Текст книги "Панама Андерграунд"

Глава 5. Большие бульвары в ночное время

Четверг. На дворе два часа утра, и я только что вышел из «Тамбура», а теперь ввалился в «У Кармен» в надежде встретить пару-тройку приятелей. Шестидесятилетняя старушка Кармен владеет дешевеньким ночным клубом по улице Вивьен в двух шагах от кинотеатра Rex. Я жму руку Саберу, вышибале, и забуриваюсь на дискотеку. Подхожу к барной стойке.

– Привет, красавчик мой! – встречает меня мамаша заведения.

– Привет, Кармен, как твои дела?

– Все хорошо, а у тебя? Все пишешь?

– Все пишу.

– Отлично! Чего тебе налить?

– Пастис и стопку виски, пожалуйста.

– Сию секунду!

Танцевальная площадка, освещаемая зеркальным шаром, уже забита посетителями. Слева от меня худющий старичок с бледным, как задница, лицом и длинными белыми сальными волосами пожирает крок-мсье, местное фирменное блюдо. Хозяйка ставит мою выпивку на стойку. Чья-то рука хлопает меня по плечу, и я оборачиваюсь. Силия в черных очках и с мехом на плечах поднимает рюмку с виски:

– Привет тебе!

– Привет, Силия! Как давно мы не виделись, блин!

Силия – марокканская девушка-транс, накачанная силиконом и гормонами. Мы познакомились с ней в Булонском лесу. Она классная девчонка. Когда я писал «Хозяина Булони», это она платила за мои большущие косяки на алее Королевы Маргариты. Именно там она поджидала своих клиентов. Чаще всего жутко обкуренная, Силия питается за счет гашиша, алкоголя, кокаина и обожает опиаты. В общем, наркоманка широкого профиля.

– Да, давно не виделись! Однако я не рада встрече, ты плохо написал о нас в своей книге.

– Перестань, Силия! Прочитай для начала книгу и перестань верить всему, что тебе говорят! Это Мамочка Тильда или те трусишки из Strass[22]22
  Профсоюз работников секс-индустрии.


[Закрыть]вбили тебе в голову все это дерьмо? Ты прекрасно знаешь, что я работаю честно.

Когда ты пишешь от первого лица, читатели порой отождествляют тебя с героем-повествователем. Вот почему эти посредственности спутали меня с Хозяином Булони – безжалостным дилером и гомоненавистником. После выхода того романа работники секс-индустрии и не заслуживающие доверия ассоциации пришли оторвать мне яйца. За мной не заржавело: я послал этих критиков куда подальше. Ни на йоту не моя вина, что им не хватает здравого смысла.

– В любом случае, мои подружки злы на тебя! Не советую возвращаться в Булонский лес.

– Эй, давай о другом, а то меня достанет все это! Что у тебя нового?

– Ничего особенного, мне надоел Париж, хочу уехать в Брюссель.

Травка всегда зеленее там, где нас нет…

– В Брюссель? Что ты там потеряла?

– Буду работать, а ты что думал? В Бельгии для нашей работы условия лучше.

– Если ты так считаешь. Ты все еще живешь на площади Клиши?

– Да! Кстати, недавно мы тусили с твоей подружкой в «Красном клубе». Было круто, она милая, эта Дина! Я не знала, что она ждет ребенка.

– Ну да, она на пятом месяце, и у нее уже заметно небольшое пузо!

Я устал, зеваю и тру глаза, а потом решаю проверить Силию на щедрость, ну, или на скупость:

– У тебя нет бензина случаем? Только одну дорожку, а то я что-то щас совсем никакой.

– У тебя с собой ничего?

– Не-а, крошка! Но не переживай, в следующий раз я тебе щедро насыплю.

Она шарится одной рукой во внутреннем кармане своего пальто, а потом аккуратно кладет пакетик мне в лапу. Кармен делает вид, что ничего не замечает. Я благодарю Силию и кидаюсь в туалет без промедления, закрываюсь в кабинке и сажусь на корточки. Опустив крышку унитаза, я сыплю на нее кокаин и с помощью удостоверения личности вычерчиваю дорожку. Скручиваю денежную купюру и набиваю наркоту в правую ноздрю – мою любимую. После, прихватив порошок, выхожу из туалета и возвращаюсь к стойке, чтобы незаметно вернуть кокс его владелице.

