Текст книги "Моя мечта о золоте и снеге"

Новый отъезд

В спортивном центре Виллар-де-Ланс программа двух последних классов лицея растянута на три года, чтобы оставить необходимое время для тренировок и соревнований.

Я же вернулся в Фон-Ромё к обычной лицейской программе и сдал экзамены за предпоследний год обучения, получив очень хорошие оценки. Когда я позвонил в лицей Виллара с просьбой о возвращении в спортивную секцию, мне поставили условие, что я буду учиться с ребятами своего возраста, которые еще не сдали экзамены, так как по программе находились в середине предпоследнего класса. Я не хотел напрасно терять школьный год, и родители меня поддержали, при этом ни на чем не настаивая. Несмотря на беспокойство за меня, они были согласны, чтобы я снова попытал свой шанс, но не какой угодно ценой. В любом случае это не стоило целого года учебы. Руководство лицея в Вилларе было непреклонно: я должен оставаться со своими ровесниками как на тренировках, так и в школе.

В это же время спортивный центр в Преманоне перешел под руководство Стефана Бутьё. У меня была возможность уехать тренироваться туда, учась последний год в лицее заочно, чтобы сдать выпускные экзамены экстерном следующей весной.

Родителям было сложнее отпустить меня одного, без старшего брата, в Преманон в далеких от нас Юрских горах[4]4
  Юра – горный массив во Франции, недалеко от границы со Швейцарией (прим. ред.).


[Закрыть]. Я буду жить один, должен буду сам заставлять себя учиться, причем заочно, без всякого присмотра. Но они верили в меня, в мою целеустремленность.

Нужно было найти мне комнату. Не очень дорого… Даже если я всегда бережно относился к деньгам, знал им цену и откладывал то, что мне удавалось заработать летом, моим родителям – логопеду и горному гиду – будет очень нелегко оплачивать мне аренду жилья, даже самого скромного. В этом регионе, расположенном у границы со Швейцарией, цены на жилье соответствуют хорошим заработкам жителей-фронтальеров[5]5
  Фронтальеры – так называют жителей приграничных областей, которые каждый день ездят на работу в другую страну (прим. ред.).


[Закрыть].

К счастью, регион Лангедок и департамент Восточные Пиренеи выделили мне стипендию, но даже это не помогло нам найти жилье, подходящее по цене. Как-то после целого дня бесплодных поисков расстроенные родители остановились в кафе перекусить. Хозяйка им рассказала, что некий Андре Бюффар, бывший член олимпийской сборной Франции по биатлону, недавно похоронил жену и наверняка будет не против пустить жильца в комнату, оборудованную на цокольном этаже его дома. Родители поехали к нему, и сделка была заключена по приемлемой цене, с условием, что я освобожу комнату, когда на школьных каникулах Андре будет сдавать ее туристам за более высокую плату.

Первый год в Преманоне прошел прекрасно. Свободно распоряжаясь своим временем, я начал наверстывать отставание в стрельбе, делая холостой тренаж у себя в комнате в течение многих часов. Черный круг на белом листе, приколотом к стене, – и я могу совершенствовать свою изготовку и последовательность выстрелов. Немного найдется тех, кто провел столько времени за этим упражнением, сколько я. Я полностью посвятил себя своим целям. В этот раз у меня не было ни сомнений, ни раздумий. Я нашел свой путь. Я знал, для чего я здесь, зачем я выбрал отъезд и самую нелегкую из открывавшихся передо мной дорог.

Мое первое путешествие не принесло успеха, и я понимал, что третьей попытки не будет. Я делал все, чтобы преуспеть в этот раз.

