Текст книги "Шляпа для вранья"

ШЛЯПА ДЛЯ ВРАНЬЯ

Эта история произошла со мной пару лет назад, когда я училась в восьмом классе. Кто я? Я – Маша Вихрова, обладательница неисчислимого количества веснушек и неуправляемой копны рыжих волос, живущей какой-то своей собственной жизнью и не желающей подчиняться ни умелым рукам парикмахера, ни требованиям школьного дресс-кода. А еще у меня дома огромная библиотека. Книги занимают большую часть нашей не такой уж большой квартиры. Книжные полки у нас везде: в прихожей, в детской, в гостиной, в спальне родителей и даже на кухне. Потому что мои родители – филологи, преподаватели Московского Университета и «Книги, – как говорит мой папа, – наше все!».

Еще у меня есть две бабушки и два дедушки, которые очень меня любят и соревнуются между собой в доказательствах этой любви. Есть еще много не таких уж близких родственников, среди них особняком стоит тетушка Аглая, которую мне запрещено называть тетушкой, но об этом я расскажу вам позже.

У всех моих родственников есть неосуществленные детские мечты, которые они решили воплотить в моем детстве. Бабушка Василиса Петровна мечтала стать балериной, поэтому в пять лет меня отвели в хореографическую студию, которую мне удалось бросить только два года назад. Дедушка Терентий Павлович мечтал играть в большой теннис, поэтому мне пришлось несколько лет бегать по корту и махать ракеткой, пока тренер не объяснила моим родным, что это пустая трата денег и времени. У бабушки Ариадны Сергеевны не заладилась музыкальная карьера, и поэтому я до сих пор мучаю соседей игрой на фортепиано, не говоря бабушке о том, что я дала себе клятву, после получения диплома об окончании музыкальной школы никогда не открывать крышку пианино. Могло быть, как говориться и хуже, ведь дедушка Фридрих Карлович в детстве мечтал стать боксером, но… слава Богу, остальные члены семьи убедили его, что для девочки бокс – не лучшее занятие.

Конечно, если бы у четырех полных сил и любви пенсионеров было бы на несколько внуков больше, мне было бы легче, но, поскольку я у них одна – приходится терпеть. Нет, вы не подумайте чего-нибудь такого! Я очень люблю всех моих бабушек и дедушек, просто мне, порой, сложно соответствовать их ожиданиям.

Чем же хочется заниматься мне самой? Если честно, еще не знаю. Наверно, я тоже стану филологом, потому что очень люблю читать. А может быть… Впрочем, не буду загадывать, потому что, как показала практика, трудно предугадать, что произойдет с тобой даже спустя несколько минут.

Был теплый апрельский день, и солнце светило так жарко, словно изо всех сил старалось растопить остатки почерневшего снега на уже начавших зеленеть газонах. В такие дни особенно неприятно получать плохие оценки. Если небо застилают серые тучи, а под ногами слякоть и грязь, идти из школы с двойкой по английскому не так противно. А в хорошую погоду, когда сердце должно заходиться в восторге от предвкушения близкого беззаботного лета, нести домой плохие оценки обидно до слез. Потому что твое настроение никак не соответствует погоде. «Диссонанс да и только», – как сказала бы моя учительница фортепиано. Диссонанс, как она объяснила мне, – это звучание тонов, «не сливающихся» друг с другом. Вот так и в моей душе прекрасный солнечный день никак не хотел «слиться» с двойкой, камнем лежащей на сердце.

Мама, наверно, уже заглянула в электронный дневник… А если еще нет, то с минуты на минуту заглянет. Это значит, что вечером, когда родители вернутся с работы, вместо веселого ужина меня ждет грустная трапеза, во время которой мама с папой, словно не замечая меня, будут переговариваться друг с другом:

– Ну, ничего… и с двойками люди живут, – со вздохом скажет папа.

– Конечно, – грустно подтвердит мама, – дворники тоже люди…

– Зато все время на свежем воздухе.

– Перед одноклассниками, конечно, стыдно будет… – продолжит экзекуцию папа.

