Текст книги "Коллекция Кледермана"

– Моя удача? Моя жизнь разбилась вдребезги, жена меня презирает с такой же силой, с какой ненавидит, и, возможно, уже нашла мне замену! Кстати, в лице мужчины, который попытался меня убить!

Поняв, что время для приятных шуток закончилось, Адальбер подвинул стул поближе к кровати и сел.

– Я не думал, что дело так быстро дойдет до объяснений, но мне следовало понимать, что ты не станешь оттягивать этот момент. Что ты увидел, когда выбрался из замка?

– Мужчина позвал мою жену, и она побежала к нему. Они поцеловались и уехали вместе, больше ничего я уже не видел…

– Я бежал следом за тобой и почти все это видел.

– Ты знаешь, откуда стреляли?

– Не из машины, разумеется, но стрелок был где-то рядом.

– Твои выводы?

– Пока никаких, но я решил найти стрелявшего. Впрочем, мне бы хотелось знать, как мужчина с автомобилем…

– Полагаю, мы можем называть его Гаспаром Гринделем, не рискуя ошибиться!

– Упрямый влюбленный, который управляет в Париже филиалом банка твоего тестя? Это было бы вполне логично, если исходить из того, что именно ему доверили собрать деньги и, возможно даже, их привезти. Но куда более сложным, как мне кажется, было следовать за машиной похитителей Лизы… И это было очень опасно! Да еще и стрелка брать с собой? И сделать все это так, что их никто не заметил? Для этого нужна не только хитрость. Это должен быть ас-водитель с глазами кошки…

– Что касается умения водить машину, то Гаспар именно ас! Это его страсть, каждый год он участвует в 24-часовой гонке в Ле-Мане. Однажды он даже выиграл!

– И Лиза предпочла себе этого героя?

Вошла медсестра и прервала диалог.

– Я пустила вас на десять минут! И при условии, что вы не станете его утомлять! – сурово напомнила она.

– Едва ли я пробыл здесь намного дольше, и я уже ухожу! Что же касается усталости, думаю, я поправил настроение нашему больному…

– В любом случае, попросите дам из семьи соблаговолить подождать до завтра.

– О нет! – простонал Альдо.

– О да! Мне не следовало разрешать вашему другу входить, но так как он практически живет в вестибюле больницы, я его пожалела!

– Он внушил вам жалость? Такое с ним случается впервые!

– Всегда что-то бывает первый раз! – парировал Адальбер с порога. – Будем благоразумными! До завтра… И еще раз спасибо!

Вернувшись в гостиницу, Адальбер поспешил сообщить радостную новость. Альдо пришел в себя и на этот раз окончательно. Доктор Лермитт гарантировал, что теперь он непременно поправится.

– С завтрашнего дня вы сможете видеться с ним, сколько пожелаете! А где же Мари-Анжелин?

– А вы как думаете? В соборе, естественно. Его великолепие показалось ей единственно достойным местом для вознесения молитв. Кроме того, она желает познакомиться со святым Гатьеном, который является покровителем собора. А вдруг он сможет ей помочь? – Адальбер не сумел удержаться от смеха:

– Да, это вполне в ее духе! Есть ли новости из Венеции? Лиза до сих пор не вернулась?

Лицо госпожи де Соммьер помрачнело.

– Нет. Зато мы знаем, где она.

– В Вене, должно быть? Рядом с детьми?

– Нет, она в Цюрихе! Ги Бюто сказал мне по телефону, что она прибыла туда позавчера и как раз вовремя. Ее положили в больницу…

– Боже мой! Несчастный случай?

– Да, и неожиданный: Лиза была на шестом месяце беременности. Она упала и потеряла ребенка. Не стану скрывать от вас – тем более что Альдо теперь вне опасности, – что я намерена туда поехать. В Цюрихе я не задержусь, потому что Альдо должен выздоравливать в моем доме, но, возможно, моя поездка поможет мне все уладить.

– Едва ли Лиза сможет убежать от вас, находясь в клинике!

– Адальбер! – возмутилась маркиза. – Как вы можете быть до такой степени бесчувственным? Потеря ребенка, пусть даже не рожденного, это истинная трагедия для женщины! Особенно для Лизы, в которой так развиты материнские чувства! Я лишь надеюсь восстановить мир в этой семье, совместная жизнь которой дала трещину. Только бы не опоздать! Мы с План-Крепен немедленно возвращаемся в Париж, а завтра поедем в Цюрих.

