Текст книги "Закон землеройки"

Глава 29. Откровения настоятеля

Тщательное обследование места заточения с помощью фонаря меня не порадовало. Выяснил, что нахожусь в пыльной и изрядно замусоренной круглой комнате, отдаленно похожей на уже знакомую мне кузницу (во всяком случае здесь тоже имелся целый комплекс печей и горнов, объединенных общим дымоходом). А вот наличие многочисленных обломков старинной мебели давало повод думать, что меня заточили в заброшенном складском помещении. И вход-выход из него я обнаружил только один. Им и воспользовался, вооружившись для храбрости железным прутом наподобие кухонной кочерги.

Направление моему движению задавали хорошо различимые в свете фонаря следы на покрытом толстым слоем пыли полу. Они-то и привели меня вскоре в смутно знакомый сводчатый коридор: показалось, что я проходил по нему совсем недавно. Однако проследовав по этому коридору до упора, я уткнулся в массивную двустворчатую дверь, не отозвавшуюся на удары по ней ни малейшим шевелением. Это было скверно. Я приложил ухо к массивным почерневшим филенкам и затаил дыхание – тихо. Поняв, что сокрушить столь мощную преграду моей хилой кочергой не удастся, вернулся обратно – в надежде отыскать инструмент покрепче.

Поиски неожиданно затянулись: под руку попадалась лишь совершенно несерьезная мелочь вроде мотков проволоки, тонких досок и прочей ерунды, а вот нужных мне лома или кирки, как назло, нигде не наблюдалось. Тогда, отчаявшись, я решил отломить невесть для чего прилепившуюся к боку печи довольно массивную железную трубу. Изучающе поводив по ней лучом фонарика, рассмотрел в нижней части небольшую латунную «шишку». Не придав ей поначалу никакого значения, стал изо всех сил расшатывать саму трубу. Сил у меня после «веселой» ночки было, правда, немного, зато усердия и мобилизующего на отвагу страха – хоть отбавляй.

Проклятая железка долго сопротивлялась, но потом я совершенно случайно нажал на латунную «шишку», и из полого стержня вдруг что-то выскочило и с металлическим звоном грохнулось на пол. Оправившись от первичного испуга, я присел и осторожно коснулся непонятного предмета, напоминавшего по виду широкую обоюдоострую шпагу. Однако поскольку защитной гарды на лезвии не было, я понял, что имею дело не с боевым оружием, а скорее с необычным резаком, предназначенным для каких-то технических целей. Осторожно протер клинок валявшейся поблизости тряпкой, и в отблесках полыхавшего в печи пламени он засверкал так, словно был изготовлен из легендарной дамасской стали.

Столь приятный сюрприз несказанно меня ободрил, и я даже несколько раз воинственно рассек мечом-резаком окружавшую меня темноту. А вот вернуться к неприступной двери в коридоре не успел, ибо снаружи уже послышались чьи-то голоса, сопровождаемые звяканьем железа. Я стремглав кинулся обратно к стулу и застыл на нем бездушным изваянием, предварительно намотав на запястья веревку. Когда же буквально над ухом раздался чей-то тяжелый протяжный вздох, непроизвольно вздрогнул и веки мои сами собой распахнулись. Правда, увидев освещенную печным огнем фигуру отца Аристарха и его усталое, осунувшееся лицо, слегка расслабился.

– Ну что, дружок, очухался? – без всякого выражения поинтересовался он.

– А от чего я должен был очухаться? – ответил я вопросом на вопрос «слабым» голосом.

Настоятель невнятно что-то пробормотал, отступил на пару шагов назад и чем-то щелкнул. В отблесках печного пламени я различил зажатый в его руке предмет – длинную железную палку со странным утолщением вроде округлого полена у нижнего конца. «Что это, интересно, за штуковина и почему они с ней тут все таскаются?» – задумался я, смутно припомнив, что уже видел нечто подобное в руках одного из троицы, суетившейся возле меня каких-то полчаса назад. Настоятель меж тем приволок из темноты с жутким скрежетом какой-то ящик и уселся на него напротив меня, опершись на выставленную перед собой железную «дубинку».

– И с какой стати вы меня здесь держите? – спросил я в лоб.

