Текст книги "Наследие Рэйны. Дорога к себе"

Но Аллак этого не знал и дрожал все сильнее, пока ночной гость сжимал его сердце в невидимых тисках.

– Это можно оправдать приказом? – сквозь зубы прошипел Ломенар. – Ты позволил умереть человеку в таких вот мучениях! Это можно оправдать?! – он чуть повысил голос.

Тут его силы иссякли, и он убрал руку. Аллак сразу задышал глубоко и облегченно.

– Встань, жирная мразь. Я не желаю тебя слушать. Что касается Измиера, его очередь еще придет.

Целитель с трудом поднялся, сделал шаг, споткнувшись, навалился на юношу и вдруг с неожиданной для него ловкостью оттолкнул. Бросившись к окну, распахнул его и, на миг задержавшись на подоконнике, неуклюже прыгнул вниз. На удивление, он не пострадал при падении и почти сразу с кряхтением встал.

– Иннер, держи его! – крикнул Ломенар, бросаясь следом. Бесшумно спрыгнув на траву, он увидел, как тейнар, появившийся из-за угла, медленно надвигается на целителя, распахнув крылья. При тусклом свете фонарей зрелище было пугающим, даже Ломенару стало не по себе. Иннер казался огромным и напоминал демона, воплощение самых мрачных суеверий. В правой руке он сжимал кинжал, но это не имело значения: он сам был опаснее любого оружия. Аллак, видимо, думал так же. Он бормотал что-то вроде «сгинь, порождение Талха», отступая на трясущихся от ужаса ногах.

Наконец он провизжал:

– Убирайся!.. – и перестал пятиться, вероятно, вспомнив, что владеет магией. Вот только тейнару призвать на помощь силу ветра было гораздо проще и быстрее. Пока Аллак соображал, к какой из стихий обратиться, пока тянулся к нитям, Иннер взмахнул кистью руки. Ломенар, стоя в шаге за спиной тейнара, не ощутил ни малейшего дуновения, словно он смотрел на вмиг разбушевавшуюся стихию через стекло. Воздух ударил главу целителей мощной волной, попутно обрывая листья с ближайших деревьев, Аллака приподняло над землей и швырнуло назад, ударив о стенку колодца в углу двора. С криком ужаса толстяк перевалился через край и рухнул вниз. Раздался всплеск, и все затихло.

На миг Ломенар испытал нечто вроде сочувствия, однако тут же прогнал эти мысли: человек, который сам ни во что не ставил чужую жизнь, был недостоин жалости.

– Спасибо, Иннер, – его голос был спокоен. – Теперь уходим.

Альмаро сдержал слово, оказав через тейнара помощь Ломенару, теперь настало время ответить ему тем же. Полуэльфа ждала Ультуна.

 
…а тьма в моей глотке горчит, как гнилая соль.
И каждую ночь на свободу – какая малость!
Испить чьей-то крови, жизнь отобрать? – Изволь.
А кроме того, вышло так, ничего не осталось.
Арденна в ночи окунулась в немой покой.
У нас полчаса до того, как все станет красным
От рассвета, конечно. Он выльется за стеной.
Полчаса. Или – крайнее время – не больше часа.
А пока он не вспыхнул, ты дом свой не покидай.
Не каждую ночь я смогу защитить от мрака.
Дай мне время, мой друг, на разгадку всех этих тайн,
Говори им что хочешь, меня же – не узнавай.
 
 
На груди оступившихся алые вспыхнут маки.
 

Глава 5. Крылья и кольцо

 
Дорога в ночь вьется змеей,
Мир тает перед глазами.
«Ты должен быть нашим!» – кричит воронье,
Я, танцуя со смертью, себя забываю.
Боль и любовь на разные чаши,
Меня здесь не будет, следы смоет дождь.
Кричит воронье: «Ты должен быть нашим!»
Вьется змеей дорога в ночь.
 

