Текст книги "Путч в Уагадугу"

В сущности, ее идея недалеко ушла от плана полковника Уэдраенго. Взгляд Малко упал на белую футболку, натянутую двумя тяжелыми округлостями, между которыми стекала струйка пота. Американка вздохнула.

– Черт, ну и жара!

– Почему вы не купаетесь?

– Я еще в своем уме. Посмотрите-ка.

Тощий студент с очень белой кожей как раз подходил к бассейну. Он опустил ногу в воду и тут же отдернул ее. Однако, попробовав воду несколько раз, все же соскользнул в бассейн.

Десять секунд спустя он выскочил из воды с перекошенным от боли лицом так стремительно, словно за ним гналась стая кровожадных пираний. Малко недоумевающе смотрел то на него, то на бассейн. В прозрачной воде ничего не было... Дебора от души хохотала.

– Что это значит? – спросил он.

– Электрические разряды от сети подводного освещения, – объяснила молодая женщина, согнувшись пополам от смеха. – Шибает, стоит только потрогать воду ногой. Заметьте, в бассейне не осталось ни одной жабы...

Студент снова улегся на траву. Бассейн под нещадно палящим солнцем был пуст. Малко взглянул на часы. Ему предстояло еще много дел.

– Я могу получить ваш отчет?..

Дебора укоризненно взглянула на него и встала.

– О'кей, идемте.

Малко последовал за ней. Если за ними наблюдают, подумают, что он добился своего. Комната Деборы находилась в большом здании на сваях в глубине сада. Повсюду валялись предметы женского туалета, громоздились дорожные сумки и коробки. Из старого кондиционера сочилась тоненькая струйка прохладного воздуха. Молодая женщина порылась в одной из сумок и бросила на кровать стопку бумаги.

– Читайте, развлекайтесь.

Малко взял листки, а она между тем спокойно стянула через голову футболку, обнажив грудь – именно такую, как он себе представлял. За исключением одной детали – у нее не было сосков. Ничуть не смущаясь, Дебора сняла джинсы и, повернувшись к Малко спиной, скрылась в ванной. Под шум воды он принялся за длинный отчет об умонастроениях вольтийцев. Когда он одолел три страницы, вернулась Дебора; бедра ее были обмотаны полотенцем. Она села на краешек кровати.

– Как хорошо!

Взгляды их встретились. Зеленые глаза молодой женщины блестели.

– Вы довольны? – спросила она внезапно изменившимся голосом.

– Да, – кивнул Малко. – Отличная работа.

– В таком случае можете сделать кое-что для меня?

– Конечно. Что?

Она тихонько отодвинула бумаги, приблизила свой пухлый рот к самому лицу Малко и прошептала, почти не шевеля губами:

– Догадайтесь...

Он отложил отчет и сжал в ладонях тяжелые груди. Дебора закрыла глаза, и их губы встретились. Они медленно опрокинулись на кровать; полотенце соскользнуло на пол. Знакомство продолжалось. Дебора, часто дыша, возбуждала его тысячей касаний острого, как у ящерицы, языка. Тело ее лихорадочно прижималось к Малко, пальцы сомкнулись вокруг его плоти, и у нее вырвался восторженный вздох. Его рука запуталась в шелковистой золотой поросли, обнаружив настоящее наводнение.

– О, давай же! Давай! – хрипло выдохнула Дебора.

Она нетерпеливо отстранила его руку и теснее прижалась к нему. Он вошел в нее одним движением; молодая женщина издала довольное урчание и обхватила его руками, словно желая удержать в себе. Приподнявшись, она принялась сама тереться об него, тотчас глаза ее закатились, по телу пробежала судорога наслаждения, и она хрипло закричала, высоко подняв ноги, сотрясаемая спазмами. Наконец ноги бессильно упали. Зеленые глаза сверкнули из-под опущенных век, пальцы нежно пробежались по спине Малко, лицо озарилось блаженной улыбкой.

– Это было потрясающе! Мне так хотелось! Теперь погладь мне грудь.

Он нашел соски, спрятанные глубоко в складках кожи, и принялся тихонько массировать их. Дебора снова закрыла глаза и заколыхала бедрами. Мгновение спустя он навалился на нее всем телом, но, внезапно передумав, перевернул ее на живот. Она послушно встала на четвереньки и выгнулась, подставив ему золотистые ягодицы. Малко вошел в нее сзади. Дебора, тряся головой, выкрикивала что-то бессвязное.

– Да, да, бери меня, как суку! Еще! Сильнее!

Решительно, солнце Горум-Горума следовало прописывать при неизлечимых случаях фригидности...

Малко вошел во вкус и хотел было устремиться в другую брешь, но Дебора воспротивилась и вновь направила его на верный путь.

– Я так не могу, – пробормотала она, – мне больно. Но у меня есть подружка, которая это обожает, ты как-нибудь займешься с ней, а я буду смотреть. Я ее подержу...

Эта возбуждающая перспектива ускорила развязку. Малко, вскрикнув, рухнул на нее, и в ответ тотчас раздался протяжный крик. Дебора вытянулась, не отпуская его.

– Подожди, – прошептала она умоляюще, – во мне так давно не было мужчины... Иногда по вечерам в Горум-Горуме я возвращалась к себе, и мне так хотелось заняться любовью! Тогда я бросалась на угол кровати, терлась и в несколько секунд доводила себя до оргазма. Я нарочно оставляла дверь открытой и потом еще долго лежала в такой позе. А мой бой в саду – я видела – расстегивал штаны и начинал ублажать себя рукой. Тогда я потихоньку снова начинала тереться – и он там, в саду, тоже кончал. Одновременно со мной.

– А ты не боялась, что в один прекрасный день он тебя изнасилует, этот твой бой? – спросил Малко.

– Что ты! – возмутилась она. – Он был такой робкий.

Раскат грома заставил обоих вздрогнуть: начиналась гроза.

Полминуты спустя с неба уже низвергались потоки... Они оделись, и Малко спрятал отчет в карман. Прежде чем открыть дверь, Дебора обвила руками его шею и сказала, улыбаясь:

– Мистер Линге, знаю, что я вам больше не нужна и что вы считаете меня круглой дурой, но если вам еще случится заглянуть сюда, я буду очень рада увидеть ваши странные золотые глаза.

– Благодарю, – кивнул Малко.

– Знаете, чего бы мне хотелось? – спросила молодая женщина.

– Чего же?

– Провести с вами недельку в «Н'горе», в Дакаре. Летом в Сенегале просто потрясающе. В июле можно ловить рыбу, гулять по золотым пляжам, купаться, а то закрыться в номере и заниматься любовью.

– Значит встретимся в «Н'горе» в следующем месяце, – улыбнулся Малко.

Они вышли в сырой коридор. Крис и Милтон были где-то здесь, в отеле, в ожидании распоряжений. Малко с Деборой спустились в холл, где яблоку было негде упасть, – все укрывались от ливня. В нескольких метрах от себя Малко заметил насквозь промокшего толстяка Жоржа Валло; на миг их взгляды встретились. Он ожидал, что француз кивнет ему, но тот отвернулся и поспешно скрылся в толпе. Малко проводил его взглядом, одновременно удивленный и встревоженный. С какой стати «человек ЦРУ» проявляет такую осторожность?

– Ты что, знаком с толстым Жоржем? – спросила Дебора, поймав его взгляд.

– По работе, – уточнил Малко.

Американка скорчила насмешливую гримаску.

– Ну-ну! Я бы не доверила ему и десяти долларов.

– Я доверяю ему всего лишь свою жизнь, – сказал Малко. – Это не так легко сбыть на сторону.

Толстяк-француз между тем исчез. Странно... Малко стало не по себе. Конечно, этот пустяковый факт мог иметь тысячу объяснений... Короткое, нежное пожатие руки Деборы не развеяло его тревогу. Нет, если повсюду начнут мерещиться опасности, ему недолго придется быть руководителем операции!

Глава 3

Ночь упала, словно железный занавес, и улицы мгновенно обезлюдели. Беспорядочное мельтешение мопедов и мотороллеров сменилось почти пугающей пустотой. Однако бесчисленные светофоры продолжали невозмутимо мигать красными и зелеными огоньками. Малко миновал огромный опустевший Народный Дом, на крыше которого возвышалось нечто вроде наростов – видимо, вместо отсутствующих кондиционеров. Широкий пустынный проспект Бинже под тенью величественных деревьев внезапно напомнил ему Мариенбад.

Доехав до конца, Малко свернул на авеню Моро Наба, которая вела к стадиону. По выстроившейся у стены веренице машин он догадался, на какой вилле ему предстоит обедать. Он въехал в ворота и попал в сказочный мир, какого никак не ожидал увидеть в этом неприветливом городе. Установленные повсюду прожектора заливали светом густую листву роскошного тропического парка, посреди которого красовался великолепный бассейн в форме сердца.

Столики были накрыты прямо под деревьями, вокруг огромного буфета, защищенного от насекомых тонкой сеткой. В уголке негритянский оркестр негромко наигрывал рэгги для нескольких танцующих пар. Повсюду оживленно беседовали мужчины и женщины со стаканами в руках, – здесь было человек пятьдесят. Не успел Малко пройти и нескольких метров, как от одной из групп отделилась женская фигура и направилась ему навстречу. Это была роскошная блондинка с волосами, уложенными в замысловатую прическу. Надменное выражение лица смягчал пухлый ярко-красный рот; глубокий квадратный вырез длинного черного с белым платья открывал во всей красе загорелую грудь.

– Добрый вечер. Я – Эвелина Ролле.

Стало быть, супруга «человека ЦРУ». Малко склонился над протянутой рукой, внезапно почувствовав себя неловко перед этой элегантностью в своей легкой рубашке и простых брюках из белого альпака. У Эвелины Ролле была ослепительная, хотя и не располагающая к фамильярности улыбка и холодноватые, глубоко посаженные голубые глаза.

– Добро пожаловать, – продолжала она. – Идемте, я познакомлю вас с мужем.

Жака Ролле – высокого мужчину с очень темными волосами – они нашли у буфета со стаканом «Джи энд Би» с кокой в руках.

Это явно была не первая его порция. Он тепло поздоровался с Малко, который все не мог оторвать глаз от облегающего великолепные формы черно-белого платья. Увы, Эвелина, исполнив долг хозяйки, отошла к другой группе. Жак Ролле взял Малко под руку.

– Идемте, здесь один наш общий друг, он будет рад вас видеть.

Высокий, худой мужчина с седеющими, вьющимися крутыми кольцами, как у барашка, волосами, похожий на состарившегося студента, пил в одиночестве, чуть в стороне от всех, облокотясь на трамплин бассейна.

– Вы, кажется, знакомы с Эдди Коксом, – сказал Жак Ролле.

Резидент ЦРУ и Малко, понимающе улыбнувшись друг другу, обменялись рукопожатием. Хозяин между тем украдкой улизнул обратно к буфету.

– Как долетели? – спросил Эдди Кокс.

– Без проблем, – ответил Малко.

Он взял с подноса проходившего официанта стакан холодной водки с лимонным соком, продолжая разглядывать гостей. Несколько прелестных созданий в легких, вызывающе открытых платьях слонялись по саду и явно скучали; мужчины, не удостаивая их вниманием, толпились вокруг бара и накачивались вперемежку «Джи энд Би», шампанским «Моэт» и «Флэгом».

Узкий избранный кружок тропических широт, где, должно быть, творится втихомолку немало гнусностей.

– Здесь мы ничем не рискуем, – заверил Эдди Кокс. – Как видите, собрались одни «экспатрианты».

Действительно, кроме музыкантов не было видно ни одного негра.

– Почему же нет вольтийцев?

Американец улыбнулся уголком рта.

– Они боятся выходить по вечерам, и у них нет денег на ответные банкеты...

– А среди музыкантов и обслуги нет шпионов?

– Оркестр приехал из Бобо-Диулассо. Официанты проверены. Все сторонники старого режима.

– Я видел Жоржа, – сказал Малко. – Он играет важную роль в нашем плане. Ему можно доверять?

Эдди Кокс пристально посмотрел на него.

– В принципе да... если только его не перевербовали без моего ведома. Такое, знаете ли, случается... Здесь все вербуют всех. Просто порочный круг какой-то. Кстати, как ваши «няньки», устроились?

– Да. И я виделся с Деборой.

– Ну?

Малко достал из кармана отчет и протянул его американцу.

– Это подтверждает все, что говорил нам полковник Уэдраенго. Население сыто по горло режимом Санкары.

Эдди Кокс одобрительно кивнул.

– Что до Деборы, она славная девушка, – продолжал Малко, – и отлично поработала.

Он снова окинул взглядом сад. Судя по всему, только они двое принадлежали к миру секретных служб на этой вечеринке, которая служила превосходным прикрытием.

– А какая обстановка в столице? – спросил Малко.

– Предгрозовая, – ответил американец. – Пора что-то делать. Уже просачиваются ливийцы, алжирцы, а теперь еще и кубинцы.

– Я случайно стал свидетелем чудовищного происшествия, которое меня очень встревожило.

Эдди Кокс выслушал рассказ до конца, затем достал из кармана газетную вырезку и протянул ее Малко.

– В «Обсерватере», единственной оппозиционной газете, появилась сегодня заметка об этом убийстве. Они пытаются свалить его на бродяг, которые кишмя кишат в так называемом «Булонском лесу», – это место пользуется самой дурной славой в Уагадугу. Но это, вне всякого сомнения, политический акт. Доказывающий, что режим ужесточается...

– Кто такой этот Бангаре?

– Самый опасный тип в Уагадугу. Он пользуется полным доверием Санкары. Мулат, ненавидит белых, занимается темными торговыми делишками... Раньше был телохранителем Ролингса в Гане. Даже Ролингсу надоели его зверства, и он сбагрил его Санкаре.

– Он занимает какую-нибудь должность?

– Официально нет. Но в революции он играл видную роль. И с тех пор творит что хочет. Мы знаем, что Санкара конфиденциально поручил ему создать из своих надежных людей что-то вроде тайной полиции для истребления «врагов Революции». У него есть оружие, деньги и неограниченные полномочия, а отчитывается он только перед самим Санкарой.

– Как вы думаете, он что-нибудь знает о нас?

Американец посмотрел Малко прямо в глаза.

– Если бы у меня было хоть малейшее сомнение, я бы посадил вас вместе с вашими «няньками» в первый же самолет...

Это была уже не просто осторожность – настоящая паника. Малко захотелось напомнить резиденту, кто руководитель операции, однако Эдди Кокс мог отбить в Лэнгли истерическую телеграмму, и все было бы кончено, не успев начаться. Следовало проявить дипломатичность.

– Судя по всему, мы этого Бангаре не интересуем, – сказал он. – Главное – действовать быстро, как только я подготовлю почву.

Эдди Кокс допил свой стакан и поставил его на край бассейна. Гул голосов в саду почти заглушал музыку, обеспечивая им полную безопасность.

Американец криво улыбнулся.

– Представляете, что меня ждет, если вы с вашими «няньками» окажетесь в тюрьме Уагадугу, приговоренные к смерти как «американские наймиты».

В свете прожекторов замаячила тень виселицы.

– А меня-то! – добавил Малко.

Перед его глазами встало топорное лицо вчерашнего убийцы; чтобы отвлечься, он отвернулся и стал смотреть на танцующих. Эвелина томно покачивалась в медленном ритме рэгги, касаясь загорелой грудью лысины партнера. У нее был все такой же неприступный вид. Ее муж продолжал разглагольствовать у бара. Малко представил себе, как Крис Джонс и Милтон Брабек, сидя вдвоем за столиком в отеле «Индепенденс», сражаются с жестким цыпленком под соусом пилли-пилли. Оба, должно быть, на грани истерики...

Оркестр смолк.

– Жорж дал вам все необходимое? – спросил Эдди Кокс.

Малко не успел ответить: к ним направлялась Эвелина.

– Обед подан! – объявила она.

И, взяв Малко под руку, повела его к своему столику. Эдди Кокс оказался за другим столом вместе с мужем Эвелины.

От резкого порыва ветра затрепетали все деревья в саду, на столики посыпались листья. Погода переменилась в несколько минут. Эвелина порывисто встала и воскликнула:

– Идемте в дом! Гроза!

К счастью, гости уже доедали десерт. Музыканты, поеживаясь от ветра, убирали свои инструменты. Когда все, толкаясь, устремились в дом, Малко и Эдди Кокс снова оказались рядом. В комнатах стояла удушающая жара. Они незаметно проскользнули в пустую маленькую гостиную, служившую, видимо, кинозалом, – здесь стояли два видеомагнитофона «Акай» и телевизор.

