Текст книги "Подрывник будущего. «Русские бессмертны!»"

– Обмотайся. Не капай кровью.

Устало накинув халат, женщина взялась за трубку телефона. Ответ поступил лишь после пятого гудка:

– Ты так дежуришь? Еще раз повторится – будешь наказан.

Перебивает оправдания:

– Сейчас к тебе придет животное. Немой. Обработаешь.

Бросив трубку, капитан наемников поворачивается ко мне:

– Ты еще не оделся?

Преодолевая боль, кое-как натягиваю штаны и берцы.

Берусь за уже прилипшую к ранам простыню.

– Стой. Пойдешь так. Сейчас в санчасть. Потом во взвод. Понял?

«Да».

Критически осмотрев работу, парень подвел итог:

– Пока сойдет, но сегодня днем придешь еще раз. Если не повторить обработку, может загноиться. Наверняка загноится.

Глянув мне в глаза, он явно хотел что-то добавить, но передумал:

– М-да… Все, иди.

Простыня в кровавых пятнах осталась на стерильно чистом полу. Моя камуфлированная футболка у капитанши дома. Придется идти как есть, в полосах белого пластыря на голом торсе.

Почему-то территорию базы по ночам не патрулируют. Странно. Совсем не так, как в фильмах. Впрочем, это были фильмы моего мира.

Тихо открыв калитку, прохожу в дом. Кое-как умылся, но прохладная вода не помогла очистить заляпанную грязью душу. Мне стыдно глянуть в зеркало.

Сегодня спать на спине. Животные и должны спать на спине, Артем.

Лежу и смотрю в темный потолок, вспоминая свой мир. Странные ассоциации овладевают сознанием.

Там я работал на врагов своей страны, прикрывающихся правозащитной вывеской. Работал старательно и творчески, оправдывая труд деньгами. Здесь враги не нуждаются в вывесках и в деньгах для побежденных. Они выиграли войну, и теперь я снова на них работаю. За еду и право существовать с рабским ошейником на шее.

Там мечтал об элитной, вызывающей уважение окружающих специальности. Что же, она получена. Таких, как я, – единицы. Это знают даже мины.

Любовь женщины… Хотел Ди? Чем хуже мэм капитан? Умелая, жесткая, изощренная… Она то, что ты заслужил, Артем. Теперь ты знаешь, чему может научить молодого симпатичного парня страстная опытная женщина.

Все желания исполнены. Даже привычка помалкивать нашла свое отражение. «Мут». Немой.

Когда высказываешь желания Богу, не забывай, что их может услышать дьявол. Наверное, у него для волонтеров есть персональный Ад. Легко поверить, ведь я в нем.

Последняя мысль вызвала горький бесшумный смешок. Это смешно… ужасно, нечеловечески смешно.

Задыхаясь, всхлипывая без слез, я трясся в конвульсиях истерического смеха, поддаваясь нахлынувшему безумию все больше и больше.

Не знаю, чем бы это закончилось. Скорее всего, пулей солдата. Здесь сумасшедших не держат.

Но…

– Мут! Мут!!

Откуда-то появившийся Шарк сначала тряс за плечи, а потом залепил две смачные пощечины, оборвав почти бесшумный безумный смех.

– Мут, не надо!

Поддерживая голову, Чиф поит холодной водой. Зубы стучат о край стакана, от пролитого намокают, приятно холодя воспаленную кожу, полосы пластыря.

– Успокоился? Полегче?

Заставляю себя ответить.

«Да».

Я действительно успокаиваюсь. На смену истерике приходит тяжелая усталость, словно свинцовой плитой наваливается все пережитое в этом мире.

Сквозь накатывающееся забытье слышу успокаивающее:

– Спи, Мут. Спи…

* * *

Я снова в кабинете у врача, и ей совершенно не нравятся опухшие, воспалившиеся, сочащиеся желтоватой сукровицей царапины. Распухшие, изрезанные запястья тоже выглядят дерьмово, наручные часы пришлось оставить в своей комнате. Ассистент уже получил свой нагоняй, теперь леди доктор пребывает в раздумье.

Чувствую себя отвратно… но мне все равно. В душе глубокое равнодушие к боли и своему будущему. Будь что будет.