Ольви. Дорога в ночь

Трудно было выбрать более подходящее убежище, чем то, которое занимал Темный орден. Ультуна, Цитадель-под-землей, не зря получила свое название: подземелья шли подо всем Виареном, перемежаясь переходами, галереями, залами – и большими, как главный зал, и совсем маленькими, где жили члены ордена, хранились книги, артефакты, запасы продовольствия, оружие. Были и теплицы, где за растениями ухаживали даэны и кое-кто из ультунских магов.

Ломенар, само собой, удивлялся, откуда под городом столько туннелей и кто их прокопал; Иннер, давно не новичок в Ультуне, объяснил, что некоторые из них проделали сами Темные, но большинство было здесь задолго до прихода Альмаро. «Неужели люди, строившие Виарен, не знали об этих подземельях?» – спросил Ломенар. «Вероятно, не знали, иначе пользовались бы ими, – ответил тейнар. – Может, Магистру известно и больше нашего, но он никогда об этом не говорит. Ясно одно: подземелья очень и очень древние». Иннер, добровольно взявшийся опекать Ломенара, показал ему всю Ультуну (с дозволения Альмаро, разумеется), и полуэльф сам видел непонятные рисунки, высеченные в каменной стене в одном из коридоров, кончавшемся тупиком. «Что же за тайну скрывают эти подземелья?» – подумал он.

По сути, Ультуна была огромной шпионской сетью: подчиненные Альмаро следили за всеми важными фигурами в городе. В итоге Магистр знал все слабые места чиновников, аристократов, приближенных короля, а значит, обладал истинной властью. Всегда можно было, потолковав с нужным человеком, убедить его действовать в интересах Ультуны, устранить неугодных, протолкнуть или, напротив, отменить тот или иной закон. Этим, собственно, Ломенар и занимался: следил и «толковал», впрочем, как и многие в Цитадели-под-землей. Временами ему давали и иные поручения: получить раз в декану-две плату с торговцев, прибегавших к помощи ультунцев, сопроводить ценности или оружие в безопасное место, быть связным при передаче важных сведений… И все это главным образом ночью. Теперь-то ему не приходилось опасаться ночных прогулок, даже в самых неблагополучных кварталах: во-первых, он почти всегда был не один, а во-вторых, опасались уже его и ему подобных.

Первое время Ломенару приходилось прикладывать усилия, чтобы не вспоминать Рунара, Йорэна, Академию; но вскоре он обнаружил, что воспоминания стали тускнеть – совсем они, конечно, не исчезли, но силой его воли были загнаны вглубь, где уже не могли причинить боль.

Не сказать, чтобы он нашел друзей в Ультуне, но из тех, с кем ему доводилось тут работать, симпатию или по крайней мере интерес вызывали семеро. Прежде всего та троица, которая и привела его к Альмаро: даэн Грун, уриск Вириг и, конечно, Иннер – кстати, единственный тейнар среди обитателей Ультуны. Ломенар сразу заподозрил, что это неспроста, но ни о чем Иннера не спрашивал, тем более что о себе тоже не собирался рассказывать. Остальными четырьмя были еще один даэн, Угни, и люди – Бенну из Бьёрлунда, Аскур из Сехавии и Одвар, уроженец Виарена. Такое разнообразие нравилось Ломенару – наконец-то он чувствовал себя своим среди таких же, как он. В даэнах его привлекали добросовестность, основательность, редкое спокойствие, но если даэна вывести из себя… О, это был настоящий ураган! Уриски же внешне были отражением породившей их стихии, Металла: такие же непроницаемые, яркие и холодные, но ради тех, кому удавалось завоевать их расположение, могли пойти и в огонь, и в воду.

А еще Ломенара необъяснимо притягивал сам Темный Магистр: полуэльф частенько украдкой наблюдал за ним, пытаясь понять, кто же он такой. Не человек и не амдар, это ясно, но кто тогда? Альмаро не подходил под описание ни одного из известных Ломенару народов; было в нем что-то особенное, некая тайна, и мало кто отваживался прямо выдержать взгляд его удивительных глаз – черных, глубоких, в которых бродили странные отсветы. Никто не знал, откуда он пришел в Виарен и где жил до этого, и сам он ни разу об этом и словом не обмолвился. Казалось, он был здесь всегда; и в то же время Ломенар чувствовал, что Магистр чего-то ждет: какого-то знака, не иначе, после которого все должно измениться.

