Текст книги "Брызги шампанского. Роман о замках"

Жан д’Ёр (Jean D’Heurs)
История любви маршала времен Первой империи

Одно нам сердце век служило…[16]16
  Перевод Ю. Кожевникова.


[Закрыть]

Франсуа Вийон

Когда в 1809 году маршал Удино получил от Наполеона титул герцога Реджио за отвагу, проявленную в битве при Ваграме, он начал подумывать, что его дом в Бар-ле-Дюке, вероятно, слишком скромен для столь значимой персоны, какой он стал, и надо бы обзавестись собственным замком. Помимо жены и детей на новом месте необходимо было разместить и конюшню с восемнадцатью лошадьми, благородным жеребцом, подаренном ему императором, и, наконец, свой любимый «сувенир»: пушку, которую в 1800 году он захватил у неприятеля под Минчио и, разумеется, назвал в свою честь.

Его выбор пал на бывшее аббатство премонстрантов[17]17
  Премонстранты (Орден регулярных каноников-премонстрантов) – католический монашеский орден, основанный в 1120 году Святым Норбертом Ксантенским в аббатстве Премонтре, которое находится неподалеку от пикардийского города Лаон.


[Закрыть], расположенное в трех лье[18]18
  Примерно 13,3 км.


[Закрыть] от Бара. Аббатство это стояло уже не одну сотню лет, однако многочисленные пожары и перестройки превратили его в конечном итоге в великолепное сооружение XVIII века, рядом с которым находились побитые временем церковь и монастырь. Впрочем, стоит отметить, что главное здание аббатства было в неплохом состоянии. Маршал со спокойным сердцем разрушил церковь и часть монастыря и построил на их месте свои конюшни. История умалчивает о том, воспользовался ли он при этом пресловутой пушкой.

Но вернемся на год раньше, в лето 1808 года, и остановимся в саду монастыря Нотр-Дам де Бар-ле-Дюк, где две молоденькие девушки – воспитанницы монастыря – прощались после окончания учебы. Одну из них звали Эжени де Кусси, другую – Полина де Монтандр. Девочкам было по семнадцать лет, и обе они испытывали то чувство грусти, которое знакомо друзьям, когда приходится расставаться после долгих лет близости.

Разумеется, они обещали писать как можно чаще, не теряться, держать друг друга в курсе последних событий, но все же им этого было мало. Дело в том, что Эжени оставалась в Баре, чтобы жить у своей сестры, мадам де Ля Геривьер, в то время как Полина возвращалась к матери в Париж. Это было поистине горькое расставание. И тогда Полине де Монтандр в голову пришла одна идея: когда одна из них выйдет замуж, пусть пошлет другой маленькое золотое колечко. Просто кольцо: детали будут потом.

Но Эжени интересовали именно детали, поэтому она дополнила идею своей подруги: если жених будет кавалером ордена Почетного Легиона (девочки, разумеется, мечтали исключительно о наполеоновских солдатах), то на кольце будет одна звездочка; если бароном – то две, если графом – то три.

– Ну а если герцогом? – спросила Полина. Это предположение было встречено взрывом хохота. Безумному вопросу – безумный ответ:

– Что же, – сказала Эжени, – в таком случае на кольце будут два крохотных бриллианта, но я сильно удивлюсь, если хоть одна из нас позволит себе подобную роскошь.

И тем не менее в январе 1812 года Полине де Монтандр прислали бархатный футляр, в котором находилось кольцо с двумя бриллиантами. Действительно, несколькими днями ранее Эжени вышла замуж за маршала Удино, герцога Реджио, в соборе Бар-ле-Дюк, в окружении сотни свечей. Ей было ровно двадцать, ему – сорок четыре. Он был вдовцом с шестью детьми, однако все же это был брак по любви. Что же произошло?

По сути, все было весьма просто, но вместе с тем очень романтично. Мадам де Ля Геривьер дружила с маршалом Удино, так что они с младшей сестрой первыми посетили его замок Жан д’Ёр. Впрочем, у мадам де Ля Геривьер были свои мысли на этот счет: она хотела выдать сестренку замуж за юного Виктора Удино. Будучи старше ее на один год, Удино был так хорош собой, что вполне мог привлечь к себе девушку.

