Текст книги "Вундеркидз. Вилдвудская академия"

Глава 2
В темном-темном лесу

Когда лимузин углубился в горы, Лос-Анджелес и застывшее над ним густое облако смога исчезли в зеркале заднего вида. По пути Стамос оживленно обсуждал с Дарьей политику, тенденции осеннего сезона, взлеты и падения в индустрии моды. Ника молчала и слушала, невольно восхищаясь небрежной элегантностью Стамоса и его манерой вести светскую беседу. Рядом с девушкой в кармане у подлокотника имелся запас журналов, несколько школьных буклетов, таких же, как тот, который ей прислали, и даже альбом современной живописи. Вазочка на откидном столике была заполнена сладостями. Ника лакомилась бельгийским шоколадом, а лимузин катил по серпантину, забираясь все выше и выше по лесистым склонам.

Они ехали уже часа три, и казалось, что поднялись выше облаков. Над ними возвышался синий купол неба, а ниже раскинулось толстое облачное одеяло, укрывшее низкие окрестные горы. У девушки возникло чувство, как будто они пересекли некий барьер, отделявший Олимп от мира простых смертных. «Со всеми нашими проблемами заодно», – подумала она, ощутив легкий укор совести.

Через тонированное стекло Ника видела, как мимо пролетают дорожные указатели: Вилдвуд – пятьдесят миль, двадцать, десять. Однако расстояние до самой Академии нигде не значилось. Когда они наконец въехали в городок, Стамос объявил, что они сделают короткую остановку и прибудут на место через пятнадцать минут.

Вилдвуд был старомодный, уютный, зеленый. Вдоль Главной улицы выстроились хорошенькие бревенчатые домики, переоборудованные в магазинчики. Деревянные крылечки были уставлены корзинами из ивовых прутьев, заполненными полудрагоценными камнями, соляными лампами, «ловушками для снов», кусками мыла ручной работы и вязаными сумками.

Главная улица тянулась всего несколько кварталов и быстро закончилась. На углу у входа в заведение под названием «Сахарно-морожено» толпились подростки. Двое мальчишек сидели на деревянных ступеньках, остальные стояли рядом, ели мороженое и слушали, как их приятели играют на барабанчиках бонго. Нику охватило радостное волнение от мысли, что и она скоро будет своей в этом городке.

Лимузин снова углубился в густой секвойный лес, и Ника разглядывала проплывавшие мимо величественные темно-красные стволы. Они были высоченные и такие толстые, что, казалось, их и впятером не обхватить.

Машина свернула с большой дороги и выехала на залитое солнцем открытое пространство, которое перерезала белая стена с черными металлическими воротами. У ворот стояли два охранника в черно-красной униформе. Увидев лимузин, один из них что-то произнес в рацию, и ворота тут же распахнулись. Лимузин въехал на территорию, и впереди показалось здание Академии. Это было строение из двух корпусов кубической формы, соединенных надземной стеклянной галереей.

Здание сверкало на солнце, и его скругленные ребра напомнили Нике гальку, которую она собирала на сан-францисских пляжах, – гладкие, отшлифованные волнами камешки. Большие окна были разными: круглые, овальные, прямоугольные, от пола до потолка. К парадному входу вели широкие ступени.

«Прямо разворот из „Архитектурного дайджеста”, – восхитилась про себя Ника, впечатленная увиденным.

Кованая вывеска у входа гласила: «Директорский флигель», а на стенах обоих корпусов красовались огромные великолепные логотипы Академии – переплетенные А и W.

– Проект японских архитекторов, – сообщил Стамос, махнув рукой в сторону оригинального строения.

Машина остановилась.

– Добро пожаловать в Вилдвудскую академию! Сейчас начнется первая часть ознакомительной экскурсии! – провозгласил мужчина.

Ника с Дарьей вслед за Стамосом вышли из лимузина и направились к зданию. Дорожка была посыпана опилками красного дерева и пружинила под ногами, а по бокам тянулся бордюр из мрамора. «Будто струйка крови на бледной коже», – внезапно подумала девушка.