Дважды Альмаро отдавал ему приказ убивать. Ломенар счел это скорее проверкой, нежели важным поручением: уж слишком незначительной помехой казались жертвы, но с готовностью отправился на задание. В первый раз было трудно. Он прогонял перед внутренним взором все сцены, которые могли вызвать в нем злость: лицо Аллака, обрекающего на смерть бедного старика, Измиера, приговорившего Ниледа к казни, и толпу, безучастно на это глядящую… Наконец, он представлял тело Рунара, которого наверняка отравил кто-то из этих двоих или такой же подонок. «Все они одинаковы», – внушал он себе. И все равно от мысли, что придется убить человека, не имеющего отношения к его врагам и, по сути, ничего ему плохого не сделавшего, Ломенара кидало в дрожь. Добравшись до жертвы, он просто приказал себе: «Надо» – и, ощутив странную пустоту, нереальность происходящего, вонзил кинжал человеку в грудь.

Потом накатили слабость и тошнота. Ломенар тащился по городу, с трудом понимая, куда идет; было желание завалиться в ближайшую таверну и пить вино до тех пор, пока не потеряет сознание или, по крайней мере, не перестанет соображать. Вместо этого он добрел до Ультуны, никому не сказав ни слова, прошел в свою комнату и рухнул на кровать. Его не мучили кровавые образы, не являлись кошмары, просто он ощущал себя скверно. Тошнило от всего вокруг, а больше всего от себя, и ни одна мысль не доставляла радости. Так что он пустил в ход свое излюбленное средство: погрузился в чтение. Только далекие миры и необычные приключения, описанные хорошим мастером слова, заставляли его позабыть обо всех неприятностях и отвлечься от дурных мыслей.

Когда через пару декан Альмаро снова отдал ему подобный приказ, все прошло гораздо проще. Приказ главы Ультуны уже воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Видимо, Магистр решил, что подчиненный вполне надежен: впоследствии долгое время таких приказов не было.

Чего Ломенар не мог понять, так это почему Альмаро до сих пор не разделался с Измиером. Слежка за ним шла тоже, это было едва ли не первоочередной задачей, а значит, не составило бы труда застигнуть его врасплох. Магистр говорил: «Черед Измиера еще придет», но ни словом не намекал, для чего оттягивать миг возмездия. Дать Ломенару людей (и нелюдей), чтобы расправиться с главой Светлого Совета, он отказывался. Впрочем, юноша готов был рискнуть и попытаться устранить его самостоятельно, и чихать он хотел на мнение Альмаро по этому поводу, тем более тот сам сказал, что свои счеты можно сводить в свободное время. Так что Ломенар уже собрался было заняться этим лично, но Измиер куда-то пропал. Уехал из Виарена в неизвестном направлении и не возвращался вот уже с половину сезона.

Примерно тогда же в город нагрянули незваные гости.

Первым их заметил Угни. Он с удивлением доложил Альмаро, что в столице появились амдары. Уже невероятное событие: амдаров никогда не бывало даже в Ультуне, этот народ слишком старался держаться подальше от людей. Ладно еще, если бы кого-то из них захватили стражники, как несчастного Ниледа, но эти-то явились сами. Правда, на глаза они старались не попадаться: бродили по городу, что-то вынюхивая по ночам, да так скрытно, что горожане наверняка ни разу не заметили странных гостей. Однако ночь принадлежала ультунцам, и утаить от них происходящее после захода солнца было слишком сложно.

Магистр заинтересовался и в ближайшую ночь отправил самого Угни, Иннера и Аскура следить за чужаками. Аскур вернулся под утро вымотанный и мрачный, он признался, что упустил амдаров почти сразу и уже не смог отыскать следов. Иннер и Угни не вернулись вовсе.

Ультунцы по приказу Альмаро перевернули Виарен вверх дном. Они расспросили всех сначала в кварталах, куда должны были отправиться пропавшие, а затем двинулись дальше, все расширяя круги, готовые, если придется, добраться до окраин и за черту города.

