Текст книги "Общество сороки. Одна к печали"

15. Айви

– Можно мне кусочек? – Харриет наклоняется через стол и хватает банан у меня из рук.

Время обеда, и, поскольку светит солнце, мы сидим на нашем обычном месте на скамейках для пикника возле бассейна.

– Ты такая дикарка, Харриет, – смеется Макс.

Харриет, Макс, Том и я – у нас традиция встречаться в солнечные дни на обед. Мы вчетвером можем показаться невероятной компанией друзей, но каждый из нас привносит что-то в группу и заставляет ее работать. Макс – начинающий нейробиолог, а Том – веселый веснушчатый серфер, который считает себя комиком разговорного жанра. Харриет и Том – друзья детства, поэтому, когда Том приехал в Иллюмен Холл пару лет назад, он автоматически присоединился к нашей группе. Если честно, он бы ушел первым, если бы дело дошло до драки. Он безобиден, но его непрекращающийся флирт может стать очень утомительным. Харриет постоянно помыкает им, что выглядит очень забавно.

Макс – из Торонто и переехал сюда на девятый год. Он, наверное, самый добрый и умный парень, какого я когда-либо встречала. Еще Макс входит в школьную хоккейную команду: вид спорта, который он освоил моментально, учитывая, что в Канаде никогда не играл. Какое-то время Макс был без ума от Харриет, пока она не объяснила, почему у него нет шансов. Теперь мы все смеемся над этим.

– Все слышали последний эпизод вчера? – спрашивает Том с полным ртом чипсов.

– Да, я слушала этим утром. Как этому Н вообще удалось взять интервью у детектива? Это безумие! – вскрикивает Харриет.

– Все это выглядит довольно разрозненно. Как дело в суде, которое еще ждет своего часа. – Макс наклоняется и кладет руку мне на плечо. – Ты хоть немного приблизилась к разгадке, что за этим стоит, Айви?

Конечно же, я рассказала Максу, Тому и Харриет о разговоре с миссис Эббот. Если они что-нибудь пронюхают, то передадут мне.

– Ничего, а прошла уже неделя. Он отлично сохраняет анонимность, даже анонимность своих источников. Кто бы это ни был, он слишком хорош. Очевидно, кто-то с некоторыми познаниями в технике.

Мой желудок сжимается. Это начинает казаться невыполнимой задачей.

– Ладно, ребята, хорошо. Думаю, пришла пора, наконец, признаться: это я! – Том запрыгивает на скамейку и широко распахивает руки. Харриет хватает его за руку и стаскивает обратно.

– Том, ты гребаный идиот. Не шути так. Это не смешно. К тому же, когда дело доходит до техники, ты не справишься даже с «Тик-Током». Так что это явно не ты, приятель. – Макс коротко смеется и выдавливает улыбку.

– Крутые парни не пользуются «Тик-Током», Харриет, – хмурится он в ответ.

– Если серьезно, это должен быть кто-нибудь с хорошей сетью осведомителей. Может быть, популярный студент? – вмешивается Макс.

– Не знаю. Популярный студент – это слишком очевидно. Я думаю, кто-то, кто работает под прикрытием, кого не станут подозревать. Может быть, учитель. Хотя, думаю, это приведет к немедленному увольнению, – добавляю я.

– Да, очень плохой карьерный рост, если тебя раскроют. Чтобы работать тут учителем, нужно быть очень умным, а тесты, которые они проходят, абсолютно нереальны. – Том все жует свои чипсы, поэтому говорит с открытым ртом. Отвратительно.

– Вы говорите о подкасте? – Слишком хорошо знакомый голос раздается позади, и я вижу, как освещается радостью лицо Харриет.

– Посмотрите, кто это! Как мило, что ты присоединился к нам. Садись! – Харриет подвигается, чтобы дать место Тедди на скамье напротив меня.

– Нет, эта сторона скамейки намного теплее, – заявляет Том, выразительно подмигивая.

