Текст книги "Дети капитана Гранта. Иллюстрированное издание с комментариями"

Вопрос не только в прямой индукции каких-то конкретных изобретений. «Усвоить науку можно лишь тогда, когда она поглощается с аппетитом», – как-то сказал Анатоль Франс. Жюль Верн с огромным «аппетитом» «усовершенствовал» все виды транспорта, от сухопутных до воображаемых межпланетных. Географическая фантастика у него всегда соседствовала с инженерной. Чтобы автор мог рассказывать о посещенных ими странах, герои «Необыкновенных путешествий» создают быстроходные машины, подводные и воздушные корабли, стирая с географических карт последние белые пятна.

Изобретатели, инженеры, строители – они воздвигают прекрасные города, орошают бесплодные пустыни, находят способы ускорять рост растений с помощью аппаратов искусственного климата, конструируют электрические приборы, позволяющие видеть и слышать на большом расстоянии, мечтают о практическом использовании внутреннего тепла Земли, энергии Солнца, ветра и морского прибоя, о возможности накопления запасов энергии в мощных аккумуляторах, изыскивают способы продления человеческой жизни и замены одряхлевших органов тела новыми, изобретают цветную фотографию, звуковое кино, автоматическую счетную машину, синтетические пищевые продукты, одежду из стеклянного волокна. Словом, создают множество замечательных вещей, облегчающих жизнь и труд человека, помогающих ему преобразовывать мир.

Все это будило и будит мысль, активизирует само стремление отправиться в поиск. Этим Жюль Верн оставил намного более заметный след в истории научной мысли, чем провокацией конкретных открытий.

Портрет Жюля Верна висел в кабинете итальянского изобретателя радиосвязи Маркони, соперника Попова.

«Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Жюлем Верном. Он пробудил работу мозга в этом направлении» – говаривал Константин Эдуардович Циолковский.

Отвратительные переводы не помешали Д. И. Менделееву называть Жюля Верна «научным гением», постоянно перечитывать его книги. На смертном одре Менделеев просил читать ему «Приключения капитана Гаттераса». Впадая в забытье, Дмитрий Иванович ненадолго приходил в себя и всякий раз говорил: «Что же вы не читаете, я слушаю…». Он умер под слова Жюля Верна. Мы, религиозные фанатики, верим – Дмитрий Иванович и Жюль Верн могут встретиться. Вот недочеловеки, убившие членов семьи Хуана де ля Сьерва, будут находиться в совсем другом месте. Ну, это их собственный выбор.

Подводные лодки «Кайман», несмотря на экзотическое «американское» название, от начала до конца созданы в России – усовершенствованный вариант «Сигов» и «Осетров».

Основатель современной аэромеханики H. E. Жуковский, в своей библиотеке держал только научную литературу. Исключения было сделано для «Робура Завоевателя» Жюля Верна.

Список можно удлинить и другими славными именами: многие крупные ученые не только в юности увлекались Жюлем Верном, они сохранили любовь к нему до конца жизни.

Владимир Афанасьевич Обручев повествовал, что «хороший научно фантастический роман дает большее или меньшее количество знаний в увлекательной форме, а главное – побуждает читателя к более глубокому ознакомлению с описываемыми в нем странами, явлениями, изобретениями… В качестве примера я могу сказать, что сделался путешественником и исследователем Азии благодаря чтению романов Жюля Верна… которые пробудили во мне интерес к естествознанию, к изучению природы далеких малоизвестных стран».

«В этих любимых книгах мне нравились не только охотники и моряки; в них часто описывались и ученые, иногда смешные и донельзя рассеянные. как Паганель в «Детях капитана Гранта». Ученые знали название камней и растений, определяли морских рыб через окна «Наутилуса», находили выход из трудных положений. И мне хотелось сделаться естествоиспытателем, открывать неизвестные страны, собирать растения, взбираться на высокие горы за редкими камнями».

М. Мурзаев, В. В. Обручев, Г. Е. Рябухин. Владимир Афанасьевич Обручев. – М.: Наука, 1986.

Уже в старости Обручев признавался, что Мастон с крючком вместо руки, благородный Гаттерас и таинственный Немо до сих пор с прежней силой владеют его воображением.

