Текст книги "Звезда для Наполеона"

Беглянка тотчас воспрянула духом. Теперь, когда он согласился взять ее с собой, снова вернулась надежда, и она изо всех сил гасила в себе коварные уколы сомнения. Она старалась не думать о том, что этот человек может предать ее или уехать без нее после того, как взял деньги. Впрочем, она решила не отставать от него ни на шаг.

– Спасибо, – сказала она только. – Когда мы отправимся?

– Видать, тебя поджимает… Где ты живешь?

– Нигде! Если мы отплываем этой ночью, зачем мне жилье?

– Тогда останемся здесь до десяти часов. Затем отчалим.

– Но прилив будет только в полночь.

– Ты и это знаешь? Слишком любопытная! Прежде чем дать тягу, моя красотка, мне надо обделать одно дельце! На, выпей это, а то у тебя совсем замученный вид.

«Это» оказалось кубком горячего грога, который Блэк Фиш поставил перед своей пассажиркой. Девушка с сомнением созерцала пахучий напиток. Она еще никогда не пила спиртного и хотела сказать об этом.

– Но… я не знаю… как…

– Ты не знаешь, не свалит ли это тебя с ног, а? Ты никогда не пила?..

Вдруг он нагнулся и, почти касаясь уха Марианны, торопливо зашептал:

– Перестань корчить из себя герцогиню. Ты… привлекаешь внимание.

Пораженная, она взглянула на него, схватила кубок и храбро сделала солидный глоток. Горло ей обожгло, дыхание сперло, и она отчаянно закашлялась, тогда как Блэк Фиш залился смехом и стал похлопывать ее по спине.

– Попервах и не то бывает, – успокоил он одобряющим тоном. – Зато потом будет хорошо.

Хуже всего оказалось то, что это странное предсказание полностью подтвердилось. Когда к ней немного вернулось дыхание, Марианна почувствовала, как грог целебным жаром растекается по ее усталому телу, словно поток ароматного огня. В конечном счете это было хорошо! Очень осторожно она сделала еще один глоток, приведя этим в восторг Блэка Фиша.

– Из тебя выйдет настоящий моряк! – гаркнул он, с такой силой ударяя кулаком по столу, что старый Нат вздрогнул.

Старик задремал и сладко похрапывал, опустив голову на руки. Когда он проснулся, с трудом полуоткрыв веки, Блэк Фиш распорядился:

– Отправляйся спать, Нат. Детское время уже прошло. Мы с малышкой опрокинем еще по одной, а затем смоемся!

Уверенным движением он поднял Ната, нахлобучил ему на голову сползший красный колпак и повел к выходу.

– Прощай, девочка, – бормотал старик. – Счастливого пу…

– Ладно! Ладно! В постель, и побыстрей! – оборвал его Блэк Фиш.

Марианна с радостью сделала бы это тоже. Теперь она согрелась. Ром вызвал у нее вместе со сладкой эйфорией все возрастающее желание спать. За утешительной вуалью алкоголя все ее страхи потеряли свою силу. Осталась только непреодолимая усталость. Однако надо было продержаться еще с добрый час, борясь с закрывавшимися веками и наблюдая, как Блэк Фиш поглощает ром и курит одну трубку за другой. Все это время он не обращал на нее внимания. Устремив тяжелый взгляд в угол задымленной таверны, он, казалось, совершенно забыл о своей соседке. А она держалась хорошо, терпеливо ожидая, когда он даст сигнал к отправке. Скопище вокруг них постепенно поредело. Несколько человек играли в кости, другие, сгрудившись вокруг стола, слушали рассказы боцмана королевского флота; в одном углу пьяный матрос повторял надоедливый припев, периодически отталкивая пытавшуюся увлечь его девицу. Никому не было дела до Блэка Фиша и Марианны. Девушка только спросила себя, долго ли это еще продлится, как часы черного дерева начали бить десять.

С последним ударом Блэк Фиш поднялся и, по-прежнему не глядя на Марианну, взял ее за руку.

– Пошли! Время, – сказал он только.

