Текст книги "Хирург. Бегун. Беглец"

Глава 11

На крыше дома гулял свирепый ветер. Хулиганя возле труб вентиляции – со свистом уходя внутрь них, он создавал воздушные завихрения из снега и пара, которые через неравные промежутки времени то появлялись, то исчезали.

Большую часть крыши занимала посадочная площадка. На ней под брезентом, закрепленным тросами, стоял летательный аппарат хирурга. Он его почему-то называл «Козотрепкой».

– Откуда взялось это название? – спросил Густав, помогая отвязывать брезент с одного края.

Брезент хрустел в руках от мороза, а жесткая бечевка не слушалась пальцев.

Хирург отодвинул вниз широкий шарф, который скрывал его лицо по глаза, и громко сказал, стараясь перекричать гудение ветра в вентиляторах:

– Когда я только получил его, то решил доставить сюда скот для нашей домашней фермы. Я поймал трех коз, связал им ноги и уложил их на полу. А когда подлетел к дому, оказалось, что несчастные животные заблевали весь салон.

Густав ухмыльнулся.

Они стянули брезент с аппарата. «Козотрепка» имела сходство с кашалотом, которого странник видел в детской книжке с картинками. Большое, как огромная капля, круглое тело-корпус и маленький хвост с рулевым управлением. По бокам два крыла с винтами.

– Быстрее! – крикнул хирург, распахивая дверь, и странник очутился внутри летательного аппарата.

Места тут имелось достаточно не только для трех коз, но еще и для пяти-шести человек. Аппарат был полностью герметичен, поэтому внутри него не было слышно воя ветра, то есть было совсем тихо. И Густаву даже показалось, что в салоне тепло, хотя с момента последнего запуска «Трепки» прошло больше суток.

Салон делился на три части – кабину летчика с двумя местами, пассажирский отсек с четырьмя сиденьями в ряд, некоторое пространство занимали ящики, в которых хирург хранил необходимый для работы инструмент. Оставшуюся часть занимала операционная, или – это уж когда как, раз на раз не приходился – полевая лаборатория. То есть то самое священное место, где Кир устанавливал в людей передатчики.

Согласно предписанию, операции всегда проходили где-то недалеко от места жительства лидера. Нельзя допустить, чтобы только что перенесший хирургическое вмешательство человек погиб от слабости или форс-мажора по пути домой. Оптимальным считалось удаление будущего носителя на пять километров, не более.

– Там стерильно, – сказал хирург, показывая на операционную, отделенную от пассажирского отсека мутным белым пластиком. – Поэтому не буду тебе ее показывать, придет время – сам увидишь. У меня есть точно такая же лаборатория в корабле на колесах. Та предназначена для летних вылазок на небольшие расстояния. Сейчас на колесном корабле передвигаться опасно, можно застрять на брюхе до весны.

– А где он сейчас находится?

– В подземном гараже. Там немного места, извини, было бы места больше, мы могли бы поставить туда и твой корабль.

– Ничего страшного, – сказал Густав.

– Давай прогреемся для начала, а потом запустим двигатель. Нам нужно успеть к точке назначения до вечера, до того как начнет темнеть. А темнеть зимой в России начинает рано. Если я все точно рассчитал, то мы поспеем вовремя.

– А вернемся когда?

– Когда закончим операцию. Она длится час, не больше, плюс время на приготовления и последующую реабилитацию. Вернемся к следующему утру, через сутки, я думаю, – ответил Кир.

Хирург занял кресло пилота и включил тумблеры неизвестного Густаву назначения. С нарастающим воем что-то загудело где-то на крыше. Как понял странник, это прогревались механизмы винтов перед запуском.

Странник улегся, вытянув ноги, на ряд из пассажирских сидений, длины которых хватило ему только до щиколоток, сдвинул куртку так, чтобы пистолет, наконец-то вернувшийся к своему хозяину, не давил больно в бок, и закрыл глаза.

Путь до Курска, города, в котором хирург обнаружил нового лидера, был не близким.

– Самая лучшая охота – это охота на человека, – сказал Кирилл, но слова его прозвучали глухо – странник погрузился в сон.

