Текст книги "Жуков. Портрет на фоне эпохи"

Гражданская война оказала на Жукова гораздо большее влияние, чем Первая мировая. Из двух лет (1915 и 1916) службы в 10-м драгунском полку на фронте он пробыл всего пять недель – тридцать пять дней дозоров и разведок. Зато за период с 1 октября 1918 по осень 1921 года, проведенный им в рядах РККА, он девятнадцать месяцев воевал – шесть против белых и тринадцать против восставших крестьян, исключая время на обучение и лечение. Таким образом, он приобрел основной свой боевой опыт именно на Гражданской войне, а если точнее – в антипартизанских операциях, в то время как его будущие противники – немцы и будущие союзники – англичане и американцы имели в основном опыт позиционной окопной войны. И здесь нам просто необходимо рассмотреть наиболее характерные черты Гражданской войны в России – вооруженного конфликта, продолжавшегося сорок девять месяцев, то есть дольше, чем Россия участвовала в Первой мировой войне. Число людских потерь за Гражданскую войну, включая сюда тех, кто стали жертвами террора, голода и эпидемий, оценивается в 10 миллионов человек. Это в пять-шесть раз больше потерь страны за время Первой мировой (1914–1917): 1,8 миллиона убитых военнослужащих и гражданских лиц.

Первой отличительной чертой гражданской войны является ее жестокость. Она «ожесточила» (по выражению Омера Бартова) Жукова так сильно еще и потому, что он мало видел мировую войну. Хотя несомненно то, что его равнодушие к страданиям и гибели людей тогда еще не достигли того уровня, который приобрели во время Второй мировой войны. В России вообще, а в РККА в первую очередь и в наибольшей степени смерть и самое дикое насилие стали обычными спутниками каждого, а человеческая жизнь не стоила почти ничего. Не вызывает сомнений то, что Жуков никогда не был сентиментальным, суровостью характера он пошел в мать. И Гражданская война не могла не развить в нем черствости и жесткости совершавшимися в ходе ее зверствами, которые так ужасали и приводили в отчаяние Горького. «Забайкальские казаки,  – пишет он,  – учили рубке молодежь свою на пленных. В Тамбовской губернии коммунистов пригвождали железнодорожными костылями в левую руку и в левую ногу к деревьям на высоте метра над землею и наблюдали, как эти – нарочито неправильно распятые люди – мучаются. Вскрыв пленному живот, вынимали тонкую кишку и, прибив ее гвоздем к дереву или столбу телеграфа, гоняли человека ударами вокруг дерева, глядя, как из раны выматывается кишка. Раздев пленного офицера донага, сдирали с плеч его куски кожи, в форме погон, а на место звездочек вбивали гвозди; сдирали кожу по линиям портупей и лампасов – эта операция называлась „одеть по форме“. […] «Кто более жесток: белые или красные? Вероятно – одинаково, ведь и те и другие – русские. Впрочем, на вопрос о степенях жестокости весьма определенно отвечает история: наиболее жесток – наиболее активный…»[115]115
  Горький М. Указ. соч. С. 131–133.


[Закрыть]

Но комэск Жуков, как и вся Красная армия, вышел из Гражданской войны не просто привыкшим к жестокостям, но и обогатившись уникальным в своем роде военным опытом. Боевые действия между красными и белыми имели мало общего со схемами, выработанными на Западном фронте в 1914–1918 годах. Во-первых, из-за малого, в сравнении с Западным фронтом, количества задействованной в них живой силы и техники. Во-вторых, из-за отсутствия сплошной стабильной линии фронта. Боевые действия оставались маневренными, обе стороны вели наступления на глубину в сотни, даже тысячи километров. Большевики создали целые конные армии (на Западе об этом никогда даже не думали), которые составляли мобильные соединения фронтов вместе с бронепоездами, бронеавтомобильными батальонами, несколькими эскадрильями аэропланов и пулеметными тачанками.

Фронты – наследство царской армии – являлись крупными оперативно-стратегическими объединениями войск, самостоятельно разрабатывавшими свои планы в рамках стратегических задач, намеченных политическим руководством. Их операции не были направлены на разгром и уничтожение противника, который тоже не стоял на месте и чьи силы были рассредоточены по огромной территории; они не искали генерального сражения, поскольку концентрация сил неприятеля на каждом участке была слишком малой, чтобы какая-то одна победа могла иметь решающее значение. Операции, планировавшиеся фронтами, имели четко определенные цели, достигавшиеся соответствующими средствами и методами. Крупные сражения были редкостью, чаще применялись маневрирование, методы партизанской войны, рейды и т. д. Эти действия, связанные друг с другом временем и местом, велись на всю глубину расположения вражеских войск, где имелось множество представлявших собой единый комплекс целей и объектов, позволявших противнику удерживать ту или иную территорию: структура снабжения боеприпасами и вооружением, важные в политическом или военном плане города, пути сообщения с другими государствами, районы рекрутирования пополнения и коневодства, удерживаемые партизанами анклавы, армейские штабы, железнодорожные линии, зернохранилища… Целью операций, проводившихся фронтами последовательно или одновременно, не всегда являлось уничтожение противника, зачастую важнее было парализовать его, дезорганизовать, деморализовать, действуя на наиболее уязвимых для него участках.

