Текст книги "Битва при Пуатье"

Мухаммед определенно вполне искренно полагал, что обращение в ислам евреев его эпохи является одной из первейших его задач. Чтобы добиться этого, он подражал им в своем культе: молитва в мечети совершалась по субботам, в шаббат, верующие при этом обращались в сторону Иерусалима, мусульманский пост совпадал с еврейским; был заключен любопытный договор, согласно которому древние соглашения между ауситами и хазраджитами и еврейскими племенами сохранят всю свою силу, а каждый обязался уважать согласие и защищать оазис. То была знаменитая «конституция I года».

К несчастью, материальные интересы евреев и арабов совершенно не совпадали. Первые, богатые торговцы, стремились сохранять добрые отношения с Меккой и принимать караваны оттуда; вторые, в большинстве своем бедные, не имея никаких средств за пределами оазиса, грабили мекканские караваны без всякого протеста со стороны Пророка, а впоследствии и с его согласия. Евреи не принимали участия в этих экспедициях, и когда была развязана открытая война против Мекки, они не решились в ней участвовать. Их позиция была расценена мусульманами как лицемерие (этот же термин они применяли к остававшимся в Медине немусульманам, или к тем, кто обратился в ислам неискренне). Оставалось сделать лишь шаг к тому, чтобы обвинить евреев в предательстве или шпионаже и списать на них военные поражения. В духовном плане Мухаммед выказал величайшую наивность, надеясь обратить в свою веру евреев. Его слабое знание священных текстов вызывало с их стороны иронию и сарказм. И вот мы наблюдаем резкую перемену позиции, уже имевшую место перед лицом мекканцев: раз еврейские тексты не говорят о Мухаммеде, значит, евреи подделали их, а это преступление, за которое они заслуживают адских мучений и презрения правоверных. Истинной является вера Авраама, строителя Каабы, на которую с этих пор ориентируется кибла.

Вопреки преданию, с самого начала видевшему во всех грабежах разновидность священной войны, очевидно, что эти экспедиции были продиктованы стесненными материальными обстоятельствами переселенцев из Мекки, а Пророк сначала остерегался выражать свое мнение по поводу их законности. Европейцу они напоминают разбой, но тем не менее отличаются от всех прецедентов тем, что ими руководил сам Мухаммед, а число участвовавших в нем было довольно значительным: слишком много – для грабительского набега, но слишком мало – для битвы. Здесь мы впервые видим, как Пророк выказал неоспоримые таланты военачальника. Согласно Аль-Бухари, его отряд, видимо, состоял из трехсот человек,[74]74
  Цит. по Gaudefroy-Demombynes, op cit , p 124.


[Закрыть] но подробности оставляют простор для фантазии: 90 переселенцев, 70 членов племени аус, столько же хазраджитов и лошадей. Чтобы получить заявленную цифру, нужно сосчитать и лошадей. Кто сидел на них верхом? Цель – разграбить караван, ведомый Абу Суфианом. Получив известие о выступлении Мухаммеда, он свернул со своего пути на запад и отправил в Мекку гонца, чтобы сообщить об опасности. Тогда в Мекке собралась толпа в тысячу мужчин, которые бросились на защиту своего добра в сопровождении нескольких женщин, воспевающих достоинства их племени. Подойдя к Бадру, они узнали, что караван миновал опасную зону и должен достигнуть Мекки в целости и сохранности. Большинство намеревалось вернуться, но Абу Лахаб и другие потребовали использовать ежегодный праздник в Бадре, чтобы развлечься там и тем самым продемонстрировать Мухаммеду, что его никто не боится. В это время последний попытался узнать, какие против него выставлены силы. Он взял в плен двух курайшитов, которых принял за охранников каравана (в то время как это были разведчики армии), и, судя по сообщенному ими числу верблюдов, закалываемых ежедневно на обед воинам, заключил, что отряд насчитывал от девятисот пятидесяти до тысячи человек. Несмотря на численное превосходство мекканцев, Пророк решил атаковать. Он опередил неприятеля на пути к колодцам Бадра, а остальные источники велел засыпать песком. Над равниной, в месте, доминирующем над полем битвы, по его распоряжению возвели укрытие, откуда он отдавал свои приказы, порывая, таким образом, с арабской традицией, требующей, чтобы вождь находился во главе своих воинов, чтобы вызвать на поединок вражеского предводителя, впрочем, Пророк запретил поединки и своим воинам, которые его не послушались. Вперед выступили три курайшита, и три ансара приготовились дать им отпор. Но курайшиты отказались сражаться с ними: «Мухаммед, пошли против нас людей, равных нам!». Тогда Мухаммед назвал Убайду, Али и Хамзу Хамза убил своего противника, а Али своего, в то время как Убайда тяжело ранил своего, но и сам получил от него серьезное увечье Хамза и Али добили раненого врага и принесли Убайду обратно в мусульманские ряды.