Возможно, если бы я вернулся в Виллар, в комфорт интерната и под надежное крыло Симона, я бы не взял на себя в такой степени ответственность за свои амбиции. Здесь же все зависело только от меня, у меня не было выбора. Если я хотел сдать выпускные экзамены в лицее, я должен был работать без присмотра учителей; если я был голоден, я должен был совместить тренировку с походом за покупками, толкая по снегу тележку с добрый километр, который отделял мое жилище от ближайшего супермаркета…

Я выковывал моральный дух одновременно с тем, как постигал мастерство спортсмена высокого уровня. И чем больше я посвящал себя своему прогрессу, тем больше я находил силы приносить жертвы. Это был благотворный круг. Жизнь вдали от дома закалила меня, сделала более ответственным. Я еще не был тем профессионалом, которым стал теперь, но я открыл к этому путь. Встал на нужные рельсы.

Мой круг общения составляли ребята, с которыми я занимался в спортивном центре Преманона. Джейсон Лами-Шапюи, который спустя несколько лет станет чемпионом мира в лыжном двоеборье, а затем завоюет золото Олимпиады в Ванкувере; Анаис Бескон, выступающая теперь за женскую сборную Франции по биатлону; Гарет из Пиренеев, который вошел в команду лыжников. Еще Жарно Бувер, второй биатлонист из нашей группы, который до сих пор входит в число моих лучших друзей. Именно с ним мы больше всего тренировались, а также вместе готовили уроки.

В Преманоне была создана, – и остается до сих пор, – целая экосистема вокруг беговых лыж, и это позволило укрепить мою решимость. Все, что я делал, жертвы, которые считал нормальными и необходимыми, разделяли и другие юноши моего возраста, и это облегчало наши трудности. Во второй год я жил с соседом, пока не вернулся в комнату, предназначенную для меня одного, что лучше подходило моему характеру. Не сочтите меня одиноким волком; я особенно ценил компанию Америка Дешама и Мартена Буше, которые приехали пополнить наш отряд биатлонистов на втором году моего обучения.

Все, что я делал, жертвы, которые считал нормальными и необходимыми, – это разделяли и другие юноши моего возраста, и это облегчало наши трудности.

Как только наступила весна, мы часто отправлялись вместе в долгие поездки на велосипедах. Но в мае в горах Юры погода не всегда устойчива. Помню, как однажды мы проехали около сотни километров вокруг озера Жу, несмотря на холод и дождь. Когда я вернулся к себе, у меня так замерзли пальцы, что я не мог расстегнуть шлем. Пришлось принимать душ прямо в нем…

Звучит анекдотично, зато хорошо отражает наше состояние духа в то время. Мы совершали ошибки, но никогда не оставляли их неисправленными. Мы тяжело работали, но научились делать это с шуткой. Спортивный центр был еще небольшим, в нем не было студенческого общежития, в котором могли бы часто случаться тусовки. Мы были веселыми, но целеустремленными, настроенными постоянно совершенствоваться, чтобы достичь высокого уровня. Мы общались и вне тренировок, ходили друг к другу обедать. Мы не были отшельниками, но среди нас царила прежде всего рабочая атмосфера, которая поддерживалась всем коллективом, идущим к общей цели: мы хотели стать чемпионами.

Кое-кто зазнался…

В 2006-м Симон участвовал в своих первых Олимпийских играх, в Турине. Конечно, я не мог такое пропустить. Вместе с Элен мы на неделю сняли комнату в Бриансоне и каждый день отправлялись болеть за французских спортсменов. Прямо перед тем, как позволить себе эти студенческие каникулы, я выиграл гонку на Кубке Франции по лыжам в Ла-Песс, в Юре, и одновременно прошел отбор на чемпионат Европы среди юниоров. Параллельно я должен был выступить на Кубке Европы по биатлону в Мартелле, в Италии, где в первый раз в карьере я отстреляю чисто – 10 из 10. Я еще до конца не сделал выбор между лыжами и биатлоном, но становилось ясно, что определяться нужно быстрее. Необходимо было глубже специализироваться на стрельбе, если я хотел стать биатлонистом, или тренировать классический стиль, если я хотел стать лыжником.