Эти особенности Гражданской войны были проанализированы и обобщены особым органом, созданным 8 мая 1918 года под названием Военно-исторический отдел при Всеросглавштабе. 13 августа 1918 года Троцкий преобразовал этот отдел в Военно-историческую комиссию, переименованную в декабре 1918 года в Комиссию по исследованию и использованию опыта войны 1914–1918 годов. Во главе ее Троцкий поставил бывшего царского генерала Александра Свечина – одного из крупнейших военных мыслителей XX века. Командуя кавалерийским полком, Жуков будет пользоваться брошюрами и картами, выпущенными Военно-исторической комиссией, и, насколько это будет возможно, станет применять на практике ее рекомендации. Но, хотя еще в 1920-х и 1930-х годах Свечин указывал на важность уроков Гражданской войны в первую очередь в экономической и технологической сферах, все равно нельзя не отметить, что с самого своего рождения РККА вела войну нового типа: мобильную, сочетающую бои, маневры, преследования и т. д. Уже тогда были заложены семена, которые дадут всходы в 1920 – 1930-х годах, совершив революцию в оперативном искусстве.

Гражданская война содержала также зерна того спора, который в 1924–1931 годах вели Свечин и Тухачевский. Первый предостерегал от принятия основывавшейся на опыте Гражданской войны чисто наступательной доктрины, направленной на быстрый разгром противника; он полагал, что, благодаря исключительно благоприятным возможностям СССР для обороны, стране выгоднее навязать сильному неприятелю войну на истощение, постепенно отмобилизовывая промышленность. Тухачевский же придерживался диаметрально противоположных взглядов. Германское вторжение 1941 года покажет, что Красная армия не была ни свечинской, ни тухачевской, то есть не была готова ни к обороне, ни к наступлению. Она была сталинской – дезорганизованной, затерроризированной и до крайности закостеневшей. Продолжение боевых действий, начиная с 1942 года, подтвердит правоту обоих теоретиков.

Как и все видные фигуры сталинской системы, будущий маршал Жуков будет искать в истории Гражданской войны примеры, которые окажутся непригодными для Второй мировой войны. Первым из них станет применение мер устрашения для удержания солдата на позициях. В отличие от своей предшественницы – царской армии – РККА использовала террор в очень широких масштабах. Ни одна другая армия в XX веке, в том числе и гитлеровская, не расстреляла столько своих солдат. По данным историка И. Кораблева[116]116
  Кораблев Ю. Реввоенсовет Республики. M.: Политическая литература, 1991. С. 48.


[Закрыть], первый расстрел отказавшихся подчиняться 20 красноармейцев имел место 29 августа 1918 года под Свияжском. Он был произведен в соответствии с приказом Троцкого. Молодой комиссар Эдуард Дуне так рассказывал о своем прибытии в Нижегородскую дивизию, сформированную из крестьян, которые массово сдавались белым: «Один полк не сдался в плен только потому, что был отправлен на усиление соседней дивизии. Но, узнав, что их родная дивизия сдалась, полк тоже начал бузить. Бойцы устроили митинг под лозунгами: «Долой войну, даешь мир!» По приказу нового комполка бойцы построились, но отказались занимать боевые позиции. Когда уговоры не помогли, полк был окружен батальоном матросов, построен с командирами во главе и разоружен. Без винтовок, под дулами направленных на них пулеметов, люди по-прежнему отказывались идти на позиции. Потом некоторые все-таки согласились. Наконец, полк был разделен на две части, и в той, что упорствовала в своем отказе, командир приказал взять каждого десятого. Как только выбранный выходил из строя, его немедленно расстреливали на глазах у всех. Это продолжалось до тех пор, пока полк не принял новую резолюцию: идти на фронт»[117]117
  Dune E.M. Notes of a Red Guard. Urbana: University of Illinois Press, 1993. P. 131.


[Закрыть].