Никто не обратил внимания на их уход. За низкой, окованной свинцом дверью им в лицо ударил порыв ветра, принесший терпкий запах моря. Марианна глубоко вдохнула его пьянящий, предвещающий свободу аромат. И внезапно на пороге этой таверны ей открылся новый смысл ее бегства. Конечно, прежде всего она стремилась сохранить свою жизнь. Но, вдыхая вольный воздух, она поняла, что можно ощутить жгучую радость, если разбить последние оковы, вырвать и отбросить старые корни, давая увлечь себя в неизвестность, полагаясь только на свою волю. Она резко распахнула плащ навстречу ветру, словно отдавая себя его власти.

– Ты действительно не боишься? – вдруг спросил Блэк Фиш, с любопытством посмотрев на нее. – Ночь будет тяжелой!

– А мне все равно! Ветер такой хороший! К тому же, – добавила она, вспомнив, что надо играть свою роль, – я счастлива, что скоро встречусь с…

– Нет! – грубо оборвал он. – Не говори мне больше о твоем возлюбленном! Я не знаю, почему ты хочешь попасть во Францию, но только не из-за встречи с парнем.

– Откуда вы это знаете? – смущенно спросила девушка, даже не пытаясь опровергнуть его слова.

– Достаточно взглянуть в твои глаза, красавица! В них любовью и не пахнет! Когда старый Нат отбуксировал тебя ко мне, я понял одно, глянув на тебя: ты боишься! Вот почему я и беру тебя с собой: потому что ты боишься. Любовь – чепуха. Меня это не интересует. Это потерянное время! А вот страх уже достоин уважения! Это я могу понять! Ну, пошли. Самая пора! Надо сделать дело перед выходом в море.

Блэк Фиш величественно сплюнул, засунул трубку в карман, надвинул на лоб свою невероятную шляпу, которую отчаянно трепал ветер, и большими шагами направился к причалу. Не понимая, каким образом внушил ей непоколебимое доверие этот страшный пират, Марианна последовала за ним.

Глава IV
Грозная стихия

Суденышко Блэка Фиша – «Чайка» – было пришвартовано в самом конце Барбикена, прямо против плиты, возвещавшей вечность о месте, где располагался «Мэйфлауэр» перед тем, как он, загрузившись отцами-пилигримами и подняв паруса, отправился через Атлантику основывать Новую Англию. Несмотря на покрывавшую его грязь и сильно облупившуюся зеленую краску, этот крепкий шлюп с хорошо укрытой рубкой, в которую по приказу моряка проскользнула Марианна, производил успокаивающее впечатление.

– Сиди там и не шуми! Нам надо незаметно прошмыгнуть мимо береговой охраны!

Сам он занялся парусом, и мало-помалу «Чайка» вышла из порта. Но, к величайшему удивлению пассажирки шлюпа, он вместо того, чтобы направиться в открытое море, стал подниматься в устье Тамара в направлении военного порта. Этот странный маневр заинтриговал Марианну. Выбравшись ползком наружу, она зашептала:

– Куда мы идем?

– Я же сказал тебе, что у меня есть дело. Должен сесть еще один пассажир. Теперь ни слова больше… если я тебя услышу, пристукну!

Говоря это, он спустил парус, вытащил громадное весло и, стоя на корме, начал грести бесшумно, но быстро, демонстрируя недюжинную силу. По мере того как удалялись от маяка, непроницаемую темноту только изредка оживлял сигнальный фонарь какого-нибудь корабля. Увенчанная огнем башня выглядела ночью фантастически. Блэк Фиш обогнул ее, чтобы не попасть в трепещущие на черной воде красноватые блики. Ухватившись за борт суденышка, Марианна жадно вдыхала свежий ночной воздух и поглядывала на проплывавшие мимо призрачные холмы за вспыхивающими иногда огоньками. Шлюп медленно поднимался по реке, борясь с течением. Только что начавшийся отлив давал о себе знать усилившимся журчанием воды и плеском волн. Блэк Фиш должен был прилагать невероятные усилия. Но силы ему было не занимать, и он уверенно работал за двоих. К тому же у него должно быть кошачье зрение, подумала Марианна, чтобы находить дорогу в подобных обстоятельствах. Правда, и у нее к этому времени глаза привыкли к темноте и различали отдельные контуры.