Я выбрал биатлон по нескольким причинам. Во-первых, потому, что хотел быть как мой брат, который меня не переставал вдохновлять, теперь уже на Олимпийских играх! Во-вторых, в биатлоне можно раньше достичь спортивной зрелости, тогда как в лыжах спортсмены начинают выходить на пик формы только в 25–26 лет. Этот аргумент оказался решающим в моем выборе. Я знал, что если что-то не получится в биатлоне, я всегда смогу вернуться в лыжи. Обратный же переход более сложен из-за стрельбы.

Выбор был сделан, и после первого лета тренировок в составе сборной Франции я был отобран для участия во всех соревнованиях Кубка Европы 2007 года. Мой первый сезон на международном уровне завершился чемпионатом мира среди юниоров, который я провел довольно хорошо. В этот период я постоянно соревновался с теми, кто станет моими основными соперниками во взрослом биатлоне: Тарьем Бё, Симоном Шемпом, Эриком Лессером и всем этим поколением 1988 года рождения, так широко представленным сегодня на Кубке мира. На первой же гонке на меня произвел впечатление Шемп, так же как и Пайффер, старший Бё, который был особенно быстр на лыжах, и уже очень сильный Ландертингер. И, конечно же, был Жан-Гийом Беатрикс…

Со второго года в юниорской сборной каждый год я сражался с Жан-Ги. И на соревнованиях, и на тренировках наше соперничество было определяющим фактором моего прогресса, и, без сомнения, его тоже. Как и я, Жан-Ги – настоящий боец, и наша конкуренция позволила мне раздвигать границы моих возможностей. И, правда, можно сказать, в те годы я тренировался только для того, чтобы превзойти Жан-Гийома Беатрикса! На кону было звание лучшего французского биатлониста в нашем поколении. Очень быстро звание лучшего биатлониста-француза стало означать место среди лучших биатлонистов Европы… А потом и мира.

Я более скромен, потому что еще тогда хорошо выучил, что быть фаворитом – это ни в коем случае не гарантия победы.

Неизбежным следствием роста нашей силы стало то, что мы немного зазнались! Ничего особенно ужасного, но, приехав в феврале 2008 года в Рупольдинг на чемпионат мира среди юниоров, мы значились в числе фаворитов и были убеждены, что вот сейчас-то всех порвем. Но на самом деле мы полностью провалили спринт и пасьют. Тогда тренеры собрали нас и устроили страшный разнос. Холодно, без толики злобы, но с ужасающим спокойствием, они нам сказали: «Вы считаете себя теми, кем не являетесь!» И тем самым осадили нас. Я возненавидел то, каким предстал в их глазах, вышел оттуда в слезах, но выучил этот урок на всю оставшуюся карьеру. На следующий день Жан-Ги выиграл индивидуальную гонку и стал чемпионом мира среди юниоров. Я же провел добротную гонку и обосновался на восьмом месте. Но этот результат снова поставил мне голову на место. С тех пор я никогда не начинал главные старты с мечтой все выиграть, быть королем. Я стал скромнее, потому что еще тогда хорошо выучил: быть фаворитом – это ни в коем случае не гарантия победы.

Или стал уверен в себе

Несмотря на этот эпизод, спортивный путь привел меня в сборную Франции «А»[6]6
  Сборная Франции по биатлону делится на сборную «А», которая выступает на Кубке мира, самых престижных международных соревнованиях по биатлону, и сборную «B», которая выступает на вторых по значимости соревнованиях – Кубке IBU (прим. ред.).


