имеет уже один ствол, один человек особой ценности. Даже двенадцать порубленных душ в «Космическом» особо не удивляют.

Все-таки не понять. Всплеска терроризма и прочих поганых вещей пока не наблюдалось. Несколько процентов роста, но это запросто можно списать на весеннее обострение, на погоду… Вон мерзость какая на улице. Ночью чуть ли не минус будет…

Но странно, конечно, теперь люди умирают. Взять сегодняшнего кладовщика. Ведь едва сняли эмчеэсовцы с такой высотищи.

Бананов нужно было поменьше взять. Всю руку дешевый фрукт оттянул. Марик срезал двором, прошел пешеходной дорожкой, вышел на Ферсмана. Снова начало моросить с темного, почти ночного неба… Может, того… граммов сто принять? Светка, естественно, не одобряет, но в целях профилактики. А то колесишь целый день как бездомный…

Угу. Утром в сводке было. Патрульный экипаж завернул на заправку на Профсоюзной. К бойцам подвалил бомж, начал выпрашивать «на пиво». Его мягко направили по определенному адресу. Разобидевшийся бомжара рассупонился и пристроился помочиться прямиком на радиатор. Понятно, ребята выскочили, чтобы вразумить. У бомжа оказалась арматурина. Стрелять было нельзя – гоблин вонючий прыгал рядом с колонкой. Его пытались оттеснить к газону. Как назло, рядом оказался инкассаторский броневичок. Один из инкассаторов ни с того ни с сего открыл дверь и бабахнул в бомжа из помповухи. Не попал. Вернее, попал, но не в бродягу, а в «Хонду», въезжавшую на заправку. Водителя (Симонян А.В., 32 лет) – наповал. Младшую Симонян (7 лет) – в крайне тяжелое состояние. Бомжара, воспользовавшись моментом, перешел в решительную атаку. Зазевавшийся командир патруля схлопотал двадцать сантиметров под нижний срез бронежилета, то есть в пах. Остальной экипаж не выдержал и расстреляли вонючку из пистолетов. Разумно стреляли, колонку не зацепили, но череп бомжику все-таки попортили. Инкассатор-снайпер вылез из броневика, глянул на бомжа валяющегося, на патрульного, уцепившегося за ржавую железяку, торчащую между ног. Послушал, как пищит в «Хонде» девчонка с полуоторванной картечью ручонкой. Упер ствол дробовика себе под подбородок и дернул спуск…

Примчавшаяся медгруппа ФСПП просканировала трупы. Симонян А.В. была чиста, у подпорченного бомжа обнаружили фоновые следы, у инкассатора тоже вроде бы что-то нащупывалось, но поскольку содержимое черепа прилипло к потолку козырька заправки, сканировать было трудновато…

М-да, оружие – это такая штука. Надо бы Светку домой отправить, черт с ней, с учебой…

Марик обнаружил, что пересекает трамвайные пути на Вавилова. Ни хрена себе задумался! Мимо дома проскочил, и бананы не помешали. Тьфу, по такой погоде лишние триста метров – не подарок.

…Теперь командир патруля № 143ЮЗ пришел в себя на Ферсмана. Посмотрел на витрину автомагазина, на тротуар. В сером сумраке прогуливались нахохленные голуби. По огромной луже увлеченно катался пацан в желтом дождевике – дутые шины велосипеда красиво рассекали водную гладь.

Черт, да какая тут водка?! И так домой попасть не можем. Марик подхватил пакет с бананами обеими руками, прижал к груди, вдохнул чужеземный аромат и направился назад. Светка просто не поверит…

Помойка, куда сто раз мусор выносил, опять голуби, дорожка через палисадник… Стоп! Опять проскочил…

Накатил страх. Хотелось бросить пакет, побежать…

Десять, двадцать шагов… Бордюры, сходящиеся под острым углом… Здесь всегда срезал к подъезду, если не грязно.

Поднять голову не было сил.

Марик выругался. Этак впору на внеочередное сканирование проситься.

Дом по ул. Ферсмана 5, дробь… дробь…

Адрес из головы выскочил. Но дома-то нет! Совсем нет! Газон раскисший, детская площадка… Дальше отремонтированная хоккейная «коробка». Ну, она-то была. Или не было?

Марик машинально опустил пакет на бордюр – так не испачкается. Дом… Это как? Галлюцинация? На курсах говорили…

От проезда и голубиной помойки целеустремленно шла молодая женщина. Свернула, замедлила шаг, встала, рассеянно открыла сумочку, закурила. Направилась к пешеходной дорожке, обогнула торчащего столбом Марика.

– Девушка, – сказал начальник патруля в спину обтянутой куцей, не по погоде, курточкой.

– Ой, ради бога, молодой человек. У меня настроение не то, – мягко, но решительно отрезала молодуха.

