Текст книги "Купи меня"

Боже, я что, мечтаю?

Трясу головой, разгоняя морок. Как он захочет, так и будет. Никаких глупых фантазий, Джеки, от которых по венам начинает струиться волшебство.

Возвращаюсь в спальню и с грохотом захлопываю стеклянную дверь.

Глава 9

– Адам, привет! Я помню, ты просил не беспокоить, но у нас тут несколько очень важных вопросов касательно грядущего мероприятия, и я боюсь ошибиться…

Зажимаю телефон плечом, пока перемешиваю яичницу на сковороде. Так я и поверил.

– Это просто предлог, Дональд, и мы оба это знаем. Тебе просто любопытно, куда я пропал. Так что я отключаюсь, а ты решаешь все вопросы самостоятельно.

– Но Адам…

– Я в отпуске, помнишь? А в организации банкета, пусть и такого помпезного, нет ничего такого, что ты не сможешь решить в эти семь дней, пока меня не будет.

– Но это не просто банкет, это важнейшее событие, в которое ты вложил столько сил…

– Вот именно. А теперь я хочу отдохнуть. Прощай, Дональд.

Отключаюсь и откидываю телефон в сторону. По мраморной столешнице он летит, как по льду, пока не врезается в рыжий бок. Чарльз с недовольным видом ждет задерживающийся завтрак. Переводит хмурый взгляд с меня на кусок пластика.

И смахивает его лапой на пол.

Прорезиненный бампер не спасает. Стекло трескается, а экран гаснет.

– Ну и кто ты после этого? – Проще покормить раньше всех этого пушистого террориста. – Эта модель еще даже не вышла в официальный релиз!

Кот чхать хотел на передовую технику. При виде еды он величественно шествует по столешнице, деликатно обходя черри и листья шпината.

Тогда же за моей спиной появляется она.

Без каблуков Жаклин передвигается легко и бесшумно, но ее присутствие я ощущаю даже затылком. Идеальное утро корчится и обугливается, как края горящей бумаги, стоит ей появиться.

Вместе с ней приходят надоедливый аромат черной смородины, который набил мне оскомину еще прошлой ночью, но от которого теперь никак не скрыться. Смородина снова разъедает легкие, а по венам растекается жгучее, как кайенский перец, желание.

Черт бы побрал эту женщину.

– Доброе утро, мистер Грант.

Киваю.

А еще задерживаю дыхание, разом опрокидываю мясные консервы в миску Чарльза и иду к французскому окну. Одну за другой открываю несколько секций.

Даже не смотрю на нее.

Она и без того возникает перед моим внутренним взором уже слишком давно.

Замираю перед распахнутыми окнами и наконец-то делаю глубокий вдох.

Ветер пахнет мокрой землей, листьями и едкими отголосками пожаров, сейчас бушующих в северной Калифорнии. Резкий порыв сквозняка проходится по кухне… И смотри-ка, больше никакой смородины.

Но с ветром приходит терпкий запах гари, и это уже чревато. Нужно свериться с картой пожаров, чтобы не подвергать свою жизнь глупому риску. Еще и по этой причине меня отговаривали уезжать сейчас, хотя грядущее мероприятие тоже весомая причина не посылать всю прежнюю жизнь к черту, прячась в лесах…

Но.

Одно весомое «но», которое перечеркнуло прежнюю жизнь.

Возвращаюсь к плите, краем глаза отмечая, как Жаклин кутается в махровый халат. Учитывая сквозняк и открытые двери, ведущие к бассейну, сейчас в доме комфортней всего Чарльзу. А вот без шубы и в халате на голое тело, когда на улице градусов тринадцать, даже мне не очень.

Зато никакой смородины, острых ключиц или обнаженных ног, которые как бы сами собой немного раздвигаются, приглашая зайти еще дальше…

– Может, помочь с завтраком?

Она пытается встать рядом. Еще ближе. Чтобы я задохнулся к чертям от смородины.

– Нет. Стой, где стоишь. Вымоешь посуду после завтрака. Знаешь, как это делается, или напомнить?