– Успокойтесь, парни, – со смехом говорит Харриет.

Тедди улыбается мне, садясь рядом с Харриет, и я на автомате улыбаюсь в ответ. И почему он такой чертовски милый? Так намного сложнее держаться от него подальше.

– Мы действительно говорим о загадочном Н, – отвечает Макс.

– Это, должно быть, журналист, да? – предполагает Тедди.

Я пожимаю плечами.

– Скорее всего. Это вариант, к которому я склоняюсь, но на самом деле понятия не имею.

– Ребята, вы слышали, кто-то в десятом классе говорил, что в Доме Веги прошлой ночью раздавались крики? – Пока Харриет говорит, волосы у меня на затылке встают дыбом. – Потом кто-то еще сказал, будто слышал музыку, которая играла в ту ночь на пляже. Напомните, что это была за песня?

– Разве не «Pumped Up Kicks»? – спрашивает Макс. – Помню, я еще подумал, какая странная. Такая бодрая, но на самом деле о стреляющих подростках, если вслушаться в текст.

– О боже! Точно. Да, кто-то сказал, будто слышал ту же самую песню, эхом звучавшую в коридоре по пути в столовую! Ясно, что это чушь собачья. Призраки, послания из потустороннего мира и все такое. Если бы Лола действительно стала призраком, она бы сюда не вернулась.

Все они, кажется, излучают своеобразную болезненность: эти призраки, шум, воспоминания о Лоле… и вот мое дыхание становится все более поверхностным. Затем я чувствую руку на своем колене под столом и сразу же понимаю, что это твердая, знакомая хватка Тедди. Я переплетаю свои пальцы с его и сжимаю. Знаю, что не должна поощрять его после нашего последнего разговора, но ничего не могу с собой поделать. Этот разговор напрягает меня, и я чувствую, как сжимается горло. В этот момент Тедди понял, что я нуждаюсь в утешении, и, не говоря ни слова, дал мне его.

– Ладно, ребята, хватит болтать о смерти и призраках. Харриет, как Кэсси? – перебивает Тедди, сжимая мою руку в ответ.

– С ней все в порядке. Говорит, что в колледже довольно скучно, но там есть старый общественный туалет, где все собираются покурить, так что, думаю, все не так уж плохо! – Она громко хохочет. – Ребята, я так по ней скучаю. Так хорошо было видеться с ней каждый день летом. Слава богу, есть видеочаты, а? К тому же до каникул не так уж и далеко.

Мы с Харриет всегда проводили лето вместе, я как можно чаще приезжала погостить в доме ее семьи, чтобы выбраться из маленькой лондонской квартирки. Но прошлым летом все вышло иначе. Для начала, умерла Лола… и я оттолкнула всех. Затем Харриет познакомилась с Кэсси и влюбилась в нее по уши. Это было первое лето, которое мы провели не вместе. Я была счастлива за нее, но одновременно – глубоко погружена в собственное горе. Я практически швырнула себя в объятия Тедди как в возможность отвлечься. Я металась между маминой квартирой и огромным загородным домом его семьи, разница между нами никогда так не бросалась в глаза, как в тот момент, когда я сходила с железнодорожной платформы, чтобы сесть в одну из его дорогих машин.

В этот момент я замечаю Кловер, идущую через поляну к корпусу искусств.

– Надо бежать, ребята. Мне нужно переговорить с Кловер о нашем дуэте в этом году! – Я вскакиваю из-за стола, на прощание махнув всем сложенными в знак «мир» пальцами. – Кловер, подожди меня!

Она разворачивается и замирает.

– Привет, Айви!

– Тебя трудно поймать на неделе! У меня для тебя тут ноты. Посмотри и скажи, как, по-твоему, звучат отрывки, которые я выделила. – Я распахиваю свою сумку и роюсь в ней, пока не нахожу нужное.

– А, спасибо, Айви! Я в последнее время вроде как пренебрегала своими репетициями, так что мне точно стоит взглянуть на это.