Жена маршала, урожденная Франсуаза Дерлен, была приятной женщиной лет сорока, красивой, но слабой здоровьем. Ей понравился замысел ее подруги: Эжени была высокой, светловолосой, кареглазой, полной изящества, так что просто не могла не приглянуться представителю сильного пола. К тому же, со своей стороны, молодой Виктор ничуть не возражал. Ничто не могло помешать свадьбе. Кроме самой Эжени… которая считала Виктора весьма симпатичным, однако она куда больше засматривалась на его отца.

Впервые девушка увидела маршала не вживую, а на портрете в гостиной. Не то чтобы он был очень красивым. Скорее даже наоборот. Но Эжени буквально покорили его пышущее энергией лицо, темные глаза и густая черная шевелюра. Создавалось впечатление, что художник несколько польстил своей модели, однако вскоре Эжени убедилась, что это не так: девушка повстречалась с Удино, когда тот вернулся домой после серьезного ранения, полученного им при Данциге. И не осталась разочарованной: в реальной жизни ветеран Великой Армии понравился ей даже больше, чем на портрете.

Эжени довольно быстро поняла, что именно с ней происходит, а поскольку она была честной девушкой, да и маршал всегда был к ней очень добр, она приняла решение никогда больше не приезжать в Жан д’Ёр. Что немало удивило мадам де Ля Геривьер! Не имея никаких сведений, благородная дама решила, что сестра-аристократка считает семейство Удино недостаточно благородным.

Но осенью 1810 года, в результате непродолжительной болезни, умерла жена маршала Удино. Умерла вдали от супруга, который в тот момент находился в Голландии. Лишь год спустя он смог вернуться на родину и преклонить колени возле ее могилы… после чего сразу же направился в Бар к мадам де Ля Геривьер. Ведь не только Эжени была влюблена в Удино, но и он сам грезил о девушке уже довольно долгое время. А еще через несколько месяцев они сыграли свадьбу, к вящему удивлению старшей сестры Эжени.

Их свадебное путешествие было недолгим. Маршалу необходимо было отъехать в Берлин, чтобы взять на себя командование вторым корпусом Великой Армии. Счастливая Эжени поехала вместе с ним. Она с гордостью наблюдала за тем, как ее супруг во главе сорокатысячной армии входит в Берлин и шествует по Унтер-ден-Линден. Но затем ей пришлось возвращаться во Францию, причем одной, поскольку император готовился к походу в Россию.

Будучи полноправной хозяйкой в Жан д’Ёре, Эжени в свободное время писала своему мужу длинные письма, а также обустраивала дом таким образом, что он действительно стал похож на истинный замок герцога. Жизнь с матерью, дядей (бароном де Кусси) и детьми мужа проходила счастливо и спокойно, пока однажды из газеты «Ле Монитёр» она не узнала, что ее муж был тяжело ранен в Польше. Тогда, слушая лишь собственное сердце, Эжени, в сопровождении своего дядюшки, отправилась в путь, дабы воссоединиться со своим родным Николя. Она постоянно молила Бога, чтобы тот позволил ей поцеловать любимого в последний раз.

Этот безрассудный, невероятный поступок возвеличил Эжени до уровня самых известных литературных героинь своего времени. Ей удалось не только разыскать еще живого Николя, но и переправить его на родину, вопреки невообразимым опасностям и поражению, что, как известно, постигло Великую Армию в России.

Их возвращение в замок было поистине триумфальным. Увы, с тех пор с героизмом и он, и она покончили раз и навсегда. Под давлением своей жены Удино отрекся от Наполеона, после чего был вынужден выйти в отставку и ждать, пока не грянет последний пушечный залп Ватерлоо… Впрочем, за свое ожидание он будет щедро вознагражден: Удино до конца своих дней останется Великим канцлером ордена Почетного Легиона и губернатором Дома Инвалидов. До конца своих дней также он сохранит любовь супруги, которая принесет ему четверых детей.

Эжени, в свою очередь, милостью Людовика XVIII станет придворной дамой юной герцогини Беррийской. Причем придворной дамой исключительно преданной, ведь когда над безумной герцогиней сгустятся тучи, именно Эжени попросит разрешения отбывать наказание вместе с ней в тюрьме Бле.