Внезапно Блэк Фиш, едва миновав обрушившиеся камни старинного мола, перестал грести, положил весла и пришвартовался к чему-то вроде старого причального кольца. Затем он сел на корму, приставил руки рупором ко рту и трижды крикнул чайкой, причем так естественно, что Марианна была поражена. После этого он стал явно чего-то ждать.

Заинтригованная девушка хотела заговорить, но он пригрозил ей, и, смирившись, она промолчала.

Стало холодней. Окружавшая их местность, темная и молчаливая, была мрачной. Непонятные длинные черные предметы возвышались совсем рядом, похожие на гигантские барки, преграждающие течение Тамара. Теперь не слышно было даже плеска воды. Между шлюпом и неподвижными чудовищами, на которых кое-где горели сигнальные фонари, вода казалась удивительно гладкой и плотной, словно крем. От нее шел легкий запах тины. Не в силах больше сдерживать свое любопытство, Марианна придвинулась к Блэку Фишу и зашептала ему прямо в ухо:

– Что это такое? Где мы находимся?

Моряк протянул руку к темным предметам.

– Понтоны! Ты знаешь, что это такое?

Да, Марианна знала. Она слышала разговоры об этих старых списанных кораблях с зарешеченными люками, в которых английское морское ведомство держало попавших в его жесткие руки моряков Бони.

– Хорошие тюрьмы! – с удовлетворением говорила тетка Эллис. – Но все же слишком мягкие! Говорят, что некоторым удается сбежать оттуда.

Но в таком случае что они тут делают? К чему эта таинственность?

Блэк Фиш продолжал совсем тихо:

– Понтон «Европа», понтон «Сэн-Исидор», понтон «Сэн-Никола» настоящая преисподняя! Они набиты французами. Их там столько, что каждую ночь некоторые околевают от удушья.

Оцепенев, Марианна слышала в голосе гиганта нотки гнева и не могла скрыть удивления.

– Но это же враги! Вы должны были бы радоваться. А похоже, что это вас огорчает.

– Гром и молния! – начал Блэк Фиш, но тут же обуздал себя и сухо заключил: – Я моряк, а не тюремщик, и здесь тоже моряки.

Внезапно Марианна сообразила.

– Вы хотите сказать… что вы поможете одному из них бежать?

– А почему бы и нет? Он такой же, как и ты. Он платит. Тебе тоже я помогаю бежать! Так что оставь свои вопросы при себе. И вообще хватит болтать, а то нас из-за тебя обнаружат. Молчи!

Марианна не настаивала. Ей надо было привыкнуть к мысли, что отныне она такая же девушка, как и другие, даже хуже, ибо ей надо было бежать, прятаться. Ее единственное право было молчать и покорно соглашаться с тем, что ей пошлет судьба… вплоть до грубых окриков жестокого пирата.

Но вскоре ее внимание было привлечено странным явлением. Что-то двигалось по воде, направляясь к ним. Она не могла разобрать, что это было. Снова прозвучал зов чайки, изданный Блэком, и она едва не вскрикнула. Было что-то пугающее, жуткое в этой неопределенной форме, распростертой на воде. Она показала на нее дрожащей рукой и прошептала:

– Там… вы видите?

– Это он. Молчи!

Глаза девушки уже достаточно привыкли к темноте, чтобы она смогла увидеть, что это действительно был человек. Она хотела задать еще один вопрос, но предусмотрительный Блэк Фиш торопливо предупредил ее:

– Понтоны заякорены в тинистом заливе. Мы находимся на границе озера жидкой грязи, смертельно опасной… Если он попытается выпрямиться – тина его засосет…

На этот раз страх заставил молчать Марианну. Расширившимися от ужаса глазами она с непроизвольной тоской следила за мучительным продвижением беглеца. Первый понтон находился не очень далеко, однако расстояние казалось ей громадным. Не исключалась опасность, что бегство будет обнаружено или что холодная вода парализует пленника. Этого человека не должны схватить, иначе и она разделит его участь. Ему должно повезти, чтобы и ее жизнь была спасена… И кроме того, она в глубине души восхищалась мужеством этого человека, который из-за свободы рисковал принять ужасную смерть в клейких глубинах зыбучего ила.