– Спасибки, Силия!

– Не за что!

Я чокаюсь с подружайкой и выливаю половину пастиса себе в горло. Похожий на труп старик, приклеившийся к сидению слева от меня, сосется с не менее страшной, чем он сам, мамочкой. В руках он держит остатки сэндвича. Мне приходит сообщение от Эрика: «Ты все еще на Больших бульварах? Я у Жипе, подойдешь?» Естественно, я приду!

– Силия, мне нужно двигать, возьмешь себе еще выпить?

– Что? Ты уже уходишь?

– Ага, я должен увидеться с другом, но можем встретиться после, если хочешь.

– Ладно, ну а почему ты не возьмешь меня с собой?

– Я не могу – клянусь, что не могу!

– Что за друг у тебя?

– Педик до мозга костей, он тебя не заметит!

– Ну и ладно!

Я проглатываю свой виски, добиваю пастис и плачу за выпитое мной и Силией. После прощаюсь с Кармен и валю к Жипе.

Я на улице Ришелье, совсем недалеко от клуба Кармен. Из домофона слышится голос Жипе:

– Да?

– Это Зарка… Приятель Эрика…

Раздается «бип», и я захожу в холл. Как настоящий лентяй, я захожу в лифт, чтобы подняться на третий этаж. Хозяин заведения встречает меня у двери. Он одет в костюм с галстуком, башмаки навощены, а во рту сигара коиба.

– Добрый вечер, дорогой!

– Добрый вечер, Жипе!

Мы обмениваемся рукопожатием, и я переступаю порог его громадного пентхауса в стиле Осман. Жипе – жутко богатый тип, у которого очень много связей среди политиков, творческих людей Панамы, в шоубизе, на телевидении и на радио. В сидящем на кожаном диване мужчине я узнаю телеведущего, чье имя утаю. Его сопровождает метиска с детской рожей и светлыми волосами платинового оттенка. Она одета в короткое, облегающее платье с декольте. На ногах у нее блестящие туфельки, на нижней губе – пирсинг, а грудь наверняка искусственная. Пройдя по широкому коридору, подсвеченному люстрами из кристалла, я вваливаюсь в главный зал, окаймленный красными шторами в версальском стиле.

Жипе называет свой пентхаус в доме № 9 местом полной свободы. В этом королевстве дебоша играют, пьют, колются, жрут и предаются оргиям этажом выше. Кухней заправляет шеф-повар, а бармен делает оригинальные коктейли, в числе которых «Жан-Поль» – фирменный напиток этого дома. Ингредиенты – водка и вишневый ликер. Один наркодилер, а в редкие свободные минутки неудавшийся актер, всегда готов забанчить превосходный кокс по цене сто евро за грамм. На первый взгляд вечерники у Жипе кажутся элитарными, но на самом деле любой может потусить здесь, если за него поручится завсегдатай.

Я встречаюсь взглядом с Эриком, в одиночестве сидящим у бара. На нем – простой топик. Приятель отходит от стойки, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Привет, волчонок!

– Привет, Эрик! Как дела, старик?

– Очень хорошо, а у тебя?

– Супер! Присядем?

– Давай!

Вот уже более пятнадцати лет Эрик пишет книги и работает «массажистом» в своем гареме у Золотых ворот. В послужном списке этого духовного последователя Гийома Дюстана немалое количество книг, однако он стал персоной нон грата в СМИ с тех пор, как побывал в студии у Тьерри Ардиссона, где стал выступать за бейрбэккинг – секс без презерватива, другими словами – незащищенный секс. Ассоциация Act Up, Дидье Лестрад и современные инквизиторы в исполнении невежд с Марэ так и не оставили его в покое. Эти козлы дошли аж до того, что стали загибать или вырывать страницы из его книг в магазинах.