Открывается дверь, входит капитанша. Привычно встаю. Не очень быстро и покривившись от резанувшей боли. Взгляд женщины проходит сверху вниз по моему торсу и немного меняется. Ей что, стыдно? Не верю.

– По-моему, ты вчера была в ударе, Власта.

– Да, что-то я перестаралась. Гм-м, даже не ожидала.

– Что теперь с ним делать?

– В смысле?

– Если лечить предписанными для животных методами, то уже вечером он сляжет с лихорадкой. В раны занесена инфекция, это точно.

– Сара, его надо вылечить. Мне без разницы, как, но он должен быть здоров, и поскорее.

Докторша с интересом смотрит на подругу:

– Что, так хорош? Кстати, ты прелестно выглядишь.

Капитан фыркает:

– Проспала. Дрыхла, как младенец, вот и выспалась. Относительно хорош… нет, он неплох, но… по-моему, я в первый раз нашла то, что мне действительно подходит.

– Ты серьезно?

– Я похожа на шутника?

– Слушай, но ты и животное…

– Вот именно! Ты себе не представляешь: моя абсолютная власть, молчащее, послушное животное… я чувствовала его каждой клеточкой и управляла, как хотела. И он отвечал! Боялся, желал меня, подчинялся… Мать!.. Я как вспомню, снова возбуждаюсь!

Врач улыбается:

– Нет, дорогая, сейчас он вряд ли доставит тебе удовольствие.

– Вижу, не слепая. Перестаралась. Но оно стоило того.

Капитан переходит на русский:

– Сядь на место, животное.

«Да».

– Как приятно все читать в его глазах и не слышать лживых слов! Ладно, Сара, что там за проблема с лечением?

– Ему нужны препараты из категории «только для граждан».

– Моего указания хватит?

– Вполне.

– Ты его получила.

Немедленно следует указание мне:

– Разувайся и ложись на кушетку.

«Да».

Сара открывает шкаф, извлекает баночки и пузырек с таблетками. Опять оборачивается к Власте:

– Извини, я не спросила: кофе будешь?

– С удовольствием.

– Сейчас.

Выглянув за дверь, врач ставит задачу ассистенту. Через пять минут леди капитан наслаждается чашечкой упоительно пахнущего кофе с молоком и наблюдает за умелой работой подруги. Да, разница в мазях заметна сразу. Эта белая пахнет приятно и несет успокаивающий холод, сразу облегчающий боль.

– Слушай, я ему хоть причиндалы не оторвала?

Доктор непринужденно проводит рукой, проверяя:

– Нет, на месте.

– Прекрасно.

– Кстати, как у него с размером?

– О-о, это отдельная тема. Еще когда я поимела его в первый раз, поразилась сама – он словно создан для моей киски. Самое то, не больше, не меньше, лучше просто быть не может. Такой горяченький, твердый, подрагивающий страпон!.. Фантастика!

Развратные тетки смеются, а я стараюсь сохранять хладнокровное выражение лица. Никогда бы не подумал, что женщины могут обсуждать это не хуже озабоченных мужчин-вояк.

– Если ты хочешь, чтобы твой «страппи» трудился на тебя и дальше, постарайся не сломать его морально. Иначе к немоте добавится импотенция.

– О, нет! Такого облома я не перенесу.

– Не берусь тебе советовать, Власта, но все мужчины любят ласку. Мужчины вообще животные, а уж животные – тем более.

– Ты сама поняла, что сказала?

И снова уши радует звонкий женский смех. Не знал бы, о чем они говорят… А если узнают они – сто процентов прибьют.

Закончив обработку царапин, док на мгновение задумывается:

– Все-таки буду бинтовать. Ему бы еще поменьше шевелиться и потеть…

– Легко. Прикажу находиться во взводе. Пусть Чиф сам носит к минам свою зажиревшую задницу. Когда Страппи будет готов к продолжению?

Снова отправившись к шкафу, врач отвечает:

– Если не возникнет осложнений, то через пару дней вполне. И постарайся не рвать его на части – для заживающей кожи это крайне нежелательно, могут остаться рубцы.

– Это будет трудно. Но я попробую.