[Закрыть], и в марте 2008 года я был приглашен выступить на первом для меня этапе Кубка мира в Осло. Перед нашим дебютом на «взрослых» соревнованиях тренеры дали нам совет «не лезть из кожи вон, делать все спокойно и уверенно». За несколько дней до первой гонки, спринта, мы пересеклись с Рафаэлем Пуаре, который сказал примерно следующее: «Сами увидите, здесь настоящий уровень, ничего общего с соревнованиями среди юниоров. Сделайте все, что можете, чтобы потом не сожалеть…» Это предупреждение, шедшее немного вразрез с тем, что хотели от нас тренеры, засело в голове и раззадорило меня. Я хорошо начал гонку, удачно отстрелялся на лежке с одной маленькой ошибкой. На стойку я пришел с неплохим временем и выпустил пять пуль за 19 секунд! Из них три мимо…

Хорошо помню потрясенный взгляд Стефана Бутьё, нашего тренера по стрельбе, в то время когда я наматывал штрафные круги. Его глаза мне кричали: «Ну, какой же ты дурак!»

В тот же вечер мы с Жан-Гийомом улетели домой во Францию, я заняв 61-е место, а он – 78-е. Мы были разочарованы… Но я уже проникся магией Кубка мира. И, если Жан-Гийому не понравилась царившая там атмосфера, для меня было бы немыслимо снова туда не вернуться.

Весной 2008 года сборная Франции, выступающая на Кубке мира, которая состояла из Венсана Дефрана, Симона, Луи Абера и Венсана Же, была снова расширена. В нее вошли два лучших юниора – Жан-Гийом Беатрикс и я, плюс на каждый сбор приглашались четверо или пятеро членов сборной «B». Так что нельзя сказать, что мы полностью упустили наши шансы. Но я решил, что не провороню следующие. Между сборами много тренировался в Преманоне. Но в конце сентября меня ждал новый удар судьбы, который мог, поведи я себя иначе, испортить мне карьеру.

Во время тренировки на лыжероллерах с Гаретом я упал на спуске на лесной дороге и вывихнул левое плечо. Кое-как добрался до дома, а на следующий день поехал в Лион к хирургу, который уверил меня в том, что нужна операция. Я быстро прикинул: операция потребует полгода на восстановление, сезон начинается через месяц, и, если я соглашаюсь на операцию, сезон 2008/09 для меня потерян, а через полтора года уже Олимпиада в Ванкувере. Значит, если будет операция, я почти наверняка пролетаю мимо Игр.

В 20 лет не так-то просто пойти наперекор мнению уважаемого врача. Но это именно то, что я сделал благодаря своему быстрому подсчету. Я ответил: «Была не была, попробуем обойтись без операции!»

Без сомнения, это было поворотной точкой моей карьеры. Если бы я послушался совета врачей, я бы провалил Игры и, возможно, никогда бы не стал тем, кто я есть сегодня. Я взял на себя ответственность, послушался интуиции и принял правильное решение, несмотря на давление. За этим важным моментом моей карьеры последовал следующий, не менее значимый.

Из-за травмы я пропустил отборочные соревнования для постоянного участия в Кубке мира. Через несколько недель ко мне вернулись все мои навыки, и я одержал победу в отборе на Кубок Европы[7]7
  Кубок Европы (в настоящее время – Кубок IBU) – вторые по значимости международные соревнования по биатлону после Кубка мира (прим. ред.).


[Закрыть]. Так я оказался в Обертиллиахе вместе со сборной Франции «B», чтобы принять участие в первенстве континента во взрослой возрастной категории. Я занял второе место в гонке, первым был Ларс Бергер. Этот результат давал мне право присоединиться к команде «A», чтобы выступать на Кубке мира. Но так как в группе «А» все спортсмены выступили хорошо, руководитель сборной Франции, Кристиан Дюмон, сказал мне: «Мы пока не возьмем тебя в команду «А», но это не страшно, ты молод, у тебя будут и другие возможности». В тот момент, несмотря на чувство несправедливости, я отнесся с уважением к решению шефа. Выйдя от него, я рассказал об этом Венсану Порре, «старожилу» команды «B», который был на четыре года старше меня. Хотя мы и были соперниками, Венсан обратился ко мне со словами, полными невероятной доброжелательности. Он сказал: «Не соглашайся, Мартен. Иди ругаться, не упускай свой шанс. Мы быстро переходим из слишком молодых в слишком старые. Ты заработал это место, и ни у кого нет права его у тебя отобрать».