Блэк Фиш больше не обращал на нее внимания. Нагнувшись, он вытянулся вперед, насколько мог, за борт, протянув руку с веслом.

В последний раз раздался крик чайки, затем Марианна услышала, как он шепчет по-французски:

– Сюда, малыш! Еще немного… Ну, вот ты и здесь!

На этот раз она уже не удивилась. Эта ночь была ночью вне времени, вне всякого здравого смысла. То, что старый английский пират свободно изъяснялся на языке Мольера, было, пожалуй, наименьшей из всех странностей. Ни в одной книге никогда не рассказывалось о подобном, даже в «Робинзоне» господина Дефо!

Она услышала звуки прерывистого дыхания, невнятный приглушенный призыв, затем судно накренилось. Блэк Фиш нагнулся, удерживая тяжелое, истекающее липкой грязью тело, словно извергнутое из морских глубин, и положил его на планшир, где оно осталось неподвижным. Если бы человек не дышал так шумно, Марианна посчитала бы его мертвым. Блэк Фиш, не теряя ни минуты, схватил его ноги и потащил к рубке. До Марианны донесся краткий разговор, по-прежнему по-французски:

– Это было не слишком тяжело?

– Нет. Со мной бывало и хуже. Но надо сматывать удочки… Мне кажется, что один шпик заметил мой уход. Боже правый, до чего же холодно!

– Держи, закутаешься там, внутри! Когда просохнешь, я дам тебе одежду. И возьми это. Во фляге ром. А потом постарайся заснуть. Пора отправляться. Прилив скоро закончится.

В самом деле, под днищем шлюпа, частично погрузившегося в ил, Марианна почувствовала дрожание. Впечатление было такое, будто там что-то копошилось. Вновь появился Блэк Фиш. Он отвязал канат, взял весло и с силой оттолкнул судно от старого мола. И вовремя. На понтоне, как блуждающие огни, замелькали факелы. За решетками люков появился свет, обнаруживая жестикулирующие черные тени. Показались силуэты солдат с оружием в руках. Но шлюп, вырванный ударом весла из зыбучего плена, уже попал в открытое течение Тамара. Блэк Фиш греб как бешеный, и с помощью реки суденышко легко бежало. Марианна с восхищением следила, как действует эта необыкновенная человеческая машина, которую представлял собой моряк. Благодаря его усилиям шлюп все ускорял поступательное движение. Он был уже в устье и огибал маяк, когда сзади прогремел пушечный выстрел. Блэк Фиш выругался, теперь уже не понижая голоса.

– Гром и молния! Побег открыт!.. К счастью, поднимается ветер…

Он не просто поднимался, он дул с неистовством, испугавшим Марианну. Сразу исчезли провожавшие их с обеих сторон берега, и морской простор заиграл пенящимися волнами. Блэк Фиш невозмутимо поднял паруса и взялся за руль. Полотно захлопало на ветру и победно надулось. Шлюп рванулся вперед и полетел в открытое море. Никаких преград больше не было. Звуки выстрелов потерялись в свисте ветра. Задыхаясь от напора воздуха, Марианна закричала:

– Мы попали в настоящую бурю!

– Это… буря? – Блэк Фиш засмеялся. – Если бы ты, девочка, попала в настоящую бурю, тебе было бы не до разговоров. Это просто хороший попутный ветер, который отобьет у береговой охраны желание прихватить нас за задницу! И не вздумай говорить, что ты боишься. Я тебя предупреждал.

– А я и не боюсь! – резко возразила Марианна. – В доказательство этого я буду спать здесь.

– В рубке ты можешь лучше устроиться.

– Нет!

С этим она не могла согласиться. В каюте находился неизвестный, бежавший пленный, который мог быть только разбойником, ибо принадлежал к числу ужасных наполеоновских французов. Она сто раз предпочла бы жестокость ветра и холод моря обществу человека, чье присутствие на борту заставило ее ясней представить собственное плачевное положение. Только волей Марианны могла сохраниться дистанция между беглецом и бывшей владелицей Селтон-Холла. К тому же теперь, когда осталось только ожидать появления берегов Франции, накопившаяся усталость пригвоздила ее к месту. Она готова была лечь спать хоть в лужу воды. Давали себя также знать дурманящие пары впервые выпитого ею рома.