– Да ладно! Они утром все в университеты спешить будут. Может быть и не

заметят нашу Машку с метлой и лопатой, – подхватит мама. И так целый вечер.       Дело в том, что я – в целом «хорошистка», и оценки ниже четверки в моем дневнике большая редкость. Вот у Вальки Генераловой сплошные тройки, поэтому периодически возникающие в дневнике двойки ее родителей мало волнуют. «Лишь бы ребенок был здоров!» – говорит Валькина мама и совершенно «не парится» из-за оценок. Нет, я совершенно не хотела бы быть дочкой Валькиной мамы, но…

– Эй, рыжая! Купи шляпу! – услышала я вдруг у себя за спиной.

Надо сказать, что я терпеть не могу, когда меня так называют. Да, от рождения мои волосы были темно-оранжевыми, но это же не повод ко мне так обращаться! Что за дискриминация? Почему-то если назвать афроамериканца «чёрным», можно сесть в тюрьму за оскорбление личности, а вот если назвать человека с темно-оранжевым цветом волос рыжим, тебе за это ничего не будет. Разве это справедливо? Оглянувшись, я увидела женщину в каком-то странном пальто, похожем скорее на мантию волшебницы из фильма о Гарри Поттере. В руке она держала старую, видавшую виды широкополую шляпу серовато-коричневого цвета. Испугавшись, я побежала, но женщина не отставала. «Сумасшедшая!» – пронеслось у меня в голове.

– Да не сумасшедшая я! – задыхаясь от быстрого бега пробормотала она, – просто мне деньги очень нужны, я кошелек дома забыла, а тут красягу предлагают по бросовой цене.

Я остановилась.

– А что такое красяга?» – спросила я женщину. Мое любопытство, как всегда,       победило страх.

– Да штука такая, очень мне нужная… – с трудом переводя дыхание после бега проговорила она, – в общем, долго объяснять. Берешь шляпу?

– У меня денег нет, – спохватилась я, вспомнив, что родители запрещали мне разговаривать с незнакомыми людьми, – к тому же ваша шляпа мне совершенно не нужна, – сказала я и побежала прочь от странной тетки.

– Нужна! Еще как нужна! – закричала она мне вслед, – ты же двойку в рюкзачке несешь!

– Откуда вы знаете? – остановилась я, как вкопанная.

– Знаю, – каким-то чудным образом она в одно мгновение преодолела несколько разделявших нас метров и оказалась рядом со мной. – Тебе без этой шляпы – кирдык.

– А при чем здесь шляпа?

– С этой шляпой любое вранье правдой становится.

– Это как?

– Очень просто. Надеваешь шляпу и врешь. Если тебе поверят – все так и будет, как ты соврала.

– А если я совру, что… я на Луну летала?

– Нет, это не прокатит.

– Почему?

– А кто же тебе поверит?

– Вот если соврешь, что пятерку, скажем, получила вместо двойки – поверят.

– А если…

– Так ты берешь шляпу или нет? – оборвала меня тетка, – а то я вон тому пацану предложу, – показала она пальцем с ободранным маникюром на понуро бредущего по противоположной стороне улицы мальчишку, – у него сегодня родителей в школу вызвали.

– Откуда вы знаете?

– Не твое дело. Берешь или нет?

– А сколько стоит?

– Пятьсот шестьдесят пять рублей, – не задумываясь сказала она.

– У меня только пятьсот пятьдесят, – ответила я.

Я точно знала, что в кармане рюкзака у меня лежат пятьсот пятьдесят рублей, всеми правдами и неправдами накопленные за последний месяц и отложенные на покупку туши для ресниц.

– У тебя еще пятнадцать рублей мелочью за подкладкой куртки завалялось, – на мгновенье задумавшись изрекла она. – Дырки в карманах зашивать нужно.

Я сунула руку в карман. Там было пусто и никакой дырки не наблюдалось.

– В левом, – нетерпеливо бросила тетка.

В левом кармане действительно оказалась довольно большая дыра, проникнув в недра которой, я нашарила несколько монет. Там было ровно пятнадцать рублей, которые я тотчас же протянула своей странной собеседнице.

– Остальные давай, – притоптывая от нетерпения приказала она.

Я сняла рюкзак и стала копаться в нем в поисках кошелька. В рюкзаке у меня, как всегда, был беспорядок.

