Текст книги "Один на один"

«Если свет догорает во мне…»

 
Если свет догорает во мне,
Если входит в меня, как в окно, –
Значит мир уместился в зерне,
Значит в почву упало зерно.
Я не знаю – сто лет или год,
Или три легендарные дня, –
Но зерно все равно прорастет –
Я ль – из света, иль свет – из меня…
 

«Осенний свет, осенний лес…»

 
Осенний свет, осенний лес –
Открытый путь в провал небес,
В такой расправленный простор,
Где замирает всякий спор,
Где столкновеньям места нет,
 
 
Затем что сердце – на просвет.
И ясно видно сквозь него
Сияющее торжество,
Где смерть и жизнь в Одно слились,
Смерть преходящая и жизнь
 
 
Непреходящая… О, дрожь
Листа осеннего! Как схож
С тобою тайный трепет тот
Крыл Духа над простором вод…
 

«О, одиночество мое!…»

 
О, одиночество мое! –
В пустынных небесах жильё,
В Ничем, в пустыне бытия,
Где одинокий, как и я,
Мой Бог творит из ничего.
Плод одиночества Его –
Мир этот. Медленно растет
На Древе жизни тяжкий плод.
 

«Творящий Дух не знает сна…»

 
Творящий Дух не знает сна.
У творчества свои законы.
Полна значенья тишина,
В которой веет Дух бессонный.
Адам не шевельнул рукой
И вовсе яблока не трогал,
Но он нарушил тот покой,
Где вызревает мысль Бога.
И род людской несет вину
За это древнее деянье –
 
 
Тот, кто нарушил тишину,
Лишился внутреннего знанья.
И как бы мудрость ни росла,
Как ни растет земная сила,
Познания Добра и Зла
Она с тех пор уже лишилась.
И как в дурном бессрочном сне
Мы ищем смысла, смысл отринув.
Мы познаем Его извне, –
Того, кто скрыт у нас в глубинах,
И делим с праотцом вину,
Ее от года к году множа. –
Боимся кануть в тишину,
Где вызревает мысль Божья.
 

«Я просто продолжаю дело…»

 
Я просто продолжаю дело
Сосны под струями дождей,
Моей березы поседелой
И липы никнущей моей…
 
 
Я просто продолжаю строки
Невидимые… – тайный ряд
Тех рукописей одиноких,
Что не гремят и не горят…
 

«Да разве это я пишу?…»

 
Да разве это я пишу?
О, нет! Я только замолкаю.
Чтоб волю дать карандашу,
Верней, – той Силе, что толкает
Мой старомодный карандаш.
Я только открываю входы,
Чтоб мог войти Создатель наш.
Не мне, а лишь Ему – свобода!
 

«Бог вечно один. Боже мой, о, как много…»

 
Бог вечно один. Боже мой, о, как много
Пришедших о чем-то молить!..
Нельзя нарушать одиночество Бога,
А надо его разделить –
Вот так, как крыла распростёршая птица
Над четкою линией гор…
Да, надо душе от всего отрешиться
И выйти в пустынный простор,
Увидеть звезды молчаливое око
Над шапками темных вершин.
И если тебе в этот час одиноко,
То вспомни, что Бог наш – один.
 

«Допить молчанье до конца…»

 
Допить молчанье до конца –
До бесконечности Творца,
До мирового Океана,
Откуда постепенно встанут.
Так, как из пены – Афродита,
Все, кто в молчанье Бога скрыты.
О, Божьи тайные запасы! –
Миры, живущие до часа
Заветного в дрожащей пене…
Ведь творчество есть погруженье
В великий океан Молчанья,
Где затаилось Мирозданье.
 

«Творец земли, небес Творец…»

 
Творец земли, небес Творец –
Всего живущего Отец.
Душа есть девственная Матерь,
И каждый миг есть миг зачатья.
 