Большие двери парадного входа разъехались, открыв просторный холл в светлых тонах. Он переходил в стеклянную галерею, что вела в комнату с четырьмя дверями – видимо, приемную. Комната была обставлена современной мебелью: несколько белых кресел, похожие на стайку осьминогов, и стеклянный журнальный столик на ножке из настоящего пня с корнями. Одна стена была полностью завешана картинами в золоченых рамах. В углу стоял белый письменный стол, а за ним сидела красивая рыжеволосая секретарша и что-то печатала. Увидев Стамоса, она произнесла профессионально-приветливым тоном:

– Здравствуйте, мистер Ледерман.

– Здравствуйте, Эмили, – кивнул ей Стамос. – Это Дарья и Вероника Мейсон. В нашем вилдвудском семействе пополнение!

Ника заметила, что Эмили явно робеет в присутствии Стамоса. Стоило тому отвернуться, как она торопливо поправила волосы и одернула блузку. «Наверное, он почти на всех женщин так действует», – подумала Ника.

– Эмили, предложите нашим гостьям напитки, – медовым голосом попросил Стамос.

– Да-да, конечно! – Выпорхнув из комнаты, Эмили исчезла за одной из четырех дверей.

Стамос вскинул руку, продемонстрировав последнюю модель «Ролекса», затем повернулся к Дарье – его раскосые глаза были полны самого искреннего сожаления.

– Был несказанно рад познакомиться, милые дамы. Дарья… – Он расцеловал Дарью в обе щеки на французский манер. – Увы, мне пора идти. Вероника, счастлив был встретиться. Надеюсь, мы вскоре увидимся!

– Зовите меня просто Ника, пожалуйста, – ответила девушка. – Большое спасибо, что привезли нас.

– Я нечасто сам привожу сюда студентов, – сухо отозвался Стамос. Что-то в его голосе подсказало Нике, что он считает это ниже своего достоинства. – Однако ваши работы произвели на меня особенно сильное впечатление. Вот я и решил, что надо познакомиться с вами, пока вы не стали здешней звездой.

Его комплимент и смутил Нику, и польстил ей.

– Спасибо… – неловко выговорила Дарья. – Я тоже очень рада нашему знакомству, – проворковала она.

– И я. Прошу вас, пришлите мне приглашение на ваш следующий показ. Приму его с удовольствием! – воскликнул Стамос.

– Разумеется! – Дарья совсем растаяла от восторга.

Ника закатила глаза.

– Дальше экскурсию проведет Эмили. И скоро должна приехать студентка, которая будет вашей соседкой по комнате, – добавил Стамос.

Он направился к одной из двух дверей в дальнем углу – к той, на которой была табличка «Канцелярия» и кодовый замок. Ника заметила, что Стамос набрал на нем комбинацию – 624376, – и дверь открылась. Ника поспешно отвела глаза: как бы Стамос не решил, что она подглядывает. Крикнув: «Чао!», мужчина удалился.

– Чао, – проговорила Ника, однако дверь уже захлопнулась.

Теперь Ника с мамой остались одни. Дарья не спеша обошла приемную, осматривая все детали с любопытством и восторгом. На лице у нее сияла мечтательная полуулыбка.

На стене висел плоский телеэкран, на котором мелькали сценки из школьной жизни, фоном шла классическая музыка. Подойдя поближе к стене с фотографиями, девушка поняла, что перед ней электронные фоторамки. На экранах вспыхивали и гасли снимки. «Знаменитости», – поняла Ника, узнав голливудскую актрису, певца в стиле кантри, звезду Болливуда. И почти на всех снимках мелькал один и тот же сухощавый человек средних лет – он пожимал руки, улыбался, приветственно махал…

Дарья подошла и тоже уставилась на фотографии. С видом триумфатора мать подмигнула дочери, и тут из-за двери появилась Эмили, а в руках у нее был поднос с бузинным лимонадом, мятными макарунами и серебряной вазочкой малины.

Ника устроилась в кресле и сделала глоток лимонада – холодного и освежающего. Она вспомнила, как в прошлой школе их с мамой вызывали к завучу. Он прочитал Дарье лекцию, как помочь Нике повысить стремительно ухудшающуюся успеваемость, а секретарша, чтобы смягчить удар, принесла воды из-под крана в пластиковых стаканчиках. Это было совсем недавно – и, казалось, в другой вселенной. Эмили вернулась за стол и снова принялась молча печатать. Через несколько минут телефон зазвонил, она сняла трубку, что-то негромко сказала и положила обратно.