– Справа под «Физикой», – командовала тетка, – давай быстрее, а то красяга уйдет.

Я протянула ей две бумажки: пятьсот и пятьдесят рублей. Она выхватила их, словно не брала, а отнимала, сунула мне шляпу и быстро пробормотала:

– Врать нужно только, надев шляпу, иначе не прокатит. Поняла?

– Поняла… – ответила я в никуда, потому что странная тетка уже растаяла в воздухе словно ее и не было.

Если бы не шляпа, которую я держала в правой руке, можно было подумать, что все случившееся со мной в последние пять минут мне просто привиделось.

Шляпа была старая, мятая, словно вынутая из помойки или отобранная у какого-нибудь бомжа. Я почему-то поднесла ее к носу и понюхала. Нет, помойкой шляпа не пахла, наоборот издавала аромат каких-то благовоний, похожих на те палочки, которые папин брат, дядя Володя привозил из Индии. Но, все равно, надеть ее было выше моих сил. Я вообще не любила головные уборы, предпочитая им капюшоны курток и свитшотов. А тут шляпа, да еще такая стремная… «Неужели пятьсот рублей просто выброшены на ветер? – ужаснулась я, – Нет уж! Нужно по крайней мере проверить, надула меня эта сумасшедшая или нет!», – сказала я себе и напялила этот ужас. «Реакция общественности» не заставила себя ждать в лице Ларки Костальской из соседнего подъезда.

Когда-то в раннем детстве, мы играли в одной песочнице, потом ходили в одну школу и очень дружили. Но, в шестом классе родители перевели Ларку в престижный лицей, после чего она задрала нос, стала общаться со мной свысока, и дружба наша как-то «сошла на нет».

– Что это ты на себя нацепила? У какой-нибудь бомжихи отобрала? – ехидно рассмеялась Ларка.

– Эту шляпу мне, между прочим, дядя Володя из Парижа привез. Последний писк моды, – обидевшись, соврала я на ходу и добавила, – кстати, свое последнее интервью Анжелина Джоли давала именно в такой шляпе.

– Не смеши! – отбрила меня Ларка, но полезла в карман за смартфоном.

«Поверила или нет?», – гадала я, пока она копалась в интернете. Вдруг ее лицо вытянулось и застыло. Боясь поверить в удачу, я обошла неподвижную в удивлении Ларку и через ее плечо заглянула в смартфон. «Поверила!», – чуть не закричала я, увидев на дисплее голливудскую звезду в точно такой же шляпе, как у меня.

– Прикольная шляпка… – очнулась Ларка, – а что за фирма?

– Какой-то молодой дизайнер… не помню фамилию. Но, если это тебе так интересно, спрошу у дяди Володиной жены, она, наверно, знает.

– Спроси, пожалуйста! – заюлила Ларка, – и вообще, заходи как-нибудь, пообщаемся…

Когда-то я любила бывать у Ларки. Мы часами трепались обо всем на свете, устраивали «фотосессии», напялив на себя платья и бижутерию ларкиной мамы, пили вкуснющий чай, заедая его флорентийским печеньем из «Азбуки вкуса». Но в новом классе у Ларки появились новые подруги, и она перестала приглашать меня в гости. Поэтому, поборов в себе желание сказать: «Да, конечно, приду!», я с прохладцей ответила:

– С удовольствием бы… но мне сейчас некогда…

– А что так?

– Готовлюсь к городской олимпиаде по английскому.

– Да ну? Ты же с английским не дружишь…

Ларка и раньше «подкалывала» меня за мою неспособность к иностранным языкам, но, когда мы дружили, мне не было так обидно, а теперь, задетая за живое, я начала вдохновенно врать, не задумываясь о последствиях:

– Это раньше так было, а теперь у меня по английскому сплошные пятерки. Родители классного репетитора нашли, носителя языка. Между прочим, на Джонни Депа похож, – коварно добавила я, зная, что Ларка с ума сходит от звезды «Пиратов Карибского моря».

Я добилась своего. Известие о репетиторе, похожем на Джонни Депа повергло Ларку в глубокое уныние. Она даже не попыталась скрыть своего разочарования моими достижениями.

– Ну, ладно… Желаю успеха!