«Любовь… Но, Господи, ведь это…»

I

 
Любовь… Но, Господи, ведь это
Есть просто излиянье Света.
Как просто все – до слез, до дрожи:
Любовь и Свет – одно и то же.
Любовь есть этот лес осенний.
Любовь – души переполненье
Почти что до разрыва ткани.
Не исполнение желаний,
А их отсутствие. Есть Свет.
И все. Других желаний нет.
 

II

 
Переполненье сердца Светом
Есть творчество. И нет секрета
Другого. С каждым мигом вновь
Творится жизнь. Бог есть Любовь.
 

«Всем простор бесконечный открыт…»

I

 
Всем простор бесконечный открыт,
Но бездонно глубок небосвод.
И Творец постоянно творит,
Потому что глубоко живет.
 
 
Потому что на той Глубине,
Там, где все параллели сошлись,
 
 
Точно жар и свеченье в огне –
Каждый миг зачинается жизнь.
 

II

 
Свет шел за мной иль я за светом –
Не знаю. Но мы вместе шли
Куда-то вдаль за край земли.
Вот в то неведомое «где-то»,
Где параллельные сошлись.
Или, верней, слились те души,
Что устремлялись только ввысь.
Они замолкли, чтобы слушать,
И, истончась, сошли на нет,
Чтобы сквозь них струился Свет.
 

«Мы обречены на Бесконечность…»

 
Мы обречены на Бесконечность,
Нам простор без стен и крыши дан.
Наш Творец нам мнится бессердечным.
Он забыл нас, бросив в Океан.
Он нам не залечивает раны,
Он на наш не отвечает зов.
Мы – родные дети Океана.
Нам лишь снятся почва и покров.
Нам лишь грезится укрытье в гнездах.
Ты, – владыка неба и морей –
Не по мерке эту душу создал,
А по всей безмерности Твоей.
 
 
Всей земною ношей дух нагружен.
Радость в дверь стучится иль беда, –
Нужен нам наш Бог или не нужен –
От Него не деться никуда.
Мы обречены на Бесконечность.
Ветер яви гонит наши сны.
Нам от Бога защититься нечем –
Мы на высь и глубь обречены.
Ты велишь средь бури быть спокойным,
Твердью духа укрощая вихрь, –
Твоего величья стать достойным,
Стать достойным крестных мук Твоих.
 

«Нет у жизни порога…»

 
Нет у жизни порога.
Океан впереди.
Нарастание Бога
В этой смертной груди.
 
 
И немое сраженье
Двух невидимых воль –
Глины сопротивленье
И великая боль.
 
 
Кто осилит – не знаю.
Но конец – не конец.
Пусть Любовь распинают,
Но Любовь есть Творец.
 
 
Всемогущая Сила
И Начало начал.
Даже тех сотворила
Кто Её же распял.
 

«В легкой дымке поднебесье…»

 
В легкой дымке поднебесье.
Море все нежней, все кротче…
Счастье – это равновесье
Бесконечности и точки.
 
 
Нет укрытия надежней.
И – открытый мир бесстенный.
Это я – в ладони Божьей
Посредине всей Вселенной.
 

«А творчество – ни мало и ни много…»

 
А творчество – ни мало и ни много –
Есть тайный плод прикосновенья Бога.
О, только лишь останови мгновенье…
О, только длись и длись прикосновенье –
Вот главное во всей земной судьбе.
А прочее – приложится тебе.
 

«Темнеет и гаснет волны хризолит…»

 
Темнеет и гаснет волны хризолит,
И берег набегом измучен.
А море шумит и шумит и шумит,
А в небе – громоздкие тучи.
 
 
Валы разбиваются, пену кроша,
На миг затихают и – снова.
Но счастье – открытая Богу душа,
И счастья не знаю иного.
 
 
И творчество есть погруженье во тьму,
Чтоб тьму просквозить и разрушить.
Да будет душа соразмерна Ему –
Тому, кто творит эту душу.
 