– Вы знаете, в какой больнице Лиза?

– Нет, но мы это выясним!

– А что мне говорить Альдо? Он жалел о том, что не увидел вас сегодня! Если вы не придете к нему завтра…

– Скажите, что я простудилась, кашляю, чихаю, и визиты в больницу мне запрещены. В любом случае, наше отсутствие не продлится долго, мы только туда и сразу же обратно… А, вот и вы! – добавила тетушка Амели, приветствуя вернувшуюся План-Крепен. – Спуститесь вниз и узнайте, в котором часу отправляется поезд в Париж, а потом возвращайтесь и собирайте чемоданы.

– Мы уезжаем? – простонала разочарованная старая дева. – Но почему? Альдо…

– Выкарабкался, как сказал доктор Лермитт. Адальберу позволили его увидеть в знак особого расположения, а мы смогли бы его навестить только завтра. Но у нас есть неотложное дело.

– Мы едем в Венецию?

– Нет, в Цюрих, где у Лизы только что случился выкидыш. Так что завтра вечером нам нужно быть там!

– Понимаю! Должна ли я предупредить в гостинице, чтобы комнаты оставили за нами? Ведь мы же вернемся, не правда ли?

– Естественно! И с утешительными новостями! Во всяком случае, я на это надеюсь…

– Если хотите, я могу поехать с вами! – предложил Адальбер.

– Ни в коем случае! Кто же останется с Альдо? Полина уехала… А этот старый безумец Юбер проводит время с Уишбоуном к их общему удовольствию, между делом пытаясь обратить техасца в религию друидов. Рыбак рыбака видит издалека! Но почему вы хотите нас сопровождать?

– Потому что слишком много поездок и слишком много волнений. И вы неважно выглядите, вот так! – ответил Адальбер.

– Только не начинайте разговоры про мой возраст, или я вышвырну вас вон! Признаю, что нам всем был нанесен удар, но, поверьте мне, я держусь. А так как жизнь Альдо теперь вне опасности, то одной тревогой стало меньше. Кроме того, я не боюсь путешествий, и вам об этом отлично известно! И, наконец, надо пользоваться тем, что Лиза тоже прикована к постели. Поверьте, ничто меня так не поддерживает, как надежда помирить этих двоих! Если поедете еще и вы, то это будет уже делегация. Вы понимаете?

– Думаю, да! И у вас есть ударная сила в лице Мари-Анжелин! Я провожу вас на вокзал… и буду молиться святому Христофору! Это ведь он покровительствует путешественникам?

– Именно он! План-Крепен как-то особенно к нему привязана…

На следующий день вечером обе женщины вышли из поезда в Цюрихе и отправились в гостиницу «Бор-о-Лак», в которой всегда останавливалась семья. Они любили ее не только за комфорт, но и за элегантный декор XVIII века и особенно за роскошные сады, которым тонкая пелена снега, выпавшего в конце дня, добавляла романтического очарования… Но в этот вечер ни маркиза, ни ее компаньонка этого не заметили. Поездка оказалась более долгой, чем они предполагали, из-за непредвиденной задержки на запасных путях, когда они пропускали официальный поезд. В результате обе были без сил. Они поужинали в своих апартаментах, потом легли спать, и госпоже де Соммьер даже не потребовалось чтение нескольких страниц перед сном. Едва коснувшись головой подушки, они заснули, не обменявшись и дюжиной слов.

За ранним завтраком они решили, как им поступить, чтобы увидеть Лизу без свидетелей, если это, конечно, окажется возможным. Во время телефонного звонка в Венецию выяснилось, Ги Бюто лишь сообщили о несчастье, но не упомянули о клинике, в которую отвезли молодую женщину. Трубку быстро повесили, и, по словам Ги, голос – незнакомый! – принадлежал мужчине, но это не был Мориц Кледерман, отец Лизы.

– Иными словами, это мог быть кто угодно, – заметила маркиза, ставя на стол пустую чашку из-под кофе.

– Дворецкий, возможно?

– Вы бредите, План-Крепен? Слуги так вышколены, что они не способны действовать так грубо! Я склонна думать, что это был кузен Гаспар… Если мы попадем на него, он вполне способен выгнать нас вон!

– Мы думаем, что он не отходит от двери Лизы?