Такая жестокость к проявляющим неповиновение солдатам и во время Гражданской войны, и в войну 1941–1945 годов объяснялась, с одной стороны, трудностями комплектования армии, а с другой – отсутствием политического и идеологического единства в народе. Широкие слои общества оставались настроенными антибольшевистски и мечтали о падении режима. Массовая сдача в плен, проявления паники, дезертирства, пьянства, отказы от выполнения приказа, членовредительство были бичом Красной армии в 1919–1920 и в 1941–1942 годах. В октябре 1920 года взбунтовалась даже гордость РККА – Первая конная. Бунт сопровождался отвратительными сценами: «В Овече красноармейцы изнасиловали почти всех женщин… В Вахнове было сожжено восемнадцать домов, двадцать человек убиты, женщин насиловали прямо на улице, на глазах населения, а самых молодых увели в эшелоны как сексуальных рабынь»[118]118
  Brown S. Communists and the Red Cavalry: the Political Education of the Konarmia in the Russian Civil War, 1918 – 20 // Slavonic and East European Review. Vol. 73. (Janvier 1995). № 1. P. 86.


[Закрыть].

Был ли Жуков свидетелем подобных сцен? Нам это неизвестно. Но можно догадываться, что он о них, по крайней мере, слышал. Не мог он не знать и приказа Троцкого от 30 сентября 1918 года относительно военспецов: «Пусть же перебежчики знают, что они одновременно предают и свои собственные семьи: отцов, матерей, сестер, братьев, жен и детей. Приказываю штабам всех армий Республики, а равно окружным комиссарам представить по телеграфу члену Реввоенсовета Аралову списки всех перебежавших во вражеский стан лиц командного состава со всеми необходимыми сведениями об их семейном положении. На т. Аралова возлагаю принятие. необходимых мер по задержанию семейств перебежчиков и предателей»[119]119
  Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. Т. 1. М., 1923. С. 151.


[Закрыть]. Этот приказ он вспомнит осенью 1941 года в Ленинграде, издавая свой, почти повторяющий этот по смыслу.

В том же духе был выдержан изданный 31 мая 1919 года Советом обороны под председательством Ленина декрет о мобилизации советских служащих: «Мобилизованные отвечают по круговой поруке друг за друга, и их семьи считаются заложниками в случае перехода на сторону неприятеля или дезертирства или невыполнения данных заданий»[120]120
  Ленин В.И. ПСС, 5-е изд. Т. 54. M.: Политиздат, 1975. С. 415.


[Закрыть].

Тот же Троцкий 24 ноября 1918 года направит следующий приказ Южному фронту:

«1. Всякий негодяй, который будет подговаривать к отступлению, дезертирству, невыполнению боевого приказа, будет РАССТРЕЛЯН.

2. Всякий солдат Красной Армии, который самовольно покинет боевой пост, будет РАССТРЕЛЯН.

3. Всякий солдат, который бросит винтовку или продаст часть обмундирования, будет РАССТРЕЛЯН.

4. Во всякой прифронтовой полосе распределены заградительные отряды для ловли дезертиров. Всякий солдат, который попытается оказать этим отрядам сопротивление, должен быть РАССТРЕЛЯН на месте»[121]121
  РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 8. Л. 30.


[Закрыть].

Даже заградительные отряды, создание которых ошибочно приписывается Сталину, появились уже в годы Гражданской войны, что подтверждает приказ от 5 декабря 1918 года Совета рабоче-крестьянской обороны, предписывавший командиру бригады, что в случае отступления с позиции резервный батальон должен принять все меры к восстановлению положения, применяя против своих же бойцов массированный пулеметный огонь: сначала предупредительный, затем огонь на поражение»[122]122
  Цит. по: Пайпс Р. в: Русская революция. Россия под большевиками. Т. 3. M.: РОССПЭН, 1994. http://lib.rus.ec/b/186106/read.


[Закрыть]. В этом Жуков нашел готовые рецепты, которые он будет широко применять в 1941 году. И не он один.

Трагедия Гражданской войны стала прототипом, матрицей для другой, еще более масштабной трагедии, каковой станет Великая Отечественная война, как советские люди назвали свою войну против Третьего рейха. В обоих случаях власть с первого дня организовала тотальную войну в гораздо более страшном и полном значении этого выражения, чем то, что вложил в него Геббельс, выступая в берлинском Дворце спорта в феврале 1943 года. Экономика была практически полностью поставлена на службу войне, невзирая на лишения, от которых из-за этого страдало гражданское население. В отношении последнего террор и принуждение сочетались с пропагандой и убеждением, осуществлявшимися различными партийными структурами. Никаких слабостей, никаких полумер: все для нужд войны. Жуков полностью проникся этой истиной – которая лучше всего прочего объясняет советскую победу в 1945 году.

