Текст книги "Ванга. Как привлечь к себе деньги"

Варвара Семеновна и её чудесный сахарок

– Я знала, что ты меня найдешь, – сказала Варвара Семеновна, открывая дверь. – Проходи, чайник как раз вскипел.

Она, казалось, нисколько не была удивлена моим появлением. Будто ждала меня: даже тапочки приготовила. И стол был накрыт – на двоих! Среди вазочек с вареньем и конфетами стояла сахарница с рафинадом.

– Вы всегда чай с рафинадом пьете? – спросила я.

– Всегда, – ответила Варвара Семеновна, разливая чай. – Обычный-то сахар в моем возрасте только во вред. А вот этот сахарок на пользу. Да ты и сама знаешь.

– Нет. Не знаю. И в чудеса я не верю. Иначе не приехала бы к вам.

– Да, да, вы, молодые, ничему не верите, даже собственным глазам. А верить-то надо! Как без веры жить?

– Я верю только тому, что могу понять. А в том, что случилось, я не понимаю ничего. Какие-то чудеса, да и только!

– А что ж с тобой случилось такого непонятного? – удивилась Варвара Семеновна. – Дом под защитой государства, работу ты новую нашла, премию получила. Все вполне реально.

– Реально, – согласилась я. – Но у меня такое ощущение, что если бы я с вами не встретилась то гда, в поез де, ничего этого бы не было. А вы откуда-то знали обо всем наперед. Вот я и приехала, чтобы вы все мне объяснили.

– Долго объяснять придется, – улыбнулась Варвара Семеновна.

– Ничего. Я не тороплюсь.

О том, как деньги обрести

До войны жили мы с родителями в Москве – тогда я совсем маленькая еще была. Отец мой в партию одним из первых вступил, и его, как партийца, всегда на руководящие должности выбирали. А когда война закончилась и он с фронта вернулся, отправили его учиться в институт, где таких же, как он, руководящих работников, обучали, как бы сейчас сказали, «менеджменту». В то время в нашей стране в институтах много людей из других стран училось, конечно, из социалистических. И молодые ребята приезжали, и взрослые люди – учили-то у нас всегда очень хорошо. И у отца на курсе такие студенты были. В его группе оказались две молодые женщины из Болгарии. Группа у них вообще очень дружная была, в кино, в походы вместе ходили, друг друга в гости приглашали. Мама с этими болгарками так подружилась, что они у нас почти каждый вечер бывали. У одной из этих женщин дочка была, моя ровесница – вот она с дочкой к нам в гости и приходила. Мы с Ленкой (так звали эту дочку) стали не разлей вода. И в институт потом в один поступили, и даже замуж вышли в один и тот же год. От Ленки я болгарскому языку и выучилась. Мы с ней всегда были вместе, и, помню, в детстве много было у нас игр с ней, и никогда нам вдвоем не было скучно. Летом на улице бегали, а зимой дома играли, где-нибудь в углу. Взрослые за столом сидят, разговаривают, а мы своими делами занимаемся, и никому не мешаем. Честно говоря, когда болгарки приходили, я всегда старалась повод найти, чтобы дома остаться. Хоть и тесно (а жили тогда мы в одной комнатушке втроем), но мне жуть как интересно было слушать их разговоры! Эти женщины много чего о Болгарии рассказывали – и все такое необычное! Мне казалось, что Болгария – какая-то сказочная страна. И вот однажды они завели разговор о какой-то болгарской женщине по имени Вангелия. Отец как имя это услышал, так сразу цыкнул на них. Сказал, что разговоры такие до добра не доведут, а почему – не объяснил. Мама потом говорила, что он подумал, будто болгарки про Евангелие толковали, а отец-то был коммунист, каково ему у себя в доме такое слышать, да еще в то время! Больше речей про ту женщину не было. Но Ленка рассказала мне, что Вангелия – это такая знаменитая на всю Болгарию волшебница, и зовут ее по-простому Ванга. А отец мой, хоть и не расслышал, но понял правильно: имя Вангелия означает то же, что и Евангелие – «благая весть». И вот эта Ванга хорошие вести людям приносит, будущее предсказывает, в беде помогает. И то, что в войне русские победят, она тоже наперед знала. Многие к ней едут, и всем она помогает, и все желания исполняет. Так мне этот рассказ про Вангу в душу врезался, что стала я думать про ту волшебницу и мечтать о поездке в Болгарию. Но за границу в те годы выехать было почти нереально. Это сейчас люди сами по себе ездят, куда захотят, хоть на край света. А тогда или по обмену посылали, или нужно было, чтобы родственники за границей жили. Да и то, пока визу получишь, столько проверок надо пройти, столько разрешений получить! Так что мечты мои о Ванге оставались мечтами.