Власта неожиданно пересаживается на стул врача, протягивает руку… и осторожно гладит мой торс прохладной ладонью:

– Не бойся, Мут. Ты себя вел хорошо, поэтому заслужил поощрение. Я не буду тебя наказывать.

Рука опускается все ниже, а поглаживания наводят на мысль о…

Голос женщины становится вкрадчивым, обволакивающим и развратным:

– Тебе ведь понравилось? Я видела это по твоим глазам.

Рука там, где она была этой ночью. Ненавидя себя, ощущаю закономерную реакцию.

Капитан довольно усмехается:

– Выздоравливай, Страппи. Тебя ждет много интересного.

Взгляд женщины проходит по царапинам, на мгновение в ее глазах мелькает тень ночного безумия. Но овладевает собой быстро:

– И не всегда связанного с болью.

Дама пересаживается на свой стул. Качая головой, врач изображает аплодисменты:

– Ты была неотразима. Уверена – можешь заставить любого мужика на базе выпрыгнуть из штанов. И совсем не потому, что носишь чин капитана.

– Не думаю, что они будут мне приятны, Сара. В большинстве своем примитивные похотливые скоты. Гораздо интереснее то, что по-настоящему хочется, сделать самой. Например, из животного.

* * *

Благодаря мазям и таблеткам, на поправку пошел очень быстро. Капитан выполнила обещание: пусть и очень косо на меня посмотрев, Чиф вслед за Шарком отправился на минные поля. Двое суток настоящего отдыха с полноценным сном дали заметный результат.

А вечером третьих суток предсказуемо поступил звонок, и я, проклиная свою послушность, отправился в знакомый дом.

И здесь Вильямс не обманула. Стальные дужки наручников смягчили плотные чехлы, доктору на утро досталось совсем мало работы. Власта даже душила аккуратнее, но все так же успешно добивалась абсолютного повиновения и самозабвенно тешила свою похоть.

Это было неправильно, грязно, жестоко… но приятно. Удовлетворенным инстинктам молодого и здорового тела, похоже, глубоко наплевать на моральные терзания разума. Через день процедура повторилась, а потом в кабинете дока надо мной произвели еще одну операцию. В порнофильмах взгляд всегда притягивали идеально депилированные тела «актрис». Оказывается, это больно, даже если работают специальной машинкой.

Интересно, леди капитану с интимных мест удаляла волосы Сара, или это она делала сама?

Надо мной с невозмутимым лицом потрудился ассистент, потом помог натереть избавленные от растительности места питательным и снимающим болевые ощущения кремом.

Теперь я полностью испытал все то, что приходится переносить «обслуживающим» солдат женщинам.

Каким-то образом новая кличка «Страппи» стала достоянием персонала базы. Особое отношение Власты тоже недолго оставалось тайной.

В очередном выезде слышу закономерный вопрос:

– Эй, Страп, чем ты пришелся по вкусу нашему капитану?

Стараясь сохранить невозмутимый вид, пожимаю плечами. Солдат не успокаивается:

– Давай, колись: как она любит? Телка зачетная, жгучая. Небось, и в позах дает ударных?

Повторенный жест вызывает раздражение:

– Животное, тебе задали вопрос. Схватил свой поганый планшет и доложил, как положено! Ну!..

Занесенную руку перехватывает капрал:

– Остынь, Малевски.

– А тебе какое дело?

– Прямое. Не трогай нашего капитана своим поганым языком. Она того не заслуживает.

– С чего бы, Гонсалес? Спать с грязным животным…

Капрал перебивает:

– Спать? Кто тебе сказал, что она с ним спит?

– Да вся база…

– Херня.

Повернувшись ко мне, Гонсалес жестко командует:

– Мут, снять футболку!

Не выполнить невозможно.

– Посмотри на животное.

Посмотреть есть на что. Молодая кожа еще не загорела, поэтому сейчас я напоминаю своими белыми полосами зебру. Впечатление добавляют сине-желтые пятна синяков на горле.

– И что?

– Ты не только слепой, но еще и тупой. Объясняю: капитан не спит с Мутом. Она его трахает. Так же, как я трахаю животных в публичном доме, для своего собственного удовольствия. Но там в них пихают свои члены все вояки базы, а Вильямс имеет его одна и так, как хочет. Разница доходит, рядовой?