Именно благодаря ей замок Жан д’Ёр познал счастливые годы роскоши, ведь Эжени удалось сделать пребывание в замке одновременно роскошным и крайне приятным. Так, например, во времена Реставрации и Июльской монархии мадам герцогиня де Реджио принимала у себя в сентябре 1814 года герцога Беррийского, в том же году – графа д’Артуа (будущего короля Карла Х), его второго сына, герцога Ангулемского в 1818 году, герцогиню Беррийскую – в 1825-м, герцогиню Ангулемскую (дочь Людовика XVI и Марии-Антуанетты) – в 1828 году, и в 1834 году – герцогов Орлеанского и Немурского, сыновей Луи-Филиппа.

После смерти Эжени в 1868 году замок перешел к месье Леону Ратье, кузену братьев Гонкуров, который прославил его своим литературным талантом. Сам Эдмон де Гонкур написал в Жан д’Ёре свой роман «Милочка» (не путать с одноименным романом Колетт), а вдвоем знаменитые братья собирали записи для своего знаменитого «Дневника».

Часы работы

С 1 июля по 20 августа проводятся экскурсии с гидом.

Ла Женевре (La Genevraye)
Кожаный Нос

Боже мой! Все мы носим маски – кто из гордости, а кто из страха, стыдливости или малодушия.

Ля Варанд

Если не знать эту местность на границе Перш и Уш, то замок найти трудно. На обочине сельской дороги внезапно замечаешь «красивую ограду, украшенную цветами, а за ней – тропу, которая, кажется, ведет прямо в ад. Когда Кожаный Нос проезжал по этой дороге в своем экипаже, запряженном четверкой лошадей, она заставляла его содрогаться. К несчастью, старого замка не осталось, а новый даже и сравнивать не стоит…» Он не очень-то красив: длинный белый прямоугольный фасад с выступом, украшенным фронтоном. Не слишком широкий. Но замечательные белые и розовые конюшни, украшенные колоколенками, делают архитектурный ансамбль привлекательней. Именно там чаще всего проводил свое время легендарный наездник. Этого человека больше нет на земле, его прах покоится рядом с построенной им неподалеку церковью, но память о нем до сих пор жива – благодаря оглушительному успеху романа Жана де Ля Варанда.

На первой странице автор написал: «Покойный Кожаный Нос остался в памяти простых людей как один из величайших смутьянов в истории Франции. На протяжении тридцати лет ни одна история о мужестве, войне или любви не обходилась без участия этого сильного человека со шрамами…»

Он был настоящим королем в этом местечке; мужчины его уважали, а женщины о нем грезили. Не одно поколение читателей знает, что он с одинаковой непринужденностью обращался как с лошадьми, так и с дамами.

Звали его Ашилль Перье, граф де Ля Женевре.

Он родился в замке 7 августа 1787 года, в семье знатных дворян. Революция совершенно не омрачила его детство. Его родители не стали эмигрировать из Нормандии, потому что не принадлежали к высшему обществу, которое привлекало внимание палачей из числа представителей новой власти. Им удалось сохранить свое состояние и уважение крестьян.

При Империи единственной опасностью была воинская повинность, но Ашиллю как-то удалось ее избежать. Свободное время он потратил на любимые развлечения: поездки верхом, охоту и любовные приключения. Он был красив, пылок и соблазнителен: «Мощное и стройное мускулистое тело, пышущее здоровьем. Правильное лицо с выдающимся подбородком, красивые губы и прямой профиль, который можно было бы сравнить с лисьей мордочкой…» Казалось, молодой человек не знал в жизни горя.

Однако в 1809 году ему пришлось вступить в почетную гвардию департамента Орн. Впрочем, и это не вынудило его эмигрировать. А затем, в 1812 году, в двадцать пять лет, он стал мэром Ла Женевре.

Дела пошли под откос в 1813 году. Безумная авантюра в России, предпринятая Наполеоном, нанесла смертельную рану французской армии, и в апреле император объявил о новом рекрутском наборе, потому что войну предстояло вести уже на территории Франции. В Версале организовали 1-й полк почетной гвардии под командованием графа Пюлли, и графу де Ля Женевре пришлось в него вступить, чтобы оградить семью от репрессий.