Жаклин кивает. Что такое, детка, обычно тебя покупают как постельную игрушку и никто не заставлял тебя убираться? Что ж, слуг здесь нет, потому что случайные свидетели мне не нужны.

Раскладываю яичницу-болтунью с черри и шпинатом по тарелкам, пока Жаклин занимается тостами и кофе.

Она не щебечет всякую ерунду, не втирается в доверие, даже не пытается случайно скинуть с плеча халатик, чтобы соблазнить и увильнут от мытья посуды, занявшись чем-то другим, более приятным, прямо на обеденном столе.

Ни слова.

Предельная вежливость и подчеркнутая дистанция. Полная покорность и абсолютное безразличие. Лживая красивая кукла, чьи стеклянные глаза вспыхивают только во время секса. И то ненадолго. Она врала мне во время игры в бильярд и врала про аллергию, почему же я должен поверить в то, что стонет она по-настоящему?

Просто надо же отработать каждый цент, да, Жаклин? Постараться, чтобы клиент не ушел недовольным. Не зря стала лучшей. С ней легко чувствовать себя самым желанным и умелым мужчиной. Фальшивая страсть, которая злит и толкает на безрассудства, а мысль о других мужчинах тут же доводит до белого каления за несколько секунд.

Я не хотел быть лишь одним из многих. Поэтому перебил ставку в первый раз. Потом во второй. И в последний.

Мысль, что все эти семь дней она будет делать то, что я ей прикажу, вопреки холодному расчету изводит и подогревает фантазию. И только осознание, что после этого она снова уйдет, действует отрезвляюще.

Через семь дней она с таким же восторгом будет стонать под тем, кто на очередном аукционе заплатит больше остальных. И пусть этот следующий заплатит куда меньше, чем я, в этом я уверен, она будет отдаваться ему с не меньшим азартом, и вот это уже бесит конкретно.

– Мне нужна одежда, мистер Грант, – говорит она, отложив вилку и салфетку в сторону.

Мы словно на приеме у королевы, если бы там подавали пережаренные помидоры и подгоревший шпинат.

Ну да. Ей нужно еще больше сексуальных трусиков, один вид которых приводит меня в полное бешенство и делает так, что в голове не остается ни одной мысли, кроме того, чтобы сорвать их с нее.

Буравит взглядом. Давай, сделай хоть что-то, чтобы я увидел, что ты живая. Настоящая. Не вышколенная доступная кукла.

Не делает.

Куклы не поднимают бунт против господина, и только дурак будет требовать от шлюхи искренности.

– Я должна знать о ваших планах на ближайшую неделю, чтобы подобрать соответствующий гардероб, сэр, – терпеливо объясняет.

От картинок, которые любезно подсовывает мое раздраженное сознание, даже аппетит пропадает. Я видел ее на этих мероприятиях, куда съезжаются богатые мужчины с красивыми спутницами. И не раз.

– Что ж… – тоже откладываю вилку в сторону. – Я не собираюсь водить тебя по ресторанам, коктейльным вечеринкам, бранчам и всем тем светским скучным тусовкам, по которым тебя водили до меня.

Хватит и того, что я, наплевав на все разумные правила предосторожности, просто взял и купил тебя. В двадцать первом гребаном веке, Жаклин, как чертов средневековый работорговец, заплатил с личного счета, открытого специально для тебя, потому что все остальные просматриваются моим финансовым директором и такие траты неминуемо вызовут вопросы у Дональда.

И его сестры.

Никто не должен видеть меня с другой женщиной, иначе не сносить мне головы.

Смородина основа отравляет легкие, черепная коробка давит на мозги, и только член все устраивает. Ему снова нужна она. Вот такая, как есть. Покорная, доступная, голая.

Сам не верю в то, что секс не входил в мои планы на аукционе. Я надеялся, что отвращение при встрече с ней перевесит чашу возбуждения. И как долго я продержался, пока не пал жертвой ее чар? Уже через четверть часа она встала передо мной на колени в самый первый раз. Поразительно выдержка, мистер Грант, как сказала бы она. С тонкой издевкой и поддельным уважением.

Если раньше я не понимал, как ей удается так легко вертеть мужчинами, то теперь понимаю слишком хорошо.