Мы сидим друг напротив друга в креслах Честерфилд. Я решаю не терять времени даром и выкладываю свое оборудование: отменный гашиш Слима, бумажки для самокруток и сигарету. Пока я скручиваю косяк, Эрик подзывает официанта и заказывает нам два виски. В зале за большим столом Патрик, владелец секс-шопа «111», играет партию в покер, прикрыв зенки очками, как человек, который собирается ходить козырями. Эта сволочь спускает бабло в карточных играх, а потом позволяет себе стрелять у всех на свете. Не знал, что он знаком с Жипе. Вот уж подтверждение тому, что в андеграунде все друг друга знают.

– Ты с ним знаком? – спрашивает Эрик.

– С Патриком? Да, немного знаком, но мне он не очень-то нравится. Он ходит в «Пропасть».

Вкратце, «Пропасть» — это подпольный бэкрум, расположенный неподалеку от Монпарнаса. Раз уж Эрик бойкотирует этот клуб для оргий (а он приверженец незащищенного секса с радикальными сексуальными привычками), то и я предпочитаю обходить это заведение стороной. Люди сплетничают, что в этом траходроме насиловали мужиков. Какие-то типы приволокли туда свои яйца и на следующий день рано утром в туалетах, снабженных отверстием для члена для любителей анонимного секса, был найден труп. Порой в подворотнях злословят о таком, но подобного рода слухи мгновенно охлаждают меня.

Официант приносит нам выпивку, и я взрываю свой сплиф. Какой-то мужик справа от меня вдыхает кокаинчик через соломинку, склонившись к деревянному комоду. Мы с другом чокаемся, я вмазываю и передаю ему косяк. Бросив взгляд на телефон, я обнаруживаю семь пропущенных звонков от Слима. Блин, что ему от меня надо? Я сразу же перезваниваю, и друган отвечает без промедления:

– Да, Зарка, ты где?

– У приятеля на Больших бульварах.

– Короче, братишка, я у Оперы сейчас. Слушай, малявки с моего района заметили твоего приятеля с Барбес, Каиса, на Полях. Они его мочканут, не сомневаюсь!

Блин…

– Вот дерьмо! Ты можешь меня забрать с улицы Ришелье?

– Никак, брат, я тут вожу американцев.

– Окей, окей, я возьму «Убер». Спасибо за инфу, кореш, я у тебя в долгу!

Глава 6. Андеграунд Елисейских Полей

Елисейские Поля. Самый красивый проспект в мире… Только японский турист или деревенщина из Флориды может выдать тебе подобную ерунду. Достаточно лишь прошерстить район глубокой ночью, чтобы нащупать этот вселенский бардак: от прогуливающихся хулиганов, потасовок и стычек до уличных воров, мошенников и хитрейших грабителей. Это свалка, усыпанная разбитым стеклом, пластиковыми пакетами и лужами из рвоты и мусора.

Признаюсь, что я – почти коренной парижанин – и то не привык шастать по этой территории. В прошлом я все же провел пару веселых вечеров в клубе «Пентхаус» по улице Берри, но, в конце концов, стал обходить этот стрип-клуб стороной: надоело тратить наличку, пялясь на такие возбуждающие и такие недоступные задницы. Еще припоминаю улицу Колизе – точку у входа в пивную «Амброзия», – куда юные дилеры в белых воротничках приходили толкать кокаин. Кстати, интересно, работает ли эта схема до сих пор? Был еще «Ваграмов круг», где дружок Слима конкретно получил за то, что попытался смошенничать. С тех пор этот игорный зал закрылся, потому как хозяина заведения заподозрили в отмывании грязных денег корсиканской мафии.

Поля провоняли подворотнями, и я даже не заикаюсь о парковках, а особенно о парковке Боэси, самой страшной из них. Несколько лет назад полицейские нашли там тело бомжа. Его зарезали словно барана. Я непременно посвящу одну главу в своей книге Елисейским Полям. Мне нужно будет избороздить квартал, но, если я проведу здесь месяц, перекрытый от экстази (чтобы общение шло лучше), думаю, что смогу нарыть немало информации.