– Как дела? Нашла против чего еще протестовать? Только, боже, умоляю, не говори мне, что ты хочешь, чтобы мисс Грэншоу готовила больше веганской еды. Ты знаешь, что она творит с тофу.

– Нет, ничего такого… просто я уже не укладываюсь по срокам со своей курсовой. Кстати, как продвигается твоя миссия? – спрашивает она, склоняя голову набок.

– С подкастом? Безуспешно. Ты слышала что-нибудь? – Мне пришлось посвятить в это и Кловер. Но она мне как младшая сестра, а чем больше у меня глаз и ушей, тем лучше, так ведь?

Она медлит, прижав палец к нижней губе.

– Не вполне. Ну…

– Продолжай. Серьезно. У меня нет никаких зацепок, так что, если у тебя есть что-то, выкладывай!

– О, это, должно быть, пустяки. Но все любили Лолу, верно? То есть зачем распространять слухи?

– Резонно.

– Итак, что, если это кто-то, кто не знал Лолу? Абсолютный новичок в школе.

– Кто-нибудь с седьмого года? – скептически спрашиваю я.

– Или нет. Не знаю. Может, это дикая теория. Я знаю, голос жуткий и отвратительный, но мне показалось, я слышала оборот, который звучал вроде как по-американски.

Я хмурюсь.

– Об этом я не думала.

– Ну, это была просто мысль. Еще раз спасибо за ноты. Я дам тебе знать, как продвигаются дела! – В своей милой манере она поднимает оба больших пальца.

– Нет, погоди секунду.

Мой мозг работает со скоростью сто миль в час. В классе седьмого года обучения, конечно же, куча новых студентов, но одиннадцатилетка ни за что не смог бы провернуть все это. Тем не менее тут есть несколько других новых учеников, и самый очевидный из них делит со мной комнату.

Я вспоминаю, как она побледнела при первом упоминании о смерти Лолы, и драму, которую без всякого повода устроила на уроке истории. Она так скрытничает со своим ноутбуком, пряча его под одеяло всю неделю, и она была так расстроена тем, что у нее забрали телефон.

Вполне логично сделать вывод, что она что-то скрывает. И, благодаря Кловер, я думаю, точно знаю что.

16. Одри

Привет, чем занята?

Мой телефон загорается сообщением, и я не могу сдержать улыбку, когда вижу имя отправителя.

Теодор.

О, знаешь, зависаю в ОКС.

Вау, как настоящий иллюминит!

Ха-ха, полагаю. И потребовалась всего-то неделя.

Это Бонни в конце концов сказала мне, что ОКС – это общая комната для старшеклассников.

– О, – сказала я. – Погоди… а что такое общая комната?

Бонни рассмеялась.

– Всего лишь место, где ты будешь тусоваться чаще всего, пока учишься тут.

Она не ошиблась. Общая комната похожа на огромную гостиную, заполненную старыми кожаными диванами и богатыми узорчатыми коврами. Студенты отдыхают повсюду, некоторые играют в нечто похожее на бильярд в дальнем конце комнаты. Тут нет телика, но некоторые студенты приносят ноуты и смотрят фильмы онлайн в свое свободное время.

Сегодня я сижу тут с Араминтой и Бонни на паре темно-коричневых кожаных диванов. На низком журнальном столике перед нами – брошенная настольная игра «Карты против человечества». Араминта склоняется вперед.

– Итак, с кем ты переписываешься?

– О, просто один парень, с которым я познакомилась в свой первый день тут. К сожалению, с тех пор я не часто с ним виделась.

– О, расскажи!

– Да, вероятно, не о чем. Какой-то парень, зовут Теодор. Не знаю фамилии. – Я чувствую, как вспыхивают мои щеки.

Глаза Араминты распахиваются, затем она улыбается.

– О, будь уверена, мы знаем его, да, Бонни?

– Ага, – отвечает она с едва заметной заминкой.