Однако первый общий натиск, видимо, оказался не в пользу мусульман. Тогда Пророк вышел из своего убежища и влился в первые ряды сражающихся, читая стихи из Корана, возвещающие ад тому, кто покажет спину врагу. Затем он послал Али собрать горсть щебня внизу долины и бросить его в курайшитов с криком «Бесчестье лицам». Чудесным образом каждый камешек попал в глаз кому-нибудь из противников. Здесь же предание сообщает о многотысячном подкреплении из ангелов, с большой тщательностью описывая их вооружение, однако современная исламская экзегеза видит в них лишь символ духовного подъема, вызванного присутствием Пророка. Мусульмане одержали полную победу. Курайшиты оставили на земле сорок четыре убитых, и столько же попало в плен. Трупы сбросили в колодцы Бадра. Добыча, разумеется, была менее значительной, чем если бы удалось перехватить караван, и самую ценную ее часть составляли пленники. Мухаммед своей властью произвел дележ. В результате родилась зависть, так как воины, охранявшие его самого и почти не участвовавшие в битве, а также два разведчика, которые выслеживали караван, и два вождя, оставленные в Медине, получили столько же, сколько и остальные. В качестве своей доли Пророк взял меч Мунаббиха-ибн-аль-Хадж-дажа, прославленный Зу-л-Факар.

Вопрос об участи пленников вызвал спор: одни советовали отрубить им головы, другие – бросить их в яму с огнем. Абу Бакр напомнил о кровных связях и советовал хорошо обращаться с ними. Мухаммед не отдал никакого приказа, но присоединился к его мнению. Переселенцы назначили выкуп в три тысячи дирхемов и разделили ее с ансарами. Среди пленников оказался родной дядя Мухаммеда Аль-Аббас. Чтобы избежать уплаты выкупа он заявил, что является мусульманином. Мухаммед возразил ему, что о его вере будет судить Аллах, а осуждает его уже само его поведение, и Аль-Аббас должен заплатить четыре тысячи дирхемов. Другой пленник был племянником Хадиджи, которая еще до своего обращения женила его на своей дочери Зайнаб. Узнав о пленении мужа, Зайнаб, остававшаяся в Мекке, отправила в Медину посредника с серебром и ожерельем, подаренным ей Хадиджей в день свадьбы. Глубоко растроганный при виде ожерелья, Мухаммед освободил пленника при условии, что он разведется со своей женой и позволит ей добраться до Медины. После множества перипетий так и произошло. После принятия ислама муж получил свою супругу обратно. Были и другие случаи обращения пленников, впоследствии сыгравших важную роль, так как именно они, вернувшись в Мекку, стали проповедовать там новую веру.