Ему почему-то приснился Марков, попавший одной ногой в волчий капкан. Старик пытался вырваться, и Густав спешил к нему, с чудовищной медлительностью переступая ногами и разрывая тягучий колючий воздух руками. И только когда старик, неестественно сложившись пополам, принялся, чавкая, перегрызать свою голень, странник понял, что видит все происходящее во сне.

Он позвал старика по имени. Марков поднял голову, и Густав увидел перемазанное кровью лицо. Лицо матери. Его мать облизнулась и высунула изо рта черный язык.

Густав проснулся от собственного крика.

Глава 12

В обязанности хирургов, помимо операций по установке передатчиков, входила слежка. Именно хирурги находили новых лидеров и определяли их пригодность в качестве носителей.

Весь процесс, от нахождения до инсталляции, занимал приблизительно месяц, большую часть которого составлял поиск.

Используя оставшуюся в рабочем состоянии систему спутников, завязанных на Луну, МКГ находила крупные общины в различных городах. Для этого вовсе не требовались людские ресурсы, потому что специальные программы-анализаторы самостоятельно отыскивали проходящие по различным признакам изменения, список которых был довольно обширным. Затем изучением этих общин начинал заниматься конкретный человек.

К счастью для «Гелиоса», определять формирование общины из космоса оказалось просто. Очень просто для городских типов, сложнее – для общин на колесах, то есть тех, что объединялись в группы из машин и колесили по дорогам год от года, не меняя замкнутого маршрута. Последняя традиционная особенность, к слову заметить, неизвестно откуда взявшаяся, позволяла рассчитывать траекторию их движения и подключать к кропотливой работе хирурга.

В случае же с городскими общинами требовалось лишь выдвижение хирурга на место.

Затем начиналась пресловутая слежка, ее Кир предпочитал нейтрально называть «анализом». Она тоже состояла из различных этапов, и наиболее важным из них являлась «проверка на вшивость», так как меченные Легионом общины с каждым годом находили все большее распространение. Этот этап требовал тонкого подхода и умного, наблюдательного, опытного человека. Чаще всего таким человеком являлся хирург.

Кирилл был именно таким хирургом. После стандартной базовой подготовки он мог с легкостью определить, человек перед ним или искусно выполненный дубляж, сотней возможных способов, но самым главным из них было наблюдение за скоростью движения человека.

Улитки Легиона копировали донора до мельчайших подробностей – до цвета родинок и длины волос в ушах. Но в итоге получалось существо, двигающееся чуть быстрее нормального человека. Чуть резче. Так получалось во многом благодаря тому, что с биологической точки зрения вновь построенный организм выходил за общепринятые на Земле рамки. У него были мышцы, но приказ им отдавал не мозг, а нечто другое, внеземное, субстанция Легиона. И мысли эти, воплощенные в реакции, проходили не по медлительным нервным окончаниям, а как-то иначе, возможно энергетически.

Если хирург обнаруживал подмену, он сообщал об этом в МКГ. Для маленьких общин это означало смертный приговор. В «Гелиосе» никто не желал разбираться с подменышами и выяснять, какое влияние они оказали, поэтому хирургу формально давали отмашку на убийство, и он планомерно вырезал всех людей, пока не оставалось ни одного подозрительного объекта. Способов для этого у обычного подготовленного специалиста было предостаточно. И все они, естественно, были исключительно технического характера, так как в МКГ еще не научились делать героев, у которых за плечами, помимо рюкзака, болтается в запасе десять жизней в виде трехмерных иконок.

Кирилл за всю его практику ликвидацией подменышей никогда не занимался. Он пару раз встречал дублей лидеров, но общины были настолько массивными и развитыми, что передавались «Гелиосу», то есть на внешнее наблюдение. В «Гелиосе», наверное, против них ставили специальные галочки, брали их, так сказать, на карандаш. Компетенция Кира на этом заканчивалась. Он предпринимал попытки самостоятельно узнать, как МКГ взаимодействует с такими общинами. Но никаких видимых признаков вмешательства обнаружить не сумел.

Нынешний объект прошел проверку на ура.

Кир посадил аппарат на одном из поворотов дороги, ведущей к окраинам Курска. «Козотрепка» мягко приземлилась на воздушную подушку, и хирург тут же заглушил винты, тем самым прекратив дикие снежные пляски в радиусе двадцати метров.