Великий исследователь пещер Норберт Кастере (1897–1987) писал: «Почти такое же влияние, как личная склонность, на мою любовь к пещерам оказала изумительная книга Жюля Верна «Путешествие к центру Земли». – Я перечитал ее много раз и признаюсь, что читаю и теперь с таким же захватывающим интересом, как когда-то в детстве».

12 апреля 1966 года летчик-космонавт СССР Алексей Леонов знакомится с внуком писателя Жаном Жюль-Верном. Снимок парижского Агентства иллюстраций для прессы (Agip).

Иван Антонович Ефремов рассказывал Е. П. Брандису, что самое большое влияние на его личность и на выбор профессии оказали два романа Жюля Верна: «Путешествие к центру Земли» и «Двадцать тысяч лье под водой». Ефремова знают как фантаста, но ведь он еще крупный геолог и палеонтолог, создатель науки «Тафономии» о закономерностях залегания останков древних животных.

Это я привожу примеры крупных, известных ученых – причем по роду научных занятий – постоянно путешествующих. Жюль Верн наставил, направил, вдохновил и множество путешественников, первооткрывателей, создателей новых средств транспорта.

Своим Учителем почитал Жюля Верна Ричард Ивлин Бэрд, или Берд (1888–1957).

Четырьмя крупными антарктическими экспедициями под его руководством (1928–1930, 1933–1935, 1939–1941 и 1946–1947) были открыты и обследованы обширные районы Антарктиды. На карте этого материка до сих пор красуется Земля Мэри Берд: Ивлин Берд назвал ее в честь жены.

Сегодня сомневаются, что в 1926 году он первым пролетел над Северным полюсом. Но совершенно точно известно: в 1929 году Берд первым в истории пролетел над Южным полюсом.

«Мной предводительствовал Жюль Верн», – ответил Берд на вопросы журналистов.

Почти так же высказывался Джордж Хьюберт Уилкинс (1888–1958) – австралийский полярный исследователь, путешественник, летчик, фотограф, писатель. В 1928 году он первым в истории летчиком, совершившим трансполярный перелет от мыса Барроу в Аляске до Шпицбергена. Стал первым пилотом, совершившим полет над Антарктидой.

В 1930 году он попытался достичь Северного полюса на подводной лодке. Как опытный полярный летчик Хьюберт Уилкинс прекрасно знал, что льды на Северном полюсе даже в самые суровые холода находятся в движении. Постоянно появляются участки открытой воды, которые подводная лодка смогла бы использовать, чтобы всплыть у Северного полюса. А подводные лодки могут сократить расстояния судоходных маршрутов между Северной Америкой и Европой, снабжать всем необходимым метеостанции на дрейфующих льдах.

Уилкинс взял в аренду (за символическую плату в 1 доллар) списанную американскую подлодку времен первой мировой войны. Лодка никак не годилась для плавания к Северному полюсу: она имела максимальную глубину погружения 60 метров, скорость в подводном положении три узла и запас подводного хода 125 миль.

Судно было полностью переоборудовано, и названо «Наутилус». Плавание не удалось – какой-то негодяй тайком снял с лодки рули глубины.

Несмотря на это, Уилкинс решил пройти на север как можно дальше и довести до конца научную программу экспедиции. Субмарина в надводном положении удалось достичь крайней северной точки 81° 59’ с. ш. В научном плане экспедиция очень успешна: впервые проведена подледная фото– и киносъемка, получены первые образцы грунта морского дна, очерчены контуры подводного хребта к северу от Шпицбергена.

О Жюле Верне как своем «вожде» говорил Уильям Биб (1877–1962). Он создал аппарат для погружений на большие глубины батисферу (от греческих слов батис – глубоко, и сфера – шар). Шар массой в две с половиной тонны опускался под воду на стальном тросе, к которому крепились электрический и телефонный кабели.

Рекорд глубины, 932 метра, установленный 15 августа 1934 года Уильямом Бибом и Отисом Бартоном, продержался 15 лет. Только в 1949 Отис Бартон погрузился на 1375 метров.

Батисфера не могла самостоятельно двигаться; трос при погружении становился все тяжелее, мог оборваться. Батисферы позже заменили самостоятельно двигающимися батискафами. Но и то, что сделал, увидел и описал Уильям Биб, стало сенсацией.