Но первым плодом победы стал приступ фанатизма: необходимо уничтожить неверных и порвать с евреями. Прежде всего Мухаммед напал на бану кайнука и осадил в их собственном квартале. Они сдались через пятнадцать дней осады. Эта операция принесла богатую добычу и позволила переселенцам не церемониться с этим племенем превосходных оружейных мастеров и отобрать у них все; а с годами конфискация оружия у побежденных станет насущной необходимостью. Затем продолжились грабежи, перерезавшие курайшитам путь на северо-восток от оазиса. Одна из таких вылазок под командованием Зайда увенчалась бескровным захватом целого каравана. Пятина[75]75
  Под этим понимается одна пятая часть добычи, отводившаяся Пророку.


[Закрыть] Пророка достигла двадцати тысяч дирхемов. Община благоденствовала, но курайшиты были решительно настроены взять реванш. Они обратились к арабским союзникам и завербовали абиссинских наемников. В результате они собрали армию в три тысячи человек – семьсот воинов в кольчугах, двести всадников. По силе это войско в четыре раза превосходило то, которое были в состоянии выставить мусульмане. В январе 625 г. мекканцы выступили в поход. Мухаммед мудро решил придерживаться оборонительной тактики, но молодые люди, не участвовавшие в битве при Бадре и жадные до добычи, громкими криками сообщали о том, что переходят в атаку. Пророк уступил, надел свою кольчугу и препоясался мечом. Тем временем сторонники атаки успели передумать. Тогда Мухаммед заметил, что коль скоро Пророк облачился в доспехи, он может снять их только тогда, когда сам Бог встанет между ним и его врагом.

Безусловно, не одобряя этого решения, Абдаллах ибн Убайи со своими тремя сотнями воинов отступил незадолго до столкновения, также заработав себе прозвище лицемера в Коране. Во главе семисот воинов Мухаммед развернул свои силы на тщательно выбранном месте у подножия холма Ухуд, его левый фланг прикрывали пятьдесят лучников, которые получили приказ не двигаться, что бы ни случилось. Видимо, они сдержали атаку конницы, имевшей целью захват Мухаммеда, а затем завязалась общая рукопашная вокруг знамени, которое доблестно защищал клан, которому была поручена его охрана, – он потерял девятерых своих членов, но не отдал знамя врагу. Чаши весов стали клониться в сторону правоверных, которым удалось проникнуть во вражеский лагерь. Именно в этот момент лучники, желая принять участие в грабеже, покинули свое место. Конница курайшитов немедленно воспользовалась предоставленным им случаем, чтобы прорвать ряды мусульман, и паника среди приверженцев Мухаммеда стала всеобщей, когда распространился слух, что сам Пророк убит. На самом же деле погиб Хамза, а Мухаммед лишь получил ранение. Когда его люди поняли, что он жив, к ним вернулось мужество, и им удалось спасти своего вождя из окружения и с достоинством отступить. Однако на поле боя остались семьдесят мусульман, и женщины племени курайшитов страшно изуродовали их тела. Можно задаться вопросом, почему мекканцы не напали на саму Медину. Уотт видел в этом доказательство того, что, вопреки очевидности, победа осталась за Мухаммедом: цель курайшитов состояла в уничтожении мусульманской общины или хотя бы разрушении влияния Мухаммеда в Медине, но она ни в коей мере не была достигнута. Кроме того, он полагал, что раз мекканцы не попытались войти в город, то это потому, что они не могли этого сделать с военной точки зрения. Большинство их коней было ранено стрелами, а пехота, изрядно помятая, сильно уступала войску Пророка. Если бы не нехватка конницы, город, несомненно, был бы завоеван.[76]76
  Watt, op cit ,p 123, везде.


[Закрыть]

Но на самом деле, как подчеркивает далее сам Уотт, Ухуд был духовным поражением. После Бадра правоверные считали, что облечены милостью Аллаха. Теперь же появилась опасность, что Ухуд разуверит их в этом. Поэтому первым делом Мухаммед объявил, что поражение мединцев вызвано слабостью их веры: «Не считайте себя слабыми и не печальтесь нисколько: вы возьмете верх, если будете верующими».[77]77
  Gaudefroy-Demombynes, op. cit., p. 142.