Встаю из-за стола и слышу, как она поднимается следом. Тарелки в ее руках слегка подрагивают, когда она собирает их и встает возле раковины. Молча, покорно. Поникшие плечи должны меня радовать.

Раньше ее водили по светским мероприятиям, как дорогого и сексуального дипломата, мне прекрасно это известно. Не раз именно ее имя звучало, когда я узнавал, кто помогал этим косноязычным толстосумам завязывать и поддерживать нужные знакомства, заключать успешные контракты.

Я же доверяю ей вымыть грязную посуду. В моем доме не стоит рассчитывать на большее.

Хотя сейчас я мог бы подойти сзади, сдернуть халат с ее плеч, чтобы увидеть ее полностью голой. Огладить ладонью тяжелую грудь. Пропустить соски между пальцами, чтобы снова услышать глубокий хриплый стон. Очертить округлости бедер и насладиться податливостью…

Она здесь именно для этого.

Но я уже спал с ней ровно в два раза больше, чем рассчитывал.

Оставшиеся шесть дней я собираюсь держаться от нее как можно дальше.

Разворачиваюсь и спускаюсь в гараж. Зажигаю свет. Обхожу машину. Сдергиваю покрытый пылью чехол и не могу сдержать улыбки.

В этот раз ты меня точно запомнишь, Жаклин.

Глава 10

Говорят, животные похожи на своих хозяев.

Не врут.

Пока я мою посуду, кот не сводит с меня насупленного взгляда. Меховой надзиратель внимательно следит за тем, чтобы я не свистнула ложечку или не разбила случайно тарелку. Тепла во взгляде этого кота столько же, сколько в темно-синих глазах Гранта.

Гостиная остужена насквозь, и последнее о чем я сейчас думаю, это короткие платья, сексуальные топики, которые есть в моем любимом магазине. Сейчас как закажу спортивные штаны с начесом и бесформенные батники. То-то Грант удивится.

Он возвращается, когда я пью второй кофе, чтобы хоть как-то согреться. При этом он так широко улыбается, глядя на закоченевшую меня, что мне сразу становится понятно. Эта улыбка не сулит ничего хорошего. В аду с такой улыбкой надо встречать грешников.

– Ты закончила?

– Я могу продолжить потом, если нужна вам, сэр.

Смотрю на него снизу вверх, ведь я сижу, а он стоит. Взгляд Гранта темнеет, опускаясь на мои губы.

– Нужна. Мы отправляемся на прогулку.

Удар грома за окном звучит как раскат смеха.

– Сэр? – голос у меня дает петуха. – У меня совсем нет одежды для такой прогулки.

Он же не потащит меня гулять в такую погоду по лесу босую и в халате?!

– У меня есть снаряжение, – он окидывает мою фигуру беглым взглядом и кивает. – Тебе подойдет.

Снаряжение? Чем мы, черт возьми, займемся?

Хочу забраться под плед, согреться, но вместо этого откладываю телефон с корзиной в онлайн-магазине и поднимаюсь. Грант ведет меня в свою спальню. При виде помятых темных простыней сглатываю. Постель выглядит вполне удобно, не понимаю, почему Чарльз решил вернуться мою.

– Стой здесь, – велит Грант.

Он исчезает в недрах гардероба, а я с трудом подавляю любопытство заглянуть внутрь. Сейчас принесет свои спортивные вещи? Они явно мне не по размеру. И как же обувь?

Грант возвращается с коробкой и пакетом от известного спортивного бренда. В другой руке коробка с шлемом, тоже еще с биркой. Первым разрывает пакет и протягивает мне то, что поначалу я принимаю за водолазный костюм. Но это оказываются футболка с длинными рукавами и лосины из эластичной спортивной ткани.

– Ты умеешь кататься на велосипеде, Жаклин? – спрашивает он с холодной вежливой улыбкой.

Даже лучше, чем играю в бильярд. Но хвастаться я сейчас не буду. Осторожно киваю.

– Каталась когда-то… Но сейчас дождь, сэр. Это может быть опасно.

А еще чертовски холодно!

– У меня спортивные горные велосипеды, Жаклин. Они способны и не на такое. А ты?