Жан-Батист Огюст Этьенн Шарко (1867–1936) (сын известного врача-психиатра Жана Мартена Шарко, создателя «душа Шарко») в 1903 году возглавил французскую антарктическую экспедицию на трехмачтовой шхуне «Француз». За два года экспедиция исследовала и описала около 1000 километров береговой линии, привезла 75 ящиков описаний и экспонатов для парижского Музея естественной истории.

Во второй экспедиции в 1908–1910 годах Шарко открыл остров Шарко, около 630 км? в 80 км от Земли Александра I, который назвал в честь своего отца. Шарко открыл потрясающее животное – шестилучевую губку Scolymastra joubini, самый долгоживущий организм в животном мире. Эта губка может жить до 10 тыс. лет!

В великий человек скончался в 1962 года. Гроб с его телом был накрыт швейцарским флагом, побывавшим на дне Марианской впадины в созданном им батискафе.

В 1918–1925 годах Шарко занимался исследованиями в европейских морях и прилегающих районах Атлантики, изучал восточное побережье Гренландии. Ученый утонул вместе со своим судном «Почему бы и нет?» у берегов Исландии. Из всего экипажа спасся лишь один матрос. Жан-Батист Шарко не раз упоминал, что книги Жюль Верна «сделали его тем, что он есть». Именем Шарко названы пролив и гора в архипелаге Кергелен.

Еще в детстве прочитал всего Жюля Верна Огюст Пикар (1884–1962) – швейцарский естествоиспытатель, физик, изобретатель стратостата и батискафа. Он не раз погружался на созданном им в 1953 году батискафе «Триест».

23 января 1960 Огюст Пиккар и лейтенант военно-морских сил США Дон Уолш опустились на дно самой глубокой на Земле Марианской впадины на глубину 10 916 метров.

На дурацкий вопрос кого-то из журналисток, не было ли ему страшно, герой ответил: «Разве капитан Немо испугался бы?»

Очень ценил Жюля Верна открыватель Тибета и Центральной Азии, Свен Андерс Гедин (1865–1952). Этот человек в средствах никогда не нуждался, он совершал свои многочисленные путешествия за собственный счет. Гедин стал последним человеком, которого шведский король возвел во дворянство – в 1902 году. Германофил и личный друг Адольфа Гитлера, он проник в Синьцзян в начале ХХ века, а в конце 1930-е то ли сам вел нацистские экспедиции в Тибет, то ли активно их консультировал.

Среди всего прочего, он обнаружил в Турфанской впадине рукописи на неизвестных в то время «тохарских» (точнее – псевдотохарских) языках и мумии европеоидов, прекрасно сохранившиеся в сверхсухом климате Турфана.

На книгах Жюля Верна воспитывался и легендарный исследователь вулканов, геолог и вулканолог, основатель Международного Института вулканологии на Сицилии, Гарун Тазиев (1914–1998). Его книги много раз издавались в России, я скажу о нем только то, что мало известно.

Отец Тазиева, Собир Тазиев, служил в русской армии врачом и погиб в самом начале Первой мировой войны. Гарун Тазиев его не помнил. Семья жила в Варшаве, и оказалась за границами советской России. В 1921 его мама уехала в Бельгию. Беженец без гражданства до 1936 года, Тазиев окончил университет в Льеже. Участвовал в движении сопротивления. Карьеру геолога начал на оловянных рудниках в Катанге, в Бельгийском Конго. В 1948 году наблюдал извержение вулкана Китуро, что определило его дальнейшие интересы, вулканология стала его занятием на всю оставшуюся жизнь.

Став к концу жизни крупным правительственным чиновником, Тазиев в 1984–1986 годах занимал пост государственного секретаря при премьер-министре Франции, ответственного за предупреждение главных технологических и природных опасностей. В 1988–1995 – он Президент Высшего Комитета вулканических опасностей. В 1990-е годы пожилой Тазиев активно выступал против «экологической паранойи» – в том числе многократно рассказывал, почему не надо искать спасения от не опасных никому «озоновых дыр».

Огюст Пикар в созданной им гондоле батискафа. Фото сделано неизвестным в августе 1932 года.