Мы с Ленкой выросли, институт вместе закончили, замуж вышли, я – за русского, она – за болгарина (будущий муж ее учился у нас на курсе). Уехала Ленка к себе на родину. Но связи мы не теряли: письма друг другу писали, иногда и звонили. Про Вангу я тогда забыла почти, и мечтать о Болгарии перестала.

Все шло хорошо, жизнь налаживалась. У меня была своя семья, хорошая работа, и ничто не предвещало беды. Но однажды маме позвонили из больницы и сообщили, что у отца случился инсульт. Мы помчались к нему, но в палату нас не пустили. Врач сказал, что прогнозы очень плохие. «От нас, врачей, больше ничего не зависит. Вам остается надеяться только на чудо». Потом мы узнали: жить отец будет, но вряд ли сможет ходить.

И началась у нас совсем другая жизнь. Конечно, работать отец больше не мог. Маме тоже пришлось уволиться: ведь за лежачим больным нужен ежедневный уход. В семье остался один кормилец – я. Днем я работала, а вечером бежала в родительский дом, чтобы приготовить обед, помочь маме по хозяйству. Времени у меня тогда совсем не было, ни в кино не ходила, ни книжек не читала. Даже письма перестала писать. И вот как-то вечером раздался телефонный звонок. Это Ленка мне звонила из Болгарии. Беспокоилась она, что давно от меня вестей не было. Я сказала ей – такие дела, Ленка, прости, не до писем мне. И вдруг она говорит:

– Тебе, Варя, нужно к Ванге съездить. Она точно поможет.

И тут я вспомнила про ту волшебницу, о которой мечтала в детстве. И так мне поверилось в то, что Ванга отца вылечит! Стала я разузнавать, каким образом мне в Болгарию попасть можно. Тут мне отцовы друзья помогли. Тогда же мы все в комсомоле были. А меня как раз недавно руководителем нашей заводской ячейки выбрали. Ну, и послали меня в Болгарию как молодого специалиста и активную комсомолку. Да и то, что отец старым коммунистом был, фронтовиком, тоже свою роль сыграло. Но вот что удивительно: тогда даже самых благонадежных людей проверяли по полгода, прежде чем за границу выпустить. А со мной как-то быстро все получилось, и месяца не прошло! Но меня это не удивляло: знала же, что к волшебнице еду, значит, все должно быть как по волшебству.

Ленка мне еще раз звонила и сказала, чтобы я обязательно взяла с собой сахар-рафинад, потому что все, кто к Ванге приходят, сахар с собой несут. Я еще подумала, что, наверное, в Болгарии с сахаром проблемы и ясновидящая им плату за прием берет, вместо денег. Накупила я тогда рафинада – столько коробок, что они весь чемодан заняли, для вещей места почти не осталось… Хотя я тогда о вещах и не думала особенно – взяла самое необходимое и поехала.

А вот на границе из-за этого сахара вышел конфуз. На таможне не хотели меня ни из Союза выпускать, ни в Болгарию впускать. Оказалось – не положено столько сахара одному человеку с собой провозить. Я так испугалась, что меня сейчас домой вернут, что расплакалась и стала объяснять пограничникам сквозь слезы: у меня отец болеет тяжело, я к Ванге еду за советом, и сахар этот – для нее, а вы… И опять чудеса – как только я имя Ванги назвала, так таможенники, без лишних слов, сами весь мой сахар обратно в чемодан сложили и пропустили меня.