«Из огромного военного опыта и теоретических обобщений эпохи гражданской войны, которые были положены на многие годы в основу строительства Советских Вооруженных Сил, мне хотелось бы в нескольких словах остановиться на следующем.

Во-первых, на единстве армии и народа. Гражданская война с исключительной силой продемонстрировала единение фронта и тыла, сугубо военные преимущества страны, превратившейся в единый военный лагерь. […]

Во-вторых, на руководящей роли партии в собственно военных вопросах и ее влиянии на армию через партийно-политический аппарат. […]

Благодаря этому обеспечивается невиданная концентрация сил и средств всего народного хозяйства на важнейших военных направлениях. Создается исключительная возможность маневрировать огромными материальными и людскими ресурсами, проводить единую военную политику, добиваться обязательности директив по военным вопросам для всех и каждого»[123]123
  Жуков Г.К. Указ. соч. 1-е изд. С. 71–72.


[Закрыть].

Так что Красная армия Сталина, бесспорно, была родной дочерью Красной армии Ленина и Троцкого.

Глава 4
Школа командира. 1923-1928

В июне 1922 года командир эскадрона Жуков навсегда покинул Тамбовскую губернию и 14-ю отдельную кавалерийскую бригаду. Гражданская война закончилась, наступил мир, если не считать отдельных восстаний в Средней Азии и на Кавказе. Основные силы Красной армии сосредоточились против внешнего врага: Польши, Румынии, стран Прибалтики. Жукова тоже перевели на западную границу. Он получил под командование эскадрон 38-го полка 7-й Самарской кавалерийской дивизии. Размещалась она в лагере Ветка, в пыльном городке с 6000 жителей, в 19 км к северо-востоку от Гомеля. В 1926 году эта территория войдет в Белорусский военный округ. На этом важном участке у неспокойной границы пройдет основная часть его службы вплоть до 1939 года[124]124
  Повторим, что Жуков никогда не служил в Первой конной армии и не имел в ранние годы контактов с ее командирами, которые в дальнейшем стали основными фигурами сталинской военной системы: с Ворошиловым, Буденным, Егоровым, Тимошенко. 38-й кавалерийский полк принимал участие в боевых действиях против Врангеля в Таврии, где в течение нескольких недель формально подчинялся Конармии Буденного. Возможно, это и породило легенду о службе Жукова в Первой конной. Но в момент боев за Крым Жуков в составе 14-й отдельной кавалерийской бригады находился на Кубани. Когда же
  Первая конная в мае 1921 г. была переведена на Кубань, Жуков уже был переведен в Тамбовскую губернию. Из состава Первой конной также была выделена бригада для участия в подавлении Антоновского восстания, но она никак не была связана с соединением, где служил Жуков, который не встречался с ее командиром Тюленевым, как не пересекались его пути во время Гражданской войны с Буденным, Ворошиловым, Тимошенко и Егоровым. Мы нашли самое раннее упоминание этой ошибки в статье, опубликованной в феврале 1954 г. в «Социалистическом вестнике» – русском журнале, издававшемся на английском языке в Нью-Йорке. Автор статьи, П. Русланов, утверждал, что встречался с Жуковым в Белоруссии, в начале 1930-х гг. Возможно, он и есть автор легенды о службе Жукова в Конармии.


[Закрыть].

Уйдя на войну в 19 лет, Жуков вернулся с нее семь лет спустя закаленным и огрубевшим. Теперь он знал, что сможет встретить лицом любую, самую грозную опасность. Запас его физических сил, как и психологическая устойчивость, казались безграничными. Он не боится ответственности и четко исполняет свои обязанности. В общем, является представителем редкого вида homo sovieticus. Александр Кроник, старшина эскадрона, которым командовал Жуков, дает нам его портрет, относящийся к 1922 году: «Он был человеком чрезвычайно сдержанным в личных отношениях со всеми, особенно с подчиненными, и в этом проявлялось его понимание ответственности за своих подчиненных и понимание своей роли не только как строевого командира, но и как воспитателя. Он мог совершенно естественно и просто подсесть в круг красноармейцев вечерком и незаметно войти в беседу на правах рядового участника; любовь к хорошей и незатейливой песне и к игре на баяне сохранилась у него до конца его дней; он мог оценить ядреную солдатскую шутку, но не любил пошлости. Он был прост, но никогда не допускал панибратского отношения и никогда не путал доверительность с фамильярностью»[125]125
  Александров И. Указ. соч. P. 66.


[Закрыть].