Густав сидел, обхватив себя за плечи, стараясь выкинуть сон из головы, но лицо матери, ужасным образом соединенное с жалкой стариковской фигурой и длинными седыми волосами, стояло перед глазами.

– Делаем все быстро, времени у нас нет, расчет по минутам, – сказал Кир. – Едем к складу на снегоходе, с собой возьмем носилки.

Он открепил от стены продолговатый футляр в человеческий рост и вручил его Густаву:

– Это тебе, они раскладываются. А это мне.

Он вытащил железный ящичек, открыл замки и быстро осмотрел содержимое. Удовлетворенно кивнул и опять обратился к страннику:

– У меня есть одна-единственная просьба: слушайся меня во что бы то ни стало. Как бы ты ни хотел включить свои мозги, делай, что я тебе скажу, хорошо? Я готовил операцию тридцать дней и узнал этих парней лучше, чем самого себя.

– Лидер будет не один? – только и спросил Густав.

– Естественно. На то он и лидер. – Кир закинул за спину снайперскую винтовку.

Они вышли наружу. Солнце уже садилось, растекшись над горизонтом, словно разбавленный водой желток на нечищеной сковороде. Ветра не было, но странник чувствовал, что стало холодать. Снег хрустел под ногами, нос щипало на морозе.

Кир открыл отсек – пневматическое забрало, находившееся под лабораторией, и оттуда по полозьям двери, ставшей трапом, скатился снегоход. Он съехал на землю, грохоча звеньями подмерзшей гусеницы.

– Садись, – указал Кир. – Ты сзади, я спереди. Носилки положи, наверное, между нами, себе на колени, чтобы не мешались. Держи крепко, а то вывалятся ненароком. Я буду вести аккуратно, тут ровное шоссе, но зима, мать ее в камин, любит сюрпризы.

Густав уселся позади Кира, втянув в рукава ладони в перчатках без пальцев. Как можно крепче обхватил хирурга и уткнулся лбом в сложенный на его спине капюшон, чтобы не задохнуться от встречного, тугого и ледяного, потока воздуха.

Двигатель снегохода мерно заурчал, потом Кир переключился на бензин и звук стал громче, но, когда они тронулись с места, все шумы заглушили ветер и шуршавший под полозьями, как пакет с новогодними подарками, снег.

Дорога заняла минут пятнадцать-двадцать, но за это время странник в буквальном смысле промерз до костей. Его била дрожь, с каждым разом загоняя холод все глубже и глубже, пока Густав не почувствовал, что промерз до желудка. Еще чуть-чуть, и сердце тоже заледенеет, но тут прозвучало долгожданное:

– Приехали.

Кир затормозил, и странник попытался сойти со снегохода, но чуть не упал и ударился коленом о жесткое ребро носилок.

– Надо было одеваться теплее, – с беспокойством сказал Кир.

– Справлюсь, – соврал Густав. Он прижался к собранным носилкам, словно это был посох с тлеющими внутри углями, и спросил: – Куда дальше?

– Туда. – Хирург показал на одинокий частный дом неподалеку.

Раньше это были самые настоящие окраины, но теперь весь Курск, от центра и до спальных районов, выглядел как окраины. Место могло с гордостью носить звание промышленной зоны, так как Густав видел в сгущающейся темноте фабричные трубы, прочерчивавшие небо ровными параллелями.

Кирилл подкатил снегоход к забору и, к удивлению странника, вытащил из снега прямоугольный пакет, в развернутом состоянии превратившийся в белую защитную сетку. Он укрыл этой сеткой машину.

– Все подготовлено заранее, – объяснил он. – Это моя работа. Пойдем.

Они вошли в дом со двора, и странник наконец-то бросил на пол опостылевшие носилки. Хирург быстро провел Густава в комнату. Здесь все тоже было подготовлено заранее: специальный коврик на полу, рядом с ним низкий маленький стул, на нем плоская коробка, за ним высокая тренога, больше походившая на подставку или штатив. Одно из окон в нижней части было заложено кирпичами. Кир подошел к нему и сказал страннику:

– Теплее уже не станет, извини.

Он отодвинул кирпич, и показался аккуратный вырез в стекле. Встав коленями на коврик, хирург открыл коробку и вытащил оттуда обойму, которую защелкнул в винтовку. Затем положил ее на подставку, засунул дуло в дыру в стекле и обратился к Густаву:

– Теперь нужно ждать. На противоположной стороне улицы находится склад, видишь здание за забором, здоровое такое?