Его врожденные лидерские качества и умение сидеть в седле тут же были замечены командирами, и спустя три недели после прибытия его назначили старшим сержантом. Шесть месяцев спустя его произвели в лейтенанты. Во время войны его храбрость проявлялась в каждой битве, и после ужасного сражения под Монмирайлем он стал кавалером ордена Почетного Легиона. Но судьбоносный час в его карьере и жизни еще не настал.

13 марта 1814 года произошла страшная битва под Реймсом. Французам удалось освободить город, но какой ценой. Почетная гвардия сражалась с отчаянной яростью. Ашилля Перье нашли полуживого, с лицом, превращенным в кровавую кашу. Военно-полевые врачи с пугающей точностью описали семь ранений, которые обезобразили верхнюю часть его тела и вошли в легенду:

– Удар сабли, раскроивший щеку до подбородка;

– Удар сабли, полностью отрубивший нос;

– Удар сабли, отсекший часть правой брови;

– Удар пики в левую бровь;

– Удар пики в левую губу;

– Удар пики в левый бок;

– Удар сабли, на треть укоротивший средний палец левой руки;

– Пистолетный выстрел в упор.

– Пуля сверху от затылочной кости между волосяным покровом и черепом, вышедшая у сагиттального шва.

Это кошмарное перечисление ран, найденное Филиппом Сюэ-Лару, поражает воображение. Разве можно жить после подобного? Но Ля Женевре не только жил, но и вызывал восторг. Восторг у себя самого, у окружающих и у женщин.

В августе его привезли в замок, но понадобились долгие недели постельного режима, чтобы раны закрылись, зарубцевались, и можно было бы надеть кожаную маску, которую ему сделал один ловкий ремесленник. Из вынужденного заточения Ля Женевре вышел полным сил. Ему было всего двадцать семь, и он собирался доказать самому себе, что есть еще порох в пороховницах у обладателя этой маски, которая его не только защищала, но даже облагораживала. Он бросился в авантюры, подобно Дону Жуану, но, в отличие от него, Ля Женевре переполняла жизнь. Маркиз д’Аверн сказал: «Хвала небесам, что шрамы не передаются по наследству. Мы увидели бы маленьких хороших безносых детей…» Но любовь, большая любовь ему была уготована небесами и подстерегала буквально за углом.

Ее звали Кларисса де Ля Э, родившаяся в Сан-Доминго, где у ее отца были фабрики. Ее мать умерла, а отец вернулся во Францию в 1801 году во время восстания чернокожего населения. Он привез с собой детей, свояченицу, на которой вскоре женился, и чернокожую служанку Венеру. Они поселились вначале в Аржантане, затем в Мане, где умер маркиз, а потом переехали в Кан…

Никто не знает, при каких обстоятельствах Кожаный Нос – так его называла вся провинция – познакомился с Клариссой, но зато известно, что они тут же полюбили друг друга и что она их сближению не слишком-то и сопротивлялась.

Нет сомнений, что он был очень в нее влюблен. До нас дошли некоторые из его писем:

«Я отправляюсь в Шамблак, чтобы как можно скорее вернуться к тебе, потому что лишь с тобой я счастлив, будь в этом уверена, моя дорогая Кларисса. Положись на меня, подари мне немного любви, позволь мне обожать тебя, и я стану самым счастливым человеком на свете. Я живу только из-за тебя и лишь ради тебя; вот мой девиз…»

«Я откажусь от своих увлечений, от своей разгульной жизни ради тебя! Хочу заверить, что лишь смерть разлучит меня с тобой. Положись на твоего Ашилля. Я люблю тебя и крепко обнимаю. Лишь ради тебя я хочу жить и умереть, дорогая Кларисса…»

Такая крепкая любовь привела к ожидаемому исходу: в конце 1818 года Кларисса ждала ребенка. Мадам де Ля Э, ее тетя и мачеха, известила Ля Женевре, что семья ждет от него предложения руки и сердца. И предложение поступило, хоть свадьба так и не была сыграна, несмотря на глубокую и искреннюю любовь Ашилля к Клариссе.