– Он милый, но немного слишком гикнутый для меня, – продолжает Араминта. – Клянусь, если б он не учился в школе, то играл бы целый день. Но мне кажется, вы подходите друг другу. Тебе точно стоит попробовать!

– Ой, не знаю. Кроме того, я на время зареклась встречаться с парнями. Мы с Бренданом порвали незадолго до того, как я приехала сюда, и рана все еще немного болит. Хотите посмотреть фотку?

– Ты еще спрашиваешь!

Я нахожу старую фотку, где мы с Бренданом на пляже, его загорелая рука лежит у меня на плечах, и он крепко прижимает меня к своей обнаженной груди. Благодаря занятиям плаванием в университетской команде у него всегда были такие мускулистые руки… и вообще – великолепное тело. Но в этих руках действительно что-то есть. На фото у меня румяные щеки – от пары кружек пива, которое мы выпили. Почти чувствую легкий кокосовый аромат крема для загара, бриз с океана и то, как он ерошит мне волосы. Я выгляжу счастливой.

Потом внутри у меня все переворачивается, когда на заднем плане я вижу мой старый дом: кремовые доски и обрамленное белыми колоннами крыльцо. Я опускаю телефон.

– О боже, он такой шикарный, – ахает Араминта, хватая телефон со стола и увеличивая лицо Брендана. – Я бы не смогла бросить такого парня! Клянусь, в Америке они лучше.

– Очень сомневаюсь, – фыркаю, выразительно закатывая глаза, а потом тянусь, чтобы забрать телефон.

– Разве ты совсем не скучаешь по нему? – спрашивает Бонни.

Я пожимаю плечами.

– Иногда. Но чаще я рада, что уехала. Иначе как бы я познакомилась с вами? – говорю, стараясь придать голосу бодрости, надеясь, что они не заметят, как искусственно это звучит. – В любом случае тут намного интереснее, чем в моей старой школе. Даже ваша «общая комната» прикольная!

– Мне это можешь не рассказывать. Хотя тут могло бы быть и чище. – Араминта протягивает руку, проводит пальцем по каминной полке и морщит нос, показывая мне пыль. – Я могла бы заметить миссис Эббот, что «пернатые» не очень-то хорошо справляются с уборкой.

– «Пернатые»? – переспрашиваю я, хмурясь.

– О, точно! Ты же не знаешь. Просто наше иллюмен-холловское словечко для хозперсонала. Честно говоря, это все равно что собственный язык, – со смехом отвечает Араминта. За моей спиной раздается шум, и она цыкает.

Я оглядываюсь и вижу, как в общую комнату вошла Айви, а за ней – студентка помладше со стопкой папок.

– Привет, Айви, – Араминта повышает голос, чтобы ее было слышно на другом конце комнаты. – Ты ведь знаешь, десятиклассникам нельзя входить в общую комнату старших студентов. Скажи Кловер, чтобы она спустилась вниз.

К моему удивлению, Айви шагает прямо к нам… глядя на меня в упор. Кловер следует за ней по пятам, совершенно игнорируя Араминту.

– Не знаю, во что ты играешь, Одри, но я тебя раскусила. Я знаю, это твоя вина, – заявляет Айви, скрестив руки на груди.

Я хмурюсь.

– Моя? Понятия не имею, о чем ты.

– О, ну конечно. Значит, это всего лишь совпадение, что этот подкаст начался как раз тогда, когда ты приехала в школу? Я знаю тут всех, и ты – единственная, кто «заявляет», что не слушал его. Так какой у тебя план? Пытаешься прославиться в интернете или что-нибудь еще, воспользовавшись трагедией?

Остальная часть общей комнаты замолкает, все поворачиваются к нам.

Я встаю, меня трясет от ярости.