Странник кивнул.

– Местные, по пять человек, каждую неделю ходят туда за продуктами. С ними лидер и будущий носитель. У меня в винтовке обойма с разными патронами – с электоразрядом, чтобы сразу вырубить человека, и со снотворным, для долгосрочного эффекта. Когда эти ребята зайдут на склад, у нас останется не более трех минут. Лидер будет сторожить сани снаружи. Я стреляю, он падает, мы бежим и хватаем его. Волочем к снегоходу, кидаем на носилки, крепим и уезжаем. Потом операция и так далее. Усвоил?

– Я из понятливых, – грубо ответил странник. – Он здоровый мужик?

– Стандартный. Вдвоем справимся, не бойся.

Хирург задрал рукав и посмотрел на квадратные электронные часы у себя на запястье:

– Уже скоро. Они появляются примерно в одно и то же время, община живет в центре, поэтому до окраин путь не близкий. Хватятся его, как я уже сказал, минуты через три, максимум пять. Затем они ринутся либо на поиски, либо домой. Нам выгоднее второе. Там наверняка поднимется переполох, но это уже их дело, ни тебя, ни меня оно не касается.

Густав послушно кивал, слушая хирурга, и тут ему в голову пришла странная мысль.

– Послушай, – сказал он, – иногда люди уходят куда-то и не возвращаются. Их похищают хирурги?

Мать Семена, парня из общины города Тисок, ушла и не вернулась. Исчезла. Его собственная мать умерла. Тело не нашли. Черный язык облизывает окровавленный подбородок.

Хирург мельком глянул в окно и обернулся к страннику:

– Нет, глупо так думать. Людей больше, чем хирургов. Значительно больше. Я знаю всех парней, что сейчас работают на Земле. И знаю часть из тех, кто получил отпуск и вернулся на Луну. Плюс те, кто уже никуда не вернется, есть и такое в нашей профессии. И если человек внезапно исчезает, тому причиной становимся и мы, и мутанты, а также бандиты, звери, Легион и так далее. Мы человечиной не питаемся. Не суди огульно.

– Я не сужу, мне просто интересно.

– Любопытство приходит от незнания фактов, – ответил хирург.

– Факты в прошлом, их невозможно выяснить, – задумчиво подытожил странник. – Что, если дикари выследят нас после похищения?

– Не принципиально. Они придут пешком – это раз. Два – мы будем на расстоянии нескольких десятков километров от черты города. Думаешь, стоит опасаться дикарей?

– Если они организованы и представляют интерес для МКГ, то да, – сказал Густав.

– «Гелиос» идиоты! – с неожиданной злостью сказал Кир. – Я сообщил им, что община выбрана неправильно, но они мои замечания отклонили. Из этих дикарей ничего хорошего не выйдет. Они живут по инерции, они религиозны и чрезвычайно внушаемы, но за все время анализа я так и не увидел, чтобы они совершали что-то осмысленное!

– То есть?

– Чтобы они что-то строили или создавали. Они живут в ужасных условиях, знают пару дорог, по которым постоянно ходят, чрезвычайно закрыты и реально дики. Взять хотя бы этот склад с едой – это их единственный источник питания. У них нет животных, нет сада, там три грядки. Они питаются тем, что оставили давно умершие предки. Но их много, и это плюс, они – единственная община на территории довольно крупного города. «Гелиосу» это нравится.

– А тебе нет? – спросил Густав.

– Я верю в людей. Но не верю в людей опустившихся, дикарей. Чем они лучше мутов? Тем, что не потеряли внешний человеческий облик? Сомнительная радость. Я видел множество общин и лидеров. Эти напоминают мне викингов. Ты знаешь о них, Густав?

– Нет, в первый раз слышу.

– Были давным-давно такие парни, передвигались на кораблях, только водных. Почти как ты или как пираты. Хотя пираты в то время тоже были, и викингов можно назвать пиратами. Не важно! Интересно другое – они завоевали множество земель с помощью своей силы, жестокости и бесстрашия. Именно эти три составляющие являлись гаран тией их успеха. А были, например, умелые и умные воины-завоеватели. Вроде французов. Так вот наш с тобой случай – викинги. Толстые мужики с рыжими косичками, я таких люблю.