Его искренность меня тронула. Когда я об этом думаю, меня восхищает, что у него хватило великодушия дать мне хороший совет, в то время как мы были соперниками в борьбе за попадание в сборную на Кубке мира. Мне было 20 лет, Венсану – 24. В следующем году мое поколение громко заявило о себе, а он завершил карьеру. Я никогда не забывал эти слова и убежденность, с которой он их произнес. В глубине души я и сам знал то, о чем он мне сказал. Но он позволил этому инстинктивному знанию проявиться. Благодаря ему, я постиг глубинную правду спорта высоких достижений. Нельзя верить тем, кто говорит: «Ты молод, у тебя есть время». Времени нет никогда. Нужно брать максимум того, что можно взять в данный момент. Шанс быстро уходит и, бывает, никогда не возвращается. Сегодня обо мне говорят, что я ненасытен, меня считают «каннибалом», и трудно объяснить, почему я всегда бьюсь с такой яростью, если уже все выиграл. Именно потому что знаю: однажды возможности иссякнут – и я должен быть уверен, что по максимуму использовал все свои шансы.

«Не соглашайся, Мартен. Иди ругаться, не упускай свой шанс. Мы быстро переходим из слишком молодых в слишком старые. Ты заработал это место, и ни у кого нет права его у тебя отобрать».

Итак, я отправился протестовать. И Кристиан Дюмон дал мне место в группе «А», которое я честно заработал на трассе. Но на этом мое самоутверждение не закончилось. Нас было семеро человек на шесть мест. Правила игры были четкими: новички должны меняться. Один участвует в индивидуальной гонке, другой в спринте, и т. д. Те, кто покажет лучшие результаты в декабре, останутся в команде «А», остальные вернутся на Кубок Европы. Поскольку год был предолимпийский, давление было особенно сильным!

Так как я запрыгнул в этот поезд на ходу, другие уже показали хорошие результаты в последний месяц 2008 года. Мой брат заехал на третье место, Венсан Дефран в топ-5, Венсан Же однажды финишировал десятым, Жан-Гийом – 24-м, и Луи Абер – 27-м. Значит, мне нужно было занять место выше 27-го. И у меня было мало возможностей этого достичь.

Мы договорились, что первую гонку, индивидуальную, я пропускаю, и буду участвовать в следующей, спринте. Утром того дня, когда должна была состояться индивидуальная гонка, а я собирался проглотить хорошую тарелку яичницы на завтрак, Стефан Бутьё мне сказал: «Твой брат заболел, ты его заменяешь!» Я ответил: «Хорошо. Но только в том случае, если завтра я не пропускаю спринт. Иначе я не согласен…»

Я завершил гонку на почетном, но все-таки недостаточном 38-м месте. Как и было договорено, назавтра я бежал спринт. И достиг своего первого настоящего успеха. Финишировать десятым – это был выдающийся результат для вчерашнего юниора! Особенно отрадным было то, что я защитил свое место в группе и утвердился как постоянный член сборной Франции.

Чтобы прийти туда, где оказался, я должен был преодолеть две или три горы. Полностью утвердить свои права в течение нескольких месяцев. Пойти наперекор мнению известного врача, выступить против решения шефа сборной Франции. И когда я думаю о разговоре с Венсаном Порре, говорю себе, что иногда карьера зависит от совсем незначительных вещей…

Итак, я завоевал право участвовать в Кубке мира в январе 2009 года и в предолимпийских стартах в феврале в Ванкувере. И там я снова добился очень большого успеха, заехав в топ-10, после того как занял 15-е место в пасьюте Рупольдинга.

С такими хорошими результатами я обрел свой билет на Олимпиаду! Грааль! Если не случится ничего непредвиденного, я буду участвовать в Играх вместе с моим братом Симоном…

4
Трудный урок Ванкувера

Помню приезд в Уистлер, как будто это было вчера. После долгой утренней переправы на пароме, доставившем нас из базового лагеря на острове горы Вашингтон[8]8
  Имеется в виду остров Ванкувер, лежащий через пролив от города Ванкувер. На острове расположена гора Вашингтон – известный горнолыжный курорт (прим. ред.).