 
Да будут открыты земные сердца
Неведомой Божьей лавине!
О, меры не знающий натиск Творца
И тайная Духа твердыня…
 

«Как обнимает Бог? Всем небом…»

 
Как обнимает Бог? Всем небом.
Всем светом, всею тишиной.
И кто б ты ни был, где б ты не был,
Ты в этот миг – одно со мной.
Ужель еще не понимаешь.
Что если б нас не обнял Он,
То рухнуло бы небо мая,
Разбитое на легион
Кусков? Какое Богу дело
До наших мерок, наших вех?
Ведь небо цело, цело, цело!
Ведь Он один, один на всех!
И только в этом – вся свобода,
И как весною, лед кроша,
Снега сминая, хлынут воды –
Вот так нахлынет в мир Душа,
Согретая в Его объятьях,
Стряхнувшая всю тяжесть глин.
И мертвая сумею встать я,
Когда услышу: Бог – един!
 

«Когда движется Дух, тогда Время стоит…»

 
Когда движется Дух, тогда Время стоит.
Это два несовместных движенья.
И внутри неподвижности каменной скрыт
Все миры созидающий гений.
 
 
Вот зачем этот штиль. Боже, вот почему
Мы в молитве встаем на колени.
Мы должны замереть, приближаясь к Нему –
Он творит нас вот в это мгновенье.
 

«Навеки делит нас черта…»

 
Навеки делит нас черта,
И нам ее знакомо имя.
Но песня истинная – та,
Что мертвых единит с живыми.
 
 
Есть глубь, в которой мы слились.
Есть звук, в котором мы едины,
Вносящий внутрь смерти – жизнь
И вечность – внутрь непрочной глины.
 

«Развернулся простор, потерявший края…»

 
Развернулся простор, потерявший края.
Гладь морская, зеленая гладь…
Сей простор – это я, океан – это я,
И попробуй меня исчерпать.
Я всего только персть этой бедной земли,
Из песка – оболочка моя,
Но все то, что вблизи, и все то, что вдали,
На свету и во тьме – это я.
Форма сотворена. Но само существо,
Кто оформил и кто очертил?
Ты еще не узнал обо мне ничего,
Если внутрь меня не вместил.
 

«Замри. Не двигайся. Здесь пик…»

 
Замри. Не двигайся. Здесь пик
Невидимый. Творец в сей миг
Творит наш мир. Ты думал, он
Уже навеки сотворен?
Но здесь Земли и неба край.
Молю – затихни! Не мешай! –
– Все прежнее пришло к концу –
О, только не мешай Творцу
Жизнь вечную внутрь глины влить
И мертвый камень оживить.
Будь, точно камень, недвижим,
Сойди на нет, чтоб слиться с Ним.
Войди в немыслимый покой,
Чтоб Он водил твоей рукой.
 

«Великий мир на море лег…»

 
Великий мир на море лег,
Был предзакатный час…
И было тихо так, что Бог
Не уходил от нас.
И мысль Его была долга,
Как цепь холмов вдали,
И разрушителя нога
Не мяла сей земли.
Не ведал Дух Святой конца,
Как и простор морской.
 
 
И мы вошли в покой Творца,
В творящий жизнь покой.
Так вот он – возвращенный рай,
Не сон души, а явь.
О, Господи, не изгоняй!
Навеки здесь оставь!
 

«Творец дохнул – и мир возник…»

 
Творец дохнул – и мир возник.
Вздох Бога – эта высь.
Жизнь вечная есть каждый миг
Творящаяся жизнь.
Нет акту творчества конца.
Огнь в недрах не потух.
Во мне – Дыхание Творца,
Животворящий Дух.
И как бы ни текли года,
Не утечет простор.
Творится жизнь во всем, всегда,
Всему наперекор.
 

«Ты Сам вошел в закатный свет…»

 
Ты Сам вошел в закатный свет
И залил даль огнем,
И вот ушел. Но тайный след
Еще лежит на всем.
 