– Ты думаешь, я имею к этому какое-то отношение? Я понятия не имела, кто эта Лола, прежде чем попасть сюда. Я понятия не имела, что она умерла, и мне жаль, но я ни за что не пошла бы в эту школу, если бы знала об этом. А как насчет тебя? Это ты никогда не бываешь в нашей комнате, вечно шныряешь по всей школе. Может, это твой подкаст и ты пытаешься отвести от себя подозрения!

– Это нелепо! Зачем мне делать такой подкаст? Я пытаюсь вычислить, кто это делает, чтобы это остановить. Я просто хочу, чтобы все забыли обо всем этом! – Последние слова слетают с уст Айви, и она тут же жалеет, что вообще их произнесла. Ее губы плотно сжимаются, а на глазах выступают слезы.

Она поворачивается на каблуках и выбегает. Кловер медленно ползет за ней.

– Срань господня, что это было? – выдыхает Бонни.

Араминта встает и кладет руку мне на запястье.

– Все в порядке, Одри. Айви явно не в себе.

– Я не имею отношения к этому подкасту, – говорю, заикаясь, а сердце бухает о ребра.

– Мы знаем, – уверяет меня Бонни, но я едва слышу ее.

Вокруг меня раздаются крики:

«Сделай что-нибудь!

Позвони девять один один!

СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!

Это твоя вина.

Это твоя вина».

Я крепко зажмуриваюсь. Внезапно эти деревянные панели тоже кажутся тюрьмой. Я больше не могу тут оставаться. Мне нужно вырваться отсюда.

17. Айви

Убежав далеко от общей комнаты, я делаю глубокий вдох и прислоняюсь спиной к перилам.

Твою мать. Что я наделала?

Мне не очень приятно осознавать, что я обвинила Одри в чем-то подобном. Но после того, как Кловер вложила мне в голову эту мысль, передо мной словно взмахнули красной тряпкой. Даже в тот момент, когда эти слова слетали с моих губ, я понимала, насколько они нелепы. Одри больше времени проводит за маникюром, чем за учебой, и, несмотря на наши различия, она не похожа на злобную штучку. Для меня год начался особенно тяжело, и думаю, Одри приняла на себя основную долю этой тяжести. Но даже когда я думаю о том, чтобы попытаться наладить отношения между нами, то вспоминаю ее стремительный союз с Араминтой. Она вся – сладость и свет снаружи, но гнилая до глубины души внутри. Бо́льшую часть времени мы вежливы друг с другом, но на протяжении многих лет не раз ссорились. Меня беспокоит, что Одри проскользнула прямо в ее круг.

Смотрю на часы и тихо ругаюсь.

Теперь я опаздываю на ежегодное собрание и знаю, что Араминта будет недовольна. Что ж, ей придется смириться.

Сразу по окончании я найду Одри и извинюсь. Так будет правильно.

Я прихожу в маленькую, слегка сыроватую комнату под Домом Поляриса, где свет падает из крошечного квадратного оконца под стропилами крыши. Пахнет нафталином. Я вижу Араминту, Кэти и Джейн, тихо беседующих за столом, а Харриет сидит с другой стороны и что-то чиркает в блокноте. К моему удивлению, Бонни тоже тут. Она не входит в комитет по ежегодникам, так почему же она здесь? Их приглушенные голоса и торопливый шепот смолкают, когда я закрываю за собой дверь. Араминта не сводит с меня глаз, пока я иду к столу.

– Это было что-то.

Я заправляю волосы за ухо.

– Я знаю. – Стараюсь, чтобы мой голос звучал безразлично. – Я извинюсь перед Одри, как только мы закончим.

– Что случилось? – Харриет поднимает взгляд от блокнота.

– Потом расскажу, – бормочу я, садясь рядом. Здесь отчетливо ощущается холод, который не имеет ничего общего со сквозняками, гуляющими в этой части здания.

– Тем не менее нам нужно поговорить об этом чертовом подкасте, – говорит Араминта. Она, кажется, очень разозлилась. На щеках у нее румянец, а глаза широко раскрыты.

Вот мы и приехали.