– Как хочешь, – заметил Блэк Фиш. – Возьми это и укутайся.

Это оказался кусок парусины, жесткой, но сухой и достаточно плотной, чтобы не пропускать влагу и ветер. С чувством признательности Марианна сделала из него что-то вроде гнезда и забралась внутрь. Затем, свернувшись калачиком, как кошка в корзинке, она положила голову на связку каната, закрыла глаза, и мгновенно сон принял ее в объятия.

Когда Марианна проснулась, перед ее глазами оказалось лицо, на которое можно было смотреть с удовольствием. Тонкие, но мужественные черты окаймляла золотистая бородка. Светлые глаза были в этот момент полны восхищения. Она сначала подумала, что это продолжается сон, который вернул ее в Селтон, в ее еще такой близкий мир. Но мир, в котором существовало это лицо, был далеко от тихой английской провинции. Это был мир мокрый, неистовый, по его серому небу мчались к горизонту тяжелые тучи, кругом летели соленые брызги, увенчанные белой пеной, волны обрушивались непрерывно со всех сторон. Водяной мир, которым правила мощная фигура Блэка Фиша, стоявшего у руля «Чайки». Его громадные руки надежно удерживали судно. Грозный и нелепо величественный, он напоминал Нептуна, порожденного кошмаром.

Мужчина со светлой бородкой протянул руку. Он нерешительно коснулся пальцем влажной щеки Марианны и прошептал, словно не верил тому, что видел:

– Женщина!.. Настоящая женщина? И еще есть?

Громовой смех Блэка Фиша раздался над его головой, заглушая вой ветра.

– Конечно. У Бога их хватает! И достаточно для таких добрых парней, как ты и я! Но эта не для тебя!

– Однако она очень красивая.

– Это точно, но я не могу сказать тебе, что она собой представляет! Она рассказала, что ей надо во Францию, чтобы встретиться с одним молодцом. Но я знаю, что она мне соврала. Пусть меня повесят, если не страх загнал ее сюда. Она боится, она убегает от чего-то. Может быть, от полиции… Без сомнения, это воровка. С такой смазливой мордашкой она свободно могла очистить карманы какого-нибудь милорда и сбежать от него.

Во время всего диалога, который мужчины вели по-французски, Марианна хранила молчание. Но, услышав обвинение в воровстве, она не выдержала. Отбросив укрывавшую ее парусину, она гневно ответила на том же языке:

– Я не воровка, и я запрещаю вам оскорблять меня! Вам было заплачено не за это!

Мужчины от удивления вытаращили глаза. Блэк Фиш даже выпустил из рук руль.

– Как, пигалица, ты говоришь по-французски!

– А почему бы и нет? – сварливо бросила она. – Разве это запрещено?

– Нет… но ты могла бы сказать об этом!

– Не вижу необходимости! Вы же мне не сообщили, что вы говорите тоже на этом языке… и без малейшего акцента! Слово чести, можно присягнуть, что вы француз.

– У тебя здорово подвешен язык, моя девочка, – проворчал Блэк Фиш. – На твоем месте я придержал бы его за зубами, потому что после всего мне ничего не мешает взять тебя за воротник и вышвырнуть за борт! Ты определенно смахиваешь на пройдоху. Кто может поручиться, что ты не шпионка?

Гнев пересилил в Марианне чувство страха…

– Никто, – быстро ответила она. – И если вы хотите бросить меня в море, можете не стесняться… Вы мне окажете услугу. Я жалею только, что обманулась в вас, приняв за контрабандиста. По-видимому, вы просто убийца.

– Тысяча громов и святая кровь…

Красный от ярости Блэк Фиш оставил руль и рванулся к девушке. Рискуя самому оказаться за бортом, беглый с понтона бросился между ними, решительно отталкивая гиганта, который остановился с занесенной рукой.

– Спокойствие, Никола, ты что, чуть-чуть тронулся? Разве ты не видишь, что это проказливая девчонка?

Затем, обернувшись к Марианне, он ласково спросил:

– Сколько тебе лет, малышка?

– Семнадцать, – против воли ответила она и тут же добавила: – Почему вы называете его Никола?

Юноша рассмеялся, показывая крепкие и чистые белые зубы.