На вокзале меня встречала моя Ленка. Привезла меня к себе домой, устроила. Наговорились мы с ней тогда, помню, всю ночь просидели.

А надо сказать, что Ванга заранее определяла день, в который собиралась принять человека. Мне также был назначен конкретный день. И вот, наконец, он наступил. Пришли мы с Ленкой на прием к ясновидящей. Я как увидела, сколько там народу – испугалась. Подумала – наверное, буду тут целый год стоять… Загрустила было, и тут вижу – какая-то женщина меня пальцем манит к себе. Оказалось – меня уже в дом приглашают. Переступила порог, а сама ни жива ни мертва, почти в обмороке – так волнуюсь. Помню только, вдруг представила, как я со стороны сейчас выгляжу – в руке чемодан с рафинадом, на шее советский фотоаппарат висит, громоздкий такой…

Зашла я в комнату и увидела Вангу. Сидит ясновидящая в кресле и вроде как бы смотрит на меня, но в тоже время и не смотрит… Странное ощущение, трудно его описать… Я же знаю, что она слепая, а чувствую, что она меня сейчас насквозь видит. И вдруг улыбается и говорит: ну, москвичка, сколько ты сахара принесла! Я чемодан открыла, поставила перед ней и отвечаю: берите, мол, это я все вам везла… А Ванга головой покачала: «Сахар этот для тебя и для людей, которым ты помочь захочешь. А отец твой на ноги встанет, еще и поработает на благо людям. Только ты ему помочь должна».

Я стою, слушаю, в голове у меня сотни вопросов вертятся, а ни слова произнести не могу – язык во рту не шевелится, так я разволновалась. Так и стою молча. А Ванга продолжает: «Все в жизни у тебя хорошо сложится. Все, что захочешь, будет сбываться. Будешь ты болеть, но не сильно. Жизнь долгую проживешь, людям помогать будешь. Но только если выбор правильный сделаешь».

Тут я вижу, помощница Вангина засуетилась, и поняла, что время мое кончается. Испугалась я, что главного не услышу, и спросила Вангу, а что я должна сделать для отца, и каким образом людям помогать буду?

Она мне на это ответила: «Все узнаешь в свое время. Первым же делом объясни отцу, что неправильно верует он. Он поклоняется дьяволу, а человек должен только Богу поклоняться».

Я ей сказала – мой отец коммунист, он ни в кого не верует и никому не поклоняется. Она в ответ грустно усмехнулась и сказала: «Коммунизм это и есть вера в дьявола. А теперь иди. В свое время все узнаешь».

Представляешь, Катя, каково было мне слушать такое? Нас же воспитывали совсем по-другому. Уже не говорю о том, что в доме у Ванги было полнымполно шпионов. Но тогда-то, конечно, я думала об отце, а не о том, что у меня могут быть неприятности. Заслышав такие речи, женщина, которая провела меня в комнату, стала знаками показывать мне, что пора уходить. Видимо, боялась, что для Ванги такой разговор тоже может обернуться бедой. Вдруг я вспомнила о фотоаппарате, который висел у меня на шее, набралась смелости и спросила Вангу: «Можно мне вас сфотографировать?» Ясновидящая молчала. Тут я совсем осмелела, навела на нее объектив и несколько раз быстро щелкнула затвором. На это Ванга сердито сказала мне: «Не нужно было этого делать. Но раз уж ты это сделала, значит, так было нужно. Поступок твой добром для людей обернется. Иди».

(Пленку мы проявили там же, в Болгарии. Решили сначала напечатать две штуки, чтобы посмотреть, что вообще получилось. И вот что странно – на следующий день после этого Ленкин племянник случайно испортил всю фотопленку. Так и осталось от той поездки всего две фотографии – одну я Ленке на память отдала, а вторую оставила себе.)

Вышла я от ясновидящей, но никуда не ушла. Остановилась у входа в дом и задумалась. Вдруг слышу торопливые шаги за спиной, обернулась и увидела, что из дома выбежала помощница Ванги – та самая женщина, которая меня к ней проводила. Подбежала она ко мне и молча сунула мне в руки стопку тетрадных листов. Я взяла, а она развернулась и быстро ушла в дом, так и не сказала мне ни слова.