 
Уже не плоть, еще не дым –
Прозрачен горный склон.
Немым присутствием Твоим
Весь мир заворожен.
 
 
Все затопила тишина
Угаснувших высот.
Душа оплодотворена –
В ней зреет Божий плод.
 

«Научиться творить, как наказывал Бог…»

 
Научиться творить, как наказывал Бог,
Собирая свой дух, словно света пучок.
Тот пучок, что сплетясь, прожигает насквозь
Смерть саму. – Выход в жизнь. Светоносная ось.
Так Господь на закате все дали собрал
В световую стрелу и вонзил внутрь скал,
Чтобы точку опоры нам дать, чтоб ввести
В самый центр миров, где сошлись все пути.
 

«Что значит Творчество? – Сраженье…»

 
Что значит Творчество? – Сраженье
Со смертью, ежечасный бой,
Наитруднейшее уменье
Всем сердцем, мыслью – всем собой
 
 
Поддерживать Господне пламя,
Дабы вовеки не угас
Огонь, который рядом с нами,
Огонь, который создал нас.
 

«Души наполненье… До края полна…»

 
Души наполненье… До края полна.
Но край… Да он был или не был?
Волна за волною и снова волна,
А небо! А небо! А небо!
И нету начала и нету конца
Сей дали зеленой и белой.
Так вот что такое бескрайность Творца!
У творчества нету предела.
 

«Гул морской. Волны кипенье…»

 
Гул морской. Волны кипенье,
Пены брызжущей рои… –
Причаститесь Мне, творенья
Своевольные мои!
 
 
Свет глубинный, ветер встречный
И безмолвье в вышине.
Причаститесь Жизни вечной,
Отворите душу Мне!
 

«Бесконечность тебя объемлет…»

 
Бесконечность тебя объемлет.
Сонмы ангелов вознесли.
Не оглядывайся на землю –
Ты уже унесён с земли.
Не ищи никакой границы:
Весь простор – твой и купол весь.
Всё, что там, на земле, творится,
Зачинается только здесь.
Здесь для мысли Творца просторней –
Нету стен и не давит вес.
В небесах – все земные корни
Семена наших душ – с небес.
Пусто… Видишь, скалы отвесной
Профиль, высветленный луной?
Не пугайся пустот небесных –
В них залог полноты земной.
Бесконечность тебя объемлет,
Облаков серебрится дым…
Не оглядывайся на землю! –
Ты ведь позван Творцом своим.
 

«Движенье Духа сквозь Простор…»

I

 
Движенье Духа сквозь Простор.
Движенье неподвижных гор,
Движенье внутренних морей,
 
 
Движение Души моей,
Не видимое в этом мире,
Но созидающее шири,
Но раздвигающее дали
Сегодня так же, как в начале
Неисчислимых наших лет.
Незримый взмах: Да будет свет!
И свет одолевает ночь.
О, дай мне сил Тебе помочь!
 

II

 
Движение к Богу. Движение Бога.
Смысл в том, чтобы быть бесконечной дорогой,
Открытым путем для движения Света.
Быть может, что все откровенье лишь в этом.
И счастье лишь в том, чтобы чувствовать шаг
Господень, ведущий на свет через мрак.
Любое мгновенье есть миротворенье.
Вхождение духа вовнутрь – вдохновенье!
 

«Почти недвижны облака…»

 
Почти недвижны облака.
Нет волн, не слышно гула.
Заря была так глубока,
Что сердце в ней тонуло.
 
 
Запламенела в вышине
И, тая, розовела
И углубляла душу мне –
О, до каких пределов?
 
 
За что такая благодать?
О, Боже, что Ты хочешь?
Что я должна еще понять,
Покуда видят очи?
 

«Есть мера покоя. На глади морской…»

 
Есть мера покоя. На глади морской
В нагорной стране – совершенный покой.
Вот там и находится тайный чертог,
Куда непременно вступает сам Бог.
Встречай Его молча. Конец суеты.
Здесь место святое, здесь молишься ты.
Нет противоволи. Здесь кончился грех,
И нету для творчества жизни помех.
И Божия мысль мироздание чертит.
Как смерть внутри жизни, есть жизнь внутри смерти.
 