Уже почти пять утра, когда водитель оставляет меня в том месте, где проспект пересекается с улицей Тильзит.

После нескольких неудачных попыток мне наконец-то удается дозвониться до Каиса.

– Да, Зарка? – отвечает мне парень Дины. Позади него слышится громкая музыка. – Что случилось?

– Брат, я целую вечность пытаюсь до тебя достучаться. Я на Полях, ты меня хорошо слышишь?

– Да, я слышу тебя! Я сейчас в «Дюплексе»!

– Что? В «Дюплексе»? Блин, что ты делаешь в этом дурацком клубе?

– Что? Ты ради этого мне звонишь?

– Нет же! Слушай…

– Слушай что?

– Меня! – я принимаюсь орать в трубку. – Послушай меня!

– В смысле? Что ты сказал?

Взбесившись, я, как сумасшедший, сжимаю телефон в руке:

– Слушай меня, твою мать!

– Зарка, это ты мне говоришь «твою мать»?

– Нет, конечно, это не тебе, блин, это о ситуации. Слушай, малышня с Белльвиля приметила тебя. Они наверняка и сейчас следят за тобой. Давай вали из «Дюплекса» прямо сейчас!

– Да что ты болтаешь, черт возьми?

– Клянусь, что не вру, тебе надерут задницу, толстяк! Уноси ноги срочно! Я прям сейчас ловлю такси и заберу тебя у выхода.

– Окей, окей, хорошо, друг!

Я перехожу через улицу и бегом пускаюсь по улице Пресбур к «Дюплексу».

Да что он так медлит? Я уже полчаса топчусь, как придурок, у входа в клуб, и таксист начинает проявлять нетерпение:

– Мсье, вы уверены, что ваш друг подойдет?

Сука! Я снова звоню Каису. Без успеха. Отвечай, блин! Отвечай! Паникуя, я представляю, как его рвут на куски в туалете «Дюплекса» или как пыряют ножом в легкие. Если только он не взрывает в этот самый момент танцпол, мол, ему на все насрать. Я тут надрываю себе задницу, чтобы спасти его. Если это так, то я просто выйду из себя. Наконец я вижу, как он выходит из клуба, спокойный, в сопровождении какого-то парня с Барбес и высокой брюнетки, одетой как шлюха.

– Каис! – я свищу ему из окна машины. – Я тут, чувак!

Он кидает быстрый взгляд в мою сторону и идет свей дорогой по проспекту Фош, словно меня здесь нет. Черт побери, что он творит? Я выхожу из машины, и этот пес, таксист, жмет на газ и уезжает из поля видимости. Сволочь! Я несусь, чтобы догнать Каиса. Тут пять малых с Бельвиля появляются на углу улицы Пресбур и идут за ним следом. Его точно пизданут!

– Эй ты! – мальчишка с Рампоно кличет моего приятеля. – Эй, я с тобой говорю, сукин сын!

Каис и его товарищ разворачиваются к ним, а та баба, что была с ними, продолжает идти вперед. Тут со всех сторон начинают собираться ребята с XVIII округа. Я узнаю парней с Барбес, с Шапель и с Маркс-Дормуа. Их с десяток, и все они друзья Каиса. Парни наводняют проспект Фош и окружают кучку подростков. Я сразу понимаю, что Динин мужик созвал своих братков после моего звонка.

Весь липкий, я оказываюсь в самом сердце потасовки.

Парни с Бельвиля попадают в ловушку. На проспекте Фош разворачивается массовая драка. Несмотря на свою малочисленность и юный возраст, шпана из XX прет на противника тараном: яйца у них точно есть. Одного мелкого черного сметают, другому дают коленом в челюсть, какой-то араб в кепке получает удар головой. Что за херня! Ровно за минуту мелюзга терпит поражение. После, когда победители принимаются бить по головам, словно исполняют пенальти, раздается шум мигалок. Жесть! Мужики с Барбес сразу же разбегаются, оставляя пацанов из комплекса РПН в горизонтальном положении с разбитыми харями. Тот темнокожий мелкий, что докапывался до меня на лестничной клетке Рампоно, лежит на асфальте. Его лицо измазано кровью. Он ловит мой взгляд:

– Ты, мразь, мы тебя укокошим!