[Закрыть] в Ванкувер, мы сели в автобус и двинулись по шоссе, специально построенном для того, чтобы соединить олимпийский кластер Берегового хребта со столицей Британской Колумбии, до которой теперь было менее двух часов езды.

Выйдя из автобуса, я окунулся в незнакомый, удивительный мир. Даже немного пугающий… Олимпийские игры – миф, который я приготовился развенчать. Но также это Грааль, тысячелетняя история, в которую я собирался вписать, на своем скромном уровне, и собственное имя…

Что-то волшебное есть в олимпийских сооружениях и Олимпийской деревне. Все красивое, новое. Олимпийские кольца – это залог качества и исключительности. Несмотря на грандиозность события, мы все здесь, с широко открытыми глазами, чтобы насладиться этим Диснейлендом для взрослых, охраняемым сильнее, чем сейф швейцарского банка. Чтобы перейти из одного места в другое, нужно пройти через досмотр более жесткий, чем во французских аэропортах во время антитеррористических операций. Но это Олимпийские игры, и мы безропотно подчиняемся правилам.

Дни, отделяющие нас от первой гонки, пролетают с сумасшедшей скоростью.

Мне особенно понравился рельеф трассы. Перед приездом в Уистлер у нас были сомнения в качестве снега из-за близости этого места к Тихому океану, что делает погоду очень переменчивой. В итоге трасса оказалась идеальной. Снег свежий, но на твердой основе. Мне не придется бороться в рыхлом снегу, который, учитывая мои габариты, лишает меня преимущества по сравнению с более легкими соперниками.

Последняя интенсивная тренировка показала, что я в хорошей форме. Я новичок в команде, поэтому мне нечего терять. Чувствую, что нахожусь за спинами Венсана Дефрана, уходящего олимпийского чемпиона, и Симона, который только что получил желтую майку лидера Кубка мира. На них приходится все давление. А я? Не в тени, а скорее в убежище, в хорошей позиции для атаки, даже если сам этого не осознаю…

Их статус заслонил от всех мое впечатляющее начало сезона. Накануне Олимпиады я занимаю десятую строчку в общем зачете Кубка мира, несмотря на три пропущенные из-за гриппа декабрьские гонки. Я еще не прервал серию из шести подряд топ-8. Я один из самых серьезных аутсайдеров, но, кажется, никто этого пока не заметил. И особенно я сам!

Как всегда, накануне гонки сборная Франции собралась на брифинг в комнате тренеров. Нам дали всю информацию на завтра: расписание, технические советы, инструкции на гонку…

Мы знаем, что во время этого спринта погода будет капризной. Ожидается, что к концу гонки начнется снегопад, и нужно стартовать в первых номерах, чтобы опередить непогоду. Никаких шансов попасть на подиум для тех, кто будет бежать по вязкому свежевыпавшему снегу, приклеивающему лыжи к трассе.

По правилам мое положение в общем зачете Кубка мира позволяет мне получить стартовый номер в первой группе, что обеспечивает мне старт в числе первой тридцатки. У Симона также есть эта возможность. Мы знаем, что дела обстоят сложнее у Венсана Же, который должен будет бежать во 2-й группе, за пределами первых тридцати, и еще хуже у Венсана Дефрана, обреченного на группу 3, то есть дальше 50-го номера.

Но в момент получения стартовых номеров я остолбенел! У Венсана Же номер 6, у Симона – 17, у Венсана Дефрана – 36, и у меня – 44!

Кристиан Дюмон, шеф французского биатлона, объясняет нам, что тренерский штаб изменил стратегию и решил включить Венсана Же в группу, которая предназначалась мне, «чтобы не класть все яйца в одну корзину», а также дать Венсану Дефрану более благоприятный номер.