– И что, она не могла поиметь нормального военного парня?

Кивок в мою сторону:

– Хочешь на его место, Малевски?

С усмешкой капрал командует:

– Мут, кругом.

На спине закрепленные пластырем марлевые медицинские квадраты. Поскольку я только что из-за руля, уверен, что на них выступили пятна крови. Вчера в первый раз был без наручников: Власта решила попробовать классическую позу. Ей понравилось.

– Не слышу ответа, рядовой.

Похоже, наглядные аргументы дошли. Мне, как ни странно, тоже не хочется, чтобы имя Власты полоскали в сплетнях всякие говнюки.

– И еще. В отличие от некоторых, наша капитан принимала участие в реальных делах и получила свои погоны не за то, что подставляла передок. Четыре года назад, попав в засаду, целый час отстреливалась от боевиков гребаного Подполья. Два джипа подорвались на фугасах, она одна чудом осталась цела. Сама контуженная, прикрывала раненых, пока не пришла помощь.

Капрал скидывает шлем и броню, следом на землю отправляются куртка с футболкой. На мощном мускулистом торсе отчетливо заметен длинный рубец.

– Вот это она перебинтовывала своими собственными руками. Только благодаря ей я тогда не сдох. И если ты еще раз откроешь свою вонючую пасть или заденешь игрушку капитана, я тебя урою. Понятно?!

Испуганно отшатнувшийся рядовой судорожно принимается оправдываться:

– Да, сэр! Конечно… Я же не всерьез, так, потрепать языком… Я же не знал!

Его затыкает твердое:

– Я все сказал.

Гонсалес не только сказал. Болтливый Малевски вылетел из патрульных экипажей, изрядно потеряв в деньгах. Урок пошел впрок: больше меня не трогали.

* * *

Постельные отношения с капитаном получали все новое развитие. Насытившись грубым трахом, она стала учить ласкам, не выбирая выражений в названиях интимных частей тела и иногда откровенно забавляясь над смущенным выражением моего лица и все еще краснеющими щеками. Она действительно делает из меня личную, заточенную под свои особенности, безропотную интимную игрушку.

И так хорошее, заметно улучшилось питание, на полосе препятствий появились гантели и демонстрирующая упражнения инструкция-комикс к ним.

Два с лишним часа в день обязательных занятий. Вильямс нравится атлетически развитое тело.

Прибывающие на самоподготовку военные саперы не только сами учатся без дураков, но и постоянно гоняют меня, добиваясь полного автоматизма в работе. Не забыта и теория – теперь намного четче представляю себе взаимодействие планшета и персонального модуля синхронизации с электроникой мин.

Особое внимание начальства имело и обратную сторону: заметно изменилось отношение Чифа. Появились настороженность и скрытность, иногда проскакивали угодливость и одновременно неприязнь. Причина неясна, но поговорить по душам, по понятным причинам, не получается. Впрочем, от конфет он пока не отказывался.

Болото налаженной жизни затягивало, а секс с Властой доставлял ни с чем не сравнимое удовольствие. Синяки на горле прошли – я уже не боюсь преждевременно «разрядить обойму», и она это заметила. Помогло то самое, использованное при полиграфической проверке, измененное состояние сознания. Тело работает словно само, заставляя содрогаться и стонать женщину, а разум почти бесстрастно наблюдает за этим со стороны. Если бы ее еще не манили вид и вкус крови!

Нет, она пускает ногти в ход уже не каждый раз, и даже старается контролировать приступы безумия, но визиты в медсанчасть не прекращаются. Иногда, когда кровоточащих царапин оказывалось мало, капитан обрабатывала их сама, проявляя при этом поразительную, отдающую нежностью заботу.

Забота проявилась и в другом. Как-то после завтрака капрал Гонсалес сводил меня на склады. Те, на которых получают обмундирование наемники. Теперь я не отличаюсь от них внешним видом и стригусь, кстати, у того же, что и они, мастера.

Расположение Власты дошло до того, что она не брезгует стирать мое обмундирование вместе со своим. Автоматическая стиральная машина установлена в подвале ее особняка. Теперь, закончив «игры», я регулярно спускаюсь вниз, чтобы надеть чуть влажную, но идеально чистую форму.