Твою мать! Вот я и стал нежелательным лицом на Бельвиль.

Глава 7. Ворота Обервилье, цыганский ангар

Вторник. Я заявляюсь в промышленную зону у ворот Обер около 22 часов. Раньше здесь был второй Бронкс: наркоманы на бульваре Макдональд и шлюхи, засевшие на остановках вдоль бульвара Ней. Атмосфера как в гетто. Грязные улицы. Парни из жилого комплекса «Ленин» таскаются вокруг станции заправки Total и сквера Клода-Бернара, обкрадывая лохов и барыжа анашой с привкусом испорченного каучука. Пусть этот район и немного притих в наши дни с прибытием китайцев, он все равно значится среди горячих точек столицы.

Я кидаю взгляд на автобусную остановку на улице, которую предпочту оставить безымянной. Это серая, уложенная бетоном улица, забитая офисами, складами и нескольким зданиями в состоянии ремонта, где недобросовестные арендодатели когда-то сдавали каким-то горемыкам отвратительные комнатушки. Брат Баккари не приходит на место встречи – это не стало для меня сюрпризом. Тем хуже для него! Только шприц что-то значит для Усмана. Я ничем не могу ему помочь, и, кстати, он ни о чем меня не просит.

Вокруг ангара, напоминающего огромный ржавый контейнер, потихоньку собирается толпа. Туда-сюда по улице бродят разные типы, то поодиночке, то маленькими группками. В общем и целом, мерзкие рожи, которым ты бы не стал доверять мамашу – разве что тебе захотелось бы побыстрее заграбастать наследство.

Все, уже перевалило за десять.

Вдалеке я наконец-то замечаю Бака и его компашку: пара-тройка знакомых парней из 94-го и гниды из Паве Нёф – жилого комплекса в Нуази-ле-Гран, отличительным знаком которого были два круглых здания, прозванных «камамберами». Бак на три головы выше каждого члена своего экипажа. Издалека мой приятель напоминает Патриса Квартерона, «темного Ронина», самозваного чемпиона по кикбоксингу. Он – колосс родосский в темнокожем варианте. Вокруг него – Лахдар, толстый араб, Муса, темнокожий с одним-единственным зубом, Мики, мускулистый белый с татушкой, как у якудзы, и с пирсингом на обоих сосках – я видел его с голым торсом в тренажерке. Жиже тоже тут. С этим типом мы вместе ходили в качалку. По правде, его зовут Жан-Габриель, но клянусь, это имя не подходит к его роже. Обритого с боков, со светлой прядью, зачесанной назад, мордой хулигана из Па-де-Кале, красным носом, потрескавшейся кожей, фальшивым бриллиантом в левом ухе и экзотической татуировкой на затылке, такого типа легко представить макающим свой круассан в литр пива по утрам. Братишку сопровождают и другие знакомые мне лица, но я спасу тебя от их описания – эти парни бесполезны.

Открываются двери ангара. Баккари и его компания не тратят времени на то, чтобы подойти и пожать мне руку, – они идут прямиком на арену. Какой-то байкер, смахивающий на одного из «Ангелов Ада», с длинной рыжей бородой, банданой на голове и черепом на черной майке, вслед за ними растворяется за дверью склада. Основные правила в этом месте – «делай по-быстрому» и «будь незаметным». Я спешу зайти в ангар и присоединиться к друзьям, собравшимся перед кучей ободранных картонных коробок и пенопласта.

– Ио, писатель! – приветствует меня Жиже. – Все путем или как?

– Потихоньку!

– Пишешь сейчас или как?

– Да, как всегда!

– Пишешь о трансвеститах из леса Бубу или как? – подкалывает он меня с хитроватой улыбкой, не соответствующей его уровню смекалки.

