Текст книги "Песни настоящих мужчин"

Юрий Иосифович Визбор
Песни настоящих мужчин

Он дал своему поколению голос

Юрий Визбор – романтик 50–70 годов, гулял со своей гитарой счастливо и ярко; его песенная лирика летала над хибинскими и забайкальскими лесами, над ледниками Кавказа и песками Средней Азии…

…Те интонации, найденные Визбором, поэтом, были в ходу в лирике 70–80 годов и простое мужество, и неожиданная прямота исповеди. Никакой выспренности, все почти по-домашнему просто – лыжи у печки, качнувшийся вагон, намокшая палатка… Дом на колесах.

Герой Визбора в связке и цепочке – легко и естественно. Человек с рюкзаком и ледорубом на крутом склоне, на накренившейся палубе, за рулем мчащейся машины, за штурвалом взмывающего самолета – он всегда улыбается. Юрий Визбор – это тепло дружеских рук, улыбка солидарности, ликование встречи. Он дал своему поколению голос, дал жанр и именно с его голоса, с его легкой руки пошло уже поветрие и явились менестрели следующих поколений – принцип был распознан, почин подхвачен.

Л. Аннинский

Многоголосье

Наполним музыкой сердца

А. П. Межирову

 
Наполним музыкой сердца!
Устроим праздники из буден.
Своих мучителей забудем.
Вот сквер – пройдемся ж до конца.
Найдем любимейшую дверь,
За ней ряд кресел золоченых,
Куда с восторгом увлеченных
Внесем мы тихий груз своих потерь.
 
 
Какая музыка была,
Какая музыка звучала!
Она совсем не поучала,
А лишь тихонечко звала.
Звала добро считать добром
И хлеб считать благодеяньем,
Страданье вылечить страданьем,
А душу греть вином или огнем.
 
 
И светел полуночный зал.
Нас гений издали приметил,
И, разглядев, кивком отметил,
И даль иную показал.
Там было очень хорошо,
И все вселяло там надежды,
Что сменит жизнь свои одежды…
…………………………………………………
 
 
Наполним музыкой сердца!
Устроим праздники из буден.
Своих мучителей забудем.
Вот сквер – пройдемся ж до конца.
Найдем любимейшую дверь,
За ней ряд кресел золоченых,
Куда с восторгом увлеченных
Внесем мы тихий груз своих потерь.
 

2 июля 1975

Апрельская прогулка

 
Есть тайная печаль в весне первоначальной,
Когда последний снег нам несказанно жаль,
Когда в пустых лесах негромко и случайно
Из дальнего окна доносится рояль.
 
 
И ветер там вершит круженье занавески,
Там от движенья нот чуть звякает хрусталь.
Там девочка моя, еще ничья невеста,
Играет, чтоб весну сопровождал рояль.
 
 
Ребята! Нам пора, пока мы не сменили
Веселую печаль на черную печаль,
Пока своим богам нигде не изменили, —
В программах наших судьб передают рояль.
 
 
И будет счастье нам, пока легко и смело
Та девочка творит над миром пастораль,
Пока по всей земле, во все ее пределы
Из дальнего окна доносится рояль.
 

17–22 мая 1978

Иркутск-Москва

А будет это так

 
А будет это так: заплачет ночь дискантом
И ржавый ломкий лист зацепит за луну,
И белый-белый снег падет с небес десантом,
Чтоб черным городам придать голубизну.
 
 
И тучи набегут, созвездьями гонимы.
Поднимем воротник, как парус декабря,
И старый-старый пес с глазами пилигрима
Закинет морду вверх при желтых фонарях.
 
 
Друзья мои, друзья, начать бы все сначала,
На влажных берегах разбить свои шатры,
Валяться б на досках нагретого причала
И видеть, как дымят далекие костры.
 
 
Еще придет зима в созвездии удачи,
И легкая лыжня помчится от дверей,
И, может быть, тогда удастся нам иначе,
Иначе, чем теперь, прожить остаток дней.
 

21 ноября 1975

Вересковый куст

 
Вот хорошо: и тихо, и достойно,
Ни городов, ни шума, ни звонков.
Ветру открыты все четыре стороны,
Мачта сосны и парус облаков.
 
 
Из-под сырой травы желтеет осень,
Вешнее солнце щиплет щеки нам.
Ты говоришь: «Куда это нас сносит?
Я несказанно так удивлена…»
 
 
Вересковый куст, словно лодка,
И далёко-далёко земля.
Вересковый куст, словно лодка,
А в лодке ни весел, ни руля.
 
