Текст книги "Негаснущие дали"

Зинаида Миркина
Негаснущие дали
Избранные стихи 2002–2004 гг.

© З.А. Миркина, 2017

* * *

Медленный духовный труд

Поэзия Миркиной не философская лирика и не богословие в стихах. Это художественное высказывание, пробитое насквозь бесконечным доверием к жизни и верностью нравственной правде. Готовые жанровые формы не способны вместить эту бьющую через край внутреннюю жизнь и ту великую тихую радость, которая приходит невесть откуда.

У Миркиной юная душа, для которой «росплеск соловьиный» самая важная проповедь. Соловей не может лгать, потому что соединен с бессловесной глубиной. А поэт и мудрец знают слова. И им надо омывать слова в молчании. Они и погружаются в молчание, в чуткую дремоту, в неделанье, из которого приходит истинное знание всех вещей.

Медленный духовный труд ведом Марии, которая замерла у ног Христа и внемлет Ему. И в этом ничего неделанье больше труда, чем в хлопотах Марфы. Хотя и Марфа служит Богу. Но она тревожится, она думает, что ей еще сделать? А Мария пытается понять какой ей быть? Прежде всего какой быть, а уже потом что сделать или что делать? «Ах, Марфа, Марфа, погоди немного – / Накормит Бог, и ты накормишь Бога…» Чтобы Он накормил, надо есть Его хлеб, а это и означает стать глубоким созерцателем. Заботы же земные, они не минуют ни Марфу, ни Марию.

Сегодня очень модным стал призыв полюбить себя. Но редко, когда ставится вопрос, что именно в нас достойно любви? Неужели все? Едва ли. Мы призваны полюбить по-настоящему, больше жизни, только свое глубочайшее «Я». Если все наше внимание сосредоточено на сокровенной глубине сердца, тогда наша любовь к себе не обернется новым страданием, не превратится в свою противоположность. И тот, кто так полюбил себя, не разочаруется, не впадает в отчаяние, потому что он полюбил в себе Бога, а не машину желаний. Он полюбил в себе Творца, а не тварь.

Художник, чей дар сродни дару мистика, пропускает через себя, как через некий кристалл, чистый неотмирный свет. Задержать этот свет или присвоить его невозможно. Свет проточен, он ничей, он Божий. Если же побудителем творчества окажется психологическая травма или невроз, то кристалл не сможет пропустить через себя неотмирный свет, он корыстно присвоит свет себе. И чудесный свет станет мутным.

Есть человеческая рана, а есть – Божья. С человеческой раной связано страдание и порою омертвение души. Душа, почувствовавшая Божью рану, всегда живая, она способна к сопереживанию и состраданию. Такова душа Миркиной. Сердечная чуткость, глубокий деятельный покой – вот то состояние, при котором становится видна неотмирная красота мира.

Самое большое счастье на свете это медленный духовный труд. Здесь все движения неприметны и каждое неповторимо. Невозможно увидеть, как растет дерево, но можно причаститься деятельному покою его корней, глубокой умиротворенности его ветвей, которые покачиваются или сгибаются под ветром. Увидеть дерево, досмотреть его до конца, как досмотреть до конца собственную душу, вглядеться в нее «до сущности небесной» – это и есть медленный духовный труд. На протяжении всей истории людям что-то мешает соединиться с собственной сердцевиной, стать целыми.

Тот, кто глубоко живет и встречается с Богом, знает, что Бог внутри, это мы – снаружи. И наша задача вернуться домой. Даже тот, кто вернулся домой весь, каждый день должен прикладывать усилие, чтобы снова не затеряться в мире.

Божья правота подобна горе, на которую предстоит взойти. И чем выше, тем ближе к самому себе, к той тайне, которая соединяет все души и все силы души. И Бог молчит, как молчит гора.

Как же трудно превратить Божье молчание в человеческую речь, но не это ли самое первое и естественное движение души? И если душе не препятствовать, то она непременно сложит гимн. Ритмически организованный текст становится проводником какой-то непостижимой исконной силы, источник которой не может иссякнуть, он вечен.