Не люблю такого рода ремарки. Я не обращаю на него внимания и здороваюсь с остальными. Баккари хватает меня за клешню и, не произнося ни слова, хлопает меня по плечу. Приятель молчит, погруженный в свои собственные мысли. Повод для беспокойства все же есть, когда собираешься драться с человеком, не имея представления ни о его физической форме, ни о списке побед.

Цыган в последний раз окидывает улицу взглядом, прежде чем закрыть двери ангара. Его родственники общаются, встав в круг в одном из углов склада. Это настоящие цыгане с медной кожей и бандитскими мордами, золотыми кольцами на пальцах и всякими сверкающими побрякушками. Такого рода цыгане готовы участвовать в любых грязных делишках, лишь бы их кошелек от этого толстел. Вот эти самые, например, помимо подпольных боев организуют еще и транкинг – то есть собачьи бои в багажнике автомобилей – в Бурже и в Драней.

Один из цыган, с конским хвостом, тащится к Баку и указывает ему на мужика, стоящего на другом конце ангара, – бабту с деформированными ушами и бритым черепом. Мужик крупный, коренастый и весьма квадратный:

– Видишь, Баккари! Это твой соперник!

У этого парня бойцовский профиль. Баку с ним нужно будет проявлять осмотрительность. Благодаря росту в два метра у него должно получиться держать противника на расстоянии, отвешивать удары с размаху и, самое главное, избегать схватки – клинча.

Братишка прыгает на месте и баламутит воздух ударами кулаков и пинками в пустоту. Цыган с хвостом выходит в центр ангара и хлопает в ладоши, подзывая народ к себе.

Драка начнется через пару минут.

Наперекор всеобщему мнению, у подпольных боев есть правила: нельзя целиться в глаза, в адамово яблоко и в яйца. Во всем, что касается остального, это стопроцентный фристайл. Проигрывает тот, кто падает без сил или покидает драку. Цыган напоминает эти немногочисленные правила двум бойцам и выкрикивает «старт», прежде чем слиться с толпой.

Баккари выстраивает защиту. Его противник разводит руки и сгибает ноги в коленях, готовый к тейкдауну. Участники обмениваются яростными взглядами, а после принимаются осматривать друг друга вдоль и поперек, словно сканируя. Это длится секунд десять. Публика размахивает купюрами. Пари растворяются в криках.

– Давай, Бак, надери ему задницу! – Жиже поддерживает друга. – Оттрахай этому гомику его мать, шлюху!

Белый чуть больше сгибает ноги в коленях, сохраняя клешни открытыми и руки разведенными в стороны. Больше сомнений нет, этот тип – боец. Мой приятель движется к нему, бьет ногой по бедру, чтобы понять, на что тот способен. Соперник отходит назад и терпеливо ждет, когда Бак решится задать ему трепку. Вокруг меня все орут. Толстый араб из Паве Нёф, Лахдар, пытается разгорячить друга как может:

– Давай, Бак, отшлепай его, этого сукиного сына! Покажи ему, что такое настоящий мужик!

Какой-то чувак с татуировками на черепе, стоящий перед ним, разворачивается:

– Эй, парень, ты кого назвал сукиным сыном?

– У тебя че, проблемы? – ставит его на место Лахдар. – Че не так?

У этих двоих нет времени, чтобы с головой увязнуть в начинающейся ссоре: Баккари пинает, и соперник хватает его за ногу. Черт! Братишка теряет равновесие, а противник сбивает его и прижимает к земле. Блин! Только друг не дает ему времени сделать захват за руку или за шею и идет прямиком в граунд-энд-паунд, удерживая соперника на полу и нанося удары. Он со всего размаху бьет другого бойца по роже, потом второй раз и третий… Бабту отпускает ногу Баккари и получает тяжеленный удар по челюсти. Цыган с хвостом втискивается на территорию боя, чтобы вмешаться. Бабту рушится на бетон без сознания: его рот весь в крови, лицо разбито. Гордый, с улыбкой на губах, мой приятель поднимается, вскинув руку вверх. В толпе кто-то аплодирует и радуется, у других вид недовольный. Схватка была быстрой – максимум минута, – я ожидал, что Баккари столкнется с более трудным случаем.