А я просто в шоке.

Грязь, дождь, ветер и горы. Это разительно отличается от шампанского и тарталеток с икрой на яхтах, на которых миллионеры привыкли проводить свои выходные.

В глазах Гранта торжество. Я не сумела скрыть свое удивление, и он упивается моей растерянностью. Есть ли у меня выбор? Нет. Встань на колени, садись на велосипед. Для меня нет разницы, когда все свои его желания он уже оплатил.

– Как скажете, сэр.

Касаюсь халата. И поднимаю глаза. Грант не собирается выходить. Что ж… Если он готов смотреть, как я буду натягивать на себя тесную эластичную одежду, кряхтя и кривляясь… Ничего сексуального в этом я не вижу, честно.

Сбрасываю халат на его постель. Его взгляд моментально отправляется блуждать по моему телу, а я сажусь и вдеваю сначала одну ногу, затем другую, будучи при этом без белья. Класс. Я-то забуду об этом, а вы, мистер Грант?

А он врос в пол и не шевелиться, хотя я каждую секунду я готова к тому, что сейчас он сорвется и набросится на меня так же, как ночью. Но, видимо, я и правда не очень эротично умею надевать вещи из… боже, из чего бы ни были эти тесные штаны, они самое обтягивающее, что я когда-либо носила.

Следом носки, на размер больше, но ладно. Кроссовки хотя бы подходят.

Теперь верх.

Кое-как вдеваю руки, но, натянув до талии, понимаю, что все. Даже не могу сделать нормальный вдох. Плечи сгорбились, а ткань опасно хрустит в подмышках. Эта одежда слишком тесная.

– Не выйдет, – хриплю. – Мне нужна другая, на несколько размеров больше. У меня грудь…

– Вижу я твою грудь, – цедит Грант.

Опускаю глаза. Соски торчат от холода, несмотря на обтягивающую ткань и расплющенную грудь. Ну да, не увидеть ее невозможно.

– Подожди тут.

Грант уходит на кухню и возвращается с ножницами. Мои глаза округляются, когда он останавливается передо мной, цепляет пальцами ворот и делает несколько разрезов, полностью приводя в негодность новое снаряжение, которое стоит не так уж и мало. И только чтобы поиздеваться надо мной?

Холодная сталь ножниц касается ложбинки на груди, руки Гранта замирают. Он поднимает глаза на меня, а после делает последнее движение ножницами. И поспешно отходит в сторону.

Смотрю в напольное зеркало в углу спальни.

С кривым и глубоким разрезом я выгляжу, как велосипедная путана, которая могла бы стоять вдоль поворотов «Тур де Франс». «Voulez-vous coucher avec moi, ce soir?»[1]1
  «Хотите переспать со мной этой ночью?» (французский).


[Закрыть]

– Ну вот и подошло! – отзывается Грант.

Очень хочется врезать ему за такие идеи, но чтобы хоть чем-то занять руки, собираю волосы в хвост, а Грант подходит со шлемом и застегивает крепление под моим подбородком. Безопасность прежде всего.

В другой коробке находятся наколенники, налокотники и штуки на запястья. С последним Грант тоже помогает. Потом косится в окно и возвращается из гардероба с чехлами от солнечных очков. Но очки нужны не от солнца, а чтобы защититься от дождя.

Они мужские и женские вперемешку, и я запихиваю глубоко в горло вопросы о том, откуда у него вообще появилось все это женское снаряжение.

Это не мое дело. Абсолютно не мое.

Никаких личных вопросов. Никаких разговоров по душам. Хочет вырядить меня пугалом? Пусть. Даже если эти вещи были куплены для бывшей Гранта, – той, что подарила ему запонки, – то теперь я хотя бы знаю, что моя грудь куда больше, чем у нее.

Мелочь, а приятно.

Пока делаю вид, что пялюсь в зеркало, подбирая нужные очки, Грант принимается одеваться сам. Сбрасывает халат и плавки, сверкая подтянутой задницей, а я, как кошка, уже готова выпустить свои коготки в эти участки светлой незагорелой кожи, но вместо этого поспешно отвожу взгляд в сторону.