– Послушайте, мы же с вами в соседних подъездах…

Коротко глянула через плечо:

– Не выдумывайте, молодой человек. В первый раз вас вижу. Идиот какой-то…

Марик сначала плелся следом, потом почему-то оказался у института. Дура какая-то. Чего грубила? Спросить только хотел. Ладно, домой нужно. Светка заждалась…

Марик застонал. Дом-то того…

Возвращался к просторному газону еще трижды. Удалось вспомнить, что рядом еще одна хрущевка стояла. Но номера вспомнить так и не мог. Квартиру тоже. Этаж вроде третий. Но Светку забыть ну никак нельзя.

Амнезия, что ли? Может сразу в медцентр поехать? Врачи хорошие. Но Светка-то как?

Подходили люди, замедляли шаг. Топтались в короткой растерянности. Расходились: кто к метро, кто в сторону Вавилова и Ленинского проспекта. Постепенно ускоряли шаг, обретали уверенность. Подъехала обшарпанная «Мазда», водитель выгрузил детскую коляску, пакеты с продуктами. Постоял, загрузил все обратно и уехал, бибикнув на наглую кошку.

Кошку Марик вообще не помнил. Как же так? Может, просто с другой стороны к дому подойти?

Опомнился, сидя под «грибком». Было сыро, пакет испачкал брюки. Марик оторвал от грозди банан. Совершенно безвкусный.

Лужи, мокрая трава. Асфальт, угол дома… Нет, не того. Господи, Светка, ты только найдись…

Табличка «РЭУ» Академический… Был ведь здесь, определенно был. Когда батарея отопления потекла, заходил…

В диспетчерской сидела моложавая блондинка, пристально смотрела в монитор. Наверное, пасьянс раскладывает.

– Извините, я по поводу дома номер пять…

– Пятый по Вавилова – не наш участок, – вежливо проинформировала блондинка.

– Нет, пятый по Ферсмана.

Диспетчер наконец оторвалась от монитора:

– Молодой человек, вы адрес проверьте. Нет у нас пятого по Ферсмана.

– Как нет, я же к вам приходил насчет трубы. Дом пять, только дробь я забыл.

Блондинка потянулась было к журналу регистраций, опомнилась и рассердилась:

– Молодой человек, я здесь шесть лет работаю. Нет на Ферсмана пятого дома. Ни с дробями, ни с дополнительными строениями. Снесли давным-давно.

– Как снесли? Когда?

Блондинка снова слегка запнулась:

– Так не помню я. Еще до меня было. Послушайте, вы адрес-то свой проверьте. Что ищете? Может, третий номер или пятнадцатый? Часто путают. Понимаете, тут такие кварталы…

Марик кивнул и пошел к двери.

– Ой, молодой человек, сумку забыли!

– Я сейчас…

На улице, под тусклым фонарем, висящим на козырьке подъезда, вынул телефон. Потом поспешно полез в паспорт. Временная регистрация: Ферсмана, дом… Тут свет проклятого фонарь предавал – не разберешь цифру: пять, три, пятнадцать? На миг показалось что улица вообще не Ферсмана, а какого-то Ферстера[9]9
  Ферстер Отфрид (1873–1941), немецкий невропатолог. Труды по локализации мозговых функций, хирургическому лечению эпилепсии.


[Закрыть]. Или Фейербаха?[10]10
  Фейербах Людвиг (1804–1872), немецкий философ.


[Закрыть] Были вообще такие?

Телефон служебный, все номера заранее забиты. Медцентр ответил сразу.

– Патруль сто сорок три ЮЗ. Отдыхающая смена. Командир Шумилов. Нуждаюсь в срочном сканировании. И это… Пришлите кого-нибудь разобраться. И координатора…

Из двери РЭУ выскочила блондинка:

– Ой, догнала! Пакет-то… Да что случилось?

Марик сел на мокрую лавку:

– Сейчас подъедут и разберутся. Вы, случаем, не курите?

* * *

Мощный прожектор тягача высвечивал газон и мокрую детскую площадку. Оцепление уже сняли – не от кого было охранять никому не нужный пустырь. В фургончике МЧС плакала женщина все время, то забывавшая, то вспоминавшая, как звали ее пропавшую дочь. Курили два мужика: отец с сыном, рядом сидел поскуливающий мокрый спаниель. Нескольких человек, потерянно круживших вокруг квартала, эмчеэсовцы уже отправили в гостиницу.

Из штабного автобуса наконец начало выходить начальство. Двинулось к машинам с мигалками. Марик перехватил высокого сухощавого мужика – вроде как из старших:

– Товарищ, извините, не знаю, как вас по званию…

– А, патрульный? Шумилов, кажется? Ты вот что, не волнуйся. От службы пока отстраняешься. Главное – не психуй. Соберем опытную опергруппу – разберутся. И спасибо, без тебя бы черт знает когда спохватились. А пока отдыхай. С наскока тут ничего не прояснишь. Но разберемся.

– Где? Где мне отдыхать-то? – глупо спросил Марик.

Начальник вздохнул и крикнул куда-то в темноту: