Текст книги "Великие тайны океанов. Атлантический океан. Индийский океан"

Все специалисты по папирусу предсказывали, что от долгого пребывания в море он попросту сгниет.

– На озере Чад, как и на озере Титикака, туземцы извлекают судно из воды после каждого плавания, чтобы просушить.

Через две недели после спуска судна на воду, то есть через неделю после начала путешествия, на стволах папируса не обнаружили и следа гниения. Ни один из стеблей не оторвался от судна. Все они выглядели крепкими и даже менее ломкими, чем в момент старта.

«Ра» шел со средней скоростью 2,5 узла в час и проходил примерно 100 километров в сутки. После двух недель плавания выяснилось, что корма постепенно опускается. Вода попадала на плот и застаивалась на корме. Попытки облегчить эту часть, перенеся груз на нос, ничего не дали. В конце концов Тур Хейердал понял, что надо было, как указывали египетские рисунки, соединить палубу и высокую изогнутую корму прочным тросом. Чадские строители отказались это делать, считая излишним.

«Ра» – плот Тура Хейердала. 1969

©Diomedia.com/Marka/carlo mauri

Трос закрепили после трех недель путешествия, но было уже поздно: корма тяжелела, тормозила плот. Хуже того, плот стал двигаться зигзагами.

8 июля гигантские волны затопили «Ра» – из-за отяжелевшей кормы он потерял устойчивость. Веревки, скреплявшие связки папируса, порвались. Судно треснуло по правому борту по всей длине. Невероятными усилиями Абдулла, строитель плота, и Жорж-египтянин, ныряльщик экспедиции, более или менее справились с повреждением, но четырехдневная буря снова потрепала плот. Судно опасно кренилось на правый борт, мачта раскачивалась, каюту заливало.

Однако то, что осталось от «Ра», прыгало на волнах, а поднятый парус был наполнен ветром. Его все же пришлось спустить, когда ветер усилился. Потом срубили и мачту.

Небольшая прогулочная яхта «Шанандоа», которая должна была идти на Мартинику за кинорежиссером для съемки прибытия плота на Бермуды, поспешила на выручку. Спутники Тура Хейердала хотели продолжить плавание на «Ра» («Мы на нем как на поплавке. Течения вынесут нас к Антильским островам»). Но Хейердал решил покинуть тростниковый плот и перевести экипаж на борт яхты. Потерявшему равновесие «Ра» угрожала новая буря. Людей могло в любую минуту смыть за борт.

Однако цель была практически достигнута. «Ра» находился в море восемь недель, выдержал сильные шторма, прошел 5 тысяч километров, сохранив экипаж в целости и сохранности. Им удалось доказать, что подобные суда были пригодны для плавания по морю. Все трудности последних двух недель похода и разрушение отдельных деталей плота объяснялись ошибкой в конструкции кормы по вине чадских строителей «Ра».

«Ра» – плот Тура Хейердала. 1969

©Diomedia.com/Marka/carlo mauri

18 июля семь человек, команда «Ра», перешли на яхту и попрощались с плотом. Через несколько месяцев, с учетом опыта первого плавания, та же команда покинула Сафи на новом папирусном судне «Ра II». На этот раз корма была привязана тросом к палубе, что позволяло плоту пружинисто прыгать с волны на волну. Пучки тростника были скреплены друг с другом, а потом все вместе обвязаны веревкой длиной несколько сот метров. Опасность разрушения больше плоту не угрожала. Судно действительно хорошо себя показало и, несмотря на несколько сильных бурь, прибыло в Бриджтаун, столицу Барбадоса, спустя пятьдесят семь суток плавания. Плот прошел 3270 миль, или около 6100 километров. Тур Хейердал безоговорочно доказал, что папирусное судно может пересечь Атлантику.

А можно ли будет однажды с уверенностью сказать, что суда этого типа действительно совершали такие плавания в доисторические времена? Прогресс наземной и подводной археологии за последние полвека таков, что априори этого нельзя отрицать. Ничто не противоречит тому, что однажды в лицеях и университетах будут изучать древнюю и загадочную «цивилизацию Атлантов», как сегодня изучают древнеегипетскую историю.

Глава вторая
Драконы в холодных морях

600 год до нашей эры. Фараон Нехо II, который только что закончил строительство канала, соединяющего Нил с Красным морем (посмотрите на карту: подвиг, сравнимый со строительством Суэцкого канала!), призвал к себе «людей Финикии» и приказал им выйти из Красного моря и вернуться в Египет через Геракловы столпы (Гибралтар). Знал ли фараон, что потребуется обогнуть континент? Несомненно. Представлял ли он, каковы размеры этого континента? Вряд ли.

Финикийские мореплаватели отправились в плавание и вернулись три года спустя, проделав весь этот путь. По крайней мере так повествует Геродот, посетивший Египет спустя полтора века. Данные, которые он приводит об этом неслыханном путешествии в 13 тысяч миль, кратки, точны и невероятны. Каждую осень финикийцы высаживались на африканский берег, обрабатывали землю, сеяли зерно и ждали, пока не созреет урожай. Собрав урожай, вновь уходили в море. Поэтому путешествие было столь продолжительным. Вот уже 2400 лет эрудиты обсуждают достоверность этого подвига. Как ни удивительно, античные авторы верили в его подлинность меньше, чем авторы современные.

470 год до нашей эры. Персидский царь Ксеркс внимательно слушает рассказ одного из членов своей семьи по имени Сатасп.

– Отправившись из Александрии шесть месяцев назад, я миновал Геракловы столпы и пошел вдоль африканского побережья (рассказчик использует слова «ливийское побережье») на юг. Я видел страну, населенную низкорослыми людьми, чьи одежды составляли только пальмовые листья. Каждый раз, когда мы приставали к берегу, они убегали. Мы посещали их опустевшие селения, но ничего там не брали, кроме пищи. А потом мое судно село на мель и не смогло двигаться дальше.

Ксеркс знает, что Сатасп отправился в путешествие во искупление тяжкой вины, ибо он «оскорбил насилием» девушку знатного рода. Подозрительный тип, считает царь и долго расспрашивает его в присутствии магов и астрологов. Тот сбивается, противоречит себе. Ксеркс обращается к начальнику стражи:

– Увести его. Распять на кресте!

450 год до нашей эры (примерно). Карфагенский мореплаватель Ганнон пишет на пуническом языке рассказ о совершенном им путешествии. Этот текст высечен на стенах храма Ваала. Нам он известен по греческому переводу: «Скитания Ганнона». Увлекательный и озадачивающий отчет, который полон точных подробностей, убедительных и легко проверяемых, и умолчаний, темных мест и очевидной лжи. Ясно одно: Ганнон, как множество древних мореплавателей, сознательно запутывал след, чтобы конкуренты не могли повторить его путь. Но можно утверждать с высокой степенью точности, что он добрался до Камеруна. Близятся времена исторической правды.

315 год до нашей эры. Пифей, греческий мореплаватель и географ, родившийся в Мессалии (современный Марсель), вернулся из путешествия по Атлантике, которое описал в трактате «Об океане». Это произведение до нас не дошло, но античные географы и историки достаточно много говорили о нем, чтобы мы могли воссоздать примерный маршрут Пифея: Марсель, Барселона, Кадис, Лисабон, Ла-Корунья, Уэссан, мыс Лендс-Энд, остров Уайт, Шетландские острова. Наконец, Туле – островная страна, до которой Пифей добрался за шесть суток беспрерывного плавания. Легенда о «таинственной Туле» пережила века. Сегодня ее местонахождение выяснено почти наверняка: Исландия. Гастон Брош, которому мы обязаны наиболее тщательным исследованием этой экспедиции, отбросил все аргументы, которые начиная с античных времен выдвигались против этой версии. Ссылки на описания, взятые из трактата «Об океане», вполне убедительны.

Вернувшись в Корнуай (современная Бретань), Пифей начинает обследование северного побережья Европы. Вероятно, он вошел в Балтийское море и добрался до устья Вислы. Наблюдения Пифея, серьезного исследователя и ученого, во многом способствовали развитию навигационной астрономии. Можно только пожалеть, что нельзя подробнее узнать об условиях, в каких он путешествовал! Прежде всего, на борту какого судна? Гастон Брош придумал его, взяв за основу две триеры (боевой весельный корабль длиной около 40 метров). Это правдоподобно, но не очевидно. Не хватает многих деталей, чтобы мы могли более живо представить себе этих отважных древних мореходов, которые бросили вызов Атлантическому океану. Тогда их подвиг волновал бы нас еще больше.

Все внезапно изменится с появлением на просторах океана людей, которые навсегда займут место самых бесстрашных мореплавателей. Это викинги. По счастливой случайности корабли викингов известны нам не только по рисункам. У нас есть их фотографии, и мы можем, если пожелаем, посмотреть на них и даже потрогать.

Примерно с тысячного года к берегам Западной Европы ежегодно подходили длинные суда с устрашающей скульптурой на носу, с которых высаживались жестокие, почти непобедимые воины. Жители побережья называли этих авантюристов норманнами, или северными людьми, потому что они приходили с севера. Сами чужестранцы именовали себя викингами. По мнению некоторых специалистов по этимологии, скандинавский корень слова викинг – vikja, «лавирование». Другие считают, что «викинг» берет начало от vik, что означает «залив» или «бухта». В любом случае оно происходит от морского термина.

Драккары викингов направляются к берегам Британии.

Фрагмент ковра из Байё. XI в.

На севере Европы расположена Скандинавская платформа, мощная гранитная плита, некогда погребенная под толщей обширного ледника и постепенно поднявшаяся по мере таяния льдов. Попеременное воздействие льдов и соленой воды способствовало беспрестанному промыванию и углублению поперечных трещин, образовавшихся в этой платформе. Так появились громадные долины, залитые водой, которые викинги назвали фьордами.

Некоторые фьорды, такие как Тронхейм, превратились в настоящие внутренние моря. Уфут-фьорд разветвляется и уходит далеко в горы, становясь подобием обширного речного бассейна. Другие фьорды тянутся на 150 километров. У подножия ледников их глубина достигает 1000 метров, но она уменьшается в направлении моря. Высокие скалы, до 500 метров в высоту, нависают над фьордами, защищая их от сильных ветров. Укрытые от бурь, эти бассейны спокойной воды были исключительно благоприятны для расцвета первобытного судоходства.

Многие причины заставили викингов выйти в открытое море: они охотились на китов; им было тесно на небольшой территории, перенаселенной по причине полигамии и малоплодородной из-за ухудшающегося климата; кроме того, право старшинства буквально вынуждало молодых уходить из родных мест; наконец, законы, установленные норвежскими королями, требовали высылки тех, кто пролил кровь, а такие преступления были нередки в среде неистовых людей, которым страх неведом.

Летом 1903 года один норвежский крестьянин, житель села Усеберг, занимался раскопками кургана, возвышавшегося над фьордом Осло. Он надеялся отыскать клад, но нашел только куски прекрасно обработанной древесины. Оповещенные об этом археологи приступили к серьезным раскопкам. Маленький холм укрывал большое погребальное судно, распавшееся под давлением скопившейся земли, но почти не поврежденное. Судно разобрали на части и перевезли в Осло, где его тщательно воссоздали.

Нападение викингов на купеческий корабль.

Гравюра. XIX в.

Теперь можно было созерцать один из великолепных кораблей, которые викинги называли драккарами, что означало «дракон». Чудовищные фигуры на изогнутых концах придавали кораблям вид морских змей. Эти демонические фигуры, как говорилось в сагах, были способны успокаивать бури, а также устрашали врагов. Корабль из Усеберга был датирован концом IX века – периодом расцвета эпохи викингов. В корабле покоились останки королевы Асы, матери первых королей страны.

Размеры судна были впечатляющими для той эпохи. Корпус, изящно изогнутый на носу и корме, имел в длину 21,5 метра, а ширина в самой широкой части составляла 5,5 метра. Малая осадка, примерно 30 сантиметров, была достаточной для плавания в относительно мелких водах. Немного выступающий киль, а главное (большинство тех, кто описывает драккары, упускают это их главное качество) – изгиб бортов обеспечивали хорошую остойчивость: чем больше судно расширяется кверху, тем меньше вероятность его опрокидывания. Конструкторы всегда должны искать оптимальные соотношения между этой характеристикой и другими столь же необходимыми кораблю качествами – вместимостью, защитой от ударов боковых волн и т. п.

Носовая фигура с корабля викингов IX в. («ладья из Осеберга»), обнаруженного в Норвегии в погребальном кургане в 1904 г.

Еще один драккар был найден ранее в Гокстаде. Потом находили и другие драккары. У всех корпус состоял из гнутых досок, уложенных внахлест от киля до верхнего края борта, подобно черепице на крыше. Дубовые шпангоуты придавали кораблю необходимую прочность. Доски обшивки скреплялись между собой до самого киля бронзовыми гвоздями – крепление достаточно эластичное: в море доски легко смещаются по отношению друг к другу, но не распадаются. Такой гибкий корпус прекрасно приспособлен для постоянной зыби Атлантического океана.

Резная голова дракона – украшение корабля викингов.

Современная реконструкция

Палубой служил настил толщиной 2–3 сантиметра из сосновых досок, уложенный на поперечные балки, связывающие бортовые ветви шпангоута. Он также обеспечивал распорку бортов драккара. Средняя съемная часть настила облегчала сброс воды, если морские волны захлестывали корабль. В центре судна располагался деревянный упор в форме рыбы, на котором устанавливалась единственная мачта. Во время бурь мачту укладывали в особое углубление.

Корабль викингов IX в. («ладья из Гокстада»), обнаруженный в Норвегии в погребальном кургане в 1880 г.

Наличие паруса на драккарах подтверждается наскальными рисунками, обнаруженными в некоторых фьордах, а также знаменитым гобеленом из Байё. Викинги ходили и под парусом, и на веслах. На каждом драккаре имелось до тридцати пар весел разной длины. Весла не укладывались на планшир между уключинами и вообще не вставлялись в обычные уключины, а пропускались изнутри в «гребные люки», прорезанные в бортовой обшивке. Если веслами не пользовались, отверстия закрывали снаружи круглыми заслонками. Достоинство этих бортовых люков в том, что банки гребцов располагались довольно низко. Тем самым повышалась устойчивость судна, а также обеспечивалась некоторая защита от ветра, волн, а также от копий и стрел противника, поскольку гребцов загораживал фальшборт высотой 45 сантиметров. Эта защита была усилена прикрепленными вдоль борта щитами.

Единственный парус драккара был сшит из кожи или льняного полотна, дублированного шерстяной тканью. Сидящий на корме рулевой орудовал большим веслом; его широкая лопасть была параллельна кильватеру. Этот боковой руль, при всей примитивности, доказал свою надежность. В 1893 году во время Всемирной выставки в Чикаго воссозданный драккар без особых проблем пересек Атлантический океан всего за двадцать суток.

Драккары не были единственными судами викингов, предназначенными для плавания по морю. Были и другие, более пузатые и приземистые, с большей длиной корпуса: снеккары или кнорры. Настоящие Ноевы ковчеги, которые могли вместить целые семьи с запасом провизии и скотом.

В найденных драккарах обнаружились тарелки, деревянные сосуды, ложки, ведра, бронзовые котлы, треножники. В качестве провизии в плавание брали ячмень, рожь, овес, горох, редко пшеницу, говядину или оленину. В маленьких бочонках перевозили воду и пиво. Вероятно, изготовлением горячих блюд занимались на суше во время стоянок, а в море довольствовались холодной пищей. Более предусмотрительные, чем моряки дальних плаваний, пришедшие им на смену, викинги умели предупреждать цингу – брали с собой дикие яблоки, лук, клюкву. Ни на борту драккаров, ни на борту кнорров не устанавливали коек и даже не устраивали помещений, где люди могли бы спать. Во время продолжительных переходов мужчины, женщины и дети спали в мешках из шкур животных.

В древние времена самым опасным океаном была Северная Атлантика. Скрытые туманом айсберги, оторвавшиеся от вечных льдов, медленно дрейфовали к югу. Снежные бури замораживали моряков на примитивных суденышках. Долгая ночь походила на конец света и зачастую заставляла прерывать плавание. Высоченные волны шли одна за другой на протяжении тысяч километров.

Плавание ирландских монахов «в поисках рая» под предводительством св. Брендана. Месса на ките.

Гравюра XVII в.

Однако природа, похоже, решила расставить вехи на бесконечной протяженности моря. Плывя с востока на запад, викинги встречали на пути вначале островной пояс Норвегии, который тянется до Великобритании, потом на северо-западе – острова, разделенные океанскими безднами: Фарерские острова, Исландию, Гренландию. И наконец, за неведомым горизонтом – Ньюфаундленд, предвозвестник Нового Света. На самом деле эти крупные острова не совсем изолированы друг от друга – их связывают многочисленные течения. Поэтому можно говорить о некоем едином трансокеанском пути. Викинги дали ему поэтическое название «Путь лебедя», быть может, из-за белоснежных морских птиц или из-за белизны айсбергов.

На этом пути викингам предшествовали мореплаватели-кельты. Согласно «Ланднаумабоук» (Книге о заселении Исландии), в которой собраны все исландские морские предания, Туле (Исландия) находится в шести днях пути по Атлантике к северу от Англии. В древних английских документах можно прочесть, что «корабли ходили между Англией и Исландией задолго до того, как здесь обосновались норманны». «Чудесное плавание святого Брендана в поисках рая» скрывает под покровом легенды паломнические походы ирландских монахов. Эти верующие с ранних времен искали уединения в море. Отправляясь с Аранских островов, они морем огибали Ирландию. На своих легких куррахах — лодках, обтянутых кожами и пропитанных маслом, – они плыли к Гебридским, Оркнейским, Шетландским островам. Они доходили до Фарерских островов, за которыми начинался последний этап перехода в Исландию, чьи дымившиеся вулканы над морем выглядели преддверием ада.

Вид их не ужасал монахов, поскольку они совершали покаянное плавание среди вулканического пепла. По-видимому, это было в 795 году нашей эры. «Ланднаумабоук» говорит об их пребывании в Исландии во время высадки викингов: «В то время остров был покрыт лесами между берегом и горами. На нем жили христиане, которых викинги называли папарами. Позже они убыли с острова, поскольку не хотели жить рядом с язычниками».

Хотя викинги могли получить морские знания от ирландских мореплавателей, они, скорее всего, открыли Исландию случайно – из-за бурь. Достоверно неизвестно, кто стал первооткрывателем этой части Атлантического океана: швед Гардар Сварвасон или норвежец Наддод. Решим, что это был Наддод. Как и многие другие, он был изгнан из родной страны за убийство. Он перебрался на Фарерские острова, остепенился, стал торговцем и мореплавателем, плавал между континентом и островами. Однажды, выйдя из фьорда Сунндальсёр, он попал в сильнейшую бурю. Семьдесят два часа ему пришлось держать курс на север. Наутро четвертого дня он заметил вдали сушу, с фьордами и горами. Наддод сошел на берег и в одиночку вскарабкался на гору. Вернувшись на корабль, он сказал спутникам: «Нет смысла задерживаться, эта земля необитаема. Назовем ее Снэланд – Снежная Земля».

Остров не был необитаемым, но жителей на нем было так мало, что их надо было еще поискать.

Исландская карта Атлантического океана, отразившая представления скандинавской мифологии. 1570

Новость об открытии мгновенно разнеслась по всей Скандинавии. Было предпринято несколько попыток колонизации новой суши. Снежная Земля стала именоваться Исландией – Ледяной Землей. Это название, столь же колючее, как и предыдущее, в 960 году не испугало Торвальда, такого же убийцу-изгоя, как и Наддод. Собрав несколько преданных ему семейств, он отплыл, захватив с собой лошадей, коров, коз, свиней и кур. Из провизии он взял рожь, соленую рыбу, копченую свинину, лук, острый сыр, кислое молоко, воду и пиво.

Чтобы добраться до Исландии, ему понадобилось двадцать суток плавания сначала на веслах, а потом под парусом. Монотонность путешествия нарушали лишь шторма. Первым на каменистой почве был выстроен дом вождя. Торвальд разжег факел от очага, вышел из дома и бежал, пока факел не угас. Так были обозначены границы первого поселения викингов в Исландии.

Были ли викинги настоящими мореплавателями, умели ли определять свое местонахождение или полагались на случай? Чтобы ответить на этот вопрос, надо представить себе их образ мыслей, их менталитет, который нам теперь неведом. Эмпирический подход древних людей достиг такой степени совершенства, что сохранялся даже в Средние века. Очевидно, что в начале великих плаваний викинги, эти искусные мореходы – недаром их называли мудрецами, – умели проложить маршрут, ориентируясь по звездам или полету птиц, по направлению волн и преобладающих ветров.

Флот викингов. Миниатюра из английского манускрипта Житие святого Эдмунда. Ок. 1130

Держать курс при ясной погоде относительно легко. Днем видно, где находится солнце, а ночью на север указывает Полярная звезда. Можно определить, где восток или запад, без больших погрешностей. Но если погода облачная, небесных светил не видно. Когда образовывались просветы, чтобы удостовериться в правильности курса, достаточно было определить, что Полярная звезда ночью или солнце в полдень находится на той же высоте над горизонтом, как и в день отплытия. Можно обходиться и без навигационных инструментов, измеряя высоту с помощью руки.

Имели ли викинги буссоль? «Нет, – отвечает большинство историков. – Leidarsteinn – слово, означающее „магнит“ или „намагниченный“, – появилось только в XIII веке». Но мы забываем о неких морских знаниях, на которые уже намекали, когда говорили о карфагенском мореплавателе Ганноне, и которые хранились в строгом секрете. До XVII века, иногда и позже, многие мореплаватели, чтобы избежать конкуренции, сознательно искажали сведения, подделывали записи в бортовом журнале. Китайцы знали о природном намагниченном камне, указывающем направление на север, задолго до 120 года до нашей эры. Арабы узнали об этом позже, быть может, в то время, когда, плавая по русским рекам, встретились со скандинавами. Великие путешествия викингов начались в те времена, когда до них дошло это открытие: гипотеза, но ее нельзя обойти молчанием. С буссолью или без, но викинги совершали дальние походы, используя и астрономические знания, и свой опыт, и чего было больше, остается только гадать.

Незадолго до наступления тысячного года одно норвежское семейство совершило невероятный подвиг, перейдя всю Северную Атлантику – правда, за три поколения. Торвальд, дед, покинул свою родину и обосновался в Исландии. Его сын Эрик добрался до Гренландии. Лейф, внук, довершил дело и ступил на землю Нового Света. Эта история рассказана в двух древних исландских текстах XIII и XIV веков – «Саге об Эрике Рыжем» и «Саге о гренландцах». Яблоко от яблони недалеко падает. Похоже, Эрик, сын Торвальда, под влиянием среды и наследственности убил двух соседей. В Исландии также действовал древний норвежский закон: за убийство полагалось изгнание. Эрик, получивший прозвище Рыжий, был приговорен только к трем годам изгнания, что означает: преступление не было особенно тяжким. Эрик взял с собой двадцать гребцов, штурмана-плотника, молодого слугу и двух человек «подмоги». Первый приказ: «Курс на запад». О возвращении в Норвегию думать было нечего, а Эрик давно жадно внимал рассказам моряков о великолепных неведомых землях, лежащих на западе. Во все времена некое прямо-таки космическое стремление влекло авантюристов на запад.

Фрагмент рукояти викингского меча с золотой отделкой.

IX в.

Умелый мореплаватель, Эрик ловко избегал скоплений плавучего льда, раздробленного могучими ударами атлантических волн. Через несколько дней (продолжительность плавания в саге не уточняется) на горизонте возникла голубоватая линия громадного ледника. Повернув на юг, капитан двинулся вдоль этого необитаемого места, дошел до его оконечности, который назвал мысом Исчезновения. Сегодня это мыс Фаруэлл, или Фарвель. Эскимосы называют южную оконечность Гренландии Уманарсуак. Эрик перезимовал на соседнем острове, а на следующее лето обследовал окрестности. На том же острове прошла еще одна зима. Когда наступила весна, Эрик обосновался в покрытом растительностью месте, которое назвал Крутым Склоном. Новое поселение находилось у входа во фьорд, который не мог называться иначе чем Эрикфьорд. Время его изгнания истекло, и он вернулся в Исландию.

Гренландия, Зеленая Земля, – такое имя он ей дал и повторял исландским викингам в надежде основать новую колонию. Его надежды оправдались. В 985 году, снарядив двадцать пять судов, с мужчинами, женщинами и имуществом он отплыл в Гренландию. До Эрикфьорда добралось всего четырнадцать судов. Остальные повернули назад или погибли в бурях. Однако колония была основана и постепенно начала осваивать побережье, поскольку тогда Гренландия не была столь безрадостной, как сейчас, климат был мягче. На землях по краям ледника выросли фермы. Колонисты, прибывавшие летом из Исландии, образовали два поселения. Западное, вблизи мыса Исчезновения, управлялось самим Эриком Рыжим, который там и жил. Восточное поселение располагалось севернее. Оттуда каждое лето уходили отряды охотников, добытчиков драгоценных шкур животных. Эти отряды добирались до приполярных районов.

«Многочисленные ученые весьма преуспели в том, чтобы запутать этот вопрос, и если они будут продолжать в том же духе, то скоро уже ничего нельзя будет понять» – так высказался Марк Твен в 1906 году, со свойственным ему юмором отозвавшись на гипотезу об открытии Америки викингами. Действительно, саги, единственные источники, подтверждающие эту версию, описывают подвиги викингов и являются эпическими памятниками, которые, как и «Песнь о Роланде», неизбежно приукрашивают события, привнося в повествование элемент сказочности. Правда, методы исследования старинных текстов многократно усовершенствовались с начала ХХ века, и мы теперь можем достаточно точно прослеживать основные линии интересующего нас события. Изложим их без прикрас в переводе на современный язык.

Памятник Лейфу Эрикссону, сыну Эрика Рыжего, в Кассиарсуке в Южной Гренландии

Некий исландец по имени Херьюльф и его жена, поддавшись на уговоры Эрика Рыжего, отправились колонистами в Гренландию, пока их сын Бьярни был в далеком плавании. Когда Бьярни вернулся в Исландию, он увидел, что семейный хутор пуст: родители и скот исчезли.

– Где мои отец и мать?

Соседи указали на запад:

– Подались туда вместе с остальными. Говорят, они обосновались на земле равнин и высоких ледников, которую называют Гренландией. Два или три дня плавания.

Молодой морской волк хочет отыскать отца и мать – он привык проводить зиму вместе с ними. Он уходит в море и берет курс на запад. Проходит трое суток, но впереди никакой земли нет. Поднимается северный ветер, и внезапно опускается густой туман. Перегнувшись через борт, Бьярни видит, что не движется по курсу, а дрейфует. Наконец туман рассеивается, и Бьярни по солнцу вычисляет свое местонахождение. Ему удается «определить с помощью морских приборов, – говорится в саге, – восемь направлений». Малопонятная фраза, но расчет, по-видимому, оказался неточным. Бьярни считает, что находится к востоку от цели, хотя на самом деле его отнесло на юго-запад.

– Курс на запад.

Через двадцать четыре часа появляется суша. Он приближается к ней, идет вдоль берега. Невысокие лесистые холмы.

– Никаких ледников. Это не может быть Гренландией, – говорит Бьярни.

– Можно пристать, вытащить судно на берег, – предлагают ему спутники.

– Нет. Выйдем в море и возьмем курс на север.

Через сорок восемь часов слева по борту новая суша, «низкий берег, поросший лесом».

– А теперь высадимся? – спрашивают моряки.

– Нет. У нас достаточно провизии и воды, чтобы добраться до Гренландии.

С юга дует свежий ветер, и судно несется вперед. Через трое суток на горизонте возникает новая суша. «Крутые склоны гор, покрытые снегом». На берегу никаких следов жизни.

– Опять не Гренландия.

Действительно, это могла быть Баффинова Земля или юго-восточная оконечность Лабрадора. Сократим рассказ. Еще пятнадцать суток трудного плавания, и появляется огромный голубоватый ледник, а у его подножия полоска зеленого берега. На этот раз Гренландия. Бьярни так счастлив свидеться наконец с отцом и матерью, что оставался подле них, пока жив был отец. Бьярни охотно рассказывал о своем походе, не подозревая, что по пути в Гренландию открыл Новый Свет.

Одним из самых внимательных его слушателей был Лейф, сын Эрика Рыжего.

– Хочу отправиться к тем землям на западе. Покупаю у тебя твое судно.

Построить судно в Гренландии было невозможно из-за отсутствия леса. Бьярни получил за корабль хорошую цену. Лейф ушел с тридцатью членами команды, одного из которых, по имени Тюркир, называли «южанином». Он прибыл с Гебридских островов, но по происхождению был немец. Похоже, в ходе путешествия Лейф провел достаточно методичное исследование. Двигаясь вдоль Гренландии на север, потом вдоль Лабрадора на юг, он увидел земли, о которых говорил Бьярни, и высаживался там вместе со своими людьми. Хеллеландом (краем плоских камней) он назвал берег, который можно определить как южное побережье Баффиновой Земли, Маркландом (землей лесов) – юго-восточную часть Лабрадора и, наконец, Винландом – некое подобие сказочной страны, где в реках кишат огромные лососи и где «травы источают росу, сладкую как мед». Преувеличения северных людей, встречающиеся во всех древних рассказах о путешествиях. Название Винланд, конечно, означало страну винограда, и в том, что касается винограда, обстоятельный рассказ практически не расходится с истиной. Тюркир, немец, ушедший в разведку, был найден спустя несколько дней совершенно пьяным. Протрезвев, он объяснил:

– Я нашел виноградную лозу, увешанную гроздьями. Я раздавил ягоды и выпил сок. Поскольку я родился в стране, где немало виноградников, а из ягод делают вино, можете мне поверить, я знаю, о чем говорю. Вино было превосходным.

Вот почему Лейф назвал этот край Винланд. Комментаторы-географы изучили вопрос (приняв во внимание южную границу обитания лососей, северную границу распространения винограда) и пришли к выводу, что Винланд должен был находиться на американском побережье, где-то на месте нынешних Бостона и Нью-Йорка.