Он исчезает в гардеробе и возвращается уже в лосинах, той же марки, но с голым торсом.

Перехватывает мой взгляд в зеркале, пока натягивает на себя спортивную одежду. Кофта с рукавами обтягивает каждую мышцу на его плечах, как манекен в анатомическом музее. Ему эти вещи явно по размеру, а еще мужской комплект явно не новый, в отличие от моего.

Лосины до невозможного прекрасно подчеркивают его задницу. В этом я убеждаюсь, когда он нагибается, чтобы обуться. И мой последний взгляд не остается незамеченным.

Но Грант снова не делает ни единого намека на то, чтобы сблизиться. Хотя лосины не оставляют иных трактовок его состоянию. Грант возбужден, но моей компании в постели он отдает предпочтение холодному ветру в лицо и грязи под колесами.

Может, понимает, что второй раз на меня этот костюм не натянешь, если сейчас разденешь.

– Готова?

Мы спускаемся в гараж, в котором Грант указывает на два спортивных велосипеда. Шины он подкачивает тут же, пока я топчусь под козырьком, надеясь услышать, что ничего не выйдет.

Но спустя четверть часа Грант выкатывает свой велосипед под дождь и садится верхом.

– Давай, Жаклин! Ты должна быть всегда рядом со мной, помнишь?

Посылаю ему мысленно долгих лет жизни и сажусь на свой велосипед. Делаю пробный заезд вокруг дома, привыкая к управлению.

За залитым дождем окном натыкаюсь на уничижительный взгляд Чарльза. Он сидит в одной из комнат, в которой я еще не была, и с высокомерным отвращением чистокровного аристократа взирает на мой разнузданный внешний вид.

– Будешь так смотреть, запру дверь в свою спальню, котище! – кричу ему через стекло. – Мог бы хоть немного посочувствовать той, с кем проведешь эту ночь!

Грант встречает меня за поворотом таким испепеляющим взглядом, что сразу понятно – он все слышал.

– За мной, – говорит он, поворачиваясь ко мне спиной.

Черт бы побрал его задницу, за которой я готова следовать, как загипнотизированная!

Согреваюсь я быстро. Пока крутишь педали, очень сложно замерзнуть. А если крутишь их в горку, то ты скорее начнешь раздеваться, потому что тебе будет жарко, чем мечтать о теплых носках.

Дождь сходит на нет одновременно с хорошей ровной дорогой.

Грант сворачивает с протопанной тропы на узкую, петляющую в зарослях. Иногда он оборачивается. Я отвечаю ему взглядом, которому позавидовал бы любой мейн-кун.

Педали я давно не крутила, так что икры скоро начинают гореть огнем, как и бедра. Но я старалась держать себя в форме, так что не отстаю от Гранта, хотя держат его темп и сложно.

Особенно при подъеме в гору, который, кажется, бесконечным. Не успеваю смотреть по сторонам, только петляю между корягами на дороге, ямами и рытвинами. От напряжения ткань моей кофточки где-то на лопатках снова угрожающе трещит, а Грант с каждым разом все чаще оборачивается.

Ведь я очень низко нагибаюсь, пока с усилием кручу педали в гору. По ощущениям щеки давно стали цвета томата, в глотке все пересохло, шлем съехал. Я дышу ртом, хотя знаю, что нельзя, но чувствую я себя, как выброшенная на берег рыба, на которую, впрочем, с интересом смотрит один голодный самодовольный котяра.

И речь сейчас не о Чарльзе.

Это Грант. Он не боится, что вот-вот шею себе свернет, предпочитая пялиться при каждом удобном случае на моих выпрыгивающих из тесного выреза подружек. Клянусь, именно поэтому он свернул в сторону прямой дорожки, усыпанной гравием. Сам-то он ее пролетел как на духу, а после остановился по ту сторону. Я же чувствовала себя не верхом на велосипеде, а верхом на сушке белья, включенной на максимальные обороты.

– Приехали, – возвестил он мне после этой тропы позора. – Отдышись, оглядись, и едем обратно.