Исчезла проблема с носками, единственное – я не отказался от использования на выездах привычных портянок. Все-таки они удобнее и легко стираются вручную.

К сожалению, пока ничего не выходило с главным – ее планшетом. Капитан не оставляла меня спать у себя и не ложилась до моего ухода, всегда закрывая дверь на замок.

* * *

В тот день ничего не предвещало беды. Работая на поле, я уже предвкушал приближающийся обед, когда увидел приблизившегося к минам наемника. Махнув рукой, он так и стоял, ожидая у края безопасной зоны.

– Мут, Шарк подорвался.

Мать!..

– Тебе много осталось?

Показываю на пальцах: «три».

– Давай, работай. Только осторожно, не спеши! Я помогу донести до машины.

Черт, как же так?! Не могу поверить, что Шарк… Я просто не могу поверить! И сегодня, как назло, в обоих экипажах нет военных саперов, лишь обычные наемники. А если он там истекает кровью?!

Разум подсказывал, что при срабатывании мины-лягушки шансов уцелеть нет, но сознание уцепилось за эту дающую надежду мысль.

Швырнув тару в кузов, прыгнув за руль и запустив движок, вдавливаю педаль газа до упора.

– Мут, пристегнись!

Единственная команда, услышанная за всю дорогу. Базу мы проскочили по объездной, не сбрасывая скорость, и только подъезжая к месту чрезвычайного происшествия, вспоминаю, что не имею паролей к этому участку поля.

Но все оказалось учтено. Двадцать буквенно-цифровых комбинаций мне скинул на планшет старший того экипажа – получил по радио.

Бегом к полю. Здесь.

То, что напарник погиб, стало ясно с первого взгляда. Заряд роликов перерубил его пополам, разбросав куски внутренностей на несколько метров. Залитая кровью земля приобрела кроваво-ржавый цвет. Шарк!..

– Мут, надо все убрать с участка и засыпать землю реагентом.

Я знаю. Мы это изучали. И не только в теории.

Если не убрать погибшего, то ночью заявятся падальщики, вызывая новые срабатывания мин. Убитых, загнанных на поле волками косуль я уже выносил. Подбирал околевших, с перебитыми хребтами хищников. Пришла очередь человека.

Специальный прорезиненный фартук, перчатки, мешок. Прости, Шарк.

Лицо оказалось совсем не повреждено, мертвые глаза парня еще хранят испуг. На чем он ошибся? Уже не узнать. Проведя ладонью, закрываю погибшему напарнику глаза.

Вынеся с поля верхнюю часть туловища, задерживаюсь. Куда его?

– Неси за дорогу, Мут, к роще.

«Да».

Вторая половина. Внутренности.

Во время обработки участка на глаза попались куски планшета. Незаметно засунув в карман вроде бы уцелевший накопитель, продолжаю работу.

В душе пугающая, мертвая пустота. Еще сегодня утром он кивнул мне, прощаясь на день, еще вчера вечером мы вместе в умывальнике чистили зубы… Как же так?!.

Пробитая роликами, забрызганная кровью саперная сумка. Ключ? На месте. Он даже не успел его достать.

Выложив в безопасной зоне последний мешок, скинув фартук и перчатки, отправляюсь доделывать его работу. Жизнь животного – ничто. Главное – защищающие проклятые трубы мины.

Вернувшись к машинам, отстегиваю с борта ближайшего джипа лопату.

– Мут, брось. Падальщики все равно откопают.

«Нет».

Военные не стали останавливать. Выматерившись, вторую лопату снимает солдат из экипажа Шарка.

Вдвоем мы уложились быстро. Какой-то час, и глубокая яма готова.

Я не знаю молитв. И есть ли Бог в этом дьявольском мире?

Все, на что меня хватило – беззвучно сказать: «Прощай, Шарк». Он так и не назвал мне своего настоящего имени.

Во взводе меня дожидался ассистент дока. Посмотрел в глаза, загнал в душ, а потом заставил выпить капсулу успокоительного. На оставшийся пустым желудок подействовало немедленно.

* * *

Что изменилось с гибелью паренька? Вообще ничего. Его вычеркнули из памяти, забыли уже на следующий день. Чиф сказал, что начальник базы сделал заявку на нового сапера во вспомогательные силы, но это дело не быстрое.