 
И торопливых слов не понимая,
Руки раскинув в небе пустом,
Вся ты плывешь в синей воде мая,
Брошенным в реку белым крестом.
 
 
Версты любви – их вдоволь было, вдоволь —
За горизонт ушли, за облака,
Только вот жалко вереск тот медовый,
Да и, пожалуй, тех мест не разыскать.
 

17 апреля 1972

Обучаю играть на гитаре

 
Обучаю играть на гитаре
Ледокольщика Сашу Седых.
Ледокол по торосу ударит —
Саша крепче прихватит лады.
Ученик мне достался упрямый,
Он струну теребит от души.
У него на столе телеграмма:
«Разлюбила. Прощай. Не пиши».
 
 
Улыбаясь на фотокартинке,
С нами дама во льдах колесит.
Нью-Игарка, мадам, Лос-Дудинка,
Иностранный поселок Тикси.
 
 
Я гитарой не сильно владею
И с ладами порой не в ладах:
Обучался у местных злодеев
В тополиных московских дворах.
Но для Саши я бог, между прочим, —
Без гитары ему не житье.
Странным именем Визбор Иосич
Он мне дарит почтенье свое.
 
 
Ах, коварное это коварство
Дальнобойный имеет гарпун.
Оборона теперь и лекарство —
Семь гитарных потрепанных струн.
Говорит он мне: «Это детали.
Ну, ошиблась в своей суете»…
Обучаю играть на гитаре
И учусь у людей доброте.
 
 
Улыбаясь на фотокартинке,
С нами дама во льдах колесит.
Нью-Игарка, мадам, Лос-Дудинка,
Иностранный поселок Тикси.
 

1979

Арктика – Москва

* * *

 
Есть в Родине моей такая грусть,
Какую описать я не берусь.
Я только знаю – эта грусть светла
И никогда душе не тяжела.
 
 
Ну что за тайна в сумрачных полях,
В тропинке, огибающей овраг,
И в листьях, что плывут себе, легки,
По черным зеркалам лесной реки.
 

Июль 1978

Подарите мне море
Из телефильма «Морские ворота»
Музыка В. Берковского и С. Никитина

 
Я когда-то состарюсь, память временем смоет.
Если будут подарки мне к тому рубежу —
Не дарите мне берег, подарите мне море,
Я за это, ребята, вам спасибо скажу.
 
 
Поплыву я по морю, свою жизнь вспоминая,
Вспоминая свой город, где остались друзья,
Где все улицы в море, словно реки, впадают,
И дома, как баркасы, на приколе стоят.
 
 
Что же мне еще надо? Да, пожалуй, и хватит.
Лишь бы старенький дизель безотказно служил,
Лишь бы руки устали на полуночной вахте,
Чтоб почувствовать снова, что пока что ты жив.
 
 
Лишь бы я возвращался, знаменитый и старый,
Лишь бы доски причала, проходя, прогибал,
Лишь бы старый товарищ, от работы усталый,
С молчаливой улыбкой руку мне пожимал.
 
 
Я когда-то состарюсь, память временем смоет.
Если будут подарки мне к тому рубежу —
Не дарите мне берег, подарите мне море,
Я за это, ребята, вам спасибо скажу.
 

23 мая 1974

Многоголосье

 
О мой пресветлый отчий край!
О голоса его и звоны!
В какую высь ни залетай, —
Всё над тобой его иконы.
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.
 
 
Какой покой в его лесах,
Как в них черны и влажны реки!
Какие храмы в небесах
Над ним возведены навеки!
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.
 
 
Я – как скрещенье многих дней,
И слышу я в лугах росистых
И голоса моих друзей,
И голоса с небес российских.
 
 
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.
 

Август – 21 сентября 1978

Альплагерь «Узункол» – Москва

Сон под пятницу

 
Попробуем заснуть под пятницу,
Под пятницу, под пятницу.
Во сне вся жизнь на нас накатится
Салазками под Новый год.
Бретельки в довоенном платьице,
И шар воздушный катится…
Четверг за нас за всех расплатится
И чистых пятнице сдает.
 
 
И все, что с нами дальше сбудется,
Ах, сбудется, ах, сбудется,
Пройдя по этой смутной улице,
Чтоб знали мы в конце концов,
Что много лет за нами, старыми,
Бредет во тьме кварталами
Какое-то весьма усталое
И дорогое нам лицо.
 