Ларка понуро потащилась к своему подъезду. А я побежала к своему – мне не терпелось открыть электронный дневник.

Пулей взлетев на третий этаж, я достала из рюкзака ключи и открыла дверь в квартиру. Минуя кухню, куда бы при других обстоятельствах непременно заглянула, побежала в свою комнату к компьютеру. Потом, одновременно молясь и чертыхаясь, ждала пока он включится и загрузится. Когда это, наконец, произошло, с замиранием сердца щелкнула мышкой, чтобы открыть электронный дневник.

Увиденное поразило меня до глубины души: вместо привычных четверок и полученной сегодня двойки в графе «английский язык» красовались… ни много ни мало, четыре пятерки, по одной на каждый день текущей недели! «Что за прелесть эта шляпа!» – подумала я и побежала на кухню, от радости у меня разыгрался зверский аппетит. По дороге на секунду остановилась перед зеркалом и, напялив шляпу, посмотрела на свое отражение. Шляпа явно была мне к лицу. «Шляпка моя, родная! Теперь даже спать в тебе буду!», – со слезами умиления подумала я. Я была решительно и бесповоротно счастлива!

Забежав на кухню, подняла крышку с кастрюли, стоящей на плите, и вдохнула запах маминой солянки, вкуснейшей солянки на свете. Взяв половник, наполнила глубокую тарелку и поставила ее в микроволновку, а затем открыла в хлебницу и отломила большой кусок ароматной чиабаты. «Жизнь удалась!», – подумала я через две минуты, доставая тарелку из микроволновки.

Я уже откусила кусок чиабаты и зачерпнула большой деревянной ложкой ароматную юшку, но заливистая трель звонка на входной двери заставила меня поперхнуться.

Родители были еще на работе, к тому же у обоих были ключи… Затопить соседей я не могла, так как даже не включала воду – мамы дома не было, следовательно об обязательном мытье рук перед обедом мне никто не напомнил. Осторожно на цыпочках подошла к двери и посмотрела в глазок: на лестничной площадке стоял молодой мужчина, лицо его показалось мне знакомым. Он достал из кармана телефон, набрал номер, и, дождавшись ответа, стал с кем-то разговаривать по-английски…

«Неужели…», – пронеслось у меня в голове.

Ноги подкосились, и я опустилась на коврик в прихожей. Тут же зазвонил мой мобильник. На дисплее высветилось мамино фото. Я отползла подальше от двери и ответила на звонок.

– Ты где? – мамин голос звучал взволнованно.

– Дома, – прошептала я.

– Слава Богу! А я уже думала что-то случилось. Почему не открываешь? Джонни уже пять минут стоит у двери.

– Я в туалете.

– Так долго?

– Живот болит, наверное, съела что-то не то… Уже выхожу.

– Давай скорее, а то неудобно – он такой востребованный репетитор, у него каждая минута на вес золота. Позвони мне потом.

– Хорошо, – сказала я и пошла открывать дверь.

Теперь я поняла, почему его лицо показалось мне знакомым. Репетитор действительно, был похож на Джека Воробья.

– Hi! How are you? – сверкая белоснежной улыбкой спросил он, когда я открыла дверь.

– Fine, thank you…– ответила я, пропуская его в прихожую.

Он сразу направился в мою комнату, как будто и в правду был здесь не первый раз. «Плакала моя солянка!», – с горечью подумала я и обреченно пошла за ним. И тут произошло самое неприятное: у меня так скрутило живот, что мне ничего не оставалось, как крикнув вслед репетитору: «I ‘m sorry! I’ll be back in a moment!», – побежать в туалет. Хорошо, что моего словарного запаса хватило на эти незамысловатые фразы.

«Moment» затянулся на добрые пятнадцать минут. Оставшиеся полчаса урока я мучилась от своей полнейшей словесной беспомощности (Джонни, разумеется, говорил только по-английски) и «революции» в желудке. С облегчением закрывая за Джонни дверь, я подумала, что врать нужно аккуратнее, а то так можно черт знает до чего довраться. Но быть аккуратной с враньем оказалось труднее всего.