А про эту женщину надо рассказать отдельно. Всем известно, что у Ванги была помощница, но вот откуда она появилась, как попала в дом к ясновидящей, и почему Ванга выбрала именно ее – это для всех было тайной.

Конечно, Вангу окружали и другие люди, которые помогали ей. Я даже не знаю, чем именно они занимались – то ли оберегали и защищали прорицательницу, то ли следили за всем происходящим вокруг нее и кому-то докладывали об этом, то ли были связаны с научными кругами и как-то изучали чудесный дар Ванги. Но ближе всех к ней была одна женщина – как бы ее особая помощница. Это женщина не обладала какими-то чудесными способностями, и об этом тоже всем было известно. Но вот где она жила, никто не знал. Рассказывают, будто когда-то она пришла к пророчице, а Ванга сказала ей: «Вот ты-то мне и нужна». И с тех пор эта женщина стала каждый день приходить в дом к ясновидящей. Она проводила пришедших людей к Ванге в комнату, и чаще всего сама присутствовала при встрече, но не всегда. Говорили, будто ясновидящая предупреждала ее обычно: «Сейчас ко мне ТОТ человек придет». И тогда помощница оставалась в комнате во время сеанса, внимательно следила за этим человеком, а после встречи отдавала ему какие-то листочки с записями. Что там было, на этих листочках, никто не знал.

Когда я возвращалась из Болгарии домой, то сахар пришлось везти с собой. Я-то думала, что Ванге его оставлю, а она не взяла. Таможенники на границе меня узнали и стали расспрашивать о поездке, да только мне как-то не хотелось ничего рассказывать. Так что я больше молчала и думала о том, что со мной произошло. А чтобы не приставали, я им коробку рафинада подарила. Сказала, что у Ванги этот сахар побывал. Они с такой радостью этот подарок приняли! И даже не стали чемоданы мои проверять – а я как раз боялась, что те листочки с записями, которые мне помощница ясновидящей вручила, у меня найдут и отнимут.

Конечно, я, как только от Ванги к Ленке домой вернулась, сразу же решила посмотреть, что в тех листочках написано. Начала читать и не поняла ничего. Что-то там было про энергию, информацию, про приемник и какой-то кристалл… Я подумала – может, это какая-то секретная научная разработка? Если так, то везти эти записи через границу было очень опасно. И решила я пока эти листочки спрятать хорошенько, а, вернувшись в Москву, уже разобраться с ними.

Но, благодаря Вангиному сахарку, границу миновала я без приключений. И домой доехала благополучно. Но вот дома меня ждало горе. Мама встретила меня в слезах: с отцом случился новый приступ. Его увезли в больницу, и надежды на то, что он сможет выкарабкаться, уже не оставалось. Я оставила вещи, себя в порядок привела и тут же помчалась в больницу. Взяла с собой фотографию Ванги, чтобы отцу ее показать, думаю – хоть отвлеку его немного рассказом о моем путешествии. Стала гостинцы для него собирать и решила прихватить коробочку с сахаром. Все равно пригодится. Подумала – напою отца чаем с сахаром, который со мной вместе в Болгарию съездил.

Зашла я в больничную палату и обомлела – как отец изменился, совсем плох стал. Уже лежать только мог, даже приподняться трудно было ему. Но, увидев меня, обрадовался, как-то ожил. Помогла я ему усесться на кровати, чаю налила, про Болгарию рассказала, про свою встречу с Вангой. И про ее слова о том, что верует он неправильно. И вот что удивило меня: отец возмущаться не стал, а сразу же согласился. «Я давно это знал, – сказал он мне. – Только нет у нас, дочка, другой веры».

До сих пор помню, какая у него палата была – ни шкафа, ни тумбочки, только две кровати и колченогая табуретка. Так и пришлось мне все, что я принесла с собой, сложить на эту табуретку. Стопочкой все и лежало – фотография Ванги, на ней – коробочка с сахаром, сверху – булочки и все остальное. А перед уходом я решила сахар отцу под подушку положить. Подумала еще – а то вдруг кто утащит. Поцеловала его на прощанье и сказала в шутку: «Ты чай пей с болгарским сахарком, он и настроение тебе поднимет и вылечит тебя!» И фотографию ясновидящей я ему оставила вместе с другими своими болгарскими снимками. «Посмотри, – говорю, – их все внимательно, чтобы о грустном не думалось».