– Один важный вопрос нам с тобой надо обсудить, дружок, – ответил отец Аристарх после минутной паузы. – Вопрос, так сказать, жизни и смерти…

– И для этого нужно было меня к стулу привязывать?

– Радуйся, что всего лишь связали. Кабы оказался на твоем месте истинный преступник, с ним не в пример строже обошлись бы…

– Вы правы, я не преступник. Так неужели не боитесь наказания за умышленное похищение ни в чем не повинного человека?

– Пустое, – презрительно отмахнулся собеседник, – никто тебя не похищал. От пруда к трапезной ты шел добровольно, и данному факту найдутся не менее ста свидетелей. А потом те же свидетели не моргнув глазом поклянутся, что ты совершенно свободно покинул среди ночи территорию монастыря, никому не сообщив, куда отправился. Впрочем, я, признаться, сильно сомневаюсь, что кто-то в нашем городе будет проводить дотошное расследование…

– А лично я уверен, что меня уже ищут.

– Ну-ну, – снисходительно кивнул настоятель, – блажен, кто верует.

– Кстати, о вере, – сменил я направление не слишком приятной для себя беседы. – Ответьте, Роман Данилович, как вы относитесь к заповедям Христа? Или раз уж всего лишь прикидываетесь верующим, выполнение их считаете делом необязательным? Прискорбно. Полагаю, только отсутствие официального рукоположения мешает вам соблюдать церковные каноны?

– Вера моя покрепче твоей будет! – вмиг помрачнел и посуровел «батюшка». – А что касаемо рясы, – небрежно потрепал он рукав своего длиннополого одеяния, – так это не более чем маскировка.

– Небось, разведчиком в тылу врага себя ощущаете? – съязвил я, желая вывести его из душевного равновесия.

– Верно мыслишь, – без тени улыбки подтвердил он. – В глубоком подполье действовать приходится. А некоторые заезжие личности типа тебя так и норовят копнуть его поглубже, чтобы мне навредить…

– Помилуйте, отец Аристарх, – живо возразил я. – на самом деле у меня и в мыслях такого не было! Более того, от всей вашей катавасии сплошной сумбур в голове, не более… Не проясните ли, кстати, ситуацию хотя бы отчасти? Чтоб я хоть знал, за что мне перед вами ответ держать придется.

– Да может, еще и не придется, – доброжелательно усмехнулся настоятель, – может, сумеем полюбовно договориться. Однако мне тоже нужны от тебя кое-какие разъяснения, дружок… Например, отчего ты столь настойчиво желаешь проникнуть в наши ряды? Зачем, к примеру, затесался вчера в обрядовую процессию? А ночью и вовсе в сливном колодце оказался… Откуда столь пристальный интерес к монастырским делам? Может, на крючок к Лукавцу попался и теперь шпионишь, служишь ему за тридцать серебряников, а? – Подкинув несколько деревяшек в топку, отец Аристарх испытующе воззрился на меня: – Говори, говори, я слушаю…

– Скрывать не стану – с Лукавцом я действительно знаком, – пустился я в объяснения, стараясь не сболтнуть сгоряча лишнего. – Только взаимодействуем мы с ним на сугубо материальной основе и в делах, к монастырю отношения не имеющих.

– А точнее?

– Ну вчера, например, я продал ему несколько мешков старого оружия. И вечером, кстати, ездил с его людьми к Воропаевскому песчаному карьеру – показывал, где то оружие было спрятано. Когда же возвращался обратно, совершенно случайно наткнулся на вашу процессию с канатом…

– А оружие-то где взял?

– В Черногрудинских каменных отвалах, в пещерке неприметной.

– Надо же… А я-то полагал, что там только… – озадаченно произнес собеседник, но тотчас осекся.

– Думали, что там со времен войны одно только серебро осталось? – усмехнулся я понимающе. – Ошибочка вышла, Роман Данилович! Как видите, партизаны там еще и оружие схоронили. Вот я его с помощью своего прибора отыскал, да и реализовал местному начальству. Не пропадать же добру!

– А почему именно Лукавцу?