Кое-как слезла с велосипеда, согнулась пополам, наплевав на то, что взгляд Гранта стал настолько пристальным, что почти осязаемым. Если у него еще есть силы на секс после этого подъема, то поздравляю. Он в отличной форме.

Выпрямилась и посмотрела на него. Он предпочел быстро отвернуться к своим седельным сумкам.

А я, отстегнув шлем, отправилась осмотреть площадку, на которой мы оказались. Стоило поднять глаза, как у меня аж дух перехватило. Красота вокруг простиралась нереальная. Если даже стоя на балконе Гранта я ощутила свободу, то здесь, казалось, что ты стоишь на вершине целого мира.

Вершины зеленых бархатных холмов сейчас тонули в клубившихся облаках, значительно посветлевших с утра. Именно эти тучи, зацепившись за горы, пролились дождем, а теперь иссушили свои запасы. Лес был везде, насколько хватало взгляда. Редкие дома прятались так умело, что их и не заметишь с первого взгляда.

А далеко внизу, очень далеко, сверкал глянцем океан. Он был даже дальше, чем мне казалось. К сожалению, с ним я не увижусь, ведь Грант сказал, что не собирается покидать особняк, а на велосипедах ехать слишком долго. В городок на берегу, который терялся в тумане, добираться надо только на машине.

Услышала шорох гравия. Грант протянул мне бутылку с водой и завернутый в пищевую бумагу… сэндвич. У него был такой же набор.

– Что ты смотришь на сэндвич с таким удивлением? – спросил он, усаживаясь на спинку металлической скамьи. Сидение было мокрым, а стоять долго был сложно после подъема.

Я последовала его примеру. Но не стала сидеть рядом, села на другую скамью. Он развернул свой сэндвич и снова посмотрел на меня, ожидая ответа.

– Спасибо за сэндвич, просто не ожидала, что ты…

– Что я могу намазать кусок хлеба арахисовым маслом? – вздернул он бровь. – Вообще-то, я приготовил нам завтрак, а это было даже сложнее.

– Ну… Омлет пригорел.

– Это была яичница-болтунья. Вкусно?

Понимаю, что уже проглотила свой сэндвич, а он все еще сидит со своим в руках.

Сделала большой глоток воды и кивнула.

– Хочешь еще? – он вдруг протянул мне свой, по-прежнему сидя на своей скамье. В нескольких метрах от меня. – Я не голоден. Ну не настолько, как ты, видимо. Бери.

Спрыгнула со своей скамьи, так как он не собирался садиться ближе. Залезла к нему, но на другой край, сохраняя дистанцию. Взяла сэндвич.

Второй я съела медленнее. Запила водой.

Грант задумчиво глядел на пейзаж. О чем он думал, одному богу известно. Почему при этом у него играли желваки так, как будто это было что-то неприятное, тоже.

– Здесь очень красиво, – сказала, кашлянув. – Вид того стоил, правда.

Его глаза снова нырнули мне в вырез.

– Ага, – ответил, снова отворачиваясь. – Но пейзаж я уже видел, а вот особенно сильно мне запомнилось, как ты ехала по гравию. До сих пор стоит перед глазами… Как они… Давай ты еще раз проедешь?

От неожиданности смеюсь в голос, а потом прикладываю ладони к горящим щекам.

– Это все одежда. Она не подходящего размера.

– Очень даже подходящего. Можешь ее не снимать сегодня?

– Не-е-е-ет, я дышу и то с трудом!

– А если я доплачу? – говорит он со смехом.

Смеюсь в голос.

– Что ж, если так… Все равно, чтобы достать меня отсюда, придется поработать ножницами.

– Я могу не только ножницами.

Синий, сейчас почти прозрачный взгляд останавливается на моих губах. Жалею, что не сижу на другой скамье. Дыхание сбивается. Больше всего на свете хочу обвить шею Гранта и прижаться к его губам. Скользнуть ладонью по жесткой щетине на скулах.

– Бывало с тобой так, что за старания на финише тебя ждала невероятная награда, о которой ты сначала и понятия не имела? – вдруг спрашивает Грант.

– Нет. Не люблю неожиданностей. Все, что я получаю, всегда оговорено контрактом.