Роман Перельштейн

I. По северным рекам

«Наедине со всей Вселенной…»

 
Наедине со всей Вселенной,
Наедине с Творцом своим…
На небе – облачная пена,
В воде – дрожащий белый дым.
Наедине со всем простором,
С разверстой тайной бытия…
Текут минуты так нескоро!
Глаза в глаза – мой Бог и я.
Ты раскрываешь мне объятья,
В глубины сердца входит высь.
Священнодействие зачатья,
Мгновенья с Вечностью слились.
Теплоход.
 

«Степень покорности, степень стихания…»

 
Степень покорности, степень стихания,
Степень слиянности – нету меня.
Нету дробления, нет расстояния –
Все потонуло в разливе огня.
Степень покорности, степень смирения…
Вспять сквозь пространство и время иду.
Вместе с Тобою встаю на колени я
В залитом тьмой Гефсиманском саду.
Сердце, как кровью, исходит осанною,
Вижу, над бездной лицо наклоня:
С новою зарею, как солнце, восстану я,
Но – лишь тишайший увидит меня.
 

«Смысл жизни – в единении с Тобой…»

 
Смысл жизни – в единении с Тобой.
Другого смысла в этой жизни нет.
Ты для меня – не кто-то, не другой.
Так в сердце зачинается рассвет.
Так, где-то в сердцевине темноты,
Раскрылся тихо светоносный глаз,
И есть теперь уже не я и Ты,
А кто-то Третий вместо прежних нас.
И я шепчу беззвучно только будь…
Да Ты не Ты и я уже не я,
Но в нашем единении вся суть,
Весь смысл и оправданье бытия.
 

«Над землею наклонились тени…»

 
Над землею наклонились тени,
Замерцала первая звезда.
Жизнь моя – сплошное погруженье –
Шаг за шагом… Господи, куда?
Шаг души все крепче год от году,
Хоть слабеет плоть и стынет кровь.
Так, как птица – в небо, рыба – в воду,
Так душа – в бездонную Любовь.
Никогда ей глубины не хватит –
Это знанье крепче день от дня.
Господи, прими меня в объятья!
Господи, не отпускай меня!
 

«Затихла робкая волна…»

 
Затихла робкая волна,
И снова воцарилась гладь,
И наносились письмена
На сердца чистую тетрадь.
Вы думали, что это я
Пишу бессчетные стихи?
А это Зодчий Бытия,
Все это лишь Его штрихи.
А я тут вовсе не при чем,
А я тут только лишь при Нем.
А я… Ну что такое я –
Бездумной радости струя.
 

«Заброшу все свои дела…»

 
Заброшу все свои дела…
Ты ничего с меня не требуй.
Я все, что знать и взять смогла,
Сейчас забрасываю в небо.
А там – все тот же белый пух…
Никак мне не насытить взгляда.
О, мой блаженный нищий дух,
Которому лишь неба надо!
 

«Я пою все, что вижу, как древний акын…»

 
Я пою все, что вижу, как древний акын.
Хочешь слушай, а хочешь не слушай.
Что же делать? – Достало до самых глубин
Божье семя, упавшее в душу.
И опять достает и опять, и опять… –
Все, что видят несытые очи –
Тот, кто сеял, придется Тому собирать.
Помоги Ему, если захочешь.
 

«О, Боже, как огромно небо!…»

 
О, Боже, как огромно небо!
Потерян край и счет потерян.
А мне бы, Господи, а мне бы
Бескрайность эту сердцем мерить.
И причащаться. И довольно.
Мои желанья в небе тонут.
Пусть только Богу будет вольно
Во мне, как в небесах бездонных.
 

«Наполненная жизнью тишь…»

Я без Тебя – ничто.

Но что Ты без меня?

Ангелус Силезиус

 
Наполненная жизнью тишь,
Протяжная недвижность дня.
Ты и сегодня жизнь творишь,
И жизнь втекает внутрь меня.
И вот в чем тайна бытия
(Я чую жилкою любой):
Чтоб я была и вправду я,
Мне надо полниться Тобой.
О, этот непосильный труд –
Вмещать неслышимое в слух!..
Я без Тебя – пустой сосуд,
Ты без меня – бесплотный дух.
 

«Красота – это Божий урок…»

 
Красота – это Божий урок.
Нам Творец преподал красоту.
Тихо падает легкий листок,
Задержался, дрожит на свету…
Бог велел: «разгадай и пойми».
Но загадка трудна, иль проста –
Между Богом самим и людьми
Вечным сфинксом молчит красота.
Отдана в нашу полную власть…
Что ж нам делать с загадкою той?
Мы вольны иль убить, иль украсть,
Или, может быть, стать красотой?..
 