Он разъяснял: «Все дело в том, что крупные химические компании хотели бы сохранить свою монополию на рынке. После того как хлорфторуглероды на протяжении полувека были защищены патентами, в ближайшем будущем они должны были стать собственностью государств. Дабы ни с кем не делиться этим пирогом, и решили добиться их запрещения! Ведь это потребует создания каких-то газов-заменителей со сложной технологией производства, а значит, сохранит возможность их выпуска только за крупными компаниями, которые обладают необходимыми технологическими ноу-хау…».

Жюлем Верном зачитывался Фритьоф Нансен.

В числе читателей великого писателя был и Юрий Гагарин.

Творчество Жюля Верна оказало большое влияние на литературный процесс и вообще на весь читающий мир. В числе писателей, которые признавали влияние Жюля Верна, такие разные люди, как Марсель Эме, Ролан Барт, Рене Баржавель, Мишель Бютор, Блез Сандрар, Поль Клодель, Жан Кокто, Реймон Руссель, Франсуа Мориак, Антуан де Сент-Экзюпери, Жан-Поль Сартр.

Это французы? Но американец Рэй Брэдбери (1920–2012) сказал, что «все мы, так или иначе, дети Жюля Верна».

Немец Вольфганг Хольбайн (родился в 1953) написал продолжение истории о «Наутилусе», создав серию книг «Дети капитана Немо».

Таким был будущий фантаст Рэй Брэдбери в 1938 году, выпускником школы. В этом возрасте он и зачитывался Жюлем Верном.

Жюль Верн считается идейным вдохновителем американо-английского жанра стимпанк с его восхвалением научного прогресса и изобретательства XIX века, превратившегося в целую субкультуру. В жанре стимпанк пишут и на русском языке[16]16
  Джойнс Р.Ф. Уровень шума // Американская фантастика. – М.: Радуга, 1988.


[Закрыть].

Толстой читал книги Жюля Верна детям. Тургенев, Брюсов, Чехов, Куприн и Горький отзывались о них с восхищением. А из названных лиц только Тургенев и Толстой читали Жюля Верна на языке подлинника.

Была, правда, и одна не очень хорошая сторона невероятной популярности Жюля Верна в России: произведения Жюля Верна ложились на утопическое мышление русской интеллигенции. «Пять недель на воздушном шаре» вышли почти одновременно с бредом Чернышевского под названием «Что делать?». Молодежь зачитывалась Чернышевским. Картины утопического будущего из снов Веры Павловны причудливо смешивались с фантазиями Жюля Верна. А чем капитан Немо не французский Рахметов?! Немо даже интереснее и ярче нелепого ходульного «борца за светлое будущее».

М. Е. Салтыков-Щедрин мало о ком и о чем отозвался с похвалой. К этим редчайшим исключениям принадлежали и книги Жюля Верна. В некрасовский «Современник» он дал положительную рецензию на «Пять недель на воздушном шаре».

Обсуждая планы издательства «Всемирная литература», А. М. Горький называл Жюля Верна классиком и настаивал на том, чтобы его произведения издавались так, как издают классиков: без переделок, переработок и сокращений. То, в чем отказывала Жюлю Верну Французская Академия, он легко получил в Советской России. Жаль, не дожил.

Впрочем, даже отзывы великих литераторов и ученых не объясняют массовой популярности Жюля Верна. Шедевр – это одно, бестселлер – совсем другое. Жюль Верн писал книги, некоторые из которых стали и шедеврами, и бестселлерами одновременно. Да еще такими живучими бестселлерами – их читают второе столетие. Почему же?

«Рассказы о науке» Жюля Верна чудовищно устарели. Научные предвидения давно воплощены в реальность. Если Жюля Верна читают сегодня – должны быть другие объяснения. Видимо, он может сказать читателю нечто такое, что не «прокисло» с годами.

Число читателей – не всегда и не обязательно свидетельство таланта писателя. Будь это так – следовало бы признать гением Фаддея Булгарина и мелким писателишкой – Пушкина. Ведь собрание сочинений Пушкина, выпущенное в 1836 году, тиражом в 3 тысячи экземпляров, было распродано всего на треть. Журнал «Современник» имел 600 подписчиков. Тогда как «Иван Выжигин» Фаддея Булгарина продавался тиражом в 105 тысяч экземпляров.