Мы продолжили выезды на минные участки вдвоем. Левое крыло, правое, поля вокруг базы… почему-то мастер не поручал мне определенный район, совершенно бессистемно, на первый взгляд, меняя задания.

Разгадку принес накопитель из планшета Шарка.

Я сумел отремонтировать его электронную плату и как-то вечером, дождавшись ухода Чифа, подключил девайс к планшету.

Саперная программа ведет лог операций, последняя запись должна быть о мине, которая убила парня.

Вот она.

Дополняя прочитанное, загружаю сохраненные данные в программу, получая картинку. Ту самую, что была на планшете Шарка.

Что же, я был прав, размышляя о режимах мин. Взорвавшаяся не имела связи с командным модулем участка, оказалась не переведена в пассивный режим. Сдох приемопередатчик, а смертоносная начинка продолжила работу. Не получив пароля при приближении сапера, мина взорвалась.

В голове промелькнула неясная ассоциация. А ведь верно! Почти в каждом моем задании присутствуют особым образом помеченные командным модулем подобные мины. Задания дает Чиф.

Горько усмехаюсь: вот и раскрыт секрет его саперного долголетия. Он получает задания у операторов в штабе, отбирает себе безопасные, а на «русскую рулетку» отправляет молодежь.

Чехарда выездов четко укладывается в систему.

Так, что делать дальше?

Еще раз попробовать поговорить по душам?

Глупо и наивно. Сделаю только хуже.

От поездок не отказаться.

Пожаловаться Власте?

Чушь. Ей наплевать. Сдохну – найдет новое животное или обойдется без мужика вообще.

Надо включить мозг.

Пришедшую в голову мысль назвать умной никак нельзя. Но она давала хоть какую-то надежду.

Утилизация просроченных вышибных и фугасных зарядов проводится раз в год, специальной комиссией, в карьере за базой. Ожидающие своей участи списанные взрывоопасные блоки лежат в ящиках в дальнем конце ангара.

Спереть пяток пороховых «шайб» с капсюлями-воспламенителями и собрать первые «пугающие» мины проблем не составило.

Испытания проводил в дальнем углу учебного поля. Приближаться к заряженной противопехотке оказалось реально страшновато. Правильно, так и надо.

Несмотря на все ожидание, среагировать на негромкий хлопок не успел. Черный цилиндр взлетел метра на два и шлепнулся обратно на землю. Что же, теперь я увидел, как это происходит.

Во второй раз получилось лучше. Но не уверен в скорости своей реакции. Надо тренироваться.

Через неделю ежедневных занятий характерный звук сработавшего вышибного заряда уже словно сам швырял меня на землю. И падать на мины я тоже отучился.

Как ни конспирировался, но Чиф засек тренировки. Постоял, хмуро помолчал, глядя в мои смотрящие с вызовом глаза, и, так ничего не сказав, ушел.

С доносом к военным мастер тоже не отправился. Будем считать, официальное разрешение получено.

* * *

– Входи.

Сегодня капитан выдернула меня к себе необычайно рано, только недавно закончился ужин. Мы находимся в комнате, где мне совершенно нечего делать – на кухне. И она пьяная.

– Будешь?

Вопрос только подтверждает умозаключение. Предлагать рабу виски…

И пусть Власта еще держится на ногах, на лице привычное строгое выражение, язык не заплетается, но, наверное, я ее уже достаточно хорошо изучил, чтобы понять: перебрала конкретно.

«Нет».

– Дурачок. А впрочем, правильно. Ты такой, как я и хотела. А пьяные у меня вызывают отвращение. Садись.

Присаживаюсь на стул напротив женщины. Капитан делает пару глотков, морщится, молчит, а потом отвечает каким-то своим мыслям:

– Он просто бездушная подлая скотина. Вонючая тварь. Скот. И такие скоты правят миром. Что смотришь, Страппи? Да, я раздвинула перед ним ноги. Как же, его траханый отец важная шишка, персона высшего света, золотой выпускник паблик-скул! Дерьмо! Все лживое, вонючее дерьмо.

Я не задаю вопросы. Даже не даю ответы. Власте хватает моего внимания и взгляда, чтобы продолжить похожий на исповедь монолог.