Триптих

1

 
Сейчас внутрь моря солнце канет,
Сиянье дня сойдет на нет,
И после всех дневных сверканий –
Последний запредельный свет.
Он провожает нас в безбрежность,
Он делает бездонным час.
Тот свет, который глаз не режет,
А тайно высветляет нас.
 

2

 
Нет, не закат, а за закатом,
Не рядом с нами, а насквозь –
То, чем была душа чревата,
То, что в посмертьи родилось.
Вот те негаснущие дали.
Свет, пронизавший сердце тьмы.
То, что нам смутно обещали,
Вдруг стало явственней, чем мы.
 

3

 
О, как Ты утешаешь нас,
Как наполняешь миром душу!
Закат медлительный погас…
Заря над водами и сушей.
Такая дышит благодать,
Такая глубина открыта,
Как будто есть кому обнять
Весь мир и быть ему защитой.
 

«Не нарушайте тишину…»

 
Не нарушайте тишину,
Не потревожьте Бога!
Сейчас незримую струну
Архангел будет трогать.
И разольются по Земле
Божественные ритмы,
В прозрачной этой полумгле
Наш Бог опять творит нас.
 

«Белое озеро. Белые ночи…»

 
Белое озеро. Белые ночи.
Самосвеченье небес и воды.
Бог показать нам Свой Образ не хочет,
Но засветились Господни следы.
Свет нескончаемый, вечер бескрайний,
Рост глубины, нарастанье высот…
Нам приоткрыта великая тайна:
Сердце по Божьему следу идет.
 

«Первозданную не тронуть гладь…»

 
Первозданную не тронуть гладь…
Не рождаться и не умирать,
А таинственно являться вдруг
Из трепещущих Господних рук.
Так – как небо, озеро, гора.
И не знать ни «завтра», ни «вчера» –
Только это тайное родство,
Только руки Бога своего…
 

«Мысль Господня – это тишина…»

 
Мысль Господня – это тишина.
Это не имеющее дна
Сердце. – Ни начала, ни конца –
Полное беззвучие Творца.
Сил творящих медленный восход.
Кто его нарушит, тот порвет
Нить божественную – Божью мысль,
Ту, что держит всех нас. – Берегись!
 

«Научить нас глядеть в Бесконечность …»

 
Научить нас глядеть в Бесконечность –
Вот и все, что Ты хочешь от нас.
Ты выходишь глядящим навстречу,
Погружаешься в глубь наших глаз.
Мы готовы, мы вправе, мы можем
Жить, вселенским простором дыша.
Научиться глядеть в Тебя, Боже –
Вот и все, чего хочет Душа.
 

«Ах, Онега, Онега, Онега…»

 
Ах, Онега, Онега, Онега –
Нескончаемость дали морской.
В небесах – бесконечная нега.
На воде – всемогущий покой.
Этот мир нам с тобою отпущен.
Он – на всех, так о чем же наш спор?
Кто не верит, что Бог всемогущий,
Посмотри на Онежский простор.
 

«Мы живем в толпе, в потоке…»

I

 
Мы живем в толпе, в потоке.
Нас несет водоворот.
А деревья одиноки,
Так же, как и небосвод.
И течет, течет в просторе
Величава, широка,
Отражающая зори
Одинокая река.
Что в ее притихшем оке?
Что таит речная гладь?
В мире только одинокий
Может Богу предстоять.
Нескончаем этот вечер.
Не погаснет свет вдали…
Сердце Бога – место встречи
Одиночеств всей земли.
 

II

 
Иноверцы и единоверцы…
Кто кого в бесконечной борьбе?
Но молчи, одинокое сердце,
Бог откроется только тебе.
 

«О, Господи, как ясно слышно!…»

 
О, Господи, как ясно слышно!
Здесь голос Твой не заглушат.
– Ау! – позвал меня Всевышний.
– Ау! – откликнулась Душа.
С озерной глади – в поднебесье.
Из самой глуби – прямо ввысь!
Так вот откуда птичьи песни
И все молитвы родились.
Валаам.
 