«О том, что душа предвечна…»

 
О том, что душа предвечна,
О том, что душа бескрайна,
Мне тихо волна лепечет,
Да чайка сболтнет случайно.
 
 
Вот, так – пролетит над морем,
Пространство крылом прорежет
И крикнет, всей шири вторя,
Что Дух, как простор, безбрежен.
 
 
А если совсем не слушать,
Что чайка и море скажут,
Закрыть и отрезать душу
От Бога, то – смерть на страже.
 
 
Нам облако на закате
Поет про блаженный остров…
Но Вечность легко утратить,
Стать смертными очень просто…
 

«Душа… О, что же ты такое?…»

 
Душа… О, что же ты такое?
Ты – наш Исток и ты – наш плод.
Ты пребываешь средь пустот
И падаешь в земное лоно,
Чтоб в этой вот земной плоти,
В ее глубинах потаенных
Сквозь нас опять в Себя расти.
 

«Тихий ветер лес колышет…»

 
Тихий ветер лес колышет
И доносит голос Божий.
Если я Тебя расслышу,
Ты меня расслышишь тоже.
В ветках капли изумруда,
Лес дремучий, дуб огромный
Если я себя забуду,
Я Тебя тогда припомню.
Боже, Боже, даль какая!
Весь простор в меня глядится.
Кто-то сердце окликает,
И оно поет, как птица.
Омывается в купели
Бесконечного сиянья –
Вот, откуда птичьи трели,
Вот, откуда ликованье.
 

IV. Горящая глубина

«Огонь! Огонь! Огонь без края…»

 
Огонь! Огонь! Огонь без края,
Огонь, не знающий конца.
Огонь, который разгораясь,
Творит солнца.
 
 
Огонь, который жжет и рушит
Все стены на пути Своем.
Но вовсе не сжигает Душу,
А делает ее Огнем.
 

«Свет не что-то. Свет есть кто-то…»

 
Свет не что-то. Свет есть кто-то.
Это вешнее сиянье,
Эта неба позолота –
Бездна Божьего сознанья.
Неужели непонятно,
Кто сейчас в наш мир приходит?
Эти розовые пятна
На поблекшем небосводе…
Это трепетное пламя –
Взгляд бездонный, Дух нетленный…
Неужели непременно
Нужно видеть сходство с нами?
Надо удостоверенье,
Осязанье плотью плоти…
Или только по знаменьям,
По приметам узнаете?
 

«Своим Дыханьем глину тронь…»

 
Своим Дыханьем глину тронь.
Кинь искру в ночь! Взметнись над нами!
Ведь Ты – огонь! Огонь! Огонь,
Который прожигает камень.
Который входит внутрь сердец,
Как в темень леса – свет осенний. –
Я знаю, знаю, мой Творец,
Жар Твоего прикосновенья!
 

«Во глубине моей горит Огонь…»

 
Во глубине моей горит Огонь.
Всегда горит – без чада и без дыма.
А вы кладёте на глаза ладонь,
А вам сияние невыносимо.
Вы стороной обходите меня.
Вы погасить хотите это Пламя,
Не зная, что без моего Огня
В глухую ночь провалитесь вы сами.
 

«Почему удлиняется вечером свет?…»

 
Почему удлиняется вечером свет?
Чтоб до сердца достать моего,
Чтоб оставить свой долгий сияющий след
В непроглядных глубинах его.
Чтоб потом ниоткуда, внезапно, сама,
Как прозренье в нечаянном сне,
Изнутри засветилась безмолвная тьма,
Сохранившая свет в глубине.
 