Грант награждает меня тяжелым взглядом.

– Обязательно было все испортить?

– Почему вы вообще требуете этого от меня? – надо бы, надо сдержаться, но не могу.

– Чего этого? – хмурится он.

– Делать вид, что я – это не я! У меня есть прошлое, мистер Грант. Я ни за что и никогда не расскажу вам о нем, как и будущим клиентам не расскажу о том, что было со мной здесь, но почему, проклятье, надо ненавидеть меня за то, благодаря чему я вообще здесь оказалась? Вы купили меня, потому что я работаю в эскорте! Нелогично – ненавидеть или презирать меня за это!

– И что ты хочешь знать?

– Как исключить недомолвки из наших отношений.

– Иначе говоря, чтобы клиент ушел довольным? Со мной у тебя этого не выйдет. Никогда. Можешь не стараться.

– Ясно.

Спрыгиваю со скамейки и иду к своему велосипеду. Надеваю шлем и замираю возле. К черту любование природой! К черту попытки наладить отношения. Он ненавидит меня за то, какая я есть. Не ново, мало кто понимающе относится к эскорту, но это никогда не были те, кто выиграл аукцион. Целенаправленно сражался за то, чтобы получить меня. И зачем? Чтобы портить неделю из моей жизни?!

Грант тоже спрыгивает со своей скамьи, осушает бутылку и седлает свой велосипед. Берет резво, не спрашивая, готова ли я. Пулей срывается с места и летит обратно.

Я едва поспеваю следом. Он летит, словно ветер в лицо поможет охладить ярость. Злость подначивает и меня. Цепляюсь за руль и кручу педали так быстро, как только могу. И все равно отстаю!

Грант в прыжке перелетает лужу. Я же поднимаю столбы брызг. Несколько капель грязи даже чувствую на лице. Проклятье! Какая муха его укусила?! Зачем я ему вообще нужна была в таком случае?

– Мистер Грант! – пытаюсь крикнуть, но это слишком длинная фраза. Воздуха в легких не хватает, потому что еще приходится крутить педали.

Поэтому плюю на вежливость.

– АДАМ! СТОЙ!

Вижу, как каменеет его спина. Как дергается голова, когда он пытается обернуться, удивленный сорвавшимся с моих губ именем. Как будто удивлен, что я его вообще знаю.

Он все-таки оборачивается.

И шквал боли, которая сейчас плещется в его глаза, едва не сбивает меня с ног. Мой ритм нарушается, нога слетает с педали. Хватаю пальцами обезумевший подо мной велосипед, а его глаза расширяются, но это не я. Это именно он становится тем, кто не замечает лежащую поперек дороги корягу.

Велосипед Гранта встает на дыбы, разбрасывая задним колесом жидкую землю. А передним роет землю, будто свинья.

Грант летит спиной вперед, делает кувырок и падает с глухим ударом на землю.

Я торможу, кое-как отбрасываю от себя велосипед и подлетаю к нему. Падаю на колени в грязь, руками ощупывая его грудную клетку.

– Адам? Адам! – повторяю, как заведенная, шаря по его телу.

Скольжу пальцами по животу, и он глухо стонет.

– Больно? – пугаюсь. – Где?

– Ниже, – цедит он. – Не представляешь, как больно ездить на велосипеде со стояком.

Сначала каменею, а потом начинаю лупить его по груди кулаками.

– Я испугалась! А ты снова издеваешься!

– Вопиющий провал в карьере элитного эскорта?

– Идите к черту, мистер Грант!

– Когда ты называла меня Адам, мне понравилось больше, – тихо говорит он, по-прежнему лежа в грязи.

– У тебя грязь даже в ушах, знаешь?

Я наклоняюсь еще ниже, влекомая его приоткрытыми губами, но он вдруг отворачивается. И жмурится, как от боли. Но теперь я знаю, что совсем не от нее. Это отвращение.

– Никаких поцелуев, Жаклин. Разве нет? Это часть твоих правил. Я читал контракт.

Отпрянув, чувствую, как горят щеки. Проще было отвесить мне пощечину, чем напоминать о контракте, о котором я впервые в жизни забыла первой.