Много раз уже он поддавался соблазну, но до того момента по-настоящему никого не любил. Ему хотелось жениться на той, которая стала бы смыслом его жизни. Но в этот раз он почему-то тоже избежал свадьбы. Вопросы назревают сами собой…

Чего же он испугался? Будущего, когда пламя страсти заменила бы повседневная рутина? Жалости, которая рано или поздно проявилась бы при совместном проживании? Или просто того, что он не смог бы соблюдать обет верности? Он любил женщин так же, как и охоту, а его тело требовало этой «здоровой пищи». К тому же маска добавляла ему ореол тайны, от которого женщины были без ума.

Говорили, что он уезжал искать ответ в тишине аббатства Ля-Трапп. И вернулся он в еще большей уверенности, что жениться не надо. Так на всю жизнь и остался холостяком. Однако своего сына он признал и сделал наследником.

2 июля 1819 года на свет появился Луи-Виктор-Ашилль Перье де Ля Женевре. Кларисса поселилась в Аржантане, а затем перебралась ближе к Ла Женевре. Молодая женщина была очень обижена странным поведением своего возлюбленного. Жизнь более не доставляла ей радости. И 17 января 1823 года она умерла, оставив ребенка на попечение отца.

Тот попытался зажить по-старому, но не вышло. Тень Клариссы преследовала его. Чтобы отвлечься, он начал политическую карьеру. В 1827 году граф стал мэром Ла Женевре и генеральным советником департамента Орн, но вышел на пенсию сразу после революции 1830 года. Будучи монархистом, он не хотел служить сыну Филиппа Эгалите, этого цареубийцы. Тогда он удалился в свои владения, чтобы посвятить себя своему единственному увлечению: лошадям.

Граф принял участие в строительстве знаменитого конного завода в Пене и создал в Сэ большую школу по дрессировке, продолжая разводить лошадей в конюшнях Ла Женевре – лучших лошадей этого местечка, издавна славящегося своими превосходными скакунами.

В 1852 году он снова был избран генеральным советником Орна в кантоне Мерлеро. Но конец его был уже близок, и 30 июля 1853 года Кожаный Нос скончался, обретя покой, в своем белокаменном замке с видом на конюшни.

Через три года его сын женился на Алисе Дебю д’Ольбек в замке Рабоданж. Но сыновей у него не было, лишь одна дочь. В настоящий момент замок принадлежит графу де Гасе и не предназначен для посещения.

Жосслен (Josselin)
Оливье де Клиссон, коннетабль Франции

Король не может, принц не достоин, Роган сделает.

Девиз семьи де Роган

На всей бретонской земле, столь богатой ценными памятниками и прекрасными зданиями, не сыскать более красивого, знатного и величественного сооружения, чем этот высокий замок, окруженный каменной стеной. Он один символизирует собой весь феодальный мир и словно и по сей день наполнен звуками выстрелов и победными криками. Он устанавливает свои законы, возвышаясь над округой, – такой мирный, словно уже не помнит о событиях прошлого, – но это не так. Его острые башни, веками отражающиеся в водах речушки Уст, были свидетелями стольких событий! Впрочем, это название, так напоминающее военный клич, не слишком сочетается со спокойным речным течением…

Замок так хорошо хранит старые воспоминания, возможно, потому, что в течение многих веков он принадлежал одному владельцу: главе могущественного рода де Роган, более знатному, чем многие королевские семьи, чьи ветви распространились по всей Европе.

Первые камни будущего замка, выросшего на месте римского наблюдательного поста прямо из глинистой почвы, заложил Гетенок, виконт де Пороэт. У него был сын по имени Жосслен. В его честь было дано название «новой берлоге» бесстрашного воина. А потом «берлога» стала укрепленным домом, который постоянно перестраивали вплоть до 1370 года, то есть до того момента, как он стал собственностью Оливье де Клиссона, коннетабля Франции.

Одним из владельцев замка был Од II де Пороэт, который, женившись на Берте Бретонской, дочери герцога Конана III, претендовал на герцогскую корону, не имея на это прав. Из-за этого началась война, в результате которой первый замок Жосслен был разрушен до основания. Старший сын Ода II, которого звали Жосслен II, получил в наследство лишь груду руин. И взялся за реконструкцию, хотя и завидовал брату Алену, получившему виконтство Роган. Но благодаря упорству и дисциплине Жосслену II постепенно удалось возродить замок из пепла.