– Директор ждет вас, – сообщила секретарша и пригласила Нику и Дарью следовать за собой. Мать с дочерью вошли в последнюю, четвертую дверь, за которой обнаружилась винтовая лестница. И снова Ника ощутила приступ непонятной тревоги. Эмили отошла в сторону, пропуская их.

Две стены в директорском кабинете были стеклянные, здесь же стоял великолепный стол красного дерева и три кресла – еще более роскошные, чем в приемной. Из-за стола поднялся мужчина в элегантном синем костюме. Он уже начал лысеть, однако над ушами и на затылке волосы были по-прежнему густыми, и казалось, что это не лысина, а высокий аристократический лоб. Это был тот самый человек с фотографий. Он посмотрел Нике прямо в глаза и улыбнулся.

– Добро пожаловать в Вилдвудскую академию! – воскликнул мужчина. – Прошу вас, садитесь. – И показал на два осьминогообразных кресла перед собой.

Дарья уселась первой и протянула мужчине руку.

– Дарья Мейсон. Рада познакомиться.

– Директор Академии Стивен Эдисон, но, пожалуйста, зовите меня Стив, – приветливо ответил тот.

Ника заметила, что мама даже надела кольца с бриллиантами. Те самые, которые ей ловко удалось уберечь от изъятия, ведь это была единственная память о муже. Ника нащупала на груди сквозь свитер отцовский солдатский жетон и с облегчением выдохнула.

Директор пожал руку Дарье, и Ника сразу отметила, какие у него длинные и тонкие пальцы. А еще девушка почувствовала, что у директора все было тщательно подогнано – и костюм, и фигура, и кабинет.

– А вы, должно быть, Ника. – Стивен Эдисон смотрел на нее с живым интересом.

Девушка подумала, что ему, наверное, за пятьдесят; пусть выглядел мужчина моложе, но на лице все же проступали едва заметные следы борьбы с проявлениями возраста. Ника видела немало женщин, которые делали себе инъекции ботокса, так что ей сразу бросилось в глаза, что кожа у директора неестественно натянута на лбу, а когда он улыбается, на щеках не появляются носогубные складки. Глаза у него были маленькими, карими, а губы имели странный лиловый оттенок. Когда мужчина улыбнулся, Ника заметила, что зубы у него совсем не такие белые, как у Стамоса.

– Еще раз добро пожаловать, милые дамы, мы рады, что вы здесь, – сказал он.

– Спасибо. У вас очень красиво. – Дарья сняла шляпу и положила к себе на колени.

– Да. Это. Так, – согласился директор, делая после каждого слова эффектную паузу. – Вас, моя дорогая, пригласили сюда, – он повернулся к Нике, – поскольку мы отметили ваш выдающийся талант.

Дарья гордо улыбнулась.

– Однако должен предупредить, что учиться у нас непросто, – продолжал директор, впиваясь в девушку глазами-бусинками. – К тому же у нас строгие правила.

Ника поерзала, не уверенная, надо ли отвечать.

– Мы ожидаем, что вы будете стараться, потому что лентяям здесь не место. – Снова пауза. – Наши цель и задача – развитие ваших способностей, эволюция вашего творчества и, разумеется, совершенствование вашей техники.

Без сомнения, эта речь была отрепетирована и произнесена уже не раз.

– Талант – материя неуловимая, его следует цивилизовать и обуздать! – торжественно провозгласил директор и даже взмахнул рукой, будто ухватил в воздухе искорку таланта. – Иначе мы утратим его безвозвратно!

– Полностью с вами согласна! – Дарья гордо улыбнулась. – Моя дочь очень талантлива. Она добьется больших успехов – особенно в такой прекрасной обстановке…

– Не сомневаюсь! – Мужчина оценивающе оглядел девушку – так, словно та была лошадью-фаворитом на дерби.