– Потому что это его имя. Не думаешь же ты, что его при крещении называли Блэком Фишем! А ты, как тебя зовут?

– Марианна.

– Красивое имя! – оценил он. – А как дальше?

– Никак! Марианна, и все! И вообще какое вам до этого дело? Я же ничего у вас не спрашиваю!

Приняв независимый вид, он отдал ей церемонное приветствие, которое из-за великоватой одежды, заимствованной у Блэка Фиша, выглядело очень комично.

– К вашим услугам Жан Ледрю. Я родом из Сен-Мало… и я моряк Сюркуфа! – добавил он с наивной гордостью, не ускользнувшей от Марианны.

Если бы он был сыном короля, он не мог бы говорить с большей надменностью. Она не знала, кто такой этот Сюркуф, но почувствовала внезапную симпатию. Улыбнулась ему и затем сказала:

– Насколько я понимаю, вы принадлежите к числу людей Корсиканца!

Он выпрямился, слегка нахмурив брови и бросив на девушку слегка обиженный взгляд.

– Сюркуф служит ему, а я служу Сюркуфу. Должен добавить, что, упоминая его, мы говорим: Император!

Не добавив больше ничего, он отошел к Блэку Фишу, и Марианна, поняв, что она, очевидно, оскорбила его убеждения, внутренне укоряла себя за неловкость. Какая необходимость была у нее демонстрировать свою антипатию к человеку, которого он так торжественно назвал Императором? Он был француз, и она оказалась в его власти, ибо, к ее величайшему удивлению, Блэк Фиш вел себя не так, как следовало доброму англичанину. Во время их короткой стычки он и глазом не моргнул, невозмутимо поглядывая на море. А был ли он в действительности англичанином? Его французский выговор позволял в этом усомниться.

Предоставленная сама себе Марианна попыталась снова закрыться в своем гнезде из влажной парусины и заснуть, но не смогла… Попавшее на зыбь Ла-Манша судно жестоко качало. Серые волны вздымались за бортом, словно желая поглотить шлюп. Горизонт исчез. Не стало морских птиц. Ни берега, ни малейшей скалы не было видно. Только водяной простор, по которому вслепую неслась «Чайка» с надутыми до предела парусами. Вдруг Марианна закрыла глаза и поползла к борту, сраженная отвратительной тошнотой. Ей показалось, что она умирает, что все вокруг нее рушится и что ее желудок повторяет каждое движение судна. Она никогда не болела и теперь не могла понять, что с ней происходит. Она хотела выпрямиться и опереться о борт, но новый приступ согнул ее и бросил на пол, лишенную всяких сил.

Она почувствовала, как чьи-то руки ухватили ее и подняли. Что-то холодное приложили ей ко рту.

– Плохи делишки, а? – раздался у ее уха голос Жана Ледрю. – Выпейте, вам полегчает.

Она узнала терпкий, душистый аромат рома и машинально сделала глоток, но ее пустой желудок возмутился против алкоголя. Оттолкнув поддерживающие ее руки, она с воплем бросилась к борту и высунула голову наружу. На протяжении нескольких отвратительных мгновений Марианна забыла всякое достоинство, пока спазмы выворачивали ей желудок наизнанку. Она не обращала никакого внимания на водяные плюхи, которыми угощало ее море. Впрочем, они ее немного взбодрили. Бедняга вцепилась в борт, в то время как Жан удерживал ее сзади, чтобы она не свалилась в воду. Когда отчаянная тошнота немного успокоилась, она хотела вернуться назад и, если бы бретонец не поддержал ее, наверняка упала бы. Очень осторожно, прямо с материнской нежностью он уложил ее на парусину и укрыл. До нее донесся, словно сквозь вату, голос Блэка:

– Ты не должен был давать ей пить. Ей бы поесть не мешало.

– Это самый великолепный приступ морской болезни, который я когда-либо видел, – заметил Жан. – Меня удивит, если она сможет проглотить хотя бы орешек.

Но Марианна не собиралась принимать участия в разговоре. Она рада была передышке, которую предоставила ей эта внезапная ужасная немочь, и, едва дыша, следила за малейшими изменениями в своем организме. Впрочем, это недолго продолжалось. Через несколько минут тошнота вернулась, и Марианна оказалась во власти морской болезни.