ТРИПТИХ-2

I

 
Орган гремел. Моя душа
Шла напролом, как вал, круша
Все стены. Плотный мир дробя,
Пыталась внутрь самой себя
Прорваться. А из глубины,
Из темноты – с той стороны,
Сметя, пробив меня насквозь,
В ответ – рыдание рвалось.
 

II

 
Бог – это ВСЁ. Я – дробь. Я – часть.
А Он есть ВСЁ. О, эта власть
Всецелости! Нет ничего,
Помимо Бога моего.
Восторг великой полноты –
Все есть в Тебе и все есть Ты!
 
 
А я… Но я – не только я,
Я – неотъемная Твоя
Часть. О, грохочущий орган!
Какой вселенский ураган
Сдувает прах, уносит дым!
Без Бога я – ничто, но – с Ним!..
Но – потерявшаяся в Нём!..
О, Боже, Твой священный гром,
Твой разъяренный пенный вал
Мне смерть принес. И жизнь мне дал.
Смерть – для меня, а жизнь – для Бога,
Я принимаю суд Твой строгий,
Всеведающий Судия! –
Да будет воля не моя,
А лишь Твоя. Ты есть везде –
И на земле, и на звезде
Одновременно. Ты – со мной,
Как море – с каждою волной,
Как сердце – с каждой клеткой тела.
Ты мне даешь свою Всецелость –
Всю ширь, все звезды в вышине,
Ведь я – в Тебе, а Ты – во мне.
 

III

 
О, кроткий лев, о тихий гром,
О, полный ласки шепот Божий, –
Орган, вещающий о том,
Что все мы быть святыми можем,
Что рай – не дальняя страна,
Что сердце вхоже в эти дали,
Что это просто тишина,
Которой мы еще не знали,
Что это глубина глубин,
В которой ты доселе не был,
В которой Бог совсем один
С Любовью тихою, как небо.
Здесь наши крики не слышны,
Они умолкли в сердце Бога.
Здесь только жажда тишины –
Еще чуть-чуть, еще немного…
И вот – у мук проглянет дно,
И будет в прошлом пламя ада.
И – ты с самим собой – одно,
И больше ничего не надо.
 

«Я вам рассказывать не стану…»

 
Я вам рассказывать не стану
О том, что зреет в глубине.
У Иоганна Себастьяна
Спросите тихо обо мне.
Ему по силам эта тяжесть
Земного полнобытия.
Он вам расскажет, он расскажет
То, что сказать не в силах я.
Органа медленные звуки
Ведут в пространство тишины
Туда, где больше нет разлуки,
Туда, где больше нет вины.
 
 
Звучащие сплетают нити
Первооснову – Тайный гул…
И что такое грех, скажите,
В той глубине, где Бог дохнул?
Как будто ливень жарким летом,
Всю грудь мою промыл орган.
Границ и стенок больше нету –
Внутрь сердца хлынул Океан.
 

«Никогда, никогда, никогда…»

 
Никогда, никогда, никогда
Вспять не двинутся наши года,
И не склонится небо к мольбе,
И Господь не ответит тебе,
И не встанет Распятый с креста,
И мечтою пребудет мечта,
И обманом окажутся сны,
Уводящие из Глубины, –
Из таинственной бездны сердец,
Где безмолвствует вечный Творец.
Все, что скрылось когда-то из глаз,
Пребывает незыблемо в нас.
И хоть тьме окончания нет,
Разгорается внутренний свет.
Будут вечно пусты небеса.
Ибо втайне творит чудеса
Тот, кто каждый свой миг создает
Все миры из великих пустот.
 
 
Тот, который ни там и ни здесь,
Тот, который невидим, но есть,
Не во внешнем пространстве – внутри.
Все часы, весь простор собери
Внутрь себя. Может Бога вернуть
Не земля и не камень, а грудь.
Жизнь бескрайняя, вечная Жизнь –
В бездне внутренней. Внутрь обернись!
 