[Закрыть]

Затем он предложил своим приближенным легкую добычу – евреев клана бану надир, которых он обвинял в нарушении договора и подготовке своего убийства. Будучи осаждены в своем главном опорном пункте среди опустошенных нападающими пальмовых рощ, они сдались, отказавшись от всех богатств и оружия, и покинули город. Невзирая на ропот недовольства, Мухаммед забрал себе всю добычу, как долю Аллаха и его Посланника, и отдал ее переселенцам из Мекки, которые в результате обрели полную материальную независимость.[78]78
  Ibid., p 145.


[Закрыть]

Кроме того, он поддерживал боеспособность своих людей серией экспедиций, укрепляющих его власть над соседними с Мединой племенами, но в это же время вызывал у других недоверие и вражду. Его удачливый противник в битве при Ухуде, Абу Суфйан, умело использовал этот факт, чтобы с помощью последних организовать крупный поход на Медину, в котором участвовали десять тысяч человек, включая двести всадников.[79]79
  Ibid, p 149


[Закрыть] Уотт приводит даже еще более значительные цифры для конницы и утверждает, что у Мухаммеда ее практически не было, что исключало для него возможность сражения на открытом пространстве.[80]80
  Уотт говорит о трех сотнях коней только у мекканцев и приблизительно о таком же количестве у кочевников.


[Закрыть] Он собрал примерно три тысячи человек и на этот раз принял твердое решение не выходить из Медины. Неспособные держать оружие женщины и дети оставались в укрытиях, соединенных между собой земляными насыпями. Таким образом, оазис был защищен, а с самой открытой стороны Мухаммед велел выкопать ров, по имени которого и были названы последующие события. Над его сооружением трудилась вся Медина, включая самого Пророка. Через шесть дней, вероятно, 31 марта 627 г., когда появились мекканцы, ров был закончен. Мысль эта была очень удачной и совершенно новой для арабских воинов, незнакомых с материальной стороной осады. Возможно, идея соорудить ров была подана Салманом, одним из обращенных иностранцев, который познакомился с подобными укреплениями в Персии. Когда войска Абу Суфйана обнаружили это препятствие, показавшееся им неприступным, они пришли в такое замешательство, что их командиру пришлось употребить всю свою власть, чтобы убедить их пойти в атаку. Воспользовавшись тем, что в одном месте ров сужался, группе всадников удалось прорваться Али убил их вождя, и воины в беспорядке бежали. Аналогичные попытки совершались и под покровом ночи, но не принесли успеха, так как в охране рва участвовали все мединцы, включая Мухаммеда, которые постоянно сменяли друг друга, хотя и не без приступов досады у некоторых из них ведь подобная война отходила от традиций слишком далеко, чтобы доставлять удовольствие, да и погода настала очень холодная. Нападавшие страдали от нее сильнее, чем осажденные, кроме того, Мухаммед предусмотрительно распорядился убрать урожай зерна за месяц до прихода мекканцев, и те скоро столкнулись с нехваткой фуража для своих коней. За невозможностью решить дело с оружием в руках с обеих сторон предпринимались попытки ослабить сплоченность неприятельских рядов, используя племенную рознь и даже подкуп противника. Абу Суфйан попытался убедить последнее в Медине еврейское племя бану курайза ударить мусульманам в тыл; переговоры провалились. Мухаммед знал, что основная группа кочевников мекканского союза не устоит перед привлекательной взяткой, и предложил им треть собранных в Медине фиников, но ансары отказались отдать ее. После изгнания бану надир Пророк завладел их землями, и он пообещал ансарам значительную часть своих угодий. Нам эти сделки представляются грязными; даже если они ни к чему не привели, то все равно посеяли семена раздора в рядах неприятеля и ухудшили отношения между составляющими их разнородными группами. Примерно через месяц боевой дух тех, кто еще оставался, сломила буря. Несмотря на значительность своих сил, Мекка не сумела сокрушить ислам. Битва обошлась без больших потерь: девять убитых, шестеро мусульман и трое неверных; но ее последствия были бесконечно более важными, чем итоги других, более кровопролитных стычек. Сама незначительность этих утрат послужила к затиханию ненависти, если не считать самых непримиримых, и некоторые практичные мекканцы задумались, не лучше ли принять Мухаммеда и его веру, чем тщетно сражаться, тратясь на столь дорогостоящие экспедиции.