Дня через два я опять поехала в больницу отца навестить. Заглянула в палату – и глазам своим не поверила – он на кровати сидит, щеки порозовели, глаза сияют, улыбается. И врач мне говорит тихонько: «Это чудо, сами не верим, но, похоже, на поправку больной наш пошел». А ведь лечение ему не меняли, никаких новых лекарств не давали. Мне же отец сказал, что все время пьет чай с моим сахаром и все вспоминает мои слова, что, мол, сахарок этот болгарский его вылечит. И как выпьет чашку, самому кажется, будто сил у него прибавляется. Пошутили мы с ним вместе, посмеялись над таким чудесным лекарством, и я, радостная, домой вернулась.

Но вот – шутки шутками – но ведь ровно через месяц мой отец вернулся домой живым и здоровым. А еще через месяц нормально ходить стал. Потом его и на работу обратно взяли. Все, все вышло так, как Ванга говорила!

И все отец у меня просил принести ему «сахарку Вангиного», как он его называл. Так я ему весь сахар, что со мной в Болгарию ездил, и переносила. Тогда же рассказал он мне, что как только оказался снова в больнице, то понял, что может уже и не выйти оттуда. И стал он каждую ночь подолгу думать о своей жизни. Так умирать не хотелось! Кого бы попросить, чтобы дали еще пожить на этом свете? И стал он молиться. А кому молился, сам не знал. Раньше, когда здоровым был, и при должности, при власти – даже подумать бы о молитве не посмел. Но вот теперь, на пороге смерти, задумался… Так что когда я ему Вангины слова о вере передала, он уже и сам так думал. Только не знал, как правильно веровать нужно. Еще рассказал, что после того, как я к нему зашла и коробку с сахаром ему под подушку засунула, он сначала даже рассердился на меня – так ему эта коробка мешала. А убрать сил нету. Полночи, говорит, ворчал про себя: что, мол, девчонка придумала, и так мне плохо, а тут еще эти углы у коробки твердые, острые…

Так жалко ему себя стало. И, говорит, в сердцах вслух вдруг сказал, да громко так: «Что же это такое! Не хочу я умирать!»

А утром медсестра пришла его постель перестилать, сахар, конечно, из-под подушки вынула, да еще и отругала отца за нарушение порядка. Правда, уносить сахар никуда не стала и поставила коробку на ту самую колченогую табуретку, на которой я перед уходом оставила все свои фотографии из Болгарии. А на самом верху стопки фотография Ванги лежала. Вот на нее-то медсестра сахар и положила.

А следующей ночью, отец рассказывает, стало ему вдруг так хорошо, так спокойно на душе. И откуда-то мысль появилась в голове такая: нет, не умру я сейчас, не пришло еще мое время. А на сердце так легко-легко. Тут отцу вдруг сильно захотелось сладкого чая. Разбудил он соседа, тот принес кипяток, достал заварку, положили они в чашки «Вангин сахарок» и чаевничали почти до утра. После этого отец уснул и проспал почти сутки. Врачи даже испугались, думали, все – умирает. Но когда он проснулся, понял, что чувствует себя гораздо лучше, чем раньше. Вот так, с помощью Вангиного сахара, и поправился.

Как-то так получилось, что про те листки, которые мне дала помощница Ванги, я долго не вспоминала. Сразу после приезда убрала их куда-то, а потом радость от отцова выздоровления заслонила собой все остальное. А я тогда в аспирантуру как раз по ступила, преподавать начала. И вот как-то мне понадобилось отыскать тетради с моими институтскими лекциями, и я стала разбирать свои бумаги. Тут то я и наткнулась на загадочные листочки. Оказывается, я их в книжный шкаф убрала, да и забыла совсем об этом.