– А что с ним? – спрашиваю я, меряя ее взглядом.

– Это просто неправильно, и, поскольку я староста, моя первая задача – прекратить выход этого подкаста. – Она нервно грызет ногти, будто оголодала. – Ксандер тоже против всего этого.

– Кстати, где наш староста? – спрашиваю я, оглядываясь.

– Она права, – встревает Бонни, перебивая меня. – Как этому анониму сходит все с рук?

Я вздыхаю. Нельзя позволить Араминте выяснить, кто стоит за подкастом, раньше меня.

– Послушай, я знаю, что нас всех это злит, и меня – больше, чем кого бы то ни было, но на данный момент все это – домыслы. Он просто спекулирует уже известными фактами. – Я достаю блокнот и демонстративно кладу его на стол. Если эта ежегодная встреча не состоится, я найду, чем еще заняться. Например, найду Одри, чтобы успокоить мою запятнанную совесть. А потом займусь расследованием того, кто на самом деле стоит за этим подкастом.

– Айви, почему это не беспокоит тебя сильнее? Отвратительно, когда кто-то так открыто говорит о смерти Лолы. Я слышала, как группа учеников восьмого года вчера обсуждала подкаст, и, по их мнению, в смерти Лолы, возможно, замешан еще один студент. В следующий раз они заподозрят кого-нибудь из нас! – Араминта окидывает взглядом всю комнату. Она ищет сочувствия или действительно боится, что ее кто-нибудь заподозрит?

Я знаю Минти уже давно. Она – одна из тех, которым, кажется, легко все сходит с рук. При Лоле она всегда играла вторую скрипку. Араминта никогда не была лидером. Теперь, когда она вышла на первые позиции, кажется, ей нравится внимание. Тем не менее не характерно для Араминты, чтобы ее так беспокоил подкаст. На самом деле я удивлена, что она не рвется дать для него интервью. Она – определенно из тех, кто процветает на школьных сплетнях. Тот факт, что ее интервью там нет, заставляет меня задуматься, может, она и есть тот самый Н?

– Почему ты так беспокоишься, Минти? – Я хмурюсь в замешательстве.

– Я не беспокоюсь! Я просто не знаю. Неправильно, что этот аноним разыгрывает все это, когда нет реальных доказательств. Для этого и существует полиция. Мы все дали показания. То была ужасная ночь.

– А разве ты не приехала позже? – подает голос Харриет, поднимая взгляд от сердечка, которое рисует вокруг имени Кэсси, и это останавливает Араминту на полуслове.

– Что? – бормочет она.

Харриет пожимает плечами.

– Ну, я о том, что сказали в подкасте. О том, что тебя не было там, когда… ну, когда вынесло тело.

– Я была там! – гаркает Араминта, повышая голос. Мы с Харриет обмениваемся взглядами, а она продолжает: – Лоле бы это все не понравилось, все эти сплетни о ней. Если она хотела умереть, то мы просто должны позволить ей упокоиться с миром. – Ее руки начинают дрожать, на шее появляются красные пятна.

– Слушайте, мы будем проводить собрание или нет? – рявкаю я, прерывая поток ее мыслей. – У некоторых тут есть другие дела.

– Ежегодник посвящен записи всех школьных событий, Айви, – заявляет Араминта, властно выпрямляясь, хотя это не вяжется с ее все еще пылающими щеками. – Если ты не считаешь, что подкаст – важная часть этого, то, может, тебе стоит уйти.

– Хорошо. – Я хватаю свой блокнот, сую его в рюкзак и забрасываю рюкзак на плечо. – Ребята все равно не потрудились прийти, может быть, они знали что-то, чего не знаю я? Позовите меня, когда действительно соберетесь обсуждать ежегодник, ага?

– Погоди, Айви, – кричит Харриет мне вслед.

Но я не могу выдержать больше ни секунды в этой комнате. Если таким будет и весь оставшийся учебный год, мне обеспечена куча проблем.