– Так Жорж дал вам необходимую информацию? – снова спросил Эдди Кокс.

Малко описал ему план. К его удивлению, американец выругался сквозь зубы.

– Черт! Не хватает самого главного. Он обещал собрать для вас информацию обо всех передвижениях Санкары. Этого требовал полковник Уэдраенго. Видимо, он решил сначала узнать все, что касается его противника.

– Жорж мне об этом ничего не сказал, – удивился Малко.

Американец зажег сигарету.

– В это время он должен быть в одном из злачных мест в Билибамбили. Он вечно сшивается в тамошних барах. Можете сейчас поехать туда?

– Раз надо, – вздохнул Малко.

– Еще как! Начните с улицы Мечети. Там есть дискотека под названием «У Максима». После революции закрыли все ночные заведения, остались только дансинги, где выпивка стоит двести пятьдесят франков КФА[8]8
  Денежная единица финансового объединения африканских стран.


[Закрыть] порция. Он там часто бывает. Завтра я буду завтракать в ресторане «Рикардо». Зайдите туда, мы сможем спокойно поговорить. Это безопасное место.

Внезапно погас свет. Раздались истерические женские крики, вилла мгновенно превратилась в переполошившийся курятник. Ливень усиливался. Эдди Кокс и Малко расстались, смешавшись с гостями. Там и сям уже загорались свечи. Вдруг Малко наткнулся на слабо колышущуюся в полутьме фигуру со свечой в руке. Мерцающий свет выхватил из мрака белокурый шиньон хозяйки дома. Секунду они стояли, прижавшись друг к другу, потом Эвелина высвободилась и спросила:

– Надеюсь, вы не слишком скучаете?

– Нисколько, – ответил Малко, – но я скоро буду вынужден уйти по-английски. Комендантский час...

– Заходите к нам еще, – пригласила молодая женщина. – Мы всегда будем вам рады.

Малко пробрался сквозь толпу гостей и вышел в сад. Он успел заметить мужа Эвелины с очередным стаканом виски в руках. Взгляд Жака Ролле уже был стеклянным, и гроза, похоже, ничуть не волновала его.

Ежась от порывов пронизывающего ветра, Малко пробежал через мокрый сад и добрался до своей машины, почти погребенной под листьями и обломками веток. На проспекте не было ни души. Он взглянул на «Сейко» – половина двенадцатого. У него оставалось не так много времени, чтобы разыскать бледнолицего Жоржа.

Из открытых дверей лилась зажигательная музыка. Улица Мечети была единственным оживленным местом в ночном Уагадугу. Вышедшего из машины Малко тотчас окружила стайка босоногих ребятишек.

– Патрон, я постерегу твою машину!

– Нет, патрон, я первый!

Малко отстранил их и вошел в дансинг «У Максима». Температура воздуха в темном баре была как в барабане стиральной машины. Совсем молоденькая проститутка с детскими бархатными глазами лани, в мини-юбке, обтягивающей круглые ягодицы, соскользнула с высокого табурета и подошла к Малко.

– До'огой! Мне бы пива...

Он отмахнулся, но не прошел и нескольких метров, как другая девица с вызывающе острыми грудями, судя по всему, уроженка Ганы, зазывно прошелестела ему на ухо:

– До'огой, какая музыка! Станцуем рэгги?

Наконец ему удалось добраться до зала, где плотная толпа томно колыхалась под чувственные африканские мелодии. Среди танцующих Малко заметил несколько белых, всматриваясь в каждого по очереди. Жоржа не было. Оба вентилятора были сломаны, и жара стояла невыносимая. Обстановка в дансинге царила довольно непринужденная, несмотря на многочисленные футболки с надписью «Родина или смерть». Официантки в мини-юбках, покачивая роскошными бедрами, сновали по залу с ломящимися от стаканов подносами. Чтобы вернуться в бар, Малко пришлось обойти тощего негра в красной кепке, который извивался, застыв на месте, словно в экстазе. Глаза его были прикованы к афише с портретом Боба Марли. Малко собрался уже выйти, как вдруг заметил знакомое лицо – того самого боя, что был с ним в машине, когда убили Жозефа Кулибали. Взгляд мальчишки был мутным от выпитого «Флэга», однако он узнал Малко.