– Косичками? – недоуменно переспросил странник.

– Да, но об этом позже, – выпалил Кир и посмотрел в оптический прицел. – Пришли.

Странник стремглав опустился на пол и подполз к окну. Через мутноватое, покрытое тонкой коркой льда стекло он увидел шестерых человек, волочивших за собой трое саней. Все они были с оружием и постоянно оглядывались, прокладывая себе путь к складу в снегу. Остановившись и посовещавшись возле ворот, они общими силами открыли их и по одному исчезли внутри, оставив сани и своего товарища снаружи.

– Вот и он, голубчик, – прошептал хирург. Он покрепче обхватил винтовку, уперев приклад в плечо, и прицелился.

Густав буквально слышал, как Кир перестал дышать. Затем облизнулся и выстрелил.

Раздался негромкий щелчок, затем светло-голубая вспышка – и мужчина обмяк, рухнув лицом в снег. Кир быстро переместил дуло ниже и выстрелил еще раз в неподвижное тело.

– Спи, моя радость, усни! – выпалил он, вскакивая на ноги и закидывая винтовку за спину. – Быстрее, бегом! Носилки не забудь, и брось их как можно ближе к снегоходу.

Они ринулись из дома. Густав на бегу схватил жесткий от холода тканевый футляр с носилками и на выходе швырнул их как можно дальше вперед, словно копье. Черной стрелой они прочертили снег и зарылись в ближайшем сугробе в десяти сантиметрах от машины.

В голове Густава автоматически и безо всякого его намерения отсчитывались те самые три минимальных минуты, что дал им хирург. На пять минут он даже не рассчитывал, потому что, отказывая себе в праве на беспечность, привык ориентироваться на худший сценарий.

Лидер лежал без движения, около склада тоже не происходило ничего подозрительного. «Нормально, пока что все нормально, странник».

Кир с Густавом пересекли улицу, тяжело дыша, схватили лежавшего в снегу человека под руки, закинули их себе на шею – каждый со своей стороны, – и, сгорбившись, поволокли.

Хирург оказался на удивление точным стрелком. Стальной наконечник с электрозарядом торчал под скулой мужчины, ампула со снотворным – в ноге. Кир знал свое дело и целился туда, где человеческое тело покрывало минимальное количество одежды. Густав не удивился бы, если бы узнал, что хирург специально потратил день или два на то, чтобы выведать, надевает ли лидер в холода больше чем двое штанов и носит ли шарф.

Луна уже вступила в полную силу, когда они волокли лидера к снегоходу. Кое-где на белом снегу, словно рассыпанная махорка, пробивалась прошлогодняя трава. Густав сознательно старался наступать именно в такие места, потому что там вряд ли мог находиться открытый люк или сливная яма. С другой стороны, это напомнило ему момент из детства, когда они с отцом нашли огромный торговый центр, практически неповрежденный, царство гранита и стекла, стремящееся куда-то ввысь. И там был пол, выложенный плиткой. Маленький Густав не шел, а перескакивал с темной плитки на темную, игнорируя светлые. Когда отец спросил у него, зачем он это делает, то странник ответил: «Это весело, попробуй, пап».

Этот вопрос мог быть частью теста. Который приготовил для сына внимательный хирург высшей категории.

Ноги лидера рисовали на снегу две борозды, но странник надеялся, что Кир найдет способ их замести.

– Стай!

Громкий голос, раздавшийся сзади, звучал немного непривычно. Он произносил звук «о» как «а».

– Стай! – раздалось более решительно.

Густав посмотрел на хирурга, тот бросил взгляд на него и тихо сказал:

– Слушайся меня.

Кир выпрямился, а затем резко ушел вперед из-под руки лидера, схватил Густава за плечо и дернул, развернув налево. Странник оказался лицом к лицу с тем, кого хирург планировал сделать носителем. С отвисшей нижней губы мужчины капала густая от мороза слюна, но это не беспокоило странника, так как через его плечо он увидел тех, кто кричал. Это, конечно же, были люди из общины. Все они, в количестве пяти человек, стояли возле ворот и целились в похитителей из автоматических пистолетов.