 
А Новый год и ель зеленая,
Зеленая, зеленая,
Свеча, гореньем утомленная,
И некий милый человек…
И пахнет корка мандаринная,
Звезда висит старинная,
И детство – все такое длинное,
И наш такой короткий век.
 
 
Всю ночь бредем мы сквозь сумятицу,
Сумятицу, сумятицу,
И лишь к утру на нас накатится
Догадка, что была в крови:
 
 
Все оттого, что сон под пятницу,
Под пятницу, под пятницу
Нам дан затем, чтобы не спрятаться
От нашей собственной любви.
 

29 декабря 1979

Москва

В Аркашиной квартире

 
В Аркашиной квартире живут чужие люди,
Ни Юли, ни Аркаши давно в тех стенах нет.
Там также не сижу я с картошечкой в мундире,
И вовсе не Аркашин горит на кухне свет.
 
 
Неужто эти годы прошли на самом деле,
Пока мы разбирались – кто теща, кто свекровь?
Куда же мы глядели, покуда все галдели
И бойко рифмовали слова «любовь» и «кровь»?
 
 
В Аркашиной квартире бывали эти рифмы
Не в виде сочинений, а в виде высоты.
Там даже красовалась неясным логарифмом
Абстрактная картина для общей красоты.
 
 
Нам это все досталось не в качестве наживы,
И был неповторимым наш грошевой уют.
Ах, слава Богу, братцы, что все мы вроде живы,
И все, что мы имели, уже не украдут.
 
 
Мы были так богаты чужой и общей болью,
Наивною моралью, желаньем петь да петь.
Все это оплатили любовью мы и кровью, —
Не дай нам Бог, ребята, в дальнейшем обеднеть.
 
 
В Аркашиной квартире всё бродят наши тени,
На кухне выпивают и курят у окна.
Абстрактная картина – судеб переплетенье,
И так несправедливо, что жизнь у нас одна.
 

Август 1979

Мурманск

Песня о быстротекущем времени
Из пьесы «Автоград-XXI»
Музыка Ген. Гладкова

 
Есть на земле вещество —
То, что дороже всего,
То, что отпущено нам
Поровну, всем пополам.
Встретим его мы везде —
В небе, в земле и в воде.
Мало, представьте, того —
Нам не уйти от него.
 
 
Вот происходят дела:
Только тайга здесь была,
Только была да сплыла —
Стройка огнями легла.
Новые стены встают,
Новые песни поют,
И, новостями полна,
Новая мчится луна.
 
 
Время шагало пешком,
Ехало время верхом,
 
 
Поездом мчалось в пути,
Нынче ракетой летит.
Время великих надежд:
Год превращается в день,
Век превращается в год —
Время такое идет.
 
 
Это – время,
Время нашей жизни.
Слушай, время, —
Мы обгоним тебя.
 

Сентябрь 1973

Деньги

 
Теперь толкуют о деньгах
В любых заброшенных снегах,
В портах, постелях, поездах,
Под всяким мелким зодиаком.
Тот век рассыпался, как мел,
Который словом жить умел,
Что начиналось с буквы «Л»,
Заканчиваясь мягким знаком.
 
 
О жгучий взгляд из-под бровей!
Листанье сборника кровей!
Что было содержаньем дней,
То стало приложеньем вроде.
Вот новоявленный Моцарт,
Сродни менялам и купцам,
Забыв про двор, где ждут сердца,
К двору монетному подходит.
 
 
Все на продажу понеслось,
И что продать, увы, нашлось:
В цене все то, что удалось,
И спрос не сходит на интриги.
Явились всюду чудеса,
Рубли раздув, как паруса,
И рыцарские голоса
Смехоподобны, как вериги.
 
 
Моя надежда на того,
Кто, не присвоив ничего,
Свое святое естество
Сберег в дворцах или в бараках,
Кто посреди обычных дел
За словом следовать посмел,
Что начиналось с буквы «Л»,
Заканчиваясь мягким знаком.
 

18–21 мая 1982

Пахра

Мне твердят

 
Мне твердят, что скоро ты любовь найдешь
И узнаешь с первого же взгляда.
Мне бы только знать, что где-то ты живешь,
И клянусь, мне большего не надо.
 
 
Снова в синем небе журавли трубят.
Я брожу по краскам листопада.
 
 
Мне б хотя бы мельком повидать тебя,
И клянусь, мне большего не надо.
 