В результате заключения браков и передачи по наследству, заново отстроенный замок переходил к сеньорам де Фужер, потом – к Лузиньянам, Валуа Французским и к герцогам Алансонским. За годы в историю замка была вписана славная страница, когда Жан де Бомануар стал капитаном у Карла де Блуа, герцога Бретонского.

26 марта 1351 года Жан де Бомануар покинул Жосслен, возглавляя отряд из тридцати рыцарей. Все они исповедовались и отслужили мессу, ведь из битвы, на которую они пошли, вернутся лишь немногие. Дело в том, что в самом разгаре была война за бретонский престол, на который претендовали Карл де Блуа, муж Жанны де Пентьевр, сестры покойного герцога Жана III, и Жан де Монфор, сводный брат того же Жана III. Монфору помогали англичане, и именно с ними Бомануару предстояло столкнуться на песчаной равнине, на полпути между Жоссленом и Плоэрмелем, в местечке под названием Ла Круа-Эллеан. Силы были примерно равны: англичан тоже было тридцать человек.

Битва была страшной. Во второй атаке погиб командир англичан Ричард Бембро, но англичане продолжили сражение. И только знаменитый подвиг Гийома де Монтобана, убившего семерых противников, решил исход боя, вошедшего в историю под названием «Битва тридцати». Бомануар был серьезно ранен, но выжил и очень страдал от невыносимой жажды, и тогда французский рыцарь Жоффруа дю Буа бросил ему ставшую знаменитой фразу: «Пей свою кровь, Бомануар!»

Война завершилась в 1364 году со смертью Карла де Блуа, а Жан де Бомануар ненамного пережил его. Но у него был хороший друг в Нанте. Это был Оливье де Клиссон, знатный господин, отца которого так глупо и так незаконно казнил король Франции Филипп VI. Сам он воспитывался в Англии[19]19
  См. историю замка Клиссон в книге Жюльетты Бенцони «Французская лилия».


[Закрыть], а вернувшись в Бретань, де Клиссон сразу же принял сторону французов. Будучи товарищем по оружию Бертрана дю Геклена, он быстро прославил себя и вступил в дружеские отношения с Бомануаром. После смерти друга он даже женился на его вдове, Маргарите де Роган. Но и этого ему оказалось мало. Де Клиссону нужен еще и замок Жосслен, который некогда имел важное стратегическое значение, и который совсем запустили его владельцы, герцоги Алансонские.

Чтобы получить замок, он пожертвовал всеми своими владениями: лесами, нормандскими угодьями и рентой от богатых ярмарок в Шампани. В результате он все-таки приобрел замок, после чего (на дворе стоял 1370 год) сразу же началась полная реконструкция. И вот на берегу реки Уст выросла великолепная крепость: ее охраняли девять башен (до наших дней дошли только три), а огромный донжон делал замок поистине неприступным.

Став в 1380 году коннетаблем Франции, Оливье де Клиссон оспорил сюзеренские права герцога Бретонского. Он дал письменную клятву, что замок не перейдет ни в чьи руки, кроме короля Франции, так как лишь он мог быть сюзереном с того момента, как ему вручили меч, украшенный золотыми геральдическими лилиями. Естественно, герцог Жан IV не оценил такого порыва, и в 1387 году начал мстить де Клиссону.

Теперь действие переместилось в город Ванн, где находился особняк де Клиссона. Однажды герцог Жан IV пригласил де Клиссона и еще троих господ к себе в только что построенный замок Эрмин. Ничего не подозревавший де Клиссон принял приглашение, но, когда он поднимался по лестнице, ведущей к дозорной площадке, его схватили, заковали в кандалы и бросили в тюрьму. Приговор: засунуть в мешок и утопить. Действительно, Жан IV был одержим одной лишь жаждой мести. Он считал, что коннетабль – любовник его второй жены, красавицы Жанны Голландской.