Густав, не понимая, что происходит, обнял мужчину, сцепив пальцы в замок за его спиной, и в этот момент увидел, как руки хирурга проскользнули где-то снизу, с обеих сторон, как будто он в свою очередь хотел обнять сразу и Густава, и лидера, но за ноги.

Автоматические пистолеты заработали одновременно, страннику только и оставалось, что вздрагивать.

Хирург был если не лучшим стрелком, то уж точно мог бы соперничать с ним в скорости и реакции. Он стрелял на поражение, выглядывая из-за двух сцепленных тел, целясь противникам в головы.

Люди общины, похоже, перед смертью даже не успели понять, что происходит. Одного из парней впечатало в ворота сарая с такой силой, что он ударился головой, и та треснула, выбросив свое содержимое на грубо окрашенную поверхность.

Снег под развороченными телами быстро пропитывался кровью и становился темным. Не красным, не бурым – нет, ночью бесполезно различать цвета. Снег темнел. Исчезал. Таял, смешиваясь с землей.

– Держишь? – спросил Кир шепотом.

Он выпрямился. Горячие гильзы тихонько шипели в снегу.

– Придется тебе в одиночку его тащить. Мне нужно взять одного из тех парней. Двойное похищение выглядит правдоподобнее.

Кирилл был спокоен и собран. Он похлопал странника по плечу и трусцой побежал к складу, на ходу пряча пистолеты в боковые потайные клапаны штанов. Выбрал наиболее щуплого из парней и взвалил его на себя.

– Твою мать, все равно тяжелый! – крикнул он страннику. – Двигайся, чем быстрее уйдем, тем лучше.

Густав кивнул, переложил лидера удобнее и поволок к снегоходу, ждавшему их за домом.

Через дом по гладкому полу идти стало немного легче, затем они, тихо матерясь, медленно пересекли задний двор и вышли к снегоходу. Странник оказался на месте первым, поэтому успел усадить лидера на землю и сбегать за носилками к тому времени, как подоспел хирург.

– Брось его, передохни, – сказал Густав.

Кир покачал головой.

– Разбирай носилки, – сказал он. – Положу его на них, чтобы следов не было. С него кровь сочится.

Куртка парня, совсем молодого, лет семнадцати, не больше, пропиталась кровью, вытекавшей из раны в груди. Густав, стараясь действовать как можно сноровистее, развернул носилки, закрепил борта и бросил лежак на землю. Кир аккуратно устроил на нем тело и затянул его ремнями.

– Теперь этого, – сказал он, и они вдвоем уложили лидера поверх трупа.

Свободных ремней хватило только на ноги, а руки и корпус Кир примотал бечевкой, которую вынул из бардачка снегохода.

– Пять секунд – и поедем, – сказал хирург, заводя машину.

Он сдал чуть назад, затем разогнался и начал выписывать круги на маленьком пятачке, постепенно расширяя радиус. Густав, смотря, как исчезают следы в бесформенном месиве снега, подумал, что с такой же легкостью хирург только что уничтожил несколько ни в чем не повинных людей. Уничтожил без тени сомнения, без колебаний, только за то, что они стали свидетелями похищения их товарища. Когда-то и странник был таким, как Кир, что уж тут скрывать, но видеть, как кто-то хладнокровно убивает людей, оказалось страшнее, чем делать это самому.

И если хирург мог оправдаться тем, что он выполняет свою работу, которая дала ему право на убийство, то чем мог оправдаться Густав, кроме своей жестокости? Байками о тяжелой жизни странников? Сейчас он, будь он на месте хирурга, попытался бы вступить с людьми из общины в переговоры.

– Цепляй носилки сзади и запрыгивай, – сказал он. – Поедем по другому маршруту, более ровному и гладкому, там есть пара местечек, где ветром постоянно выносит снег, – запутаем следопытов из общины. Если они у них есть.

Странник защелкнул два замка, закрутил предохранитель карабина и уселся на снегоход. Кир не рванул с места, как в прошлый раз, но поехал уверенно, явно зная дорогу.

Снегоход, урча двигателем, остановился у «Козотрепки». Кир оставил свет, направленный на дверь, и бросился внутрь корабля, чтобы завести аппарат и прогреть его для полета.

Густав отвязал лидера, поднял его и положил боком на сиденье квадроцикла. Вернулся к трупу на носилках, прикидывая, что же теперь, но ничего не стал с ним делать. Пусть хирург решает.