Когда опустилась ночь, зыбь сменил шторм, и странное дело – тошнота у Марианны прекратилась. Движения судна сделались такими неистовыми, что положили конец отвратительным содроганиям ее желудка. Она выплыла наконец из бесконечных страданий, в которые превратился для нее этот адский день. Но только для того, чтобы подвергнуться новому испытанию, на этот раз страхом.

Выскользнув из тесной каюты, куда ее уложил Жан Ледрю, чтобы хоть немного уберечь от воды, девушке почудилось, что мир обрушивается ей на голову. Море кипело со всех сторон под темным небом, по которому неслись аспидно-черные тучи. Судно со спущенными парусами плясало, как пробка в кипящей воде. Время от времени оно погружалось в стену сплошного тумана, то ли рожденного небом, то ли бешенством моря. Затем «Чайка» вылетела на простор только для того, чтобы тотчас опять погрузиться в зловещую мглу. Было такое ощущение, словно гигантская рука, схватившая маленький шлюп, чтобы бросить, как мячик через бурю, на минутку отпускала его и вновь брала, пытаясь бросить еще дальше.

Но больше всего испугал Марианну вид обоих мужчин. Сквозь связки такелажа, подпрыгивавшие по бортам шлюпа, она разглядела Блэка Фиша, прикованного к рулю, согнувшего спину, чтобы бороться с обезумевшим ветром. Жан со своей стороны кончал убирать паруса, несмотря на ослеплявшую его воду. Оба промокли до нитки, но не обращали на это внимания. Зато их сморщенные напряженные лица выражали сильное беспокойство.

Блэк Фиш заметил девушку и прорычал, перекрикивая ветер:

– Оставайся в каюте! Нечего здесь делать! Ты помешаешь маневрировать, и тебя может снести за борт!

– Я задыхаюсь там, – крикнула она, – и предпочитаю остаться здесь!

Жан прыгнул к ней, крепко обнял и попытался, несмотря на ее сопротивление, затолкать внутрь. Но она так вцепилась в него, что его усилия были напрасны.

– Прошу вас, разрешите мне остаться с вами… Одной так страшно.

Обрушившийся на них водопад оборвал ее слова. В одну секунду она промокла с ног до головы, но только крепче прижалась к своему товарищу по несчастью. В тот же момент у них вырвался двойной крик ужаса. Туман немного рассеялся, открывая справа от форштевня чудовищную, головокружительной высоты скалу. Вопль рулевого отозвался эхом на их крик.

Непроизвольно Жан прижал Марианну к себе. Убежденная, что их последний час настал, девушка закрыла глаза и спрятала лицо на плече у бретонца. Объятия юноши были такими крепкими, такими успокаивающими, что она с удивлением обнаружила, как ее страх исчезает. В этот момент она готовилась умереть в объятиях неизвестного, но, в сущности, это было не так уж и важно. Ведь если ей суждена бессмысленная гибель, может, и лучше, что это произойдет так. Ей так хорошо на этой мужской груди… К тому же то ли ей почудилось, то ли в самом деле теплые губы прижались к ее виску.

Но ожидаемого столкновения не произошло. Ведомое уверенной рукой Блэка Фиша маленькое судно так резко легло на борт, что Марианна и Жан не удержались на ногах и покатились по планширу. Марианна открыла глаза. Поблескивающая стена рифа медленно скользила мимо борта шлюпа. Позади девушки моряк сыпал проклятиями с прямо пропорциональной перенесенному страху силой.

– Что это, однако, было? – спросил он у Блэка Фиша.

– По-моему, Дуврские скалы, – ответил тот. – Я и не предполагал, что мы так близко от них. Мы дешево отделались!

Чтобы взбодрить себя, он вытащил бутылку рома и сделал несколько добрых глотков, прежде чем снова взяться за управление шлюпом, который, миновав скалы, погрузился в очередную порцию вязкого тумана. Но Жан был неспокоен и не скрывал этого.

– Как могло случиться, что мы забрались сюда? Ведь это не наша дорога.

– Делалось то, что было в силах, – пробурчал Блэк Фиш. – Моя буссоль испорчена. Я плаваю по исчислению.