За следующие четверть часа я ухитрилась соврать еще несколько раз. Два вранья обошлись без неприятных последствий: сказала интересовавшейся по телефону бабушке Ариадне Сергеевне, что уроки уже сделала – и тут же в моих тетрадках появилось аккуратно выполненное ДЗ; ответила на мамину smsку, что ковер в гостиной уже пропылесосила – и потемневший от пыли ковер вернул свой первоначальный бежевый цвет. А вот когда на вопрос учительницы музыки, почему я не на уроке (разумеется, обалдев от случившегося, я совсем забыла о музыкальной школе) пришлось соврать, что повредила указательный палец на правой руке… Тот самый палец так разнылся, что пришлось подумать об обезболивающем. Это вранье повлекло за собой вранье следующее, а соответственно и следующие неприятности.

Не найдя дома обезболивающих таблеток, я вышла на лестничную площадку и позвонила в соседнюю дверь – пенсионерку тетю Иру всегда можно было застать дома.

– Ой, Маша! Заходи! – радостно встретила она меня, – как дела в школе?

– Да, вроде бы, все нормально, – осторожно ответила я, – Теть Ир, а у вас не найдется чего-нибудь от боли в пальце.

– А что у тебя… Ой! – взвизгнула она, увидев мой распухший указательный, – а может тебе в травмпункт обратиться? Вдруг перелом?

– Да нет, теть Ир! Просто мячом ушибла на физкультуре, – мне очень нужно было, чтобы тетя Ира поверила, что это не перелом – очень уж не хотелось месяц ходить в гипсе.

– Ну так от ушиба-то как раз переломы и случаются… – не сдавалась тетя Ира, – рентген нужно сделать.

– Я уже сделала. Сказали все нормально, перелома нет, просто ушиб.

– А-а-а… Тогда ладно, сейчас поищу чего-нибудь… Пойдем со мной на кухню, у меня все таблетки в холодильнике хранятся.

Нестерпимая боль в распухшем пальце стала затихать. «Значит, поверила», – обрадовалась я. Мы прошли на кухню, где тетя Ира, открыв холодильник, стала доставать из него многочисленные коробочки с таблетками. «Это не то… и это не то….», – приговаривала она, словно колдуя. Наконец, нужная коробочка была найдена, тетя Ира вручила мне таблетку, стакан воды и проследила, чтобы я как следует запила лекарство.

– А что это за дрянь у тебя на голове? – вдруг заметила она мою шляпу.

– Да так… – замялась я, чтобы не соврать что-нибудь не то.

– Сними, не позорь семью! – тоном, не терпящим возражений, приказала тетя Ира и уже протянула руку, чтобы стащить с моей головы шляпу.

– Это мы в школе мюзикл репетируем, – выпалила я, – мне по роли такая шляпа полагается, вот я к ней и привыкаю.

– А-а-а, – заинтересованно протянула тетя Ира, – сейчас угадаю, что это за мюзикл! Это… – она сделала эффектную паузу, – «Моя прекрасная леди», а ты играешь Элизу Дулитл! Угадала?

– Ага, – ответила я, хотя слыхом не слыхивала ни о прекрасной леди, ни об этой Элизе, – ладно, теть Ир, я пойду, – пытаясь избежать дальнейших расспросов, а следовательно, и дальнейшего вранья, я выкатилась из тети Ириной квартиры.

– Я танцевать хочу! Я танцевать могу до самого утра… – неслось мне в след, видимо тетя Ира напевала что-то из того самого мюзикла.

Уже стоя у своей двери, я вспомнила, как, выходя на лестничную клетку, захлопнула ее, не позаботившись о том, чтобы взять ключи. «Ну, вот что теперь делать? – думала я, стоя у родного порога, – На улицу в тапочках не выйдешь… Родители вернутся домой не скоро… Если вернуться к тете Ире – заболтает до смерти…». И тут в моей голове родился план. «Зря что ли я купила эту дурацкую шляпу?», – решила я и позвонила в теть-Ирину дверь.

– Ты чего? – спросила она, открывая.

– Ключи у вас забыла, тетя Ир! Тут, в коридоре на тумбочке, – голос мой звучал достаточно нагло для того, чтобы она поверила.

– Сейчас, сейчас… – тетя Ира нырнула в темноту прихожей и… вынырнула с моими ключами.