«Время просит одного …»

 
Время просит одного –
Чтоб не мерили его.
Не боялись, не считали.
А пропали б в этой дали.
Шли бы Господу навстречу
И пришли бы прямо в Вечность.
 

«Дивный остров Валаам…»

 
Дивный остров Валаам.
Остров храмов, остров – храм.
На лесном зеленом всхолмьи
Я учусь его безмолвью. –
Одиночеству его –
Тайне Бога своего.
МОНО, МОНА-СТЫРЬ. МОНАХ –
Тот, затерянный в лесах,
Тот, кому нельзя отвлечься
Ни на миг от тайной встречи
Сердца – с Богом, неба – с морем.
В нескончаемые зори
Здесь встречается в молчанье
Глаз с простором мирозданья.
Все безмолвие земное
С внутреннею тишиною.
 

«Восполненность жизни и мера покоя…»

 
Восполненность жизни и мера покоя –
Всем вихрям вселенским порог –
Вот в чем Твоя сущность, вот что Ты такое,
Мой непостигаемый Бог.
Восполненность жизни и этот великий,
Как небо над нами, покой. –
Вот то, что в Твоем отпечаталось лике,
И в зеркале глади морской.
И вот она – цель всех земных пилигримов –
Покой, заглушающий гром. –
Почувствовать жизни покой нерушимый
Как сердца единственный Дом.
И в нем не бывает ни рано, ни поздно.
Кто Дом этот вечный найдет,
Тот держится в Боге, как держатся звезды, –
В средине небесных пустот.
 

«Бог следов не оставляет…»

 
Бог следов не оставляет.
Просто вмиг отброшен сор.
Ширь без края, даль пустая…
После Бога – лишь простор.
Да еще потоки света.
Безраздельный небосвод.
Если скажут: «Бога нету»,
Он смолчит и обоймет.
 

«О сила молчанья, великая сила!…»

 
О сила молчанья, великая сила!
Молчание Бога все звезды вместило.
С молчащей звездою немое соседство.
Закон отражений, закон соответствий,
Закон собиранья, закон созиданья…
Молчание неба и сердца молчанье.
 

«Продли меня за край земли…»

 
Продли меня за край земли,
За горизонт, за лес –
В такую даль меня продли,
Где след всех слов исчез.
С последним светом сердце слей,
Истаявшим в тиши.
Быть может, смысл жизни всей
В продлении души.
 

«Почти за гранью бытия…»

 
Почти за гранью бытия…
Свечение ночей.
И вот равна душа моя
Сейчас Вселенной всей.
Как будто очутились мы
За зримою чертой.
И вместо полуночной тьмы
Разлился Дух Святой.
 

«Смысл жизни – в разрастании души…»

 
Смысл жизни – в разрастании души.
О, этот свет, растущий белой ночью!..
Забудь про все, вопросы заглуши –
Сейчас ты зришь незримое воочью.
Смысл жизни в том, чтобы, как этот свет,
Обнять собой бескрайние просторы.
Преград неодолимых больше нет –
Свет проницает каменные горы.
 

«Ты нас сзываешь, но куда?…»

 
Ты нас сзываешь, но куда?
В то место пусто, в тот простор,
Где не осталось и следа
От возведенных нами гор,
Закрывших первозданный Свет.
Там не осталось ничего.
Там смерть сама сошла на нет
И дышит только Божество.
Ты распахнул нам дверь – «войди,
Простора чистого испей!..»
Где это? – Неба посреди
Или внутри души моей?
 

«Не жди, не бойся, не тоскуй…»

 
Не жди, не бойся, не тоскуй…
Свет, уходящий за края, –
Как бесконечный поцелуй,
Как нежность тихая моя.
Свет переполнил нам сердца,
И вот уже различья нет –
Любовь без края и конца
Или за край ушедший свет.
 

«Как будто к цели мы пришли…»

 
Как будто к цели мы пришли,
К которой двигались века.
И, как на рейде корабли,
Стоят на небе облака.
Да, перед нами – цель пути –
Такой простор! Такая гладь!
Куда нам от Тебя идти?
Чего, найдя Тебя, желать?
И если это только миг,
Миг – истина, а годы – ложь.
И Твой покой, как мир велик,
И Ты меня всю вечность ждешь.
 