«И вот душа наедине…»

 
И вот душа наедине
С Ничем.
И смотрит в очи мне
Ничто.
Но это не тупик
И не стена. О, как велик
Открывшийся душе простор,
Которого до этих пор
Она не знала! – Ничего
Конечного. Здесь вещество
Кончается. На небесах
Безмолвный Дух сдувает прах.
И – точный подведен итог:
Нет праха. В очи смотрит Бог.
 

«Я в храм вхожу. Вступаю я…»

 
Я в храм вхожу. Вступаю я
В себя, в последние глубины.
В такие дебри бытия,
Где мы с Тобой уже едины,
О, жизнью полный Океан!
Моря сольются в Океане,
И гулкий возвестит орган
Об этом торжестве слияния.
К вселенскому спускаюсь дну.
Вступаю в тишину такую!..
Но что с того, что я тону?
Жизнь не уходит. Жизнь ликует.
 

«Бог и смерть несовместимы…»

 
Бог и смерть несовместимы.
Бог есть молния бессмертья.
Свет без тени, Огнь без дыма,
Тот, что путь мгновенный чертит,
Просквозив навылет твердь.
Бог есть молния бессмертья,
Но идут к нему сквозь смерть
И приходят в Жизни этой –
Здесь, где свет фонтаном брызнет,
Встречный свет – навстречу свету,
Через смерть, еще при жизни.
 

«Круженье над Тайной…»

 
Круженье над Тайной…
Все ближе и ближе,
Все уже и уже круги.
Я чую, вдыхаю, я слышу, я вижу
Вот там, где не видно ни зги.
Да нет, не во сне, не в догадках – воочью,
Почувствовав в небе упор,
Находит душа сокровенную точку,
Из коей родится простор.
Ну, вот, он раскрылся – бездонный, бескрайний –
Всем виден, всем ясен – гляди!
А Тайна осталась великою Тайной,
Но вся уместилась в груди.
 

«Есть твердь небесная. Она…»

 
Есть твердь небесная. Она,
Как тяжкий горный кряж. прочна.
Но в ней нет тяжести. И вес
Не давит посреди небес.
Она, как облако и пух,
Она есть невесомый дух –
Но Дух, прошедший через смерть,
Уже не только дух: Он – твердь,
Та твердь, что держит вся и всех.
О, Ты, «живущий в небесех»,
Не дай же тяжести земной
Победу справить надо мной.
Душе нащупать твердь пора –
Ту, что надежней, чем гора.
 

«Все глубже, глубже цвет морской…»

 
Все глубже, глубже цвет морской…
Дошло до глубины такой,
Откуда, вспыхнув, озарило
Сознанье новое Светило –
Тот тайный внутренний подсвет,
Которому названья нет.
Огонь без дыма, свет без тени…
Так началось миротворенье.
 

«Чтоб в Тебя вглядеться…»

 
Чтоб в Тебя вглядеться,
Нужен весь простор,
Облаков соседство
И молчанье гор.
Чтоб проникнуть взглядом
Внутрь Твоих очей,
Не чудес мне надо –
Глубины Твоей.
Бесконечный вечер.
И с горы видна
Божья бесконечность,
Божья глубина.
 

«Один вопрос мне в душу лег…»

 
Один вопрос мне в душу лег:
Скажи мне – что такое Бог?
И каждый сердца уголок
Так задрожал,
 
 
Что я почувствовала связь
С звездою, что вдали зажглась,
И с той душой, что родилась
Во тьме начал.
 
 
Да, я почувствовала вдруг
Священный сладостный испуг,
И круг земли и неба круг
В уме моем
 
 
Слились в одно.
Меня прожег
Такой огонь при слове «Бог»,
Что сердца маленький комок
Сам стал Огнем.
 

«Разрастанье тишины…»

 
Разрастанье тишины…
Разгорание огня…
Блеск небесной купины
Прожигает вновь меня.
 
 
Плоть моя сойдет на нет,
Но останется в веках
Золотой нетварный Свет –
Вечный Дух, стряхнувший прах.