Так получилось, что первую ниточку обнаружил Ломенар, на вторые сутки поисков услышав от одного пьяницы, что кого-то похожего на Иннера уводили в сторону порта.

По-хорошему, ему стоило позвать на помощь других, но его всерьез беспокоила судьба тейнара, к тому же, ощутив себя на верном пути, останавливаться Ломенар уже не желал – его охватил охотничий азарт. Еще несколько долей поисков и расспросов, и он нашел нужное место: один из брошенных домов недалеко от реки. Ворвавшись туда, Ломенар увидел Иннера – подвешенного за руки к потолочной балке, бледного, с закрытыми глазами. Неясно было, жив ли он еще. Сначала Ломенару показалось, что больше в комнате никого нет, и, лишь подтаскивая к подвешенному тейнару стол, чтобы добраться до веревок, полуэльф заметил на полу Угни. Судя по его застывшему взгляду, к нему помощь точно опоздала. Даже беглый осмотр давал понять, что смерть даэна не была легкой и быстрой – истерзанное тело, множество ожогов, кровоподтеки… Тейнар выглядел значительно лучше и, по крайней мере, еще дышал.

Освобождая его от веревок, Ломенар обнаружил, что одно из крыльев Иннера сломано. Выглядел перелом довольно скверно: обломок кости торчал наружу, около раны кожа под перьями воспалилась. Вряд ли заражение успело проникнуть в кровь, но нужно было спешить, иначе спасти крыло будет куда труднее. Ломенар помог тейнару спуститься и, поддерживая под руку, повел – точнее, потащил – наружу. Иннер с трудом переставлял ноги, чуть слышно стонал сквозь зубы и все бормотал:

– Я рассказал им, рассказал…

– Все хорошо. Не думай об этом, – успокаивал Ломенар, но после очередной такой фразы не выдержал: – Хорошо, что случилось? Они искали Альмаро? Они теперь знают, где Ультуна?

– Их интересует только Измиер, – хрипло прошептал тейнар. – Я же следил за ним раньше, я сказал…

– Тогда это неважно. Просто иди. Уже недалеко осталось.

Несмотря на весь свой целительский дар, с тейнаром Ломенару пришлось повозиться. Хорошо, что у Иннера оставалось достаточно жизненных сил, и, хотя он и был сильно обезвожен и получил несколько небольших ранений и ожогов, в остальном, можно сказать, почти не пострадал. Не считая крыла. Похоже, амдары быстро нашли его слабое место – тейнар не мыслил жизни без полетов, он скорее голову бы отдал, чем простился с возможностью летать. Угрожай они ему по-другому, возможно, и не смогли бы его разговорить; по крайней мере, держался бы он гораздо дольше. Перелом оказался сложным, и одно амдарское лечение тут не могло помочь, так что Ломенару пришлось промывать рану, правильно cкладывать кости, закреплять их дощечками и только потом ускорять заживление с помощью своих способностей. Сейчас ему не приходилось, как в госпитале, намеренно замедлять лечение, но все же на него потребовалась целая декана. В очередной раз осторожно раздвигая пестрые коричневые перья, Ломенар поймал себя на мысли, что впервые за долгое время не сдерживает свои способности, – ощущение свободы было потрясающим.

Один раз к больному заходил Альмаро, и они долго о чем-то говорили наедине. Полуэльф опасался за товарища – вдруг тот и впрямь разболтал что-то важное, – но все обошлось. Магистр выглядел задумчивым, но не слишком обеспокоенным. Вскоре он позвал Ломенара к себе.

– Я говорил, что за верность в Ультуне ждет награда, а ты проявил себя достойно. В деньгах, насколько я знаю, ты и так не нуждаешься, поэтому я решил дать тебе это. Думаю, как раз тебе оно пригодится.