В Медине же военные расходы в очередной раз оплатили евреи. Мухаммед проведал об их сношениях с врагом. Правда, они все же не изменили; к тому же с мусульманами их не связывал никакой конкретный договор. Даже традиционалисты ощущают, что в этом случае Пророк проявил бессмысленную кровожадность.[81]81
  Gaudefroy-Demombynes, op cit, p. 152.


[Закрыть] Осажденные в своих кварталах курайза сдались через месяц. Тогда ауситы напомнили Мухаммеду о том, что он принял ходатайство племени хазрадж за их союзников кайнука в момент их капитуляции. Правильно будет, если он примет и их ходатайство за своих союзников курайза. Мухаммед согласился возложить решение на одного из аус, которого тут же и назначил. Это показалось справедливым. Но назначен был Са'д ибн Муаз, которого, раненного в одной из стычек у Рва, выходил милосердный мусульманин. Падая от удара, он поклялся дожить до торжества Пророка и уничтожения евреев. Трудно поверить, что Мухаммед этого не знал,[82]82
  Ibid , p. 160.


[Закрыть] и указанный судья вынес безжалостный приговор, какого от него и можно было ожидать: смерть мужчинам, рабство женщинам и детям. Годефруа-Демомбин считает это черной страницей в истории Мухаммеда. Уотт пытается объяснить это избиение, напоминая, что в Аравии той поры, когда племена шли войной друг на друга, они не имели никаких обязанностей по отношению друг к другу. Мужчин от убийства и жестокости удерживал только страх ответных мер со стороны семей их жертв. Но, что для современников Пророка было удивительнее всего, он не боялся последствий подобной казни.[83]83
  Watt, op cit , p 152., 65 Watt, op cit , p 152.


[Закрыть]

На самом деле, ее жестокость, возможно, явилась отражением той идеи, что отныне принадлежность к исламской общине должна быть поставлена выше всех прочих уз. Как бы то ни было, добыча была немалой, и эта печальная история действительно сослужила делу ислама хорошую службу. Небольшое время спустя произошло обращение Халида ибн Валида и Османа ибн Талхи, двоих людей, которым суждено было сыграть важную роль на раннем этапе истории халифата.

Последовали набеги на северные оазисы. Мухаммед лично руководил одной экспедицией против племени мусталик, которое кочевало по караванному пути в Сирию, почему добиться его подчинения или поддержки было особенно ценно. Он женился на дочери вождя этого племени.