«Вот так шляпа!», – подумала я в очередной раз и, поблагодарив тетю Иру, побежала к себе.

Закрыв за собой дверь, я задумалась: врать дальше или на какое-то время остановиться. И вообще, хорошее ли приобретение эта шляпа? С одной стороны – суперхорошее: благодаря шляпе «исправилась» двойка по английскому, само собой «сделалось» ДЗ на завтра, сам пропылесосился ковер… А с другой… С другой стороны, каждое вранье «цепляет» за собой следующее, с последствиями, которые так сразу и не предугадаешь… Нет, нужно остановиться. Конечно, хорошо бы наврать про какое-нибудь путешествие или что-нибудь еще в этом духе… «Не все сразу, – оборвал мои мечты внутренний голос, – ты сначала с тем, что уже наврано, разберись». И я послушалась. Нужно сказать, что мой внутренний голос бывает гораздо умней меня, и если бы я его слушалась, то многих глупостей не совершила бы. На всякий случай я сняла шляпу и забросила ее на антресоли, где хранились дорожные сумки и чемоданы. А чтобы отвлечься от мыслей о шляпе, я решила что-нибудь почитать. Взять это что-нибудь с книжных полок в моей комнате, где родителями была подобрана литература, которую мне, по их мнению, мне следовало бы прочитать, не захотелось. Я решила побаловать себя чем-нибудь «взрослым», взятым из книжного шкафа в родительской спальне. Я даже знала, какую книгу возьму. На третьей снизу полке справа стоял томик «Анны Карениной». Недавно родители ходили на этот мюзикл в Театр оперетты, а меня не взяли. «Тебе еще рано», – сказала мама. А если рано, значит там про любовь и про это самое… Ну, про то, о чем взрослые обычно не говорят при детях и вообще…

В полумраке «будуара», как в шутку называли родители свою комнату, царил горьковатый аромат маминых духов. Это были какие-то очень крутые духи, привезенные дядей Володей из Парижа. Хрустальный флакон причудливой формы украшал мамин туалетный столик.

Пройдя к книжным полкам, я практически наощупь нашла желанную книгу. Свет зажигать не хотелось, так было прикольнее. Держа в руке увесистый томик, подошла к зеркалу, в котором, как на старинной картине лишь угадывались мои очертания. Одной рукой сжимая книгу, другой потянулась к маминой шкатулке с «драгоценностями». Чтобы доставить себе полное удовольствие, я решила примерить мамины сережки с капельками аметистов. И тут произошла катастрофа. Книга выскользнула из моей вспотевшей от волнения руки, и упала прямо на хрустальный флакон, который, словно в причудливом танце, завертелся на полированной поверхности туалетного столика и полетел на пол. Комната сразу же наполнилась едким запахом концентрированного парфюма, только отдаленно напоминавшего аромат легких с горчинкой духов. Выйдя из оцепенения, я подбежала к двери и включила свет. Осколки хрусталя в желтой резко пахнущей лужице сверкали, как россыпь драгоценных камней в сказке о сокровищах в пещере Али-Бабы. Я побежала за веником и совком, но… на полдороги к кухне вспомнила, что у меня есть шляпа…

Закинуть шляпу на антресоли было просто, а вот достать ее оттуда – гораздо сложнее. Забравшись на стремянку, я тщетно шарила руками по пыльным чемоданам: по закону подлости, шляпа улетела в самую глубь. Только минут через пятнадцать, все в пыли и паутине, мы со шляпой спустились вниз.

Теперь нужно было придумать, как и кому соврать, чтобы исправить ситуацию. Мозги мои скрипели, как проржавевшие карусели на детской площадке возле нашего дома. Ну, предположим, я позвоню бабушке Василисе Петровне и скажу: «Ты знаешь, бабуля, я не роняла флакон с мамиными духами!». Разумеется, бабушка сразу поймет, что я что-то натворила, и ни за что мне не поверит. А если позвонить однокласснице Катьке Стародумовой и сказать, например, что… Мои размышления прервал дверной звонок. Дав себе слово, что открывать никому не буду, я тихонько подкралась к двери и заглянула в глазок. Там стояла Ларка! Собственной персоной. Видимо шляпа как у Анжелины Джоли и репетитор, похожий на Джонни Депа подняли мой рейтинг на высоту Останкинской телебашни, если Ларка сама прибежала ко мне. Нахлобучив шляпу, я открыла дверь.