Ника почувствовала, что краснеет. Никогда в жизни ее столько не хвалили. Но теперь, когда оказалось, что эта школа все же существует, ей стало страшно: вдруг теплые приветствия на самом деле окажутся замаскированным собеседованием, которое она может не пройти. Директор словно прочитал ее мысли:

– От имени Академии приношу вам свои извинения за то, что сообщили о приеме так поздно. Несколько дней назад мы получили от одного из спонсоров щедрый взнос, и это дало нам возможность пересмотреть личные дела возможных абитуриентов и набрать всех, кто нам понравился, гарантировав пансион и стипендию.

– Признаться, я не совсем понимаю… Каким образом вы добились, чтобы все это было совершенно бесплатно?! – выпалила Ника, удивляясь собственной смелости.

Дарья обожгла дочь сердитым взглядом, а директор рассмеялся.

– Да, конечно, такие предложения случаются редко! Однако у нас достаточно учеников, родители которых имеют возможность оплатить обучение в нашем учебном заведении. Нас поддерживают спонсоры, которые считают важной атмосферу творчества, которую мы создаем. Благодаря этому нашими студентами становится особо одаренная молодежь, которой предлагается полное содержание.

– А для чего это школе? – не унималась Ника.

– Ну, скажем так: если вы станете следующим Энди Уорхоллом, это в будущем привлечет в нашу Академию больше платных студентов, – расхохотался директор.

Ника успокоенно вздохнула – такого искреннего ответа ей вполне хватило. Мужчина поднялся, Дарья и Ника последовали его примеру.

– Вы любите, когда с вами честны и откровенны, это мне по душе. – Директор снова улыбнулся Нике, и она ответила тем же.

Дверь в кабинет открылась, появилась Эмили.

– Снаружи вас дожидается наша студентка, которая проведет экскурсию по нашему скромному учебному заведению. – Директор негромко засмеялся собственной шутке.

Перед тем как выйти из кабинета следом за Эмили, Ника обернулась и увидела, что тонкие губы мужчины растянуты в широкой улыбке, насколько позволяло его противоестественно моложавое лицо. А потом дверь закрылась.

* * *

«Экскурсоводом» оказалась старшекурсница с вокального отделения по имени Элоиза. Ее внешний вид так резко контрастировал с роскошными интерьерами директорского флигеля, что Ника всю дорогу едва сдерживалась, чтобы не таращиться на ее линялый джинсовый комбинезон, из-под которого выглядывали носки в желтую полоску. Светлые волосы с отдельными голубыми прядями Элоиза заплела в две косички – точь-в-точь Пеппи Длинныйчулок, только в панковском варианте.

Когда они уселись все в тот же лимузин, Дарья поинтересовалась у Элоизы, каким именно вокалом она занимается. Вместо ответа Элоиза тут же, прямо в машине, с поразительным мастерством исполнила отрывок из «Травиаты». От ее мощного голоса Дарья снова пришла в восторг. А вот Ника даже испугалась. Неужели ее почеркушки могут сравниться с таким ярким талантом? «Надеюсь, тут не все такие одаренные!» – встревоженно подумала она.

Уже стемнело, поэтому экскурсия оказалась короткой. Лимузин медленно кружил по кампусу, а Элоиза указывала на здания, которые тонули во тьме, и перечисляла по порядку:

– Это театральный корпус, вот концертный зал, а вон там еще картинная галерея.

На Нику особенно сильное впечатление произвела библиотека – огромное квадратное стеклянное строение, перед которым расстилался японский сад камней. Все окна в библиотеке горели, так что это оказалось единственное здание, которое Ника сумела как следует рассмотреть и снаружи, и внутри. Залы были уставлены стеллажами, полки ломились от книг. Нике очень хотелось туда зайти, но лимузин покатил дальше, въехал на гору и затормозил перед тремя большими белыми домами.

– Это «Чедберн», женское общежитие старших курсов, – показала Элоиза на первый дом и подмигнула: – Для самых клевых девчонок!

– Наверное, и твоя комната там, – усмехнулась Ника.

– В точку! А это «Блэкстон». Мужское общежитие. – Здание стояло посередине и было немного выше остальных. – Вообще-то девочкам заходить туда запрещено, – добавила Элоиза с деланым огорчением, и сразу стало понятно, что это правило особенно не соблюдают. – А это твой дом, «Роузленд», – объявила Элоиза.