В 628 г. Мухаммед посчитал, что у него достаточно сил, чтобы без кровопролития войти в свой родной город. В этом не следует видеть военной экспедиции в ответ на ту, которая завершилась у рва, а, напротив, попытку установления мирных отношений, что стало возможным благодаря точному равновесию потерь с одной и с другой стороны, поскольку на семьдесят курайшитов, убитых при Бадре, приходилось семьдесят мусульман, павших при Ухуде, а количество погибших у Рва было ничтожно малым. Впрочем, почва была подготовлена разведкой общественного мнения и союзами с некоторыми влиятельными жителями Мекки. В феврале или марте сильный отряд численностью от тысячи четырехсот до тысячи шестисот человек выступил в поход, командование им взял на себя Пророк, объявив о своем намерении совершить умру, или небольшое паломничество. Воины шли без оружия, не считая мечей, а животные, предназначенные для жертвоприношения, были уже освящены. Несмотря на все предосторожности, мекканцы, безусловно, посчитав, что эти паломники движутся в слишком большом количестве, чтобы иметь мирные намерения, испугались и решили преградить им путь. Мухаммед остановился и направил Османа послом в Мекку. Спустя небольшое время и со скоростью, заставляющей думать, что дело не обошлось без самого Мухаммеда, в лагере пошли слухи о том, что Осман убит. Тогда все паломники собрались к Мухаммеду и под священным деревом коснулись его руки, поклявшись следовать за ним до самой смерти. Едва была принесена эта клятва, посланник возвратился целым и невредимым в сопровождении двух мекканских эмиссаров. Затем был подписан договор, по которому Мухаммед отказывался от паломничества в том году, но за это курайшиты обещали очистить город на три дня в следующем году, чтобы мусульмане могли совершить умру. Обе стороны обязались прекратить военные действия на определенное число лет, как принято считать, десять, и отказаться от грабежа и разбоя. В действительности Мухаммед продемонстрировал свою силу; он сумел не воспользоваться ею (неизвестно, стал бы он победителем?) и на равных провести переговоры с влиятельными мекканцами. Это был успех. Однако мусульмане помнили лишь об отказе от паломничества, ради которого они отправились в путь, и очень плохо встретили договор, который, как им казалось, символизировал их поражение. Чтобы удовлетворить их и в соответствии с уже хорошо отлаженной процедурой, Пророк предложил разочарованным пилигримам захватить богатый еврейский оазис Хайбар; его защитники сдались после долгой осады, в результате чего в собственности общины оказались обрабатываемые земли, а побежденные евреи сделались их арендаторами.

Летописцы сравнительно немногословны в вопросе о паломничестве Мухаммеда во главе двух тысяч человек согласно условиям договора. Представляется, что обе стороны тщательно избегали всякого повода для конфликта, и традиция относит именно к этому периоду запрет на употребление вина правоверными во избежание излишнего возбуждения. Пророк закрепил некоторые обрядовые детали и стал готовиться к своей последней женитьбе на двадцатишестилетней вдове, оказавшейся сводной сестрой Аль-Аббаса, влияние которого он хотел использовать в своих интересах, и родственницей Халида ибн Валида, самого знаменитого из курайшитских военачальников, бывшего одним из помощников Абу Суфйана при Ухуде. Этот блестящий воин принял ислам либо в этот же период, либо, что более вероятно, во время своего визита к новой супруге Пророка в Медину. По возвращении туда Мухаммед начал продвигаться на северо-запад с целью перерезать маршрут, по которому вдоль Красного моря следовали мекканские караваны. Он расширил свои переговоры с племенами, подготавливая тем самым обращение всей Аравии; наконец, предание повествует о том, как он направил письма к самым могущественным государям своего времени, к персидскому царю, к негусу, к наместнику Египта и даже к византийскому императору Ираклию, которые встречают мусульманского посланника с разумной осторожностью. В отличие от них, некоторые арабские вожди сирийской пустыни поступили с прибывшими к ним мусульманскими посланниками гораздо хуже. Возможно, как раз чтобы им отомстить, Мухаммед и послал трехтысячный корпус к сирийской границе. Им командовал Зайд ибн аль-Хариса, на случай гибели которого было назначено два заместителя. После успешных действий на границе Зайд неосмотрительно продвинулся к Муте, к югу от Мертвого моря, и натолкнулся на византийскую оборонительную армию, возможно, под командованием наместника Палестины III, а не лично Ираклия, как полагает предание. Эта же легенда дерзает утверждать, что врагов там было сто тысяч. Скорее всего, их было тысяч десять. Заид был убит вместе со своими двумя заместителями.