– Дабы не нарушать рамок закона, – солгал я с самым наивным видом, – ведь органы МВД располагают сейчас специальным фондом для скупки оружия у населения. Да и Лукавец мужиком деловым себя проявил: организовал все четко, без проволочек. Прямо как в кино: утром – деньги, вечером – винтовки…

– Эким ты многостаночником оказался, – осуждающе покачал головой настоятель. – Ну допустим, верю я тебе. А вот как ты все-таки в наш колодец на пруду угодил?

– Что ж, каяться, так каяться, – «сокрушенно» вздохнул я. – В общем, уже после первых замеров дна пруда я обратил внимание на непонятный объект, расположенный близ плотины. Уяснил поначалу лишь одно: что размеры и масса данного объекта гораздо меньше прочих обнаруженных. Дальше – проще: навел справки и выяснил, что с монастырским прудом связана легенда о кладе преподобного Игнатия. Естественно, сразу заподозрил, что у плотины захоронен именно легендарный клад, а не военные боеприпасы. Вот во время работ по расчистке дна и добрался до таинственного объекта…

– Вместе с Анатолием? – ехидно прищурился Роман Данилович, и я понял, что о местонахождении клада он узнал именно от Толика.

– Ну да, одного лишь Толика в свои планы и посвятил. А поскольку утром меня в монастырь не пустили, отправился за своими находками ночью. Кто ж знал, что вы в это время подвалите к пруду целой толпой? Вот если б припозднились хотя б на полчасика, только бы меня с кладом и видели!

– Господь помог, – смиренно изрек Красновский. – А вот за тебя обидно: из-за собственной жадности пострадал, хе-хе. Неужто мало в нашем городе заработал? Один только я тебе сто тысяч отвалил, а уж Лукавец, наверно, еще больше…

– Денег много не бывает, – отрезал я. – К тому же не забывайте, что это у вас тут пять тысяч большими деньгами считаются, а в Москве их даже для сведения концов с концами не хватит. – О том, что мне предстояло делиться еще и с юными помощниками, я благоразумно умолчал. – А на дне вашего пруда я обнаружил – помимо ларца с неведомым мне содержимым – массу ценных старинных вещиц, которые в совокупности наверняка больше чем на миллион потянут! Кстати, что хоть в том ларце-то оказалось? Любопытно просто…

– Охотно удовлетворю твое любопытство, дружок, только для начала тебе придется определиться: либо ты присягаешь мне в верности, либо… отправляешься на небеса.

Голос настоятеля прозвучал столь недвусмысленно угрожающе, что меня тотчас атаковали «мурашки».

– Что еще за присяга? – спросил я, желая оттянуть время.

– Публичная клятва верности, после которой ты должен будешь провести в монастыре не менее трех лет.

– Ни фига себе! – вырвалось у меня. – Клятву-то мне, допустим, дать несложно, но чтобы застрять в этой глуши на целых три года?! Нет уж, увольте. Да и было бы ради чего…

– А ты не торопись с отказом, глупыш, – снисходительно усмехнулся Роман Данилович. – Сам же говоришь, что ничего о нас не знаешь… Так вот если думаешь, что все мои «трудники» – это всего лишь вольнонаемные строители, то ошибаешься. Процентов восемьдесят из них находятся точно в таком же положении, как ты! Просто пока их насчитывается у меня несколько сотен, но скоро счет пойдет на сотни тысяч и даже миллионы! Причем, что самое смешное, благодаря именно твоей неуемной жажде наживы…

– А я-то тут при чем? – искренне изумился я.

Отец Аристарх поерзал на своем ящике, устраиваясь поудобнее, и я понял, что рассказ меня ждет не короткий. Откашлявшись, он начал издалека:

– Поясню. В Средние века в наших краях обосновался незаурядного ума человек. Прибыл то ли из Аравии, то ли с Ближнего Востока – не суть важно. Относительно причин, приведших его именно сюда, существует несколько версий: одни считают, что сей ученый муж сбежал от кровожадного правителя родной страны, другие утверждают, что его бегству поспособствовали излишне строгие богословы тех времен… Однако лично я придерживаюсь третьей версии, согласно которой он прибыл сюда ради особого сырья для своей врачебной деятельности. И, судя по всему, сырье он то отыскал, ибо осел здесь так надолго, что и по сей день в городе его потомки обитают. Благодаря несметным богатствам выстроил у нас тот пришлый врач целый комплекс зданий, в одном из которых мы с тобой, кстати, сейчас и беседуем. Но не это главное. Главное, что наш герой, будучи лекарем от Бога, смог изобрести лекарство… от старости!