Так у Ломенара появилось Кольцо Полуночи. Камень в кольце мог поглощать стихии, извлеченные с помощью нитей, и перекидывать их обратно на ту сторону. Скорость поглощения зависела от нагретости камня. В обычном состоянии кольцо действовало очень слабо, и Ломенар мог не опасаться, что оно помешает ему самому вызывать стихии. Для человека это кольцо бесполезно, пытаться нагреть его магическим огнем бессмысленно – камень тут же поглотит его. Так что, кто бы ни создал эту вещь, она явно предназначалась для амдара, способного охлаждать или нагревать любой предмет в любой точке, не касаясь нитей. Наполовину амдару оно также подходило как нельзя лучше.

Пока шло лечение Иннера, Ломенар вынужденно проводил с ним довольно много времени и вскоре обнаружил, что предпочитает общество тейнара всем прочим ультунцам. Наверное, потому, что тот не отличался разговорчивостью, о себе говорил мало и полуэльфа вопросами не донимал, но молчать в его обществе было даже уютно. Однако позже выяснилось, что Иннер – прекрасный собеседник и замечательный рассказчик.

Первое время выздоравливающий тейнар спал много, и сидевший возле него Ломенар решил продолжить изучение книжных сокровищ, хранившихся в Ультуне.

Одной из книг, что он принес в комнату Иннера, оказалось «Описание восточных земель и Крепостных гор, а также созданий, их населяющих» некоего Орбина, «мужа ученого и многими достоинствами отмеченного». Судя по витиеватости изложения и устаревшим сведениям, написан сей труд был никак не менее пятисот лет назад, пусть и являлся, вне всякого сомнения, позднейшим списком с оригинала, и при желании Ломенар мог легко подобрать что-то более современное и достоверное. Однако в этой книге была довольно подробно описана страна тейнаров в Крепостных горах – та самая, откуда были родом Нилед и, очевидно, Иннер, так как других поселений тейнаров Ломенар не знал. Ему безумно хотелось узнать больше об этом народе, и он надеялся извлечь из старинного текста хоть крупицу знаний.

Он так увлекся, что не заметил, как проснулся Иннер, и поэтому вздрогнул, услышав:

– Что читаешь?

Увидев название, Иннер недоуменно сдвинул брови, попросил полистать и надолго замолчал, вчитываясь в ту главу, где Орбин рассуждал об общественном устройстве крылатого народа. Он хмурился все сильнее, а потом вдруг расхохотался – звонко и весело.

– Неужели ты веришь тому, что пишет этот дурак? – отсмеявшись, спросил он.

Ломенар пожал плечами:

– Я не так уж много знаю о вашем народе, чтобы успешно отделять правду от вымысла. Учитель рассказывал мне о тейнарах, но, поскольку лично он не был знаком ни с одним из них, сомневаюсь, что его рассказы были более правдивы.

– Да ты только послушай: «Доподлинно известно, что крылатые люди, или тинари, как они себя именуют, обликом более схожи с птицами, нежели с людьми, и род свой продолжают подобно птицам, откладывая яйца…» Ручаюсь, что он сам не был в нашей стране, наверняка опрашивал жителей окрестных деревень, а те только и рады были наплести небылиц.

– Тогда, может быть, ты мне расскажешь, как все обстоит на самом деле? – прямо спросил Ломенар, ощутив, что сейчас Иннер готов ему ответить. И не ошибся. Товарищ улыбнулся и отложил книгу.

– Почему бы и нет? Теперь понятно, почему люди считают себя выше других. Я бы тоже крылатых чудаков из этой книги не мог серьезно воспринимать. Интересно, историю и культуру амдаров и урисков они так же коверкают?

Эта беседа стала первой в длинной череде подобных. Иннер рассказывал не только о тейнарах, но и о других народах, о землях, в которых побывал, впрочем, о себе по-прежнему не говоря ни слова. Они часто спорили, обсуждая несуразицы в очередной книге, и Иннер всегда безжалостно развеивал то или иное предубеждение. Вскоре полуэльф стал доверять суждениям тейнара.