 
Дай мне руку, слово для меня скажи,
Ты моя тревога и награда.
Мне б хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь,
И клянусь, мне большего не надо.
 

19 июля 1973

Огонь в ночи
Из телефильма «Миг удачи»
Музыка В. Бальчева

 
В простых вещах покой ищи.
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
 
 
И чтоб свечою голубой
Плыла бы ночь большая,
Свою судьбу с другой судьбой
В ночи перемешаем.
 
 
Когда-то радовавший нас,
Забудем груз регалий.
Сожжем былые времена,
Как нас они сжигали.
 
 
И будто пара лебедей,
Друг друга полюбивших,
Простим простивших нас людей,
Простим и непростивших.
 
 
Вот вам от полночи ключи,
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
 

7–9 июля 1974

Румыния

Охотный ряд

 
Нажми, водитель, тормоз, наконец,
Ты нас тиранил три часа подряд.
Слезайте, граждане, приехали, конец —
Охотный ряд, Охотный ряд!
 
 
Когда-то здесь горланили купцы,
Москву будила зимняя заря,
И над сугробами звенели бубенцы —
Охотный ряд, Охотный ряд!
 
 
Здесь бродит Запад, гидов теребя,
На «Метрополь» колхозники глядят.
Как неохота уезжать мне от тебя,
Охотный ряд, Охотный ряд!
 
 
Вот дымный берег юности моей,
И гавань встреч, и порт ночных утрат,
Вот перекресток ста пятнадцати морей —
Охотный ряд, Охотный ряд!
 
 
Нажми, водитель, тормоз, наконец,
Ты нас тиранил три часа подряд.
Слезайте, граждане, приехали, конец —
Охотный ряд, Охотный ряд!
 

1960

Какие слова у дождя

 
Какие слова у дождя? – Никаких.
Он тихо на старую землю ложится,
И вот на земле уж ничто не пылится,
Ничто не болит и не давят долги.
 
 
Какие слова у меня? – Тишина.
Немая луна всю пустыню заполнит
И так стережет эту белую полночь,
Что только тобой эта полночь полна.
 
 
Какие слова у тебя? – Красота.
Ты белое платье по миру проносишь
И запахи ливней в ладонях приносишь,
И льет на пустыни мои доброта.
 
 
Какие слова у дорог? – Торжество.
Мы мчимся по ливням, любовь постигая.
И редкие звезды сквозь тучи мигают,
И капли дрожат на стекле ветровом.
 

20 сентября 1974

Мне не хватает тебя
Музыка П. Аедоницкого

 
Где-то ходишь ты через дожди,
Проживаешь ты жизнью иною.
Говорят мне – весну подожди,
Все иначе предстанет весною.
Только в этой весне
Ветры грустно трубят —
Ты ведь знаешь, что мне
Не хватает тебя.
 
 
Говорят, есть таблетки для сна,
С ними полный покой обеспечен,
Есть в гитаре такая струна,
Что весельем печали все лечит.
Но не в лад той струне
Все другие скорбят —
Ты ведь знаешь, что мне
Не хватает тебя.
 
 
И еще мне советы дают:
Дескать, клин выбивается клином.
Хорошо, мол, уехать на юг,
Где сияет луна над долиной.
Но стою при луне
Я, платок теребя, —
Ты ведь знаешь, что мне
Не хватает тебя.
 
 
Я найду тебя, я не сдалась,
Я пройду сквозь метели и мели!
Для того и планета кругла,
Чтоб на ней перекрестки имелись.
Ни годам, ни судьбе
Нас с тобой не разнять,
Ты ведь знаешь – тебе
Не хватает меня
 

22 июня 1973

Я вернулся

 
Здравствуй, здравствуй, я вернулся!
Я к разлуке прикоснулся,
Я покинул край, в котором
Лишь одни большие горы,
Меж горами перевалы, —
В том краю ты не бывала, —
Там звезда есть голубая,
В ней угадывал тебя я.
 
 
Здравствуй, здравствуй, друг мой вечный!
Вот и кофе, вот и свечи,
Вот созвездье голубое,
Вот и мы вдвоем с тобою.
Наши дни бегут к закату,
Мы, как малые ребята,
Взявшись за руки, клянемся —
То ли плачем, то ль смеемся.
 
 
Здравствуй, здравствуй, милый случай!
Здравствуй, храбрый мой попутчик!
Разреши идти с тобою
За звездою голубою.
 