– Не может быть! – округлил я глаза, подзадоривая настоятеля. – Да если б такое лекарство и впрямь существовало, его ж сегодня на каждом углу продавали бы!

– Ну, тебе ли не знать, сколь надежно история умеет хранить свои секреты, – многозначительно подмигнул мне Красновский. – Зато известно, что тот врач-изобретатель умудрился прожить то ли до 128, то ли до 136 лет. И это если не брать в расчет подозрений, что умер он не своей смертью, а насильственной…

– Вот я о том и толкую: у вас тут полная неразбериха! Даже с архивными документами разобраться не можете…

– А тебе Ниткин, у которого ты остановился, – подался ко мне отец Аристарх, – не говорил, случаем, что это мы помогли ему дом в Лисовках приобрести?

– Говорил. А заодно поведал, что это именно вы его из города в глухую деревню выселили.

– Не смеши! У него в Гуляевском бараке квартирка крошечная была, а с нашей помощью он вон какие хоромы отхватил! Так что грех ему обижаться. Однако я не о том хотел спросить… Ты заметил, как молодо Ниткин в свои годы выглядит?

– Заметил, конечно. Удивительно выглядит! Ему, поди, за семьдесят уже, а кожа на лице как у юноши натянута, да и энергии хоть отбавляй.

– Вот то-то! Потому мы и с домом ему помогли, что он, сам того не ведая, испытал на себе то старинное омолаживающее средство, о котором я тебе только что говорил… – От этих слов я едва «связанными» руками не всплеснул, да, к счастью, вовремя о веревках вспомнил. Хотя нога все равно невольно дернулась, словно по ней медицинским молоточком долбанули. – Да, да, так оно и сеть, – закивал Роман Данилович, явно радуясь произведенному эффекту. – Тут у нас вообще дела творятся чýдные, не подвластные человеческому пониманию! Ну так что: с нами остаешься и бессмертие обретаешь или заканчиваешь свой век в полном забвении и бесславии? – Железная труба в руках настоятеля плавно переместилась к его коленям, и теперь ее срез был нацелен прямо на меня.

Лучик окрепшего к этому времени верхнего света прочертил по граненой поверхности «трубы» отчетливую полосу, и только теперь я понял, что это не труба, а… оружие. И именно из него, судя по калибру ствола, вылетела серебряная пуля, обнаруженная Славой Кошельковым на старом кладбище. Горло мгновенно сдавил спазм.

– А эта штуковина, часом, не выстрелит? – спросил я осипшим голосом.

– Может, и выстрелит, – расплылся в «доброй» улыбке Красновский. – Да только выстрела все равно никто не услышит. Как тебе, кстати, мое ружьишко-то, а? Отыскали, знаешь ли, при реставрации подземелья в Копилке небольшой арсенал старых самопалов, а мои братушки-ребятушки переделали их частично в такие вот игрушки-хлопушки. Вещица, конечно, простенькая: стреляет сжатым воздухом и не всегда метко. Однако на близком расстоянии действует, поверь, безотказно и сокрушительно.

– А серебряные пули зачем вам понадобились? – лихорадочно оттягивал я неприятный момент. – Неужели в нечистую силу вроде вампиров верите?

– А причем тут пули, да еще и серебряные? – непритворно удивился настоятель.

– Да узнал я случайно, что ваши братушки-ребятушки по старому кладбищу такими палят, – поведал я бесхитростно. – Знаю даже, что Стрельбищенскую башню для сих забав облюбовали. Вы уж накажите их непременно, а то ведь на каждую пульку аж по два серебряных рубля уходит…

– Пустое, – вновь небрежно отмахнулся отец Аристарх, – баловство детское. А что касаемо серебра, дружок, так оно теперь значения не имеет. Мы ведь благодаря тебе отныне такими сокровищами обладаем, что все богатства мира по сравнению с ними – тьфу, пылинка ничтожная! Представь только, сколько люди заплатят нам за возможность продлить свою жизнь вдвое! А если втрое?! Это ведь только все мировые религии обещают глупой пастве воскрешение после смерти да загробную жизнь райскую. А мы теперь и в реальной жизни способны людям все предоставить! Смекаешь, что нас ждет? Водопад золотой!.. – Настоятель вскочил и возбужденно забегал передо мной взад-вперед, легкомысленно размахивая своей «духовушкой» как безобидной палкой.