Когда крыло окончательно зажило и Иннер снова смог летать, не чувствуя боли, он предложил Ломенару сопровождать его в полете над ночным городом. Это с его стороны было знаком абсолютного доверия, и юноша это оценил. Ночь выдалась на редкость ясная; темно-синее небо казалось бездонным. Виарен лежал под ними, окутанный сном, вдоль главных улиц цепочками змеились огоньки фонарей. Прохладный ветер струился вокруг, Иннер плавно взмахивал мощными крыльями, ловя воздушные потоки, и Ломенар сам был и ветром, и птицей, и лучом света, серебристым клинком пронзающим тьму… Сердце Ломенара отчаянно билось от страха и восторга. До Ультуны он и мечтать о подобном не мог.

Так постепенно между Ломенаром и Иннером зародилась дружба. Раньше общались они не так часто, работая вместе только от случая к случаю, теперь же стали постоянными напарниками. Каждый чувствовал ответственность за жизнь другого. Между делом Иннер взялся обучать Ломенара искусству боя терой – узким тонким клинком, оружием тейнаров. Иннер владел им в совершенстве и охотно делился секретами мастерства с другом, а под конец и вовсе подарил теру ему.

И все же, несмотря на благодарность Альмаро и дружбу с Иннером, Ломенар начал чувствовать себя в Ультуне неуютно. Он и раньше понимал, что не цветы тут выращивает, что его работа грязная и опасная… но «Ультуна» означало «сила». Одно это слово внушало страх, потому до сих пор Ломенара не покидало ощущение безнаказанности. Теперь же он не просто понимал, что это не так, а убедился на собственном опыте. Кроме того, тут он привык шпионить, избивать людей, даже убивать научился, и не то чтобы ему это нравилось, но он начал считать это нормальным, а вылечив тейнара, вспомнил, что можно жить по-другому. Да, он не забыл, каковы люди на самом деле, и не искал везде подвоха после несчастья с Иннером и Угни. Просто, по-прежнему считая Лоэна глупым и наивным, он начал сомневаться и в правильности жизни Ломенара.

Но все это были лишь сомнения и неприятные мысли. Ультуна по-прежнему оставалась его домом, пусть и не столь уютным, как казалось когда-то.

Серьезные неприятности начались с наступлением Талатерна. Король Виллард тяжело заболел, неизвестно было, поправится ли он, и управление страной принял на себя принц Риолен. Прежде никто не воспринимал мальчишку всерьез, и зря. Вскоре выяснилось, что его понимание власти в корне не совпадает со взглядами короля – судя по всему, раньше тот просто не позволял ему принимать решения или как-то влиять на свои.

С самого начала принц показал себя уверенным и самостоятельным, первым делом наведя порядок как в Большом Совете, так и в Светлом, и без того ослабленном отсутствием Измиера. Временный глава Светлого Совета не обладал упорством Верховного мага, и ему оставалось только подчиниться правителю. Принц заявил, что нынешняя политика Арденны неприемлема, страна абсолютно не готова к военным действиям, но стремится противопоставить себя всем прочим народам, притом что даже отношения с Сехавией ухудшаются день ото дня. Он напомнил людям про те времена, когда Арденна бесперебойно торговала с даэнами и урисками, подчеркнув, что стране это было только на пользу, люди в Виарене жили куда лучше, а испортились эти отношения из-за глупых предрассудков.

После подобных заявлений в городе начались волнения. Горожане собирались группами на площадях, выкрикивая протесты, призывая народ не позволить нелюдям вернуться в столицу.

Однако принц знал слабые места людей. Во все концы города он разослал ораторов, несущих его слово. Он подчеркивал, как тяжело нынче приходится простым ремесленникам или крестьянам, и те не могли не согласиться; говорил о том, что прадеды жили в куда более счастливое время, и горожане припоминали подобные рассказы стариков. Протестующих разгоняли, но по возможности бескровно, и, потеряв поддержку простого народа, те постепенно затихли. Верховного жреца, который открыто выступал против политики новоиспеченного правителя, принц Риолен заменил, как и некоторых министров, затем начал переговоры с даэнами, и, хотя до полного взаимопонимания было еще далеко, в Иаральте в городе появились первые гости из Удена – единственного даэнского поселения в северной части Арденны. Пока всего пара десятков, но все понимали, что это лишь начало.