Название – «Страна роз» – Нике понравилось. Современное сооружение было похоже на директорский корпус, только выше – целых пять этажей. На фасаде тоже красовался огромный логотип Академии. Вдоль стены в несколько рядов были высажены вишни. А вдоль дорожки, которая вела к входу, цвели розовые кусты – выглядело это просто потрясающе. Ника услышала, как мама рядом глубоко вздохнула, явно тоже очарованная увиденным.

– Жалко, что несколько лет приходится ждать, пока тебя переведут в «Чедберн», – сказала Элоиза и презрительно сморщилась, кивнув в сторону «Роузленда».

– А почему? – спросила Дарья.

Девушка замялась.

– Э-э… понимаете, я не очень люблю розовый цвет, – объяснила она. Ника и Дарья недоуменно уставились на нее. – Лучше один раз увидеть…

Они пошли к дверям. Но Элоиза вдруг остановилась.

– Я забыла сказать, что вход в общежитие разрешен только учащимся и сотрудникам. Из соображений безопасности.

Элоизе было явно неловко: Дарья не увидит, где будет жить ее дочь.

– Шофер отвезет вас, куда скажете, а комнату вы посмотрите в родительский день или перед каникулами, – утешила огорченную Дарью Элоиза.

А Ника вдруг поняла, что мама сейчас уедет и они в первый раз расстанутся так надолго!

– Здесь у тебя все сложится замечательно, – взволнованно проговорила Дарья, обняла дочь так сильно, что Ника чуть не задохнулась, и шепнула ей на ухо: – Я так счастлива за тебя, моя девочка!

Мама еще ненадолго задержала Нику в объятиях, а потом спустилась с крыльца.

– Рада была познакомиться, миссис Мэйсон! – крикнула Элоиза ей вслед.

– И я! – махнула ей Дарья в ответ. У подножия лестницы, прежде чем сесть в машину, она обернулась и подмигнула дочке: – Я же тебе говорила, все будет хорошо!

Нике хотелось сказать так много всего… Но удалось выдавить только: «Я буду скучать». Дарья опустила стекло.

– Я тоже буду скучать, солнышко. И не огорчайся, в родительский день мне покажут твою спальню. Не забудь перед сном позвонить мне! – успела добавить она, и лимузин рванул с места.

Ника смотрела вслед, пока машина не скрылась из виду. А потом огляделась вокруг. На вершине холма было не так темно, и при свете луны и звезд Ника различила внизу простирающийся до самого горизонта лес. На небольших открытых участках уютно устроились школьные корпуса и еще здания – квадратные или прямоугольные, все – современной архитектуры, а между ними вились песчаные тропинки.

В отдалении девушка разглядела что-то вроде гигантского опрокинутого желтого тента, натянутого между деревьев наподобие гамака для великанов. Надо будет обязательно разведать, что это такое. А пока следом за Элоизой Ника устремилась в общежитие. Элоиза провела карточкой в пазу считывающего устройства, прикрепленного у косяка, и толкнула дверь.

– Не хочу тебя обламывать, но могут быть сложности с тем, чтобы маме позвонить, – сказала она, когда девушки вошли в вестибюль общежития. – Здесь нет сотовой сети.

– Как это нет? – Ника не поверила своим ушам.

– Говорят, что вроде бы горы мешают, но, скорее всего, сделано это специально. Директор обычно отвечает так: «Сотовая связь отвлекает молодежь и не дает в полной мере раскрыть свои таланты».

Пародия на директора получилась очень похожей, и Ника усмехнулась, отдавая должное актерскому таланту Элоизы. «Но как же позвонить маме?» – расстроилась Ника, и в тот же момент заметила, что в углу холла висит обычный телефон.

Следом за Элоизой девушка прошла в большую, роскошно обставленную общую гостиную, стены которой были оклеены нежно-розовыми обоями. Повсюду виднелись пробковые доски для афиш и объявлений, которые пока что пустовали. С обеих сторон в общую комнату вели лестницы, а в самом углу прятался маленький лифт. На диване устроилась компания девушек, все они громко хихикали. Выйдя из лифта на третьем этаже, Элоиза повела Нику по коридору и, сверившись с мятой бумажкой, которую извлекла из кармана, остановилась у двери с номером 5.