К счастью, в походе принимал участие Халид, который принял на себя командование. Он приказал своим частям маневрировать и безостановочно перемещал их, чтобы создать у византийцев впечатление, будто он получил подкрепление. Сражаясь, он разбил девять мечей, что побудило Пророка сказать о нем: «Меч из твоих мечей, о Аллах!» – и сумел отступить, не потеряв ни единого человека. Но мединцам отступления были не по вкусу, даже когда они представляли собой шедевры стратегии, и когда воины вошли город, их встретили презрением. Существует предание, которое даже обвиняет Халида в том, что он захватил командование подозрительным способом, а Уотт задается законным вопросом, каким образом потери при столкновении двух столь крупных сил могли ограничиться двумя офицерами высшего звена и дюжиной солдат.[84]84
  Watt, op cit., p 172


[Закрыть] Через месяц была отправлена экспедиция, призванная отомстить за этот позор. Разумеется, очень важно отметить, что при первой же встрече с неарабскими войсками, численное преимущество которых в конечном счете ненамного превосходило перевес мекканцев в предыдущих сражениях, исламская армия потерпела поражение почти без боя. Однако не возбраняется думать, что этот не особенно удачный контакт с византийцами сделал свое дело, поскольку они стали недооценивать арабов, и в результате парадоксальным образом дал мусульманам еще один шанс.

В этот же самый период небольшие отряды осваивали путь между Хиджазом и севером. Они насаждали ислам и без труда привлекали бедуинов к идее мирного вхождения в Мекку без захвата добычи.

Вступлению в Мекку предшествовала долгая подготовка, разумно сочетавшая в себе военные операции, браки и дипломатию. Мухаммед женился не только на сводной сестре Аль-Аббаса, но и на дочери Абу Суфйана. Эти два влиятельных лица понимали, что последние успехи мусульман окончательно поставили под угрозу караванный путь. Следовательно, продолжать сопротивление исламу значило нанести торговле города непоправимый ущерб. С другой стороны, военачальника Абу Суфйана, несомненно, тревожило обращение в ислам его заместителя Халида и тот факт, что почти сразу же он был облечен высоким командованием. Он начал подумывать о том, чтобы стать военачальником, может быть, верховным военачальником у Пророка, и располагать армией, многочисленной и одновременно хорошо оснащенной. Оставалось сломить сопротивление непримиримых противников Мухаммеда, которых становилось все меньше и меньше. Очевидно, предание видит все в более мрачном свете, обвиняя мекканцев в нарушении мирного договора. Абу Суфйан отправился в Медину, по его словам, чтобы повидаться с дочерью, но, что более вероятно, чтобы обсудить с Мухаммедом условия его возвращения в Мекку. Тогда Мухаммед тайно подошел к городу и, чтобы запутать следы, отослал небольшой отряд в сторону Сирии; под его началом находилось самое меньшее десять тысяч человек, превосходно экипированных и дисциплинированных. Они вступили в Мекку с четырех сторон. Одна колонна, под командованием Халида, наткнулась на сопротивление, связанное, вероятно, с желанием курайшитов сохранить себе путь к отступлению в Ат-Таиф. Потери мусульман составили тринадцать человек убитыми, по одним источникам, и двадцать четыре – по другим, но, в любом случае, они ничтожны для столь крупной победы. Было заключено соглашение о помиловании. Не считая нескольких лиц, чьи преступления были слишком велики, чтобы оно могло на них распространяться, оно тщательно соблюдалось, и никаких грабежей не было. Мухаммед ограничился тем, что попросил богатых мекканцев ссудить его деньгами. В результате беднейшие из его воинов получили по пятьдесят дирхемов на брата. Мединцы беспокоились, вернется ли Пророк в их город; на самом же деле, даже заставив всех жителей принести торжественную присягу, Мухаммед не доверял этим новообращенным, среди которых было столько его ожесточенных противников, и потому остался у них лишь на пятнадцать или двадцать дней. Пришел час, когда были торжественно сокрушены триста семьдесят идолов Каабы, а мекканцам, согласно его тактике, пришлось принять участие в походах, официальной целью которых было покорение языческих племен в окрестностях Мекки или уничтожение их святилищ, а практическим результатом – получение всеми богатой добычи, ставшей цементом нового союза.