– Привет! – сказала я как можно более равнодушно.

– Привет, – ответила Ларка, удивленно втягивая носом, пропитанный духами воздух, – что это? Принимаешь ванну из парфюма?

– Да нет… – как можно беспечнее бросила я, – это домработница в родительской спальне прибиралась и мамины духи пролила.

– У вас же не было домработницы, – недоверчиво заметила Ларка.

– Теперь есть, – соврала я, но, испугавшись, что из-за моего вранья у нас в квартире будет жить посторонний человек, добавила, – приходящая.

– Ну, теперь твоя мама, наверно, ее рассчитает. Духи-то, судя по запаху, немерено стоят.

– Да у мамы еще один такой же флакон есть. Я его туда же на туалетный столик поставила, чтобы мама на домработницу не ругалась.

– Ну, ты добрая. Я свою наоборот в строгости держу, чуть что – говорю, что маме пожалуюсь, а она мне за это ДЗ по алгебре делает.

– Домработница? – удивилась я.

– Ага. Она у нас кандидат математических наук, в универе преподает, а уборкой подрабатывает, – поведала мне Ларка, и я пожалела, что не наделила свою навранную домработницу корочками университетского препода по математике – с алгеброй у меня тоже были не очень хорошие отношения.

– Покажи хоть, что за духи, – сказала Ларка и бесцеремонно зашагала к родительской спальне.

«Не поверила…», – подумала я и опустилась на пол, в ожидании ларкиной реакции от увиденного.

– Wow! – донеслось из спальни, – вот это да! Какой флакон! Это же топовый аромат сезона! Я о нем в «Космополитен» читала.

Я поднялась с пола и прошла в спальню. Судя по всему, Ларка поверила: на столике как ни в чем не бывало красовался хрустальный флакон, рядом с ним лежал томик Толстого, а от лужи и осколков не осталось даже следа, видимо навранная мной домработница уже успела все прибрать. Шляпа работала на славу!

На радостях я предложила Ларке чаю.

– Да нет, спасибо, я только что дома поела, – поспешила она отказаться.

– А у меня флорентийское печенье есть и эклеры из «Азбуки вкуса», – соврала я, назвав вкусности, которыми меня иногда угощали у Ларки дома.

– Тогда не откажусь, – согласилась Ларка, и мы пошли на кухню.

На столе, где еще пять минут назад ничего не было, красовалась коробочка с флорентийским печеньем и пластиковая упаковка с эклерами. Я включила электрический чайник и приготовилась заваривать чай.

– Ой! Давай без чая, – предложила Ларка, увидев коробку с надписью «Краснодарский».

– Да это только коробка такая, – успокоила я Ларку, вспомнив, что у них дома пьют только крутой чай. – Там коллекционный чай, собранный на вершине Эльбруса. Аромат – закачаешься.

– А что на Эльбрусе чай растет?

– А ты не знала? – «удивилась» я, – что у тебя по географии, детка?

Я плеснула кипятка в заварочный чайник, и по кухне поплыла волна сказочного аромата.

– Слушай, – не выдержала Ларка, – а откуда у вас все это: репетитор по английскому, домработница? Наследство что ли свалилось или твои предки клад нашли? – Ларка помнила, что родители мои преподавали филологию в университете, но, получая более, чем скромные зарплаты, ни за какие коврижки не расстались бы с любимой профессией.

– Да нет, – начала выкручиваться я, – просто мама сейчас дает частные уроки русского языка одному из сыновей султана Брунея, он в МГУ за папины деньги поступил, а с языком проблемы.

– А-а-а, – протянула Ларка, так что непонятно было, поверила она или нет. – А чего ж мебель не сменили? – заерзала Ларка на старом, видавшем виды диванчике.

– Да мы в новую квартиру на днях переезжаем, вон в том доме, – ткнула я пальцем в элитную новостройку, один из корпусов которой виднелся в окне, – поэтому сюда новую мебель и не покупали.