«В воду кануло светило…»

 
В воду кануло светило,
Но душа не знает сна.
Все пространство просквозила
Мировая тишина.
Слышит ухо, видит око –
Кто поведал мне – Бог весть –
Но на звездочке далекой
Так же тихо, как и здесь.
 

«Обаянье белой ночи…»

 
Обаянье белой ночи,
Гладь воды и неба гладь.
Свет не может, свет не хочет
Эти дали оставлять.
Не кончающийся вечер –
Смолкни, мир, не суесловь –
Свет и вправду бесконечен,
Точно так же, как Любовь.
 

«Потерян счет, смешались числа…»

 
Потерян счет, смешались числа,
Но день и ночь идет работа.
Ведь есть бесчисленные смыслы,
И потому стихам нет счета.
И потому стихотворенье
Идет вослед стихотворенью.
Ведь что ни шаг, то углубленье,
И что ни взгляд, то откровенье.
 

«Бесконечная Онега…»

 
Бесконечная Онега –
В Бога вход, из мира выход…
Я сижу, а дали неба
Внутрь всплывают тихо-тихо.
Это цель всех наших странствий,
Всех бесчисленных повторов:
Внутрь себя вместить пространство,
Стать для каждого простором.
 

«Огромное небо над поймой речною…»

 
Огромное небо над поймой речною
То сизое с белым, то сизо-стальное.
Огромное небо со взглядом суровым,
В котором – ни звука, в котором – ни слова.
В котором нет формы – сплошная пустыня –
Лист чистый для Богом задуманных линий.
Нет формы, нет песни, нет смеха, нет плача,
Но наши вопросы, но наши задачи,
Все эти узлы, что мы здесь завязали,
Развяжутся только в небесном провале.
Все раны земные лишь небо залечит.
Конечное корнем ушло в Бесконечность.
 

«Ах ты, тишь широкая, великая…»

 
Ах ты, тишь широкая, великая,
Ах ты, небо над большой рекой!
Птицей одинокою покликаю –
Кто вместит блаженный сей покой?
Ни рукой, ни взглядом не охвачены,
Как же эти дали хороши!
Для кого ж вы, дали, предназначены?
– Для твоей распахнутой души.
 

«Скоро мир очнется, иль нескоро ли…»

 
Скоро мир очнется, иль нескоро ли,
Но сейчас, у бездны на краю,
Я лечусь Господними просторами,
В их объятьях прячу боль мою.
Погрузясь в Любовь Твою могучую –
Большей силы не было и нет –
Слышу, слышу музыку беззвучия.
Вижу, вижу беззакатный свет.
 

«Ночь моя задумчивая, белая…»

 
Ночь моя задумчивая, белая,
В лад с тобою о тебе пою –
Погружаю мысли скороспелые
В медленность великую твою.
Крики боли, выплески отчаянья
Тишиной владычною глуша,
На твоих просторах нескончаемых
Вызревает медленно душа.
 

«Ты не знал, как звучит тишина?…»

 
Ты не знал, как звучит тишина?
Это чуть различаемый шаг.
Поступь Господа сердцу слышна,
И почти замирает душа.
Из нее выметается сор,
В ней кончается круговорот.
Вся она – бесконечный простор,
По которому Бог мой идет.
«Сосенки».
 

«Тишина приоткрыла покров…»

 
Тишина приоткрыла покров,
За которым – мерцанье глубин.
О, как много вокруг нас миров!
А нам думалось – только один.
Мы слоняемся взад и вперед.
Все кончается, всюду – стена.
Но он есть – незамеченный вход,
За которым – ни стенок, ни дна.
Вход в безмерное. Спуск в океан.
Шаг с поверхности… что там – внутри?
Слой за слоем. Мерцающий план
Вслед за прежним… О, только замри!..
 

«Просвет среди сосен. Наплывы сирени…»

 
Просвет среди сосен. Наплывы сирени.
И властное чувство: не будет конца.
Вхождение в Вечность, вовнутрь внедренье.
Душе открывается тайна Творца.
И больше никто не очертит границы,
Ведь нет разделения в царстве глубин.
О, только бы в центр мирозданья внедриться.
И – делай, что хочешь, ты сам – господин.
«Сосенки».
 

«Когда догорает заря…»

 
Когда догорает заря,
Меня отпускает земля.
И сердце, утративши вес,
Всплывает в прозрачность небес.
И ясно становится вдруг,
Что царствует только лишь Дух,
Что тяжесть теряет права,
Подпавши под власть Божества.
 