Я пытаюсь в это въехать, пока Стефан Бутьё продолжает нас инструктировать и напоминает о том, как важно хорошо начать эти Игры, чтобы придать команде позитивную динамику.

Когда все стали расходиться, я все еще оглушен и не могу понять, как так получилось, что принцип справедливости, главенствующий всегда в нашей команде, вдруг был попран. У меня такое чувство, что тренеры решили лишить меня преимущества в пользу одного из моих товарищей.

Симон, понимая мое разочарование, утешает меня словами: «Здорово они тебя надули»[9]9
  В оригинале использовано более сильное, но не совсем цензурное выражение (прим. ред.).


[Закрыть], которые отлично отражают суть ситуации!

В решающий день облака висят низко, а небо выглядит угрожающе. Когда я стартую, снег еще не начался. Я показываю лучшее время на лыжне до того как небеса разверзаются и хоронят мои надежды. Влажные хлопья снега мгновенно покрывают трассу и приклеивают к ней лыжи. Я пересекаю финишную черту на 35-м месте после отчаянных двадцати минут, которые превратили мою олимпийскую мечту в восхождение на Голгофу.

Это мой худший результат за сезон, и он пришелся на самую важную гонку.

Я быстро понимаю, что Венсан Же выиграет. Он возглавляет таблицу предварительных результатов, и я знаю, что с изменением погоды никто не сможет его подвинуть.

Очевидно, что он получил стартовый номер, который предназначался мне, и великолепно этим воспользовался.

Меня захлестывает ненависть. Я виню тренеров в том, что они разрушили мою мечту. Мне только 21 год, но я говорю себе, что, возможно, это единственная Олимпиада в моей жизни. Когда прихожу в расположение сборной Франции, все радуются за Венсана. Я тут же начинаю говорить со Стефаном на повышенных тонах, и он приказывает мне успокоиться. Несмотря на гнев, я подчиняюсь. Стефан принадлежит к тем исключительным людям, которые очень редко повышают голос. Если он начинает говорить громче, мы быстро понимаем, что дело серьезно.

В слезах возвращаюсь в Олимпийскую деревню в компании Симона и Венсана Дефрана. Они раздосадованы не меньше меня, но уже имеют опыт грандиозных провалов.

Мы встречаем Робена Дювийяра, нашего друга-лыжника, который после финального отбора, прошедшего сегодня утром, узнал, что не будет участвовать в своей любимой гонке. Направляясь в ресторан Олимпийской деревни, мы, без сомнения, представляем собой отборную команду лузеров этого дня!

Олимпийский ресторан – это особенный опыт. Чтобы уважить кулинарные традиции того «плавильного котла», который представляют собой спортсмены разных стран, есть несколько прилавков, где можно попробовать азиатские, итальянские, европейские блюда…

Мы не выбрали ни один из них, предпочитая утопить наше горе в фастфуде, спонсоре Международного олимпийского комитета, которого мы, как сознательные спортсмены, до сих пор избегали. У нас не было другого способа саморазрушения: алкоголь в Олимпийской деревне под запретом, к тому же вариант напиться был слишком далек от нашего образа жизни… Хуже всего, что в закусочной закончилось «МакФлурри». Воистину дерьмовый день!

Оглядываясь назад, даже если никогда нельзя переписать историю, я знаю, что в этот день не смог бы стать олимпийским чемпионом. Я терял слишком много времени на стрельбе лежа. Но в глубине души у меня осталось сожаление, что я был лишен возможности использовать шанс, которого заслуживал, который честно заработал на трассе. Хуже того, я упрекаю себя в тогдашнем бездействии и знаю, что никогда больше не позволю себя «надуть», как точно выразился Симон. И если несколько дней спустя я смягчу свою горечь серебряной медалью в масс-старте, я никогда не забуду этот урок.

Этот опыт несправедливости и сожалений изменил мой образ действий, мою карьеру. Он изменил мою жизнь.