Ну, впрочем, дело сделано!

Мне тоже следовало участвовать в пари. Приятели Баккари получили немало налички. Хотя ладно, обычно я стараюсь не делать глупостей со своими деньгами. Непруха – моя подруга, и я уже потерял уйму денег в дурацких играх, где нужно скрести монеткой. Бак расслабляется, очень довольный тем, что уходит с баблом, не получив ни единого удара. Приятель играет на публику и смеется от души:

– Блин, если всякий раз будет так, я могу драться хоть каждый день. Я хорошо вставил ему, этому парню с рожей скинхеда.

Кстати, о скинах: это напомнило мне о том, что нужно позвонить Себу по поводу моего гида.

В Панаме дождь идет как из ведра. Спрятавшись под козырьком какого-то здания в двух шагах от ангара, мы отмечаем победу братишки, глуша виски. Муса, темнокожий с одним зубом во рту, достает из кармана анашу и стреляет у меня сигаретку, чтобы скрутить свой косячок. А вот Жиже все это время выводит меня из себя:

– Так, Зарка, когда же ты напишешь книжку про смешанные единоборства? Только без трансов из Булонского леса, а…

Похожими соображениями со мной делятся ежедневно с января 2014 года. Ерунда, которую несет Жиже, волнует меня ровно столько же, сколько харя слабака, что он носит.

– Ладно, толстяки, поехали, отпразднуем мою победу на Шатле? – предлагает Баккари.

Я знаю этих парней, все они захотят напиться – выдувать бутылку за бутылкой до самого утра. Однако я сыт по горло убогими барами на Шатле. К тому же я ужасно устал. Просто хочу поторчать дома вместе с Азадом, затуманить дымом мозги и что-нибудь написать.

– Я не могу, Бак, у меня в последнее время слишком много работы!

– Перестань валять дурака, Зарка! Идем с нами!

– Жизнью клянусь, брат, ни-ма-гу! Или же сделаем так: я пойду к себе, закончу одно дело и, возможно, присоединюсь к вам позже.

– Когда ты говоришь так, это значит, что ты ни за что не вернешься!

Брат видит меня насквозь: когда я пытаюсь улизнуть, я всегда говорю, что, возможно, вернусь.

– Нет, нет, Бак, правда есть возможность, что я к вам присоединюсь! Но сейчас мне срочно нужно отправить мейл своему издателю.

– Окей, окей, Зарка! Как хочешь, но, серьезно, постарайся разобраться со всем – мы хорошенько напьемся! Позвони мне, когда закончишь свои дела.

Я прощаюсь с народом и линяю по направлению к станции «Народный Фронт». Двенадцатая линия не рядом, и я разрешаю своему навигатору вести меня. Поворачиваю на затхлую улицу с потрескавшимся тротуаром, где нет освещения. Да, я спешу оказаться дома. Люблю Баккари, он мой брат, но у меня проблемы с его друзьями. Не знаю, сложно мне с ними: я нахожу их тупыми и даже не классными. И Лахдар, этот король шутов, его я терпеть не могу даже на фото. Если бы Слим пошел со мной этим вечером, мы бы без всяких сомнений поперлись на Шатле, чтобы продолжить вечер, но я плохо представляю себе, как бы слушал глупости этих парней в одиночку.

Мне не хватает никотина, и я закуриваю. Неподалеку от меня останавливается мотоцикл. Я присматриваюсь к водителю, воображаю, что сейчас он спросит у меня дорогу или стрельнет сигарету, но вместо этого байкер вытаскивает револьвер из своей куртки и целится оружием в меня. Блядь! У меня срабатывает рефлекс самосохранения: я ныряю вперед и качусь кубарем. Тут что-то взрывается, и в нескольких сантиметрах от меня разбивается окно машины. Твою мать! Поднявшись на ноги, я, словно спринтер, резко стартую по тротуару. На улице грохочет второй взрыв. Я убегаю, словно темнокожий в Луизиане, за которым гонится полиция, оказываюсь на бульваре и продолжаю ускоряться, не задавая себе вопросов.