Вынула я всю стопку, стала их перебирать и увидела, что там не только текст написан, но и рисунки есть. Рассмотрела повнимательнее, что там было нарисовано: решетка, похожая на то, как в школьном учебнике по физике структуру кристалла изображают, кружочек (потом мне понятно стало, что он означает человека или его голову), от кружочка идут волнистые линии. Еще на рисунке были две стрелки – одна шла от волнистых линий к решетке, а вторая – от решетки к прямоугольнику. И по периметру рисунка – много мелких крестиков, эти крестики будто рамочку образовывали. Около рисунка от руки была сделана надпись: «Силу ты с собой привезла». Потом я убедилась в том, что это не был почерк Ванги. Она же слепая была, может быть, вообще грамоты не знала. А на обратной стороне листочка ладонь была нарисованная, с пальцами, сложенными будто для крестного знамения. И опять – кристаллическая решетка, а под ней слова непонятные на болгарском языке.

В тот же день вечером я села было почитать книгу, но никак не могла сосредоточиться на написанном. Закрыла книгу, и рука сама потянулась к телевизору. Я включила его и села смотреть передачу, выступал какой-то ученый, кажется – физик, и речь шла о свойствах кристаллов, о волнах, об информации. Когда назвали имя этого ученого, я поняла, что он из Болгарии. И тут в своей речи он упомянул имя Ванги. Я немного удивилась этому, достала свои листочки и стала рассматривать рисунок, слушая передачу, но не очень хорошо понимая, о чем идет речь.

И вдруг мне сильно захотелось спать. Я выключила телевизор, сложила аккуратно листки, совсем сонная дошла до кровати, упала и тут же уснула.

Ночью мне приснилась Ванга. Ясновидящая стояла передо мной и держала в руке кусочек сахара и свою фотографию. И вот что удивительно – губы ее не двигались, но я отчетливо понимала все, что она говорила мне. Ее голос как будто звучал у меня в голове. Интересно, что голос пророчицы я помнила хорошо, а потому спутать не могла. И мысли возникали у меня как бы сами собой. В том сне пророчица сказала мне, что она ждет людей, которые смогут помогать людям после того, как она сама уйдет из этого мира, и люди эти приходят к ней. А я тогда еще спросила ее – как же смогут другие помогать людям, если не у всех есть такие волшебные способности, как у нее. И она мне тогда ответила: я действую не сама по себе, а с помощью Божьей. Но Бог дает силы только добрым людям, чтобы никто не мог использовать Его дар во зло. А потому, перед тем, как получить такие знания, человек должен пройти испытание.

Именно поэтому тем людям, на которых указывала Ванга, ее помощница давала листочки с непонятными записями и рисунками. Те, у кого получалось разобраться в этих записях и понять их смысл, и могли стать проводниками этой Высшей Силы.

Еще в ту ночь я узнала от Ванги, что таких людей в мире уже есть несколько. Один человек живет в Америке, другой в Европе, и в России тоже должен быть один. И вот если мне удастся расшифровать послание, которое «спрятано» в записях на листочках, то этим человеком стану я. И всю свою жизнь, до самой смерти смогу помогать другим людям, передавая через себя силу, которая была у Ванги, а потом свои знания передам еще кому-то. Тут я проснулась.

Это вроде бы и сон был, но такой явный, что мне никогда этих слов не забыть. Столько лет прошло, а я и сейчас, бывает, глаза закрою, а в голове у меня звучит голос пророчицы.

Тогда, после этого сна, я даже испугалась немного – подумала, что из-за всех переживаний, связанных с болезнью моего отца, я столько нервничала, что мое психическое здоровье пошатнулось. Хотя страха у меня никакого не было, я была удивительно спокойна. Однако разум мой меня убеждал проверить, а не сошла я на самом деле с ума.

Старая знакомая моих родителей была врачом-психиатром и считалась тогда очень хорошим специалистом. Вот к ней я отправилась. Пришла и честно ей все рассказала – о своей поездке к Ванге, о болезни отца и его выздоровлении, о своем сне. Она внимательно выслушала меня и выписала мне направление в закрытый медицинский центр. Там я прошла полное обследование, и врачи выдали мне результат: моя психика в полном порядке. Не было у меня обнаружено никаких странных наклонностей, никаких, как это называется, опасных акцентуаций, ничего из того, что обычно свойственно психически ненормальным людям. Я была полностью здорова.