– А не боитесь разрушить тем самым современную цивилизацию? – решил я охладить его пыл. – Ведь если предложить народу так называемый «эликсир бессмертия», мир рано или поздно с катушек слетит. Да и вам, думаю, не поздоровится: настоящие, не ряженые церковники вас в клочья разорвут. Впрочем, те миллионы страждущих, которые толпами ломанутся сюда со всего света, как только прослышат о чудодейственном снадобье, тоже вас не пощадят: растопчут как… как редиску на грядках, – подобрал я наконец подходящее сравнение.

Однако уловка не удалась: настоятель в очередной раз лишь презрительно поморщился. Потом вдруг понизил голос:

– Глупый, так для того мы город под свой контроль и берем! И общежития ускоренными методами потому возводим! К зиме ведь сюда еще семь тысяч моих сторонников прибудет, а по весне еще три…

– Данилыч, выйди на минутку, – донесся в этот момент из коридора голос Толика.

Отец Аристарх досадливо скривился, однако, бросив мне через плечо: «Скоро вернусь», затрусил к выходу, по инерции все еще размахивая пневматической «палкой».

«Да, судя по всему, тайну ларца и прочих сокровищ выдал Толик, – подумал я, – больше некому. Потому-то хитрый Красновский и устроил ночное представление прямо у колодца: смотрите, дескать, какую милость нам Всевышний по случаю нашего радения явил!.. Ох и дурит же он доверчивую братию! Однако чего ж я тут до сих пор прохлаждаюсь? – сменилась мысль на более актуальную. – Познавательные лекции при желании и в Политехническом музее можно послушать, а сейчас нужно делать отсюда ноги…»

Глава 30. Побег из подземного узилища

Резво соскочив со стула и включив фонарик, я со всех ног помчался к той же двери, в которую удалились мои тюремщики, но они, разумеется, не забыли запереть ее и в этот раз. Тщательно просветив щель между створками, я не столько увидел, сколько догадался, что двери просто подперты извне толстым деревянным брусом. Будь у меня пила, я перепилил бы его вместе с дверью в два счета, но пилы, увы, не было. «Стоп! Зато у меня есть шпага! – молнией сверкнула мысль. – Надо попробовать сдвинуть с ее помощью проклятый брус в сторону…»

Сказано – сделано, и уже спустя полминуты я вовсю шуровал в зазоре между створками стальным лезвием. Дело, конечно, шло медленно, но по миллиметру, по два деревянный брус все же скользил вправо. Потом снаружи что-то глухо брякнуло, и дверь наконец сдалась, распахнулась. Воинственно выставив клинок вперед, я шагнул в коридор, готовясь проткнуть любого, кто встанет на моем пути. Однако быстро смекнул, что даже со «шпагой» смогу представлять опасность максимум для двух-трех, да и то безоружных противников. А если их будет больше? С сожалением вздохнув, я вернулся в место недавнего заточения и пристроил свой булатный клинок в укромном темном уголке. «В конце концов, – успокоил я себя, – доведись мне угодить сюда повторно, буду хоть отчасти, но подстрахован».

Затем что есть мочи помчался по коридору, который, к моему удивлению, вывел меня вскоре к своеобразному перекрестку: в крохотную круглую комнатку с выходом в еще один коридор, наискосок уходящий влево. На миг я растерялся, но потом вспомнил про «опыт» со следами и направил луч фонаря под ноги. Увы, здесь пол хотя и был покрыт толстым слоем кирпичной пыли, однако следов на нем имелось в изобилии и вели они, разумеется, в оба прохода. Впору было подбрасывать монетку, но, как всегда, помог его величество случай. Без особой надежды направив линзу фонаря вверх, я неожиданно различил в центре сводчатого потолка небольшой кирпичный лаз. Попутно высветились и уходившие ввысь по стене ступенчатые скобы. Естественно, в голове тотчас зародилась мысль добраться до люка, ибо в коридорах в любую минуту можно было нарваться на нежелательную встречу.