 
И на рынок за хлебами,
И с корзиной за грибами,
И нести вдвоем в корзинке
Наших жизней половинки.
 

27 июля 1976

Фанские горы

Не жалейте меня

 
В то лето шли дожди и плакала погода
Над тем, что впереди не виделось исхода.
И в стареньком плаще среди людей по лужам,
Как будто средь вещей, шагал я неуклюже.
 
 
В то лето шли дожди и рушились надежды,
Что Бог нас наградит за преданность и нежность,
Что спилим эту муть – гнилые ветви сада,
Что все когда-нибудь устроится как надо.
 
 
В то лето шли дожди и было очень сыро,
В то лето впереди лишь осень нам светила.
Но пряталась одна банальная мыслишка:
Грядущая весна – неначатая книжка.
 
 
Не жалейте меня, не жалейте,
Что теперь говорить: «Чья вина?»
Вы вино по стаканам разлейте
И скажите: «Привет, старина!»
В кровь израненные именами,
Выпьем, братцы, теперь без прикрас
Мы за женщин, оставленных нами,
И за женщин, оставивших нас.
 

15 июля 1976

Фанские горы, альплагерь «Варзоб»

* * *

 
Поведаю вам таинство одно:
Уж сколько раз на свете исчезали
Империи, религии, регальи
И уходили города на дно,
 
 
Но сквозь пожары, бедствия и кровь,
Одну и ту ж свершая пантомиму,
И для времен совсем неуязвима
Шла девочка по имени Любовь.
 
 
Идет Любовь. Звучат ее шаги,
Как эхо долгожданного свиданья,
Ее шаги волнуют мирозданье,
И между звезд расходятся круги.
 
 
Пред ней равны рабы и господа.
Ей нипочем яд лести или злости.
Когда она хоть раз приходит в гости,
В наш дом приходит счастье навсегда.
 

18 февраля 1980

Таллин

 
Покидаю город Таллин,
Состоящий из проталин,
На сырых ветрах стоящий,
Уважающий сельдей,
В море синее глядящий,
Работящий и гулящий
И отчасти состоящий
Из невыпивших людей.
 
 
Что мне шпили, что мне тальи —
Я уехал от Натальи.
С морем борется гремящий
Пароход мой, как Антей,
Переборками скрипящий,
Как большой и старый ящик,
И отчасти состоящий
Из несломанных частей.
 
 
Где ты, милый город Таллин?
Я плутаю без Натальи.
Это было настоящим,
Остальное – небольшим.
И на палубе гудящей
Я стою, во тьме курящий
И отчасти состоящий
Из нераненной души.
 
 
Возвращусь я в город Таллин,
Состоящий из Натальи,
По сырым ночам не спящей,
Ожидающей вестей.
И всецело состоящей,
И всецело состоящей,
И всецело состоящей
Из любимых мной частей.
 

21 марта 1978

Тихоокеанская звезда
Музыка В. Берковского

 
Вы теперь к разлукам привыкайте,
К пуританству телеграфных строк.
Вы теперь, пожалуйста, на карте
Отыщите порт Владивосток.
Там, оставив берег за кормою,
В море отправляются суда.
Тихо там восходит надо мною
Тихоокеанская звезда.
 
 
Вы теперь, пожалуйста, простите
Все ошибки сухопутных дней.
Вы теперь, пожалуйста, любите
Нас и посильней, и поверней.
Вы в комод другие звезды спрячьте,
Чтобы вам виднелась иногда
Тихо восходящая над мачтой
Тихоокеанская звезда.
 
 
На перрон приморского вокзала
Мы придем, когда наступит срок.
Поезда отсюда – лишь на запад,
Пароходы – только на восток.
В жизни может многое случиться,
Но теперь сквозь все мои года
Тихо будет надо мной светиться
Тихоокеанская звезда.
 

10–11 августа 1977

Владивосток – Москва

Улетаем

А. Вагину

 
Листьев маленький остаток
Осень поздняя кружила.
Вот он, странный полустанок
Для воздушных пассажиров.
Слабый ветер ностальгии
На ресницах наших тает.
До свиданья, дорогие, —
Улетаем, улетаем.
 
 
Мы в надежде и тревоге
Ждем в дороге перемены,
Ожидая, что дороги
Заврачуют боль измены.
В голубой косынке неба
Белым крестиком мы таем…
От того, кто был и не был,
Улетаем, улетаем.
 