Интересно, что я всегда с недоверием относилась ко всякого рода «контактерам», к людям, которые рассказывали о вещих снах, голосах с того света и прочем. Никогда я бы не поверила, что во сне кто-то может мне что-то сообщить или передать. И уж никогда я не думала о том, что у меня могут быть какие-то способности, как позже стали говорить – «экстрасенсорные».

Однако через некоторое время мне опять приснился подобный сон. Опять ко мне приходила Ванга. Пророчица как бы посмотрела на меня. Это очень странно звучит, конечно, – как могла она смотреть – ведь она же слепая, но ощущение было именно такое, как и при личной встрече с ней. Как будто она пристально всматривается в меня. Видимо, это и было то, что называли ее «внутренним взором».

В том сне Ванга улыбнулась мне и махнула рукой, как будто приглашала с собой. И тут я как будто очутилась в своем детстве. Как будто мне лет восемь, и я на летних каникулах в деревне у бабушки. Мы играем с ребятами, бегаем, и вдруг я проваливаюсь в колодец, вернее в яму, которую для него выкопали. И, как это бывает во сне, я лечу вниз, лечу и думаю: вот сейчас я разобьюсь. Однако страха не чувствую совсем. Даже какой-то интерес и удовольствие от полета. Потом приземляюсь на пятую точку, поднимаю голову вверх и вижу дневное небо в звездах. И сквозь эти звезды как будто лицо Вангино на меня смотрит. И ощущение, что вот сейчас произойдет что-то важное.

Проснулась я, как от толчка, и тут меня осенило – ведь это же было на самом деле, я сейчас вспомнила этот случай. В детстве я часто бывала в деревне у бабушки. И однажды во время игры в прятки провалилась в яму, но она оказалась достаточно неглубокой и я не пострадала. Но что удивительно: пока я ждала, когда меня из нее вытащат, я песок на дне ямы руками перебирала и наткнулась на какой-то металлический кружок. Сунула его в карман платья и забыла. А через пару дней он у меня из кармана вывалился. Подняла я его, смотрю, а это – монетка. И написано на ней – один лев. Я засмеялась, думаю, надо же, «один лев»! А почему не один заяц? А потом бабушка моя мне объяснила, что это – болгарская монетка, и как она здесь очутилась, объяснить совершенно невозможно. Сейчас-то я думаю, что это было как бы предупреждением о моем предназначении. А яму эту потом все стали называть «болгарский колодец».

После этого я стала понимать, что на самом деле я совершенно нормальна, и просто существуют в природе какие-то вещи, которые невозможно понять умом, разумом. Понять и как-то разумно объяснить. Они просто есть и все, и это надо принять. И так оказалось, что я имею к этим вещам какое-то отношение.

Несколько дней я обдумывала все это, привыкала жить с этим новым отношением к жизни. И вот мне снова приснилась Ванга. В этом сне я вновь слышала ее голос, говоривший мне, что настало время «говорить серьезно». И что я должна снова внимательно просмотреть те листки, которые получила от нее.

Утром я проснулась и первым делом потянулась за листочками. Только я взяла их в руки, как на меня нахлынули воспоминания. Они прокручивались у меня в голове, как фильм – вот я вхожу в палату к своему больному отцу, вот я прощаюсь с ним и кладу ему под подушку коробку с «болгарским» сахаром, и даже услышала, как он произносит ночью: «Не хочу я умирать!» Вот медсестра коробку с сахаром достает из-под подушки и кладет на табуретку рядом с кроватью, прямо на фотографию Ванги. И ведь с того самого утра отец мой на поправку пошел.