В свое время она решила упрочить положение в обществе и забеременеть от представителя правящего класса. Ничего особенного: брачный контракт на два года без последующих обязательств и фамилия по мужу. Сумела окрутить сынка важной шишки, родила от него дочь. Брак по расчету позволил выполнить столь важный старт в карьере, непосредственно повлияв на получение первых офицерских погон. А вчера ее дочь не прошла расовую комиссию. Точнее, прошла, но с результатом…

– «Би-девять»! Понимаешь, Страппи, это конец. У моей любимой доченьки нет будущего. Как ей теперь жить?!

Допив одним глотком виски, она зло бьет кулаком по столу:

– Грязная полукровка! Гены негроидной расы… Его надо было удавить в детстве, как и его двуличного папашку. И где он только выкопал ту тварь, от которой прижил ублюдка? Мать!..

Узнав от рыдающей дочки о шокирующем результате, Власта связалась по телефону с бывшим мужем. Поначалу тот вообще не захотел с ней разговаривать, но капитан пригрозила официальным запросом в расовую комиссию Дизраэли. Идеальная англо-саксонская внешность и занимаемый высокий пост в металлургической корпорации не помогли бы сэру Вильямсу выдержать генетический тест. И он точно знал, кто его мать.

– Девчонки шептались, что эти ублюдки держат для себя особых шлюх. Негров, индейцев, китайцев… всех тех, кого официально уничтожили еще сто лет назад. А я, дура, не верила! Как же, «элита элит, соль избранного народа»!.. Дерьмо. Грязное, вонючее дерьмо!

После жесткого шантажа он все-таки принял меры: результаты теста признаны сомнительными, назначен новый срок проверки. Но в элитарной государственной школе девочке больше не учиться. И бывший муж честно предупредил: выше «Би-четыре» не поднять никак. Чудо, что ребенку вообще не поставили «Си-три», которому и соответствовали результаты генетического теста. Медики комиссии тоже знали, кто отец девочки.

– Куда ей теперь? На курсы прислуги? Сравняться в правах с туземцами? Я лучше убью ее собственными руками.

Смотрю в жестокие глаза и верю: убьет.

– А ты, Страппи, дикарь, и «А-пять»… Лучше бы я родила от тебя. Гребаная жизнь! Мать!.. Ненавижу!

Еще выпив, посидев молча, она продолжает:

– Частная школа. Только частная военная школа, а потом погоны и служба в колониях. Но где я возьму столько гребаных денег?! Ты знаешь, какой там вступительный взнос?

Нет, но разве нельзя взять деньги у отца девочки? Капитан словно читает мысли:

– Это дерьмо мне отказало. Наотрез. Наверное, успело поговорить со своими гребаными адвокатами и траханым папашкой. И предупредило, что если я отправлю запрос в генетическую комиссию, то он в итоге все равно вывернется. Отец поможет. А моя дочка получит «Си-пять» и рабский ошейник. Такой же, как у тебя, парень. А ты, если честно, должен ходить гражданином Содружества. Жизнь – дерьмо, правда?

Не могу не согласиться. Но кивнуть остерегаюсь.

– Долбаный спутник пока не засек ни одной группы диких. А деньги нужны на той неделе, иначе все, конец… Я не могу этого допустить, Страппи, понимаешь, не могу!..

По исказившемуся лицу совсем расклеившейся Власты текут слезы. Мне ее по-настоящему жаль. Понимаю материнские чувства. Помедлив, встаю, подхожу ближе, осторожно глажу по голове. Всхлипывания переходят в плач, капитан обнимает меня и вот уже горько рыдает на моей груди. Железная Власта Вильямс тоже человек.

Потом, немного успокоившись, пытается встать, теряет равновесие и чуть не падает. Едва успеваю поймать за талию.

– Мать!.. Отведи меня, парень.

Доходим до спальни. Упав на кровать, тянет меня за собой:

– Страп, иди ко мне.

Пытаясь сосредоточиться, смотрит в глаза плавающим взором, а потом жалобно просит:

– Возьми меня нежно. Возьми… ты ведь умеешь.

Это была совсем другая Власта. Нежная, послушная… Пьяная, но… наверное, человечная.