Но вот ПОСМЕРТНАЯ известность – уже показатель таланта. Чем больше проходило времени, тем больше людей читали Пушкина. Нераспроданные при жизни тома его «Сочинений» полностью разошлись со склада издателя в 1860-е. Сегодня Пушкина знают все, а вот кто такой Фаддей Булгарин, даже образованному человеку предстоит еще вспомнить.

Жюлю Верну предсказывали долгую посмертную жизнь. Она состоялась – писателя не забывают, и вряд ли когда-нибудь забудут. Человек давно побывал и на Северном, и на Южном полюсах. А капитана Гаттераса читают. Вокруг света можно проехать – а вернее пролететь на самолете меньше чем за сутки. Вылететь на восток 30 декабря, а вернуться назад 29-го. Но как забыть Филеаса Фогга и его камердинера Паспарту? «Наутилус» давно не кажется чудом техники, а капитан Немо в народном сознании живехонек.

Издание «Детей капитана Гранта» на русском языке, 1912 года.

На 37 градусе южной широты нет ничего даже отдаленно похожего на виденное героями «Детей капитана Гранта». А Паганеля вовсе не забыли. А песенка Роберта Гранта из кинофильма исполняется и исполняется.

Объяснение вижу одно: людям и по сей день нужно такое отношение к жизни, которое он пропагандировал. То героическое отношение к жизни, которое было характерно для Европы Нового времени. Эпоха эта началась в 1648 году, когда закончились религиозные вой ны католиков и протестантов. Завершилась они после Первой мировой вой ны, а в СССР задержалась…Впрочем, «космическая гонка» в США тоже породила многое, что очень напоминает эпоху Великой Экспансии Европы в XVII–XIX веках. Новое время провозгласило, что наука может познать мир и создать основу для научно– технического прогресса.

Что научно– технический прогресс решит все или почти все проблемы человечества, создаст счастливую, разумную и богатую жизнь.

Новое время подняло на щит ученых, инженеров и героев. Оно утверждало, что свершение Дела достойно любых усилий, важнее любых лишений и страданий, ценнее даже самой жизни человека. Идти вперед виделось самым достойным, что только может сделать человек. Внимание – героям. Равнение – на героев. Иллюстрации и к Жюлю Верну, и к Конан-Дойлю, и к множеству других книг того времени изображают героя, за которым идет, или которого приветствует ликующая толпа. Герой эпохи Нового времени – такой же, как читатель, только лучше.

Таких людей и создавала фантазия Жюля Верна. Они такие же, как мы – но невольно смотришь на них снизу вверх. В чем то они все же нас превосходят!

Мир, созданный фантазией Жюля Верна, населяют здоровые люди. Они здоровы и физически – без запаса выносливости они не смогли бы совершать свои путешествия и приключения. Но главное – здоровы душевно. Здоровы нравственно. Они целеустремленные и собраны. Они не знают лицемерия и подлости. Они не жестоки и не мстительны.

Они затевают великие дела и верят в успех. Смелым и сильным удаются самые невероятные замыслы.

Они – хорошие друзья. Соратники всегда приходят на помощь друг другу. Дружба скрепляется общим трудом, суровыми испытаниями, смертельной опасностью. Сильные помогают слабым. Знания и талант служат общему делу.

Здание Музея Жюля Верна в Нанте. Автор фотографии – Olga Mach.

 
Мечта всегда осуществляется.
Спасение всегда приходит вовремя.
Справедливость всегда торжествует.
 

Злодеи всегда разоблачаются и несут наказание за свои преступления. Чаше всего они исправляются.

Все это – не реально? Отчего же… Так тоже бывает, хоть и не всегда. Мир Жюля Верна не искажен – скорее романтически приукрашен. Как и его герои, он немного лучше настоящего.

Мир Жюля Верна таков, каким его хотели бы видеть люди отважные и благородные. Такой, каким его пытались и пытаются по мере сил сделать умные, сильные и гордые.

Эпоха постмодерна «отменила» естественную иерархию людей.

Кто сказал, что лорд Гленарван превосходит бандюгана Айртона?!