– Вполне возможно. Сходите вниз, позвоните в банк Кледермана, попросите соединить вас с его секретарем и договоритесь о встрече с хозяином. Насколько мне известно, у нас нет никаких причин таиться. Особенно от него! Кледерман человек холодный, но учтивый, и до недавнего времени, во всяком случае, он любил Альдо. Мне кажется вполне логичным немного побеседовать с ним, исходя из того принципа, что лучше говорить с Господом, чем с его святыми! Но вам это известно лучше, чем мне! Идите!

Десять минут спустя План-Крепен вернулась. Банкир уехал в Лондон и вернется лишь через несколько дней.

– Решительно, звезды к нам неблагосклонны, если говорить словами моей покойной тетушки Альфреды, которая всегда консультировалась с зодиаком и в сотню раз лучше гадала на картах, чем госпожа де Тэб![1]1
  Знаменитая ясновидящая. (Прим. автора.)


[Закрыть]

– Как бы мне хотелось с ней познакомиться! – с сожалением проговорила План-Крепен.

– В этом я ни минуты не сомневалась! Но смею вам напомнить, что церковь осуждает деятельность такого рода. Но я надеюсь, что Господь, ум которого превосходит ум его слуг, принял ее с распростертыми объятиями, потому что она была самым милым и самым щедрым созданием…

– Не вернуться ли нам к нашей проблеме? Мне кажется, мы отвлеклись!

– Верно! Возьмите такси, поезжайте в особняк Кледермана и допросите с пристрастием дворецкого Хайнриха! Он знает нас обеих и не осмелится не дать вам адрес клиники!

Через несколько минут Мари-Анжелин уже ехала в такси по направлению к району Голденкюсте, Золотому берегу, украшением которого была резиденция Кледермана, исполненная решимости не возвращаться с пустыми руками. И удача явно была на ее стороне. Из-за снега автомобиль ехал медленно, и у План-Крепен было время заметить выходящего из цветочного магазина мужчину с внушительным букетом пурпурных роз. Она без труда узнала в нем Гаспара Гринделя. Мари-Анжелин сразу же попросила водителя остановиться и, проследив взглядом за цветами, она увидела, как он исчез в сверкающей спортивной машине, и сразу же указала на нее таксисту:

– Вы видите эту красную штуку?

– «Бугатти»? Только слепой бы ее не увидел!

– И вы сможете следовать за ней так, чтобы вас не заметили?

– Легко, если она не поедет слишком быстро. А из-за снега авто едва ли наберет большую скорость.

Взревел мощный мотор, и автомобиль действительно поехал с умеренной скоростью. Но когда машины въехали в Голденкюсте, Мари-Анжелин нахмурилась.

Но тревога была мимолетной. «Бугатти» миновала импозантный особняк, проехала еще около полукилометра и свернула в сады с прямыми, как стрела, аллеями. Это была клиника Моргенталя.

– Великолепно! – План-Крепен оценила мастерство таксиста. – Теперь вы можете отвезти меня в гостиницу!

В отличие от своего парижского собрата, который наверняка отпустил бы какое-нибудь замечание, швейцарец проехал еще метров сто, выполнил безупречный разворот и довез свою клиентку до места назначения. За это она отблагодарила его внушительными чаевыми.

– Готово! – объявила она госпоже де Соммьер. – Я знаю, где она, и мне не пришлось никого расспрашивать. Кузен Гаспар привел меня прямиком в клинику.

– Он все еще там?

– Почему нам хочется, чтобы он так быстро отказался от своей роли благородного рыцаря? Он нес целую охапку роз. Красных, как и положено! Цвета страсти.

– Лиза предпочитает белые розы. Пожалуй, он не слишком хорошо ее знает! Цветочный магазин далеко?

– В двух шагах.

– Отправляйтесь туда и закажите белые розы…

– Мы намерены добавить к войне Алой и Белой роз[2]2
  Речь идет о братоубийственной войне XV века в Англии между домом Йорков (белая роза) и домом Ланкастеров (красная роза). (Прим. перев.)


[Закрыть] эпизод на территории Швейцарии? Победила белая роза Йорков. И это счастливое предзнаменование! Тем более что Альдо и Адальбер когда-то нашли бриллиант, который ее символизировал! Хуже то, что позже красная роза все-таки набралась сил и окончательно заняла трон.

– Но после долгого перерыва! Идите и закажите цветы!