– Ничего себе… – Ларку аж пот прошиб от такого известия, – а по тебе не скажешь…. До сих пор, небось, телефон кнопочный…

– Ну, что ты! – как можно естественнее возмутилась я. – Мне еще на Новый год родители «десятку» подарили…

– Хr? – опешила Ларка, сжимая побелевшими от волнения пальцами свою «восьмерку».

– Xs, – с садистским спокойствием «добила» я бывшую подругу, и, видя, что Ларка поверила, полезла в задний карман джинсов, где вместо старенькой кнопочной Nokia уже лежал десятый айфон. Пока Ларка сравнивала мою «десятку» со своей «восьмеркой» я с удовольствием уплетала эклеры и думала: «Каким же вкусным может быть вранье!».

Ларка просидела у меня почти до вечера. Мы объедались флорентийским печеньем и эклерами, новые коробки которых появлялись сразу, как заканчивались предыдущие, стоило только соврать. Конечно, за это время мне пришлось еще много раз говорить неправду, зато у меня появились беспроводные наушники, джинсы Guess и еще куча вещей, о которых раньше я могла только мечтать.

Наконец, Ларка засобиралась домой. Уже в прихожей она вдруг попросила:

– Машк, а можно я в твоей шляпе сфотографируюсь?

– Конечно, – протянула я шляпу.

Ларка нахлобучила ее и повернулась к зеркалу.

– А мне идет, – с удовлетворением отметила она, – Знаешь, на следующей неделе мы с родителями летим в Лондон. Обязательно куплю себе такую. Ты не против?

– Да нет…

– Ну, что же ты? Сфотай меня! – Ларка протянула мне свою «восьмерку» и приняла точно такую же позу, как Анжелина Джоли на фото к интервью. – Жаль, конечно, от тебя уходить, – со вздохом сказала она, продолжая вертеться перед зеркалом, – но…

– Так посиди еще…

– Да нет. Мы сегодня с родителями идем на прием в Американское посольство. Через полчаса мама за мной должна заехать, а мне еще собираться…

– Тогда конечно… – с облегчением вздохнула я, с непривычки уставшая от общения с Ларкой.

– Ну, заходи… – сказала Ларка и, с сожалением расставшись со шляпой, потопала домой.

Закрыв за Ларкой дверь, я побежала на кухню убирать со стола, иначе пришлось бы врать родителям, откуда у нас появились столь изысканные яства, а врать я уже боялась… Выбрасывать остатки эклеров и печенья было жаль, но запихнуть их в себя я уже никак не могла. Загрузив последствия нашего с Ларкой пира в полиэтиленовый пакет, пошла выносить мусор. До возвращения родителей оставалось приблизительно полчаса. Выйдя во двор, я нос к носу столкнулась с мамой моего одноклассника Витьки Петюнина.

– Маш, ты не знаешь, куда Витька после школы пошел? Не могу до него дозвониться, трубку не берет.

– Сейчас, тетя Свет! Подождите секундочку… я, кажется, плиту выключить забыла… только никуда не уходите!

Сломя голову, я побежала домой за шляпой. Я специально оставила ее дома, так как больше не хотела врать, но… вспомнила, что Витька сегодня поспорил с ребятами, что после уроков, забравшись по строительным лесам на самый верх строящегося напротив школы дома, пройдет по узкому выступу на уровне седьмого этажа. Нет, я не Витьку пожалела, мне и в голову бы не пришло его жалеть, он был, что называется, «отмороженный» и жалеть его было бессмысленно… Я просто на мгновение представила, что будет с тетей Светой, когда ей скажут, что Витька сорвался с карниза.

Быстро открыв дверь, я побежала в свою комнату, вытащила пыльную шляпу, которую от греха подальше швырнула под кровать и выбежала на улицу. Витькина мама стояла у подъезда.

– Все в порядке, тетя Света! Витьку сегодня отправили на районную олимпиаду, – как можно беспечнее прощебетала я первое, что пришло на ум – видимо, он еще там, – там ведь телефоны отбирают, вот он и не может вам ответить.

– На какую еще олимпиаду? – опешила Витькина мама, – он ведь из троек не вылезает…

– Вы знаете, теть Свет, – начала выворачиваться я, – у нас учитель химии поменялся, так он говорит, что ваш Витька прирожденный химик, прямо Менделеев какой-то…