– Тогда да хранит нас Дева Мария и святая Анна д'Орэй!

Благочестивое пожелание затерялось в вое ветра, удвоившего в этот момент свою силу. Порывы его забивали дыхание Марианне, и Жан решительно увлек ее с собой в тесную каюту. Блэк Фиш, этот Атлант, удерживающий небо на плечах, остался один лицом к лицу с бурей.

– Корабль справа по борту! Мы спасены!

В голосе Блэка Фиша звучали нотки торжества и облегчения. Марианна и Жан ответили ему ликующими возгласами. Уже несколько часов их несло вслепую сквозь дождь и ветер. Положение «Чайки» было более чем критическое. В нескольких кабельтовых мрачные Дуврские скалы. Подводный риф повредил руль. При попытке поднять паруса они были сорваны, а мачта сломана сильным порывом ветра. Слепое парализованное судно пошло по воле ветра и течений. Для Марианны худшим испытанием было увидеть, как Блэк Фиш оставил руль и пришел расположиться рядом с ней и Жаном. С момента их отплытия она привыкла видеть в гигантском моряке своего рода водяное божество, управляющееся равно хорошо как со своим судном, так и с самим морем. Судно было крепким, но буря сильно повредила его; человек казался непоколебимым, однако и он ослабел. Глубокая тоска заставила ее спросить у него:

– Больше ничего нельзя сделать?

Моряк пожал плечами и недовольно пробурчал:

– А что я еще могу сделать? Грести? Попробуйте, если это вам улыбается. У меня же нет средства заставить двигаться это проклятое судно. Предоставим все воле провидения.

И он с раздражением надвинул на глаза свою курьезную промокшую шляпу, словно собирался спать. Но взгляд его из-под источавших воду полей оставался настороже. Он тотчас заметил сигнальный кормовой фонарь корабля, который в их теперешнем положении представлялся благословением неба.

– Мы спасены, – повторяла Марианна, чувствуя, что никак не может успокоиться. – Спасены!

Но Жан тут же охладил ее пыл:

– Посмотрим. Прежде всего надо узнать, чей это корабль. Может быть, это пират и нас откажутся взять на борт. Мы не представляем собой ценной добычи. А может быть, это англичанин и меня вернут на понтоны.

Но она отказалась верить, что в такую темную, такую ужасную ночь капитан корабля сможет быть таким бессердечным, чтобы отказать в спасении трем несчастным пассажирам рыбацкого суденышка. Горящими от соли глазами, настолько привыкшими к непрерывному купанию, что она уже не могла представить себе, что существует что-нибудь сухое, девушка страстно вглядывалась в двойную звезду, пляшущую в темноте, вызывая в памяти большие корабли, которые она видела в Плимутском порту – мощные и успокаивающие, как теплая таверна в глухом углу зимнего замерзшего леса. И ей так хотелось избавиться от этого ада воды, ветра, холода и страха! В эти минуты тяжелых испытаний она почувствовала себя испуганным ребенком, ищущим любую протекцию, любую помощь, любую надежду, чтобы уменьшить страх и холод.

– Ветер несет нас к нему, – заметил Блэк Фиш, который, опершись о борт, вглядывался в ночь. Почти тотчас он снова подал голос:

– Мы должны находиться около порта. Я вижу правей другой свет.

У него перехватило дыхание, и он замолчал, в то время как Марианна, ужаснувшись, со стоном бросилась на грудь Жану. Ночь неожиданно посветлела, и у правого борта с бешеной скоростью промелькнуло очертание подводной скалы, затем другой… Беспомощный шлюп несло по ветру. Огни корабля приближались с головокружительной быстротой. Вскоре его темные очертания возникли на фоне неба. Вдруг лунный свет пробился между тучами и упал на кипящую воду. Вырисовался мрачный облик большого торгового корабля, раскачиваемого вспененной водой, которая со свистом проносилась под ним. На черных, как обгоревшие деревья, мачтах трепетали обрывки парусов. И тут же стали видны громадные поблескивающие скалы фантастических форм, среди которых плясал второй источник света, принятый Блэком Фишем за портовый сигнал. От рева Жана Ледрю у Марианны чуть не лопнули барабанные перепонки.