Во второй половине дня дамы забрали цветы, которые Мари-Анжелин заказала и попросила доставить в гостиницу, и такси – машина оказалась той же самой, что и утром, которая доставила женщин в клинику. На этот раз автомобиль въехал на территорию и довез пассажирок до входа, где словно во дворце дежурил швейцар в галунах… Не без удовольствия Мари-Анжелин отметила, что никаких красных «Бугатти» на стоянке не было.

Тетушка Амели твердыми шагами подошла к администратору.

– Я хотела бы повидать княгиню Морозини, – сказала она. – В какой она палате?

Администратор заполняла какую-то карточку и ответила, не отрываясь от работы:

– Княгиня не принимает. Посещения запрещены!

– Ей настолько плохо? Но сегодня утром она принимала господина Гаспара Гринделя, своего кузена! А я ее тетушка, маркиза де Соммьер, и я прошу вас проводить меня к ней!

Женщина наконец соизволила поднять глаза, внимательно посмотрела на даму с королевской осанкой в манто и токе из соболя, покраснела и торопливо проговорила:

– Прошу простить меня, госпожа маркиза! Я вас провожу. Прошу вас следовать за мной! – добавила она, забирая цветы у Мари-Анжелин и передавая их другой медсестре. Администратор провела дам по широкому коридору, в котором стояли несколько кресел. План-Крепен устроилась в одном из них, приготовившись ждать.

В белой, словно ледяной дом эскимосов, палате, где пурпурные розы Гаспара казались каплями крови, лежала Лиза. Веки ее были опущены, руки вытянуты вдоль тела, она была так похожа на надгробный памятник в соборе, что госпожа де Соммьер нахмурилась и стала очень суровой.

– Лиза! – окликнула маркиза.

Молодая женщина вздрогнула, повернула голову, посмотрела на нее, но улыбка не тронула ее губ.

– Тетушка Амели? Я же специально попросила, чтобы ко мне не пускали посетителей…

– За исключением вашего кузена Гаспара? – парировала старая дама, указав на цветы движением головы. – Раньше вы были любезнее, моя дорогая. Женщина моего возраста, которая только что проделала утомительный путь, заслуживает, чтобы с ней, по крайней мере, поздоровались, не так ли?

– Конечно! Простите меня. Здравствуйте, тетушка Амели! Но я хотела бы предупредить вас, что вы напрасно теряете время и могли бы избавить себя от этого «утомительного пути». Нетрудно догадаться, за кого вы приехали заступаться. Альдо для меня умер!

– К счастью, не совсем, иначе меня бы здесь не было. Но это может произойти в любой момент. Не так легко оправиться, получив пулю в голову!

– Пулю в… И вы здесь?

Лиза приподнялась в постели и, опершись на локоть, огромными тревожными глазами смотрела на маркизу.

Старая дама бесстрашно продолжала:

– Я бы предпочла быть сейчас в больнице в Туре рядом с ним. Его единственный шанс выжить и не стать идиотом – это почти волшебные руки доктора Лермитта, хирурга, который его оперировал. Тогда я подумала, что я должна приехать и сама рассказать вам об этом, пусть даже вы его ненавидите. Тем более что вы только что сами пережили тяжелое испытание…

Открылась дверь, и в палату вошла медсестра с белоснежными розами в вазе, которые она поставила рядом с красными…

– Вы принесли мне цветы?

– Я полагаю, это нормально, когда человек находится в больнице? И я знаю, что вы любите белые розы… Во всяком случае, раньше вы их любили!

– Спасибо! А что вы сделали с Мари-Анжелин? Вы могли бы послать ее вместо того…

– … чтобы утомлять этот старый каркас? Я не хотела просить ее об этом из-за ее несколько грубоватой манеры сообщать новости. Но не сомневайтесь, она недалеко, здесь рядом, в коридоре, где, должно быть, грызет ногти.

– Должна признать, что во все это я верю с трудом…

– Это хотя бы честно! Вы с трудом верите, что мы обе приехали сюда, оставив вашего мужа в одиночестве на пороге смерти? Он не один. Адальбер от него не отходит… и главный комиссар Ланглуа тоже. Кстати, он не попросил вас приехать и ответить на его вопросы из-за вашего состояния. Впрочем, он, возможно, приедет к вам сам!

– Чтобы меня допросить? Почему? Потому что я не сочла возможным оставаться в этом ужасном замке, где я едва не погибла?