Он с грустью посмотрел на молодое удивленное лицо. Только приподнятые брови, словно он хотел заплакать, и приоткрытый провал рта говорили о том, что с лежащим перед странником парнем что-то не так. Густав видел в своей жизни много трупов, этот же парень выглядел очень уж живым.

Странник присел и инстинктивно коснулся пальцами шеи парня. Она была теплой. Густав, нахмурившись, переместил пальцы чуть ближе к кадыку и с замиранием сердца обнаружил, что чувствует пульс.

Он вскочил на ноги, и в этот же момент с «Козотрепки», миновав две ступеньки, спрыгнул Кир.

– В темпе вальса! – крикнул он. – Грузим лидера!

– Он жив, – сказал Густав, и ему вдруг стало тошно. Ужасно, щекотливо тошно и противно, потому что он знал, какое решение примет Кир. И Густав ему в этом поможет.

– Естественно, жив! – весело сказал хирург, наклоняясь над лидером. – Электрошок при таком напряжении не убивает.

– Я не о нем, я о парне. – Густав показал на носилки.

– Не может быть!

Хирург подошел и встал на одно колено возле тела, чтобы нащупать пульс.

– Верно, живой. Сильный организм. Но начнем с лидера, его потом погрузим.

– Потом погрузим? – удивился странник. – Ты возьмешь его с собой?

– Конечно. Не оставлять же его здесь.

– Я не ожидал, честно признаюсь, – произнес Густав. – Я думал, ты его пристрелишь.

– Это глупая трата патронов, странник. Мы в любом случае сбросим его с борта на полпути. Не важно, жив он или нет, нам он без надобности.

– То есть как?!

– Вот так. – Хирург снял перчатку и внешней стороной ладони вытер нос. – Прими как данность.

– Он же не котенок какой-нибудь, чтобы его выбрасывать. Он человек!

– Он свидетель, странник. Нам не нужны свидетели. Жаль, что я не проверил остальных, вдруг кто-то жив, но холодную ночь они точно не переживут с такими ранениями. Тебе действительно его жалко? Как врач могу сказать, что повреждения у него не совместимые с жизнью. Поверь мне, я хирург.

– Член мне увеличь, хирург херов! – рявкнул странник.

– Не злись…

– Да пошел ты!

Густав раздраженно подхватил лидера и потащил его в «Козотрепку». Кириллу ничего не оставалось делать, как заняться снегоходом и парнем на носилках.

Когда все было улажено, аппарат, шурша винтами и заметая остатки следов, поднялся в воздух. Минут через пять полета, согласно показаниям навигатора, корабль завис над рекой. Кир открыл дверь. Странник даже не посмотрел в его сторону, когда хирург обратился к нему с просьбой помочь.

Махнув рукой на Густава, Кир поднял носилки с одного конца и со стоном двинул их к порогу. Они стукнулись с металлическим лязгом о невысокий бортик, затруднив Киру работу, но он напрягся и все-таки вышвырнул их вместе с телом за борт. Даже сквозь шум ветра и лопастей «Козотрепки» странник услышал хруст проломленного льда и всплеск речной воды, поглотившей еще живого человека.

Он поднял голову, легонько ударившись затылком о стенку, и закрыл глаза.

К нему подошел Кир и тихо сказал:

– Садимся через десять минут. Больше мне твоя помощь не понадобится. Затем операция, реабилитация и возвращаемся домой. Дальше живешь как хочешь. Спасибо за помощь. – Хирург замолчал, а потом добавил: – Спасибо. Ведь могло так получиться, что я не вернулся бы с задания. Тогда погибли бы еще двое. Получилось бы трое, включая меня, жену и ребенка, а не пять, поэтому не надо злиться, не такой уж я монстр.

Густав заиграл желваками, но ничего не сказал.

– Ладно, – произнес хирург. – Отдыхай. Можешь поспать. Если захочешь посмотреть на операцию, я тебя разбужу, договорились? Должно быть интересно. Тебе. Тем более тебе…

Странник услышал, как Кир после секундного замешательства прошел в кабину и закрыл за собой раздвижную дверь. Наступила тишина.

– И зачем я в это ввязался? – прошептал Густав, закрыв лицо ладонями.