И тут моя блестящая задумка столкнулась с очередным препятствием: нижняя скоба располагалась на уровне примерно двух с половиной метров, и допрыгнуть до нее мне никак не удавалось. Срочно требовалась какая-нибудь подставка, хотя я и отдавал себе отчет, что она потом даже самому тупому обитателю монастыря подскажет, каким именно путем я удрал. Однако поскольку другого выхода не было, снова сгонял в комнату с печью, к тому времени уже погасшей, схватил первый попавшийся ящик и оставленную на стуле веревку и стрелой вернулся к вертикальной шахте. Поставил ящик на «попа», примерился: теперь вроде бы достаю до нужной скобы без всяких прыжков и ужимок.

Потом один конец веревки я привязал к доскам ящика, другим опоясался сам и, вцепившись в насмерть вмурованную в стену скобу, начал смело карабкаться вверх, а деревянная подставка потянулась вслед за мной. Идея использовать ящик в качестве такого рода хитрости пришла в голову, когда я за ним бегал. Подумал: «Вряд ли кто догадается наверх посмотреть. А если даже и посмотрит, увидит лишь подвешенный к потолку ящик. Вот и пусть потом соображает, как он туда попал». Маневр удался. Утвердившись в центре каменной трубы, я подтащил ящик до максимальной высоты, и он сам, без каких-либо ухищрений с моей стороны заклинился в узком проходе. И вовремя! Ибо внизу уже зашмыгали чьи-то тени, послышались неразборчивые голоса, замельтешили вспышки фонарей. На мое счастье, надолго «тени» подо мной не задержались: удалились вскоре в один из коридоров.

Стараясь не шуметь, я прикрепил свой конец веревки к одной из скоб, а сам поднялся на верхнюю ступеньку и стал на ощупь изучать преграду, в которую уперся головой. Заслонкой оказалась решетчатая металлическая конструкция, придавленная сверху несколькими тяжелыми камнями. Диаметр лаза составлял примерно семьдесят сантиметров, так что просочиться сквозь него смогла бы и более крупная особь, нежели я, поэтому оставалось только приподнять каменно-железную крышку и сдвинуть ее в сторону.

Упершись в решетку обеими руками, я сначала попытался выжать ее вверх как штангист штангу, но она даже не шелохнулась. «Наверное, не меньше ста килограммов весит», – удрученно подумал я, хотя и не считал себя слабаком. И тут, как всегда очень кстати, мне припомнился один эпизод из юношеской поры, когда я ходил в «качалку», устроенную в соседнем подвале двумя предприимчивыми здоровяками. Вернее, вспомнился совет одного из них: «Запомните на всю жизнь, пацаны: даже самые слабые ноги всегда вдвое сильнее рук». Я тотчас подставил под решетку спину и изо всех сил напряг ноги. Металлические прутья пребольно врезались в мои и без того больные ребра, но я лишь удвоил усилия, и в итоге крышка сперва дрогнула, а потом и сползла чуть в сторону. В глаза ударил ослепительный солнечный луч, и на мгновение я зажмурился как от фотовспышки. Когда же более-менее притерпелся, собрал остатки сил и освободил лаз от крышки полностью.

Выбравшись наружу, я вернул заслонку на место легко и тихо, ибо к внешней ее стороне было приделано массивное стальное кольцо. Потом устало опустился на землю и огляделся. Увиденное меня огорошило: вокруг сплошным белокаменным кольцом высились неприступные крепостные стены. Правда, справа и слева в них темнели мощные деревянные ворота, но они явно были закрыты. «Ну вот, из огня да в полымя, – пронеслась сокрушенная мысль. – Будто в мышеловку попал… Стоп, так это же, кажется, тот самый «Кубик», который заинтересовал меня в первый день знакомства с прудом! Уже легче: теперь я хотя бы смогу сориентироваться».