– Ланглуа, разумеется, хотел бы вас выслушать, но речь не об этом!

– А о чем же?

– Об автомобиле, который вас ждал, и о том человеке, который был за рулем. Как он мог туда приехать, если люди, которые привозят выкуп, ставят под угрозу жизнь заложников, когда за ними следуют третьи лица?

– Я не подозревала о том, что моему кузену Гаспару удалось последовать за похитителями после того, как один из его служащих отправился на вокзал, чтобы передать деньги. Но если его присутствие оказалось для меня наиприятнейшим сюрпризом, все остальное таковым не являлось. Гаспар самый лучший водитель из всех, кого я знаю, а его великолепное зрение позволяет ему ехать ночью с выключенными фарами. Если комиссар Ланглуа желает поговорить со мной об этом, то ему нет нужды приезжать сюда: вы сможете повторить ему мой рассказ!

– Не думаю, что этого ему будет достаточно. Разумеется, его заинтересует тот факт, что ваш кузен отправился в Круа-От, но он хочет поймать стрелявшего.

– Стрелявшего? Того, кто ранил…

– Возможно, смертельно, вашего мужа!

Молодая женщина вдруг покраснела до корней волос и снова откинулась на подушки.

– Вы же не собираетесь обвинить Гаспара в убийстве… совершенном у меня на глазах?

– Нет. Даже если теперь вы ненавидите своего мужа, я не верю, что вы позволили бы вашему кузену стрелять. Или я ошиблась в вас… Ланглуа полагает, что стрелок либо приехал вместе с господином Гринделем, либо выполнял его приказ…

– Но это безумие! Я…

– Позвольте мне продолжить! Дело в том, что пуля была выпущена человеком, находившимся совсем рядом с автомобилем, и вы не могли не заметить его.

– Как только я встретилась с Гаспаром, мы сразу уехали. Шум мотора, конечно же, помешал нам услышать выстрел!

Госпожа де Соммьер грустно рассмеялась.

– Чтобы заглушить выстрел, нужен был бы мотор пятитонного грузовика… Итак, я вас предупредила.

– И вы проделали такой путь лишь для того, чтобы сказать мне об этом?

– Не только! Я привезла вам письмо.

– Мольбы Альдо о прощении? Напрасный труд. Я не стану это читать!

– Подумайте головой, черт побери! Альдо не может даже открыть глаза, какие там письма…

Вынув из муфты длинный голубой конверт, маркиза не выпустила его из пальцев.

– Нет, это Полина Белмон перед отъездом на родину попросила меня передать его вам… лично в руки.

– Прошу вас, положите письмо на стол. Я догадываюсь, о чем идет речь. Ей не терпится заплатить свою часть выкупа!

– Ошибаетесь, этим занимается ее брат. И я настоятельно прошу вас прочесть письмо сейчас! Я ознакомилась с его содержанием, и оно может очень помочь вам!

– Вы полагаете? Я в этом сомневаюсь. Эта женщина все разрушила!

– Она ничего не разрушила, именно это она и пытается вам объяснить. Полина признается в глубокой любви к вашему мужу, но честно признает свое поражение. Ну же, Лиза! Прочтите письмо! Или вы хотите, чтобы я прочла его вам сама?

– Нет! Вы прочтете слишком хорошо и сумеете заставить меня расплакаться от умиления! Дайте мне письмо!

Вскрыв конверт, госпожа де Соммьер передала его Лизе и стала наблюдать за ней. Но по обычно такому живому лицу бледной молодой женщины невозможно было что-то понять. Наконец, закончив читать, Лиза сложила письмо, положила его в конверт… и сунула конверт под подушку. Это удивило тетушку Амели, но она воздержалась от комментариев. Лиза сама возобновила разговор:

– Что ж, вы выполнили поручение…

Слово не понравилось старой даме:

– Я не посыльный при миссис Белмон. Скажем так, я согласилась передать вам письмо. В любом случае, я бы приехала, чтобы узнать о вашем самочувствии. И чем дольше я смотрю на вас, тем больше тревожусь. Потеря не рожденного ребенка это всегда суровое испытание. Я когда-то это пережила, но я достаточно быстро оправилась и…

– … и вы удивлены тем, что я все еще нахожусь в клинике?

– Я бы не осмелилась так выразиться.

– Дело в том, что я не смогу больше иметь детей.

– Поверьте, я этим опечалена, но у вас уже есть трое детишек. Прекрасная семья, не так ли?