Жуков командовал эскадроном всего несколько месяцев, а потом был переведен на должность помощника командира полка в 40-й полк той же 7-й кавдивизии, располагавшийся в том же лагере Ветка. 8 июля 1923 года комдив Каширин назначил его командиром 39-го Бузулукского кавалерийского полка. Сорок лет спустя маршал признается, как был взволнован этим:

«Новая должность была весьма почетной и ответственной. Командование полком всегда считалось важнейшей ступенью в овладении военным искусством.

Полк – это основная боевая часть, где для боя организуется взаимодействие всех сухопутных родов войск, а иногда и не только сухопутных. Командиру полка нужно хорошо знать свои подразделения, а также средства усиления, которые обычно придаются полку в боевой обстановке. От него требуется умение выбрать главное направление в бою и сосредоточить на нем основные усилия. […] Командир части, который хорошо освоил систему управления полком… всегда будет передовым военачальником на всех последующих ступенях командования как в мирное, так и в военное время»[126]126
  Жуков Г.К. Указ. соч. 1-е изд. С. 74.


[Закрыть].

В 1923 году Красная армия пребывала в упадке. Гражданская война завершилась. Х съезд партии, прошедший в 1921 году, поставил в качестве приоритетной задачу экономического возрождения страны, опустошенной восемью годами войн. Что же делать с непомерно разросшейся РККА, поглощающей значительную часть национального дохода, который упал на 18 % по сравнению с довоенным временем? Сначала было решено принять предложение Троцкого и преобразовать воинские части и соединения в трудовые армии, предназначенные для использования в шахтах, на строительстве железных дорог и в сельском хозяйстве. Однако советские руководители быстро опомнились и приняли более реалистичное решение: начать обычную массовую демобилизацию. Численность РККА упала с 5 500 000 человек в июне 1920 года до 562 000 человек в конце 1924 года. Крестьяне, составлявшие 77 % рядового состава, уходили из армии без сожаления. Более тревожным был уход командиров. Из 87 000 человек, занимавших командные должности в период Гражданской войны, 30 000 погибли, в строю в 1922 году остались всего 25 000. Остальные 32 000, зачастую к ним принадлежали самые образованные, покинули ряды вооруженных сил, уйдя в гражданскую жизнь: одни на высокие и хорошо оплачиваемые должности в промышленности, другие – в государственный аппарат. «Этот процесс,  – пишет Жуков,  – мог далеко зайти – „размыть“ ядро армии»[127]127
  Там же. С. 75.


[Закрыть].

Жуков остался на военной службе. Он был уверен, что нашел свой путь в жизни. В «Воспоминаниях» он без колебаний отнес себя к тем, «кто в соответствии с наклонностями и способностями решил посвятить себя военному делу»[128]128
  Там же. С. 109.


[Закрыть]. Действительно, чтобы остаться в 1923 году в Красной армии, надо было или иметь огромную веру, или призвание к военному делу. Денежное довольствие крохотное, пайки сокращены, условия жизни ужаснули бы даже спартанца. В казармах разруха, масса страдающих от безделья людей, похожих на бродяг, пытается просто выжить с помощью краж и темных операций. Дисциплина рухнула. А какие перспективы? Военный бюджет снизили до 2 % от общегосударственного. В ангарах стояли 87 раздолбанных броневиков и меньше 200 устаревших самолетов. Конечно, РККА справилась с крестьянскими восстаниями, но она проиграла войну Польше Пилсудского, второстепенной в военном отношении стране, с которой Советская Россия была вынуждена подписать в марте 1921 года «маленький Брестский мир» – Рижский мирный договор. Глубинная Россия, советская или нет, возвращается к своей вековой неприязни, в лучшем случае – равнодушию к военному делу. А РККА должна защищать страну, оставаться постоянной армией с централизованным управлением.

Но для Жукова наступление мирного времени оказалось удачным. Его продвижение по службе заметно ускорилось благодаря двум факторам. Первым стало резкое сокращение числа коммунистов в армии (с 278 000 в августе 1920 года до 86 000 в начале 1922 года). Многие снимали форму, потому что устали от войн или чувствовали свои идеалы преданными введением НЭПа; других вычистили из партии за чуждое социальное происхождение как лиц буржуазного и мелкобуржуазного происхождения, выходцев из интеллигенции и кулачества. В этих условиях перед коммунистом Жуковым открывались хорошие перспективы. Вторым фактором стало массовое увольнение из армии военспецов, предпринятое Фрунзе в 1924 году: освободились тысячи мест как в различных штабах, так и на строевых должностях командиров полков, бригад, дивизий. Жуков попал в эту волну, так же как Рокоссовский, Малиновский, Мерецков и др.