– Ага, тебе сюда.

Она снова просканировала карточку, после чего замигала зеленая лампочка, и дверь открылась. Ника очутилась в уменьшенном варианте общей гостиной – розовые обои и шикарная деревянная мебель. Еще одна дверь из гостиной вела в спальню.

– Кажется, я уловила, какой тут фирменный стиль. – Ника с улыбкой повернулась к Элоизе.

– Я же тебе говорила! Декор подбирали спонсоры, а это здание построено на средства одной домохозяйки, которая купила себе чуть ли не герцогский титул. У нее пунктик – розы и английские поместья. Остальные здания отделаны совершенно иначе, – поспешно добавила Элоиза. – Наше общежитие финансировала немецкая дизайнерская компания, так что там, конечно, лучше. – Она пренебрежительно оглядела комнату. – Приходи в гости, сама увидишь.

В ответ на приглашение Ника радостно закивала. Осмотревшись, она подумала, что, несмотря на избыток розового, интерьер общежития был просто потрясающий. Ника зашла в спальню и обнаружила, что ее чемоданы уже поставлены у одной из аккуратно застеленных кроватей. В спальне была еще одна дверь, из-за которой слышалось, как журчит вода.

– Ты знаешь, как зовут мою соседку? – спросила Элоизу Ника.

– Э-э… – Элоиза снова развернула смятую бумажку. – Стелла Вайнштейн, первый год обучения, специальность – модельер.

Вот это да! Ника не без робости покосилась на дверь в ванную, а Элоиза вручила девушке карточку-ключ.

– Это универсальный пропуск – без него не попасть ни в комнату, ни в остальные школьные корпуса. По карточке отслеживают твои перемещения, чтобы ты не нарушила комендантский час или еще что-нибудь. Если пройдешь куда-нибудь по чужой карточке, тебе просто голову оторвут. Если потеряешь карточку, сразу же сообщи в администрацию! – с нажимом проговорила Элоиза.

Ника кивнула и бережно, словно какую-то драгоценность, взяла карточку.

– Ну, в общем, устраивайся, – помолчав, добавила Элоиза. – Если будут вопросы или проблемы, вот тут у тебя возле шкафа кнопка вызова домоправительницы, она со всем разберется.

«Домоправительница?» – повторила Ника про себя, дивясь старомодному словечку. Интересно, а какие у домоправительницы обязанности? Спрашивать она не стала, потому что Элоиза уже стояла у двери, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– На кровати папка с информацией для вновь прибывших. Ну что, пока? Увидимся позже, – заторопилась Элоиза.

– Да, конечно. И спасибо тебе большое – и за экскурсию, и вообще! – воскликнула Ника.

Элоиза улыбнулась.

– Рада помочь! – Уже выйдя в коридор, девушка остановилась. – За экскурсии добавляют баллы на экзаменах, так что слишком не благодари, просто назови в мою честь свою дочку, и мы квиты, – пошутила она. – До скорого! – Махнув рукой, Элоиза умчалась.

Ника снова осталась одна. Она прошлась по комнате, чтобы не торопясь разглядеть обстановку, в которой ей придется жить: два одинаковых деревянных шкафа, лиловая бархатная кушетка, розовые с лиловым ковры и небольшие деревянные секретеры.

Девушка подошла к кровати, села на нее, с удовольствием утонув в пышной перине. Погладила цветочного рисунка покрывало, сразу вспомнив, откуда оно: из модного магазина «Виндзор и Велл» в Беверли-Хиллз, где продавали английский текстиль. Проверила себя – посмотрела на этикетку – и улыбнулась: память ее никогда не подводила.

Ника скинула туфли, легла и уставилась в потолок – он тоже был розовым. Она задумалась, не пора ли распаковать вещи, но кровать была такая удобная, что вставать не хотелось.