– Как дела, патрон?

– Ты не видел Жоржа? – спросил Малко.

– Он ушел, патрон.

– Пошел спать?

Негр показал в улыбке все свои белоснежные зубы.

– Нет, патрон, он, наверно, в баре «Канарейка», там, где девки-табуретки.

– Можешь проводить меня туда?

Бой с восторгом согласился. Они пробились сквозь толпу аборигенов, силящихся в танцах и возлияниях забыть липкую жару, нищету и революцию, сели в машину и поехали по пустынным проспектам. Вскоре они оказались в северной части города, в лабиринте немощеных улиц. Несколько лавочек, покосившиеся лачуги, ржавые автомобильные каркасы. Негр потянул Малко за рукав.

– Здесь, патрон.

Малко вышел, запер машину и пошел на свет. В узком переулке два десятка девиц сидели на табуретках в ожидании клиентов. Еще работали несколько бистро. Бой нагнал Малко.

– "Канарейка" вон там, под желтой вывеской. Он точно там, патрон. Здесь его машина. Ну, пока!

Он скрылся в темноте, и Малко остался один в грязном переулке. Девицы, равнодушные, как коровы на пастбище, даже не поднимали глаз. Одни курили, другие, широко расставив ноги, демонстрировали свои жалкие сокровища. Как же надо оголодать, чтобы к ним притронуться! Несколько чернокожих верзил, прислонившись к стене, потягивали пиво, искоса поглядывая на своих кормилиц.

Самое подходящее место для Жоржа Валло...

Едва войдя в «Канарейку», Малко тут же оказался в тесном кольце зазывно улыбающихся шлюх с алчными глазами. Он поспешно растолкал их: спиной к нему, навалившись на стойку, сидел Жорж за кружкой пива. Малко узнал его по жировым валикам, оттопырившим рубашку. Он подошел и легонько похлопал толстяка по плечу.

– Жорж!

Француз подскочил так, будто его ужалил скорпион. Он обернулся, моргая остекленевшими от выпитого глазами; прошло добрых десять секунд, прежде чем он узнал Малко. На бледном лице не отразилось никаких эмоций.

– А, это вы...

Произнеся эту фразу, толстяк снова впал в оцепенение. Малко в растерянности окинул взглядом не первой свежести чернокожую девушку за стойкой, трех негров, играющих в углу в карты, проститутку, поглощающую кусок жареного мяса, и двух ее товарок, глазевших по сторонам... Тяжелый случай.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказал он.

Жорж Валло даже не шевельнулся. Тогда Малко решительно бросил на стойку тысячу африканских франков и взял толстяка под локоть.

Тот тяжело сполз с табурета и последовал за Малко к выходу. Когда они дошли до конца переулка, Жорж вдруг остановился и резко повернулся к Малко.

– Что вам от меня надо? – злобно прошипел он.

Даже если сделать скидку на алкоголь, поведение его было более чем странным.

– Я сегодня виделся с Эдди Коксом, – сказал Малко.

– Ну и что из этого?

Он держался все более агрессивно.

– Вы, оказывается, должны были сообщить еще кое-какую информацию кроме той, что я получил от вас.

– Больше я ничего не знаю, – ответил Жорж, – и слышать не желаю о ваших делишках.

Он говорил свистящим шепотом, в котором слышались одновременно ярость и страх.

– Да что это на вас нашло?

– То, что я не хочу кончить, как Жозеф Кулибали, вот что! – рявкнул толстяк. – И оставьте меня наконец в покое!

Он развернулся и зашагал прочь. Так вот чем объясняется его загадочное поведение в отеле «Индепенденс»! Вне себя, Малко нагнал толстяка и схватил его за рукав.

– Нет, Жорж, вы меня выслушаете. Все теперь зависит от вас.

Жорж Валло низко нагнул голову; растрепанные волосы упали ему на глаза. Прежде чем Малко успел увернуться, он со всего размаху нанес ему удар ногой в низ живота! Острая боль в паху пронзила Малко, и он потерял равновесие. В тот же миг толстяк дал стрекача.