Но де Клиссон добился справедливости, благодаря дружбе с одним из слуг герцога, господином де Базваланом. Смертный приговор заменили на выкуп, который пришлось заплатить: «сто тысяч золотых флоринов и десять крепостей». Впрочем, чего не сделаешь ради собственной свободы? Де Клиссон подписал этот незаконный договор и, освободившись, одно за другим возвратил себе отнятые владения. Однако на этом война между ним и герцогом не закончилась.

Жан IV пытался убить де Клиссона в Париже, возле собственного особняка (сейчас там находится Национальный архив Франции), при помощи одного из своих людей, Шарля де Краона. А в 1393 году он устроил коннетаблю осаду у Жосслена, где они в конечном итоге и помирились окончательно. Убедившись, что его противник – благороднейший из всех людей, Жан IV даже поручил ему перед самой смертью опекать своих сыновей.

Следующее событие (еще одна деталь в портрете коннетабля) произошло уже в самом Жосслене. Когда посыльный принес известие о смерти герцога и его последнюю волю, де Клиссон еще спал. Действие происходило ранним утром. Одна из его дочерей, Маргарита де Пентьевр, едва ли не силой подняла отца с постели. Эта необузданная ведьма требовала для своих сыновей возвращения им прежних прав рода де Пентьевр. И так как де Клиссон спросонья ничего не понимал, она пояснила: «Надо только погубить детей герцога, а на их место посадить своих».

После этих подлых и гнусных слов бывшего врага Жана IV охватил гнев. Он соскочил с постели, схватил рогатину и явно намеревался несколько раз стукнуть ею свою дочь по голове. Та убежала, и у лестницы, где де Клиссон настиг ее, упала, сломав себе ногу. И с тех пор ее звали (и так она и вошла в историю) под именем Маргариты Хромой. В то время ни одно подобное происшествие не оставалось без внимания. А затем де Клиссон сам отправился в Ренн, где должен был короноваться двенадцатилетний мальчик, будущий герцог Жан V.

С этого момента де Клиссон почти не покидал Жосслен. При нем там построили прекрасную церковь, Нотр-Дам-дю-Ронсье. Здесь скончалась его жена, что повергло его в тоску, и здесь же 23 апреля 1403 года умер и он сам. Замок окончательно перешел в руки де Роганов благодаря Беатрис, второй дочери коннетабля, ставшей женой Алена VIII де Рогана.

В 1440 году тот самый герцог Жан V, которого короновали в двенадцать лет, приехал в Жосслен как раз в тот момент, когда в замке гостил Жиль де Рэ, ставший прототипом Синей Бороды. Жилю, который грубо обошелся с казначеем герцога, так и не удалось оправдаться, а судебный процесс, начавшийся немного позже и закончившийся казнью на костре, пролил свет на темные дела де Рэ, которые тот творил в Жосслене.

В частности, статья XIX обвинительного акта сообщала, что «… вышеупомянутые Жиль де Рэ и Франческо Прелати, на одном из лугов близ замка и города, именуемых Жосслен, вызывали злых духов и совершали другие ритуалы», а также, что «тот же обвиняемый убил нескольких доставленных ему детей, совершив над ними грех содомии…».

В 1488 году крепость была разрушена по приказу герцога Франциска II в наказание Жана II де Рогана, вставшего на сторону Генриха IV. Франциск пользовался полной поддержкой знати, ставшей в 1572 году герцогами, пэрами и принцами Леонскими. Лишившись защиты, Жан II примирился с ситуацией и потом выстроил замок заново.

Надежный донжон впоследствии стал жертвой де Ришелье, который не переносил феодальных башен. Говорят, что кардинал, встречая герцога де Рогана в Лувре, всякий раз кричал: «Я приеду, месье, и запущу хорошенькое ядро в эти ваши башни-кегли!»

В следующие два века замку пришлось многое пережить, но в 1824 году очаровательная и безумная герцогиня Беррийская взялась за его реставрацию. Восстановительные работы, объединившие всех де Роганов, ведутся в замке и по сей день.

Часы работы

Со 2 апреля по 13 июля с 14.00 до 18.00.

С 14 июля по 31 августа с 11.00 до 18.00.

С 1 сентября по 30 сентября с 14.00 до 17.30.

С 1 октября по 31 октября с 14.00 до 17.30 (по выходным).

http://www.chateaujosselin.fr/