 
Нам бы встать да оглянуться,
Оглядеться б, но задаром
Мы все крутимся, как блюдца
Неприкаянных радаров.
Ах, какая осень лисья!
Ах, какая синь густая!
Наши судьбы словно листья, —
Улетаем, улетаем.
 
 
Ну так где ж он, черт крылатый
На крылатом крокодиле?
Ах, какими мы, ребята,
Невезучими родились!
Может, снег на наши лица
Вдруг падет да не растает…
Постараемся присниться,
Улетаем, улетаем.
 

20 декабря 1974

* * *

 
Надеюсь видеть вас счастливыми,
Не юной красотой красивыми,
На шумных встречах – молчаливыми,
С детьми – талантливо-игривыми.
Надеюсь, ваши приключения,
Пожары ваши и метелицы
Не привели вас к заключению,
Что ничего уж не изменится.
 
 
Надеюсь видеть вас, счищающих
Тугую грязь с сапог поношенных,
Крамольным глазом возмущающих
Ханжей и критиков непрошеных.
Надеюсь, дети ваши здравствуют
И шествуют тропой отважною,
Растут ужасные, лобастые
И замышляют нечто важное.
 
 
Надеюсь видеть вас спокойными
Перед болезнями и войнами,
Перед годами и разлуками,
Перед сомненьями и муками.
 
 
Надеюсь, что листы падучие
Не означают нам предснежия,
А просто сорваны по случаю
Грозою летнею и свежею.
 

5 ноября 1973

* * *

 
Не сотвори себе кумира
Из невеликих мелочей —
Из обстановки и квартиры,
Из посещения врачей,
 
 
Из воскресенья и субботы,
Из размышлений о судьбе.
В конце концов, не в наши годы
Унынье позволять себе.
 
 
Не сотвори себе кумира,
Ведя житейские бои,
Из неизбежных и унылых
Подсчетов прибылей своих.
И может, ты прошел полмира
В исканьях счастья своего —
Не сотвори себе кумира
Ни из себя, ни из него.
 
 
Не сотвори себе кумира
Из памяти своей земли,
Из тех бойцов и командиров,
Что до победы не дошли.
Из истин – выбери простые,
Что не подвластны временам,
И сотвори себе Россию,
Как сотворила нас она!
 

12–18 мая 1974

Одинокий гитарист

 
Одинокий гитарист
В придорожном ресторане.
Черной свечкой кипарис
Между звездами в окне.
Он играет и поет,
Сидя будто в черной раме,
Море Черное за ним
При прожекторной луне.
 
 
Наш милейший рулевой
На дороге нелюдимой,
Исстрадав без сигарет,
Сделал этот поворот.
Ах, удача, Боже мой,
Услыхать в стране родимой
Человеческую речь
В изложенье нежных нот.
 
 
Ресторан полупустой.
Две танцующие пары.
Два дружинника сидят,
Обеспечивая мир.
Одинокий гитарист
С добрым Генделем на пару
Поднимают к небесам
Этот маленький трактир.
 
 
И витает, как дымок,
Христианская идея,
Что когда-то повезет,
Если вдруг не повезло.
Он играет и поет,
Все надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро
Победит в борьбе со злом.
 
 
Ах, как трудно будет нам,
Если мы ему поверим:
С этим веком наш роман
Бессердечен и нечист.
Но спасает нас в ночи
От позорного безверья
Колокольчик под дугой —
Одинокий гитарист.
 

18–19 января 1982

Ялта

Струна и кисть

Ю. Мориц

 
А в юности куда нас ни несло!
В какие мы не забредали воды!
Но время громких свадеб истекло,
Сменившись гордым временем разводов.
 
 
С годами развелись мы насовсем
С тем, что казалось тенью золотою,
А оказалось, в сущности, ничем —
Участием во всем и суетою.
 
 
Но нас сопровождают, как пажи,
Река, и лес, и лист, под ноги павший,
Прощающие нам всю нашу жизнь
С терпеньем близких родственников наших.
 
 
И странно – но нисходит благодать
От грустного времен передвиженья,
Когда уж легче песню написать,
Чем описать процесс стихосложенья.
 
 
Мы делали работу как могли,
Чего бы там про нас ни говорили,
Мы даже отрывались от земли
И в этом совершенство находили.
 
 
Струна, и кисть, и вечное перо —
Нам вечные на этом свете братья!
Из всех ремесел воспоем добро,
Из всех объятий – детские объятья.
 

1 апреля 1981