Тут скрипнула дверь ванной, и оттуда вышла девушка, закутанная в нежно-голубое полотенце, придерживая второе такое же, обернутое вокруг головы наподобие тюрбана. Из-под тюрбана выбилось несколько каштановых прядок, прилипших к мокрому лбу. При виде Ники девушка округлила карие глаза.

– Привет! – просияла она. – Я Стелла, а ты Ника, да?

– Да, привет, – улыбнулась Ника в ответ, садясь.

– Мне сказали, как зовут мою соседку, когда везли сюда утром. Ты ведь будешь учиться на факультете изобразительного искусства? – взволнованно продолжала Стелла. Ника кивнула. – Ой, надо же, я тоже! – взвизгнула соседка.

Новая знакомая была маленькой, гораздо ниже Ники, и тоненькой, губки бантиком и наивные глазки кофейного цвета, а вот внушительный нос в профиль казался великоватым для небольшого личика. Стелла подошла к своему шкафу и открыла его. Соседка Ники уже успела распаковать свои вещи: полки были набиты битком – аккуратные стопки одежды, футляры с украшениями, сумочки, а внизу громоздились обувные коробки. Стелла вытащила новую шелковую блузку, оторвала бирки, выбросила их в мусорную корзинку.

– Ну что, волнуешься? Какой уровень стресса по десятибалльной шкале? – бросила она через плечо и спряталась за дверцей шкафа, чтобы одеться.

– Даже определить не могу, – отозвалась Ника. – Все произошло так быстро. Никак не опомнюсь.

– А почему быстро? – без особого интереса спросила Стелла, показываясь из-за двери шкафа в новеньких джинсах и белой блузке.

Ника заметила, что одежда в шкафу у Стеллы висит в пластиковых чехлах, а на полу у кровати сложены стопкой фирменные пакеты – в таких обычно хранят дорогую красивую обувь и сумочки. На нижней полке шкафа стоял сейф – запертый. «А значит, в нем что-то уже спрятано, – поняла Ника и задумалась, что бы ей спрятать в свой сейф. – Может, солдатский жетон, когда я его снимаю?» – размышляла она. Однако от идеи сразу пришлось отказаться: все равно отцовский солдатский жетон почти всегда на ней.

– Ну да, меня приняли только три дня назад, – ответила Ника.

– Правда? Письма же рассылали еще в мае. Три дня! Разве можно так поступать с человеком? Даже собраться толком не дали! – Похоже, Стеллу такая перспектива искренне ужаснула.

– Нет, никто не виноват. Просто в Академии только недавно получили дополнительное финансирование, вот и смогли в последнюю минуту назначить еще одну полную стипендию.

Стелла снова вытаращила глаза.

– Тебе дали полную стипендию?!

Тон соседки насторожил Нику, которой не понравилось, какое направление принял разговор.

– Да, дали, а что? – с вызовом в голосе спросила Ника.

– Ух ты! – Стелла села на кровать. – Значит, ты наверняка очень талантливая.

Услышав в голосе соседки зависть и тоску при слове «талантливая», Ника смягчилась. Ее взгляд упал на стену за спиной у Стеллы. Там скотчем было прикреплено несколько рисунков – наброски моделей одежды. Миленькие, но ничего выдающегося. Стало ясно, почему Стелла спросила про стипендию. Устыдившись того, что чуть не перешла в наступление, Ника покосилась на Стеллу и увидела, что та тоже смотрела на собственные рисунки.

– Очень славные, – подбодрила ее Ника.

– Ты правда так думаешь? Спасибо! – Стелла ожила и с жаром сообщила: – Хочу стать модельером!

Ника промолчала. Во всем, что касалось моды и дизайна, ей было сложно кривить душой и изображать восторг. Уж в этом-то она прекрасно разбиралась! Однако Стелла сама быстро сменила тему:

– Слушай, а симпатичные мальчики здесь есть?

Ника едва не упомянула Стамоса, но потом решила, что хотя он, конечно, красавец, однако под категорию «мальчиков» не подходит.

– Да нет, во время экскурсии никто не встретился, – посетовала она.

Стелла взглянула на настенные часы.

– Время ужинать, пошли? – предложила она.

Ника поняла, что даже после проведенной экскурсии не представляет, как устроена новая школа. И где столовая, она тоже не знала. Девушка вспомнила про папку с материалами для вновь прибывших, которую так и не успела изучить.