Даэны держались главных улиц и площадей, где им почти не грозила опасность; недовольные жители и впрямь не рисковали нападать на виду у городской стражи. В скором времени люди оценили качество их товаров, в особенности тканей: ткачи и красильщики Виарена казались жалкими недоучками рядом с низкорослыми бородачами. Даэны и сами охотно покупали товар в лавках города: бумагу и книги, кожаную одежду и обувь, посуду, щедро расплачиваясь самоцветами. Поговаривали, что в будущем принц начнет налаживать отношения с урисками, а там, глядишь, и до амдаров с тейнарами дело дойдет. Аристократы в целом поддержали политику принца, особенно род Ярлин, откуда происходила мать Риолена, и род Гвинерат, а градоначальник Виарена, хоть и ворчал украдкой у себя в резиденции (ультунцы подслушали), открыто не противился изменениям.

Ломенару нравились эти перемены, как и многим в Ультуне, но он видел, что Альмаро не разделяет взглядов принца Риолена, и скоро выяснилось почему.

Подчинив своей воле Светлый Совет, принц не собирался останавливаться на достигнутом, также он занялся и Ультуной. Ломенар понимал, что принц молод, его действия обусловлены не жаждой власти и нежеланием с кем-то ее делить, а наивным юношеским представлением, что в городе должен быть только один настоящий правитель. Риолен заботился о благе людей, как он его понимал, и не хотел, чтобы кто-то мог помешать его действиям. Ультунцам, однако, от этого было не легче.

Сначала нескольких братьев Темного ордена поймали на ночных улицах во время выполнения очередного задания Магистра и отправили под стражу. Вытащить их из тюрьмы не удалось: принц удвоил охрану и сменил старшего надзирателя. Тот жестко следил за дисциплиной, его подчиненные не доверяли решеткам и замкам и каждую долю обходили камеры, так что теперь, даже тайно проникнув в застенки, незаметно перемещаться по коридорам у людей Альмаро не получалось. Риолен усилил охрану и на улицах, и действовать ультунцам стало куда труднее.

Непостижимым способом люди правителя обнаружили один из входов в Ультуну, сунуться туда не решились, но установили за ним слежку. Альмаро узнал об этом достаточно быстро и приказал завалить вход, попутно обрушив пару ближайших туннелей и сделав открытие принца бесполезным. Однако оставить это без ответа Ультуна не могла. Вскоре выяснилось, что о входе принцу рассказал некий Мак Ловкач, один из осведомителей Темного ордена, польстившийся на награду принца, обещанную за любые сведения о Цитадели-под-землей. Каким образом о входе узнал сам Ловкач, никогда в подземный город не допускавшийся, оставалось загадкой. Впрочем, он вполне оправдывал свое прозвище: в конце концов, именно умением узнавать чужие тайны он и был полезен Ультуне до этих пор.

Мак заслуживал наказания, но не его одного могло привлечь золото принца. Возможно, у того были уже и другие доносчики, и их желание выдавать тайны Ультуны следовало пресечь как можно быстрее, так что Альмаро принял решение – убить Ловкача, а его труп выставить на видном месте, прикрепив к нему послание возможным предателям. К сожалению, оставить тело на одной из центральных улиц или крупных площадей теперь было невозможно: даже если удастся сделать это незаметно, вскоре городская стража обнаружит его и уберет до того, как послание увидят горожане. Потому было решено прибить тело к столбу где-нибудь на окраине, ведь слухи расползутся в любом случае.

И вот Ломенар с Иннером, а также Грун и Одвар уже больше доли сидели в трактире, не спеша пожевывая тушеную говядину, допивая по третьей кружке кваса и поглядывая на противоположный конец зала, где развлекался Ловкач – крепкий малый средних лет. Чуть начавшая седеть щетина топорщилась на его круглом лице как щетка.

Это было довольно приличное заведение с крепкими дубовыми столами, просторным залом, сейчас погруженным в полумрак, большим выбором блюд. Публику здесь развлекал целый оркестр, и не жалких попрошаек, что бренчат как попало в кабаках ремесленных кварталов, а настоящих музыкантов. Гулять в таком месте до этих пор Маку было не по карману, даже несмотря на его сомнительные делишки, приносящие неплохой доход. По всему выходило – доносчик пропивал награду Риолена, возможно, уже не первый день.