– Я бы хотела иметь больше! Я обожаю детей…

При этих словах лицо Лизы засветилось, и на нем появилось нежное выражение. Маркиза поморщилась.

– Если их отец все же умрет, вам не кажется, что троих сирот достаточно? Если только вы не собираетесь снова выйти замуж сразу после похорон… – безжалостно закончила она.

Результат оказался почти таким, на какой она рассчитывала. Лиза разрыдалась и отвернулась от нее. Посетительница позволила ей поплакать от души, надеясь, что эти слезы унесут с собой хотя бы часть горечи, отравлявшей молодую женщину. Когда рыдания стихли, госпожа де Соммьер нагнулась к Лизе и обняла ее за плечи.

– Только не думайте, что я стала вашим врагом. Я вас понимаю и по-прежнему люблю вас. Перед уходом мне бы хотелось, чтобы вы ответили на один-единственный вопрос: вы все еще любите Альдо?

Молчание показалось маркизе вечностью. Потом она услышала вздох:

– Я не знаю… Я больше ничего не знаю… Но это ему следовало бы спрашивать об этом!

– Если он выживет, то непременно сделает это. Впрочем, ответ можно узнать из письма миссис Белмон. Она очаровательная женщина, но признает вашу силу и ваше влияние на Альдо. Зажечь чувства мужчины и завоевать его сердце – это долгий путь, который миссис Белмон никогда не преодолеет!

– Что вы об этом знаете? Что знает об этом она сама? Вы забываете о том, что я познакомилась с Альдо до того, как он установил с вами привилегированные отношения. Пока он не влюбился в меня, я была немым свидетелем его страстей и влюбленностей в женщин, которые в подметки не годились этой американке. Она одна опаснее, чем все остальные вместе взятые…

– Вы не отвечаете на мой вопрос. Вы все еще любите его?

Маркизе не суждено было этого узнать. Дверь палаты распахнулась, и в комнату без стука вошел высокий рыжеволосый мужчина с легкой сединой в волосах, крепко скроенный, определенно швейцарец. Никаких сомнений, это был кузен Гаспар!

Его голубые, явно сердитые глаза встретились с глазами маркизы, но он не произнес ни слова. Подхватив вазу с белыми розами, он вышел вместе с ней прежде, чем кто-то из двух женщин успел вмешаться.

Дверь снова открылась, но на этот раз это была План-Крепен.

С не меньшей решимостью она взяла вазу с красными розами.

– Сожалею, Лиза! – сказала она с гримасой, с трудом напоминавшей улыбку, – но от нас просто так не отделаешься! Я оставлю эти цветы от вашего имени в первой же часовне, которая встретится нам по пути. Совершенно очевидно, что наш визит затянулся. Пора возвращаться!

Ошеломленная на мгновение госпожа де Соммьер встала.

– Она права. Я, пожалуй, сказала вам все, что хотела. Будущее принадлежит вам. Одно только слово: если ваш муж выживет, он будет выздоравливать в моем доме… где вас примут как родную. Вы никогда не переставали быть членом семьи…

Маркизу прервал возмущенный голос кузена, который вернулся и столкнулся нос к носу с План-Крепен:

– Это мои розы! Кто вам позволил?

– Вы же взяли наши? Так что теперь не жалуйтесь! Это честно, как мне кажется…

– Я принесу другие!

– Это ваше дело! А пока позвольте мне пройти!

Тон был настолько властным, что мужчина машинально повиновался и даже открыл дверь перед Мари-Анжелин. Госпожа де Соммьер наклонилась, чтобы поцеловать Лизу, но та отвернулась.

– Нет! Прошу вас, не нужно… У меня будет ощущение, что это поцелуй от Альдо…

В зеленых глазах маркизы вспыхнул гнев.

– Так вы реагируете в то время, когда его, возможно, уже нет в живых? Мне вас жаль…

Не оборачиваясь, старая дама направилась к двери, которую Гриндель с широкой улыбкой распахнул перед ней.

– Это должно было когда-нибудь случиться, – возликовал он. – Если долго тянуть за веревку, она порвется, а этот красавчик явно перестарался!

– Не празднуйте победу так быстро! Его трудно забыть, этого «красавчика»! О вас я такого сказать не могу!

Лиза снова застыла в своей постели, вытянув руки вдоль тела и неподвижным взглядом уставившись в потолок.