Предметом самой известной из этих стычек стал Ат-Таиф, хорошо укрепленный город на возвышенности, против которого Пророк таил злобу за то, что тот не принял его проповеди. Его жители, принадлежавшие к племени сакиф и издавна связанные с Меккой, отвернулись от нее в трудный момент, заключив союз с могущественным кочевым племенем хавазин. Совместно им удалось собрать армию в двадцать тысяч человек, встретившую мусульман в Хунайне. Едва не дрогнув перед лицом численного превосходства, Мухаммед с небольшим корпусом бывших переселенцев и ансаров стойко оборонялся. Главные силы мекканцев приободрились, и была одержана победа, видимым результатом которой стала добыча, исчислявшаяся во множестве голов скота. Осада Ат-Таифа оказалась менее удачной, и Мухаммед благоразумно отказался от ее продолжения, опасаясь критики и утомления новообращенных. Он завоевал их сердца путем дележа добычи.

Последние годы после возвращения в Медину были посвящены убеждению колеблющихся или лицемеров, которые находились всегда. Теперь уже вся Аравия приносила Пророку все более многочисленные изъявления покорности. Последнее паломничество в Мекку было обставлено с необычайной торжественностью. Боясь, чтобы его голос не оказался слишком слабым, Мухаммед поставил рядом с собой на священной скале Ас-Сафа муэдзина Билала, громко повторявшего каждое его слово. Он установил последние детали ритуала и предчувствует свой конец: «Люди, услышьте мои слова и обдумайте их, ибо я уже завершил свою жизнь…»

Вернувшись в Медину, он собрал мощную армию, задача которой – отомстить за битву при Муте. В ее состав входили Абу Бакр и Омар, но возглавил ее совсем молодой человек, девятнадцатилетний Усама. Его единственное достоинство заключалось в том, что он был сыном Зайда ибн Харисы, приемного сына Пророка, убитого при Муте. За два дня до смерти Мухаммед, уже не имея сил говорить, вручил этому молодому человеку свое знамя. Относительно смерти Пророка существуют различные предания. Мы остановимся на том, согласно которому он угас, положив голову на грудь своей любимой жены Аиши в «миг, когда утро вступило в свои права».

Мы потому так подробно остановились на жизни Мухаммеда, что, повторим, именно он дал исламу его главный шанс. Кроме того, не зная жизни Пророка или судя о ней сквозь призму тех искажений, которыми наделила ее христианская традиция, невозможно понять ни арабского менталитета, ни, в частности, того настроения, которое побудило благочестивого Абд-ар-Рахмана к нападению на монастырь Сен-Мартен де Тур. В глазах арабов мусульмане, павшие при Пуатье, еще и сегодня являются мучениками за веру. Здесь есть от чего прийти в замешательство, если задуматься о сопровождавших их вторжение грабежах, об их коварстве по отношению к неверным, о терпимости к евреям вперемешку с гонениями, и, наконец, об обычно рискованном в глазах европейца сочетании очень высокого понятия о едином Боге, заслуживающем любых жертв, начиная с жизни, с очень трезвым осознанием своей материальной выгоды, а также волчьим аппетитом к плотским наслаждениям. Все это сплавлено воедино в фигуре Мухаммеда, и не приходится удивляться тому, что все его арабские последователи берут его личность за образец для подражания.

После своей смерти, за сто лет до Пуатье, он оставил страну, которой было очень далеко до империи, и даже определить ее границы было очень трудно, так как само это понятие почти не имеет смысла в пустыне, когда речь идет о всегда ненадежной покорности кочевников. Можно сказать, что весь полуостров был объединен или что на нем были посеяны семена будущего объединения. Но у Пророка не было наследника мужского пола, и не хватило времени позаботиться о преемственности. Это был пробел, от которого исламу еще предстояло пострадать и от которого он страдает до сих пор. В значительной мере его восполнила сила, излучаемая Кораном и этой новой религией, абсолютно не понятой ее тогдашними противниками и потрясшей мир до основания.