Кто позволил возносить на щит капитана Немо и Неда Ленда, если «средний человек» никогда не построит «Наутилуса»!? Если этот «средний» хочет не плавать в глубины океанов, а хочет сидеть в пивнушке и травить анекдоты?! Для «героев» посмодерна и Айртон – слишком крупная личность. Литература ХХ века «восславила» убогоньких, скучно расчесывающих свои комплексы. Слабаков и ничтожеств, уровень притязаний которых сводится в жратве, пиву, выведению наружу каловых масс и половым отправлениям. Это, якобы, и есть «массовые люди», и нечего взращивать им комплексы, показывая героических личностей. А то у бедняжек комплекс неполноценности прорежется.

Типичный пример: недавно модный московский «писатель» накропал романчик с характерным подзаголовком: «Повесть о ненастоящем человеке». Я не буду его называть, чтобы не поганить имя Жюля Верна, поставив рядом с его именем имя пропагандиста нравственного и культурного убожества.

Но оказывается, культ героя жив! Люди могут иронизировать по поводу технических характеристик «Наутилуса», но ценят и любят тех, кто способен на нем плавать. Им нужно героическое отношение к жизни. Они не хотят жить в мире убогоньких, а хотят жить в мире героев.

Не хотят жить в мире комплексующих, хотят жить в мире думающих и трудящихся. В коротком рассказе Алексея Толстого подросток, живущий в 1920-е годы в Ленинграде, слушает радиопередачу «История открытия Северного полюса». В передаче «ученый голос начал говорить: «Уже давно пытливый человеческий ум стремился разгадать тайну Северного полюса. Жюль Верн в своем замечательном романе «Капитан Гаттерас» изобразил одну из таких отважных попыток…»[17]17
  Балабуха А.Д. Проект «Жемчужина» // Балабуха А.Д. Нептунова арфа. – СПб: Изд-во писателей Санкт-Петербурга, 2013.


[Закрыть].

Подросток слышит вой голодных белых медведей в вое злого дворового кота Хама, а мужество сразиться с хулиганом Васькой Табуреткиным черпает из подвигов капитана Гаттераса. И не он один! «За капитаном Гаттерасом гуськом шли голодные медведи… В доме все радиолюбители сидели за радиоприемниками и ловили волны то из Берлина, то из Стокгольма, то из Лондона, то из Москвы».

Если мы хотим растить подростков, которые в 10 лет сразятся с хулиганами, а взрослыми захотят полететь в космос или погрузиться в глубины океана, очень полезен Жюль Верн. Повзрослевшие мальчики найдут массу неувязок в текстах Мэтра – но это ведь ничего не изменит.

Памятник Жюлю Верну в Амьене. Фото: Mouton-duvernet.

Время сказало свое слово – Жюль Верн был великим писателем при жизни, стал явлением культуры после смерти. И не вынешь его имя из истории.

Очень любопытная деталь: во Франции больше всего ценят в основном, как автора суховатой по стилю, устаревшей по техническому содержанию фантастики – наподобии «Полета с Земли на Луну», «Путешествия к центру Земли», «Гектора Сервадака» и «Михаила Строгова». Ему отводится место в истории: «тогда думали так».

В России – и в Царское время и в советское, лучшими из его романов считались романтические, с дальними путешествиями, невероятными приключениями и недвусмысленной пропагандой активно действующего добра.

Франция до их пор считает Жюля Верна неким подобием кузена Бенедикта или Жака Паганеля. Такой не ведающий реальной жизни романтичный чудак. Вроде и не бульварный беллетрист… слишком серьезен, порой назидателен, популяризирует науку. Но и не классик… Не романист, писавший «серьезные произведения», как Бальзак и Золя. Не идеологичен, как Гюго.

Превзошедшая даже сумасшедший прижизненный успех популярность Жюля Верна в СССР показывает – в этой советской цивилизации жили те же идеалы, что вдохновляли писателя. Вера в разум и в справедливость. Вера в технический и нравственный прогресс.

Веру в ум и волю человека.

Кстати, и Джек Лондон, и Стивенсон в России ценятся куда больше, чем у себя на родине. Видимо, создаваемый их фантазией мир созвучнее психологии россиянина, чем англичанина или американца.

А какие великолепные экранизации Жюля Верна созданы в России!

От «Детей капитана Гранта» 1936 года до эпопеи Говорухина 1986.