«Наполнить парус ветром, душу – Богом…»

 
Наполнить парус ветром, душу – Богом
И – в дали по мелькающим волнам…
Какая открывается дорога!
Какой просторный, всех вместивший Храм!
Мы все скитальцы, все единоверцы,
Над кем одни и те же небеса.
О, только б не закрывшееся сердце!
О, только б не пустые паруса!
 

«Мне надо лишь войти в единый ритм…»

 
Мне надо лишь войти в единый ритм
С лесной полоской и равниной водной,
С той самой Силой, что наш мир творит, –
И лишь тогда я сделаюсь свободной.
И что ни предначертано в судьбе –
Все вновь вольна стереть и написать я.
Моя свобода только лишь в тебе,
Немой простор, раскрывший мне объятья.
Теплоход,
Шекснинское водохранилище.
 

«Как любит нас Бог?…»

 
Как любит нас Бог?
Да вот этим простором,
Вот этой равниной седой.
Смотри – облаков белоснежные горы
Повисли над сизой водой…
А ветер, всю боль по широтам развеяв,
Ликует: ты заново жив!
Нас любит наш Бог бесконечностью всею,
Нам небо, как сердце раскрыв.
 

«Передо мною – Твой простор…»

 
Передо мною – Твой простор.
Вся широта Твоя.
И выметен из мыслей сор,
Здесь я уже не я.
Есть взгляд неугасимых глаз,
Свет, не объятый тьмой.
Ты вытеснил меня сейчас
Вон из себя самой.
 

«В небесах – это значит, что прошлого нет…»

 
В небесах – это значит, что прошлого нет.
Возвратились к истоку года.
В небесах – это значит, не кончится свет
Никогда, никогда, никогда.
В бесконечность небес вводят звуки молитв.
И такое вокруг торжество
Там, где сердце, как солнце, горит и горит…
И весь свет на земле – от него.
 

«Просторы, просторы, просторы…»

 
Просторы, просторы, просторы,
Речная, спокойная гладь,
Мы движемся очень нескоро,
Чтоб Господа не обогнать.
Равнины, холмы, перелесья
И свет, потерявший края.
Мы движемся с Господом вместе,
И в этом весь смысл бытия.
О, медленность тайного лада!
Всю вечность – вот только бы так.
Не верите в рай? И не надо.
И все же – замедлите шаг. –
И все же, и все же, и все же
Продли зачарованный сон.
Прислушайся к поступи Божьей
И двигайся так же, как Он.
 

«И туча рванулась на тучу…»

 
И туча рванулась на тучу
И пена – на пену валов,
И вот Он – единый, могучий
Владыка всех сил Саваоф.
Сплошною морскою лавиной,
Всей ширью небесных пустот
Навстречу мне руки раскинул
И властно, как ветер, зовет.
Ни сказок тебе, ни историй.
Все сны и придумки – оставь!
Ну вот Оно, вот Оно – море.
Ну вот Она – Божия явь.
Блеск жгучий серебряно-сизый. –
Затоплены мера и край.
Ну вот он – божественный вызов.
Бог кличет, душа отвечай!
 

«И не надо спешить, о, не надо спешить…»

I

 
И не надо спешить, о, не надо спешить –
Посмотри на медлительность вод.
Над рекой облака будут медленно плыть
То ли час, то ли день, то ли год.
Остановятся, вспыхнут в луче золотом
И опять поплывут, не спеша.
Время – это ничто, время – это фантом,
А действительность – только Душа.
 

II

 
Время не меняется –
Время углубляется.
Время наше призвано
Перейти порог.
Ведь душа беременна –
В этом мире временном,
В этом мире призрачном
Вызревает Бог.
 

«Я наверно была дерзновенной…»

 
Я наверно была дерзновенной.
Грех отпущен ли мне, не отпущен,
Но я видела Сущность Вселенной…
Я – ничто, но Любовь всемогуща.
Я свои ощущаю пределы.
Под ногами – не почва – провалы.
Но не я, а Любовь моя пела,
Нет, не я эти гимны слагала.
И звучит неуемное пенье
Даже в близости муки смертельной.
Ты прости мне мое дерзновенье:
Это сила Любви беспредельной.
Ладога.