И тут меня просто осенило. Как будто собираешь головоломку, и вдруг все кусочки сходятся один к одному. Так и у меня в голове вдруг все соединилось и связалось. Решетка на рисунке – это кристалл, и сахар – тоже кристалл. И свойства его, как и любого кристалла, таковы, что его структура позволяет очень хорошо записывать информацию. Волнистые линии на рисунке – это волны, то есть, – наши мысли, которые все, что у нас в голове – наши раздумья, желания – несут во внешний мир. И вся эта информация может каким-то образом записываться на вещах, которые нас окружают. Теперь я поняла, почему когда-то моя бабушка часто мне говорила, что не нужно пользоваться чужими вещами, что они хозяина своего помнят. Я раньше считала, что это какое-то народное поверье, сродни суеверию, а теперь поняла – действительно, каждая вещь след своего владельца хранит. И вот стрелочка, которая на рисунке от волнистых линий направлена к решетке, как раз и указывает на то, что на кристалл все наши мысли и желания могут быть записаны. То есть когда мы очень сильно хотим чего-то, то кристалл – наш кусочек сахара – превращается как бы в записку, в которой наша просьба изложена. И мы эту записку показываем тому, кто может ее прочитать и помочь наше желание исполнить.

А та сила, которую я с собой привезла, как было на листочке написано, это фотография пророчицы. Именно через нее Ванга нашу «записку» читает и своей ответ оставляет на ней.

Единственное, чего я не поняла – так это почему на рисунке еще была рамочка из крестиков, а на обратной стороне сложенная ладонь, кристалл и какие-то слова. Ну, никак не увязывалось это со всем, что произошло. И тут я вспомнила, что Ванга, когда я чемодан с сахаром перед ней раскрыла, сделала такой жест рукой… как будто перекрестила его. И что-то негромко произнесла. Тут я поняла: сахар, перед тем как его на Вангину фотографию положить, нужно освятить крестом и молитвой! Ведь те слова под ладонью на рисунке были именно болгарскими молитвами! На следующую ночь мне снова Ванга приснилась. Пророчица ласково мне улыбалась и кивала головой. Поняла, что она довольна мной – правильно я ее послание расшифровала. Вот все это я записала, порядок действий, и получилась своего рода технология выполнения желаний. Я много раз потом это в жизни применяла, и других людей учила, как делать нужно. И знаешь, Катя, что я заметила? Что особенно этот метод действует хорошо, когда у человека проблемы с деньгами. Каждый человек, которому нужно было поправить свое материальное благополучие и который Вангиным сахарком для этого пользовался, обязательно потом получал то, что ему надо. Вот и ты получила.

* * *

…Я слушала Варвару Семеновну, стараясь понять, что же со мной такое происходит. Меня кидало то в жар, то в холод. Ее рассказ поверг меня в шок. Каждое ее слово не только отдавалось в ушах, но проникало куда-то глубоко в сердце… Я вдруг явственно ощутила, что рядом с нами находится кто-то третий… Кто это? Неужели сама Ванга? Неужели это все правда? Но почему, за что, за какие заслуги я удостоилась такого откровения? Ведь я – человек, совершенно далекий от какой-либо мистики. Напротив, всю жизнь считала себя реалисткой и во всякую «потустороннюю ерунду» не верила. А теперь… как не поверить? Ум цеплялся за слова, искал доводы, пытался какимто образом найти логическое объяснение происходящему, но сердце говорило: да, все так и есть, нужно просто принять это! Но как принять, если ничего подобного я в своей жизни не слышала (хотя по роду своей деятельности мне приходилось выслушивать немало необычного). О Ванге, я, конечно же, читала кое-что, видела телепередачи… но все это было слишком далеко, слишком похоже на сказку. Я никогда даже не задумывалась над тем, правда это, или нет. А тут я вижу человека, лично знакомого с Вангой, более того, последовательницу великой ясновидящей. Если бы не было всех тех чудесных событий, которые произошли со мной в последние две недели, я бы, наверное, не поверила ей… или поверила? Ведь самым чудесным было не то, что дом, где я живу, спасен от разрушения, и не мой карьерный взлет, и даже не крупная денежная премия. Это отошло как бы на второй план. Главным же было ощущение, что все, происшедшее со мной, было лишь путем к сегодняшнему дню, к этому моменту посвящения в Тайну… нет, непостижимо все это!