– Да-да, пошли, конечно! – обрадовалась она тому, что не придется искать столовую самой.

Стелла изучила свое отражение в зеркале, критически оценив себя со всех ракурсов. Ника быстро окинула взглядом свое коротенькое синее платьице: за последнее время девушка сильно похудела, и платье болталось на ней. Давно не стриженные кудри ниспадали ниже лопаток. «Сойдет и так», – решила она и вслед за Стеллой вышла из комнаты.

Столовая располагалась ниже по склону, в здании, которое, как и библиотека, было сплошь из стекла. Увидев выстроившуюся у входа очередь из студентов, Ника занервничала, но Стелла ободряюще улыбнулась.

– А что, при входе никого не проверяют? – удивилась Ника. В ее старой школе в столовую можно было попасть только по пропуску.

Стелла взглянула на нее:

– Сомневаюсь, чтобы кому-нибудь захотелось забраться на две тысячи футов в горы только для того, чтобы украсть еду! – И сама рассмеялась от такого нелепого предположения.

Очередь двигалась быстро, и девушки вскоре оказались у шведского стола. Сначала показалась стойка с закусками, где среди прочих блюд красовались кусочки дыни, завернутые в пармскую ветчину, копченая лососина, украшенная каперсами, башенки сашими. Отдельно стоял сырный стол. В качестве основного блюда сегодня предлагали филе-миньон, жареный сибас, мидии, обильно политые соусом, и бараньи котлетки с зеленью. За небольшим прилавком необъятных размеров повар раздавал тончайшую хрустящую пиццу, которая выпекалась в настоящей печи. Ника огляделась вокруг – похоже, никто не разделял ее восторгов. Стелла критически разглядывала моцареллу с помидорами: «Не первой свежести капрезе, между прочим», – бормотала она с презрительной гримаской. Ника отошла от нее и еще покружила по залу, нагружая тарелку деликатесами.

Девушка обнаружила Стеллу рядом с холодильником с мороженым. Ника села рядом.

– А что ты любишь рисовать? – спросила Стелла и сунула в рот оливку.

– Я люблю детали, – ответила Ника. – Обожаю рисовать всякие подробности на одежде – пуговицы, складочки. И когда людей рисую, тоже сосредотачиваюсь на деталях – кожа, веснушки, руки.

Стелла покивала, но вид у нее был удивленный.

– Погоди, я как-то не понимаю… То есть, если ты видишь хорошенький домик, ты рисуешь не хорошенький домик, а ручку от двери в хорошенький домик? – уточнила она.

– Вроде того, а еще я люблю детали в природе, – рассмеялась Ника и с аппетитом принялась за жареную рыбу. Подняв глаза, она увидела, что Стелла смотрит на нее с еще большим недоумением, и снова положила вилку. – Ладно, вот представь себе, что ты смотришь вблизи на лепесток или кладешь кусок коры под микроскоп и видишь, что они состоят из тысячи затейливых мелких частей… – Стелла кивнула. – Так вот это я и люблю рисовать.

Соседка помолчала – наверное, ломала себе голову, зачем человеку рисовать кусок коры.

– А я вот рисую наряды, и все, – произнесла она задумчиво – видимо, прикидывала, стоит ли ей тоже начать рисовать «детали». – А парень у тебя есть? – задала она новый вопрос, и снова оживилась.

– Не-а, – смущенно ответила Ника. Честно говоря, она даже не могла вспомнить, когда ей в последний раз понравился какой-нибудь мальчик. Ну, разве что лет в двенадцать. – А у тебя?

– Ну… – Стелла выпрямилась, обрадованная возможностью рассказать о себе. – Дома у меня есть несколько потенциальных ухажеров, – уклончиво ответила она. – Но мне хочется, чтобы в Академии у меня была свобода выбора: здесь наверняка будут перспективные молодые люди, мне что попало не нужно! Нет, пойми меня правильно, дома ребята тоже ничего, но ведь надо рассмотреть все варианты, и вообще мужчинам нравятся недоступные девушки! – заявила Стелла со знанием дела. Казалось, что соседка цитирует статью из журнала.