Ловкач уже разошелся вовсю, он отплясывал в центре зала, заигрывая с одной из местных девиц – пышнотелой, хоть и не первой свежести. Судя по всему, она была вполне не против уйти отсюда с Маком, просто хотела перед этим повеселиться тут подольше. Наконец парочка, пошатываясь, направилась к выходу. Девица почти висела на спутнике и что-то щебетала ему на ухо; увлеченный, он даже не взглянул на ультунцев. Те тихо скользнули следом.

Ломенар обогнал его на улице и встал на пути. Доносчик поднял глаза, и пьяный взгляд его вмиг прояснился, в нем появился страх. В тот же миг Одвар ударил его по затылку рукоятью меча, а Грун подхватил рухнувшее тело. Иннер зажал девице рот ладонью и оттащил за угол. Оставалось надеяться, что несколько монет смогут успокоить ее и повода для более жестких мер она не даст.

Грун и Одвар поволокли тело Ловкача по заснеженной улице сквозь начинающуюся метель. Со стороны они мало чем отличались от подвыпивших компаний, каких хватало в городе в это время. К тому же сквозь летящие хлопья снега даже с расстояния в несколько ланов[17]17
  Лан – единица измерения расстояния в Арденне, равная пяти шагам.


[Закрыть] они казались лишь темными силуэтами. Ломенар с Иннером шли за ними в некотором отдалении. Троица свернула в один из переулков; друзья, дойдя до того же угла, вышли из-за дома и увидели, что картина резко поменялась.

Ловкач, все еще не пришедший в сознание, теперь валялся на земле, а перед недавно тащившими его ультунцами стоял высокий темноволосый парень с мечом в руке. Он не был одет как стражник, но уверенная стойка выдавала в нем опытного бойца. Одвар, тоже обнажив оружие, молча напал на незнакомца. Ломенар спешил на помощь со всех ног, слыша позади лишь дыхание тейнара – его легкую поступь он не различал. На бегу он увидел, как человек нырнул под лезвие Одвара и колющим ударом вогнал меч тому в грудь.

Ломенар замер, задохнувшись, словно удар настиг его самого. Он буквально ощутил тупую боль между ребер: он уже испытывал ее прежде, хоть тогда меч был деревянным. Воин стоял к нему боком, снегопад и волосы, падающие на его лицо, не давали толком его разглядеть, но этот финт Ломенар узнал, и впервые он видел, как этот удар убивает.

Мимо пронесся Иннер – клинок уже блестел в его руке. Грун тем временем швырнул нож, но промахнулся – воин быстро увернулся. Теперь даэн стоял безоружный, следя за лезвием нацеленного на него меча.

Мощная волна воздуха смела обоих противников в сторону, прижав к стене. Иннер с разбегу кинулся на человека, замахнувшись мечом.

– Нет! – прорезал морозный воздух голос Ломенара.

Снегопад мешал точно оценить расстояние, и все же он попал. Пламя вспыхнуло в воздухе, опалив руку тейнара и заставив того выронить оружие.

– Сдурел?! – глаза Иннера сверкали бешенством. – Он же только что прикончил Одвара!

– Я его знаю, – выдохнул Ломенар, подбегая, и сам прижал кончик теры к горлу человека.

– Не дергайся! – прорычал он ему. – И брось свою железку!

Меч упал на снег.

– Это страж из королевского замка. Возможно, даже из личной охраны короля или Риолена, я точно не помню. Его смерть нам так легко не спустят. Ты зачем полез, недоумок? – это уже стражнику. – Жить надоело? Патрулировать улицы не твоя забота! Пошел вон! – он махнул терой в сторону.

Все это время Ломенар не смотрел стражу в глаза, вообще как мог отворачивался от него, пряча лицо в тени капюшона. И он старался не думать, замечает ли это Иннер, а главное, не думать, узнал ли его все-таки… Не думать!..