Я исполнил желание женщины. Целуя и лаская красивое тело, зажег, а потом довел до пика, дав разрядку чувствам. Отзвучал хрипловатый стон, она расслабленно опустилась на подушку, а через минуту снова открыла глаза.

Вместо того чтобы привычно выпихнуть из постели, женщина притягивает меня к себе, кладет голову на мою грудь и опять говорит. Сбиваясь, теряя мысль и замолкая, путая русские слова с английскими, Власта рассказывает, как ее одиннадцатилетней девочкой изнасиловал отчим:

– Этот гад всю неделю трахал меня в зад и только потом, ради смеха, издеваясь, взял, как женщину. А моя мать… я уверена, что она знала. Знала и молчала, потому что у грязного ублюдка были деньги, было все.

Пытка продолжалась несколько лет, пока отчим не набрался виски у телевизора. Младший брат тяжело заболел, мать осталась с ним на ночь в больнице. В доме больше никого. Власта открыла газовый вентиль котла отопления на кухне и все межкомнатные двери первого этажа, зажгла в коридоре свечу, а потом, завернувшись в одеяло, долгих, бесконечных полчаса простояла у выходящего на крышу флигеля окна. О чем она думала, какой испытывала страх? Сложно даже представить.

Все закончил мощный взрыв, вынесший раму и выбросивший девочку на улицу. Несколько синяков и порезов, россыпь ожогов, сломанная ключица – это плата за убийство. Отчим погиб на месте.

Расследовавшие происшествие полицейские приняли версию несчастного случая, мать получила большую страховку и вступила в наследство.

– Она точно знала, потому что… потом никогда… не… замуж.

Все. Облегчив душу, капитан заснула на полуслове. Наверное, мне надо идти. Осторожно пытаюсь переложить ее на подушку. Получилось, но в последний момент женщина обнимает меня и опять притягивает к себе. Еле разбираю невнятное английское:

– Не уходи, милый…

Ночью я все-таки сумел встать. Раскинувшись на кровати, попахивая перегаром, крепко спала капитан Вильямс. Жесткий командир, злая любовница-садистка… и несчастная женщина.

В жизни ничего не происходит просто так, за все и всегда надо платить. Даже в мире, похожем на ад.

Осмотр комнат результата не дал: планшета нет. Не увидел и личного оружия, но сейф с дактилоскопическим замком четко дал понять, где все это лежит. М-да, не судьба.

Плюнув на все, сходил в туалет, вычистил зубы щеткой Власты и опять лег к ней в постель. Она сама сказала: «Не уходи».

Я полагал, что утром женщина ничего не будет помнить из случившегося накануне. Как выяснилось, напрасно.

Проснулся от движения лежащей на груди ее руки. Открыв глаза, поворачиваю голову и натыкаюсь на холодный взгляд:

– После того, что я тебе рассказала, тебя следует убить.

Странно, но новость не вызвала чувства страха.

– Ты не знаешь, почему я этого не делаю?

Пожимаю плечами, качаю головой: «Нет».

– Вот и я не знаю.

Прикрыв глаза, она замолчала. Вздохнув, приняла решение:

– Иди во взвод, Страппи.

А вечером капрал Гонсалес принес рулон костюма химической защиты и противогаз. Я не задавал вопросы, а он не спешил рассказывать. Никаких нормативов на скорость – пришлось потренироваться только в правильном надевании и раза три не спеша пройти полосу препятствий. Главная задача – ничего не порвать.

Вещь, конечно, неудобная: стесняет движения и в ней очень жарко. Вылез из резины насквозь мокрым от пота. Глянув в глаза, капрал неожиданно протянул свою флягу. Дело неслыханное. Пусть рядом и никого нет, но все-таки… на выездах набирал воду из специальной канистры «для животных» в такую же «для животных» кружку.

Понятно, что отказываться я не стал.

Возвращаю ополовиненный сосуд.

– Не спеши, Мут. Можешь допить потихоньку. Сильно жарко в костюме?

«Да».

– Два часа выдержишь?

Пожимаю плечами, киваю:

«Да».

– Завтра у нас особый выезд. Постарайся сегодня ночью выспаться как следует. Разрешаю лечь на два часа раньше. Понял?