Поскольку я точно помнил, что у одних из ворот видел со стороны пруда хорошо утоптанную тропинку, вывод напросился сам собой: значит, они открываются. А раз никаких запоров извне мне тогда обнаружить не удалось, следовательно, замки установлены изнутри. Приободрившись, я поднялся и поочередно осмотрел створки обоих ворот. Кольцевые ручки на них действительно имелись, однако толку от них оказалось мало: сколько я эти ручки ни крутил и ни дергал, ворота даже не скрипнули. Не помогли и отчаянные удары по плотно склепанным деревянным плахам. Убедившись в бесплодности своих усилий, я решил уподобиться прославленному киношному археологу Индиане Джонсу, который, как известно, успешно подбирал ключики к головоломкам любой степени сложности.

С этой целью тщательно обследовал почти каждый сантиметр ворот и прилегающего к ним пространства. В итоге пришел к выводу, что запорная щеколда скрыта либо под одной из каменных плит под ногами, либо – в дубовых плахах самих ворот. В первую очередь проверил плиты: энергично попрыгал на каждой, но тщетно. «Что ж, тогда перейдем к плану "Б"», – успокоил я себя и стал нажимать пальцем на усыпавшие полотно ворот заклепки, стараясь не пропустить ни одну. До самого верхнего ряда дотянуться, конечно, не смог, но успел к тому времени понять, что дело тут и не в заклепках. В душу невольно закрался страх: неужели мне суждено застрять в этой квадратной башне навеки?! Голод и жажда и без того уже допекали изрядно, так как же я справлюсь с ними, интересно, когда пройдет еще пара-тройка часов?! Неужели придется возвращаться в подземелье и соглашаться с условиями Красновского?!

Напрочь забыв о всегда невозмутимом Индиане Джонсе и по-настоящему запаниковав, я в отчаянии вцепился в железные ручки-кольца и принялся беспорядочно крутить их в разные стороны. Большого прогресса, естественно, не достиг, однако вскоре заметил, что левое кольцо полностью проворачивается вокруг собственной оси. Это придало мне сил, и я сделал порядка десяти оборотов подряд, но кольцо вдруг вновь застыло. Тогда, шепотом поминая богов и чертей одновременно, я взялся за второе кольцо. Здесь дело пошло несколько туже, зато в итоге хитрый механизм уступил-таки моему напору, и спустя каких-то пять секунд я уже ящерицей скользил сквозь образовавшийся в воротах узкий проем за их пределы.

Покинув таинственную безлюдную башню, облегченно вздохнул и огляделся. Выяснил, что вновь оказался на территории монастыря, причем недалеко от пруда. У плотины не было ни души, но рисковать не хотелось, поэтому путь до первых садовых яблонь я проделал ползком. Достигнув островка высокой некошеной травы, затаился в ней и всецело обратился в слух. Вокруг царила тишина: приглушенные расстоянием голоса доносились лишь непосредственно со стороны трапезной. Осмелев, я выбрался из временного укрытия и, пригнувшись, помчался к знакомому участку стены. Сердце тревожно колотилось вплоть до того момента, пока не увидел струившуюся по камню родную лесенку. С души словно свалился чугунный якорь, и на гребень стены я взметнулся подобно бесплотному духу. Торопливо перебросил лестницу на другую сторону и чуть ли не кубарем скатился по ней вниз. При приземлении, правда, поскользнулся и шлепнулся в ручей, однако ничуть не расстроился: в груди бушевала всепоглощающая радость долгожданной свободы.

«Свобода, свобода!..» – бормотал я как заведенный, петляя меж покосившихся крестов старого кладбища. Когда же достиг места вчерашней парковки мотоцикла, увидел привязанный к стволу клена полотняный мешочек. Со всех ног бросился к нему и обнаружил внутри оставленные мне заботливой Татьяной сэндвич с домашней котлетой, пару свежих огурцов, вареное яйцо и пол-литровую бутылку молока. Помимо гостинцев, показавшихся мне воистину царским угощением, нашел также сложенную треугольником записку: «Будем ждать у С. до 9: 00. Если не вернетесь, пойдем на выручку». Словосочетание «на выручку» было зачеркнуто и заменено другим – «в милицию».

– Мне тут только товарища Лукавца не хватало, – недовольно проворчал я и, наскоро перекусив, поспешил в город, дабы упредить необдуманные действия своих юных друзей.